Я долго ждал того времени, когда смогу снова влюбиться, и когда оно настало, то ко мне пришла действительно настоящая и неземная любовь. Как только мы оказались в доме Кристины, я тут же схватил ее в охапку и крепко прижал к себе. Мои руки начали жадно исследовать ее талию и бедра, заигрывать с грудью и плечами, потом я принялся осторожно дотрагиваться до ее лица. Нам нравилось все это делать достаточно медленно, нам некуда было торопиться. Я целовал ее губы, одновременно нежно проводя пальцами по спине и плечам. Затем я стал все теснее прижимать ее к себе.
      – Какие у тебя нежные пальцы и губы! – услышал я возбужденный шепот. – Я могла бы наслаждаться этим ощущением всю ночь. Пусть пока что все остается так. Ты не хочешь выпить вина? Или еще чего-нибудь? Я отдам тебе все, что у меня есть.
      – Я люблю тебя, – тихо ответил я, продолжая поглаживать ее поясницу. – Все останется так на целую вечность. Лично я в этом не сомневаюсь.
      – И я тебя люблю, – прошептала Кристина и замерла. – Поэтому, пожалуйста, будь поаккуратней, Алекс. На своей работе.
      – Хорошо, постараюсь. Но только не сегодня. Кристина улыбнулась:
      – Ладно, не сегодня. Сейчас ты можешь позволить себе жить, не оглядываясь. И я тоже. Ты очень красивый, веселый и добродушный! Полицейские такими не бывают.
      Я подхватил ее на руки и пронес через холл в спальню.
      – М-м-м. И очень сильный, – по дороге она успела зажечь одну лампочку в коридоре, и этого света оказалось вполне достаточно.
      – Как ты смотришь на то, чтобы уехать куда-нибудь отдохнуть? – спросил я. – Мне сейчас это очень нужно.
      – Звучит заманчиво. Да, пожалуй, пока не начались занятия в школе. Куда угодно. Забери меня подальше отсюда.
      В спальне приятно пахло свежими цветами. На тумбочке стояли розовые и алые розы. Кристина очень любит выращивать цветы и наслаждаться ими.
      – Так, оказывается, у тебя все было продумано заранее! – удивился я. – Выходит, ты заманила меня в ловушку? Ах ты, хитрюга!
      – Я мечтала об этом мгновении весь день, – призналась Кристина и довольно замурлыкала. – Я представляла себе, что будет, когда мы останемся вдвоем. И думала об этом постоянно: в своем кабинете, в коридоре школы, на школьном дворе, да вдобавок еще в машине, когда ехала в ресторан. Весь день меня преследовали эротические фантазии о нас.
      – Надеюсь, я смогу оправдать твои ожидания.
      – Вне всяких сомнений.
      Одним движением я снял с нее черную шелковую блузку и прильнул губами к ее груди, стараясь ощутить ее тело через бюстгальтер с половинными чашечками. На Кристине была кожаная юбка, но я не стал с ней возиться, а лишь приподнял. Затем я встал на колени и принялся целовать ее щиколотки, лодыжки и бедра, поднимаясь все выше. Кристина ласкала пальцами мою шею, спину и плечи.
      – Ты опасен, – шепнула она. – И это хорошо.
      – Секс-терапия.
      – М-м-м… Доктор, излечите меня полностью.
      Она укусила меня за плечо, а потом буквально впилась зубами в щеку. Дыхание наше стало учащаться. Она прижалась ко мне и внезапно приглашающе раздвинула ноги. Я вошел в нее, ощущая восхитительное и всепоглощающее тепло. Пружины кровати протяжно запели, а передняя спинка ударилась о стену.
      Кристина заправила волосы с одной стороны за ухо. Мне очень нравится, когда она делает это.
      – Как мне сейчас хорошо с тобой, Алекс! Не останавливайся, пожалуйста, только не останавливайся! – зашептала она.
      Я так и поступил, наслаждаясь каждым мигом, что мы были вместе, и в какую-то долю секунды я даже подумал о том, уж не зачали ли мы сегодня ребенка…

      В ту же ночь, но только гораздо позже, мы состряпали удивительно вкусное блюдо из яиц с луком и двумя сортами сыра, а к нему откупорили бутылку «Пино Нуар». Потом я – в августе! – разжег камин, хотя для этого нам пришлось запустить кондиционер на полную мощность.
