Глава 6

Запись, которую дал им Лоссин, была, конечно, предназначена для старой системы ввода, стоящей на “Северной звезде”. Но еще до отлета с Биржи Танг Йа поставил аппаратуру и программы, чтобы системы “Северной звезды” и “Королевы Солнца”, система которой была предназначена для квантовых записей, стали совместимы.

Дэйн видел, как Штотц закрыл внешний люк и вошел в корабль вслед за Рипом. Хотя никто ничего еще не сказал, Али уже ждал в ходовой рубке. Дэйн посмотрел на напряженное лицо Камила, на нехороший огонек в его темных глазах, и подумал, что же могло его рассердить.

Но сейчас не было времени разбираться в настроениях инженера. Рип включил большой экран и вывел запись на общую трансляцию, чтобы весь экипаж “Королевы” мог видеть ее у себя на экранах.

Мигнула и исчезла надпись из незнакомых букв, и они увидели перед собой автоматически сделанную видеозапись с той поляны, на которую только что выходили Рип с Дэйном, только снятую с другой точки. Несколько секунд они слушали комментарий на неизвестном Дэйну языке — по тону было ясно, что это рапорт. Потом Рип отключил звук, и они стали смотреть дальше в молчании. Дэйн рассчитал, что “Ариадна” приземлялась метрах в ста от теперешней стоянки “Королевы”. Он узнал два гигантских дерева, от которых они только что ушли; огромные ветви качались в непрерывном потоке ветра.

Сцена резко изменилась: теперь вокруг двигались фигуры. Дэйн узнал действия, если не инструменты. Члены команды брали пробы почвы и растительности и измеряли воздушные потоки. Тонкие струйки тумана стали заслонять ветви более высокого дерева, и двое из команды — гуманоиды в коричневой форме Вольных Торговцев — стали осторожно спускаться вниз между деревьями, маркируя тропу и останавливаясь, чтобы осмотреться и доложить, что они видят. За ними шел кто-то с видеокамерой, которого, разумеется, не было видно.

Они вышли из-под прикрытия деревьев на поляну и вошли в довольно плотное сгущение тумана. Видеокамера была примерно в двадцати метрах позади — оператор отстал, чтобы снять несколько крупных планов растений.

Вдруг изображение вздрогнуло и резко повернулось. Двое на поляне остановились и стали всматриваться во что-то в тумане.

Рип снова включил звук, и Дэйн услышал быстрые голоса, более высоким тоном, резче. У него самого подскочил адреналин, он наклонился, будто так мог разглядеть яснее.

Оператор камеры дал увеличение, и теперь на экране крупным планом показывался туман. Над теми двоими на тропе парило что-то в форме репы, светло-серого цвета. Еще одна такая штука была еле видна метрах в десяти выше первой. Дэйн прищурился: он вроде бы видел смутные контуры еще одной — такой же, только выше. Мышцы шеи напряглись.

— Воздушные шары, — очень тихо, почти шепотом произнес Штотц. — Похожи на воздушные шары.

Пока они смотрели, двое на поляне обменялись несколькими быстрыми словами, один из них что-то докладывал по рации. Потом создание прямо над ними слегка сжалось, и вроде бы лента развернулась вниз, болтаясь на ветру. Эти ленты зацепили голову одного из гуманоидов, и результат был ужасным. У Дэйна пересохло в горле, когда он увидел, как человек окостенел и тело его затряслось, как от электрического удара. Он завопил, и звук этот был невыносимым.

— Отруби звук! — рявкнул Али.

Рип протянул руку, щелкнул кнопкой, и выворачивающий душу звук моментально стих. Но ужас на экране не прекратился! Из носа и ушей гуманоида на экране хлестнула кровь, и он упал на тропу бескостным мешком, из чего было ясно, что падал он уже мертвым.

