Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Реставрация (№2) - Преследуя мечту

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Рединг Жаклин / Преследуя мечту - Чтение (стр. 4)
Автор: Рединг Жаклин
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Реставрация

 

 


Кассия устремила на Рольфа испепеляющий взгляд, от которого, казалось, даже камни должны таять, потом снова обернулась к королю.

— Да, боюсь, что так, ваше величество. Видите ли, я полагаю, что мой отъезд из Лондона лишь спровоцирует скандальные слухи, которые разносятся сейчас по дворцовым галереям.

Она поднялась со своего места и стала расхаживать по комнате. Слышался только шорох ее юбок по полу.

— Ведь вы понимаете, ваше величество, что мой отъезд не заставит людей забыть об убийстве моего отца, — продолжала она. — У тех, кто подозревает меня сейчас, подозрения отнюдь не рассеются вместе с моим отъездом. Поговорка лорда Брука «С глаз долой — из сердца вон» в данном случае, боюсь, не сработает.

— Кассия, я хочу защитить тебя.

Рольф подметил произошедшую в Карле перемену. Смешинки, до той минуты танцевавшие в его глазах, погасли, а голос стал серьезнее и мягче. И еще. Он перестал называть ее официально леди Кассия, а обращался к ней по имени.

Как обращаются к любовницам.

Кассия остановилась:

— Ведь если я скроюсь в деревне, пожалуй, это будет выглядеть со стороны скорее как подтверждение моей вины, чем доказательство моей невиновности. Меня уже многие приговорили. Я не имею в виду закон, а людей из этого дворца. Ваших придворных. В их глазах я убийца, а следовательно, должна быть казнена. Публично. Им хочется превратить гибель последнего представителя рода Монтфоров в публичное представление!

Карл тоже поднялся с диванчика и, сцепив руки за спиной, стал расхаживать по комнате. Остановившись перед окном, выходившим на мощенный булыжником двор, он молча смотрел на великолепный Банкетный зал, возвышавшийся на некотором удалении, о чем-то глубоко задумавшись.

Стоя рядом, Кассия и Рольф ждали, пока король выйдет из состояния задумчивости.

— Я хорошо понимаю, что ты имеешь в виду, Кассия. Моего собственного отца осудили несправедливо. Ему отрубили голову как раз за Банкетным залом. Если приглядеться, то и отсюда можно увидеть то окно на втором этаже, через которое его заставили выйти на эшафот и принять позорную смерть перед собравшимся народом. Перед своими подданными. Говорят, когда палач торжествующе поднял за волосы отрубленную голову отца, по толпе прокатился стон, который был громче пушечного залпа. До сего дня не удалось установить, кто именно выступал тогда в роли палача, кто этот негодяй, убивший моего отца. Я поклялся не проливать крови тех, кто несет ответственность за гибель отца, но если я вдруг когда-нибудь узнаю имя человека, который собственноручно заносил топор…

Холодная ярость, с которой были произнесены последние слова Карла, окончательно развеяла остатки веселой и шутливой атмосферы. Рольф всем сердцем принял боль и скорбь короля, ибо, как никто, мог понять его чувства: у него у самого родители и две младшие сестренки были зарублены озверевшими мародерами-кромвелистами в начале войны, когда самого Рольфа не было в Англии, он находился в колониях. Узнав о гибели родных, он принял решение положить свою жизнь на алтарь дела возрождения своей страны. Именно тогда в его судьбе произошел крутой поворот.

Карл с минуту молчал, потом продолжил:

— Каждый день я вынужден проходить мимо того места, где зло одержало верх над добром, где несправедливость подмяла под себя правосудие. Я прохожу там и знаю, что на этом месте была пролита кровь моего отца, и пролили ее пуритане, жаждавшие власти. И эти негодяи смели называть себя святыми!

Он еще раз задержался взглядом на крыше Банкетного зала, потом обернулся к Кассии и Рольфу. В его темных глазах блестели слезы.