      Мы сидели у огня, смеялись и разговаривали, обсуждая предстоящую поездку куда-нибудь подальше от Вашингтона. Наконец мы остановились на Бермудах, и тогда Кристина спросила меня, не мог бы я прихватить с собой Нану и ребятишек. Я снова почувствовал, как моя жизнь стремительно возвращается в нормальное, спокойное русло, где все находится на своих местах. Если бы только мне еще вдобавок ко всему удалось поймать Ласку! Пожалуй, это стало бы достойным финалом моей службы в столичной полиции.
      Домой на Пятую улицу я прибыл около трех. Мне очень не хотелось, чтобы дети проснулись и обнаружили, что меня ночью с ними не было. Уже в половине восьмого я проснулся и быстро спустился вниз, навстречу бесподобным ароматам свежего кофе и знаменитых сладких булочек, которые так восхитительно умеет печь Бабуля Нана.
      Сладкая парочка уже собиралась в школу, которую они с удовольствием посещали даже летом, когда проводились дополнительные занятия для всех желающих. Дети показались мне сейчас настоящими ангелочками. Мне не часто доводилось видеть их такими, но теперь, как я понял, эти чувства будут возникать у меня все чаще и чаще.
      – Как прошло твое свидание, папочка? – вытаращила на меня свои глазенки Дженни.
      – Кто это тебе сказал, что я ходил на свидание? – улыбнулся я, подставляя ей колено, на которое она тут же с видимым удовольствием запрыгнула, не переставая жевать свою булочку.
      – Ну, допустим, ко мне прилетала птичка, она и начирикала, – тут же нашлась дочурка.
      – Понятно. Это та самая птичка, которая умеет печь вкусные булочки? – высказал я свое предположение. – Что ж, свидание прошло успешно. А что тут происходило у вас? Вы, надеюсь, тоже не скучали?
      – Значит, твое свидание было очень дажеуспешным. Ты же вернулся домой одновременно с появлением молочника, – рассмеялась Дженни, и Дэмон из солидарности тоже тихонько хихикнул. Джанель может завести любого человека и создать настроение для всеобщего веселья. Этим она отличалась с тех пор, как научилась разговаривать.
      – Дженни Кросс… – начала было Нана, но передумала и только махнула рукой. Сейчас не было никакого смысла читать нотации этой непоседе и заставлять ее вести себя так, как полагается воспитанной семилетней девочке. Она была слишком открытой, искренней, да к тому же веселой и жизнерадостной. Кроме того, мы в семье придерживаемся такой философии: кто смеется, тот и хорош.
      – Так почему же вы еще не живете вместе? – изумилась Дженни. – По крайней мере, так все делают в кино и по телевизору.
      Я почувствовал, что мне надо бы нахмуриться, но губы мои так и расползлись в улыбке:
      – При чем тут все эти глупые фильмы и телесериалы, где, как правило, жизнь показана очень глупой? Они просто ничего не понимают. Вот скоро мы с Кристиной поженимся, и уже тогда,конечно, будем жить вместе.
      – А ты точно сделал ей предложение?! – неожиданно хором вскрикнули все трое.
      – Да.
      – И она согласилась?
      – А почему это вас так удивляет? Конечно, она согласилась. Кто же может отказаться стать членом такой прекрасной дружной семьи?
      – Ура! – во весь голос завопила Дженни. И я сразу понял, как искренне желала этого моя девочка.
      – Ура! – Подхватила Нана. – Слава Богу! Ну наконец! Слава Богу!
      – Согласен, – скромно поддержал их Дэмон. – Пора уже начать жить нормально.
      Тут все начали наперебой поздравлять меня, а напоследок Джанель заявила:
      – Ну, теперь мне пора в школу, папочка. Я не хочу опаздывать и расстраивать этим миссис Джонсон. А вот и твоя утренняя газета.
      Она протянула мне «Вашингтон Пост». Развернув ее, я почувствовал, как сердце запрыгало у меня в груди. День начинался неплохо. В правом нижнем углу на первой странице я сразу увидел статью Захарии Тэйлора. Правда, мой материал заслуживал и передовицы, но все равно я обрадовался.
