Русский государственный строй. – Центральная власть и местное самоуправление. – Община. – Земства.

Русское государство конца XIX – начала XX века – самодержавная монархия, имевшая особое значение в системе ценностей Русской цивилизации. Для коренного русского человека идея монархии выражала подчинение всех его интересов и желаний высшей правде, которая олицетворялась в образе Царя.

Коренные русские люди всегда относились к Царю с чувством глубокого почитания, высшего уважения и любви. Для них он был воплощением Родины и Государства, символом России, неразделимо связанным с именем Бога. «Русский Бог – велик, – считал русский человек, – русским Богом да русским Царем святорусская земля стоит, Русский народ – царелюбивый».

В народном сознании образ Царя венчал сумму духовных ценностей Русской цивилизации. Многие века народное сознание рассматривало Царя как связующее звено между Богом и Отечеством. Лозунг «За Бога, Царя и Отечество» выражал ядро национальной идеи, доступной любому русскому.

Царская власть в России, справедливо отмечал И. Солоневич, была функцией политического сознания народа, и народ, устанавливая и восстанавливая эту власть, совершенно сознательно ликвидировал всякие попытки ее ограничения.

Вся полнота законодательной и исполнительной власти в России принадлежала Царю. При нем существовал Государственный Совет, назначаемый самим Царем, который обсуждал проекты законов, но принимать их не мог. Право издавать законы принадлежит только Царю. Он же назначал всех министров, причем председателя Совета Министров или премьер-министра (вплоть до 1905 года) не существовало. Его роль выполнял сам Царь.

Русский Царь был также главой Русской Православной Церкви. Традиционно не касаясь церковных догматов, Царь назначал епископов по представлению высшей церковной коллегии – Святейшего Синода.

Его же властью осуществлялось пополнение или изменения самого Святейшего Синода.

Царь был главой русского воинства, назначал по своему усмотрению на высшие командные должности.

Если Верховная власть в России сходилась в руках одного человека Царя, то власть на местах строилась на принципах самоуправления.

В стране существовала самая развитая система местного самоуправления, доставлявшая гармоничное сочетание – самоуправление крестьянских общин и волостей, самоуправление земств городов и уездов, самоуправление дворянского и мещанского сословий.

Конечно, самой совершенной формой русского самоуправления было самоуправление крестьян. Жители одной или нескольких деревень составляли мир, сельское общество, обязательно со своим демократическим собранием – сходом – и своим выборным управлением – старостой, десятским, сотским.

На сходах демократическим путем обсуждались дела по общинному владению землей, раскладу податей, приселению новых членов общины, проведению выборов, вопросы пользования лесом, строительство плотин, сдача в аренду рыболовных угодий и общественных мельниц, согласие на отлучку и удаление из общины, пополнения общественных запасов на случай стихийных бедствий и неурожаев.

На сходах отдельных селений (чаще составлявших только часть общины) демократически регулировались все стороны трудовой жизни села – сроки начала и окончания сельскохозяйственных работ; дела, связанные с лугами («заказы» лугов, выделение вытей, жеребьевки, аукционы); починка дорог, чистка колодцев, строительство изгородей, наем пастухов и сторожей; штрафы за самовольные порубки, неявку на сход, нарушение общинных запретов; семейные разделы и выделы, мелкие преступления; назначение опекунов; конфликты между членами общины и некоторые внутрисемейные конфликты; сборы денег на общие расходы селения.

Несколько сельских общин образовывали волость. Высшим органом волости был волостной сход, собиравшийся в большом торговом селе и состоявший из сельских старост и выбранных крестьян (по одному из десяти дворов). Но это совсем не означало, что на сход не могли прийти другие крестьяне, желавшие участвовать в собрании. Волостной сход выбирал волостного старшину (как правило, на три года), волостное правление (собственно, это были старшины и все старосты волости) и волостной суд.

Волостное правление вело книги для записывания решений схода, а также сделок и договоров (в том числе трудовых), заключенных крестьянами как между собой, так и с посторонними для волости лицами. Вся бумажная работа велась волостным писарем, который, конечно, был важным лицом в деревне, но крестьянского схода побаивался, ибо всегда мог быть с позором изгнан. Да и волостного старшину крестьяне не больно боялись. Знали, коль старшина начнет злоупотреблять доверием общества, то его в следующий раз не выберут или убавят жалованье.

Выборный сотский выполнял полицейские функции: наблюдал за чистотой в селеньях, за чистотой воды в речках, за пожарной безопасностью, за порядком во время торгов, базаров, за продажей доброкачественных продуктов, за проведением торговли с надлежащими свидетельствами.