— Ты высказала серьезный аргумент, Кассия. Тебе следовало бы служить в суде, родись ты мужчиной.

— К сожалению, я родилась женщиной, ваше величество.

— Слава Богу! Иначе мы были бы лишены удовольствия любоваться твоей красотой.

— Я родилась женщиной, — повторила она. Карл улыбнулся:

— Так или иначе я принял решение по этому вопросу. Я позволю тебе остаться в Лондоне, но лишь при одном условии. Мне очень не хочется, чтобы тебя заточили в Тауэр. Там слишком много тех, кому я не доверяю. Там мне будет трудно гарантировать твою безопасность. Так что… если мое условие тебя не устроит, у меня не останется выбора и придется отослать тебя в деревню. Кассия кивнула:

— Что за условие, ваше величество?

— Я позволю тебе остаться в городе лишь в том случае, если ты, в свою очередь, позволишь лорду Рэйвенскрофту находиться рядом с тобой. На него можно положиться, Кассия, я уверен, что он будет в состоянии обеспечить твою безопасность. Никому другому я не могу доверить эту миссию. До тех пор, пока тайна гибели твоего отца не будет раскрыта, везде, куда бы ты ни пошла, Рольф будет сопровождать тебя. Он будет всегда находиться при тебе, что бы ни случилось. Он станет твоим постоянным спутником. Я знаю, что ты не согласна и многого не понимаешь, но я делаю это ради тебя.

Кассия посмотрела на Рольфа твердым взглядом. Он хорошо понимал, что больше всего на свете ей хочется немедленно избавиться от него, как она избавилась уже от многих мужчин, увивавшихся за ней. Он чувствовал, что этой женщине тяжело добровольно согласиться на зависимость от мужчины, пусть даже временную. Но Рольф знал также, что, если Кассия хоть в какой-то степени ценит свою свободу, она примет предложение короля. Она уже говорила Рольфу, что не похожа на дурочку. А он, в свою очередь, имел основания ей верить.

У нее действительно не оставалось другого выхода, кроме как согласиться.

Рольф продолжал стоять на месте и молчал, решив никак не дополнять слова Карла. Он просто стоял и смотрел, ожидая, когда она примет решение.

— Кассия, — спросил король несколько нетерпеливо, — я ясно выразился?

— Да, ваше величество, вполне, — склонив голову, тихо произнесла Кассия.

Глава 5

Спустя некоторое время Кассия и Рольф покинули королевскую Келью Уединения, заключив между собой нечто вроде перемирия, которое Кассия назвала своей вынужденной сдачей.

Условия этой сдачи были вежливо обсуждены за отменным ужином, на который был подан суп из моллюсков и соленые пирожки с устрицами. Еда была превосходна, разговор довольно живой, но даже сладкий лимонный крем не мог изгнать горечи, которой до сих пор была преисполнена Кассия, не достигшая успеха в своих упорных попытках отделаться от Рэйвенскрофта. Ей удалось настоять на том, чтобы остаться в городе, но кривая усмешка, появившаяся на губах Рэйвенскрофта в ту минуту, когда король сказал, что она должна отныне мириться с его присутствием, до сих пор живо стояла у Кассии перед глазами. О, как он торжествовал, как упивался тем, что взял над ней верх, этот деревенщина… Впрочем, себе самой Кассия не могла не признаться в том, что этот деревенщина был довольно красив.

Ей вспомнилась сцена их знакомства, когда она, обернувшись от книжных полок, увидела Рэйвенскрофта, стоявшего на пороге отцовского кабинета. Казалось, она должна была испугаться присутствия в своем доме, который теперь волею обстоятельств принадлежал ей одной, незнакомого мужчины. Но в нем было что-то такое, что ясно подсказало ей: этот человек не представляет для нее опасности. Может, из-за выражения его глаз?

