Тайная война против России. – Японские спецслужбы мобилизуют и финансируют русских революционеров. – Подготовка вооруженного восстания. – Снабжение иностранным оружием. – Активизация либерально-масонского подполья. – Масонский «Союз освобождения» дает сигнал к революции. – Совещание антирусских сил в Париже. – Начало первой антирусской революции.

Самая страшная война против России велась не на поле боя, а за спиной сражающихся русских солдат. В начале 1904 года японская разведывательная служба организует целую сеть подрывных и шпионских организаций, формировавшихся из враждебных России революционных элементов. Организация щедро снабжалась деньгами на ведение революционной работы и шпионажа. В Западной Европе эту сеть возглавляет бывший военный атташе в Петербурге полковник Матоир Акаши, руководивший этими организациями из Стокгольма. В июле 1904 года Акаши через террористку Веру Засулич устанавливает контакт с Лениным и Плехановым, совместно разрабатывается план революционной работы. Япония выделяет деньги на организацию забастовок и беспорядков в России, через подставных лиц и организации финансирует профсоюзные фонды поддержки бастующих под руководством революционеров-шпионов. Через Акаши и его людей революционеры получают 750 тыс. иен на покупку оружия, а 4 января 1905 года на японские деньги Ленин выпускает первый номер большевистской газеты «Вперед», призывая к свержению русского государственного строя. 40 тыс. иен выделяет Япония на организацию восстания на Черноморском флоте, дабы предотвратить его передислокацию на Дальний Восток.163

Русская разведка сумела выйти на подрывной антирусский центр полковника Акаши не сразу. Но, установив его, она внедрила туда своего агента, который периодически сообщал в Петербург о планах Акаши.

При встречах с революционерами полковник Акаши настаивал на организации вооруженных повстанческих отрядов численностью до 100 тыс. человек, давая понять, что японское правительство готово за свой счет вооружить эти отряды. «Мы готовы, – говорил революционерам Акаши, – помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению этому не давать остывать и вносить таким образом в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства».164

В России Акаши имел сеть агентов, через которых поддерживал связь с революционными партиями на местах.

Особый упор Акаши делает на работу среди революционеров национальных окраин Закавказья, Финляндии, Польши. Он организовывает крупные транспорты оружия в Тифлис, Баку и Батум.

В разговоре со своим агентом революционером Георгием Деканозовым полковник Акаши инструктирует его, чтобы выступления носили характер антиправительственный, антицарский, и поэтому предлагает громить имущество, принадлежащее Удельному Ведомству. По указанию Акаши в этом направлении производится ряд подрывных акций в Таврической губернии.165 На разные путевые расходы Деканозов только в мае получил 125 тыс. франков.166

Одним из главных агентов Акаши стал финский революционер и масон Конни Циллиакус, прожженный аферист уголовного типа, способный на любое преступление. Через Циллиакуса японские деньги распределялись среди лидеров революционных партий.

Весной – летом 1905 года планировалось переправить в Россию около 25 тыс. винтовок. Только весной 1905 года японская разведка передала революционерам средства на покупку 14 тыс. винтовок общей стоимостью 382 тыс. франков. Кроме того, из японских денег 200 тыс. франков получили эсеры на приобретение яхты «Каликста Гарция» и оплату экипажа.167 Отправка оружия готовилась через Гамбург и Марсель. Из Марселя же отправлялось оборудование для подпольной типографии.

Русская разведка, осуществившая тайный обыск в квартире Акаши, обнаружила его переписку с русскими революционерами, списки агентов (Гроссфельд, Додсон, Рейнштейн и др.), прокламации, напечатанные на гектографе по-русски. Одна из прокламаций призывала все революционные фракции к общей борьбе против Самодержавия по плану, намеченному Гапоном.168

