Октябрьская революция 1917 года на своем начальном этапе довольно точно повторила сценарий февральского переворота. От центра к провинциям – таким был ее ход. Отправной точкой революции стал захват большевиками власти в Петрограде 25–26 октября 1917 г. Восстание началось 24 октября 1917 г. В этот день красногвардейцы и части петроградского гарнизона заняли все мосты, за исключением Николаевского и Дворцового, и Главный телеграф. 25 октября под контроль восставших солдат и матросов перешли Главный почтамт, Государственный банк, Центральная телефонная станция. Утром 25 октября министр-председатель А.Ф. Керенский был вынужден покинуть Петроград. К вечеру почти весь город оказался в руках большевистских отрядов. Ряды защитников Временного правительства быстро таяли, главной его опорой стали юнкера военных училищ. В ночь с 25 на 26 октября резиденция правительства – Зимний дворец – была окружена и взята восставшими. Члены Временного правительства были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость.

Переворот совершился без ожесточенных схваток, почти мирным путем. Против силы не боролись, но уступали ей. Не только верные Керенскому войска, но и большевистские отряды избегали вступать в открытый бой с противником. Пропаганда, устное слово агитатора, стала в те часы не менее весомым залогом успеха, нежели винтовка. Вытеснение, а не столкновение – вот что было присуще всем этапам военного противостояния в столице. Последующее быстрое упрочение власти Советов во многих частях страны наглядно вскрыло слабость местных политических органов Временного правительства – подобно тому, как восстание в столице показало неустойчивость его центральных учреждений.

II Всероссийский съезд Советов, работавший в Петрограде 25–26 октября 1917 г., принял 26 октября воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам». Оно извещало о свержении Временного правительства и о переходе всей власти на местах к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В воззвании была кратко изложена программа Советской власти. Она предусматривала предложение «немедленного демократического мира» и безвозмездную передачу всех земель в распоряжение крестьянских комитетов. Обещалось также, что Советская власть «отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение». 26 октября 1917 г. съезд избрал Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), высший законодательный и распорядительный орган государственной власти в период между съездами Советов, образовал первое Советское правительство – Совет Народных Комиссаров (СНК) – и одобрил «Декрет о земле» и «Декрет о мире», написанные Лениным.

Первой и важнейшей целью большевиков стало установление контроля над армией. Она была единственной силой, которая в то время могла реально угрожать их власти. Армия в массе своей не откликнулась на призывы свергнутого премьера Керенского и не пришла ему на помощь. Это было следствием ряда обстоятельств. Одно из них – раздробленность войсковых политических групп. Различные солдатские комитеты (армейские, полковые и проч.) зачастую были автономными и враждовали друг с другом. Ни о каком подчинении «верхам» они не желали и слышать. В силу этого не устойчивого равновесия, оппозиционная большевикам часть армии была фактически нейтрализована. Любое крупное войсковое подразделение едва бы сдвинулось с места, ибо решение его комитета сразу бы опротестовали и отказались выполнять многие низовые солдатские комитеты, которые, будучи распыленными, самостоятельно не могли склонить чашу весов в пользу одной из противостоящих политических партий. Закончившаяся плачевно попытка казачьих войск во главе с П.Н. Красновым прорваться к Петрограду и восстановить власть Керенского в конце октября 1917 г. – зримое тому подтверждение.

Нейтрализация армии явилась одной из предпосылок завоевания ее большевиками. Первыми оказались под советским контролем Северный и Западный фронты, где позиции радикалов были особенно сильны. Это произошло в ноябре 1917 г. Можно выявить общие элементы тактики по овладению этими фронтами. Прежде всего захватывалась Ставка командующего: на Северном фронте в Пскове и на Западном в Минске. Затем сверху декретировалось создание Военно-революционных комитетов в отдельных фронтовых подразделениях. 18 ноября на волне солдатских анархических настроений большевик прапорщик Н.В. Крыленко овладел и Ставкой верховного главнокомандующего в Могилеве.

