Дверь молчаливо наблюдала остекленевшим «глазком» за его безумствами.

– Хорошо, Наташенька, я быстро, – папа в шляпе и с огромной сумкой в руках объявился у двери, сопровождаемый бабушкой.

– Мамаша, нельзя ли поскорее? Опоздать можем, а тут еще в магазин… – он нетерпеливо поглядывал на тещу, священнодействующую возле двери.

Бабушка молча продолжала свое святое дело.

Наконец, дверь нехотя растворилась и, выпустив папу на лестничную площадку, радостно захлопнулась. И снова бабушка собственноручно выполнила свой ежедневный ритуал, не пропустив ни одного замка.

Не успела она вернуться на кухню, как резко затрезвонил звонок.

– Господи, как метеоры какие, так и шныряют взад-вперед, – старушка недовольно спешила назад, выдергивая из кармана связку ключей.

Оступившись, она охнула, и ключи выпали из кармана, но упасть на пол не успели: их ловко подхватил на лету кравшийся следом за бабушкой внук. Обрадованный удачей, он забежал на кухню и, открыв мусоропровод, бросил туда ключи.

Захлопнув его, прислушался. Вот где-то далеко внизу дзенькнуло: это ключи достигли дна. Удовлетворенный содеянным, как ему казалось, благим делом, внук вышел из кухни, предвкушая дальнейшее развитие событий.

То, что он увидел, повергло его в смятение: бабушка, как ни в чем не бывало, ловко открывала дверь, гремя связкой ключей.

Вот она сняла цепочку, и наконец-то Сезам нехотя открылся, впустив на порог истомившегося в ожидании папу. Загруженный свертками, он ввалился в прихожую, недовольно бормоча:

– Наконец-то. И так каждый день. Стоишь, как дурак, перед дверью, и ждешь. Когда же это кончится? Не дом, а крепость какая-то, соседи уже смеются над нами. – Он оглянулся в приоткрытую дверь и увидел соседей, с любопытством наблюдавших за ними.

– Я же говорю! – и возмущенный папа помчался в комнаты к своей жене. Мягко улыбнувшись, она поцеловала его в лысину:

– Не надо так раздражаться по пустякам. Надо беречь здоровье. Ты же знаешь ее слабость к замкам. Врачи запретили маме волноваться…

Мимо них прошествовал в свою комнату задумчивый Витька: на лице его сквозило удивление и недоумение одновременно.

И лишь старушка заботливо хлопотала возле двери, мурлыча про себя что-то веселенькое из прошлой жизни…

Склонившись над чемоданом, как хирург над операционным столом, папа усердно укладывал в него многочисленные свертки, и пестрый галстук, отделившись от рубашки, весело мешался под его руками, несмотря на то, что папа то и дело закидывал его за плечо…

– Слушайся бабушку, сыночек, не огорчай ее, – мама целовала сына ярко накрашенными губами и тут же стирала платочком помаду с его лица.

– Соблюдай распорядок дня, режим. Понял? – папа дружески похлопал сына по спине, и после этого они были выпущены бабушкой за дверь, которая мгновенно захлопнулась за ними с железным звоном, и бабуля принялась за свою вечную работу: она наглухо задраивала дверь.

Ловко манипулируя замками, вначале с удовлетворением закрыла «накладной» с секретом, затем с уважением поглядела на «Манчестер», и тот послушно сработал, повинуясь движениям ее волшебных рук.

Замерев над «обычным врезным», вступила с ним в единоборство: рука ее чутко замыкала ключом непослушный замок, и, наконец-то, терпение ее увенчалось победой в этой трудной борьбе.

Удовлетворенно вздохнув, она ногой, не глядя, задвинула засовчик и накинула скользкую цепочку. Щелкнувший выключатель разом погрузил прихожую в сумрак, а бабушкин глаз, как бы вывернутый наизнанку дверным «глазком», внимательно оглядел лестничную площадку. Нет ли кого подозрительного?

Подкравшийся в это время Витька ловко и бесшумно извлек торчавшую из кармана передника связку ключей, и на цыпочках удалился восвояси.

Не заметив пропажи, бабушка отпрянула от «глазка» и подергала ручку: надежно ли заперта дверь? Но система защиты была на высоте. Она тускло и абсолютно надежно мерцала в сумраке прихожей, поглядывая на спешно удалявшуюся старушку…

А Витька остался наедине с бабушкой и ее системой. Вновь появившись в прихожей перед ненавистной дверью, он вдруг почувствовал, что наконец-то эта сияющая никелированная компания его боится, и тут, осознав свою силу и погрозив двери кулаком, Витька бойко повернулся и побежал на балкон. А его злейший враг, «накладной» с секретом, щелкнул, на сей раз, ему вдогонку растерянно и заискивающе.