У него были внимательные глаза цвета лесного ореха с зеленым оттенком. Ей ни разу в жизни не приходилось раньше видеть таких глаз. Они удивительно гармонировали с его темными волосами и резко очерченным лицом, на котором выделялся крупный прямой нос и крепкий, чисто выбритый подбородок. Кроме того, как ей показалось, Рольф обладал одной замечательной способностью, которая также была связана с его глазами: он видел все, делая при этом вид, что не видит ничего.

Рэйвенскрофт не был похож ни на одного из тех мужчин, которые до сих пор встречались Кассии на ее жизненном пути. Он одевался не как все, другой была и прическа, и, судя по всему, это было не единственное отличие. Знакомые ей мужчины из числа придворных в попытках перещеголять один другого пускались на самые невероятные ухищрения. В основном это проявлялось в их манере одеваться, видно, считалось, что чем экстравагантнее они одеты, тем больше выделяются из общего ряда. Рэйвенскрофт был высокого роста и крепкого телосложения. Кассия почему-то не могла представить его в пышном парике, сорочке с многочисленными оборками, нюхающим табак из декоративной, покрытой эмалью табакерки в обществе других придворных хлыщей.

Рэйвенскрофт был от природы человеком исключительно волевым и стойким. И кроме того, самым большим упрямцем из всех встречавшихся доселе ей.

Он настоял на своем, не поддавшись ни на дюйм. Этот человек явно привык отдавать приказы и не сомневаться, что они будут точно и беспрекословно исполнены. В этих качествах его натуры Кассия уже имела возможность убедиться на личном опыте. Говорил он всегда твердо и громко. К такому голосу поневоле прислушаешься. Решительно во всем — в походке, даже в широком разлете плеч — чувствовалась его уверенность в себе и в своих силах. Уверенность в том, что он заставит любого считаться с собой, особенно того, кто решил ему в чем-либо противостоять.

А Кассия относилась именно к таким людям.

«По крайней мере, — подумала она с чувством некоторого удовлетворения, — мне удалось не допустить того, чтобы он увез меня в деревню». Теперь, преодолев это препятствие, она должна была готовиться к преодолению нового, более серьезного и коварного: перед ней стояла неприятная, но необходимая задача — доказать, что она неповинна в убийстве отца.

Кассия радовалась тому, что ей удалось остаться в Лондоне, огорчало только то, что временно она не сможет в полной мере исполнять свои обязанности фрейлины при свите королевы Екатерины. Таково было решение его величества, которое, впрочем, не очень ее удивило. Не мог же Рэйвенскрофт, скажем, присутствовать в королевской опочивальне, где Кассия помогала по утрам Екатерине с ее утренним туалетом? Впрочем, король не запретил ей бывать в Уайтхолле. Кассия могла появляться во дворце и прислуживать королеве, но лишь при условии, что эти визиты не будут частыми, ибо присутствие человека, подозреваемого в убийстве, в королевском дворце и в королевских покоях, могло породить среди придворных самую нежелательную реакцию.

Как только Кассия вышла из Кельи Уединения, к ней тут же присоединилась ожидавшая за дверью Уинифред. Кассия хотела было поскорее проскочить за ворота, охраняемые двумя стражниками, но ей это не удалось, и она, была буквально атакована небольшой группой придворных женщин, прогуливавшихся в королевском саду. Кассия не сомневалась в том, что эти нарядно одетые дамы явно специально ждали, когда у нее закончится аудиенция с королем. В этой группе было немало тех, кто, по мнению Кассии, особенно выделялся зловредностью характера и болезненным честолюбием. Эти женщины только тем и занимались, что из кожи лезли вон, лишь бы хоть немного подняться над другими придворными. Возглавляла группу самая заметная и известная любовница короля Барбара Палмер, графиня Каслмейн.

— О леди Кассия, какая неожиданность увидеть вас сегодня во дворце! — проговорила леди Каслмейн, приближаясь к Кассии. У нее была высокомерная, поистине королевская осанка, на которую, как она считала, она имела полное право. — Видимо, мне все-таки придется поговорить с привратником и предупредить его о том, чтобы он был более разборчивым в посетителях, которых пускает во дворец. Никак не думала, что людям, — она сделала короткую паузу, еще выше задрав подбородок, — вашего социального статуса теперь можно будет, как и раньше, свободно разгуливать в стенах дворца.

