Где вы в конечном итоге окажетесь, зависит от того, откуда вы стартуете. Иными словами, выводы, получаемые правильным рассуждением, определяются посылками. Безусловно, если некто предположит, что все люди генетически одинаковы, он придет к совершенно другим выводам, чем предположивший, что между людьми существуют значительные генетические различия.

В этой главе посылкой, поддерживаемой эволюцией (Глава 4), отбором (Глава 5) и генетическими различиями (Глава 7), является предположение о том, что прошедшие отбор и сохранившиеся у последующих поколений аллели, а следовательно и кодируемые ими признаки, обладают свойством кодировать признаки, способствующие передаче этих аллелей будущим поколениям. Это настолько очевидно, что может показаться тавтологией, но это не так. Успешными могут оказаться аллели, кодирующие добро, любовь и всеобщее братство, но они таковыми не являются, потому что аллели передаются следующему поколению не как награды за добродетель, но в результате репродуктивного успеха, обеспечиваемого кодируемыми ими признаками. Эта посылка имеет далеко идущие последствия, как будет продемонстрировано в остальной части этой книги.

Генетические различия существуют не только между индивидами, как мы это увидели в предыдущей главе, но и целые популяции в среднем генетически отличны от других популяций. В этой главе мы ответим на вопрос: «Способны ли люди, по крайней мере, грубо, определять генетическое расстояние между собой и другими индивидами, т. е. оценивать, обладают ли другие большим или меньшим числом тех же аллелей, что и у них?» А также: «Как они действуют на основе этой информации для достижения своего собственного репродуктивного успеха?» Другими словами, влияют ли наши аллели на наше поведение, делая его благоприятствующим нашим аллелям[93]? В этой главе мы рассмотрим эволюционную рациональность врожденного поведения. Мы не будем рассматривать поведение, приобретенное в результате научения, т. е. культуру.

Гены являются единицей наследственности. Помимо грудного вскармливания младенцев женщинами и трансплантации органов, мы не передаем нашу плоть своим потомкам, как это делает амеба, когда делится на две амебы. Мы даже не передаем наши признаки – мы не способны «подарить» нашим детям наши рыжие волосы или высокий IQ. Все, что мы передаем, это копия одной из наших генетических карт, т. е. половина наших хромосом, наши генные регуляторы и плюс наша мтДНК, если мы женщины. Каждая из наших 23 хромосом содержит те же самые гены, что и у всех остальных, но часто аллели наших генов неидентичны аллелям тех же генов, имеющихся у многих других людей. Половину наших генов (23 хромосомы) мы получаем от отца в составе сперматозоида, а другую половину (23 хромосомы) от матери в составе ее яйцеклетки, и соответствующие друг другу хромосомы объединяются в пары после оплодотворения. Поскольку участки хромосом перемешиваются при формировании каждого сперматозоида и каждой яйцеклетки (см. «Кроссинговер» – Глава 4, Раздел «Рекомбинация», а также Приложение – ДНК), два сибса, кроме однояйцевых близнецов, могут иметь совершенно разные или совершенно одинаковые аллели в зависимости от исхода кроссинговера и от того, имели ли их отец и мать все общие друг с другом аллели или не имели их совсем (оба крайних случая чрезвычайно маловероятны). Если оба родителя были на 100 % гетерозиготны, двое их детей будут иметь в среднем половину одинаковых аллелей, но поскольку у их родителей, вероятно, имеется некоторое число общих аллелей, их дети, вероятно, будут иметь больше половины общих друг с другом аллелей.

Когда отцовская и материнская половины аллелей объединяются в их ребенке, может проявиться либо только одна аллель, либо частично проявиться каждая аллель. Но отсутствующие аллели не могут проявиться, то есть вы не можете иметь наследственный признак, не обладая аллелями, его кодирующими. И даже если ваш ребенок имеет аллели некого признака, но какие-либо другие его аллели не мотивируют его к выживанию и размножению и не обеспечивают ему такие возможности, все аллели его тела умрут вместе с ним. Верно и обратное: если ребенок обладает аллелями, мотивирующими его размножаться и обеспечивающими ему это, аллели каждого из его родителей имеют по меньшей мере вероятность в 50 % передаться потомству их ребенка. (Если он получит одинаковые аллели генов от обоих родителей, одна из них обязательно передастся его потомству.)

Аллели не обладают «желанием» выжить и передаться потомству. Они в конечном счете всего лишь нити ДНК в хромосоме. Но они кодируют признаки, мотивирующие индивида и обеспечивающие ему возможность передать их (аллели A на рис. 8–1). Они могут передаться, в противном случае они не передадутся (аллели B на рис. 8–1).