Бывшая с ним женщина на секунду оцепенела, потом резко повернулась и побежала, но эта секунда промедления ее погубила. Она едва сделала два шага, как другая тварь сбросила вниз ленты и коснулась ее. Теперь было видно яснее, потому что женщина была ближе к камере и стояла лицом к ней. Она закрыла голову руками, но ленты коснулись ее запястья и прилипли. Дэйн и остальные вынуждены были смотреть, как ее постигла та же страшная смерть, от которой только что погиб ее спутник. Но ее мучения, кажется, длились дольше. Несколько раз Дэйн чуть было не попросил Рипа выключить видео. Более того, он чуть было не встал и не сделал этого сам, но заставил себя досмотреть до конца. Это было важно: ему предстоит встретиться с той же опасностью.

Пока женщина умирала, оператор продолжал вести съемку, но камера дергалась и дрожала. Дэйн подумал, что она (если оператор — та женщина, чей голос они слышали в начале записи) либо орала приказы, либо звала на помощь. Может быть, и то и другое.

Потом одна из серых тварей стала спускаться в пугающей близости к оператору, и экран вдруг опустел.

— Надеюсь, она успела убежать, — сказал Рип, и его голос в наступившей тишине прозвучал слишком громко.

Снова повисло молчание, потом Дэйн предложил:

— Давайте лучше достанем шлемы.

— Только вот эта вторая была поражена не в голову, а в руку, — указал Штотц.

— Тогда скафандры биозащиты?

— Нам говорили еще в первый раз, что они не помогут. — Рип встряхнул головой, будто отгоняя страшные видения. — У меня впечатление, что они погибли от электрического удара.

— Или какого-то яда, который немедленно поражает нервную систему, — произнес Али. — Как бы там ни было, вы меня в дневное время на улицу не выманите, в скафандре или без него.

— Согласен, — вздохнул Рип. — Мы отправим это капитану Джеллико, но я знаю, что он скажет. Это значит, что нам куда труднее будет добыть этот сьеланит, поскольку расходы энергии на ночное бурение у нас не предусмотрены. В этом климате.

— У наших друзей там, снаружи, должно наверняка быть оборудование для этой планеты. Если только они смогли его сохранить, когда остались без корабля. — Он повернулся к Дэйну. — Как ты думаешь, можешь с ними заключить сделку? Дэйн быстро прикинул возможности.

— Постараюсь. — Он припомнил низкие ворчащие голоса, ритуальные жесты. И того, кто вдруг сбежал. В неожиданном приливе сомнения он добавил:

— Хотел бы я, чтобы Ян был здесь.

— Ван Райка у нас нет, — медленно произнес Рип. — И я не думаю, что он здесь будет. Особенно теперь — у этих ребят там нет ни корабля, ни горючего. Мы — их единственная надежда выбраться. Спустить сюда “Северную звезду” — это значит удвоить шансы попытки захвата корабля, если они дошли до отчаяния или того хуже — в сговоре с пиратами. Если эти корабли над нами пиратские.

— Даже если это честные ребята, все равно, судя по их виду на записи, каждый обойдется нам в три сотни килограммов руды или очищенного сьеланита на взлетном весе, — сказал Али.

— Но его стоимость зависит от степени очистки, — заметил Штотц. — Если мы сможем его очистить сильнее — в предположении, что они продолжали добычу...

Штотц замолчал, обдумывая.

По законам Торговли они не могли бросить Торговцев на планете — но во сколько обойдется их вывоз? Насколько это повлияет на прибыль? Не придется ли потом искать еще одну отчаянную игру, поставив все на карту на очередном аукционе Разведки., чтобы окупить убытки, и не потеряют ли они “Северную звезду”? Его мысли прервал голос Рипа:

— Должен быть способ найти к ним подход. Я считаю, что они поделились своими данными в знак доброй воли. Они знают, кто мы, — они знают, что у нас их корабль. Они спокойно могли засесть у себя в лагере, где бы он ни был, и пусть эти странники перещелкали бы нас по одному.

Штотц барабанил пальцами по консоли.