На ней было платье из дорогого шелка цвета морской волны. Драгоценные серьги и ожерелье играли на солнце. Темно-рыжие волосы были завиты по последней моде, локоны ниспадали на плечи. Она строила из себя некоронованную королеву Англии. Собственно, все придворные таковой ее и считали, ибо она умела использовать свое положение, добиваясь с его помощью известной власти.

Все придворные, кроме Кассии.

Два года назад из Португалии приехала молодая жена короля Карла. Кассия стала служить королеве Екатерине со всей преданностью, на какую была способна, невзирая на все уколы и унижения со стороны леди Каслмейн и ее окружения.

Кассия подчас даже радовалась, что королева Екатерина еще очень плохо знает английский язык, ибо это в какой-то мере ограждало ее от скандальных слухов насчет ее мужа и этой женщины, которая непонятно почему имела на него такое сильное влияние. В сущности, трудно было представить себе двух других таких непохожих женщин. Если Барбара была страстной и экстравагантной по натуре, то Екатерина отличалась безмятежностью и кротостью характера. Она напоминала монашку, попавшую на остров, захлестываемый волнами порока и разврата.

Королева Екатерина влюбилась в короля с первого взгляда и привязалась к нему, совсем как истосковавшийся по ласке щенок к ребенку. В свою очередь Карла чрезвычайно тронула в супруге природная доброта и непритязательность, чего не было и в помине у самой известной его любовницы, отличавшейся капризностью и требовательностью характера. Карл искал у одной женщины физического удовлетворения, а потом тут же приходил к другой в поисках душевного успокоения. Кассия не понимала такого поведения короля. Кассия знала, какую тяжелую моральную травму могут нанести человеку всякого рода скандалы и сплетни, — сама прошла через все это, будучи дочерью Дворцовой Потаскухи, — поэтому всячески старалась оградить от всего этого королеву, предпочитая принимать первый удар на себя.

Именно поэтому Кассия была настроена весьма решительно и была намерена отвечать на ядовитые слова леди Каслмейн таким же ядом.

— Итак, — проговорила Барбара Палмер, — что вы здесь делаете, леди Кассия?

Вопрос был поставлен, что и говорить, прямо и содержал в себе строго отмеренную долю презрения, так, чтобы привлечь внимание других гулявших по саду придворных. Это леди Каслмейн удалось: народ стал со всех сторон подтягиваться к ним, всем не терпелось стать свидетелями назревавшей стычки. Наступила тишина, слышалось только, как льется вода в мраморном фонтане да трель жаворонка, спрятавшегося где-то в листве деревьев.

Все ждали, чем ответит Кассия на чувствительный укол со стороны леди Каслмейн. Пауза становилась все более настораживающей. Рольф приблизился к Кассии, желая увести ее и тем самым избавить от дальнейшего унижения. Заметив это, Кассия остановила его рукой.

— Добрый день, леди Каслмейн, — проговорила она, не спуская с Барбары Палмер пристального взгляда. Губы Кассии раздвинулись в вежливой улыбке. — Мне тоже кажется несколько странным то, что я застала вас именно сейчас праздно прогуливающейся в саду. Разве вы не должны находиться в эту минуту в опочивальне королевы, исполняя свои обязанности ее личной фрейлины?

Намек был понятен всем. Скандал, связанный с назначением леди Каслмейн на должность фрейлины в опочивальню королевы, до сих пор шепотом обсуждался на различных вечерах, когда все другие темы разговора бывали исчерпаны. Назначение произвел король вскоре после приезда своей жены в Англию. Всем было очевидно, что на этом настояла сама леди Каслмейн. Таким образом она думала открыто оскорбить королеву и показать ей, кто на самом деле имеет во дворце власть и влияние на короля. Екатерина вынуждена была мириться с постоянным присутствием самой известной любовницы своего мужа в собственной опочивальне. Это был дерзкий ход даже для Барбары Палмер.