Сложнее обстояло дело на Юго-Западном фронте. Здесь большевики не смогли полностью упрочить свою власть. Им пришлось разделить ее с меньшевиками и эсерами, причем не только левыми, но и правыми. Захват украинцами в конце декабря 1917 г. Ставки фронтового командования в Бердичеве пошатнул и без того неустойчивые позиции большевиков. Только в начале 1918 г. большевистские части, руководимые В.И. Киквидзе, смогли разогнать присвоившую себе функции командующего так называемую «фронтовую раду». К тому времени, впрочем, фронт уже развалился. Сходным было развитие событий на Румынском фронте. Вплоть до его упразднения в феврале 1918 г. большевики также не смогли установить там политический контроль. На самом отдаленном фронте – Кавказском – большевизация войск сопровождалась (как и на Юго-Западном фронте) их расколом по национальному признаку. Быстрая эвакуация фронта очень скоро прекратила раздиравшие его политико-национальные споры.

Революция в провинциях, как и захват власти в обеих столицах не всегда были следствием отчетливо проявленной «низовой» инициативы, хотя, несомненно, их усиливало широкое общественное недовольство. Власть присваивалась различными партийными группами. Низы были зачастую не действующим лицом событий, а лишь адресатом многочисленных воззваний всевозможных «революционных» комитетов.

В крупных городах, где находилось много фабрик и заводов и соответственно образовалась густая сеть большевистских рабочих ячеек, захват власти достигался легче всего. Большевизированным Советам нетрудно было опереться на поддержку анархиствующих солдат и без какой-либо борьбы забрать бразды правления в свои руки. Слабость и неавторитетность местных органов Временного правительства только способствовали этому. Нередко на местах создавались разношерстные союзы из эсеров, большевиков, меньшевиков и прочих партий. Многие из них оказались только промежуточным звеном в процессе передачи всей полноты власти большевикам. К концу ноября 1917 г. советская власть победила уже более чем в половине губернских городов европейской части России.

В ряде мест большевики вынуждены были пробираться к власти с оружием в руках, путем ожесточенных столкновений со своими соперниками. Овладеть Москвой удалось только после затяжных кровопролитных боев в начале ноября 1917 г. В борьбе за власть имели значимость многие обстоятельства: прочность и решительность большевистских военно-революционных комитетов, слабость их противников, авторитетность местных органов управления и, наконец, личные амбиции партийных лидеров. Оценивая политическую ситуацию в стране в октябре-ноябре 1917 г., можно употребить термин «многовластие». Советизированные территории нередко соседствовали с теми районами, в которых декреты Совнаркома не признавались. Однако и там, где новые власти устанавливали свой контроль, он зачастую оставался формальным.

В первые месяцы 1918 г. завершилась советизация основных регионов страны. Была достигнута временная стабилизация советского политического режима. Подписание Брест-Литовского мирного договора 3 марта 1918 г. устранило внешнюю угрозу его власти. Послеоктябрьская анархия на фабриках и заводах была остановлена их массовой национализацией. К февралю 1918 г. большевики контролировали (единолично либо в составе политических коалиций) Белоруссию, Кавказ, Среднюю Азию, часть Украины, почти весь Север и Центр России. Репрессивными мерами был в основном сломлен «саботаж» чиновников. Конституция РСФСР, принятая в 1918 г., узаконила новый государственный порядок.

Разумеется, вооруженное сопротивление большевизму в эти месяцы не прекращалось. Оно, однако, еще не сопоставимо с тем, что произошло в последующие годы. Многое тогда казалось тлением, но не пожаром. Но это был пролог кровопролитной Гражданской войны, приобретшей масштабность с лета 1918 г.

Декрет о мире предлагал немедленно прекратить войну и начать переговоры между всеми воюющими странами о заключении мира без аннексий (т. е. без захвата чужих земель и насильственного присоединения живущих там народностей) и без контрибуций (оплаты военных расходов). Возможность тайного рассмотрения условий мира отвергалась. Отменялись все тайные договора, заключенные царским и Временным правительством, и сообщалось об их предстоящей полной публикации.

