Увидел он и Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему его душу, увидел и самого себя, который, хохоча, вырвал эту душу из груди врага.
Он закрыл глаза и наслаждался вставшей перед его мысленным взором яркой картиной — он видел, как сбывается пророчество.
— Прекрасно, — произнес Руиз.
— Да! — пропел Механический Орфей. — Посмотри! Видишь, кто пришел?
Разведчик обернулся к входной арке, и сердце в груди у него подпрыгнуло. Там с потерянным, испуганным видом стояла Низа. Он вспомнил, что шлем все еще на нем. Естественно, она не могла его узнать.
Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в заполнившем мозг победном реве раздался тоненький, тихий, но настойчивый голосок.
— Руиз? — твердил он. — Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не вижу…
Радость перестала быть радостью и превратилась в тяжелый холодный камень. Призрак Низы засветился слабым размытым светом, а потом пропал.
— Ты слишком увлекся, железяка, — мрачно сказал Руиз и пристроил последнюю мину.
Механический Орфей издал перепуганный, панический, булькающий звук и разразился невнятной истерической какофонией. Постепенно в потоке звуков стали различимы отдельные фразы.
— Это была просто ошибка. Я только пытался показать тебе, как мы сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет свободы? Как ты можешь поворачиваться спиной ко всей Вселенной?
— По-моему, я просто обязан это сделать, — ответил бывший агент.
— Нет! Нет, ты не можешь так поступить!
Руиз отступил немного от искаженного отчаянием огромного лица чудовища и настроил укрепленный на запястье передатчик дистанционного управления. Он хотел взорвать мины, находясь на достаточном расстоянии от машины.
— Какой из меня Император мира, — проговорил он, чувствуя, как сожаление об упущенной возможности наполняет его сердце, — я не тяну на божество.
Генш по-прежнему терпеливо ждал у дальней арки. Руиз поманил его, и тот медленно подполз.
— Можешь оказать мне одну услугу? — спросил человек.
— Если это в моих силах.
— Вполне.
Разведчик подошел к Кореане, которая, по-видимому, все еще не пришла в себя, снял перчатку и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был сильным и ровным. Он снова надел перчатку, схватил женщину за ворот брони и поднял.
Генш стоял возле Механического Орфея, погрузив щупальце в недра машины, прямо над страшным глазом. Чудище наконец замолкло, его гигантское уродливое лицо застыло в жалком смятении.
Пока Руиз волок ее, Кореана пришла в себя и попыталась вырваться, но сваренные вместе рукава брони не позволяли сопротивляться как следует. Она взглянула на наемника, потом на божество. Бывший агент заставил себя посмотреть в ее широко открытые глаза. Похитительница рабов ничего не говорила, но на лице ее последовательно отразились недоверие, ужас, а затем раскаленная ярость.
Но она все равно молчала.
Тяжелее всего Руизу было видеть выражение ее лица в момент, когда щупальце генша впилось в ее мозг. В промежутке между двумя ударами сердца все прожитые годы, казалось, растаяли. Она выглядела немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась, только усиленная ментальным пламенем.
Женщина улыбнулась, и это была улыбка облегчения. Она закрыла глаза, линия ее рта изменилась и губы нежно округлились, словно она ждала поцелуя.
Руиз не мог это вынести и отвернулся.
Геджас все еще держал под контролем волны сражений, кипевших перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, и хотя командир судна и большая часть экипажа были убиты при попытке отразить нападение берсеркеров Обелиска, там он чувствовал себя сильнее и увереннее. Единственная причина, по которой пираты до сих пор не овладели небоскребом, заключалась в том, что отдельные кланы не смогли договориться и яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение последнего получаса пираты отступили, и «Голос» беспокоился, что за это время они успели столковаться и станут теперь бороться не между собой, а против него.
Родеригианские подкрепления приближались. Это было единственным светлым пятном во всей неприглядной ситуации. Они могли уже давно прибыть, если бы не строгие законы шардов, которые запрещали передвижение крупных флотилий.
