– Я слышал об этом.

– В данный момент он нуждается в деньгах, а у меня их немного. Вы не могли бы одолжить мне пятьдесят фунтов стерлингов? Я верну их вам сразу же, как вступлю во владение наследством.

– Конечно, я ссужу тебя. Конечно.

– Я хочу предложить ему эти деньги в качестве платы за наше жилье и стол. Надеюсь, он примет их и поймет, что они даются от чистого сердца. Кроме того, после обручения с Флорой на меня здесь смотрят как на члена семьи.

– Все верно, мальчик. Вот вексель на пятьдесят фунтов стерлингов. Возьми его и делай с ним, что хочешь. А если тебе понадобится большая сумма, то подходи – не стесняйся.

– Я знал, что могу злоупотребить вашей добротой.

– Злоупотребить! Какое же это злоупотребление?

– Наверное, я выбрал плохое слово. Я просто не знаю, как выразить вам свою благодарность за щедрую помощь. А дуэль мы отложим до завтра, если вы не против.

– Как скажешь, Чарльз. Хотя мне не очень хочется встречаться с этим мерзавцем.

– Мы можем послать ему письмо.

– Прекрасно. Так и сделаем. Между прочим, он напомнил мне об одной истории, которая случилась в ту пору, когда я был молодым офицером.

– И что это за история, дядя?

– Твой Варни немного похож на парня, который фигурировал в том деле. Хотя, конечно, мой человек был более таинственным, чем ваш вампир.

– Не может быть!

– Поверь мне, может. Когда в море происходит что-то странное, то это затмевает по чудесам любое событие, которое случается на суше – уж я-то знаю.

– Вам это только кажется, потому что вы всю жизнь провели в морях и океанах.

– Нет, мне не кажется, маленький пират! Да и какое чудо на суше может равняться с тем, что мы порою видим в море? От этих зрелищ у вас, сухопутных мозгляков, волосы встали бы дыбом и никогда бы больше? не улеглись на место.

– Да что такого странного можно увидеть в океане?

– А вот, представь себе, можно! Однажды в южных морях мы шли на небольшом фрегате, и дозорный на фок-мачте прокричал, что видит впереди корабль. Мы направились к нему, но не проплыли и мили, как знаешь, что произошло?

– Откуда же мне знать?

– Это оказался не корабль, а голова огромной рыбы.

– Рыбы?

– Да. Ее голова была больше, чем наше судно. Возможно, эта рыбина решила подышать свежим воздухом и высунула морду из воды.

– А как же паруса?

– Какие паруса?

– Наверное, ваш дозорный на фок-мачте был неопытным моряком, если не заметил, что у так называемого корабля отсутствовали паруса.

– Такая мысль могла прийти в голову только сухопутному человеку. Ты в этом ничего не смыслишь, Чарльз. А я скажу тебе, где были паруса.

– Да, мне хотелось бы знать.

– Фонтаны брызг, которые рыба поднимала своими плавниками, были настолько обильными и белыми, что выглядели, как паруса.

– Ах, вот как!?

– Ты можешь ахать сколько угодно, но мы ее видели! Понял? Вся команда видела! И мы плыли рядом с этой рыбой, пока не надоели ей своими криками и вытаращенными глазами. Она внезапно нырнула в воду и создала такой водоворот, что наше судно дрогнуло и дало крен на нос, будто хотело последовать за ней на дно.

– И что это была за тварь?

– А я откуда знаю?

– То есть, вы ее больше не видели?

– Никогда. Хотя другие моряки время от времени встречали ее в том же океане. Но никто не подплывал к ней так близко, как мы – то ли они боялись, то ли рыба не подпускала.

– Да, это необычный случай.

– Обычный или необычный, но он сущая мелочь в сравнении с тем, что я мог бы рассказать тебе о своих приключениях. Мне доводилось видеть такие чудеса, что если бы я стал их описывать, ты принял бы меня за фантазера или сумасшедшего.

– Ну что вы, дядя. Я бы никогда так не подумал.