Декрет о мире, претендуя на статус государственного акта, имел ярко выраженную пропагандистскую направленность. Он обращался то к правительствам, то, через их головы, к народам воюющих стран. Он разрушал общепризнанную союзниками формулу окончания войны: его обращение ко всем конфликтующим державам, в том числе и к Германии, таило угрозу сепаратного мира и односторонне изменяло принятые ранее Россией обязательства. Нетрудно заметить и противоречивость этого документа. Признавая справедливым лишь мир без аннексий и контрибуций, Декрет содержал оговорку о том, что данное требование не должно считаться ультимативным и что можно рассматривать всякие другие условия мира. Политическая декларация, таким образом, претендовала на определение конкретных форм дипломатической игры.

Отметим, наконец, и утопичность декрета. Это обнаружилось довольно скоро, когда сначала союзники, а затем в декабре 1917 г. и Германия отвергли большевистскую схему окончания войны. Декрет о мире – несомненно исторический документ. Но не он прекратил войну. Он лишь юридически признал ее невозможность для России, распадающаяся армия которой не могла ни воевать, ни просто существовать как целое.

Декрет о земле был основан на сводке 242 крестьянских наказов, и уже одним этим ограничивалось риторическое творчество Ленина. Декрет отменял помещичью собственность на землю немедленно и безо всякого выкупа. Все земли передавались в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания. Запрещалась порча конфискуемого имущества и предусматривалась его строгая охрана. Отменялось право частной собственности на землю: земельные участки нельзя было продавать, покупать, обменивать или отдавать в залог. Недра земли, а также леса и воды, имевшие общегосударственное значение, переходили в исключительное пользование государства. Земля распределялась «между трудящимися», в зависимости от местных условий, по трудовой или потребительной норме (т. е. по числу работников или едоков). Декрет лишь ускорил аграрную революцию 1917 г., но не он послужил ее началом и не он прекратил тот обыкновенный грабеж, в который вылился захват помещичьих угодий еще до опубликования закона о земле. Крестьянские волнения в это время приобрели размах вследствие безвластия в государстве, что сделало возможным безнаказанное нарушение правового порядка. Мятежи крестьян заметно усилились и ввиду массового ухода с фронта солдат, среди которых трудно было отличить дезертира от демобилизованного. Придя в деревню с оружием в руках, они оказались полезным подспорьем для сельских «революционеров», пользовавшихся симпатией значительной массы крестьян. В этой ситуации предусмотренная декретом регламентация аграрного переворота могла быть оценена и как средство его упорядочивания и прекращения своевольных переделов земли.

Революции совершаются спешащими людьми против людей опаздывающих. Революционеры часто достигают успеха, но в политике самое простое – это самое страшное. Многие узлы – политические, социальные, экономические – не могли быть разрублены, они могли быть только развязаны. Чем быстрее пытались решить насущные проблемы, тем медленнее получали реальные плоды.

Как бы то ни было, новые власти заплатили по выданным ими векселям – быстро и безоговорочно. Это стало условием их политического выживания. Отчасти «популистский» характер имели и другие большевистские декреты и воззвания. Симпатии рабочих пытались привлечь, опубликовав законы о восьмичасовом рабочем дне и рабочем контроле – соответственно 29 октября и 14 ноября 1917 г. Провести немедленную национализацию предприятий не рискнули в то время даже наиболее решительно настроенные большевистские лидеры. Тем не менее, 5 ноября 1917 г. появилось Обращение Совнаркома к населению, сообщавшее о «переходе средств производства в руки трудящихся». Фабрики и заводы объявлялись общественным достоянием. Никто, однако, тогда и не стремился их обобществлять. Это было то, что Ленин впоследствии назовет «агитацией декретами». Обывателям обещали искоренить преступность и не устанавливать новые налоги, «работникам» и «трудящимся» – сохранить банковские вклады. Едва ли остался хоть один социальный слой, об интересах которого не упомянули советские листовки и столь похожие на них (по стилю и реальной ценности) государственные декреты. Даже буржуазию в первые месяцы революции не особенно тревожили – при условии ее лояльного поведения.