— Сьеланит — возможное горючее, хотя и капризное. Если мы сможем его очистить, чтобы совместить с теми катализаторами, что у нас есть.., только это зависит от того, сколько у них шахтного оборудования...

— Это и может быть сделка, которая нам нужна, — сказал Дэйн, ощутив облегчение от возможного решения проблемы. — Закон отдает нам их руду, но не их машины. Если они сдадут их нам в аренду, это может нам сэкономить достаточно энергии, чтобы окупилась их взлетная масса.

— Я бы это дело промоделировал, — заметил Штотц. — Будьте готовы к тому, что они могут предложить, чтобы сделать контрпредложение, если понадобится. — Он почесал пальцами подбородок и встал. — Может быть, эпсилон-конвертеры, — пробормотал он, обращая свой взгляд внутрь. Он еще что-то бормотал на своем непонятном инженерном жаргоне, потом замолчал и бросил взгляд на Рипа.

Шеннон кивнул — приказ отдан. Штотц исчез.

Рип посмотрел на Дэйна.

— Передадим эти данные Тау и посмотрим, что он сможет по ним экстраполировать. А тем временем нам бы надо получить быстрые ответы на некоторые вопросы, чтобы двигаться дальше.

Дэйн нехотя кивнул.

— Первым делом связь, надеюсь. Шеннон коротко кивнул и улыбнулся еще короче.

— Но знаешь, ведь в конце концов нам придется туда идти.

Али Камил стоял под душем и подставлял веки под бьющие струи. Он поставил напор и температуру на максимум, который мог выдержать. Он чувствовал рев в ушах, горячие уколы по векам, и ушел в комфорт отсутствия окружающего мира — только ревущая и бьющая вода.

Он глубоко вдыхал пар и чувствовал, как уходят напряжение и гнев. Когда кожа уже горела, но ум успокоился, он закрыл воду и смотрел, как ее остатки уходят, журча, в сток гидроутилизатора. Он представил себе, как молекулы Н2О пробираются по трубам машин, которые он сам настраивал.., потом его мысли расширились и охватили всю технологическую сеть корабля — не внешний корпус или кожу, но спинной хребет, соединяющий, как нервы, кабели электроники, ведущие в череп — ходовую рубку...

И без предупреждения он услышал оттуда их обоих, Рипа и Дэйна. Рип говорил — по крайней мере Али “слышал” его голос будто из-под воды. И тут, раньше, чем сознание успело это отбросить, его разум, быстрый, как нервный синапс, метнулся и обнаружил Джаспера в собственном хозяйстве Али, в машинном отделении.

Али охватил голову руками, будто стараясь удержать мозги на месте. Вот так и ощущалась эта проклятая пси-связь — будто мозги вытекают наружу. Нет, будто растворился череп и мозги смешались с мозгами трех остальных, и сама личность Али ускользает, размазывается между головами Рипа, Джаспера и Дэйна.

Его охватила неожиданная и сильная злость. Почему он? Единственное, чему он доверял, на что полагался, была его собственная личность. Он потерял все — семью, друзей, дом — в Кратерной войне, и с тех пор научился не сближаться ни с кем, потому что слишком легко люди уходили, или их переводили, или они заболевали. Или погибали. Богатства приходят и уходят — волнами удачи. Это все не важно. Он привык к мимолетности материальных приобретений и потерь, которые сокрушали других, но он оставался цел.

А это.., это проклятие не уходило, и он никуда не мог уйти сам, чтобы избавиться от этого. И — он скрипнул зубами — ничего нет хуже, когда вторгаются в личность. Он это знал, потому что в один из коротких, но бурных периодов жизни он сам таким образом бросал вызов судьбе.

Почему это не мог оказаться Торсон, который видит и слышит других так ясно?

— Череп толстый, как скала, — буркнул про себя Али, натягивая чистую форму.

Только он знал, что это не правда. Большой Викинг выглядел бесстрастным, как скала, и на все события реагировал с невозмутимостью, которая выдавала недостаток эмоций, но это была ложь, и Камил знал, что это ложь.