В следующую секунду он был уже на балконе, и с высоты этажей махал двумя руками маленьким своим родителям, которые там, на дне этого бесконечного дождя садились в такси.

Вот машина тронулась, разматывая нити прикованных к ней взглядов бабушки и внука, затягивая в сердце узелки на память…

Витька стоял посреди опустевшей комнаты, и видел все те же стулья с внимательно слушающими тишину спинками-ушами, тот же паучок-телевизор на длинных ножках, тот же легкомысленный сервант с рюмками в прозрачном отблеске зеркал. И платяной шкаф, нахально занявший пол-комнаты, – до отвращения знакомый интерьер, его уютно обставленная «тюрьма». Жалко, «любимой» двери не видно. Ах, нет, вон она в зеркале отражается.

Подошла бабушка и погладила внука по голове:

– Уехали наши папа с мамой? Не горюй, вернутся, поди…

Уехали. И все, что от них осталось, это еще не убранный после обеда стол. Вот разрезанное пополам яблоко, оно удивительно похоже на бабочку: вон папина недопитая чашка чая с плавающим в ней отражением люстры; вот вишневое варенье в розетке, рядом с белоснежной скатертью оно кажется совершенно черным.

«Уехали!! Оставили! Бросили!» – Слеза исказила послеобеденный натюрморт: варенье удлиннилось и поплыло, пронзая один за другим дольки лимона, а нагло растолстевший чайник засунул свой хобот в мамину чашку, бабочка с разрезанного яблока затрепетала, все вокруг затрепетало, но Витька вовремя сморгнул, пересилив минутную слабость.

«Возьми себя в руки, ведь дверь испугалась тебя, и ты знаешь теперь, что делать. Не так ли?»

Вечерняя тьма завесила окна своим черным покрывалом. Бабушка лежала в постели, прижав руки к больному сердцу.

– Витенька, принеси водички.

Витька на цыпочках принес ей стакан воды.

Накапав капли из пузырька, бабушка со стоном выпила лекарство, и, откинувшись на подушки, молча закрыла глаза.

Витька поставил настольную лампу на пол, занавесил ее своей рубашкой, как – будто эти светомаскировочные ухищрения могли излечить бабушкино, больное сердце, и пошел к себе.

– Как иглой стальной прошивает, сердце-то, – шептали ему вслед сухие старческие губы неподвижной бабушки…

Витька лег в постель и поглядел на коврик, с которого ему улыбались сонные, разноцветные лошадки. Стрелки на будильнике показывали далеко за полночь. Смутные волнения овладели Витькиной душой.

Окна в доме напротив погасли. Напоследок громыхнул лифт, затих за перекрестком последний автобус. Комнаты разрослись, стали больше, и уже нельзя было с уверенностью сказать, что дальняя угловая комната все еще принадлежит их квартире.

Комнатами завладели тени. Как – будто они, вдруг осмелев, вылезли из-под стульев, кресел, шкафов, и везде навесили свои сумрачные покрывала, принимая причудливые, пугающие очертания…

Бабушке стало легче. Она приподнялась и, обеспокоенная, посмотрела в сторону двери, скрывающейся в прихожей.

– Витенька, проверь, пожалуйста, дверь, поздно уже. Ох, господи, куда ж я ключи-то подевала, старая.

– Хорошо, бабушка, – Витька вышел из комнаты и прошел к двери.

Вынув из кармана бабушкины ключи, он оглянулся и, тихонько пощелкав замками, неслышно отпер ее и осторожно раскрыл настежь.

На площадке было тихо, уютно, и совсем не страшно, как – будто она тоже была частью их квартиры. Лестница поднималась из глубины, принося ступени, и, разворачиваясь, уходила наверх, на чердак, и, наверное, еще дальше через разбитое чердачное окно.

Витька перегнулся через перила – бесконечные пролеты, складываясь и раскладываясь, терялись, как брошенные в колоду гармошкой карты.

Ему показалось, будто мимо прошел кто-то незнакомый и усталый, не обращающий на него внимания человек, и исчез. Он оглянулся.

Их квартира, вся как на ладони, похожая на освещенную витрину, мирно дремала. Было так тихо, что слышалось свистящее дыхание бабушки, и это казалось странным здесь, на лестничной площадке, у этой бесконечной лестницы, по которой поднималась и неслышно проходила мимо Витьки ночь. Последние страхи и волнения растаяли. Раковина исчезла. Дышать стало легче. От предчувствия необыкновенного замерло сердце.

ОТКРЫТОСТЬ пронесла свои нити: в коридоре шевелились деревья, проходила дорога, скользил, переворачиваясь в воздухе, лист. Звучала легкая, едва слышимая мелодия, а может и не мелодия вовсе, а сама природа принесла с собой эти чудные звуки…

– Спокойной ночи, бабушка, – он прошел в свою комнату и лег. Квартира вновь обрела обычные дневные размеры, даже стала как бы еще теснее, но уютнее.

