Противник начал отступление, но подоспевший сэбду из третьей колонны выровнял соотношение сил. В дальнейшем бою все корабли с обеих сторон, кроме крейсера «Спартриот», тоже получили тяжелые повреждения и вышли из боя. Таким образом легкие силы неприятеля были уничтожены до начала столкновения основных сил, которые как раз к этому моменту и прибыли к месту боя. Тяжелые силы Каракорума также приблизились, что вынудило меня начать отступление. Следуя приказу командующего флотом друнгария Скуриди, я переподчинил ему легкие крейсера и занялся спасением сбитых пилотов. Кроме того, оставшиеся под моим командованием флаеры продолжили вылеты для охоты на отбившиеся от основной колонны корабли врага. Потеряв четыре флаера, мы уничтожили двадцать две канонерки, пять корветов, три фрегата, один из которых был сбит флаероносцем «Дедал», а также добили флаерами и миноносцами один из крейсеров Сэбду-класса, сам «Сэбду». У меня все, господа.

– Надеюсь, что выражу общее мнение, – прозвучал в установившейся тишине голос эфора Новохатского, – сказав, что вы действовали в высшей степени грамотно и компетентно.

– Полагаю, что выразите, – ответила ему Черикаева. – Всех с этим согласных прошу отправлять на мой пульт предложения о поощрении. Друнгарий флота Скуриди, мы ожидаем вашего доклада.

– Я готов, – спокойно произнес Иван. – Господа закончили с наградными листами? Прекрасно, я тоже. Однако должен заметить, что стратиг Кислов осуществлял руководство с «Орлана», а все представляют себе, что это за консервная банка в смысле защиты на передовой, в зоне поражения орудиями противника. В связи с этим мной также направлена заявка на награждение его медалью «За личное мужество». Предвосхищая вопросы, скажу, что такое нахождение второго флагмана было связано с опасностью радиоэлектронной атаки на наши системы связи. Прошу синклит и ареопаг мое предложение поддержать, ходатайствовать перед Геральдической комиссией о награждении.

Геральдическая комиссия – это Ника со товарищи, наши «надсмотрщики» по финчасти. Ордена-медали утверждают. На мой неискушенный взгляд, утвердить они должны бы – но кто знает? Поставил, конечно, галочку в графе про одобрям.

– Итак, мой доклад о действиях. Приступим. – Скуриди прокашлялся. – На момент встречи тяжелых сил флот Унии насчитывал в своем составе семнадцать тяжелых вымпелов, из них десять – тяжелые крейсера и броненосцы. При этом силы противника были представлены двадцатью пятью тяжелыми вымпелами, из которых восемь, а это треть всех сил неприятеля, являлись дредноутами. Кроме того, после первой фазы боя к основным силам возглавляемого мной флота присоединились три легких крейсера Спартриот-класса и четыре Мурена-класса, часть из которых имела небольшие повреждения. Противник же практически полностью лишился флаерации, однако и атака оставшихся флаеров Унии на плотное вражеское построение не принесла бы сколь-либо заметного успеха, притом потери в оставшихся флаерах были бы более чем серьезными. В сложившихся обстоятельствах развязывать бой основных сил, невзирая даже на нахождение в составе наших сил сверхдредноута «Дромон» и супервысокую расчетную живучесть броненосцев Мерримак-класса, было чрезвычайно рискованно. Однако задача по деблокаде Роксаны в результате боя легких сил флотов выполнена не была. Благодаря восстановившейся связи со штабом адмирала Киндяшкова нам было известно о крайне тяжелой обстановке на планете, и промедление с нашей стороны могло стать приговором защитникам Роксаны. Получены были также данные сканеров и иных систем наблюдения планеты, что позволило нам установить точное количество дальнобойных орудий в эскадре неприятеля: шестьдесят три гравитационных орудия против наших шестидесяти двух.