      « На юго-востоке столицы назревает скандал из-за нераскрытых убийств. Возможно, руководство полиции обвинят в расовых предубеждениях».
      – Вот уж действительно скандал! – поморщилась Нана. – Геноцид всегда приводит к такому финалу, верно?

      Я пришел в участок в восемь, и ко мне тут же подлетел помощник-лакей Питтмана Фред Кук. Этот отвратительный старикашка был когда-то плохим детективом, а сейчас так же бездарно выполнял роль администратора. Зато этот коварный тип был самым непревзойденным подхалимом, какого только можно сыскать во всем Вашингтоне.
      – Начальник детективов желает немедленно видеть вас у себя в кабинете. Очень важное дело, поэтому советую не мешкать, – сообщил мне Фред.
      Я кивнул и постарался внутренне собраться. Мне не хотелось портить себе чудесное настроение:
      – Ну, конечно, дело срочное, он же начальник. А вы не знаете, зачем я ему так срочно понадобился, Фред? Чего мне там ожидать? Никаких предположений?
      – Очень важное дело, – как попугай, повторил Кук. – Больше ничего сказать не могу, Алекс.
      Он удалился с важным видом, оставляя меня теряться в догадках. Я почувствовал, как к горлу подкатила горечь. Итак, прощай, хорошее настроение!
      Не спеша, я прошелся по старым скрипучим половицам к кабинету шефа. И хотя я не знал, что он мне сейчас скажет, то, что случилось, превзошло все мои ожидания.
      Мне сразу же вспомнились слова Дэмона, которые он произнес за завтраком: «Пора уже начать жить нормально».
      В кабинете находился Сэмпсон. Но не он один. Рэйким Пауэлл и Джером Терман тоже томились здесь.
      – Заходите, доктор Кросс, – пригласил Питтман, вытягивая руку. – Пожалуйста. Мы все ждем только вас.
      – Что случилось? – успел шепнуть я на ухо Сэмпсону, усаживаясь на стул.
      – Понятия не имею. Наверное, ничего хорошего, – так же тихо буркнул он. – Пока он нам ничего не сказал. А вид у него, как у кота, который только что сожрал канарейку.
      Питтман подошел к столу и плюхнулся на него своим обвислым задом. Сегодня, похоже, начальник был битком набит дерьмом. Волосы мышиного цвета Питтман зализал так, что они стали напоминать шлем, надетый на его голову-пулю.
      – Я сам сейчас скажу все, что вы должны были услышать, детектив Кросс, – заявил он. – В общем, мне не хотелось начинать собрание без вас. Начиная с сегодняшнего утра я временно отстраняю детективов Сэмпсона, Термана и Пауэлла от выполнения ими служебных обязанностей. Они расследовали дела, которые выходят за рамки компетентности нашего участка. Мы собираем дополнительные доказательства о размахе их деятельности и проверяем, не замешаны ли тут и другие следователи.
      Я открыл было рот, чтобы возразить шефу, но Сэмпсон успел схватить меня за руку и процедил сквозь зубы:
      – Успокойся, Алекс.
      Питтман строго взглянул на сотрудников:
      – Детективы Сэмпсон, Терман и Пауэлл, вы свободны. Ваши агенты предупреждены о случившемся. Если у вас возникнут вопросы, проинформируйте вашего агента в департаменте.
      Сэмпсон стиснул зубы, но сдержался и ничего не сказал в ответ. Он молча поднялся и вышел из кабинета. Терман и Пауэлл последовали за ним, также не проронив ни слова. Эта троица считалась отличными работниками, преданными детективами и неутомимыми тружениками. Я не мог вот так просто смотреть на их позор.
      Мне показалось странным, что шеф решил пощадить меня. И еще удивляло то, почему в кабинете в таком случае не оказалось Шона Мура. Ответ был банален: Питтману хотелось расколоть наши ряды. По его замыслу, мы должны были сейчас заподозрить Шона в измене нашему делу.
      Питтман нагнулся над столом и взял свежий номер «Вашингтон Пост».
      – Вы уже успели прочитать вот эту статью на первой странице? – поинтересовался он и подтолкнул газету через стол прямо ко мне, так что пришлось ловить ее, чтобы она не упала на пол.