В перерывах между сражениями Геджас бросался к экрану канала оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
Кореана ждала его у выхода вместе с молодым геншем. К лицу ее как будто приросла маска покорности и смирения, хотя Руизу, все еще одурманенному ментальным пламенем, она казалась просто живым трупом. Осколочное ружье все еще было у нее в руках, и бывшему агенту пришлось собрать остатки мужества, чтобы повернуться к ней спиной.
Он заговорил с клоном Низы, медленно и четко — так, чтобы она и техники «Глубокого сердца» правильно поняли, что от них требуется.
— Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Удалившись на безопасное расстояние, я взорву Орфея, а вы сможете зафиксировать его уничтожение на пленку. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по общему каналу раньше чем через час… или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна шахты. Если это произойдет, генш даст вам знать. Я надеюсь, что пауза позволит нам выбраться из небоскреба незамеченными. Вы понимаете?
— Да, — ответила дрожащим голосом копия Низы. Руиз вспомнил, что этот голос принадлежал той Низе, которую он любил. Он хотел сказать что-нибудь еще, чтобы успокоить ее, но выяснилось, что он забыл все нежные слова.
— Ты знаешь, насколько дорога мне, а теперь больше, чем когда-либо.
— А ты — мне, — ответила девушка и замолчала. А потом вдруг проговорила: — Я надеюсь, что ты возьмешь ее в такое место, где вам ничего не будет угрожать и где вы сможете любить друг друга долго и счастливо.
— Спасибо, — неловко откликнулся Руиз. А потом с трудом выдавил: — До свидания.
Он снял шлем и положил его в нишу в стене, чтобы камера могла заснять разрушение Механического Орфея — он постарался разместить объектив так, чтобы разорванное тело клона не попало в кадр. Потом произнес в камеру несколько слов и застегнул на себе другой шлем, тот, который снял с Малыша.
Победитель махнул рукой Кореане, женщина кивнула и повела их из лабиринта.
Проходя мимо генша, человек почувствовал некую отрешенную благодарность. Он оглянулся на машину и увидел, что та безуспешно пытается дотянуться руками-языками до мин. Голоса чудовища слились в бессмысленный гул.
Уже находясь на дальнем конце лабиринта, Руиз повернул взрыватель и через несколько мгновений ощутил толчок ударной волны. На миг ментальное пламя вспыхнуло в его мозгу так ярко и страшно, что он ослеп и оглох. Потом все стихло, и вернулись обычные чувства.
Может быть, дело было только в исчезновении дурмана, но бывший агент ощутил, как по анклаву распространяется холодная и роковая пустота.
— Пойдем, — обратился он к своей новой машине.
Кореана бесшумно и ловко провела его через туннели. Руизу не хотелось с ней разговаривать: он боялся еще больше ужаснуться тому, что сделал с ней.
Ни одно живое существо не попалось им навстречу. Они прошли мимо того места, где Малыш отбил фараонцев у солдат дельтанского корпуса, но бывшая работорговка едва взглянула на останки своих людей.
Руиз на миг задержался возле трупа Мольнеха, который некогда был фокусником высокого ранга на Фараоне, но потом превратился в органическую машину. Руиз от всей души пожалел, что весельчак не выжил. Разведчик по праву победителя наследовал имущество Кореаны и попытался бы провести эксперимент, как советовал ему в свое время ученый-моряк Гундред, — приказать Мольнеху действовать только по велению собственного сердца… Чтобы тот снова стал самим собой.
— Прости, — произнес он и тронулся дальше.
Когда они достигли поля битвы, где Малыш сражался с прислужниками геншей, бывший агент велел остановиться и устроил среди жалких тел человекоподобных безумцев военный совет.
Скоро они выйдут к центральной шахте небоскреба и, если очень повезет, найдут Низу и остальных на платформе поезда под охраной оставшихся дельтанцев Кореаны. Видимо, Малыш в обмен на помощь и лояльность обещал вывезти их на подводной лодке.
Руиз постарался взвесить все аспекты положения, проследил возможные нити предательства и прикинул, как использовать ситуацию с максимальной выгодой для себя.
Первое побуждение — положиться на верность дельтанцев и выполнить условия сделки, заключенной клоном, — он отбросил. Бывший агент даже посмеялся над собственными глупыми мыслями: нет, доверять еще не время.