Ваня невесело усмехнулся:

– Разумеется, это с учетом вооружения легких крейсеров и без учета более мощных орбитальных лазеров. Гибель «Катрана» ярко продемонстрировала мощь орудий средней дальности, в связи с чем выдвижение на дистанцию боя этого оружия в мои планы не входило. Полагающий себя в гораздо более выгодном положении адмирал Пак, судя по эволюциям его флота, также не был намерен вести бой на сближении. Я полагаю, что по тем же резонам. Тщательно взвесив все ранее изложенное и проведя блицсовещание с капитанами кораблей, я принял решение бой вражеским силам дать.

Мнда. Ну, молодец, конечно, что еще сказать? Спас шкуру человека, который всегда был мне особенно близок и дорог – меня. Но если бы его разгромили… Лишиться флота в сложившейся ситуации для Унии было бы смерти подобно. И все это понимают. И многие, гадом буду, такое решение не одобряют. Да что там, если полностью абстрагироваться от ситуации, такое решение и я не одобрил бы!

А впрочем, победителей не судят. Хотя, быть может, и напрасно.

– Противник для сражения предпочел не разделять тяжелые силы на несколько колонн, а избрал построение «стена», чем перекрыл мне путь к Роксане и вновь прервал связь флота с планетой. Мной было принято решение использовать схожий строй «снежинки», где расстояние между кораблями не равное, как в «стене», а, составляя все же сравнительно однородный строй, корабли сконцентрированы группами, что позволяет вести более акцентированный и плотный огонь несколькими кораблями по одной цели. Кроме того, более маневренные и подвижные легкие крейсера были выделены мной в отдельную бригаду и отправлены на фланг для производства косой атаки. Противник в свою очередь начал перестроение из «стены» в «снежинки», однако к началу огневого контакта перестроение закончить не успел, что на начальной стадии боя дало нам преимущество в концентрации огня. Через двадцать минут после начала боестолкновения тяжелый крейсер «Архонт» получил серьезные повреждения и принужден был отступить, покинув строй. У Каракорума из строя вышли по одному тяжелому крейсеру Джамуха-класса и Эльчидай-класса, однако перестроение враг практически закончил, и общий перевес в огневой мощи должен был сказаться. Еще через десять минут строй принужден был покинуть крейсер «Пельтаст». Двумя минутами позже ответным огнем был уничтожен вражеский крейсер «Батыр», не имевший, как выяснилось, никакого бронирования и защищенный исключительно щитами.

Скуриди кашлянул, прочищая горло и, наверное, подбирая слова для продолжения отчета. Хорошо его понимаю, в тот момент его положение держалось на волоске, и Ивану, для изменения рисунка боя, необходимо было либо начать активное маневрирование колоннами, что было чревато потерей управления флотом, либо… Либо отступать.

– Невзирая на этот успех, а также на то, что «Дромону» удалось полностью сбить щиты на «Ихтиозавре», оперативная обстановка складывалась скорее в пользу адмирала Пака, и только фланговая атака легких сил заставила противника попятиться, разрывая дистанцию между флотами. Начать немедленное преследование я не решился, занятый переформированием строя. Часть крейсеров с обеих сторон уже лишилась щитов и получила повреждения – устранение последствий вражеского огня также требовало времени. Только этими обстоятельствами объясняется то, что успешный фланговый удар легких крейсеров не был мной поддержан.

Скуриди помолчал пару мгновений и снова продолжил свою речь:

– Противник, не имея глубины строя, не смог прийти на помощь атакуемому крейсерами дредноуту «Беелзебуффо», а его попытка сорвать атаку легкими силами была парирована нашими корветами и фрегатами. В свою очередь, «Беелзебуффо» не успел завершить разворот к бригаде легких крейсеров и смог встретить их огнем всего двух из четырех своих гравитационных орудий. В результате атаки дредноут врага был уничтожен, нами были потерян крейсер «Угорь», получивший тяжелые повреждения крейсер «Фиванец» выкатился из строя, потеряв управление и ход, отстрелил спасательные капсулы и начал неконтролируемый дрейф в сторону вражеского флота. Признаков жизни корабль не подавал и был определен обеими сторонами как сбитый. В связи с приближением дредноута «Чагадай» и двух крейсеров Джамуха-класса бригада легких сил была отозвана к основным формированиям флота. Щиты на тот момент удалось сохранить только крейсеру «Акула».