– Ты хочешь сказать, что поверил бы мне? – Конечно.

– Хм! Тогда я расскажу тебе о случае, о котором никому не говорил.

– Не говорили? По какой причине?

– Потому что меня посчитали бы лжецом, и мне пришлось бы сражаться с моими слушателями на дуэли. Но тебе я расскажу обо всем:

Нам предстояло долгое плавание. Судно было хорошим, капитан и офицеры подобрались прекрасные – одним словом, все, что надо для приятного и веселого круиза, на который мы имели большие перспективы.

О команде я вообще не говорю. Это были опытные моряки, с младенчества воспитанные на флоте – не то, что на французских судах, где матросы служат какой-то срок, а потом снова становятся сухопутными увальнями. Нет, наши парни любили море, как лежебока свою постель или как хороший слуга свою хозяйку.

И коли речь зашла об этом, их любовь была более постоянной и чистой, потому что возрастала с годами и заставляла людей уважать свою команду. Они стояли друг за друга до последнего мгновения жизни – пока были способны ругаться и жевать табак.

Мы перевозили на Цейлон обычный груз, а на обратном пути должны были доставить индийские специи. Судно только что сошло со стапелей – отличное новое судно. Оно сидело в воде, как утка, и бриз нес его по волнам без качки и рывков в отличие от старых лоханок, на которых мне время от времени доводилось плавать.

Короче, у нас был хороший груз, увесистый цепкий якорь и прекрасное настроение. Мы спустились по реке, обогнули Северный Мыс и вышли в Канал. Ветер дул ровно и сильно. Он как будто специально был создан для нас, о чем я и сказал своему приятелю.

– Ну, как тебе, Джек? – спросил я у него.

Мой коллега-офицер взглянул на небеса, потом на парус и, наконец, на воду, после чего с тяжелым вздохом ответил:

– Неважно, друг.

– Но что тебя беспокоит? Ты выглядишь таким печальным, словно мы находимся на пиру дикарей, которые решают, кого из нас съесть первым. Ты, что, нездоров?

– Да я-то здоров, хвала небесам, – ответил он. – Но мне не нравится этот бриз.

– Тебе не нравится бриз? – с удивлением воскликнул я. – Почему же, приятель? Это лучший ветер, который когда-либо дул в паруса. Ты, что, по шторму соскучился?

– Нет, шторма мне не надо. Я его боюсь.

– С такими кораблем и командой мы справимся с любой непогодой, а не то, что с этим ветерком.

– Возможно, справимся. Надеюсь на это. Вернее, так и думаю, – ответил он.

– Тогда почему ты такой унылый, черт тебя возьми?

– Я ничего не могу с собой поделать. У меня такое чувство, что над нами навис какой-то рок. Какое-то дурное знамение.

– Знамение действительно есть, но не дурное. Над нами знамя Англии, которое реет на крыльях веселого бриза.

– Ну да, конечно, – ответил Джек и ушел на ют, поскольку он находился на дежурстве и должен был выполнять свои служебные обязанности.

Я подумал, что его опечалили мысли о семье, и постарался забыть об этом. И действительно – через день-другой он снова стал разговорчивым парнем и ничем не отличался от других офицеров судна. Как бы там ни было, я больше не замечал у него меланхолии.

В Бискайском заливе мы попали в шторм, но вышли из него, не потеряв ни одной детали рангоута. Короче, проскочили его с легкостью и без неприятностей. И тогда я снова спросил приятеля:

– Ну, а теперь, Джек, что ты скажешь о нашем судне?

– Оно как утка на воде – скользит вверх и вниз по (волнам, а не падает и не подскакивает, будто обод на камнях.

– Да, это самое быстрое и изящное судно, на котором мне доводилось служить. Я готов поклясться, что его первое плавание пройдет без осложнений.

– Надеюсь, что так оно и получится, – ответил мой приятель.

Мы были в море уже больше трех недель. Океан Сказался гладким, как лужайка перед домом. Бриз по-прежнему оставался легким до умеренного, и мы величественно неслись по синим водам от одного побережья к другому, хотя вокруг нас были только морские просторы.