      – Насчет скандала по поводу нераскрытых убийств на юго-востоке? Да, я просмотрел ее еще дома.
      – Не сомневаюсь. Мистер Тэйлор упоминает какие-то таинственные источники информации в полиции. Вы имеете какое-нибудь отношение к этой статье? – в упор спросил Питтман, уставившись мне прямо в глаза.
      – Зачем бы мне понадобилось связываться с «Вашингтон Пост»? – ответил я вопросом на вопрос. – Я уже не раз говорил вам о проблемах юго-востока. И повторю сейчас: там, скорее всего, орудует серийный убийца. Зачем же еще больше осложнять ситуацию? Мне кажется, что временное отстранение от работы лучших детективов уж никак не поможет решить данную проблему. Особенно сейчас, когда этот психопат приближается к той фазе, после которой у него начнется период бешенства. А это произойдет, вот увидите.
      – Я не собираюсь так дешево купиться и сразу поверить в несуществующего серийного убийцу. И не вижу никаких закономерностей в преступлениях. Да и никто их не видит, кроме вас. – Питтман покачал головой и нахмурился. Он злился и сейчас пытался контролировать себя.
      Питтман снова протянул ко мне руку, и я заметил, что его пальцы больше всего напоминали непроваренные сосиски. Сейчас он перешел на угрожающий шепот:
      – Мне так хочется хорошенько отделать тебя, и я, в конце концов, этого добьюсь! Но пока что я считаю крайне нецелесообразным отстранять тебя от расследования дела Оденкирка. Иначе мой поступок сразу же найдет отражение в центральной газете. Но я с нетерпением буду каждый день ждать от тебя отчетов о том, как продвигается расследование так называемого «дела Джона Доу». Понимаешь, пора уже начинать закрывать кое-какие преступления. И теперь ты будешь отчитываться непосредственно передо мной. Я займусь тобой вплотную, Кросс. Вопросы есть?
      Я быстро вышел в коридор. Мне не очень хотелось избивать Питтмана прямо в кабинете.

      Когда я вышел от Питтмана, то обнаружил, что Сэмпсон, Терман и Рэйким Пауэлл уже покинули участок. Я чувствовал, что начинаю беситься. Мне хотелось вернуться к Питтману и протереть им, как половой тряпкой, паркет во всем здании.
      Я уселся за свой стол и попытался сосредоточиться, чтобы все-таки не натворить чего-нибудь опрометчивого и глупого. Я задумался о той ответственности, которую нес перед жителями юго-востока, и это немного охладило мой пыл. Но мне все еще хотелось как-нибудь жестоко отомстить шефу.
      Тогда я позвонил Кристине и спустил пар. Затем, пользуясь моментом, набрался храбрости и спросил ее, не может ли она позволить себе взять удлиненные выходные, начиная, например, с вечера четверга. Кристина ответила, что пока такое еще возможно. Тогда я заполнил бланк заявления на короткий отпуск за свой счет и оставил бумагу на столе Кука. Вот этого-то не могли от меня ожидать ни шеф, ни его верный слуга. Но я уже твердо решил, что лучшим выходом пока что будет хороший отдых где-нибудь вдали от столицы. Там я приведу в порядок нервную систему и неспеша продумаю дальнейший план действий.
      Уже выходя из здания, я заметил одного детектива, который пытался догнать меня.
      – Они собрались в баре «У Харта», – доверительно доложил он. – Сэмпсон просил передать, что они для тебя придерживают местечко.
      «У Харта» – довольно милое и древнее питейное заведение, расположенное на Милл-стрит. Это, конечно, не бар исключительно для полицейских, но именно поэтому мы и любим бывать там. Часы показывали всего одиннадцать утра, но посетителей набилось предостаточно. Здесь, как всегда, царила веселая дружеская обстановка.
      – А вот и он! – громко объявил Джером Терман, помахивая наполовину пустой пивной кружкой, как бы приглашая меня присоединиться, как только я показался в баре. Здесь же находилось и с полдюжины других детективов. Слухи о временном отстранении моих приятелей очень быстро распространились по всему участку.
      За столиками, где расположились мои друзья, веселье шло полным ходом.