Акаши торопит революционеров с переправкой оружия в Россию. «Работайте энергично. Найдите способ для отправки. Надо кончать в скором времени» (май 1905). Среди бумаг японского агента, финского националиста Циллиакуса, русская разведка обнаруживает записку с перечислением количества оружия, переданного революционным партиям: 8 тыс. винтовок – финским националистам, 5 тыс. винтовок грузинским националистам, тысяча – эсерам, 8 тыс. – другим социалистическим партиям и еще 500 карабин-маузеров – для раздачи между финскими националистами и эсерами.169

Сами революционеры неохотно признавались, что получали деньги от представителей иностранных государств, хотя скупо это проскальзывает в отдельных воспоминаниях. Так, террорист Б. Савинков писал, что американские миллионеры выделили миллион франков на антирусскую революцию, причем поставили условие, чтобы эти деньги пошли на оружие и были распределены между всеми «революционными партиями».

16 июня 1905 года снаряженное на японские деньги судно «Каликста Гарция», нагруженное оружием, покинуло гамбургский порт и направилось в Россию170 В Финляндии на японские деньги под руководством К. Циллиакуса построили два подпольных завода по производству бомб, которые готовились из специальной бумаги и заполнялись динамитом. Бомбы производились тысячами.171

Кроме японских денег российские революционеры получают огромные суммы от антирусских организаций и отдельных лиц Европы и Америки. Иностранные масонские ложи субсидируют в основном либеральные организации, и прежде всего «Союз освобождения». Террористские антирусские партии финансируются еврейскими организациями или просто богатыми евреями. Американские миллионеры-евреи перечислили на революцию в России многие миллионы долларов, особенно отличился здесь некий Яков Шифф – владелец банкирского дома «Кун-Лееб, Ко» в Нью-Йорке.

Общая сумма иностранных денег, направленных на революцию в России, составляет, по ориентировочным оценкам, не менее 50 млн. долл. Огромная по тем временам цифра.

В самом начале войны с Японией первым активизируется масонский (либеральный) «Союз освобождения». В январе 1904 года он переносит свою деятельность из Швейцарии в Петербург. Проводится учредительный съезд для создания местных организаций. Собираются 50 представителей от 22 городов. «Союз» поставил своей задачей ликвидацию Самодержавия, «освобождение» России от ее самобытных начал и признание права народностей на свободное самоопределение, т.е. расчленение страны. В Совет «Союза освобождения» вошли крупные масоны – председатель И.И. Петрункевич, члены Н.Н. Львов, Д.И. Шаховской, В.Я. Богучарский, С.Н. Прокопович, П.Д. Долгорукий, М. М. Ковалевский. Одновременно с «Союзом освобождения» возникает и другая нелегальная организация – «Союз земцев-конституционистов», ставившая своей целью подготовку обращений к Царю с требованиями ввести конституцию по западному образцу. Заправляли в этом «Союзе» почти те же деятели, что и в «Союзе освобождения», и прежде всего Д.И. Шаховской и братья Долгоруковы.

В сентябре-октябре 1904 года по инициативе японского шпиона-революционера Конни Циллиакуса и на японские деньги в Париже собирается совещание «оппозиционных и революционных партий» Российского государства. На этом совещании побратались и вступили в сговор против России три главных ветви антирусских сил – масонско-либеральная, социалистическая и националистическая. Масонско-либеральную ветвь на этой сходке представляли деятели «Союза освобождения» В.Я. Богучарский, князь Петр Долгорукий, П.Н. Милюков и П.Б. Струве. От социалистов присутствовали террорист и одновременно сотрудник полиции Азеф, лидеры эсеров В. М. Чернов и Натансон.

Богато представлялись польские, латышские, финские, армянские, грузинские и, конечно, еврейские националисты.

Парижское совещание антирусских сил вынесло резолюцию об «уничтожении Самодержавия» и о создании «свободного демократического строя на основе всеобщей подачи голосов». Участники высказывались за использование в борьбе против законной Русской власти всех возможных средств, в том числе широкого террора. Одним из самых главных результатов совещания стало то, что его участники признали «полезность» для дела «освобождения» России ее поражение в войне с Японией и призвали всячески способствовать этому.

