— Земля! Земля! — закричал впередсмотрящий матрос с «ласточкина гнезда» каравеллы…
      Утром третьего марта 1517 года индеец с сторожевого поста на северном побережье полуострова Юкатан, увидел небольшие точки далеко в море. Скоро они приняли очертания плавучих гор с белой дымкой облаков. Часовой тут же послал сигнал с помощью дыма в город о таком чудесном зрелище.
      А на борту кораблей бородатые люди с уставшими глазами громко кричали, радуясь новой, незнакомой земле. Совсем не давно корабли перенесли сильнейший шторм, который отбросил их далеко от намеченного курса. Это была экспедиция, снаряженная для охоты за рабами на островах Гуанахес, лежащих между Гондурасом и Кубой. Экспедицию финансировал благородный идальго Эрнадес де Кордоба по повелению Диего Веласкеса — губернатора Кубы.
      Испанцам стал виден усеянный обломками скал берег, постепенно переходящий в полуголую равнину. Данная земля отсутствовала на картах. Вдали, за скалами представал взору чудесный вид: стремясь ввысь, словно гора, стояла высоченная стена, окружая ступенчатые пирамиды и каменные, по варварски великолепные дворцы …
      В этот момент варварская цивилизация майя, зашедшая в тупик под давлением внутренних распрей, уже разрушалась под натиском христианского Старого света. В пророчестве о конкисте из «Хроник Калкини» говорится: «…когда пришли иноземцы с рыжими бородами, дети Солнца. Бородатые люди с востока, когда пришли сюда в эту землю. Чужеземцы, белые люди, рыжие люди… Начало разврата… …Вы увидите рассвет, вы увидите вещую птицу. Увы! Оплачьте себя, ибо они пришли…»
      …Теперь обратимся к событиям отодвинутым во времени, от открытия де Кардобой полуострова Юкатан, на триста лет назад…
      …Однажды во время жертвоприношения в Священном колодце, ботаб — вождь одного из селений, Хунак Кеель решил исправить судьбу своего народа. План его был очень простым и родился прямо здесь, рядышком с Священным сенотом, карстовым колодцем, созданным Кукульканом — Кецалькоатлем для беседы с богами. Хунак стоял на на краю платформы Храма Кукулькана, вместе с другими ботабоми, хольпопами — «главами циновок», жрецами богов: дождя — Чака, Смерти — Ах пуча и другими сановниками. На самой вершине лестницы Храма стоял, окруженный ах кинами, хранителями знаний, сам халач — виник, «настоящий человек» — правитель города Чичен — Ица. К сожалению, история не донесла до нас его имени. Внизу на площади стояли полуголые крестьяне и воины. Крестьяне были лишь в набедренных повязках, на жрецах пестрели накидки из перьев птицы Коатль, воины облачились в панцири из толстой хлопчатобумажной ткани, доходившие почти до колен, на головах шлемы с разноцветными перьями.
      Хунака Кееля, когда он наблюдал за процессией чиланов — жрецов прорицателей, двигавшейся вместе с пленными воинами из Храма Кукулькана к Священному колодцу по вымощенной камнем дороге, охватили неясные предчувствия. Он еще сомневался, стоит ли осуществлять свой план, если да, то он скоро превратиться из занюханного ботаба в халач — виника, при условии, что все пройдет без осложнений. Если план провалится, его принесут в жертву Хунабу Ку, главному божеству майя. Если вообще ничего не делать, так и останешься всю жизнь вонючим ботабом, и может быть никогда больше не будет такого великолепного шанса. Сомнения терзали грудь, отдаваясь лёгкой дрожью в кистях рук.