Иван все же не выдержал и приложился к стакану с водой. Да, сушнячок-с – это дело такое…

– С общим учетом зафиксированных повреждений кораблей, как наших, так и противника, а равно с учетом понесенных потерь в вымпелах обоих флотов ситуация складывалась скорее в нашу пользу, в связи с чем я принял решение продолжить бой. Перестроив свои корабли в две колонны и имея в качестве оперативного резерва бригаду легких крейсеров, я начал сближение с флотом Каракорума. Адмирал Пак построился тремя колоннами и также двинулся мне навстречу, при этом его эволюции ясно указывали на попытку охвата, когда он попытается атаковать одну из моих колонн двумя своими, связав при этом вторую боем. Я в свою очередь не мог допустить такой ситуации, но и дробить свои силы также возможности не имел. Включение же в строй легких крейсеров было бы равносильно их самоподрыву, поскольку все уже имели повреждения, и только у кораблей Мурена-класса были щиты. В результате активного маневрирования в пространстве эскадры несколько раз сближались на расстояние огня, однако обмен залпами не привел к каким-либо потерям ни у одной из сторон. При этом однажды противнику почти удалось реализовать свой план, и только то, что стратиг Кислов обозначил начало атаки флаерацией, позволило одной из моих колонн вырваться из клещей. Продолжение атаки флаерами я категорически запретил, поскольку полагал, что польза от угрозы их применения гораздо более существенная, нежели само их применение.

Кислов мрачно усмехнулся и кивнул – вероятно, считал так же.

– Отступившая после ложной атаки флаеров колонна неприятеля прошла в непосредственной близости от сбитого легкого крейсера «Фиванец». Совершенно неожиданно тот открыл огонь из орбитальных лазеров, плазмобоев и торпедных аппаратов, тяжело повредив крейсер «Джамуха» и лишившийся ранее щитов дредноут «Ихтиозавр». Ответным огнем крейсер был уничтожен. Через две минуты флот Каракорума начал отступление к Роксане, связь с которой к тому моменту восстановилась. О том, что продвижение войск противника на планете удалось полностью остановить, как и о пленении темника Денецкого, мне было известно, бой же эскадр теперь, после выпадения из строя вражеских дредноута и крейсера, окончательно начал складываться в пользу Унии. При этом, однако, я отдавал себе отчет, что полный разгром врага обойдется нашему флоту неоправданно дорого, в связи с чем вызвал на связь командующего вражеской эскадрой, контр-адмирала Пака, и предложил заключить перемирие для того, чтобы он мог эвакуировать свои войска с планеты и отступить. Стратиг флота Кислов на совещании старших командиров мое решение поддержал. После недолгого размышления и, судя по данным перехвата, совещания со своими капитанами, адмирал Пак мое предложение принял. Перемирие было установлено и на поверхности планеты. В течение следующих четырех часов противник полностью очистил Роксану и начал отступление из системы. У меня все, господа.

– Интересно, с Киндяшковым вы по этому поводу посоветовались? – негромко усмехнулась Солодухина.

– Согласовать такое решение с командующим планетарными силами, контр-адмиралом Киндяшковым, я не мог в силу того, что он в это время находился в реанимационном отделении.

– Вот как? – удивленно вскинула брови Черикаева. – Синклитик, а что вы там делали?

– Лечился от наркотической зависимости, – хмыкнул я. – Госпожа дукс полагает, что я мог вести непрерывное командование войсками в течение более чем трех суток без использования стимуляторов? В какую гадость после них превращается кровь человека, дуксу известно? Впрочем, раз уж тут интересуются моим мнением, я думаю, что друнгарий флота Скуриди принял единственно верное, нет – единственно возможное решение. И бой он провел, как мне кажется, идеально.