Позднее Милюков пытался утверждать, что деятели «Союза освобождения» не участвовали в принятии революционных резолюций, хотя агентурные данные русской полиции полностью изобличали их.172

Осенью 1904 года по инициативе «Союза освобождения» собирается съезд земских деятелей, на котором присутствовали 105 делегатов, представлявших 33 губернии, среди них 32 председателя губернских управ, 7 губернских представителей дворянства, 11 титулованных особ (в том числе 7 князей). На обсуждение съезда выносится вопрос «об общих условиях государственной жизни и желательных в ней изменениях». На съезде преобладает дух масонского либерализма. За создание выборного законодательного представительства голосует 71 человек, а законосовещательного – лишь 27. Руководители съезда во главе с П. Долгоруким и Д. Шиповым посещают министра внутренних дел Святополк-Мирского и, по сути дела, требуют, чтобы он оказал давление на Царя и вынудил его установить конституцию в форме царского пожалования.

Настрой российской интеллигенции и части дворянства развивался в сторону конфронтации с законной властью. Считалось дурным тоном поддерживать правительство. В общественное сознание через либеральную и социалистическую печать внедряется представление, что добиться лучшей жизни можно только «в порядке насильственном, революционном». Компромисс отвергался. Сотрудничество с властью расценивалось как предательство. Коренные основы государственности, отечественные традиции и обычаи подвергались глумлению, объявлялись отжившими, отсталыми. Российский патриотизм подвергается шельмованию и осмеянию. Власти противопоставлялась некая «прогрессивная общественность».

В то время когда тысячи русских солдат погибали на японском фронте, эта «прогрессивная» общественность готовила в стране смуту. Происходило чудовищное – значительная часть русского образованного общества и правящего класса хотела поражения России в войне с Японией. Волна слепой ненависти к Отечеству затопила головы российских интеллигентов, лишенных национального сознания.

Дворянство и интеллигенция с каким-то патологическим сладострастием ожидали падения Порт-Артура и других русских крепостей. «Общей тайной молитвой, – писал немецкий журналист Г. Ганц, живший в Петербурге во время войны, – не только либералов, но и многих умеренных консерваторов в то время было: „Боже, помоги нам быть разбитыми“.173

Да что говорить об интеллигенции, когда подобную позицию разделяли некоторые государственные деятели! В июле 1904 года опальный политик С.Ю. Витте цинично заявлял: «Я боюсь быстрых и блестящих русских успехов; они бы сделали руководящие Санкт-Петербургские круги слишком заносчивыми… России следует еще испытать несколько военных неудач».

В день сорокалетия судебных уставов, 20 ноября 1904 года, «прогрессивная общественность» по инициативе «Союза освобождения» проводит по всей стране «банкетную кампанию». На ней мановением единой дирижерской палочки предлагается всем участникам принимать одни и те же предложения по адресу правительства с пожеланием ограничить царскую власть. В 34 городах состоялось 120 собраний и митингов, в которых участвовало 50 тыс. сторонников «Союза освобождения».

Новый министр внутренних дел князь Святополк-Мирский призывает к доверию общественным силам, под которыми подразумевались либеральные круги западнического духа. Он разрешает проведение съездов земских деятелей, ослабляет цензуру и даже частично амнистирует государственных преступников. Главным в его ноябрьском проекте реформ становится предложение о включении в Государственный Совет выборных представителей от земств и городских дум. Верхом его реформаторства являлась подготовка указа от 12 декабря 1904 года «О мерах к усовершенствованию государственного порядка».

Провозглашая «эпоху доверия», Мирский полностью теряет контроль над положением в стране и деятельностью антирусских разрушительных сил. В то время когда требуется твердой рукой обуздать обнаглевшую бесовщину, власть унизительно заигрывает с ней.

А ситуация обострялась все сильнее. В начале декабря начались беспорядки в Москве. Толпа, руководимая революционными подстрекателями, с красными знаменами пришла к дому генерал-губернатора. Из толпы раздался выстрел. Беспорядки происходят на Страстной площади, Кузнецком мосту и Охотном ряду.