— Все в порядке, — сказал он Кореане, — сделаем вот что…
Когда Низа заметила Руиза Ава, она ощутила робкую, но такую горячую радость. Она уже не надеялась, что увидит его снова. Девушка почему-то была уверена, что он отправился навстречу смерти. Его уход был таким холодным, таким официальным.
Но разглядев, кто идет следом, подталкивая мужчину ружьем, она почувствовала, как вся радость в ней погасла. Но все-таки он жив.
Потом Низа испугалась. А вдруг Кореана забрала его душу, как всегда и хотела сделать. Нет, решила девушка, это маловероятно. Иначе зачем бы похитительнице рабов вести его под ружьем? И зачем связывать ему руки за спиной под таким мучительным и неудобным для него углом?
Один из дельтанских офицеров, рангом повыше, встал. Его неуверенная поза выражала удивление и испуг.
— Кореана Хейкларо? — спросил он несмело, когда женщина и Руиз прошли половину тропинки над болотом.
— Привет, Крун, — откликнулась она. — Я не понимаю, почему ты здесь, когда я велела вам оставаться в анклаве.
Крун наполовину поднял оружие, потом опустил, явно передумав.
— Представилась возможность: человек, которого ты ведешь, уверяет, что знает выход отсюда. Мы собирались втереться к нему в доверие, обезоружить и ждать тебя.
— Не худший план, — сухо кивнула Кореана, подходя к платформе. Низа заметила, что она предусмотрительно держала Руиза между собой и солдатами — очевидно, она им не доверяла.
Крун, переминаясь с ноги на ногу, выглядел так, словно ему тоже очень хотелось бы найти какое-нибудь укрытие, но на платформе не было ничего подходящего.
— А-а-а… как насчет взрывчатки у него в шлеме? Он нам говорил что-то про замыкание на мертвеца…
— Блеф. Это умный человек, — голос Кореаны звучал устало и бесстрастно.
Низа начала подозревать, что с хозяйкой что-то не в порядке.
Видимо, Крун пришел к такому же выводу, поскольку в следующий миг он вскинул оружие и выстрелил зеленоватым огнем, сеющим смерть и разрушение. Низа случайно смотрела в его сторону, когда он стрелял, и почти одновременно с этим дельтанец отлетел назад, словно от удара кулаком, ударился о стену позади платформы и затих.
Также мгновенно погиб еще один солдат.
Низе было страшно взглянуть на Руиза — страшно увидеть, что он точно так же мертв, как эти двое. Но, когда она наконец повернулась, он поднимался с земли, держа огромное ружье, которое, очевидно, прятал за спиной.
Кореана сунула свое ружье в чехол. Из ствола струился дымок. Потом она сняла шлем. Низа с ужасом увидела ее лицо — безжизненную маску.
Руиз медленно подошел к девушке. Он как будто не мог поверить, что она настоящая.
— Ты действительно здесь? — спросил он.
Из-за шлема и сильного волнения голос звучал глухо. Но это все же был… его голос.
— Да, — ответила она.
— Спасибо, — выговорил он.
Руиз вскочил на подножку платформы и жестом показал место похитительнице рабов. Это был приказ, которому Кореана немедленно повиновалась, забравшись на сиденье рядом с хозяином. Победитель включил ток, и платформа стала набирать скорость, поднимаясь по рельсам в темноту.
Руиз не снимал шлема до тех пор, пока, оказавшись наконец на борту подводной лодки, они не отплыли от воздушного шлюза. «Он снова переменился», — подумала Низа. Глаза его были бесконечно усталыми, но мягкими и добрыми. Лицо выглядело старше, жестче и словно бы яснее.
— Здравствуй, — прошептал он. — Нам надо вести себя очень тихо.
Он жестом указал наверх.
— Здравствуй, — ответила она. Ее глаза наполнились слезами, и она на мгновение перестала видеть его лицо, в красном свете подлодки оно превратилось в мерцающий размытый ореол. Тогда девушка улыбнулась и наугад коснулась заросших щек, укололась о жесткую щетину, и радость пронзила все ее существо. Она наконец была счастлива.