А Рип? Али с Шенноном были друзьями с того времени, как Али пришел на “Королеву Солнца” — злой и обидчивый ученик с очень плохим послужным списком. Рип его принял с тем же спокойным дружелюбием, с которым принимал всю вселенную. Это было разумное, продуманное спокойствие, указывающее на сбалансированность внутреннего гироскопа, как впоследствии выяснил Али, потому что он, конечно же, пытался выяснить границы невозмутимости Рипа. Так он поступал с каждым, кому мог бы впоследствии доверять. Спокойствие Рипа не было слепым, пассивным спокойствием последователя — он был прирожденным лидером.

Это он хотел поэкспериментировать с этим проклятием — и это он, по иронии судьбы, оказался меньше всего им поражен.

Если не считать Джаспера. Трудно было сказать, сколько он чувствует, поскольку его манера поведения не менялась никогда. Али прошелся расческой по волосам, думая о Джаспере. О нем очень легко было забыть, потому что он был маленький, ненавязчивый, и манеры его были окрашены самодостаточной вежливостью венерианского колониста в третьем поколении. На собраниях в кают-компании Джаспер говорил редко и всегда по существу, а в свое свободное время он вообще почти не выходил. Казалось, ему вполне достаточно для счастья сидеть у себя в каюте и слушать музыкальные записи сотни миров и вырезать затейливые статуэтки из странного сине-зеленого дерева, которое он заказывал из своих родных колоний. Заказывал. Он никогда сам не возвращался, чтобы его покупать.

Али никогда не был ни на одной из венерианских колоний. Один друг однажды с восторгом говорил, что человек может уронить бумажник со сбережениями всей своей жизни, чеками на предъявителя — на самой оживленной улице колонии, а через неделю прийти и найти его на том же месте. А если его там не будет, то пойти в ближайшее бюро находок, и там ему этот бумажник отдадут. Друг Али рассказывал об этом взахлеб, но у Али мурашки побежали по коже. Каким управлением создано такое общество? Али вдруг подумал, что Джаспер никогда ничего не говорил о своей родине — ни плохого, ни хорошего. Но он никогда не возвращался навестить родные места, даже когда у них было разрешение на вход в солнечную систему.

Насколько же сильна его пси-связь с Джаспером и что думает Джаспер по этому поводу? Али знал, что для него достаточно, что другие согласились об этом не говорить. Значит, Джаспер ничего не скажет, если даже он читает мысли Али прямо сейчас.

С гримасой отвращения к самому себе Али решил, что слишком долго уже сам себя жалеет. Пора зайти к медику и взять какое-нибудь лекарство.., но он знал, что Тау снова попытается рассказать ему, как важно для науки исследовать этот идиотизм, а сейчас Али это было совсем не надо.

Так что очевидным выбором осталось только пойти в ходовую рубку и узнать, что там делается. В конце концов, чем он больше будет занят, тем меньше будет предаваться мыслям о своей напасти.

Дэйн и Рип сидели у связи. Оба они подняли глаза, когда он вошел. Темные глаза Рипа глядели устало, воротник гимнастерки был расстегнут — редкая для него небрежность в безупречности внешнего вида, и это говорило, как много уже периодов отдыха он сократил или пропустил полностью.

— Что нового? — спросил Али, падая в пустое кресло астрогатора.

— Ничего, — угрюмо ответил Дэйн.

— Они не могут ответить на ваши вопросы или просто не отвечают?

— Неясно, — сказал Рип, потирая глаз. — Пока что не отвечают. Мы пробовали все каналы, пробовали разные вопросы. Квантовые сенсоры говорят, что наши сообщения приняты, но они не отвечают. Дэйн даже нашел несколько слов их языка, и мы попробовали их передать. Ничего.

— Мура думает, что они могут готовить захват “Королевы”, поскольку их корабль у нас, — сказал Дэйн.

Али присвистнул.

— Это значило бы, что они высадились на планету с оружием. Часто ли Торговцы так поступают?