В Петербурге эсеровские боевики готовят покушение на Царя, которое должно было совершиться на балу. Террористка Татьяна Леонтьева сумела вкрасться в доверие организаторов одного из светских балов и получила предложение заниматься благотворительной продажей цветов. Она и предложила лично совершить цареубийство. Однако бал был отменен.174

Политика князя Мирского парализовала Министерство внутренних дел. Многие его чины, не согласные с политикой министра, занимают выжидательную позицию или даже уходят в отставку. В конце 1904 года подает в отставку дядя Царя московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. Одновременно с ним уволился и его помощник А.Г. Булыгин. В эти же дни покинул Москву (уехал в действующую армию) и градоначальник Д.Ф. Трепов. В тяжелое время вторая столица оказалась практически без власти, самым высоким должностным лицом остался помощник полицмейстера генерал М. Руднев.175

Положение становилось все тревожнее. Правительство и прежде всего министр внутренних дел Святополк-Мирский заигрывали с «общественностью», жаждущей разрушения государства. Положение усугублялось тем, что нарастающие беспорядки явно регулировались из единого центра.

В самом начале 1905 года даже будущий масон и будущий шеф жандармов В.Ф. Джунковский, находившийся тогда в близких отношениях с великим князем Сергеем Александровичем, отмечает, что выступления крайне левых партий инспирировались и предпринимались по общим указаниям Революционного комитета, находившегося за границей.176

Более того, антирусские силы уже в конце 1904 – начале 1905 года формируют тайное правительство, членами которого преимущественно были «вольные каменщики». Позднее, при аресте М. Горького, нашли набросок обращения к обществу и, на случай переворота, список Временного правительства. В состав его входили почти все лица, которые накануне 9 января приезжали к министру внутренних дел Святополк-Мирскому от имени «общественности». После беспорядков 9 января все они были арестованы, кроме К.К. Арсеньева (этот известный масон стремился держаться в тени), которого в списках не было. Аресту подверглись, в частности, Е.И. Кедрин, А.В. Пешехонов, И.В. Гессен, В. А. Мякотин, Н.И. Кареев, В.И. Семевский.177

Гапон и его организация. – «Тайная пятерка». – Связь с масонским «Союзом освобождения». – 9 января как провокация революционеров. – Ликвидация Гапона революционерами как свидетеля.

Штурмовым отрядом антирусских сил стало основанное полковником Зубатовым «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга», возглавляемое священником Гапоном, находившимся в постоянном контакте с деятелями «Союза освобождения». По совету Зубатова Гапон расширяет сферу своей деятельности. Весной-летом 1904 года он организует ряд отделений своего «Собрания» как по районам города, так и на некоторых заводах, в частности на Путиловском. Более того, он пытается создать подобные организации в ряде провинциальных городов России, хотя это ему не удалось.

Если в ноябре 1903 года в организации Гапона состояло 30 человек, то в конце мая 1904 года – 750 человек, а к осени этого же года – уже 1200 человек.178 С самого начала рабочая организация находилась не столько под контролем полиции, сколько под контролем социалистов, и прежде всего группы супругов Карелиных. Социалисты, естественно, стремились использовать свои методы для намечаемых ими целей движения.

Сложился круг единомышленников («группа пяти»), которые за спиной простых членов рабочей организации вынашивают план борьбы против существующего строя. В «тайную пятерку» вошли сам Гапон, А. Карелин, Д. Кузин, И. Васильев и Н. Варнашов.

Знаменитая петиция 9 января 1905 года разработана «тайной пятеркой» еще в марте 1904 года. Как рассказывает один из членов этой «пятерки» Н. Варнашов:

Состояла она из трех пунктов, из которых каждый заключал несколько параграфов.

Пункт I перечислял меры против невежества и бесправия Русского народа.

Пункт II – меры против нищеты народной.

Пункт III – меры против гнета капитала над трудом.

Предложенная программа ни для кого из собравшихся не была сюрпризом, ибо отчасти ими же Гапон вынужден был выработать ее.179

Программа носила чисто социал-демократический характер и содержала в себе требования полного общественного переустройства России.

