— Миша поведал о своих наблюдениях за оленями в Канаде, — ответил негр. — Он туда ездил по делам.
      — И что же смешного вытворяют эти животные? — Эдерс налил Грегу кофе и повернулся к Уварову.
      — Понимаете, доктор, — начал тот, — я даже не представлял. Оказывается, олень не в пример лошади очень несообразителен. На водопой его гоняют все лето по одной и той же тропинке. В какой-то момент, не помню, то ли по причине среза рогов или еще почему, но некоторое время ему нельзя пить. Тогда пастух ставит поперек тропинки жердь на двух тоненьких подставочках. Олень доходит до нее, смотрит — путь закрыт, поворачивается и идет обратно. Вы представляете, он не додумывается обойти жердь стороной. До того глуп.
      — Мне кажется — это не глупость, а дисциплинированность, — возразил Эдерс. — Он видит запрет, как знак на пути автомобилиста, и подчиняется ему безоговорочно. Мне остается сожалеть, что некоторые люди не обладают логикой оленя. Я бы поставил кое-кому перекладину на пути к бару, пусть поворачивает и направляется куда положено.
      — Но я-то додумаюсь ее обойти, — вставил Грег, — вашу жердь.
      — Судя по ответу, вы намерены продолжать в том же духе, хотя несколько минут назад клялись в обратном?
      Грег молчал, помешивая ложечкой кофе.
      — Что же вы молчите, как Валаамов осел! — вскипел доктор. — Извините за резкость.
      Неожиданно Уваров громко захохотал.
      — Ваш смех, Миша, неуместен и неприличен, — скривился Эдерс, — этим вы поддерживаете слабость Фрэнка, как бы пассивно одобряете — это нечестно и непорядочно.
      — Простите, милый доктор, но мой смех не имеет к Фрэнку и его слабостям никакого отношения. — Уваров продолжал смеяться, вытирая выступившие слезы.
      — Что ж, смех без причин? Тогда вам бы следовало обратиться к…
      — Да нет же, доктор. Он имел отношение к вам, вернее, вашему сравнению.
      — И что в нем смешного? — Эдерс насупился.
      — Дело в том, что у прорицателя Валаама никогда не было осла. У него имелась ослица. И отличалась она не тем, что молчала, а как раз наоборот, вопреки сородичам, вдруг заговорила человеческим языком. Вы же, наверное, имели в виду буриданова осла, сравнение с этим животным приписывают французскому философу-схоласту Жану Буридану, как пример парадокса абсолютного детерминизма в учении о воле: осел, помещенный на равном расстоянии меж двух одинаковых охапок сена, должен умереть от голода, ибо не сможет решить, какую из них предпочесть.
      — А откуда это знаете, вы же безбожник?
      — Изучал научный атеизм, интересовался Библией.
      — Меня не трогают сейчас ваши библейские и философские притчи. Я мог кое-что перепутать — суть не в этом. Я пекусь о здоровье Фрэнка и удивляюсь, что близкие ему люди так легко относятся к столь пагубной привычке. Вы не представляете по некомпетентности, к каким трагическим последствиям это приведет и не только его, но его жену, их будущих детей, не исключено — внуков. Вместо того, чтобы трубить тревогу и спасать его, вы легкомысленно посмеиваетесь и сводите на нет мои воздействия.
      — Полно вам, — умиротворяюще произнес Мартин. — Ему нужно было вчера выглядеть пьяным. Очевидно, увлекся и переборщил, убеждая в своем состоянии соглядатаев.
      — Да что в конце концов за тайны мадридского двора! — вскричал Эдерс. — В чем дело? Кто-то слоняется вокруг, что-то вынюхивает, может, собирается нас прирезать, как ягнят, а мы в неведении! Эдак накроют мешком и уволокут, а ты и знать ничего не знаешь! Просветите нас наконец?
      — Сейчас, сейчас. — Грег нетерпеливо потряс, ладонью. — О вас же заботились. Не хотели пока тревожить и портить самочувствие.
      — Нет уж, сделайте одолжение. Испортите. Нам весьма не безразлично, что творится вокруг.
      — Несколько недель назад Мартин заметил за нами слежку.
      — Слежку? Боже мой, только этого не хватало. — Доктор вытаращил глаза и вытянул губы трубочкой. — Значит, слежку?