Глава двадцать пятая
Руиз пустил лодку по глубокому холодному течению. Ему довольно было того, что они уходят — пусть медленно, зато бесшумно. С поверхности над ними доносились взрывы, шипение реактивных моторов и металлический вой тонущих судов, которые давило и крушило море.
Дольмаэро похлопал товарища по спине и пожал руку. Его широкое лицо светилось от радости. Даже Фломель, чье предательство и глупость причинили Руизу столько хлопот, кивнул и улыбнулся быстрой, но искренней улыбкой.
Бывший агент отослал Кореану в самый дальний и темный угол, с глаз долой, как немой укор. Ему тошно было глядеть на дело своих рук.
— Теперь она совершенно безопасна, — шепнул он фараонцам.
Пока лодка выходила из зоны битвы, Руиз смотрел на Низу, а она так же пристально рассматривала его. Время от времени он бросал взгляд на хронометр, чтобы не пропустить момент, когда кадры гибели Орфея будут переданы по каналу всеобщего оповещения.
Через какое-то время он рискнул запустить двигатели, рассчитав, что пора прибавлять скорость и уходить. Постепенно он вывел суденышко ближе к поверхности и на всех парах помчался прочь из Моревейника.
Когда Руиз Ав появился на экране, Геджас бросил то, чем занимался, и уставился в темное и холодное лицо наемника. Он заметил, что глаза врага блестят под действием ментального пламени, и злорадно подумал, что убийца отнюдь не наслаждается положением. Но небольшое удовольствие, которое он получил от этого наблюдения, мгновенно испарилось, как только тот заговорил.
— Слушайте, люди Моревейника! Я обещал уничтожить Механического Орфея. Я собираюсь честно исполнить данное обещание. — И отошел в сторону, чтобы Геджас мог разглядеть то ужасное, что было у него за спиной.
Кошмарная тварь раскачивалась, сотрясаясь всеми своими членами, изрыгая чудовищные звуки, но голос Руиза Ава перекрывал этот шум.
— Через несколько мгновений Механический Орфей умрет. Вы можете не поверить в правдивость моих слов и этой передачи, но генши позволят вам проверить истинность увиденного. Поэтому пошлите безоружных наблюдателей, и генши проводят их к останкам машины. От нее останется весьма немного, но этого будет достаточно для исследования и анализа — но только для них, поэтому оставьте всякие надежды на то, что вам удастся восстановить Орфея и прийти с его помощью к власти. Все кончено.
Руиз Ав отошел от камеры, оставив Геджаса рассматривать машину.
Прошла минута или две — родеригианец не мог сказать точно. Он не замечал течения времени. Он ждал Руиза Ава. Он ждал, когда тот вернется и объяснит, что же происходит на самом деле.
Когда мины взорвались и Геджас увидел, как сокровище превратилось в груду металлолома и окровавленной плоти, он сперва был не в состоянии осознать увиденное.
Несколько минут длилось молчание. Звуки боя стихли, и он остался наедине со своими мыслями и своим поражением. Его сердце превратилось в маленький холодный камень. Он вспомнил Желтый Лист. Ее красоту и силу. Ужас ее смерти.
Его мысли скользили по все сужающемуся кругу, полные яростной и гневной скорби. Руиз Ав убил божество. Все остальное не важно, но Руизу Аву нельзя позволить уйти безнаказанным. Нельзя ждать. Пока Руиз Ав выбирается из этого ада внизу, он, «Голос», должен действовать, отрезать ему всякую возможность бегства.
Со всей скоростью, на которую он был способен, Геджас скатился в машинное отделение истребителя, где механики поддерживали питающую корабль ядерную реакцию. Он бросился к контрольной панели реактора и принялся дергать рычаги управления, сбивая настройки. Когда техники попытались его остановить, он убил одного из них, не заметив, как это сделал. Системы безопасности реактора выходили из строя одна за другой. Когда реакция сделалась совершенно неуправляемой, Геджас услышал, как надрывно трезвонят сигналы тревоги. Времени осталось на одну — последнюю — улыбку.