      Процессия торжественно прошла по узкому корридору, оставленному зрителями и вступила на площадь. Там все участники церемонии поднялись на платформу у самого края Священного сенота. Вокруг карстового колодца, под развивающими знаменами и священными эмблемами, колыхалось целое поле крестьянских лиц. Пленники стояли неподвижно, окаменев от ужаса перед неминуемой гибелью. Постепенно, словно растягивая удовольствие, одного за другим, молодые чиланы подтаскивали их к краю и обмазывали священной голубой краской, дряхлые старики чиланы одевали на них драгоценные украшения из золота и нефрита и сбрасывали вниз под вопли обезумевшей толпы, в изумрудные воды Священного сенота. Когда священные воды скрыли последнего пленника, халач — виник, правитель Чичен-Ицы сказал:
      — Пусть Кецалькоатль — пернатый змей, вложит в их уста послания духов, — он обвел площадь с сотнями своих граждан орлиным взглядом, — а Ах пуч заберет себе их тела. Да будет так!
      На площади воцарилась божественная тишина. В течении всего жаркого утра напряженные зрители ждали, когда солнце достигнет зенита. Все смотрели вниз, что бы узнать, не уцелел ли кто-нибудь из числа принесённых в жертву, дабы передать людям послания от духов, живущих в бездонной глубине колодца. Не удалось спастись не одному пленному воину, который мог бы рассказать о своем вынужденном походе в потусторонний мир, всех забрал к себе коварный Ах пуч. Хунак Кеель мгновенно принял решение, он выскочил из группы сановников на ходу выхватив из рук у спустившего к тому времени вниз правителя, ритуальный посох и на глазах изумленных жителей Чичен-Ицы, бросился в изумрудные воды колодца. Спустя несколько мгновений зеленые воды сенота вспенились и на поверхость всплыл Хунак, но уже без посоха.
      — Я, — он тяжело дышал, — разговаривал с богами. По их воле я назначен — верховным правителем майя!
      Кто знает, может быть в глубине души Хунак не был верующим и считал религию лишь средством обеспечения господства знати. Но его отвага покорила наблюдавших за этой сценой индейцев. Со всех сторон слыщалмсь крики одобрения, народ приветствовал молодого вождя. Его вытащили из колодца, ах кины провозгласили его правителем. Это был такой же драматический момент для майя, как и открытие Южной Мексики Эрнадесом де Кордобой, впервые в истории майя, один человек захватил в свои руки бразды правления над целой империей. Начался постепенный и губительный спуск, ведущий к гибели цивилизации. Лишь правитель Чичен-Ицы был спокоен, он знал цену утонувшему посоху, боги спрятали священную вещь на дне Священного сенота…
 

 
      Есть такая поговорка: войны ведутся на полях сражений, а выигрываются на фабриках. На какую фабрику работала наша дивизия, никто из служивых не знал. И даже высшее начальство было нам не знакомо. Мы — «Пушечное мясо» — получали приказы телепатически. Год «службы» и если остался в живых — получаешь кругленькую сумму при демобилизации. Мы были призваны против своей воли. Война, в которой я воевал, была абсолютно бессмысленной; сперва мы уничтожали зеленых, затем пришел приказ уничтожать всех, кроме синих.
      Синий — это цвет нашей дивизии. И наши вояки старались во всю — уничтожали всех, кроме своих, как в какой-нибудь аркадной компьютерной игре. Два месяца назад красные были нашими союзниками, но только что я подбил их истребитель.
      Наша танкетка пронзительно хрюкнула и тихонечко завывая поползла на сопку. Недалеко на склоне догорал желтый БТР, горилодобный труп существа в желтом комбинезоне попал прямо под двухметровые колеса танкетки. Чавкал о броню кустарник, лопались стволы поваленных деревьев, ни какие силы природы не могли остановить нашу сине — колесную смерть. А где-то там, за сопкой работал вражеский город — дот. Он отстреливал всех подряд и кажется не имел цвета. И нашему экипажу, единственному удалось подобраться так близко. Город — дот поражал все цели в радиусе пяти километров. А мы двигались вперед и были еще живы.