– У меня никогда еще не было такого спокойного плавания, – сказал однажды капитан. – На таком корабле и умереть не жалко.

И тут начались неприятности. Как я уже говорил, мы были в море больше трех недель, и вот одним солнечным утром, когда рассветные лучи омыли паруса, на палубе вдруг появился странный человек. Он забрался на бочки с водой, которые мы закрепили у мачты, поскольку трюм был доверху заполнен грузом. Конечно, весь экипаж сбежался посмотреть на невесть откуда взявшегося пассажира.

Эх, черт меня дери! Я никогда не видел, чтобы парни так таращили глаза. Да я и сам от них не отличался. Мы смотрели на него минут пять и не могли сказать ни слова. А незнакомец спокойно взглянул на нас и затем уставился на небо, словно ожидал получить оттуда двухпенсовую открытку от Святого Михаила или любовное послание от Девы Марии.

– Как он сюда попал? – тихо спросил один из офицеров у своего товарища.

– Откуда я знаю? – ответил тот. – Может, упал с облака. Видишь, как он смотрит на небо. Наверное, ищет дорогу назад.

А чужак все это время сидел с вызывающим спокойствием. Он как бы видел нас, но не желал замечать. Это был высокий худощавый мужчина – таких обычно называют долговязыми – но в нем чувствовалась сила. В глаза бросались широкая грудь, длинные мускулистые руки, крючковатый нос и черные орлиные глаза. Его вьющиеся волосы поседели от возраста и, казалось, были окрашены белым на кончиках, хотя ог выглядел крепким и активным человеком.

Тем не менее в нем было что-то отталкивающее – какая-то черта, которую я не могу определить или описать. В диких и странных глазах пылал огонь решимости, и весь его вид казался мне зловещим и неприятным до крайности.

– Итак, – сказал я, когда мы насмотрелись на него, – откуда вы взялись, приятель?

Он перевел взгляд на меня, потом опять на небо – все в той же выжидательной манере.

– Давайте, объясняйтесь. Я что-то не вижу у вас крыльев Питера Уилкина или летающего ковра из арабских сказок. А коли так, то как вы к нам попали?

Он мрачно уставился на меня и сделал какое-то резкое движение, которое подбросило его вверх на несколько дюймов. Когда его зад ударился о бочку с водой, раздался громкий чмокающий звук. Возможно, он хотел сказать, что отныне не сдвинется с места.

– Мне придется доложить о вас капитану, – сказал я. – Хотя он вряд ли поверит моим словам, пока не увидит вашу фигуру своими глазами.

С этими словами я направился в кормовую каюту, где завтракал капитан. Выслушав мой рассказ о странном незнакомце, он с недоверием посмотрел на меня и сказал:

– Вы говорите, что на борту появился человек, которого мы здесь раньше не видели?

– Так точно, капитан. Никто его не видел, но сейчас он сидит на бочке с водой и колотит по ней пятками, как по барабану.

– Черт!

– Вот именно, сэр. Он здорово похож на черта. И главное, этот тип не отвечает на наши вопросы.

– Сейчас мы узнаем, кто он такой! Если я не заставлю его говорить, то, значит, парню за какие-то грехи отрезали язык. Но откуда он взялся? Не мог же он упасть с луны.

– Не знаю, капитан, – ответил я. – По мне, он выглядит, как дьявол, хотя нехорошо отзываться так плохо о незнакомых людях.

– Ладно, возвращайтесь на палубу, – велел мне капитан. – Я сейчас приду.

Он встал из-за стола и начал застегивать китель.

Когда я поднялся на палубу, то увидел, что незнакомец по-прежнему сидит на бочке. А поскольку слух о нем разошелся по кораблю, вокруг него собралась вся команда – разве что за исключением рулевого, который остался на своем посту. Тут появился капитан, и толпа немного расступилась, пропуская его вперед. Какое-то время он молчал, осматривая чужака, а тот безразлично поглядывал на него в ответ, словно капитан был часами на его цепочке.