О том, что леди Каслмейн является любовницей короля, Екатерину предупредила ее мать донья Луиза, королева Португалии. Поэтому Екатерина поначалу выразила свое решительное несогласие с произведенным назначением. Король попытался заверить ее, что во всем этом нет ничего такого. Несмотря на все то тепло, с каким он относился к своей жене, ее отказ очень ему не понравился. Он решил, что жена пытается выставить его дураком перед подданными.

Несмотря на упорные возражения со стороны королевы, Карл остался при своем мнении. Екатерина тоже не собиралась уступать. Король даже обратился за помощью к Эдварду Хайду, графу Кларендону, который являлся лорд-канцлером Англии. Тот стал всячески убеждать ее величество уступить мужу, но Екатерина была непреклонна. При дворе стали заключаться пари, всех страшно интересовал вопрос: кто же все-таки возьмет верх? Почему-то победу в этом споре многие были склонны предрекать королеве. Противостояние по этому вопросу продолжалось между молодоженами несколько месяцев. Уже стали поговаривать даже, что грядет развод. Но в какой-то момент королева Екатерина неожиданно согласилась с решением мужа и отныне вынуждена была ежедневно терпеть около себя Барбару Палмер.

— Ее величеству сегодня нездоровится, и она почивает, — сказала леди Каслмейн, играя локоном над правым ухом. Она была исключительно довольна собой. — Ее величество сказала, что хочет остаться одна. Я была счастлива угодить.

— Не сомневаюсь в этом, принимая во внимание ту ревность, с какой вы относитесь к делу, — окатив собеседницу ледяной улыбкой, проговорила Кассия. — Насколько мне известно, не исключено, что в скором времени королева произведет на свет ребенка, будущего короля Англии. Его величество сообщил мне эту новость во время нашего ужина в Келье Уединения. Говоря это, он не скрывал своего большого волнения. Он очень надеется на то, что Господь наконец-то пошлет ему законного наследника.

При этом намеке глаза леди Каслмейн зловеще сузились. Ни для кого при дворе не было секретом, что она уже родила от короля троих детей и, поговаривали, что ожидается четвертый. Кассия тем временем, не дожидаясь ее реакции, продолжала:

— Его величество уехал на квартиру к Франческе Стюарт, чтобы передать ей эту добрую весть. Вам будет очень недоставать его, леди Каслмейн. Сочувствую. Тем более что его величество сказал, что пробудет у Франчески довольно продолжительное время, и велел передать, чтобы его не беспокоили.

Услышав о том, что король уехал к женщине, которая считалась самой опасной соперницей леди Каслмейн, Барбара Палмер поражение уставилась на Кассию:

— Мм, я…

— Прошу прощения, я очень хотела бы задержаться еще и поболтать с вами, но не могу, — перебила ее Кассия. — Надо идти. Перед отъездом из дворца хочется заглянуть к королеве и поздравить ее величество. А вам, леди Каслмейн, я настоятельно советую надеть шляпку. Солнце светит очень ярко, и на вашем лице уже успел выступить совершенно неподобающий румянец. К тому же всегда нужно помнить о морщинах, неизбежно появляющихся у женщин с возрастом. Как бы это не побудило короля в скором времени обратить свой взор в сторону от вас в поисках, так сказать, более свежих и зеленых пастбищ. Всего хорошего. Лорд Рэйвенскрофт, Уинифред, что же мы стоим?

Обрушив на леди Каслмейн этот словесный удар, Кассия быстро отошла от группы придворных, не дав возможности неприятельнице ответить. Для того чтобы отпарировать, леди Каслмейн пришлось бы догонять Кассию, а до этого она никогда не унизилась бы.