      Пора представить наш экипаж. Перед вами — Сергей Славин уникальный человек, который начал свою карьеру блестящим адвокатом в Санкт-Петербурге двадцатого века, человек который всегда жил в свое удовольствие, имел большие деньги и славу первооткрывателя, и который пострадал за то, что увлекся древнеиндейскими мифами. Теперь этот человек — автор этих записей, всего на всего стрелок танкетки на безымянном, тюремном полигоне, закинутым в Большое Магеланово облако. Там дома мне удалось избежать службы в Советской армии нечистым путем и видимо работа на полигоне — была одним звеном из большой, свинцовой цепи наказаний, за мою неправедную жизнь на тихой старушке Земле.
      Второй член экипажа — разумный слизняк Фуни с планеты Альфа Феи 3. Он у нас флегматик и молчун, сентиментальный консерватор-жлобист и кроме всего прочего — прекрасный механик водитель. К великому сожалению он о себе практически ничего не рассказывал. Третий и пожалуй еще одновременно и четвертый член экипажа — наш командир, зверообразный гадоид ложнозрячий, телесный демон ЛАН-Гу-пп. Он житель Земли-35, отстающей от моей планеты на тридцать пять градусов сингулярно пространственных координат, то есть из другого измерения Земли. Земляк одним словом. ЛАН-Гу-пп был туповат для командира бронетранспортера, но он очень любил форму и когда нашей тройке предложили выбрать командира, мы дружно проголосовали за него — пусть у него в голове трещат телепатические приказы начальства. В первом же бою, я доказал гадоиду свое превосходство в тактических вопросах и он не гласно признал его. ЛАН-Гу-пп командовал на построениях личного состава Синей дивизии, красуясь своей офицерской формой, а я командовал в бою. О таком раскладе знала лишь наша тройка.
      Месяц назад у нас был eще один член экипажа — добряк и шутник, а также половой гигант, Сифи Голубинус, гуманоид с планеты Трихо, но он погиб в бою от венерического ранения — разновидности интимной болезни, свойственной только его звездной рассе. Из-за этого трагического случая командование лишило нас диплома: «Боевой экипаж без венерических болезней имени СК Гарисона».
      Фуни остановил танкетку и посмотрел на меня своими сине-грустными глазами. Глядя на него, я всегда поражался разнообразием причуд Господа. In God I Trust. Ладно, гидроцефалы, аморфные ленивцы и трупогрызы, все эти твари были гуманоидного типа, но … сотворить разумного слизня с ангельским личиком? Это было выше моего понимания, наверное этим я и отличаюсь от Творца, хоть и был создан по его образу и подобию.
      — Серг, может мы его долбанем квазерным ударом? — голос у слизня был статный, как у расфуфыренного советского петуха — генерала.
      — Давай, давай, испепелим дот! — Пробулькал, капая слюной на мое плечо, командир. Когда я первый раз увидел его, чуть штаны не обделал, таких чудищ не увидишь не в одном фильме ужасов: маленькая зубастая головка, похожая на облезлый человеческий череп, красные шары-глаза на выдвижных усиках, вдобавок ко всему, кости у этого разумного не внутри, как у вида Homo sapiens, а снаружи. И пахнет от него, как от недельного покойника. Постепенно я привык к ЛАН-Гу-ппу и разговариваю уже с ним без респиратора.
      — Не нужно, — сказал я обоим, — внемлем голосу тактики, они врежут по инверсному следу, тогда не видать нам дембеля. Лучше запустить зонд.
      Пусковую установку мы сбросили в лесу, что бы не «протухнуть» при запуске. Теперь ракеты и зонд запускались дистанционно и противник не мог проследить, откуда сделан выстрел.
