Глава 5. «Юристы с большой дороги»

Читая лекции и доклады на всевозможных заседаниях, конференциях, семинарах, круглых столах – начиная от Государственной думы и Совета Федерации и заканчивая учебными мероприятиями, организованными для предпринимателей разного калибра, – автор всегда обращался к этому рейдерскому захвату как к хрестоматийному примеру, достойному включения в учебники по рейдерству и антирейдерству.

ОАО «Мытищинский электромеханический завод» (ОАО «МЭМЗ») – крупнейшее в Московской области предприятие, производившее электрооборудование для самых различных нужд, в том числе и в рамках оборонного госзаказа.

Юридическая компания «Кристина и К°», состоящая из двух человек – генерального директора Кристины Шамбир и ее сожителя Алексея Ружьева, предложила директору ОАО «МЭМЗ» услуги юридического характера. При этом юридического образования не имели оба сотрудника юридической компании. Имелись непроверенные сведения о том, что компания была связана с местной организованной преступной группировкой, но эти сведения объективного подтверждения не получили. Да и едва ли при нашем уголовно-процессуальном законодательстве имеется возможность такие сведения объективно подтвердить.

Имелись также непроверенные сведения, что Кристина Шамбир, уроженка Украины, начинала свою «юридическую карьеру» на одном из известных шоссе г. Москвы, однако эти сведения проверять никто не стал. Правда, следователи, которые вели уголовное дело в отношении указанных «юристов», рассказывали, что в период нахождения на свободе в статусе свидетеля Кристина являлась на допрос в максимально откровенном наряде, в полной боевой раскраске, а в ходе допросов без колебаний использовала приемы Маньки-Облигации из фильма «Место встречи изменить нельзя». Однако, поскольку девушка была с фантазией, ведущая роль и в деятельности юридической компании, и в организации рейдерских захватов принадлежала именно ей.

Итак, руководитель ОАО «МЭМЗ», вероятно, не без протекции, а может, доведенный до отчаяния тогдашним правовым беспределом, принял услуги «юристов».

Сначала их работа заключалась в составлении договоров и прочей хозяйственной документации. В процессе работы, доказав свою лояльность и знание азов юриспруденции, Шамбир и Ружьев предложили директору завода услуги по ведению реестра акционеров, и он согласился. Этот роковой момент иначе как «пустили козлов в огород» назвать трудно.

Не мешкая, Кристина подписала у мажоритарного акционера, обладавшего контрольным пакетом акций ОАО «МЭМЗ» и находившегося на стационарном лечении, несколько чистых листов бумаги, под предлогом того, что они могут понадобиться для текущей хозяйственной деятельности и дабы не беспокоить больного и не нарушать лечебный процесс.

На этих листах Шамбир и Ружьев изготовили договор дарения вышеуказанного контрольного пакета акций фирме «Кристина и К°», внеся, разумеется, необходимые изменения в реестр акционеров ОАО касательно новых владельцев именных ценных бумаг.

Однако имелся нюанс – согласно уставу ОАО «МЭМЗ» генеральный директор избирался советом директоров, связываться с которым Кристине было явно не с руки. Вопрос был решен очень просто – лист устава, содержащий положение о порядке избрания единоличного исполнительного органа был переделан и заменен. Теперь в уставе появилась фраза «генеральный директор избирается общим собранием акционеров».

Затем тут же, не выходя из кабинета, Шамбир и Ружьев провели общее собрание акционеров, на котором законного генерального директора с должности сняли, а на его место назначили ранее судимого уроженца одной из восточных республик бывшего СССР, в производстве электромеханических изделий не разбирающегося, но находящегося под полным контролем «юристов».

В налоговом органе «новая» редакция устава, договор дарения и протокол общего собрания ОАО «МЭМЗ» прошли, что называется, без сучка без задоринки.

Пройдя регистрацию в ЕГРЮЛ и получив официальный статус единоличного исполнительного органа, «новый» генеральный директор завода начал свою руководящую деятельность с того, что заключил договор охраны своего предприятия с частным охранным предприятием, открыто рекламировавшим себя как «атакующий ЧОП».

Под утро, часов в пять, бойцы «атакующего ЧОПа» пробрались на территорию завода, вышвырнули сотрудников штатной охраны (еще работавших в ВОХРе и, возможно, помнивших Лаврентия Берию) и заняли ключевые посты на проходной и подъездных воротах.

Утром законный директор завода, придя на работу, услышал фразу, которая в силу многократной повторяемости в аналогичных ситуациях достойна включения в учебники: «А вы здесь не работаете». А все потому, что операции с контрольным пакетом акций и реестром акционеров проводились в полной тайне от него.

Директор, отчаявшись, бросился в милицию, прокуратуру, суд, однако процедура защиты нарушенных прав оказалась весьма непростой и длительной.

С большим сожалением отметим, что следственный отдел местного УВД сыграл в этой ситуации не очень благовидную роль. После неоднократных отказов и проволочек, следователь возбудил уголовное дело по ст. 327 Уголовного кодекса РФ «Подделка документов» по факту замены в уставе ОАО «МЭМЗ» листа с фразой, касающейся порядка избрания генерального директора. Забегая вперед, скажем, что такой опрометчивый шаг стоил следователю должности.