Впрочем, Рольф на прощание бросил на Барбару Палмер внимательный взгляд и понял, что та все равно не смогла бы в ту минуту и двух слов связать, даже если бы захотела. Она стояла на месте, нервно прижав руки к бокам, зловеще стиснув зубы и провожая Кассию просто убийственным взглядом.

«Интересно, — подумал Рольф, — догадывается ли Кассия о том, что она только что нажила себе смертельного врага?»

Когда Королевский сад остался далеко позади, Рольф поравнялся с Кассией и проговорил:

— Что ж, леди Кассия, очень неплохо. Полагаю, в следующий раз леди Каслмейн хорошенько подумает, прежде чем попытается задержать вас. Мне кажется, она не привыкла к такому обращению с собой.

Кассия продолжала идти вперед, не замедляя шага.

— Не хвалите меня, лорд Рэйвенскрофт. Подобными вещами гордиться не пристало. Иметь острый язык мне не в радость, просто это единственный способ не пропасть в этих стенах.

Рольф только сейчас понял, что столкновение с леди Каслмейн лишь огорчило Кассию. Это сбило его с толку. Насколько он знал, большинство женщин — особенно из числа придворных — получили бы истинное удовольствие, если бы им удалось поставить на место такую соперницу, как леди Каслмейн. Подобные стычки прибавляют победителю славы, а слава при дворе — это все. Странно, что Кассия не испытывала от своей победы никакого удовлетворения и радости.

Подметив в ней эту реакцию и одновременно вспомнив, с какой яростью нападала на нее леди Каслмейн, Рольф понял, что, оказывается, не один он считает, что яркая придворная жизнь отнюдь не то, чему следует завидовать.

Кассия остановилась перед охраняемыми дверьми на той стороне дворца, которая выходила на реку. Эти двери вели в личные покои королевы Екатерины. Она обернулась к Рольфу:

— Лорд Рэйвенскрофт, я понимаю, что ваш долг состоит в том, чтобы постоянно и всюду сопровождать меня, но я прошу вас позволить мне пройти к королеве одной. Она все еще неуютно чувствует себя в обществе незнакомых людей в этой стране. Вы видели леди Каслмейн, так что, наверно, сможете понять меня. К тому же ей нездоровится, если учесть, что она сейчас в положении… Словом, я была бы вам очень признательна, если бы вы воздержались от попыток последовать туда вслед за мной. Рольф кивнул:

— Я останусь здесь, если вы дадите мне слово, что не попытаетесь покинуть покои королевы через какой-нибудь другой выход, и буду ждать вашего возвращения.

— Спасибо, лорд Рэйвенскрофт. Я даю вам свое слово.

Оказавшись за дверью от Рольфа, Кассия глубоко и с облегчением вздохнула. Она даже приложила руку к груди, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце и для равновесия оперлась о спинку ближайшего стула.

После стычки с леди Каслмейн она находилась в состоянии крайнего нервного возбуждения. С большим трудом ей удавалось сохранять внешнее спокойствие. На самом деле ей хотелось поскорее бежать отсюда. Из дворца. Из города. Отгородиться от всего этого гадкого мира. В то же время Кассия знала, что не даст волю чувствам, иначе ей не удастся противостоять тому вызову, который был брошен ей обществом, обвинившим ее в убийстве отца.

Казалось, нет ничего в этой жизни, что Кассия ценила бы выше свободы. Она считала, что все остальное не имеет значения. Главное: свобода идти куда захочется и делать что захочется. Мать оторвала ее от семьи и дома еще в нежном возрасте и приставила к ней Уинифред, которая всерьез взялась за воспитание юной Кассии. А после возвращения в Англию отец стал упорно подыскивать ей жениха. Никто и никогда не справлялся у Кассии о ее желаниях и предпочтениях, никто и никогда не интересовался ее собственным мнением по поводу того, как бы ей хотелось устроить свою жизнь. Она была с самого начала как будто оттеснена в сторону и лишь взглядом стороннего наблюдателя следила за тем, как чужими руками лепится ее будущее.