      Гадоид нажал на пусковую кнопку, почти сразу же загорелись обзорные экраны. Я с нетерпением ждал, когда собьют зонд, но так и не дождался. На экраны впорхнуло изображение разрушенного города-дота. Он оказался черного цвета — цвета ограждения. Бетонное покрытие полукупола обвалилось, амбразуры казались развороченными гигантской отверткой, кругом кучи мусора вперемешку с металлоконструкциями и развороченными боевыми машинами самых различных типов. Кто-то накрыл его до нас. Вот я узнал, хорошо мне известный российский танк Т-80 с со сплюснутым от квазера задом. Как он сюда попал — одному богу известно. Рядом — немецкий «Шерман» времен второй мировой войны. И еще много знакомой мне земной техники. Такой хлам не стоял на вооружении полигона, если только его не использовали намного раньше. Идиотская война, кто-то из руководящих направил нас уничтожить ограждение.
      — Он сам протух! — Гадоид посмотрел на меня. — Давай его совсем с землей сравняем.
      Фуни возобновил движение к вершине холма. Вдруг ЛАН-Гу-пп удивленно замотал глазами — антеннами:
      — Дальше нельзя, передают что это запретная зона, пока не восстановили дот. И требуют немедленного возращение в расположение, нам гарантируют благоприятный режим возврата. В противном случае, — он прислушался к голосам в своей голове, — нас лишат цвета.
      Мы прекрасно знали, что экипаж без цвета, мог быть уничтоженным любым цветом, как объявленный вне правил.
      — Они боятся, что мы попадем в дот, — Фуни лукаво подмигнул, — что будем делать? Туда или обратно?
      — Я за туда, была не была, — я понял что слизень заинтересован в движении вперед, может быть это и есть выход с ненавистного полигона. — А ты наш командор?
      — Тогда нас убьют, — на секунду мне показалось, что он искренен, на сколько могут быть искренне телесные демоны. — Я подчиняюсь большинству. Давайте подготовим ручное вооружение, возможно нам скоро придется покинуть БТР.
      Я надел каску и взялся руками за гашетки.
      — Сними горшок с головы Сергей, — сказал Фуни увеличивая ход, — не позорься.
      Его пожелание натолкнуло меня на воспоминания о первых днях службы, после моего похищения в Армию с Земли.
      — Ублюдки ЛАН-Гу-пп, Славин, Фуни и Голубинус, — кричал инструктор-орангут, после того как мы проглотили говорильные леденцы, — теперь конфеты позволят вам понимать меня, дерьмо собачье. Вы будете экипажем вот этой прекрасной машины, — он кивнул в сторону БТРа, — оружие вам выдаст инсткуктор-шимп, я же выдам вам предметы, которые помогут выжить в сложных условиях.
      Я вместе с остальными гуськом проскользнул в каптерку.
      — Изделие номер один, это ложка для еды. Если повернуть рукоятку на сто восемьдесят градусов — получится прекрасная саперная лопата, а если ее стукнуть об колено, — инструктор посмотрел на слизня, — или об другой выступ тела, лопатка превратится в большую совковую лопату, которой прекрасно можно убирать дерьмо. Ясно, петухи, мать вашу, изделие номер один выдается одно на весь срок. Изделие номер два, это фляжка армейская, предназначена для хранения воды. Может быть использовано для сбора мочи на посту, а если изделие номер два заполнить веществом Х — получиться мощная ротивотанковая граната, взрыватель вмонтирован в пробку. И наконец изделие номер три — каска. Предназначена для сохранения черепа солдата, во время обеда используется как котелок и тарелка, а на посту как горшок, устройство внутри позволяет уничтожать дерьмо и солдата, если они попали в плен. В плен у нас, идиоты, не берут. При заполнении веществом Y, — инструктор постучал по каске, — изделие номер три может быть использовано для колки кокосовых орехов. Вам все ясно, сопли зеленые?
      — Так точно, господин орангут (звание аналогичное старшине)! — Хором ответили мы, пораженные армейской унификацией.
      — Вопросы есть?
      — А презервативы нам дадут? — Голубинус посмотрел на инструктора так, что тот вздрогнул.
      — Хороший вопрос, военный, вместо презерватива, может быть использован чехол от ручной гранаты…
      Пришлось снять с головы универсальный горшок.