Согласно сложившейся уже на тот момент следственной практике по фактам рейдерских захватов возбуждались уголовные дела по ст. 159 УК РФ «Мошенничество». При совершении мошенничества организованной преступной группой с причинением потерпевшему материального ущерба в особо крупном размере виновные могут быть приговорены к лишению свободы на срок до 10 лет.

Преступление, предусмотренное ст. 327 УК РФ, относится к категории менее тяжких, и за его совершение предусмотрено наказание всего лишь до двух лет лишения свободы, и суд, как правило, не назначает наказание, связанное с реальным лишением свободы, а приговаривает к штрафу, обязательным (т. е. исправительным) работам, но чаще всего – к условному наказанию.

В этом было грубейшее нарушение следователем установленного порядка уголовного судопроизводства, а именно – неправильная оценка оснований к возбуждению уголовного дела и неправильное применение норм материального (уголовного) права.

Сказать, что уголовное дело не расследовалось – значит, не сказать ничего. Суд по жалобе отстраненного директора завода вынес решение о признании незаконным бездействия следователя, заключавшегося в волоките и непроведении необходимых следственных действий, чего в истории российского уголовного процесса ни до, ни после не случалось.

Тем временем Шамбир и Ружьев закрыли доступ на территорию завода всем прежним работникам, арендаторам, а также развернули в полном объеме процесс по расхищению активов завода. Они не учли, что среди продукции завода находились изоляционные материалы, изготовленные по заказу военного ведомства. Эти материалы были вывезены на ближайший оптовый рынок. Мало того, подручные Шамбир и Ружьева дали еще и объявление в газете «Из рук в руки» о продаже этих стратегических материалов, которое прочел бывший законный директор завода. Он забил во все колокола, и к делу подключились серьезные правоохранительные структуры, в том числе и Следственный комитет при МВД России. Уголовное дело нами было истребовано и изучено, практически сразу же выявлены волокита, неквалифицированное расследование и многочисленные нарушения закона.

На совещании у высшего руководства Следственного комитета ход расследования уголовного дела получил надлежащую оценку. Следователь, безобразно расследовавший уголовное дело, был уволен (на что мы и намекали ранее), а руководители вплоть до начальника регионального следственного управления получили различные дисциплинарные взыскания. Уголовное дело было передано в Следственное управление Следственного комитета при МВД России по Центральному федеральному округу (сейчас это подразделение называется «следственная часть при ГУ МВД России по ЦФО»).

Шамбир и Ружьеву было предъявлено обвинение в совершении мошенничества, а также, поскольку они перепродали акции ОАО «МЭМЗ» другому контролируемому ими юридическому лицу с целью создания добросовестного приобретателя, в совершении легализации (отмывания) имущества, добытого заведомо преступным путем. Мера пресечения была им избрана достойная – заключение под стражу. В ходе расследования был выявлен дополнительный эпизод – рейдерский захват лесоперерабатывающего предприятия в Тверской области.

Мытищинским районным судом по совокупности вынесен приговор: Кристине Шамбир – 14 лет и 6 месяцев лишения свободы, Алексею Ружьеву – 14 лет лишения свободы. ОАО «МЭМЗ» возвращен прежнему руководству и акционерам. Конечно, материальный ущерб, нанесенный в результате расхищения продукции, возместить сложно, но в ряде других случаев собственники, не сумевшие защитить должным образом свое имущество и свой бизнес, лишались вообще всего, несмотря на то что рейдеры были привлечены к уголовной ответственности.

Финал этой поучительной истории отнюдь не столь оптимистичен. Кассационная инстанция Московского областного суда отменила приговор первой инстанции и направила уголовное дело на новое рассмотрение. Суд в новом составе не усмотрел в действиях Шамбир и Ружьева мошенничества, а лишь выявил самоуправство и все ту же подделку документов. Окончательный приговор – по 4,5 года лишения свободы каждому. Поскольку указанные господа ровно столько и отсидели в изоляторе, то по оглашении приговора они вышли на свободу прямо из зала суда.

По этому поводу газета «Московский комсомолец» опубликовала заметку «Рейдеры захватили даже свободу». Здесь ни добавить, ни убавить нечего.

Глава 6. Обеспечительные меры, и как без них дальше жить рейдерам

Автор не мог обойти своим вниманием еще один фактор, принявший в определенный период времени характер национального бедствия.

Речь идет об одном из самых действенных средств рейдеров – обеспечительных решениях, вынесенных судами в ходе рассмотрения исков.

Конституция Российской Федерации гарантирует всем гражданам страны судебную защиту. Каждый суд обязан при соблюдении определенных формальных требований принять иск любого гражданина к рассмотрению, какими бы бредовыми ни были исковые требования. Именно это незыблемое правило, краеугольный камень юриспруденции, неотъемлемое конституционное право человека и гражданина, лежит в основе этого весьма излюбленного рейдерского приема.