Рип слегка пожал плечами — они этот аспект рассматривали.

— Тупик.

Али откинулся в кресле.

— Значит, самое время тебе последовать совету, который ты давал мне.

Дэйн и Рип многозначительно переглянулись. Али засмеялся в ответ.

, — Я так понимаю, что не я первый дал этот дружеский совет?

— Тау заходил. Мура. Следующим появится Джаспер, поливающий нас неистовыми тирадами, — сказал Дэйн деревянным голосом.

Мысль, что Джаспер может даже повысить голос, была такой дикой, что все засмеялись.

— Ладно, — сказал Рип, вставая. Он поморщился, и Али ощутил укол головной боли, которая, он знал, была не его. Это ему не понравилось, но он не выдал себя ни лицом, ни голосом. — Дайте мне знать, если что-нибудь изменится.

Али подумал, не пытаются ли они решить эту проблему в обход Джеллико, но посмотрел на тройной хронометр, который сам настроил. Там мигали три времени: одно — орбитальное время “Северной звезды”, которое показывало, когда корабль находится в пределах связи, а когда нет, и сколько продолжается каждый цикл. Вторые цифры давали биологическое терранское время, двадцатичетырехчасовой суточный ритм их тел, постоянно подчиненный ритму вращения далекой Земли. Третий циферблат показывал местное время Геспериды-4 — девятнадцатичасовой день, разделенный на двадцать четыре “часа”, каждый примерно по сорок стандартных минут.

Хронометр, настроенный на “Северную звезду”, показывал, что Джеллико сможет выйти на связь почти через час, то есть большая часть сна Али пришлась на время радиомолчания. Дэйн встал и пригнулся, проходя в люк.

— Есть хочется, — сказал он.

Али пошел за ним в кают-компанию. Там уже собрались Джаспер, Иоган и Фрэнк. Все трое подняли глаза.

— Все еще ни слова? — спросил Мура. Дэйн отрицательно махнул рукой и подошел взять себе кружку чего-нибудь горячего.

— Крейга уложили наконец? — спросил он.

— Мы ему сказали, что скрутим и вколем какое-нибудь из его лекарств, — сообщил Штотц с одной из редких для себя улыбок. — Он как раз кончил нам объяснять, как этот девятнадцатичасовой день превратит в хаос наши терранские биоритмы, несмотря на всю гормональную терапию и смену диеты...

— То есть мы можем ожидать один хороший день из четырех, — язвительно вставил Фрэнк.

— ..но тут я ему вслух подсчитал, сколько часов прошло, как он последний раз был у себя в каюте, и он наконец ушел.

— Думаешь, он хочет присмотреть за Рипом? — спросил Али, падая в кресло.

— Так Рип думает, — уточнил Дэйн.

— И оттого вдвое больше дергается, — закончил Али, — Ладно, я пройдусь и почирикаю с добрым доктором, когда он проснется. А сейчас что выдумаете насчет этого внезапного молчания там, снаружи?

Штотц нахмурился.

— Я как раз говорил, что это мне сильно напоминает Лимбо. Так называемого доктора Рича, который искал предметы культуры Первопроходцев. Вскоре после твоего вступления в команду. — Он кивнул в сторону Дэйна.

— Я помню. — Торсон скорчил легкую гримасу. — Но он был вестником несчастья с той самой минуты, когда мы взяли его на борт. А сейчас я не хочу врываться в тот лагерь Торговцев с заряженными слипродами, когда они, вполне возможно, просто исполняют какой-то траурный ритуал.

— Никто не оставит лагерь пустым, тем более так, чтобы никого не было на связи, — возразил Али. — Как бы религиозны они ни были.

— А они по-прежнему могут считать, что мы пираты и готовим нападение, — предположил Мура.

— Или это они готовят нападение. Спокойный голос Джаспера:

— Так что, мы идем и нападаем первыми? А с чем?

Во внезапно наступившей тишине послышалась низкая рокочущая трель. Али заметил, что корабль вибрирует. Он привстал и почувствовал, что палуба под ногами резонирует.