      — Ой не нравиться мне все это, — простонал гадоид, — на моем пентакле видны нехорошие изменения. Фуни, отключи контролеры, что бы нас дистанционно не взорвали.
      — Уже сделал, хлоп-лейтенант, правда немного поздно, у БТРа уже сняли цвет, но взорвать нас не смогут. О, уже появились стервятники, справа зеленый танк.
      — Понял, — я поймал ксилтронный танк зеленых в перекрестие прицела и раздавил его квазерным ударом. Фуни не сумел выключить только цветовой контролер и теперь наша машина при подходе к любому цвету, автоматически приобретала цвет их противника. Нас с одинаковым успехом могли уничтожить любые, даже свои — синие.
      — У нас сменился цвет на красный, сзади желтый танк. — Демон включился в смертельную игру.
      — Молодец, командир, дай ориентир.
      — Тридцать два — пять по Севе, Серг.
      Я врезал по нему гравитационной ракетой класса «земля-земля» — I4I. Башня подпрыгнула выше деревьев, рассыпаясь как горсть песка, гусеницы расплавились, а корпус танка скомкался, как листок бумаги. Цвет противника определялся визуально, это было одно из «железных» условий тюремного полигона, которое работало нам на руку. Перед тем, как мы добрались до развалин, я сбил один коричневый флаер и подбил два голубых уничтожителя.
      — Мы пропали! — Гадоид не сводил своих ложно глаз с экрана заднего обзора. — За нами увязался черный штурмовой слоноход!
      Это была самая ужасная машина полигона, идя на пролом, она крушила и сжигала все, что попадалось ей на пути. Не было преград, способных остановить слоноход. Эти машины использовались лишь в частях ограждения полигона, что бы вояки, типа нас, не унесли ноги. Я помолился и закрыл глаза в ожидании смерти …
 

 
      Смерть проскочила мимо, а точнее Фуни мастерски въехал в разбитые ворота и посланная нам в вдогонку слоноходом ракета врезалась в стену, взрывной волной чуть не опрокинув БТР.
      — Срочно покидаем БТР, не забудьте индивидуальное снаряжение! — Гадоид камнем вылетел из люка, а я схватил свой ранец, проверил запасные обоймы к скортеру и помог слизню выбраться из танкетки, вместе с его тележкой. Мы проскочили ангарный отсек, на бегу надевая ранцы и спрятались за полуразобранный ракетный катер. Быстрее всех летел на своей тележке Фуни, обогнав даже сверхбыстрого демона, на ходу вертя устройством, похожим на портативную камеру.
      Мне показалось, что наша боевая машина, с заглушенным реактором, молча проклинает нас, бывших боевых товарищей, за предательство. Вот и фары мигнули в последний раз: «Прощайте, мы долго вместе воевали. Я вас ненавижу!». Вторая гравитационная ракета смяла нашего железного коня в бесформенную груду металла. Слоноход вплотную подобрался к воротам, мы открыли по нему ураганный огонь, прекрасно понимая, что не нанесем ему и царапины, но солдаты не должны умирать без оружия в руках.
      Грохот выстрелов сплелся со свистом рекошетируемых пуль, трассирующие искры метались по всему ангару, выбивая кусочки бетона из стен и пола. Слоноход чуть присел и вошел в ангар, веером расставив свои смертоносные орудия.
      В ту минуту каждый из нас по своему молился своим богам. Я за не знанием другого, прочитал «Отче наш». Телесный демон бесполезно творил пентакли на пыльном полу, М-генераторы полигона нейтрализовали его магическую силу с момента призыва в Синюю дивизию. Слизень тер своими усиками опору катера, что-то завывая. Внезапно я почувствовал прилив душевных сил и понял — ЕСТЬ БОГ! В этот момент из противоположных ворот выкатился черный колобок. Он был настолько черным, как будто состоял из
      «Отсутствия света» — чистой тьмы. Шар прокатился мимо нас и задел переднюю левую ногу шагохода. Между ними проскочила большая лиловая искра и …
      …И Слоноход медленно растаял, как пломбир. Только большая лужа металла напоминала о его недавнем присутствии. Я трижды перекрестился от неожиданности, чуть не наступив на свою челюсть. Фуни мешком свалился с тележки и втянул в туловище свое ангельское личико. Колобок дал победный круг и укатился в свою дверь. Не возмутимым остался лишь гадоид, его глазки искрились и излучали подленькое тепло.