I. Меры против «невежества и бесправия Русского народа» были следующие:

· свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, свобода печати, собраний, свобода совести;

· общее обязательное народное образование за государственный счет;

· ответственность министров перед народом и гарантия законности управления;

· равенство перед законом всех без исключения;

· немедленное возвращение всех пострадавших за убеждения.

II. Меры против «нищеты» народа:

· отмена косвенных налогов и замена их прогрессивным подоходным налогом;

· отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.

III. Меры против «гнета капитала над трудом»:

· охрана труда законом;

· свобода потребительско-производственных и профессиональных рабочих союзов;

· 8-часовой рабочий день и нормирование сверхурочных работ;

· свобода борьбы труда с капиталом;

· участие представителей рабочего класса в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих;

нормальная заработная плата.

Разработав программу своей организации, «пятерка» решила «держать ее в секрете и вести дальнейшую работу под флагом этой программы, не высказывая ее прямо, а постоянно при всяком удобном случае внедрять ее в сознание собиравшихся рабочих» (Н. Варнашов).

К осени 1904 года деятельность гапоновской организации приобрела массовый характер. В Петербурге в Народном доме Паниной с залом на тысячу человек уже с утра толпились рабочие и разный революционный элемент, впрочем еще не проявляющий себя открыто. Днем в «Собрании» проходили деловые встречи и обсуждения. К вечеру народа становилось больше, играла музыка, работали буфеты, выступали артисты и литераторы.

В ноябре Гапон проводит встречу с ведущими представителями либерально-масонского «Союза освобождения» Кусковой, Прокоповичем, Богучарским. На этой встрече согласовывается план общих действий. «Освободители» были очень обрадованы далеко идущими планами Гапона.

28 ноября собирается совещание гапоновских «штабных» («тайной пятерки»), на котором в общих чертах принимается план «заговора на выступление». Ближайшим соратником и советником Г. Гапона был Пинхус Моисеевич Рутенберг, известный всем как Мартын Иванович, – один из видных деятелей сионистского и масонского движения. Собственно говоря, эта темная личность все время стояла за спиной Гапона. Рутенберг стал прототипом героя повести Горького «Все те же» Зейделя, который, по мнению Горького, «является могучим агентом модернизации и европизации русского общества в противоположность консерватизму азиатского черносотенства». Зейдель высказывает мысль о «бесполезности жизни среди пассивного Русского народа».

В конце декабря 1904 года по ничтожному поводу (увольнение четырех рабочих) вспыхнула многотысячная забастовка на Путиловском заводе (начальником мастерской здесь работал Рутенберг), которая потом перекинулась на другие предприятия. Организация забастовки велась опытными «революционерами». К 4 января бастовало 15 тыс. рабочих, к 6 января – 26 тыс., к 7-му – 105 тыс., к 8-му – 111 тыс. Была парализована работа значительной части оборонных предприятий, что с радостью отмечалось японской разведкой. Сколачивается стачечный комитет, создается большой денежный фонд помощи бастующим (большей частью – из тех же иностранных денежных средств; рабочие, конечно, об этом не знали), из которого им платили пособия не меньше заработной платы. Все нити забастовок тянулись к организации, которую формально возглавлял агент полиции Гапон, фактически она находилась в руках опытных «революционеров», подобных Рутенбергу. Они поставляли для этой организации специалистов и инструкторов. Гапон, хотя и стремился играть большую роль, на самом деле служил только ширмой, удобной и выгодной для настоящих хозяев положения.