      – А мы решили устроить мальчишник! – неожиданно объявил Сэмпсон и загадочно ухмыльнулся. – Да все мы уже про тебя знаем, Шоколадка! Конечно, не без помощи Бабули Наны. Ну, ты бы сейчас видел свое лицо, а, ребята?!
      В течение следующих полутора часов в бар прибывали все новые полицейские. К полудню здесь уже не оставалось свободных мест, а в это время начали приходить на обед и постоянные посетители забегаловки. Владелец заведения, Майк Харт, ликовал. В общем, я даже и не собирался устраивать мальчишник, но когда так неожиданно очутился в центре празднования, не стал возражать. Многие мужчины привыкли сдерживать свои чувства, но только не во время холостяцкой пирушки. Особенно если учесть, что ее затеяли самые близкие мои друзья.
      Все получилось великолепно. Очень скоро мы позабыли о неприятностях в участке и уже не вспоминали о временном отстранении от работы лучших сотрудников. Меня поздравляли и расплющивали в объятиях столько раз, что я замучился считать, а кто-то даже умудрился чмокнуть в щеку. Вслед за Сэмпсоном друзья начали называть меня Шоколадкой. Часто, даже слишком часто в наших разговорах слышалось слово «любовь». В честь меня произносились бесконечные тосты, и все развеселились до такой степени, что стали сентиментальничать. Наверное, это произошло из-за чрезмерного количества выпитого.
      Часа в четыре мы с Сэмпсоном, поддерживая друг друга, вышли из темноты бара на ослепительно светлую Вторую улицу. Майк Харт помог нам вызвать машину.
      На какое-то мгновение на ум мне пришло фиолетово-синее такси, поисками которого мы занимались, но этот образ сразу же растаял в свете дня.
      – Шоколадка, – доверительно прошептал Сэмпсон, когда мы с трудом забирались в машину, – я люблю тебя больше жизни. Люблю тебя, твоих детей, Нану и твою будущую жену – прекрасную Кристину. Отвезите нас домой, – обратился он к водителю и поспешил добавить. – Алекс женится.
      – А это самый хороший человек, – пояснил я, указывая на Джона и шофер добродушно улыбнулся.
      – Да, – уверенно согласился Сэмпсон. – Именно так.

      В четверг вечером, как всегда, Шефер играл в «Четыре Всадника». Он надежно заперся в кабинете, хотя было еще рано и из-за двери до него доносился шум, устраиваемый семьей в доме. Джеффри чувствовал себя очень одиноким. Вдобавок ко всему, сейчас он стал нервным, пугливым и каким-то дерганным без видимых причин.
      Пока он ждал, когда на связь выйдут все участники игры, ему вдруг пришла на память его безумная гонка по Вашингтону. Он снова и снова переживал один и тот же момент: машина на огромной скорости врезается в массивное препятствие. Джеффри ясно видел все это в красках: и слепящий свет, и предметы, и самого себя, разлетающегося на куски, как стекло, и в тот же миг превращающегося в часть Вселенной. Даже боль, которую ему придется ощутить, будет частью перехода материи в другую, новую форму существования.
      «Видимо, у меня развивается склонность к суициду, – пришел к заключению Джеффри. – И теперь это только вопрос времени. Я действительно являюсь Смертью».
      Ровно в девять он принялся печатать текст своего послания. Все Всадники ждали его реакции на визит и предупреждение Джорджа Байера. И теперь ему не хотелось разочаровывать их. Поступок партнеров только возбудил его, и сейчас ему еще больше хотелось играть. Он напечатал:
 
       Как ни странно, Смерть не был удивлен, когда узнал, что Голод объявился в Вашингтоне. Ведь он имел право появиться здесь. Точно так же Смерть может поехать и в Доркинг, и в Сингапур, и в Манилу, и в Кингстон. Возможно, Смерть тоже навестит в скором времени одно из этих мест.
       В этом и заключается красота нашей игры. Случиться может все, что угодно.
       В конечном счете, мы должны доверять друг другу, не так ли? Могу ли я довериться вам? Разрешите ли вы мне продолжать мою фантастическую игру так, как я этого желаю? Ведь именно свобода действий и отличает нашу игру от других, делая ее неповторимой и особенно пленительной.