      — Ко мне возвращаются мои силы, — ЛАН-гу-пп приплясывал, — действие М-генератора здесь слабее, но я истратил все свое озарение.
      — Это т…ы устроил? — Я схватил гадоида за склизкий локоть.
      — А кто же еще по твоему, я один среди вас демономаг, хотя, — он на миг призадумался, — только что заметил, что у тебя на груди есть сильный магический амулет. На него тоже влияют М-генераторы? Дай посмотреть!
      — Потом, нам нужно быстрее уносить ноги.
      Где-то совсем рядом находился долгожданный выход из полигона, замкнутого, словно поверхность Мебиуса, сам на себя. Пока нам улыбалась фортуна, но насколько хватит ее улыбки? Раньше полигон занимал всю планету, но потом его спрятали в «кокон», я думаю, из-за того, что сюда доставляют нелегально из ближайших краев Вселенной разумных существ всех звездных видов. Попросту говоря — крадут. Хотел бы я знать, кто хозяева такого грандиозного проекта?
      Пора рассказать о привычных для нас вещах, но не известных для вас, таких как климат, рельеф местности или местное население. Климат на полигоне меняется по желанию его «хозяев», только что, например, была сорокоградусная жара — чье-то повеление и через два часа сорокаградусный мороз. Солдаты — стерпят все, ко всему можно привыкнуть. Ну а техника — здесь особая, выдержит все климатические прелести нашей бестолковой войны. Про рельеф, что-то конкретное сказать сложно, он как и климат меняется часто, где-то раз в три месяца: равнины становятся холмами, холмы — пиками, горы — пропастями или равнинами и наоборот. Поэтому карт полигона не существует. Растения привезены с какой-то ужасно далекой экзотической планеты. Это не прихотливые кремневые содоты трех видов: гигантские соснообразные, средние, похожие на бутылочное дерево и кустарниковые. На этом мои познания о местной флоре заканчиваются. Фауны вообще нет, впрочем, как и местного населения. Воздух обогащается кислородом извне полигона.
      Никому из нашей, синей дивизии, не удавалось найти казармы других цветов, видимо они виртуально закрыты, от боевых действий. Дни службы однообразны — шесть дней войны, один день выходной по скользящему графику, в этот день можно попить пива, водки или снять самку своего вида из бесцветного женского батальона, можно набить морды, лица или рыла подвыпившим солдатам, посмотреть по стерео Галактические новости. Те, что разрешила цензура.
      Как я, с Земли двадцатого века, попал на полигон — вопрос особый, требующий длительного разбирательства. Поговорим об этом позднее. У каждого из нас своя история. Ни болтливый ЛАН-гу-пп, ни консерватор Фуни, никогда ни обмолвились и словечком на эту тему. Для нас это было своего рода не гласное табу.
      Фуни похудел прямо на глазах, вероятно от нервного расстройства, пришлось его покрепче привязать ремнями к его передвижному устройству. Он кривил рожицы и крепко прижимал к себе, своими ложно ручками, переносной лазер, все еще опасливо поглядывая на то место, где еще несколько минут назад находился ходячий ужас полигона.
      — Куда пойдем? — Наш демономаг, чувствуя свое превосходство, взял бразды правления на себя и не дождавшись ответа зашагал в сторону ближайшей гермодвери, мне ничего не оставалось, как принять его лидерство и последовать следом за ним. Слизень катил сзади, я подумал, что смогу его поддержать и рассказал ему парочку — тройку смешных анекдотов. Бесполезно. Он не выходил из своего транса, да и моя «соображалка» изрядно побаливала.