Кроме руководителей на крестьянских сходах по мере необходимости выбирали ходатаев по общественным делам, челобитчиков в губернский или столичный город. Такие ходатаи звались мироедами (негативный смысл у этого слова появился позже, а тогда это означало людей, живших на мирской счет во время своей командировки по общественным делам).

В каждой волости на крестьянском сходе избирался волостной суд из четырех судей – крестьян-домохозяев, достигших 35 лет, грамотных, пользующихся уважением среди односельчан.

В волостном суде, руководствуясь местными крестьянскими обычаями, дела разбирались по совести, стараясь склонить спорящих к примирению. Конечно, права волостного суда ограничивались мелкими спорами и тяжбами, хотя и могли разбираться дела по мелким кражам, о мотовстве, дела, связанные с наказанием пьяниц и других нарушителей общественной нравственности. Волостные суды имели право приговаривать виновных к денежным взысканиям до 30 руб. и к аресту на хлебе и воде до 30 дней.

Земские самоуправления охватывали около половины населения России и имели по закону более широкую сферу деятельности, чем самоуправления в других государствах.

«Мы со смелостью, беспримерной в летописях мира, – писал князь А.И. Васильчиков о развитии в России учреждений земского самоуправления, – выступили на поприще общественной жизни… ни одному современному народу европейского континента не представлено такого широкого участия во внутреннем управлении, как русскому». Земские учреждения существовали на уровне губерний, уездов, сами избирали свои руководящие органы, формировали структуру управления, определяли основные направления своей деятельности, подбирали и обучали специалистов. Земства существовали на началах самофинансирования, имели право для покрытия своих расходов вводить специальные налоги. Источником средств земств служили поступления от сборов на недвижимое имущество: земель, лесов, фабрик, заводов, доходных домов. Главный упор деятельности земских учреждений был на школы, библиотеки, здравоохранение, ветеринарное дело, статистику, страхование, агрономию, поддержание дорог.

В Положении о земских учреждениях подчеркивалось, что «заведование земскими делами уездов и губерний предоставлено самому населению уезда и губернии на том же основании, как хозяйство частное предоставляется в распоряжение частного лица, хозяйство общественное – распоряжению общества». Идея земского самоуправления, непосредственно связанная с идеей общинного самоуправления, была близка и понятна русскому человеку.

Земские самоуправления избирались тремя группами населения крестьянами, землевладельцами и горожанами, в зависимости от размеров вносимых ими налогов. В городах домовладельцы избирали городские думы, которые, в свою очередь, формировали из своего состава городские управы во главе с городским головой,

Можно было бы еще долго перечислять формы самоуправления, существовавшие в дореволюционной России, – достаточно назвать самоуправление казачьих земель, самоуправление университетов, самоуправление национальных территорий, например Финляндии и Средней Азии.

У русского общественного строя был органический недостаток изолированность, обособленность друг от друга самоуправляющихся обществ и трудовых единиц, делающих их беззащитными от узурпации прав со стороны центральной власти. Пока соотношение прав местного самоуправления и центральной власти определялось традиционными, патриархальными представлениями о роли центра и мест, пока центральная власть носила в известном смысле отеческий характер, противоречия между центром и местами были невелики. Однако по мере усиления центральной власти и вытеснения традиционных правительственных форм заимствованными с Запада бюрократическими учреждениями происходит постепенное лишение прав местного самоуправления в пользу центра. Процесс этот имел характер национальной катастрофы, так как подрывал стержневую основу народного уклада жизни. Развитие демократических традиций в России и в Западной Европе, особенно начиная с XIX века, осуществляется не в пользу нашей страны. Если Западная Европа совершенствовала свои демократические основы, расширяла права личности, обогащая их духом коллективизма и народности, то у нас правящий класс, воспитанный на западноевропейской культуре, намеренно тормозит развитие и совершенствование народных демократических принципов общины (считая их отжившими, отсталыми) и вместе с тем не критически насаждает западноевропейские идивидуалистические принципы демократии. Русские патриоты справедливо отмечали, что разрушение монархии подорвет традиционную стержневую связующую часть государственного устройства России (которая, несмотря на узурпацию прав местных самоуправляющихся обществ, продолжала выполнять свои функции). В результате страна может распасться на ряд обособленных образований и территорий, способных на самоуправление, но без навыков более широкой организации.

Русский Царь. – Воспитание. – Образование. – Окружение. – Характер. – Царская семья и Двор.

Русская православная мысль этой эпохи продолжает твердо держаться убеждения, что невозможно православным христианам иметь Церковь, не имея Царя. Русский Царь, писал в конце XIX века оптинский схиархимандрит Варсонофий (Плиханков), есть представитель Воли Божией, а не народной. Его воля священна для русского человека как воля Помазанника Божия; он любит его потому, что любит Бога. Царь дарит народу славу и благоденствие, а народ воспринимает их как Милость Божию.