В период с середины 90-х годов прошлого века и практически все первое десятилетие нового века этот прием применялся столь активно, что ни один крупный корпоративный конфликт, ни один рейдерский захват комплексного характера, в котором было недостаточно только перерегистрировать генерального директора в ЕГРЮЛ, не обошелся без того или иного судебного решения о принятии обеспечительных мер.

Суть такого приема заключается в том, что имеющий право заявлять исковые требования субъект, к коим, безусловно, относится акционер, владеющий хотя бы 0,0001 % акций, обращается в суд с иском. Например, это может быть требование признать незаконным получение предприятием миллионного кредита без его, акционера, согласия, требование расторгнуть сделку о поставке оборудования на такую же сумму, поскольку она нарушает его права акционера, признать незаконным решение ежегодного собрания акционеров об утверждении годового баланса общества, поскольку он, акционер, не доверяет ревизионной комиссии, проверявшей финансовое состояние акционерного общества, и т. д.

Далее, после принятия судом иска к рассмотрению истец требует принять обеспечительные меры, которые могут заключаться в наложении ареста на все имущество предприятия или на акции, в том числе на контрольный пакет, с запретом голосования этим пакетом на общем собрании акционеров; в запрете счетной комиссии выполнять свои функции на общем собрании акционеров; в запрете исполнения единоличным исполнительным органом своих обязанностей; и прямо противоположном – нечинении препятствий зарегистрированному в ЕГРЮЛ единоличному исполнительному органу в исполнении его обязанностей. Фантазии смелых парней не было предела, поскольку закон тогда не содержал исчерпывающего перечня обеспечительных решений.

Понятно, что, имея в руках одно из двух последних решений (да еще и исполнительный лист, и судебного пристава в придачу), можно смело идти на штурм предприятия.

Разумеется, обеспечительные решения не выносятся абы как. Одно из наиважнейших условий – иск должен попасть к «своему», заранее подготовленному судье, который не просто сочтет бредовые исковые требования 0,0001-процентного акционера обоснованными, но и встанет на защиту этого акционера, вынесет определение о принятии обеспечительных мер и выдаст исполнительный лист, на основе которого возможно принудительное исполнение этого определения.

Рейдеров в большинстве случаев мало интересует окончательная судьба искового требования – главная задача исключительно получение обеспечительного решения. Понимая, что судьба его недолговечна, поскольку иск, по существу, рассматривать суду рано или поздно придется, а кроме того, юристы компании-«мишени» не сидят сложа руки, рейдеры заручаются решениями нескольких судов, предъявляя их по мере отмены предыдущих, доставая их как тузы из рукава. Такая комбинация носит красивое и поэтичное название «каскад».

В таких случаях обычно суд, вынесший обеспечительное решение, находится в отдаленном регионе, ведь гражданин может обращаться с иском и по месту жительства, независимо от того, где располагается предприятие, чье решение или действие не нравится акционеру.

Суды каких только регионов не выносили решений по предприятиям, расположенным в Москве!!! Тут и Приморский, и Хабаровский, и Краснодарский, и Ставропольский края, и Хакасия, и Удмуртия, и Чечня, и Дагестан. Ну и Тверская, и Рязанская, и Ярославская, и Владимирская области и т. д. А еще говорят, что в Москве сосредоточена вся финансовая жизнь России. Как же так, ведь суды всей России рассматривают дела, связанные с московскими заводами, фабриками, научно-исследовательских институтами, торговыми предприятиями, предприятиями сферы обслуживания и прочими юридическими лицами. Посредством рейдеров вся страна участвует в хозяйственно-финансовой жизни Москвы.

Правда, есть один нюанс – часто лица, фигурирующие в качестве истцов и акционеров, об этом не догадываются, поскольку их интересы в судах представляют адвокаты по доверенностям. И ничего, что подписи в исковых заявлениях, доверенностях и других судебных документах (в том числе в договорах купли-продажи акций) совсем не похожи на подписи истцов-акционеров. А может быть, они подписывали эти документы в таком состоянии, что говорить-то трудно, а писать – тем более. Юридическая сила документа от этого не меняется.

А если говорить серьезно, то в 2002–2003 годах был безусловный пик использования таких решений. Один известный приобретатель земель лесного фонда и сельскохозяйственного назначения в престижных районах Московской области с целью последующего перевода их в категорию земель, подлежащих застройке, посидевший за это под стражей некоторое время, вышедший под рекордный в России залог, как раз в 2003 году парализовал работу одного из уже упомянутых нами горно-обогатительных комбинатов на севере России. Вначале он предложил выкупить имеющийся у него блокирующий пакет акций бизнесмену, контролировавшему ГОК, за сумму, в несколько раз превышавшую их самую высокую рыночную стоимость, – речь шла всего-то о десятках миллионов долларов США – сущие пустяки! Когда же бизнесмен отказался, со всех концов необъятной страны посыпались решения судов об аресте его пакета акций, запрете голосования ими, запрете проведения общего собрания акционеров и выполнения счетной комиссией своих полномочий, запрете исполнения генеральным директором своих обязанностей – короче, был полный набор решений всех разновидностей.