      Ангарный отсек напоминал червя изнутри. Пол под наклоном уходил вниз к гермодверям. Разрушения были громадными, перекрытие в нескольких местах лопнуло, его пытались подпирать несколько помятых металлических ферм. В развороченные стенные амбразуры можно было влететь на не большом уничтожителе. Кое-где еще горели светильники. Разобранный катер, который нам любезно предоставил укрытие во время боя с слоноходом, был единственным уцелевшим представителем боевой техники. Около стен растриножились, помятые не сильным гравитационным ударом, две автоматические лазерные «Горгоны». Кто разрушил город-дот ограждения, было загадкой.
      Мы догнали демона, когда он уже открывал левую гермодверь.
      — У лифта всего две кнопки, — я обратил внимание, что обе кнопки измазаны кровью, — спускаемся в командный пункт. Кстати почему ты решил открыть именно эту дверь?
      — Здесь все двери ведут вниз, — наконец-то пришел в себя наш жлобист, — по этому не всели равно. — И нажал прикладом лазера кнопку, — однако здесь хорошо кого-то попинали.
      Ну, если Фуни пришел в себя, значит все будет хорошо, у него прекрасное чутье на обломы и неприятности, а хвост всегда вместо пси-флюгера. Он сам говорит, что это от того, что у него нет ануса, который у людей в моменты опасности забирает чутье.
      Лифт журча, опускал нас в неизвестность. Я пощупал свой талисман, он опять появился. В прошлый раз исчез, когда я падал за борт с корабля, еще там на Земле и не появлялся до не давнего времени вместе со шнурком, на котором висел. Я не заметно ощупал его, наконечник посоха древнего индейского вождя Ни в коем случае нельзя его давать демону в руки. Словно поняв мои мысли, гадоид уставился на меня. Плохо и то, что наконечник у меня, но теперь я уже не могу от него избавиться, выбросить, как это можно было сделать на Земле. Волею злого рока, я стал его хранителем.
      — Приготовьте скортеры, — ЛАН-гу-пп не сводил глаз с моей груди, он смотрел на то место, где висел наконечник, — внизу могут быть живые.
      Вдруг я почувствовал, что мой талисман, опять стал терять вес.
      — Я чувствую, — мгновенно среагировал демон, — что твой талисман или рассыпался, или потерял магическую силу. Может это не талисман, а какой-нибудь наговор?
      — Понятия не имею, я не силен в магии, — нагло соврал я.
      — Очень странно, такие вибрации, я не чувствовал с момента посещения Храма Разрушителя в своем мире. Это было волшебство высшего порядка, может быть ты меченный?
      — Отстань, я же тебе сказал, что понятия не имею о таких вещах. Ты мешаешь мне сосредоточиться. — Я изобразил отвращение на своем лице, — Надо же выдумал — «меченный».
      На самом деле демон был прав, по легенде последних представителей Лунного разума — Питрисов, много миллионов лет назад, этого наконечника касался сам Адонай…
      Наконец лифт вздрогнув остановился, гермодвери медленно расползлись по сторонам, оставив нас в длинном коридоре с множеством дверей. Вдруг что-то поскакало, подпрыгивая мимо меня, руки сработали автоматически, располосовав очередью из скортера, прыгающий клубок. Демон злорадно рассмеялся, Фуни плюнул под свою тележку. Я посмотрел вперед и обнаружил, что это отрезанная человеческая голова. Тело без головы, изрядно накаченное свинцом, валялось у первой полуоткрытой двери.
      Реакция есть — дети будут, — саркастически заметил гадоид.
      — Сегодня день загадок, — Фуни добродушно подмигнул мне, — судя по указателям, пульт управления впереди, пока ты расстреливал призраков, Серг, я заклинил лифт. Идите вперед, я вас буду прикрывать сзади, у меня ведь нет ануса.