       Это же игра, верно? Но мы перешли на другой уровень, и ставки поднялись. Поэтому давайте испытывать реальное восхищение моментом, друзья мои. У меня появились новые идеи, которыми я хочу с вами поделиться. Все будет проходить в духе игры, никакого ненужного риска здесь не будет.
       Давайте играть так, будто наша жизнь зависит от этой игры.
       Возможно, это уже верно в отношении меня?
       Я уже говорил вам, что у нас появились два новых игрока. Это столичные детективы Алекс Кросс и Джон Сэмпсон. Они достойные противники. Я наблюдаю за ними, но мне кажется, что скоро они сами будут вести наблюдение за мной.
       Позвольте мне поделиться с вами моим фантастическим сценарием, которым я хочу поприветствовать этих игроков. Я пересылаю вам фотографии: это детективы Кросс и Сэмпсон.

      На приготовления к путешествию нам потребовался один день, но всем понравилось то, что отпуск вышел спонтанный. И еще одна деталь радовала меня и мою семью: ведь мы уезжали все вместе, а это случалось в первый раз. Итак, поздно вечером в четверг, двадцать пятого августа Дэмон, Дженни, Нана, Кристина и я в отличном настроении покинули Вашингтон и очутились в Международном аэропорту Бермудских островов.
      Мне обязательно нужно было отдохнуть от столицы несколько дней. Хотя бы потому, что после закрытия дела мистера Смита слишком уж быстро я взялся за не менее серьезное дело Джейн Доу. Теперь я должен был отдохнуть и набраться новых сил. Я вспомнил своего приятеля, который был совладельцем одной из бермудских гостиниц, да и перелет оказался не таким уж длительным. В общем, наше путешествие начиналось идеально.
      Одна сцена в аэропорту, наверное, навсегда останется в моей памяти: это Кристина, напевающая какую-то незатейливую мелодию: «да-да-да», и Дженни рядом с ней. Я сразу обратил внимание на то, что со стороны они очень похожи на мать и дочь, и это сильно тронуло мое сердце. Они выглядели очень естественно, и обе были преисполнены любви и нежности друг к другу. Такую картинку можно представлять себе хоть всю жизнь. Это был один из тех незабываемых моментов, которые становятся особенно дорогими. Кристина и Дженни принялись что-то распевать вместе, потом даже немного потанцевали так, будто знали друг друга целую вечность.
      Погода нам благоприятствовала. Каждый день выдавался солнечным, небо было чистым и ярко-голубым до самого заката, когда оно вдруг превращалось в целую палитру красных, оранжевых и пурпурных оттенков. Все дни полностью принадлежали нам, но особенно этому празднику радовались дети. Мы ходили плавать и нырять с масками, а потом катались на мопедах, устраивая гонки по живописным дорогам острова.
      А вот ночи принадлежали исключительно мне и Кристине, и мы пользовались каждой драгоценной минутой. За время нашего отдыха мы успели побывать во всех знаменитых местах острова и посетили лучшие рестораны: «Террас-Бар» у Пальмового Рифа, «Газебо» в Принцесс, гостиницу «Глиняный домик», «Однажды за столиком» в Гамильтоне и «Горизонты» в Паже. Мне очень нравилось все время находиться рядом с Кристиной, и я наслаждался этим. Я чувствовал, что наши отношения окрепли еще и потому, что я поступил правильно, когда не стал торопить Кристину, и дал ей столько времени, сколько ей было необходимо. Теперь я снова чувствовал себя полноценным человеком, обретя свою вторую половину. Мне часто вспоминался тот момент, когда я впервые увидел Кристину во дворе школы Соджорнер Трут. Это тот самый человек, Алекс.И эта мысль тоже часто посещала меня.
      Мы сидели в баре, расположившемся на холме над городом и гаванью Гамильтона. Внизу, вдалеке, виднелись точечки других островов, белели паруса, и сновали паромы до Вар-вика и Паже. Мы держались за руки, и я не мог отвести взгляда от Кристины.
      – О чем ты задумался? – внезапно спросила она. – Что-то серьезное?
      – Я теперь часто размышляю о том, не заняться ли мне снова частной практикой, – признался я. – По-моему, это будет разумно.