«За что же, не боясь греха, кукушка хвалит петуха?» Вот за это и хвалит. Героям нужно выступить единой когортой, а то сожрут из банальной зависти.

– Нам понятно ваше мнение, – спокойно ответила Лена. – Всех с этим согласных прошу отправлять на мой пульт предложения о поощрении. Всех несогласных, соответственно, о порицании.

– Имеется еще одно предложение, дукс, – подал я голос. – Вы позволите?

Лена с интересом поглядела на меня, всем своим видом, казалось, вопрошая: «Как, оно еще и разговаривает?» и кивнула.

– Пожалуйста, синклитик Киндяшков.

– Благодарю. Господа, лично у меня нет никаких сомнений в том, что эта наша победа является не только следствием прекрасной подготовленности солдат и космофлотцев и не только результатом высокой компетентности друнгария и стратига. Я уверен, что не в меньшей степени эта победа скована руками тружеников тыла, что обеспечили ее в том числе и наместники планет, определившие наше экономическое и техническое превосходство. Полагаю, что наместники планет, занимавшие эти должности до начала операции «Согласие», сделали все необходимое для ее успешного завершения, а потому должны быть награждены знаком «Трудового порфирного знамени».

Интересно, все сразу вспомнят, что я вообще-то по основной должности тоже наместник, а адмирал так, по совместительству?

Ну а что? Чем я не Брежнев? Я тоже хочу сиськи-масиськи и полную грудь орденов и медалей: за них, в конце концов, деньги доплачивают, да и респект от ботов немалый. У Вани с Женей вон уже по ахайской «Серебряной сове» третьей степени за микенское мочилово, а мне, кроме медали «За безупречную службу» да значка ГТО, и похвастаться нечем. Надо догонять и перегонять Америку…

– Возражений нет? – задумчиво спросила наместник мазерворлда Бизантия и его дукс. – Тогда тоже прошу проголосовать.

На пульте мигнул значок полученной почты – это Солодухина ехидно интересовалась, не стоит ли мне, наркомашке такому, еще и нашивку за ранение присвоить. Пострадал же от химии, че.

Было бы неплохо, конечно, но с учетом того, что последнюю инъекцию я делал себе сам, едва не силой отняв препарат у Ромки, это с тем же успехом можно было рассматривать и как самострел, а за это принято карать. В этом духе Свете и ответил. Заодно поинтересовался, не жмет ли ей «Безупречная служба» первой степени, которую ей за оперативное развертывание войск в системах Ахайи вручили, пока я Роксану оборонял.

Не ответила, разумеется.

– Так-с, подводим результаты голосования, – сказала Черикаева. – Предложение о награждении знаком «Трудового порфирного знамени» синклитиков Киндяшкова, Черивановой, Крапивинцева, Гришиной, Деулина, дукса Черикаевой, архонта Голомысова, стратига Данченко, эфора Новохатского утверждено. Награждение стратига Кислова медалью «За личное мужество» утверждено. Награждение синклитика Киндяшкова и стратига Кислова орденом «Стального орла» с мечами и лавровыми листьями утверждено, стратигу Кислову Геральдическая комиссия заменила его на аналогичный ахайский орден «Афина Паллада» с серебряным щитом. Награждение друнгария флота Скуриди орденом «Стального орла» с мечами утверждено.

О как. А Ваню-то прокатили. Главкому дали «Чернобыльского воробья» третьей степени, а нам с Кисловым – второй. Не иначе поссорить хотят.

Интриги там, интриги здесь. Без них не встать, без них не сесть…

– Это дело надобно обмыть, господа и дамы, – усмехнулся Кислов. – Предлагаю сделать перерыв в заседании на два часа. Мы с друнгарием флота пока к синклитику Киндяшкову слетаем, обсудим выкладки по государственному устройству из гранд-сметы эфора и дукса. Под водочку.