Как проницательно выразился Сэмюэль Батлер (Life and Habit, 1877), «Курица – это всего лишь средство для яйца произвести другое яйцо». То есть человека с его набором проявившихся аллелей – признаков, мотивирующих его к размножению, можно представить как способ этих аллелей создать больше таких же аллелей (в других индивидах). Это означает, что каждое живое существо должно быть эгоистично в смысле постановки на первое место своего собственного репродуктивного успеха, иначе оно просто «выбывает из игры». Уникальный набор аллелей «бескорыстного» организма, не прилагающего усилий для достижения репродуктивного успеха, существует лишь в одном поколении. Выражаясь более абстрактно, оплодотворенная яйцеклетка содержит набор инструкций, которые, попадая в благоприятную среду, являются причиной создания другой оплодотворенной яйцеклетки, содержащей, по крайней мере, копию половины этих же инструкций.

Но у аллелей есть и другой способ воспроизвести собственную копию в следующем поколении яиц. Помимо создания яиц, они становятся воспроизводящимися курами (или петухами), производящими много яиц. Так как аллели представляют собой записанные в ДНК инструкции, животным не обязательно размножаться обычным способом, помещая копии своей ДНК в яйца. Они будут столь же репродуктивно успешными, если поместят в яйцо ДНК, идентичную их собственной. Кто поместит ДНК в яйцо, не так уж важно в биологическом смысле, потому что следующее поколение окажется тем же самым в любом случае, хотя, конечно, вам будет далеко не столь радостно, если кого-то сделает это за вас. Таким образом, если животное вообще не воспроизводится, но вместо этого помогает другим представителям своего вида поместить в яйца инструкции, идентичные имеющимся у него, оно будет столь же репродуктивно успешным, как если бы помещало копии своей собственной ДНК в эти яйца.

Социальные насекомые, такие как медоносные пчелы, являются хорошим примером репродуктивной стратегии «помогай воспроизводиться другим, имеющим твои аллели», то есть «альтруизма» Dawkins, 1976)[94]. Рабочие пчелы являются самками, но не размножаются и кладут свои жизни, помогая размножаться царице, их матери. Появившиеся в результате их деятельности рабочие сибсы несут в среднем три четверти общих аллелей[95]. Таким образом, когда рабочие пчелы умирают, ни разу не воспроизводившись, они все же передают большинство своих аллелей следующему поколению через своих сестер, которых они кормили и выхаживали, и каждая из которых имеет шанс получать маточное молочко, чтобы превратиться в царицу с тремя четвертями их аллелей.

Вот удивительное открытие относительно родственности аллелей: если популяция изолирована и ее члены скрещиваются между собой, родственность между ними может подняться до ¹/₂ – до такого же уровня, что и между родителями и их детьми или между братьями и сестрами (Hamilton, 1975)! Таким образом, если достигнут этот максимум, члены такой группы способны содействовать передаче своих собственных уникальных аллелей, помогая другим членам своей группы так, как если бы они помогали своим собственным братьям и сестрам. Действительно, если другой член их группы лучше предрасположен к воспроизводству (моложе, здоровее, обладает более совершенными качествами), первый член может сильнее увеличить свой репродуктивный успех, помогая ему, чем своим собственным братьям и сестрам. Каждый индивид, следовательно, имеет генетический интерес в благосостоянии своей собственной группы, этноса и расы, и благоприятствование им в сравнении с другими рационально и имеет адаптивное значение[96].

Кодирующие альтруистическое поведение аллели полезнее в популяциях, где индивиды способны идентифицировать имеющих такие аллели других индивидов и помогать им. Там, где родственники не рассеиваются, индивиды различаются генетически в отношении внешнего вида, запаха или поведения (так, что можно выделить имеющих сходные черты), а парные связи снижают промискуитет (так что мужчины знают своих детей). Расовые различия в отношении альтруизма пока что не охарактеризованы количественно[97], но северные популяции, где парные связи прочнее и репродуктивные стратегии более тяготеют в сторону «к», должны быть генетически более альтруистичными.