      — Самую настоящую. Один тип интересовался моей скромной персоной: человеком без кисти и глаза. Мы договорились с Мартином: как тот снова объявится, он меня сразу предупредит. Вчера этот субъект дал о себе знать…
 
      После завтрака, когда Грег сидел в своей комнате, вбежал взволнованный и запыхавшийся Мартин. На коротком носу поблескивали мелкие капельки.
      — Этот… Рыжий… появился. — Он перевел дыхание. — Агента я предупредил — быстро договорились. А с этим сейчас беседовал. Наплел ему сорок бочек арестантов, как вы мне поручали.
      — Как он отреагировал?
      Негр пожал плечами.
      — Никак. Хмыкнул недовольно. Будто я виноват, что вас тут нет. Затрудняюсь сказать, поверил или нет.
      — Где он? — Фрэнк вскочил.
      — На шоссе. Кажется, что-то испортилось в его машине. Вон посмотрите, белый «рено» у обочины. — Он подвел Грега к окну и слегка отодвинул штору.
      У шоссе приткнулся «рено» цвета «белая ночь» с поднятой крышкой капота. Наполовину закрытый ею, в моторе копошился мужчина.
      — Та-ак. Ступайте к себе, я им займусь.
      — Вам помочь?
      — Не стоит. Идите, Мартин, и не обращайте на него внимания, будто вас ничего не касается. Делайте все как обычно. Не беспокойтесь, со мной будет полный порядок.
      Негр кивнул и сошел вниз.
      — Та-ак, — повторил Грег и достал из ящика стола пистолет. Повертел в руках и, подумав, положил обратно. Затем вынул зажигалку «ронсон» — прибор РУ, — спрятал в карман и выскочил из комнаты. Спустившись в холл, юркнул через черный ход на теневую сторону дома. У угла опустился на землю и осторожно выглянул.
      Незнакомец все так же возился с автомобилем. Видно, на самом деле что-то не ладилось с двигателем.
      Грег навел на рыжего прибор и нажал кнопку «усыпление». Мужчина покачнулся и осел на дорогу, ноги скользнули под кузов.
      Выскочить и перебежать к сарайчику было делом секунд. Грег подождал, огляделся и подскочил к незнакомцу. Да, действительно, во внешности ничего примечательного — таких по улицам слоняются сотни. Он обшарил карманы. Водительские права на имя Самюэля Брукса выданы в том городе, где жил Грег. Деньги, старый билет на самолет и прочая, не имеющая значения, мелочь. Номер на автомобиле местный — «рено» взят напрокат. Грег сложил все обратно в карманы и вернулся за дом. Наведя аппарат, разбудил пришельца. Тот поднялся, деловито отряхнул брюки и опять сунулся в мотор.
      Прячась за изгородью, Грег помчался задворками вперед, к городку. Отбежав на полмили, перепрыгнул через кювет и беспечной походкой направился по дороге, время от времени оглядываясь назад, как это делают те, кто ловит попутную машину.
      Движения на шоссе почти не было. Протарахтел грузовик с какими-то тюками. Ленивые мулы еле волокли повозки с корзинами. На трехколесном мотороллере проскочил рассыльный с пакетами.
      Наконец сзади послышался шум мотора. Показался «рено». Грег поднял руку. Автомобиль, обдав его гарью, проехал мимо. За стеклом мелькнула сосредоточенная физиономия рыжего. На то, что не подберут, Фрэнк не рассчитывал.
      «Черт бы его побрал», — выругался Грег и, размахивая руками, бросился вдогонку.
      Автомобиль шел небыстро, видно, в моторе что-то барахлило. Грег же бежал исключительно легко. Сам удивляясь, что совсем не чувствует усталости. «Очевидно, процедуры повлияли и на это», — подумал он.
      «Рено» чихнул и остановился.
      — Стойте! — закричал Грег, хотя видел, что машина стоит. — Стойте! Вы не в городок? — Он сунулся к дверце.
      — Да, — буркнул рыжий.
      — Я тут недалеко был. Знаете белый домик? Там экспедиция.
      — А-а! — обрадовался водитель. — Подвезу, подвезу, вот только мотор, провались он, перебои дает. Сейчас взгляну, и тронемся. Садитесь, я разом. — Он открыл крышку капота.
      Грег уселся на переднее сиденье.
      — Все. — Незнакомец сел за руль. — Контакт прерывается. Так вы, значит, оттуда? — Он дернул головой назад. — Чего же там делали?