– Не возражаю, – откровенно рассмеялся Новохатский. – Предлагаю голосовать.

– Только не переусердствуйте там, – ухмыльнулся Крапивинцев.

– А вы что, синклитик, свою награду не спрыснете, раз нам такие советы даете? – делано изумился Скуриди.

По залу заседаний разнеслись приглушенные смешки. И только совершенно непьющий Деулин мрачным взглядом смотрел на присутствующих.

– Ну давайте, что ли, выпьем за свежеполученные знаки отчета? – хмыкнул Ваня, поднимая кружку с пивом. – Какой отчет, такие знаки…

– Надо не просто победить, – флегматично ответил Кислов, чокаясь с нами, – но и всем об этом подробно рассказать. Вон, маршалы Артемов и Калмыков за захват Люденбурга по «Золотой лилии» поимели, хотя там уже ни флота, ни сильной армии, ни приличных ПКО не было… Все на Йорке осталось. Зато как пели про «малой кровью, на чужой территории», наверное…

Собрались мы в моих апартаментах. Не то чтобы нам больше заняться было нечем, кроме как пива попить, наоборот: на орбите разворачивались ахайские орбитальные верфи, те из уже имевшихся, что удалось полностью восстановить, пытались чинить избитые до полной неузнаваемости боевые корабли, госпитали и больницы все еще были забиты ранеными, города на Ойкумене продолжали отстраиваться, и чего-то постоянно не хватало… Но ничего глобального меж тем не происходило, если не считать всенародного голосования за проекты памятника Победы. Нам же сейчас предстояло обсудить стратегические вопросы, так что текучку я бессовестно свалил на флигель-адъютантов (пускай утвержденные генштабом ордена «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени отрабатывают), друнгарий и стратиг пристегнули им в подмогу своих, и мы уединились, чтоб попить пивка и проверить на практике известное высказывание о том, что, когда в одном месте одновременно собираются три в высшей степени образованных и приятных джентльмена, это обычно заканчивается либо переворотом, либо мировой войной.

– А мне грех жаловаться. – Я отхлебнул из кружки желтого пенистого напитка. – «Трудовое знамя» вот дали…

– И как это Леночка тебе не подкузьмила по этому поводу, орденоносный ты наш? – хитро поглядел на меня Скуриди. – Думаешь, себе его тоже шибко хотела?

– И это верно, – ответил я. – И потом, это такой сыр в мышеловке или отвлекающий маневр, если желаете.

Я вытащил из ящика две папки с распечатками и небрежно бросил их на стол.

– Вот, Солодухина поделилась. Почитайте, довольно интересно.

В папках этих были собранные контрразведкой данные о действиях политической полиции, про существование которой все, положа руку на сердце, давно забыли. Замполитов из нее в войска и на флот не присылали, каких-то громких расследований или разоблачений с их участием тоже не случилось… А Лена, оказывается, времени зря не теряла, применяла это свое орудие с большим умом, внедряла агентов куда только можно, компромат собирала… У нее, оказывается, даже запись посещения моих покоев жрицей любви есть. Одна. Из конторы доместиков скопировала – Савватий ее агента уже заарестовал, сейчас допрашивает.

Ну и у остальных тоже или просто ее люди, или завербованные политической полицией сотрудники есть, кроме, разумеется, Светы. Это ж надо было – не просто попробовать внедриться в контрразведку, а попытаться едва ли не полностью перехватить управление ею. Ой, как Света взбеленилась… Только ее почти невменяемое состояние может объяснить тот факт, что она вчера поздно вечером позвонила мне, – я как раз только-только Диму из туалета, где он забаррикадировался, выманил и решал, помиловать или обмануть и наказать за то, что он в своем блоге про меня написал, – и прямым текстом предложила союз. Обсудили условия, конечно…

Так что главвреда «Новостей Жестокой Галактики» она, получается, от порки спасла.