– Итак, уважаемый, как вы сюда попали? – спросил капитан.

– Я часть вашего груза, – ответил незнакомец, одарив нас злобным взглядом.

– Часть груза, черт бы вас побрал? – вскричал капитан с внезапной яростью, поскольку, видимо, подумал, что чужак смеется над ним. – Вы не значитесь в моих фрахтовых накладных.

– Я контрабандный груз, – ответил незнакомец. – Но вы не бойтесь. Мой дядя – великий хан Татарии.

Пару минут капитан сверлил его своим взглядом. Так мог смотреть только он, и клянусь, любой из смертных усох бы от этого до размеров блохи. Однако странный незнакомец все так же колотил по бочке пятками и поглядывал на небо. Нас это начинало раздражать.

– Я не могу считать вас частью груза, – в конце концов произнес капитан.

– О, нет, – ответил незнакомец. – Я контрабанда. Обычная контрабанда.

– Как вы оказались на борту? При этом вопросе незнакомец вновь посмотрел на небо и будто забыл о нашем присутствии.

– Довольно! – взревел капитан. – Не надо играть со мной в молчанку и вести себя, будто вы – мамаша Шиптон на березовой метле. Как вы оказались на борту моего корабля?

– Я поднялся на него, – ответил незнакомец.

– Поднялись на борт? Где вы прятались?

– Внизу.

– А почему вы не остались там?

– Мне захотелось на свежий воздух. Понимаете, у меня деликатные проблемы со здоровьем. Я не могу оставаться долго в ограниченном пространстве.

– Нактоуз1 мне в глотку! – сказал капитан, а это было его любимое ругательство, когда он чувствовал тревогу. – Нактоуз мне в глотку! Что же это вы за тип такой деликатный, я вас спрашиваю? Короче, слушайте меня! Отныне оставайтесь на этом самом месте, иначе ваша деликатность нарвется на мою. У него деликатные проблемы! Вы только подумайте!

– Хорошо, – спокойно ответил незнакомец. – Я останусь здесь.

Его признание о деликатных проблемах со здоровьем получилось довольно комичным, и не будь мы так удивлены и напуганы, то, наверное, катались бы по палубе от хохота.

– Как же вы жили, пока сидели в трюме? – спросил капитан.

– Очень посредственно.

– Но как? Что вы ели и пили?

– Уверяю вас, ничего. Чтобы избавиться от голода, мне приходилось…

– Ну, ну?

– Сосать свои пальцы, как это делает полярный медведь во время зимней спячки.

С этими словами он сунул в рот два больших пальца – а это были необычные пальцы, поскольку каждый из них едва бы вместился в рот нормального человека.

– Вот, – с глубоким вздохом произнес чужак, вынимая их и показывая нам. – Когда-то это были пальцы! А теперь от них почти ничего не осталось.

– Нактоуз мне в глотку! – прошептал капитан, а затем добавил громким голосом:

– Тоскливо вам жилось. Но зачем вы взошли на борт моего корабля? И куда вы направляетесь?

– Я хотел совершить бесплатный круиз – решил немного поплавать туда и обратно.

– А мы-то тут при чем? – спросил капитан.

– Вы мне теперь как братья, – объяснил незнакомец и, спрыгнув с бочки, словно кенгуру, протянул капитану свою лапу для рукопожатия.

– Нет, – ответил тот. – Я этого не буду делать.

– Не будете? – сердито вскричал незнакомец.

– Мне контрабандный груз не нужен. Я честный капитан торгового судна и ничего не скрываю от своей команды. У меня на борту нет капеллана, который мог бы помолиться о спасении вашей души и восстановлении здоровья, имеющего столь деликатные проблемы.

– И что вы намерены…?

Этот странный тип так и не закончил фразу. Он жутко сморщил рот и с силой выдохнул воздух, произведя свистящее шипение. Нас удивил не трюк с дыханием, а явно различимый дым, который вдруг вырвался из его рта. Причем, это видел не только я, но и остальные члены команды.