      — Журналист я, прилетел к профессору Эдвину от газеты — это известный археолог. А его унесло в Сирию, вот и остался несолоно хлебавши.
      — Мне тоже не повезло. Я коммивояжер, хотел им всучить кое-что, да просчитался. Зашел, а мне какой-то черномазый говорит: обитатели смылись, ищи-свищи. И, — он оторвал руки от руля и развел, словно в недоумении, — остался на бобах. Вы долго у них жили?
      — Какое там. Переночевал и решил вернуться. Не в Дамаск же лететь. Обещали подбросить до аэропорта, да их «лендровер» сломался. Подумал — подвезет кто-нибудь по доброте душевной. Вас встретил — повезло. — Грег закрутил головой, озираясь.
      Пустыня сменилась зеленью садов и полей. Пошли плантации абаси — египетского хлопчатника. Зашелестели темноватыми резными листьями пальмовые рощи. Замелькали коричневые и желтоватые глинобитные постройки. Потянулись лавчонки и мастерские ремесленников. Въехали в городок. Вереница узеньких улочек привела на широкую оживленную магистраль.
      — Заскочим, опрокинем по рюмашке? — Брукс дернул подбородком. Справа наплывала небольшая гостиница. Слева от входа висел яркий щит: араб в феске держал в одной руке шампур с насаженным на него цыпленком, в другой кувшин.
      — Времени мало, — не особенно настойчиво ответил Грег. — Билет оформить, вещички собрать, мелочи разные утрясти, то да се.
      — Ладно. Подумаешь, дела. Подождут. — Он вильнул к тротуару и притормозил. — Пятнадцать минут погоды не сделают. Денег нет? — самоуверенно надул щеки. — Я угощаю.
      — Ну разве ненадолго, — будто нехотя согласился Фрэнк и открыл дверцу. — Мне тут подождать?
      — Валяй на второй этаж. Там прохладнее. Я мигом, лишь авто припаркую.
      Грег направился к гостинице и шагнул в распахнутую дверь. Пахнуло кябабом — жаренным на решетке мясом, распаренным рисом и подгорелым оливковым маслом. Он миновал клевавшего носом старика египтянина в белом бурнусе, вероятно, портье, и по стонущей, покачивающейся под ногами лестнице поднялся наверх. В полукруглой нише, отделенной от лоджии парусиновой бело-зеленой полосатой портьерой, стояло несколько пластиковых столиков и тонконогих, словно игрушечных, стульев. Меж ними из треснутых бочонков топорщились колючими и жесткими листьями мохнатоствольные пальмы. По стенам вились ползучие растения с красными пряно пахнущими цветами. Легкий ветерок парусом надувал маркизу, приятно холодил разгоряченное тело и лицо. Еле слышно шелестели листья, хлопала по металлическому каркасу портьера, и откуда-то снизу едва доносилась восточная музыка. Из-за папирусной занавески, сбоку, выскочил молодой араб в белой куртке и чалме. Выпучил черные глаза, вопросительно уставился на Грега.
      — Две пепси. — Грег опустился на заходивший под ним ходуном стульчик.
      — Чего там пепси! — Над перилами лестницы возникла рыжая голова Самюэля. — Тащи коньяк! И кока-колы со льдом. Да живее, пучеглазая бестия! — Он, отдуваясь, уселся возле Грега и хитровато взглянул на него.
      — Пить так пить, сказал котенок, когда несли его топить. Бутылку осилим?
      — Не многовато? Я почти непьющий.
      — Знаю я вас, писак. Болтаете, хватит, а потом не оттащить, пока на дармовщинку все не вылакаете. Ты же журналист, правда?
      Грег даже не заметил, когда они перешли на «ты».
      — А ты как думал?
      — Ну вот видишь. — Самюэль потянулся к его голове, словно собираясь погладить по волосам. В ладони блеснул продолговатый предмет.
      «Аппарат К», — мелькнуло в сознании Грега, но отдернуться он не успел. Тотчас его встряхнуло, и, теряя сознание, он повалился грудью на стол.
      — Знаю я вас, — повторил Самюэль, спрятал прибор и повернулся к неуспевшему уйти слуге.
      — Чего вылупился? Тащи в номер, крючконосый. Да шевелись проворнее…
      Сознание возвращалось медленно, будто выплывало из тягучей и липкой трясины. Во рту медно-полынный привкус. В голове тяжесть. Грег приподнял веки.