      Я улыбнулся глупой шутке слизня и зашагал впереди всех. По пути я раскрывал пинками двери и заглядывал внуть. Это были уже давно заброшенные комнаты личного состава города-дота, я слышал от одного синего офицера, что почти все доты перевели на полуавтоматические режимы, распустив личные составы по домам. Этим дотом вполне могли управлять два-три человека. Одного мы уже видели, с отстреленной головой. Назад пути не было, вверху нас ждала разноцветная смерть. В комнатах, кроме ржавых кроватей, треснутых столов, пустых разнокалиберных бутылок и рваных порножурналов, больше ничего не было. Гадоид сзади сопел и чмокал, видимо обиженный на меня. Мой талисман был опасен не только для него, но и для всех мыслящих и имеющих душу во Вселенной. Совсем не хотелось вмешивать в свою давнюю историю старину ЛАН-гу-ппа. История про наконечник, связана с историей моего появления на полигоне. А об этом, как я уже говорил пока — табу.
      На одной из дверей красовалась зашарканная табличка: «Александр Голованов. Главный помощник резервновспомогательного начальника караула Дота. Почетный гражданин Олигархии Шуруссов. Почетный палач Гуланагской республики. Лучший стрелок Бастиона Духов». Я аж присвистнул от неожиданности — здесь когда-то бывал личный пилот Сталина и даже имел скромную должность.
      — Ты его знал? — Спросил Фуни.
      — Нет, но я о нем читал, он был тенью диктатора нашей страны. — Я все еще в задумчивости чесал лоб.
      — Где же он сейчас?
      — Может быть умер на Земле, или затерялся где-нибудь здесь. Это было очень давно, еще до моего рождения. Мы с вами «призванные наемники», нас похитили, но все-таки нам зачитаются кредитки. А войска ограждения полигона — «чистые наемники». По своей воле служат — затем тратят свои денежки. Мне иногда кажется, что похищенные отсюда живыми не возвращаются, а обещанные, огромные вознаграждения через год службы — липа. А Саша Голованов служил здесь по своей воле. Я в этом уверен.
      — Посмотри еще, может еще знакомые имена встретишь, — сказал демон и вздрогнул, — о Разрушитель, а этого я знаю. — Он ткнул когтистым пальцем в другую табличку: «В…н. Повелитель мух. Архихранитель протозарядов пси-систем. Душеизтезатель третьей степени. Почетный член КПА».
      — КПА, это что, Коммунистическая партия Ада? — схохмил я.
      — Да, совершенно верно, это был один из руководителей Коммунистической партии Ада, под руководством которой более семисот лет назад была исполнена Первая Великая Адская социалистическая революция.
      — Что у вас, в Аду до сих пор социализм? — Поинтересовался я.
      — Черт упаси, конечно же нет, вернулся из турне Разрушитель и все вернулось на круги своя с помощью реформации строя. А КПА запретили.
      — У нас было то же самое, только революция называлась Великой Октябрьской.
      — Ничего удивительного, мы же из параллельных миров и события аналогичны. — Демон улыбнулся, — интересно была ли социалистическая революция в раю?
      — Это однозначно, — встрял в разговор слизняк, — раз миры параллельные, значит и события похожие, я изучал историю основого мира закрытой планеты Земля. В вашем раю уже наверняка коммунизм…
      — Вот почему туда все стремятся…, — я прервал разговор, — ладно хватит болтать, мы так никогда не дойдем до конца коридора, если будем читать таблички. Их хозяева, теперь уже все заслуженные мертвецы и почетные члены чего-то.
      С потолка свисали разбитые видеокамеры.
      Тем не мение при ходьбе, мы косились на таблички, выискивая знакомые фамилии почетных зомби. Фуни тоже кого-то обнаружил, но промолчал, только махнув ложно ручкой. Наконец коридор закончился и мы остановились у массивных створок люка — диафрагмы. На стене не было ни кнопок, ни ручек, только подмигивал глазок видеокамеры над люком.