Как и в случае всех других признаков, существует оптимальный уровень альтруизма. Слишком низкий или слишком высокий его уровни означает неоптимальное использование ресурсов в целях максимизации репродуктивного успеха и, как и в отношении других признаков, популяции имеют тенденцию эволюционировать в сторону оптимума альтруизма. В репродуктивно изолированной и, следовательно, инбредной и менее разнородной популяции уровень альтруизма будет выше, так как индивиды в ней с большей вероятностью будут обладать одинаковыми аллелями. Если две репродуктивно изолированные популяции, одна с высоким, а другая с низким уровнями альтруизма, начинают перемешиваться, то каждая из них будет продолжать воспроизводить свои различающиеся уровни альтруизма, при этом популяция с низким уровнем альтруизма получит преимущество перед великодушной популяцией с высоким уровнем альтруизма. Это ситуация, существующая ныне в мультикультурных странах Запада, где генетически отличным и менее альтруистичным иммигрантам из стран с более теплым климатом дозволено переселяться в более богатые северные страны, население которых генетически связано между собой теснее и имеет более высокий оптимальный уровень альтруизма.

Теперь, когда вы знаете, что поведение предопределяется логикой наших генов, давайте посмотрим, ведут ли себя реальные люди таким образом. Альтруизм чаще всего наблюдается у животных, живущих инбредными группам (как человек), особенно если они заботятся о своем молодняке. Мы способны на наибольшее самопожертвование ради своих детей, поскольку, если только не имеем однояйцевого близнеца, наши дети несут больше наших аллелей, чем кто-либо еще из наших родственников (наши родители могут нести примерно такое же их число, что и наши дети, но так как они старше, то с меньшей вероятностью будут воспроизводиться и не так нуждаются в заботе). Ваш ребенок имеет примерно половину ваших аллелей, так что, помогая ему выжить (чтобы он смог оставить потомство), вы помогаете выжить не менее половине своих аллелей и, если повезет, сделать вас счастливым дедушкой или бабушкой. Чем теснее ваше родство с другим индивидом, тем большее число общих с вами аллелей он, вероятно, несет, и тем сильнее ваше самопожертвование в его пользу увеличит вашу приспособленность и Ваш вероятный репродуктивный успех. Число общих аллелей (и, следовательно, уровень альтруизма) снижается с увеличением генетического расстояния, то есть от членов семьи к кровным родственникам, к представителям своего этноса, расы, биологического вида, рода и т. д.[98]. Если вы имеете желание передать ваше состояние преимущественно своим родственникам примерно пропорционально их родству с вами, то ведете себя предсказуемо.

Если вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, то, вероятно, замечали, что уровень горя, испытываемого вами и другими родственниками покойного, пропорционален близости родства с усопшим. Действительно, это настолько очевидно и нормально, что люди были бы озадачены, если бы это было не так. Дедушки и бабушки сильнее скорбят по детям своих дочерей, чем по детям сыновей, так как более уверены в своем родстве с ними (Littlefield, 1986), так как жена сына могла изменять ему. Также однояйцевые близнецы-двойняшки скорбят в случае смерти своего близнеца больше, чем по другим своим родным братьям и сестрам (Rushton, 2005a; Segal, 2002). В целом люди скорбят сильнее о тех, с кем у них больше общих аллелей (например, о ребенке своей расы), так как для них это более серьезная генетическая утрата (Littlefield, 1986).

Живущие вместе не состоящие в родстве люди с большей вероятностью убьют друг друга, чем родственники (Daly, 1988). Дети в США примерно в 100 раз чаще подвергаются жестокому обращению или убийству родителями, если один из родителей приемный (Schnitzer, 2005; Daly, 1988). Мы больше заботимся о своих собственных, чем о чужих детях, мы практикуем фаворитизм, наша благотворительность щедрее, если мы подаем представителю своего этноса, и мы больше заботимся о гориллах, шимпанзе и орангутангах, когда имеем с ними дело, чем о мышах, с которыми связаны не так тесно. Человек будет больше помогать детям своей сестры, чем детям своего брата, поскольку жена его брата могла наставлять ему рога, но он знает, что дети его сестры ему родня и несут его аллели. По той же самой причине мы больше помогаем детям сестры матери, чем нашим другим кузенам (Jeon, 2007), а большую склонность навещать своих внуков проявляют дедушки и бабушки со стороны матери, чем дедушки и бабушки со стороны отца (Pollet, 2007). «Кровь не водица» потому, что наши аллели дергают за ниточки, а индивиды, не имевшие аллелей, дергающих их за ниточки, побуждая передать их потомству, давно стали не оставившими потомства покойниками.