Господа флотоводцы, читая все это и многое, многое другое, мрачно цедили сквозь зубы пиво и матерные ругательства. Наконец краткая выжимка из досье была ими прочитана, и на меня угрюмо уставились две пары карих глаз.

– Что-то не нравится мне ваша дукс… – растягивая слова, произнес наконец Женя.

– Тогда нечего было ее жрать, – отрезал Скуриди. – Твои предложения, Андрей?

– Не мои, а наши. Со Светой. К тому же нам интересно, что думаете предпринять вы по поводу всего этого вот… – Я покрутил кистью руки в воздухе, подбирая слова.

– Непотребства, – подсказал Кислов. – Поступило предложение Черикаеву кончать. Насколько я понял, она готовит ситуацию, когда каждый из участников шапито имени Унии окажется достаточно замаран, чтобы вброс компромата привел его либо к выбыванию, либо, что вероятнее, к аресту.

– Предложение интересное, – хмыкнул Скуриди. – И весьма заманчивое. Только каким образом предполагаешь его осуществить? Популярность в войсках у Светы не настолько высока, чтобы солдаты и офицеры бизантийского гарнизона отправились штурмовать резиденцию дукса. Да и охраняют ее доместики, а не юнкера. Нет, нету там революционной ситуации, не взять нам этот Зимний дворец таким образом.

– Вброс информации о готовящемся дуксом перевороте не поможет? – спросил Кислов.

– Я подготовил его через, хм, один оппозиционный канал Роксаны, но, скорее всего, нет. – Я покачал головой. – И даже наше совместное воззвание не поможет. Вас обоих на флоте теперь практически боготворят, гарнизон Роксаны за мной тоже сейчас хоть в огонь, хоть в воду, но…

Я сделал еще один глоток пива.

– Надо законным методом ее убирать, – согласился Иван. – У нас же после перевыборов в синклите и ареопаге внутренние перевыборы главы правительства должны пройти.

– Синклитики Новохатского фиг поддержат, – заметил Евгений и начал наливать себе в кружку пива из кеги.

– Нет, – усмехнулся я. – А вот героя битвы при Роксане – запросто. Нет, не меня, не стоит дергаться, камрады. Я полагаю, что должность эфора, а титул главы синклита по предложенным нам Леной и Димой прожектам именно таков, следует занять нынешнему друнгарию флота, синклитику Скуриди. Предлагается также ввести позицию архистратига – верховного главнокомандующего армией и флотом – и назначить на этот ответственный пост его же. Стратигу Кислову, по нашему мнению, надлежит стать друнгарием флота. Синклитику Солодухиной ее должность кажется вполне комфортной. Заместителя друнгария армии, стратига армии, она предлагает выбрать из членов ареопага, а стратига флота – из синклитиков. Кроме того, мы с ней убеждены в том, что политическую полицию стоит распустить… Лично я-то считаю, что надо на фиг разогнать, с чистками, люстрацией и репрессиями… а весь собранный дуксом материал – уничтожить. Вашего покорного слугу вполне устроит звание стратига флота или внешней разведки. Лучше, конечно, и то и другое.

Так что, канал связи с Солодухиной открываем или наше предложение вам неинтересно?

Новое штатное расписание мы приняли без особых проблем. Держава наша (велика и обильна, ага) получила, в порядке компромисса, название Объединенная Эллада, со столицей в Бизантии, управляющим органом государства остался синклит.

Форму одежды, прическу, макияж для синклитиков-мужчин оставили бизантийскими, а для синклитиков-женщин сделали ахайскими. Тут даже я без спора проголосовал, причем одним из первых. У Нади с Олей такие ножки, м-м-м-м…

Изменения, как видите, были минимальными, да и вступить в силу (кроме названия страны) должны были только после интернет-выборов, что вполне логично – кой смысл сейчас бороться за какие-то чины, коли уже послезавтра половина синклита может смениться? Что вступало в силу сразу, так это объединенный для обеих стран рейтинг. Архонты, которые безбожно профукали все полимеры, пользовались в своем секторе, мягко говоря, довольно условной популярностью, а каким образом окончательная редакция «Союзного договора» повлияет на ботов, оставалось только гадать. В Бизантии же, наоборот, объединение с нашими младшими братьями-славя… пардон, ромеями было воспринято скорее на ура, нежели наоборот. От желающих идти защищать «братский народ» в военкоматах было не протолкнуться, так что объединение рейтингов было необходимо: архонты и так балансировали на самой грани автоматического остракизма, а Владимира Чурова в наш сектор галактики отчего-то до сих пор не завезли.