— Что-то ударило по кораблю, — сказал он, одним прыжком бросившись к экрану.

Внешние сканеры показывали только черноту, потом блеснула молния, но слишком кратко, чтобы осветить хоть что-нибудь. Али нетерпеливо включил огни периметра и отступил назад перед картиной открывшегося потопа. Ветер задувал так, что ливень стелился почти горизонтально. На краю светового периметра виднелись сбитые ветви; некоторые деревья изгибались так, что их, казалось, должно было вывернуть с корнем.

— В такую погоду никто атаковать не будет, если у него нет бронированного краулера, — сказал Фрэнк.

— И как здесь строить шахты? — пробормотал Торсон.

— А Тау сказал, что это лето, — мягко добавил Джаспер.

Пока они смотрели, корабль снова задрожал под новым мощным ударом бури. Али показалось, что он слышит, как визжат компенсирующие лебедки. Гроза усиливалась, молнии стали чаще и держались дольше. Сквозь обшивку корабля доносился гром.

— Одно точно, — сказал Джаспер. — Мы не сможем связаться с “Северной звездой”, пока это не кончится. Электромагнитный фон брыкается так, что я даже не представлял себе, что это возможно.

— Еще одна причина сидеть в корабле во время шторма, — заметил Мура. — Показания электромагнитных датчиков на опасном уровне — такие поля могут воздействовать даже на нервную и иммунную системы. — Он мотнул головой в сторону экрана. — Не знаю, как это действует на тех ребят.

— На пике солнечной активности это будет только хуже, — добавил Али. — Какие-то эффекты можно будет заметить даже внутри “Королевы”. На компьютеры уже действует — частота сбоев растет, и эффективность работы упала почти на процент.

— И все это накладывает ограничения на время, которое мы здесь можем провести — существенно более жесткие, чем срок нашей заявки, — сказал Джаспер. — Воздействие на здоровье Тау еще может в какой-то степени компенсировать, а после этого нам понадобится медицинская техника, которая съест любую теоретическую прибыль.

— Не хочется мне проверять эту теорию, — пробормотал Дэйн.

— Беда в том, — сказал Али, отключив внешний свет и выключая экран, — что все это лишь откладывает решение проблемы с нашими друзьями снаружи, но не снимает ее.

Но у него из-за спины раздался тонкий голо" сок, на который они все резко повернулись:

— Я знаю, да!

Это была Туи. Она стояла в люке довольно неуклюже, но ее гребень наполовину поднялся, внушая надежду.

Дэйн вскочил и подвел свою ученицу к одному из обитых кресел.

— Что ты знаешь? — спросил он.

— Туи больше не спит, — сказала она, оглядывая их огромными желтыми глазами. Али заметил, что ее яркость стала возвращаться. — Я вызвала компьютер, смотрела запись. Народ Китин?

— Что? — озадаченно спросил Мура. Дэйн внезапно усмехнулся.

— Конечно! Вот кого они мне напомнили. Китин — одна из клинти, в котором была Туи на Бирже. Говори дальше, Туи.

Ученица оглядела их по очереди, напомнив Али птицу, клюющую крошки.

— Я знаю речь Китин. Я буду их говорить.

— Но ты же не сможешь, — сказал Али. — Они не отвечают на вызовы.

Туи быстро покачала головой:

— Вы не слышите. Нет, вы слышите, но не понимаете. Лоссин говорит: “Наш лагерь — ваш лагерь, наша руда — ваша руда”. Народ Китин живет в базах, как Биржа, только не богатых. Редкие вещи.., которые важные. Важная честь. Заявка наша, корабль наш, лагерь теперь наш и рация тоже наша.

— Ты хочешь сказать, они оставили лагерь? Чтобы мы его взяли?

Туи быстро кивнула, потом вздрогнула и потерла шею тонкими паутинными пальцами.