Миновав покинутую войсками границу Моревейника, Руиз выпустил крохотный сенсорный буек, чтобы проверить, нет ли за ними погони, и время от времени сверялся с ним. Он как раз смотрел на экран, когда картинка поблекла, а потом и вовсе исчезла. Спустя несколько секунд по поверхности воды прошла ударная волна. Ощущение было совершенно иным, нежели от прежних взрывов, которые им доводилось чувствовать в подлодке. Корпус судна прозвенел, как чистейшей меди колокол.
— Что такое? — пробормотал Руиз и выпустил еще один буй. Он с удивлением смотрел, как на месте небоскребов Моревейника вырастает белое грибообразное облако. Многие башни провалились под воду.
Одна, прежде чем упасть, медленно раскачивалась под шляпкой «гриба».
Бывший агент заметил несколько воздушных судов, которые вились вокруг жуткой тучи, словно стайка маленьких злобных насекомых. Шарды.
— О-о-о, как они страшно разгневаются, — прошептал Руиз.
Он поспешно отрезал сенсорный буек, надеясь, что его пока не заметили, и повел подлодку вглубь, на безопасное расстояние от шардов и метеорологических фокусов.
Через несколько часов они вынырнули на поверхность, и подлодка полетела как на крыльях, взметая вокруг себя фонтаны радужных брызг.
Прошло два дня. Путники добрались до устья реки Соаам, где нашли безопасную гавань и покупателя на кораблик. Маленький торговый городок Бока дель Инфьерно шипел и пузырился, обсуждая новости из Моревейника и слухи о том, что случилось на Родериго.
— Теперь это просто дырка в море, Родериго-то, — заявил пузатый трактирщик. В его приятном заведении они остановились, пока Руиз торговался насчет воздушной лодки.
— Шарды сурово наказали гетманов, ей-богу. Поговаривают, что воронка год будет дымиться.
Предводитель маленького отряда, выражая недоверие, театрально покачал головой.
— Не может быть, — возразил он, широко раскрыв глаза.
— Ей-богу, вот не сойти мне с этого места, — заверил трактирщик с явным удовлетворением. — И давно пора, если хотите знать.
Руиз заказал всем отдельные номера (себе смежный с комнатой Низы), но Кореану поместил вместе с Фломелем, потому что все-таки не до конца доверял ему.
— Она теперь совершенно безвредна, — успокоил он фокусника.
Тот отнесся к присутствию в своей комнате бывшей хозяйки без тени протеста.
Оставив дверь к Низе не запертой, Руиз ждал, сидя в неудобном кресле. И хотя он очень устал, спать ему совсем не хотелось. Нахлынули воспоминания, бывший агент принялся размышлять о странных событиях, приведших его жизнь к настоящему моменту.
Низа пришла вскоре после полуночи, неся в руках крохотный масляный светильник, удивительно похожий на тот, который дал ему Дольмаэро, чтобы осветить пустой Дом отверженных. Как давно это было!
Теплый свет мерцал в гладкой черноте ее волос и только слегка освещал лицо. Она протянула ему руку. Руиз с благодарностью взял ее.
Наутро после завтрака Руиз и Низа вышли на площадь и обнаружили там Фломеля, который показывал разнообразные фокусы на потеху изумленной толпе деревенских жителей, а Кореана молча за ним наблюдала. Потом, ковыряя в зубах, появился Дольмаэро. Старшина гильдии внимательно следил за выступлением, с одобрением оценивая технику фокусника.
Фломель представлял свои трюки с нарочитой пышностью, и его лицо не выражало ничего, кроме удовольствия от привычной работы. Закончив представление, он подошел к ним, утирая пот со лба новым шелковым платком.
— Несмотря на все свое невежество, они понимают, когда видят настоящий класс. Верно?
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Руиз. Фломель улыбнулся и неуверенно, посмотрел на него.
— Я бы хотел попросить тебя об одной милости, Руиз Ав.
— О чем именно?
— Можно, я останусь здесь?
— Разумеется, — ответил предводитель. — Но я думал вернуть вас с Дольмаэро на Фараон, если вы этого захотите.
На миг по лицу фокусника прошла тень, наверное, он ощутил ностальгию по прошлой жизни, но потом он покачал головой.
— Если ты собирался так поступить, только глупый усомнится в том, что так и будет. Но я решил изменить свое идиотское положение. У меня нет никакого желания снова увидеть Фараон. Я устал от кочевой жизни. Это место кажется мне тихим, пусть даже и ничем не примечательным. Но для меня это в самый раз.