Лично меня объединенный рейтинг не порадовал. «Средняя температура по больнице» для бизантийского крыла синклита изрядно упала, так что теперь мой иммунитет от перевыборов висел на волоске, а если быть точным, на двух сотых процента. И за сегодняшний день мог ведь и упасть… Надобно воздержаться будет от резких политических движений.

Зато Новохатский вдруг тоже стал для электората неприкосновенным – то-то порадовался, поди. Он даже Лену, державшую высокие показатели за счет успешного руководства мазерворлдом, умудрился обскакать. Что неудивительно, в общем. Помнится, в свое время Михаил Сергеевич Горбачев в США имел куда как более высокий рейтинг, чем Рональд Уилсон Рейган, и будь у него правовая возможность, запросто мог бы стать американским президентом. Тут ситуация схожая, я считаю.

– Что ж, открытую часть заседания синклита и ареопага предлагаю считать законченной, – резюмировала результаты голосований Черикаева. – Переходим к закрытой части. Господа, кто-то имеет что-то сказать?

– Я, если позволите, – подал голос Скуриди.

– Нет возражений? – спросила Лена. – Прошу вас, друнгарий.

– Господа и дамы. – Иван обвел всех присутствующих мрачным взглядом. – У нас не осталось ни одного тяжелого корабля, не нуждающегося в ремонте. Флаерогруппы флота и крейсерские силы понесли тяжелые потери, излучатели гравитационных орудий расстреляны и нуждаются в замене. Вверенные мне силы не смогут противостоять Каракоруму в том случае, если вторая половина его флота решит вторгнуться в наши пределы. Я не исключаю также возможности удара по нам со стороны Кумахи и Этрурии. Возможно даже, что удар этот будет союзным. В последнем случае флоту также совершенно нечего противопоставить неприятелю. Господа, Элладе срочно требуется мир.

– Грядущие перевыборы могут существенно изменить политический баланс у наших соседей, – предположил Новохатский. – Стоит ли затевать переговоры с хуралом, если нам неизвестен его состав? Я бы предложил немного подождать.

– Согласен с вами, эфор, – кивнул Скуриди. – Но только отчасти. Да, по линии разведки нам известно о низкой популярности нойонов в народе. Можно с уверенностью сказать, что перевыборы не пройдет темник Денецкий, за что мы должны поблагодарить в первую очередь синклитика Киндяшкова и его эффектную выходку с линчеванием нойона. Маловероятно продолжение карьеры темника армии Алтынбаева, серьезная угроза отрешения от власти висит и над нойоном Паком. Шансы остальных, за исключением однозначно переизбираемой чингис Арифулловой, оцениваются аналитиками чуть более пятидесяти процентов. Все это верно. Однако мы никак не можем вести переговоры с державой, с которой находимся в состоянии войны. Это не просто противоречит традициям дипломатии, плевать бы на них из стратосферы, это сложно технически. Представьте, что кто-то из нас отправляется с дипломатической миссией в Каракорум на посольском корабле. Есть вероятность, что корабль посланника будет сбит или захвачен? Полагаю, что да, и эта вероятность довольно высока. Поэтому я думаю, что нам сейчас необходимо начать зондировать почву в нейтральных странах по вопросу их посредничества в переговорах. В тех из них, разумеется, где крутой смены политической элиты не предвидится в ближайшее время. Поскольку сейчас дипломатическими делами одновременно заведуют эфор Новохатский и дукс Черикаева, я бы просил синклит и ареопаг дать им соответствующее поручение.