Понятие «Царь как Помазанник Божий» развивается в трудах П. Пятницкого. По его мнению, самое это название свидетельствует о том, что Цари не есть ставленники народные, но что Сам Бог облекает их властью на земле и повелевает им повиноваться, так как все помыслы и стремления Царя всегда направлены ко благу Его народа. Весь внутренний смысл этого церковного обряда ясно познается из молитвы, с которою Монарх во время коронования коленопреклонно обращается к Престолу Всевышнего и в которой молит Отца Небесного наставить в деле, которому послан служить; молит о ниспослании премудрости, дабы Господь Бог даровал Ему, Царю, способность управлять царством к пользе врученных Его управлению людей и к славе Божией.44 Помазанник Божий, считал архиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий, получал «в совершенном над ним Церковью таинстве Миропомазания особые благодатные дары, дабы быть „Царем и судиею людем Божиим“, как исповедует он сам в молитве, читаемой им при священном короновании в храме, перед всеми. Поэтому он и входит в алтарь царскими вратами и причащается перед св. престолом наравне с остальными священнослужителями, чего, конечно, не мог бы делать всякий другой монарх – неправославный и не отвечающий требованиям Церкви, не облагодетельствованный ею».45

Итогом исканий русской духовной мысли в понимании Самодержавия стала формулировка отца Павла Флоренского. «В сознании Русского народа, – писал он, – Самодержавие не есть юридическое право, а есть явленный Самим Богом факт, – милость Божия, а не человеческая условность, так что Самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную и государственную пользу».46

Эту формулировку эмоционально дополняет вывод писателя В. Розанова, что царская власть есть чудо. В царской власти и через ее таинственный институт, считает он, побеждено чуть не главное зло мира, которое никто не умел победить и никто его не умел избежать: злая воля, злое желание, злобная страсть. Злоумыслить что-нибудь на Царя и отказать ему в повиновении – ужасная вещь в отношении всей истории, всего будущего, тысячи лет вперед. Вот отчего истребление всяких врагов Государя и всякой вражды к Государю есть то же, что осушение болот, что лучшее обрабатывание земли, что дождь для хлеба. Никакого черного дня Государю, все дни его должны быть белы – это коренная забота народа.47

В целом русская духовная мысль со все большей глубиной обосновывает главную формулу Русской цивилизации, выражающуюся в святой триединой соборности: Самодержавие – Православие – Народность. В ней нет ничего случайного. Каждый элемент «выстрадан, вымолен, выпрошен у Бога». Церковь – как неиссякаемый источник чистой, ничем незамутненной Христовой Истины; Русский народ – как хранитель и убежденнейший почитатель этой Истины; православный русский Царь – как первый Сын Православной Церкви и первый слуга своего народа, принявший на себя подвиг служения своему великому народу в духе Церковью проповедуемого, народом хранимого и исповедуемого Православия.

Здесь все – и Церковь, и Царь, и Народ – стало сознательно, убежденно на служение единой Божественной Истине. Ее духом должна была насытиться жизнь великого народа – личная, семейная и государственнообщественная. Русское государство по плоти и крови своей от мира сего, но по духу оно не от мира сего, ибо его основное задание не только внешнее устроение жизни Русского народа, а воплощение, конечно, в меру своих сил, в жизни Русского народа Царства Божия; Царства Христовой Истины, от любви и милосердия. Вот почему Русское царство по глубокому пониманию русских праведников не просто царство земное, а Русь Святая – Православная, Дом Пресвятой Богородицы.48 Перед своим падением великая Русская цивилизация, Святая Русь, явила человечеству две идеально духовных личности – Царя Николая II и святого праведника Иоанна Кронштадтского, воплотивших в себе все лучшие духовные черты Русской цивилизации. Как писал архимандрит Константин (Зайцев):

Пока во главе Великой России стоял Царь, считал архимандрит Константин, Россия не только содержала в себе отдельные элементы Святой Руси, но и в целом продолжала быть Святой Русью как организованное единство. При этом чем явственнее оказывалось расхождение с Церковью русской общественности, русской государственности, Русского народа, тем явственнее в личности Царя обозначились черты Святой Руси, В этом, по мнению архимандрита Константина, объяснение той трагической безысходной отчужденности, которая наблюдалась между ним и русским обществом. «Великая Россия в зените своего расцвета радикально отходила от Святой Руси, но эта последняя как раз в это время в образе последнего русского Царя получила необыкновенно сильное, яркое, прямо-таки светоносное выражение».50

Царь Николай Александрович Романов родился 6 мая (ст. ст.) 1868 года, в день, когда Православная Церковь отмечает память святого Иова Многострадального.