– Послушайте, капитан, – произнес незнакомец, запрыгнув на бочку с водой.

– Говорите.

– Я думаю, будет лучше, если вы дадите мне немного мяса и галет, а затем напоите королевским кофе. Только королевским, слышите! Хотя я не откажусь и от бренди, потому что это лучший напиток в мире.

Я никогда не забуду возмущенный взгляд капитана. Однако он пожал плечами и сказал:

– Даже не знаю, что делать с вами. Не выбрасывать же вас за борт.

Пассажиру дали мясо, галеты и кофе. Он проглотил все это в один миг, с большим удовольствием выпил кофе, а затем сказал:

– Вы, капитан, великолепный кок. Примите мои комплименты.

Наш капитан посчитал его слова оскорблением. Он страшно разозлился, но ничего не ответил. Просто странно, какое ужасное впечатление произвел на команду этот жуткий незнакомец – он не походил на обычных и смертных людей. Никто не смел ему перечить. Наш капитан слыл дерзким и смелым человеком, но интуиция подсказала ему не связываться с этим неприятным пассажиром, и с той поры он старался не замечать его и не упоминать о нем в разговорах.

Время от времени они иногда перекидывались парой фраз, однако это нельзя было назвать общением. Чужак жил на палубе и спал на бочках. Он больше не желал спускаться вниз, так как, по его словам, провел в трюме слишком много времени. В принципе, он не создавал особых проблем, но ночная вахта охотно обошлась бы без его присутствия – особенно на пике ночи, когда весь океан становится местом печали и одиночества, а до ближайшего берега тысячи миль.

В этот тихий и полуночный час, когда ни один звук не нарушает безмолвия водных просторов – если не считать свиста ветра в снастях и случайных всплесков волн у борта корабля – мысли моряков уносятся в далекие дали: к родным местам, друзьям и любимым женщинам, которые остались за чертой горизонта.

Что окружает моряка? Впереди долгий путь, вокруг безбрежный океан, а под ним – бездонные глубины. Такая неопределенность навевает особый тип мыслей, и неудивительно, что многие из нас становятся суеверными людьми. В такие мгновения пространство и время теряют свой смысл, а чувства обостряются до страшной интенсивности.

Но именно в эти минуты незнакомец вставал на бочку и, поглядывая то на небо, то на океан, начинал насвистывать ужасные и дикие мелодии. Плоть матросов свивалась в узлы и стонала от тоски при этих кошмарных звуках. Ветер аккомпанировал ему жутким воем. Мачты скрипели, звенел такелаж.

А надо сказать, что с тех пор, как появился этот странный пассажир, ветер начал свежеть. Мы были мокрыми от брызг, поднимаемых носом корабля, который с невиданной скоростью резал воду, словно плавник акулы. Нас пугала быстрота движения. Ни офицеры, ни команда не понимали ее причин. И мы подозрительно смотрели на незнакомца, все чаще желая утопить его, потому что свежий ветер постепенно превращался в настоящий шторм, и судно летело на гребне огромной волны, будто сам дьявол нес нас к конечной точке маршрута. А возможно, так оно и было.

Шторм перерос в ураган. Мы свернули паруса, но судно, оседлав цунами, по-прежнему неслось вперед, как будто его выстрелили из пушки. Чужак все так же сидел на бочке и по ночам насвистывал свои степные мотивы. Матросы скрипели зубами и уже не могли выносить его свист, поскольку над их головами ревел ураган, а этот странный человек стремился вызвать нечто большее. И чем сильнее становился ветер, тем громче он свистел.

Шторм ярился дождем и молниями. Нас несло на волне размером с гору. Морская пена взлетала выше корабля и падала на нас. Матросы привязывались к мачтам, чтобы их не смыло с палубы. А незнакомец продолжал лежать на бочках с водой. Он колотил по ним пятками, свистел и вел себя как безумный. Но ни одна струя воды не задевала его, хотя мы все надеялись, что чужака смоет в море, и каждый из нас ожидал увидеть парня в какой-нибудь сотне ярдов от кормы корабля.