– А вы можете предложить державу-посредника, друнгарий? – изогнула бровь Елена.

Не то чтобы ей эта война в жилу – она на ней очков особо не поднимает, но вот получать какие-то там поручения, а не раздавать, подрывать свое реноме – это ей точно не по кайфу.

– Это лучше сделает исполнительный друнгарий разведки Киндяшков, – безмятежно ответил Иван. – Я осуществляю лишь стратегическое руководство, оперативное и аналитика в его руках.

– Синклитик? – Черикаева поглядела на меня.

– А выбор невелик. – Я пожал плечами. – Прямых интересов в наших пределах не имеют только Берген и Аахен. Еще Пелла, но она с Каракорумом тоже в войне. Что там будет с альтингом, предсказать сейчас никто не возьмется. Объективных данных о силе их армии и флота у нас нет, но экономика вроде бы не в загоне. С другой стороны, единственный сосед недавно значительно усилился за счет Люденбурга, что создает тревожные настроения в этой державе, а несостоявшаяся уния их лишь усиливает, ибо ожидание войны зачастую хуже самой войны. Кроме этого, кому сейчас Берген, кроме как раз усилившегося Аахена, интересен? Да никому. Вот помешать его сожрать Аахену – в интересах и Кумахи, и Этрурии, и Пеллы, и даже Каракорума. Это важно каждому.

– А нам? – усмехнулся Крапивинцев.

– А нам – нет, – парировал я. – В общем, исходя из всего вышесказанного, полагаю, что поспособствовать нам может лишь аахенский стернстаг. Он, после захвата Пеллой системы Мидлсборо, граничит аж с четырьмя державами и потенциально может стать как агрессором, так и жертвой. Им выгодно сейчас играть на наших противоречиях, подобрать ключи к галактической дипломатии, и наше предложение, скорее всего, найдет с их стороны поддержку.

– А почему вы не учитываете в ваших расчетах еще одну державу, синклитик? – поинтересовался Голомысов. – Алезия ведь находится в сходном положении.

– По данным нашей разведки, архонт, – ответил я, – Алезия уже приняла решение об участии в большом разделе Ахайи. Удара алезийцев можно ожидать уже сегодня или завтра с самого утра, еще до начала голосования. Выступая союзником Каракорума в этой войне, логретта навряд ли будет объективным посредником в наших переговорах. Нет, я уверен, что гедары и годи Гаджиева будут всячески поддерживать хурал и чинить препятствия синклиту.

– И все же совсем отметать этот вариант, мне кажется, не стоит. Как и вариант с Бергеном, да-а-а… – протянул Новохатский.

– Если никто не хочет больше высказаться… Ведь не хочет? – спросила Елена. – Прелестно, давайте голосовать. Хм, принято тринадцатью голосами «за» при двух воздержавшихся.

Ну да, у эфора и дукса все еще по два голоса. И я даже знаю, кто из них эти два голоса «за» не отдал. Только доказать не могу.

– Еще вопросы?

– Да, дукс, – вновь подал голос Скуриди. – Необходимо срочно прекратить строительство дредноутов и начать постройку дромонов. Мирные инициативы могут быть и не поддержаны, а один дромон стоит в бою двух дредноутов, если же ученые доведут до ума планировавшийся к установке резервный щит, то и четырех-пяти дредноутов.

– На какие деньги, друнгарий? – поинтересовался Данченко.

В общем, хай на эту тему продолжался еще полчаса. Заложенные уже дредноуты списывать в утиль мы единодушно отказались (пригодятся еще, мол), но средства на срочную закладку двух дромонов сыскали. Жаль, мне ни один не достался – силами новенькой орбитальной верфи с Ахайи я бы контракт выполнил, но строить вундерваффе на фронтире под угрозой его захвата – это авантюризм. Причем настолько дикий, что на него не способен даже первейший раздолбай нашей команды: собственно, я.