Но как мы узнаем, насколько тесно связан с нами другой индивид? Ведь только совсем недавно в человеческой истории появились записи о том, кто были его родственники. Однако существует два способа, с помощью которых это можно сделать и делается даже животными: (1) Местоположение – если это находится в твоем гнезде, это, вероятно, твое. Вот почему, когда кукушка откладывает свои яйца в гнезда птиц других видов, приемные родители кормят кукушонка, даже когда быстро растущий кукушонок выталкивает их собственных птенцов из гнезда на землю. (2) Признаки – чем больше это похоже на тебя: пахнет подобно тебе и ведет себя подобно тебе, тем больше это, вероятно, имеет твоих аллелей. Хотя люди пахнут и ведут себя по-разному, внешность говорит о большем (Rushton, 2005b). Женщина определенно знает своих детей, но до появления анализа ДНК мужчина никогда не мог быть уверен. Вот почему первые слова роженицы, говоримые ей своему супругу это: «Он выглядит точно как ты». Она обнадеживает его, что он действительно отец, чтобы он был готов на жертвы, повышающие шансы выживания ее ребенка.

Поразительно, но люди выбирают не только супругов и друзей, имеющих сходные с ними черты и, следовательно, генетически более сходных с собой (Rushton, 1989), но даже домашних животных, чем-то похожих на себя[99]. И чем выше наследуемость признака, чем больше он задействован в определении того, насколько тесна наша связь с кем-то (Rushton, 2005a).

Иными словами, нас привлекают наши собственные признаки в других. Нам не обязательно осознавать, что мы поступаем так потому, что при этом наши аллели стимулируют у нас центры удовольствия в мозге. Все, что мы должны делать, это «вести себя нормально» и сознательно и не противиться нашему желанию получить это удовольствие. Даже когда мы стараемся обращаться со всеми нашими детьми одинаково, трудно противиться желанию проявлять особую благосклонность к наиболее схожим с нами.

А как может быть иначе? Люди, поощряющие карьеру несхожих со своими аллелей в ущерб схожим, уничтожают свои собственные аллели. Прежде чем популяция может стать нравственной, творческой, продуктивной или еще чем-нибудь в этом роде, она прежде всего должна выжить и передать свои аллели потомству.

Теперь давайте применим достижения эволюционной психологии к поведению этносов, представляющих собой группы генетически родственных между собой людей[100], но более обширные, чем просто родственники. Нации первоначально формировались из этносов для снижения уровня внутренних конфликтов и для защиты и продвижения интересов этносов по отношению к другим этносам[101], действующим, как и индивиды, в направлении достижения своих собственных интересов[102]. Таким образом, «нации», по меньшей мере отчасти, основаны на генетическом родстве. Сегодня эгалитаристы продвигают «концепцию наций» как политически организованных полиэтничных групп, якобы разделяющих общие ценности, например, демократию, западные стандарты поведения и справедливости и т. д. Такая концепция наций не может быть стабильной (то есть существовать длительное время), поскольку индивиды в составе наций могут преследовать свои собственные генетические интересы, оказывая большее содействие индивидам своего этноса в сравнении с другими этносами. Именно это они и делают по той простой причине, что те, кто не поступает так, будут уменьшать свой репродуктивный успех и в конце концов вымрут. Фаворитизма в отношении своего собственного этноса можно избежать, только если нация состоит из одного этноса. И чем более инбредны (то есть генетически родственны) люди определенного этноса в составе полиэтничной нации, тем более этноцентричными они будут и тем активнее будут продвигать интересы своего этноса в отношениях с другими этносами, то есть мультикультурализм нестабилен.

Когда этносы живут на одной территории, они будут конкурировать за ресурсы, вследствие чего будут возникать межэтнические конфликты, напряженность которых будет примерно пропорциональна этноцентризму этносов и генетическому расстоянию между ними. Взаимовыгодные отношения (мутуализм) между живущими на одной территории этносами нестабильны[103]. Устойчивые, взаимовыгодные отношения между этносами возможны, но только если этносы проживают на разных территориях и встречаются только при осуществлении коммерческих сделок, и это единственные стабильные отношения между этносами[104].

При проживании этносов на одной территории их отношения не будут оставаться взаимовыгодными длительное время. Вместо этого один этнос выступит хищником, а другой жертвой, либо один этнос будет паразитом, а другой хозяином. В обоих случаях жертва или хозяин не согласятся на это, и, следовательно, отношения будут неустойчивыми. При отношениях «хищник – жертва» этнос-хищник использует открытое насилие против этноса-жертвы, например, обращение в рабство, войну или террор местных банд. При отношениях «паразит – хозяин», однако, прямое насилие со стороны паразитического этноса невозможно, так как этнос-хозяин доминирует в военном отношении. Более того, этнос-хозяин рассматривает деятельность паразитического этноса как нечестную, несправедливую, безнравственную, незаконную или преступную, что делает необходимым для паразитического этноса либо сделать этнос-хозяин недееспособным, либо маскировать свой паразитизм так, чтобы этнос-хозяин не знал, что на нем паразитируют.