Наш капитан даже сказал:

– Нактоуз мне в глотку! Этот кусок дерьма как будто привязан к мачте, и его ничем не смоешь с палубы.

У всех было сильное желание избавиться от чужака, и матросы, пошептавшись между собой, подошли к капитану с такими словами:

– Мы пришли, чтобы спросить ваше мнение об этом странном человеке, который так таинственно появился на нашем корабле.

– Мне нечего ответить вам, парни. Этот жуткий тип не поддается моему пониманию.

– Мы тоже так считаем, капитан. А раз он не наш, то ему тут не место.

– Что вы имеете в виду?

– Он не из нашего племени.

– Этот тощий жук определенно не моряк, – ответил капитан. – Но и на сухопутного увальня он тоже не похож. Во всяком случае, я таких людей еще не видел.

– И мы таких тоже не встречали.

– С другой стороны, он как рыба в соленой воде, и я должен сказать, что не смог бы так долго лежать на этих бочках.

– Да и никто не смог бы, капитан.

– Значит, никто не считает его своей ровней? Никто из вас не хочет отдать ему свою постель и поменяться с ним местами?

Члены команды с удивлением переглянулись. Они не понимали, к чему клонит капитан. Идея о том, что кто-то захочет занять место незнакомца на бочках с водой, была действительно нелепой, и в любое другое время матросы бы сочли ее хорошей шуткой и хохотали до упаду.

После минутной паузы один из них сказал:

– Нам не жаль своих постелей, сэр. Но в такую погоду никто не выживет на палубе. Любого из нас смыло бы за борт уже тысячу раз.

– Это точно, – согласился капитан.

– Значит, сэр, он нам не по зубам?

– Похоже на то, ребята. Но что я могу поделать?

– Мы считаем, что он главная причина этой кутерьмы на небесах. Своим свистом он вызвал ураган. И если чужак останется на корабле, то мы все утонем.

– Простите, парни, но я так не думаю. Если этот тип на самом деле обладает сверхъестественной силой, то он не даст затонуть кораблю, потому что и сам тогда погибнет.

– А нам кажется, что лучше бросить его за борт.

– Вы шутите?

– Нет, капитан. Вы должны согласиться, что он – причина всех наших бед. Мы решили избавиться от него на всякий случай.

– Я не стал бы бросать его за борт. Во-первых, мне вряд ли это удастся. А во-вторых, я не уверен, что потом нам станет лучше.

– Успокойтесь, сэр. Мы не просим вас бросать его в море.

– А что же вы хотите?

– Мы сами швырнем его за борт и спасем наши жизни.

– Я не даю вам своего согласия. К тому же, он не сделал ничего предосудительного.

– Но он все время свистит. Вот послушайте! В такой ураган свистеть – ужасная примета! А что нам еще делать, сэр? Ведь он – не человек.

И тогда все прислушались к свисту незнакомца. Это, как и прежде, были дикие и неземные звуки, но теперь их каденции стали сильнее, а в тонах появилась сверхъестественная чистота.

– Вот! – произнес другой матрос. – Он снова колотит пятками по бочке.

– Нактоуз мне в глотку! – вскричал капитан. – Его удары похожи на раскаты грома. Идемте, парни. Я поговорю с этим типом.

– А если он не успокоится, то, возможно, мы…

– Не задавайте мне вопросов. Лично я не верю, что даже дюжина крепких парней сможет сдвинуть его с места.

– Я бы тоже не пытался, – согласился один из офицеров.

Тем не менее, вся команда направилась к бочкам с водой, на которых лежал странный незнакомец. Он в тот миг насвистывал дикий мотив и, не обращая на нас никакого внимания, продолжал выстукивать пятками какой-то адский ритм.

– Эй! – окликнул его один матрос.

– Эй, ты, нечистая сила! – крикнул другой.