      Она внимательно посмотрела мне в глаза:
      – Я не хочу, чтобы ты это делал исключительно ради меня, Алекс. Пожалуйста, не считай меня единственной причиной, из-за которой ты должен уйти из полиции. Я же знаю, что ты любишь свою работу. В основном.
      – Работа в последнее время стала тяжелой. А Питтман не просто плохой начальник, он гадкий человек. То, что случилось с Сэмпсоном и другими детективами, никуда не годится. Ведь они расследовали те преступления только в свое свободное время. Мне очень хочется рассказать об этом случае Заху Тэйлору из «Вашингтон Пост». Люди взбесятся, если узнают правду. Вот поэтому я пока что ничего и не говорю Захарии.
      Я видел, что Кристине хочется помочь мне, но она не стала навязываться, и я оценил ее скромность:
      – По-моему, у вас на работе действительно творится какая-то жуткая неразбериха. Я бы сама с большим удовольствием рассчиталась с этим Питтманом. Он предпочитает отслеживать свои интересы за счет других людей, а ведь он должен защищать их. Я уверена, что когда наступит нужный момент, ты все сделаешь правильно.
      На следующее утро, когда я проснулся, то увидел, что Кристина разгуливает по саду под окном, а в волосы у нее вплетено несколько прекрасных тропических цветов. Она вся светилась, и я почувствовал, что влюбляюсь в нее даже еще сильней, чем раньше.
      Я подошел к ней, и мы медленно побрели между деревьев.
      – Мне помнится одно изречение, которое я слышала очень давно, когда была еще маленькой девочкой, – начала Кристина. – «Если у тебя всего две монетки, купи на одну хлеба, а на другую – цветок».
      Я поцеловал ее волосы, там, где оставалась прядь без цветов, потом в губы, щеки и во впадинку на шее.
      В тот день мы с детьми отправились на пляж пораньше. Они никак не могли насытиться голубым морем и поэтому много плавали, ныряли, строили замки из песка и собирали ракушки. Очень скоро начинались занятия в школе, и поэтому каждая минута, проведенная здесь, становилась все более дорогой и приятной.
      Кристина решила отправиться на мопеде в Гамильтон, чтобы купить сувениры для своих подруг-учительниц из школы Соджорнер Трут. Мы проводили ее до дороги и долго махали руками вслед. А потом снова к морю!..
      Около пяти часов Дэмон, Дженни и я наконец вернулись в гостиницу «Бельмонт». Белоснежное здание, как часовой, высилось на зеленом холме на фоне ярко-голубого неба. Вокруг, куда ни взгляни, виднелись коттеджи, выкрашенные в пастельные тона, их белые крыши. Нана сидела на веранде и вела беседу со своими новыми приятелями. «Возвращенный рай!, – подумалось мне. И я в который раз почувствовал, как что-то священное начинает оживать внутри меня.
      Глядя на безоблачное небо, я пожалел о том, что Кристины сейчас не было со мной. Я начал скучать без нее, хотя прошло совсем немного времени. Тогда я прижал к себе Дэмона и Дженни, и мы втроем заулыбались, потому что каждый из нас понимал, что происходит. Нам нравилось быть здесь всем вместе, и было хорошо от того, что мы наконец стали одной семьей.
      – А ты ведь уже скучаешь без нее, – шепнула мне Джанель, и в ее словах прозвучало утверждение, а не вопрос. – Это просто здорово, папочка. И так должно быть всегда.
      В шесть часов Кристина еще не вернулась, и я стал подумывать о том, стоит ли мне ждать ее в гостинице или же поехать в Гамильтон ей навстречу. А вдруг по дороге произошел несчастный случай? «Проклятые мопеды!» – ругался я про себя, хотя еще несколько часов назад считал их удобным и безопасным средством передвижения.
      Наконец я увидел, как в ворота гостиницы входит высокая стройная женщина. Она двигалась вдоль ряда гибискусов и олеандров, и я поначалу вздохнул с облегчением, но уже через несколько секунд, внимательно всмотревшись в приближающуюся фигуру, понял, что ошибся.
      В половине седьмого Кристины все еще не было. Она даже не позвонила и не предупредила меня о том, что задержится. Не дождался я от нее весточки и к семи часам.