Незадолго до событий 9 января знакомый Рутенберга по Путиловскому заводу инженер М.К. Парадовский неоднократно беседовал с ним. «В это время, – пишет Парадовский, – я два или три раза виделся с Рутенбергом, и так как я знал, что он близок к Гапону, я, естественно, заговорил с ним об этом, и он поразил меня своим непониманием происходящего и только твердил, что, чем хуже Царю, тем лучше всем его верноподданным. (В другом месте Рутенберг злорадствовал над Царем и выражал надежду, что война подорвет его авторитет в народе. – О.П.). Когда я сказал ему, что верноподданные Царя – это Русский народ и не Гапону быть представителем народа, Рутенберг рассмеялся и сказал: „Гапон – это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку двигает“.180

К началу 1905 гида гапоновская организация стала серьезной силой. В нее входило 20 тыс. членов, среди которых много поляков, финнов, евреев. Общество имело свои читальни, клубы, чайные. Рабочим читали лекции: по истории культуры и экономическим вопросам – юрист М.А. Финкель; по истории литературы – редактор «Тюремного вестника» Ф.Н. Малинин; по вопросам текущего момента – Н. Строев (С.Я. Стечкин).

Особая работа велась среди женщин. Организатором этой работы была старая социал-демократка Вера Марковна Карелина. И вообще, несмотря на утверждение о том, что гапоновское движение было представлено только рабочими, в нем участвовало большое количество социал-демократов – интеллигентов.

«К 7 и 8 января, – пишет исследователь деятельности гапоновской организации А. Шилов, – социал-демократы настолько овладели… массою, что уже стали говорить, что при гапоновском отделе состоят особые должностные лица, называемые социал-демократами, и Гапон предложил устроить совещание с ними, которое состоялось 7 января».

Именно этими должностными «социал-демократами» составлена прокламация, которая 4 января была широко распространена по всему Петербургу. В прокламации выставлены требования:

1) образование комиссии из представителей рабочих и администрации, в которой решались бы вопросы об увольнении рабочих и о наложении штрафов;

2) повышение заработной платы;

3) 8-часовой рабочий день;

4) отмена сверхурочных работ;

5) ограничение детского труда;

6) вежливое обращение со стороны администрации;

7) политические свободы и Учредительное собрание.

Как видим, петиция состояла из экономических требований, а в конце, как бы незаметно да и непонятно для рабочих, протаскивались и политические. Рабочие понимали свои требования чисто экономически и вплоть до 8-9 января были знакомы именно с ними, да другие они вряд ли бы и поддержали.

Но в самый последний момент вместо принятых и поддерживаемых рабочими экономических требований появляется петиция, составленная якобы тоже от имени рабочих, но содержащая экстремистские требования общегосударственных реформ, созыва Учредительного собрания, политического изменения государственного строя. Все пункты, известные рабочим и реально поддерживаемые ими, переносятся в заключение. Это была в чистом виде политическая провокация революционеров, пытавшихся от имени народа в тяжелых военных условиях предъявить требования неугодному им русскому правительству.

Идея идти с петицией к Царю подана рабочим Гапоном и его окружением 6-7 января. Но рабочих, которых приглашали идти к Царю за помощью, знакомили с чисто экономическими и, можно сказать, разумными, требованиями. Собираясь к Царю, гапоновские провокаторы даже распространяли слух, что Царь сам хочет встретиться со своим народом. Схема провокации такова: революционные агитаторы якобы от имени Царя ходили и передавали рабочим примерно такие «его» слова: «Я, Царь Божией милостью, бессилен справиться с чиновниками и барами, хочу помочь народу, а дворяне не дают. Подымайтесь, православные, помогите мне, Царю, одолеть моих и ваших врагов». Об этом рассказывали многие очевидцы, например большевичка Л. Субботина. Она же передала диалог с одним студентом – революционером:

«Ну, товарищ Лидия, вы вдумайтесь только, какое величие замысла, – говорит один студент, которого мы прозвали Огнедышащий, использовать веру в Царя и Бога для революции…»181

Сотни революционных провокаторов ходили среди народа, приглашая людей 9 января к двум часам на Дворцовую площадь, заявляя, что их там будет ждать Царь. Рабочие готовились к этому дню как к празднику: гладили лучшую одежду, многие собирались взять с собой детей. В общем, для большинства рабочих этот день представлялся большим крестным ходом к Царю, тем более что его обещал возглавить священник, лицо духовное, традиционно почитаемое.