Руиз кивнул.
— Как тебе угодно.
Фломель улыбнулся, и его жесткое узкое лицо засветилось от радости.
Руиз купил старый, но добротный воздушный катер, который без всяких приключений доставил их к казармам Кореаны, где Руиз забрал в качестве контрибуции прелестную звездную лодку бывшей работорговки, «Синвергуэнцу».
Владения Кореаны за время ее отсутствия пришли в упадок, и, чтобы прекратить разрушение, Руиз велел ей взять на себя управление делами. К сожалению, остальные члены труппы исчезли: они были проданы или просто потерялись. Поначалу он опасался, что они потеряют и Дольмаэро — настолько он был безутешен. Но предводителю в конце концов удалось отвлечь его рассказами о Лиге искусств и о том, как она манипулирует обществом Фараона, и скорбь старшины гильдии вскоре сменилась холодной решительной яростью.
Когда Дольмаэро и Низа оказались в безопасности на звездной лодке, Руиз взглянул на своего бывшего врага. Все с тем же мертвенным выражением на лице Кореана застыла в ожидании приказов на почерневшем металле стартового кольца.
— Теперь тебе нельзя заниматься работорговлей, — мягко произнес Руиз. — Отпусти своих рабов. Будь настолько добра, насколько можешь. А когда у тебя появится возможность кого-нибудь освободить, делай это до тех пор, пока это не грозит гибелью тебе самой. Избегай насилия. Не нападай на тех, кто не причинил тебе вреда. Никогда больше не треножь ни меня, ни моих друзей. — Он долго смотрел на нее — от его ненависти не осталось и следа. Это было бы так же нелепо, как ненавидеть мертвеца. — А в остальном живи так, как тебе хочется.
Она кивнула в знак согласия.
Ужас того, что он с ней сделал, уже несколько притупился, и теперь Руиз чувствовал только, что поступил правильно, словно запустил в действие нужный механизм.
— Тогда прощай, — произнес он лишние и ненужные слова.
Он вошел в звездную лодку и стартовал с Суука.
Вот проплыли мимо орбитальные станции шардов. Корабль направлялся к Фараону.
Эпилог
Они стояли на Стене мира, наслаждаясь предрассветной прохладой, глядя вниз на туманы и кипение Ада. Низа слегка прислонилась к плечу Руиза, так что между ними возникло восхитительное тепло. В ближайшей башне все часовые застыли на постах, их усыпило внезапное нападение шмелей-поисковиков Кореаны.
Дрльмаэро сохранял задумчивую серьезность, хотя страх и озабоченность оставили его, как только они покинули Суук.
— Я не понимаю, — начал он медленно, — как можно там, внизу, что-нибудь спрятать. Кроме того, почему бы тебе не взять теперь звездную лодку Кореаны?
Руиз улыбнулся старшине гильдии.
— Я люблю мой маленький кораблик и не могу оставить его ржаветь здесь. А что касается «Синвергуэнцы»… Ну, я хочу подарить ее тебе. Может быть, ты станешь знаменитым космическим пиратом.
Дольмаэро фыркнул. Его щеки задрожали, словно он с трудом сдерживал смех.
— Что мне делать со звездной лодкой? Я же не умею ими управлять. А если б и умел, куда мне лететь?
— Это не сложно, — ответил Руиз Ав. — У этого судна есть Банш-навигатор, который ее пилотирует. Ты только скажешь: «Вези меня на Дильвермун», и он тебя прямехонько туда и отвезет. Или: «Лети в Стегатум». Или: «Доставь меня во дворец». Если ты не знаешь, куда именно хочешь попасть, скажи: «Поехали туда, где есть зеленые моря, кокосы и приветливые туземцы», или: «Где мы можем ненадолго ангажировать труппу фокусников?», или: «Где бы нам найти надежный банк?»
Когда ты будешь готов, можешь спросить: «Куда нам обратиться, чтобы получить членство в пангалактической лиге миров?» И корабль ответит тебе на все вопросы. Хотя я не стал бы полагаться на него в вопросах политики и управления…
Дольмаэро крякнул.