      Он полулежал поперек кровати, упираясь затылком и спиной в стену, вытянув, как палки, негнущиеся ноги.
      — Очухался? — осведомился участливо Самюэль. Рыжий разместился напротив на журнальном столике. Рядом в плетенном из прутьев кресле — плосколицый тип с оттопыренными ушами.
      Грег опустил глаза, на запястьях поблескивали никелем наручники. «Как же я дал себя провести, — подумал досадливо, — а если, пока я был без сознания, они впрыснули радиоактивный висмут, чтобы, как тогда выразился Майк, «окольцевать» на всю жизнь?» В животе появились нервные спазмы, затошнило.
      — Вы что, полицейские? — спросил, еле ворочая языком.
      — Хуже. — Самюэль подмигнул плосколицему. — Как пить дать, хуже. Давай-ка побеседуем, приятель, — он вынул из пачки сигарету.
      Фрэнк увидел: на столе лежало содержимое его кармана, в том числе и зажигалка «ронсон» — прибор РУ. Он похолодел и замер.
      Самюэль взял зажигалку.
      — Она не работает, — встрепенулся Грег.
      Ушастый зажег спичку, дал прикурить «коммивояжеру».
      — Ты думаешь, развесил мне лапшу на уши, когда мозги пудрил своими баснями? Не на такого напал, — он выпустил струю дыма в лицо Фрэнка и сплюнул на ковер. — Выкладывай-ка, как на духу. Чем вы занимаетесь со своим профессором? А? Куда подевался одноглазый стервец?
      — Да я уже говорил, — начал Грег, не отрывая взгляда от «ронсона».
      — Тю-тю-тю, — остановил его гангстер и вытянул руку с растопыренной пятерней. — Ты мне не пой песенки, малиновка лесная. Заскулить бы не пришлось. Видали и не таких птенчиков. Будешь врать, ой как пожалеешь. Мы шуточки не уважаем, нет.
      — Я все рассказал, клянусь. Какой смысл врать-то, я себе не враг. Вы же люди деловые.
      — Вот это верно. — Рыжий вытянул указательный палец. — Не вреди себе. А вдруг что запамятовал по небрежности? А?
      — Да мне и помнить нечего, господи. — Грег дернул плечом. — Не понимаю, чего вам надо?
      — Не понимаешь? Сейчас дойдет. — Самюэль кивнул лопоухому. — Напомни-ка ему, Бык!
      Сообщник поднялся и без размаха, коротким крюком справа залепил Грегу в челюсть. Голова дернулась. От удара затылком загудела стена, лязгнули зубы, боль свела мышцы лица.
      — Ну как? — заботливо, с ухмылочкой, спросил Самюэль. — Начинаешь вспоминать или поторопить? Просветлело в башке? Где одноглазый?
      — У профессора есть такой сотрудник. Вернее, был. Сейчас в Сирии, — Грег сплюнул кровь, — но я с ним не знаком, да и видел один раз. Когда приехал, он уже улетал. Зовут, кажется, Грин.
      — Видишь, сколько навспоминал, — заухмылялся гангстер. — Только, может, не Грин, а Грег?
      — Может, и Грег, черт его разберет. Говорю же, не знаком с ним и видел всего однажды. — Он поднял руки и потер ноющую челюсть. — Никакого отношения к нему не имею. У них свои дела — у меня свои. Неужели не ясно, вы же толковые ребята.
      — Правильно, — удовлетворенно кивнул рыжий, — приблизительно так же ответила какая-то черномазая обезьяна, видно, холуй ихний. А в чем этот Грег помогает профессору?
      — Какую-то статую они откопали или гроб, очень ценные для науки. Но когда я прилетел, они все сворачивали и договаривались с правительством Сирии, как эти вещи вывезти — необходимо специальное разрешение.
      — А разве статуя не здесь?
      — Нет, в том-то и дело, тут они ничего не нашли.
      — И дорого она стоит?
      — Понятия не имею. Но, наверное, дорого, если хлопочут, иначе чего же стараться, сами посудите.
      — Та-ак, — протянул гангстер. — А ведь сдается мне, Бык, на этот раз он не брешет? Все вроде сходится. Как мыслишь? Какой действительно смысл ему куражиться?
      — Дать ему для острастки по шее, и пусть проваливает, чего лишние следы оставлять, — бросил лопоухий и приподнялся, будто собираясь ударить снова. — Если кому хоть слово скажешь, из-под земли достанем. У нас руки длинные.