Часто Кассия закрывала глаза и начинала мечтать о том времени, когда она сможет сидеть среди цветов в саду во дворе своего собственного дома. Сад будет наполнен яркими благоухающими розами и изящными лилиями. Она очень любила розы, но их никогда не было в доме, так как у матери была на них аллергия. Максимум, на что могла до сих пор рассчитывать Кассия, так это вдыхать их аромат из окна своей спальни: ей разрешили оплести розами цветочную решетку, встроенную в стену дома. В мечтах же Кассия украшала розами весь дом. Они будут расти в каждой комнате, а по мере увядания она будет сушить их лепестки и приготавливать из них ароматическую смесь, чтобы не забывать об их чудесном благоухании в суровую зимнюю пору.

Вот и сейчас Кассия с минуту постояла на месте с закрытыми глазами, предаваясь мечтам. Впрочем, она очень скоро поняла, что это не выход. Убежать от самой себя не удастся. Именно поэтому она так настойчиво возражала королю, когда тот хотел отправить ее в Кембриджшир. Да, возможно, ее отсутствие при дворе со временем отвлекло бы внимание придворных от убийства, но как быть ей самой? Нет, она знала, что, если хочет быть свободной, как в своих грезах, ей необходимо остаться в Лондоне и доказать всем, что она не убивала отца. Только после этого можно будет думать о будущем.

В начале года при родах умерла мать, и при дворе разгорелся скандал, связанный с предположением, что ребенок был не от маркиза Сигрейва. Через какое-то время высший свет потерял интерес к этой истории, перейдя для своего развлечения к обсуждению других бед у других людей. В жизни Кассии как будто установилось относительное затишье. Отец стал реже раздражаться и даже позволил ей съездить вместе с двором в Танбридж Уэллс. В дороге за Кассией приглядывала сестра матери, тетушка Клодия. Вроде бы жизнь наконец-то повернулась к Кассии хорошей стороной.

Но все рухнуло в ту ночь.

Перед мысленным взором Кассии до сих пор живо стояло перекошенное от ярости лицо отца, с каким он ворвался тогда к ней в спальню. Она проснулась от грохота распахнувшейся двери и отцовского бешеного рыка. Впервые в жизни она видела отца в состоянии такого безумного гнева. Он и раньше неоднократно загонял ее ночами в свой кабинет для «наказания», как он выражался, но в этот раз все было гораздо страшнее.

Кассия помнила, как он, втолкнув ее в кабинет, силой усадил на стул, а сам принялся расхаживать вокруг, поливая ее грязью, обзывая неблагодарной и говоря, что она вся пошла в свою мать, Дворцовую Потаскуху. Кассия сидела на стуле, боясь вздохнуть и пошевелиться, по опыту зная, что лучше и не пытаться возражать.

Вредно для здоровья.

Но в ту ночь ее молчание, похоже, только еще больше распаляло его. Когда он замахнулся своей тростью, она сначала подумала, что он просто ударит ею об пол или по столу, чтобы напугать ее. Он уже делал это раньше. Но не в тот раз. В тот раз он ударил ее тростью по ребрам, а потом, прежде чем она успела что-либо сообразить и попытаться как-то уклониться, рывком поднял со стула и ударил кулаком в лицо.

Кассия успела только зажмуриться. Она даже не почувствовала самого удара, так как тут же потеряла сознание, а открыв глаза, увидела то, что до сих пор живо стояло у нее перед глазами; на полу в луже крови лежал отец, и у него из горла торчала рукоятка старинного перочинного ножа.

Глава 6

— Леди Кассия, ее величество ждет вас.

Из-за закрытой двери, которая вела во внутренние покои королевы, показалась фрейлина графиня да Пенальво. Она отступила в сторону, давая Кассии возможность пройти, одновременно смерив ее подозрительным взглядом. В этом не было ничего удивительного. Кассия знала, что графиня относится к ней настороженно, не понимая, как это Кассии удалось так близко сойтись с королевой. Теперь же, когда слухи об убийстве маркиза Сигрейва достигли покоев Екатерины, нарушив их покой и тишину, отношение к Кассии стало еще более недоверчивым.