— Тебя послушать, так все легко и просто…
— Я вовсе не хотел тебя подзуживать, Дольмаэро. Это было бы для тебя слишком опасно. Ты знаешь, кто владеет Фараоном. Если ты будешь расхаживать тут, проповедуя на городских площадях, то просто исчезнешь или закончишь свои дни на площади Искусного Страдания. Да и зачем тебе это?
— Так что ты мне посоветуешь?
— Будь похитрее — как же еще? Помни, теперь ты отвечаешь не только за свою гильдию. Ты теперь тот человек, которому предстоит выгнать Лигу искусств с Фараона. Воссоздай и попробуй вдохнуть жизнь в культ Саеда Корпашуна — у тебя теперь достаточно силы, и ты докажешь людям, что долететь до звезд можно, что это реально. Помни все, о чем я тебе говорил. Но не забывай про то, что между вами могут оказаться шпионы, и про системы орбитального наблюдения. Используй генераторы помех, которые Кореана так любезно оставила тебе в наследство. И все время держи лодку под невидимым щитом.
Дольмаэро с сомнением покачал головой.
— Лучше бы тебе остаться, Руиз Ав. Ты самый хитрый, никто не сравнится с тобой!
Бывший агент рассмеялся.
— Извини. Я покончил с войнами, по крайней мере на время. Меня теперь занимают другие вещи.
Он взглянул на Низу. Та ответила ему теплой улыбкой и ласково подтолкнула в бок.
— Глупости все, — возразил Дольмаэро. — Как можешь ты не обращать внимания на страдания и муки всей планеты?! Как можешь променять освобождение целого народа на преходящие наслаждения любви?!
Руиз пожал плечами и снова посмотрел на девушку.
— А разве не понятно? — спросил он, Дольмаэро неодобрительно покачал головой, но глаза его смотрели ласково, и он почти улыбался.
Чуть позже Руиз поднял камешек и в особом ритме постучал им по Стене мира.
— Надеюсь, она еще здесь, — сказал он. — Хотя меня не было гораздо дольше, чем я мог предполагать.
Потянулись долгие минуты ожидания. Бывший агент даже начал опасаться, что проедающая все на свете атмосфера низин Фараона уничтожила лодку. Но потом туман заклубился, раздвинулся в стороны, и «Вигия» вырвалась на поверхность. Она поднялась к утесу и зависла перед ними. Некогда блестящий корпус покрывал толстый слой зеленой коросты. Куда девалась прежняя красота? Но когда открылся входной шлюз, кусочек корки отвалился, обнажив сверкающий, неповрежденный металл. Коррозия оказалась поверхностной.
Трап выпал к их ногам и почти коснулся стены.
Дольмаэро неловко обнял Руиза.
— Ладно, — проворчал он хрипло, похлопывая Руиза по спине. — Желаю тебе самой большой удачи. Ты сделал для меня все, что мог.
Он повернулся к Низе, склонив татуированную голову.
— И тебе самой большой удачи, благородная госпожа. Хотел бы я, чтобы ты не была столь предана Руизу Аву. Принцесса, вернувшаяся из мертвых… Какое было бы замечательное чудо — это взбудоражило бы весь мир!
— Спасибо, — сказала она и поцеловала его в щеку. — Мои притязания ныне куда скромнее. А может, наоборот, не знаю, что и думать.
— Я тебя не виню, ответил старшина.
Дольмаэро махал им рукой с вершины крепостной стены. Пока они поднимались в небо, его приземистая фигура быстро уменьшалась и наконец совсем исчезла.
Стена мира превратилась в маленькую извилистую змейку, которая ползла по краю обитаемого плато Фараона, а потом вовсе пропала.
Руиз повернулся к Низе. Девушка смотрела, как уменьшается ее родная планета, а на ее очаровательном лице светилось выражение нежного лукавства.
— Прощай! — произнесла она наконец, выключила экран и глубоко вздохнула. — Ну вот. А что теперь?
— Теперь мы будем жить. Будем мечтать. Растить цветы. Неторопливые дни и долгие ночи, — ответил он и накрыл ее руку своей. — Цветы и время.