— Одиннадцать кругов ада на Трелоаре! — воскликнул Мура, хлопнув ладонями по столу. — Так и есть! Я слыхал, как ван Райк про них когда-то рассказывал. Эти татхи — как они себя называют — живут в обитаемых базах уже много поколений, базах из сваренных вместе старых кораблей. Они мало что понимают в личной собственности, но то, что принадлежит им, защищают свирепо И при этом делятся в нужде. Здесь завязаны всякого рода вопросы чести, и это куда важнее всех законных правил Торговли.

— Но мы должны чтить Закон Торговли, — напомнил Джаспер.

А Дэйн саркастически добавил:

— Или Патруль как следует возьмет нас за шкирку.

— Позвольте мне уточнить, — сказал Али. — Они там сидят под этим ураганом из чувства чести?

На этот раз Туи опять слегка кивнула и издала одну из своих трелей.

— Они ждут нас им говорить, ходите обратно в лагерь. Пользуйтесь лагерем, всеми вещами. Вещи теперь наши. Не их: мы даем вещи обратно, они пользуются. И долг чести перед нами. Теперь Джаспер задумчиво кивнул:

— Их культура должна во многом строиться на доверии, — заметил он. — Я думаю, мало что у них было сверх этого, когда они начинали.

Али посмотрел на бледного маленького человечка, чувствуя, как перекашивается поле зрения. От этого у него чуть не закружилась голова — корабль подхватывала и вертела гигантская рука. А Джаспер — не говорит ли он не столько об этих татхах, сколько о венерианских колонистах?

Он захлопнул рот, уже готовый что-то сказать, гадая, сколько прочел Джаспер в его мыслях. Он не стал показывать свое раздражение, но решил, что когда Тау проснется после своей очереди спать, у себя в лаборатории он найдет ждущего его Али.

— Противно даже думать, как там эти ребята в такую погоду без всякой защиты, — сказал Дэйн, глядя на темный экран.

— Такую погоду они переносят лучше нас, — сказал Фрэнк. — Я не много знаю об этих татхах, но знаю, что мех защитит их от самой мерзкой погоды.

Дэйн внезапно засмеялся.

— Выкладывай, — сказал ему Али, снова испытывая головокружение, на этот раз от комбинации облегчения у Дэйна, Джаспера и самого себя. — Что такого смешного? А то у нас тут последнее время дефицит хороших шуток.

— Когда мы с Рипом с ними встретились, от них был такой.., различимый запах. Я только что вспомнил, на что этот запах похож, — и он улыбнулся еще шире.

— И? — спросил Фрэнк. Дэйн расхохотался.

— На мокрую псину.

Глава 7

Шторм трепал “Королеву” два дня. На пике бури гром превратился в почти непрерывный грохот корпуса, но не поэтому те, кто обычно спал на верхней палубе, спустились в тесные пассажирские каюты. Попытка Рипа Шеннона поспать в своей каюте на уровне ходовой рубки впервые в жизни заставила его понять, что такое морская болезнь.

Часть этих двух дней Дэйн провел со Штотцем, помогая ему строить компьютерные имитации и экстраполировать наиболее вероятные исходы, готовил инструменты и основные детали, которые понадобятся для перестройки шахтных ботов в очищающие установки.

— Нам все равно понадобятся ультразвуковые дробилки, — сказал Штотц, — и наверняка каталитические сепараторы, но все остальные детали этих джипи окажутся наверняка лишними.

Туи тоже спустилась помогать. Поднимать она ничего не могла, но ее пальцы ловко справлялись с проводами.

— Мы не двигать корабль? — спросила она, когда началась работа. — Очень открытое место. Штотц мотнул головой:

— Корабль мы двинуть не можем, но можем поставить дополнительные оттяжки. Будем трястись и дрожать, но не упадем.

— Когда выгрузим джипи, стоит убрать те булыжники с наветренной стороны, — проворчал Камил. Он тоже пришел помогать. — Понятно, почему здесь нет холмов. Не хочется мне думать, как двухтонный камешек стукнет по “Королеве” как раз, когда я залягу придавить ухо.