Однако чужак не желал смотреть на нас, и тогда наш силач – большой и похожий на Геракла ирландец – схватил этого странного человека за ногу, чтобы заставить его встать, или, как мы надеялись, швырнуть в кипящее море. Однако едва он коснулся лодыжки незнакомца, как тот прижал ногу к бочке. Эту ногу невозможно было сдвинуть с места, словно кто-то прибил ее гвоздями. Закончив дьявольский пассаж, чужак приподнялся и посмотрел на несчастного парня.

– Ну? Что ты хочешь? – спросил он.

– Отпустите мою руку, – взмолился матрос.

– Так и быть, – ответил странный пассажир, приподнимая ногу.

Ирландец поднес к лицу раздавленную кисть, и мы увидели, что вся его рука в крови. А незнакомец схватил матроса за ремень и без усилий швырнул его на бочки рядом с собой. Мы ничего не могли поделать. Всем стало ясно, что нам не удастся избавиться от чужака, а вот он без труда мог отправить нас в морскую пучину.

– Что вам тут надо? – рявкнул этот тип, посмотрев в нашу сторону.

Мы переглянулись, и я, набравшись храбрости, сказал:

– Нам бы хотелось, чтобы вы перестали свистеть.

– Перестал свистеть? – ответил он. – А чем вам не нравится мой свист?

– Он вызывает ветер.

– Ха-ха-ха, – засмеялся незнакомец. – Но ведь я и свищу для того, чтобы вызывать ветер.

– Нам не нужна такая буря.

– Фу ты, ну ты! Вы сами не знаете, что хорошо для вас, а что плохо. Это прекрасный бриз. Он и свежий, и не слишком сильный.

– Это не бриз, а ураган!

– Какая чепуха!

– Но так оно и есть.

– Тогда смотрите, – произнес чужак. – Сейчас я докажу, что все вы ошибаетесь.

Он снял свою странную шапку и спросил:

– Вы видите мои волосы? Смотрите внимательно.

Этот малый встал на бочку, выпрямился во весь рост и быстрым движением рук заставил копну волос подняться дыбом.

– Нактоуз мне в глотку! – сказал капитан. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Вот, – триумфально заявил незнакомец. – Не говорите мне больше, что здесь дует ветер. Ни один седой волос не шевельнулся на моей голове. А ведь будь тут ураган, о котором вы говорите, мои волосы растрепались бы по ветру.

– Нактоуз мне в глотку, – повторил капитан и повернулся, чтобы уйти в свою каюту. – Судя по виду, он не старше меня, но этот тип нам уж точно не ровня.

– Ну как? Довольны? – спросил чужак.

А что мы могли ответить? Все тихо разошлись по местам и каютам. Нам приходилось терпеть его присутствие – кусать свои губы, но терпеть.

Едва мы отошли от него, как незнакомец надел треугольную шапку, отпустил ирландца на свободу и снова лег на бочки с водой. Он вновь стал высвистывать лютые мотивы и отбивать ногами сумасшедший ритм. Так продолжалось целых три недели – и днем, и ночью, с одним лишь перерывом на обед, когда он требовал себе галеты, солонину и кофе, причем, в количестве, которого хватило бы трем крепким едокам.

И вот однажды ночью он перестал свистеть и начал петь. Черт бы побрал его дьявольский голос и песни! Гог и Магог, которых я видел в лондонской ратуше, были невинными детьми в сравнении с ним, настолько этот тип казался нам ужасным.

А ветер вдруг утих до свежего бриза. Чужак горланил песни трое суток. На четвертое утро он замолк, и когда ему принесли обычную порцию кофе, то оказалось, что наш странный пассажир исчез. Матросы осмотрели весь корабль, но незнакомец словно испарился. Вскоре после этого мы бросили якорь в порту назначения, закончив плавание на месяц раньше срока. Наше судно превратилось в дырявую лохань – оно протекало и было деформировано. Что же касается нас, то мы были рады счастливому концу, и когда другие люди задавали вопросы, почему вдруг новейший корабль превратился в заезженную рухлядь, наши парни молчали, как могли, памятуя слова капитана. А он нам тогда сказал:

– Нактоуз мне в глотку! Молчите, парни! И пусть никто не узнает о нашем контрабандном грузе.