Ленин и его соратники понимали неустойчивость своего положения. Они были вынуждены использовать все возможности политического лавирования и компромиссов. Они не рискнули отменить назначенные ранее Временным правительством выборы в Учредительное собрание. Голосование состоялось в середине ноября 1917 г. Большевики получили чуть меньше 24% голосов, ненамного опередив так называемые «буржуазные» партии. Примечательно, что 60% избирателей отдали голоса другим партиям социалистического толка. Едва ли только коллективное голосование и прочие нарушения законов во время выборов могли обозначить подобный итог. Несмотря на жалобы проигравших, он слишком впечатляющий, чтобы быть случайностью. Большевики вынуждены были отказаться от того, чтобы использовать Учредительное собрание как политическую ширму. Они признали результаты выборов, хотя и сделали все, чтобы опорочить «учредилку». Ими была отвергнута идея однородного социалистического правительства, которое должно было прийти на смену Совету народных комиссаров и состоять из представителей всех левых партий. Вместе с тем большевики пошли на создание союза с левыми эсерами, предложив им несколько не очень значительных постов в правительстве.

Таким образом, лавирование правящей группы уже в то время имело свои границы. Оно зиждилось на главенствующем принципе: не равноправное сотрудничество с другими претендентами на власть, но лишь их «долевое» участие в управлении страной. Когда возникала реальная угроза их позициям, новые власти, не колеблясь, последовательно и жестко устраняли все, что стояло на их пути. Уже в конце октября – начале ноября 1917 г. начались увольнения и аресты чиновников центральных государственных учреждений, отказавшихся исполнять советские декреты. В ноябре 1917 г., спустя несколько дней после петроградского переворота, были запрещены все крупнейшие «буржуазные» газеты. Эта мера скоро коснулась и «социалистической» прессы, не прекращавшей критику действий большевистских комиссаров.

28 ноября 1917 г. был издан «Декрет об аресте вождей Гражданской войны против революции». Он отмечал, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Фактически это первое применение института заложников: кадетов объявили виновными за действия Л.Г. Корнилова и А.М. Каледина, разгонявших Советы на Дону. Наконец, 7 декабря 1917 г. СНК формирует комиссию по борьбе с саботажем, впоследствии получившей название Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).

Закономерным финалом этой политики стал разгон Учредительного собрания. Собрание открылось 5 января 1918 г. в Петрограде. Оно отказалось немедленно и безоговорочно признать основные советские декреты и начало дискуссию о положении в стране. Едва приступив к принятию законов о земле, оно было закрыто матросами, заявившими, что «караул устал». Это произошло утром 6 января. На следующий день был опубликован Декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания. Это мотивировалось, во-первых, тем, что результаты выборов 12 ноября уже не отражают реального соотношения сил в стране, которое изменилось в пользу большевиков, и, во-вторых, тем, что именно Советы, а не Учредительное собрание, способны «победить сопротивление имущих классов».

Разгон Учредительного собрания не вызвал массовой бурной реакции. Малочисленные демонстрации в Петрограде в защиту Собрания, состоявшие в основном из интеллигентов, были немедленно пресечены. Роспуском Учредительного собрания фактически возводился каркас однопартийной системы в России. Отстранение от участия в политической жизни страны всех партий, кроме большевиков и левых эсеров, становилось в условиях советского режима неизбежной предпосылкой к установлению власти одной партии.

До марта 1918 г. Советское правительство являлось коалиционным. Пять народных комиссариатов были отданы представителям партии левых эсеров: юстиции (И.З. Штейнберг), земледелия (А.Л. Колегаев), почт и телеграфов (П.П. Прошьян), государственных имуществ (В.А. Карелин) и местного самоуправления (В.Е. Трутовский). Однако это не означало какого-либо двоевластия в стране. Хотя важнейшие государственные решения зачастую подготавливались не без консультации с левыми эсерами, последние не могли воспрепятствовать тем действиям, которые вызывали у них протест. Восстание левых эсеров 6 июля 1918 г. в Москве разрушило их политический союз с большевиками. В местных Советах левые эсеры, правда, еще сохраняли некоторое время свое влияние, но условием для этого являлось их отмежевание от действий верхушки партии.