К счастью, мнение самой королевы о Кассии было прямо противоположным.

Графиня да Пенальво была последней дамой из пышной свиты португальских фрейлин Екатерины Браганзы, которые сопровождали свою хозяйку почти два года назад в Англию к мужу и к новой жизни. Через некоторое время после прибытия на место все женщины — за исключением графини да Пенальво, которая решила посвятить свою жизнь служению молодой королеве, — вернулись домой в Португалию, не выдержав насмешек со стороны придворных англичан.

Екатерина, страстно желавшая поскорее прижиться на новой родине, вскоре после своего приезда переняла английскую моду. Ее же соотечественниц-фрейлин при дворе быстро окрестили «фижмами» за старомодность их нарядов. В Уайтхолле бедных женщин окружили насмешками и презрительным отношением, что и послужило причиной их возвращения в родную Португалию. Фактически они бросили свою хозяйку королеву Екатерину на произвол судьбы. Она осталась почти одна в окружении иностранцев.

Кассия по-португальски поблагодарила графиню да Пенальво за приглашение и медленно прошествовала мимо нее во внутренние покои королевы. Она нашла Екатерину на плетеной кушетке, стоявшей перед высокими освинцованными окнами, выходившими на Темзу. На ноги королеве было накинуто мягкое шерстяное покрывало, а на коленях обложкой вверх лежала раскрытая примерно на середине сильно потрепанная Библия.

Кассию всегда поражала скромность Екатерины в отношении обустройства своих личных дворцовых покоев. Услышав как-то о бедственном положении государственной казны, она с тех пор решительно отказывалась тратить лишний фартинг на что-либо, что не являлось абсолютно необходимым. Сам король и леди Каслмейн жили в просторных помещениях с роскошной обстановкой, стены же покоев королевы Екатерины были почти голые, если не считать нескольких икон, распятий и других подобных вещей, привезенных ею еще из Португалии. В то время как Карл одевался так, что ему мог бы позавидовать сам Мидас, Екатерина за весь первый год замужества позволила себе обзавестись лишь одним новым платьем. Содержание, которое полагалось ей как королеве, неизменно попадало в руки ее расточительного супруга, которому, казалось, всегда не хватало денег.

Кассия задержалась на несколько мгновений на пороге комнаты, молча наблюдая за королевой. Темные густые волосы Екатерины были распущены, и роскошные вьющиеся локоны окружали ее маленькое, почти детское бледное личико. На ней была белая ночная рубашка, отделанная светлым брюссельским кружевом. Одна рука лежала на животе, словно королева хотела тем самым передать дополнительные жизненные силы своему малышу, готовя его к появлению на свет.

Екатерина задумчиво смотрела в окно на Темзу, заполненную лодками и челноками. Она совершенно не походила на королеву одной из самых мощных держав мира, скорее на испуганную девочку, потерявшую своих родителей. Кассии достаточно было бросить на нее всего лишь взгляд, чтобы забыть обо всех своих бедах и о том неприятном злом мире, который существовал за стенами ее покоев.

Подняв глаза и заметив Кассию, стоявшую на пороге, Екатерина улыбнулась. Она жестом пригласила Кассию приблизиться к ней и приветственно протянула ей руку, украшенную одним только золотым ободком обручального кольца:

— Кассия, милый друг, а я уже начала бояться, что больше никогда не увижу тебя при дворе. Я так по тебе соскучилась! Подойди же ко мне, присаживайся, поболтаем как следует.

Екатерина показала на мягкий стул рядом с собой. Садясь, Кассия обратила внимание на то, какой жалкой я незащищенной выглядит королева. Но может, Екатерина всегда так выглядела, а Кассия заметила только сейчас, после того как отсутствовала в Уайтхолле несколько последних недель?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19