      — Да что вы…
      — Черт с ним, отомкни браслеты. — Самюэль встал и направился к окну. — Ты, парень, — он резко повернулся к Грегу и поднял указательный палец, — учти. Бык дал совет дельный — рта не разевай, языком не трепи…
      Грег поднялся, вытер платком лицо, помассировал запястья и сгреб со стола то, что бандиты вынули из его карманов.
      — Выпить-то хоть дадите? — проворчал нарочито обиженно. — Избили ни за что, ни про что — не обеднеете от стаканчика, в голове гудит.
      — Видали наглеца! — заржал Самюэль и вытаращил желтоватые глаза. — Его облагодетельствовали, отпустили подобру-поздорову и с нас же причитается. Ну дает, парень. Да ты нам бутылку выставить обязан и в ножки поклониться, что целехонек остался. Ну шутник. Ну хохмач.
      — Да я и не против, но деньги-то отняли?
      — Деньги-и? — оскалился рыжий. — Слыхал, Бык, он свои гроши называет деньгами? Возврати его мелочь, и пусть смотается в бар да притащит бутылку. Беги. Хотя нет, сюда не суйся — жди там, мы сейчас спустимся. Ясно?
      — Ясно, — кивнул Грег и, заправляя рубашку в брюки, направился к дверям. — Внизу подожду, только вы побыстрее, мне ехать надо, и так задержался…
 
      — Вот такая ситуация, — закончил Грег. — Мы на крючке, следует побыстрее и без лишнего шума отсюда исчезнуть.
      — И вы пили с этим гнусным отребьем? — Эдерс брезгливо оттопырил губы. — Господи, до чего вы опустились, Фрэнк.
      — А что ему оставалось делать? — вступился Мартин. — Бежать в полицию? Легко еще отделался, могли и убить. Пустыня большая, и трупа бы не нашли.
      Грег кивнул и добавил:
      — Роль нужно было доиграть до конца. Мне кажется, я их убедил: к делам «одноглазого» отношения не имею.
      — Вы упоминали о каком-то аппарате К и радиоактивном висмуте — что это? — спросил Уваров.
      — Аппарат К — изобретение полиции. Небольшой агрегат размеров с пачку сигарет, если тонким стержнем дотронуться до головы, жертва получает удар током и теряет сознание. Гангстеры взяли его себе на вооружение, им пользуются так называемые «обдиралы», те, кто раздевает людей.
      — А висмут?
      — Тоже полицейское открытие. Рецидивистам впрыскивают в кровь радиоактивный висмут, и человек навеки «окольцован», то есть счетчик любого блюстителя порядка мгновенно покажет — рядом преступник. Но бандиты учли это, и «обдиралы», ограбив обывателя, впрыскивают ему то же самое — вот и разберись, где рецидивист, а где потерпевший.
      — Вам они не сделали инъекцию? — встревожился доктор.
      — По-моему, нет. Следа от укола я не обнаружил, — ответил Грег и, взглянув на Эдерса, прибавил: — Надеюсь, теперь вы понимаете, что происходит?
      — Признаться, смутно. — Доктор поджал губы. — Чувствую — дело серьезное и отвратительное. Темное дело.
      — Да, — кивнул Грег, — рассуждаем так — Майк и Робинсон компаньоны. Но Дик обо мне понятия не имеет. Следовательно — это проделки Майка — ему известно, что я одноглаз и без кисти. Но он не знает моего перевоплощения, ничего подобного даже допустить не может. Самюэль этот весьма зауряден, второй вообще скотина-скуловорот. В баре Брукс мне многое разболтал. Майка заинтересовало, на какое мероприятие потребовались столь большие деньги, он догадывается — это как-то связано с Смайлсом и его какими-то работами, но точно ничего не известно. Судя по загару, Бык местный представитель, оказывает, так сказать, содействие своему далекому союзнику, а может, даже и начальству.
      — Что вы с ними сделали потом?
      — Ничего. Выпили. Расплатились, разумеется, из моего кармана, и, я думаю, они отправились спать или еще куда. Эти типы меня уже не интересовали, впрочем, как и я их. Парень, без сомнения, завтра уедет или в Сирию, если получит на это санкцию, или скорее всего домой. Нам тоже следует поторапливаться…

13. ЛЮДИ КАК БОГИ