Гражданская война в целом имела столь же пестрый характер, как и революция. Создавались и распадались бесчисленные политические и военные союзы. Бои регулярных армий перемежались с действиями партизанских отрядов в тылу. Постоянно менялась поддержка противоборствующих сил со стороны различных социальных групп, слоев и классов.

Началом войны традиционно считается мятеж чехословацкого корпуса, который состоял из солдат австро-венгерской армии, чехов и словаков, попавших в русский плен и пожелавших принять участие в сражениях на Западном фронте. Весной 1918 г., после подписания соглашения с Совнаркомом, началась их эвакуация через Сибирь во Владивосток. Она сопровождалась постоянными стычками с местными Советами, зачастую лишь формально признававшими власть центрального правительства. Политические и национальные трения, подозрительность и неверные тактические приемы государственных структур в конечном счете привели к взрыву. Детонатором его послужили бои в Челябинске в конце мая 1918 г. Почти сразу все города, где находились крупные части корпуса, оказались под его управлением. Создалась угроза власти Советов на обширных территориях за Уралом: Транссибирская железная дорога, связывающая Россию с Сибирью, перешла в руки восставших.

Чехословацкая акция, повлекшая за собой роспуск местных Советов, обусловила появление первого антибольшевистского правительства на Урале – Уфимской директории. Она сформировалась в сентябре 1918 г. на основе эсеровского Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), ранее установившего свою власть в некоторых поволжских и уральских городах. То, что именно эсеры, а не какая-то иная партийная группа, пришли на смену большевикам, объясняется не только «демократическими» и «революционными» симпатиями населения. Эсеры в большей степени, нежели другие, обладали инструментами «подбирания» власти – организацией и пропагандой.

Директория не стала политическим долгожителем. Разнородный состав урало-сибирского правительства и раздиравшие его партийные разногласия предрешили его быстрый раскол. Потеряв былое влияние, теснимое Красной армией, оно было бессильно предотвратить переворот, совершенный в Омске, где находилась директория, адмиралом А.В. Колчаком и преданными ему офицерами 18 ноября 1918 г. Политические симпатии адмирала не отличались левизной, но в своих декларациях он предпочитал апеллировать более к патриотическим чувствам населения. Ленин и его соратники впоследствии широко использовали омский инцидент (как и ряд других, схожих с ним) в агитационных целях. Они доказывали, что эсеро-меньшевистские правительства, пусть и неосознанно, являются переходной ступенью к установлению диктатуры правых. Причины этого они видели в колебаниях, неизбежно присущих «мелкому буржуа».

Это не совсем верно и во всяком случае не может служить исчерпывающим объяснением в целом точно подмеченного процесса перераспределения власти. Левые правительства были слабы лишь постольку, поскольку они использовали демократические принципы в своей практике или хотя бы обозначали пределы демократических норм, переступить которые они не решались. С этим в значительной мере были связаны и половинчатость, непоследовательность и нерешительность их как в отстаивании своей власти, так и в принятии политических решений. Во многом в силу этого и происходила очередная «передвижка» власти – не потому, что правые казались более искренними защитниками народных интересов, но потому, что левые проявили здесь свою несостоятельность.

Антибольшевистским отрядам, наступавшим с Урала и Южной Сибири, удалось добиться кратковременного успеха летом 1918 г., но уже осенью они были потеснены, потеряв даже «столицу» Директории – Уфу Колчак смог в короткий срок создать несколько вполне боеспособных дивизий и остановить продвижение советских войск. В декабре 1918 г. ему удалось прорвать Восточный фронт. Особенно впечатляющим стал успех колчаковцев на правом фланге фронта: им удалось взять Пермь и начать наступление на Вологду и Котлас. Иным было положение на левом фланге. В результате контрударов советских армий ими были в январе 1919 г. захвачены Оренбург и Уральск.

Восточный фронт был в 1918 г., пожалуй, основным из тех фронтов, что окружили «советизированные» территории с запада, севера и юга. На юге ядром вооруженного сопротивления большевикам являлась Добровольческая армия. С 1917 г. ее последовательно возглавляли генералы М.