Вскочив с постели, Витька решительно вошел в бабушкину комнату и, увидев, что она заснула, тихонько подошел и положил связку ключей на столик рядом с кроватью. Облегченно вздохнул и вышел.

Обеспокоенная движением, старушка открыла глаза и увидела свои ключи. Обрадовавшись несказанно, она бережно взяла их и положила под подушку. Успокоенная, смежила веки…

Витька стоял у окна и смотрел, как мириады звезд излучали в ночном небе волшебный, таинственный свет неразгаданных глубин мироздания.

Витька мечтательно улыбнулся, и тихо прошептав что-то про себя, подошел к кровати. Словно легкий шорох послышался в комнате, повеяло ветерком. Он удивленно оглянулся и замер:

У окна стоял маленький мальчик, удивительно похожий на Сережку, его друга. Мерцающий призрачный свет, словно облако, окутывал ту часть комнаты, отчего увиденное казалось нереальным фантастическим миражем.

Витька затряс головой, отгоняя от себя наваждение.

– Ты кто? – спросил он чужим голосом, вглядываясь пристальнее. Мальчика не было. Витька в недоумении опустился на кровать…

…Открыв глаза, он удивленно окинул взглядом комнату, прислушался.

Скрипнула балконная дверь. Встав с постели, он вышел в гостиную, раскрыл все окна, балкон. Сладкая невесомость разлилась по его телу.

Дождь перестал. Было очень тихо. Внизу, в глубине двора дышала и клубилась сирень, темнели декорации домов.

На перекрестке светофор сиял, не мигая, словно волшебный фонарь, и в отблесках его света блестел мокрый асфальт.

Витькины глаза излучали неизъяснимый восторг.

НЕВЫРАЗИМОЕ поднималось к окнам квартиры. Неожиданно зазвучала странная, никогда не слышимая ранее, чудная неземная музыка. Почувствовав нечто необыкновенное, Витька вздрогнул и шагнул в квартиру:

НЕВЫРАЗИМОЕ стояло за полуоткрытой дверью. Она вся сверкала и переливалась разноцветьем бликов, словно живая.

Он подбежал к двери, распахнул ее, и задохнулся от восторга, который охватил его всего! Вместо лестничной площадки Витька увидел…

Сказочный лес, окутанный дымкой, яркую луну, освещавшую поляну.

Он был поражен захватившим его многообразием красок и звуков.

Витька шагнул на тропинку. Его слух ласкала мелодия живой природы, у него было такое ощущение, что все это он уже видел когда-то во сне, а теперь впервые в жизни – наяву.

Он видел высокие сосны, лохматые ели, кустарник, через который продиралась тропинка, а за кустарником виднелся высокий забор.

«Витенька, – вдруг послышался рядом голос бабушки, – принеси водички мне, слышишь? Где ты, Витенька?»

Витька оглянулся на голос, растерянно заметался по поляне и вдруг снова увидел дверь, из которой вышел. Дверь одиноко стояла посреди поляны, окруженная ореолом призрачного сияния. Обрадованный, он подбежал к ней и испуганно юркнул внутрь…

Бабушка мирно спала в своей комнате.

Потрясенный произошедшим чудом, Витька ушел к себе, снова лег в постель и закрыл глаза.

Он слышал, как где-то глубоко внизу раскрылись двери, и кто-то вошел. Он слышал, как кто-то, не спеша, поднимается по лестнице.

Он ждал продолжения необыкновенного чуда. Ведь он хотел этого? Да…

…Резко щелкнул выключатель, хищно выхватывая Витьку желтым сачком из темноты. На коврике проснулись и испуганно заметались лошадки.

На пороге комнаты стояли бледные, с искаженными от ужасных предчувствий лицами родители.

– Витя, что с тобой? Ты жив?! – мама, громко плача, бросилась к сыну, обнимая и жадно целуя его, – а где бабушка?

В дверях показалась сонная, перепуганная бабушка.

– Господи, что случилось? Почему вы здесь? Что с Витенькой?!

Она бросилась к внуку. Убедившись, что он жив, обвела всех недоуменным взглядом.

– Самолет в Казань отменили, из-за непогоды, – растерянно сообщил папа, вытирая носовым платком обильную испарину, выступившую на его лице.

– Не квартира, а сумасшедший дом какой-то, – бормотал он, беспомощно глядя на бледное, без обычной улыбки, и потому такое странное, вызывающее беспокойство, лицо жены.

Истошный крик бабушки заставил всех вздрогнуть.

Бабушка увидела настежь распахнутую, беспомощную дверь, а за ней поляну, на которой появился, как ей показалось, тот…

… Страшный мужчина, с крючковатым носом под черными усами, улыбающийся ей угрожающе – ласково.

– Тесс… – прошипел он, приложив палец к губам…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.