21

Мысль, что его только что приговорили к смерти, Никлин принял на удивление спокойно.

Он не испытывал ни страха, ни ярости, лишь печальное смирение перед судьбой. Стоя вместе с остальными на третьей палубе, Никлин нашел правдоподобное объяснение своему спокойствию. В глубине души он уже очень давно ощущал неизбежность этого момента, неизбежность конца. Смерть неумолимо приближалась к нему по узким переулкам времени с того самого солнечного дня в Альтамуре, когда Джим впервые встретил Скотта Хепворта. Смерть приближалась все быстрее и быстрее, подталкиваемая каждым непредвиденным событием, происходящим как вне, так и внутри корабля. И вот теперь она была совсем рядом во всей своей неотвратимости.

«Я превращаюсь в фаталиста. Самый подходящий момент».

— Может, все-таки, уберем это с дороги! — Он пнул гроб Милли Монтейн, затем впихнул его в каюту и захлопнул дверь.

— Кори, должно быть, сошел с ума.

— Безусловно. Я бы даже сказал, что Кори уже давным-давно жил совсем в ином мире.

— Но куда он направился?

— Туда же, куда направимся и мы, но он окажется там раньше нас. На капсуле нет ни воды, ни пищи, да и кислорода совсем немного.

— Не будет ли кто-нибудь столь любезен и… объяснит мне, что здесь происходит? — Флейшер судорожно глотнула в мучительном усилии сдержать очередной рвотный позыв. Лоб ее был в испарине.

— Жена Кори умерла давным-давно, но он не мог допустить, чтобы ее похоронили на Орбитсвиле. — Никлин, для которого за годы знакомства с проповедником эта странная история потеряла вкус новизны, не мог представить, какое впечатление его рассказ произведет на Флейшер, да еще в столь чрезвычайных обстоятельствах. — Думаю, ему была невыносима мысль, что она вернется назад…

— Вы сумасшедший, — прошептала пилот, расширенными глазами глядя на Никлина. — Вы все сумасшедшие.

«Не стоит на меня так смотреть, мадам», — подумал Никлин, но затем ему пришло в голову, что у нее есть основания для возмущения.

— Может, вы и правы. Тогда многое объясняется.

— Если бы я знала, во что ввязываюсь! — Флейшер отерла пот со лба.

— Может, Кори вернется, — Воорсангер обвел их полным мольбы взглядом.

— Дети…

«Лучше бы ты этого не говорил». Никлин вдруг понял, что беспокоится не только о собственной персоне.

Среди переселенцев имелось немало детей, родители которых поверили в обещание Кори Монтейна спасти их бренные тела и бессмертные души. Взрослые серьезно ошиблись и должны заплатить за свое легкомыслие, но дети, невинные создания! Их мнения никто не спрашивал, за что они обречены на мучения и смерть?

Джиму стало еще тяжелее, когда он вспомнил, что на борту корабля находится Зинди Уайт. Она и ее бедные родители слепо доверились еще одному лжепророку, и вот результат…

Его самобичевание прервал едва различимый мужской голос, донесшийся из люка над ними.

— Радио! — Флейшер ухватилась за поручень и быстро скрылась наверху.

— Это Кори! — Голос Воорсангера победоносно вибрировал. — Я знал, что он не покинет нас. Я хочу поговорить с ним.

Он последовал за пилотом.

Никлин миновал ошеломленного Аффлека и начал подниматься. Когда он вошел в рубку управления, Флейшер уже сидела в своем кресле и лихорадочно возилась с панелью управления. Голос звучал все громче и отчетливее.

— Я повторяю. Это пункт управления космопорта Силвер-Плейнз, Двести второй Портал. Мы приняли ваш автосигнал в общем диапазоне. Есть ли на борту кто-нибудь живой? Пожалуйста, ответьте. Прием. Прием. Повторяю, это пункт управления космопорта Силвер-Плейнз, Двести второй Портал.

— Силвер Плейнз, вам отвечает W-602874. — Голос Флейшер после надсадных рвотных приступов звучал неестественно резко. — Вы меня слышите? Прием.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем вновь заговорил космопорт:

— Это пункт управления космопорта Силвер-Плейнз. Мы приняли ваш автосигнал в…

И снова почти слово в слово прозвучало уже знакомое сообщение.

— Они нас не слышат, — нервно сказал Воорсангер.

— Подождите. — Флейшер взглянула на пульт связи. — Передают с расстояния тридцать пять миллионов километров. Наш радиосигнал достигнет их через пару минут. И еще столько же будет идти их ответ.

— По крайней мере, нас слышат. — Никлин пытался осознать значение происшедшего. — Значит, Скотт был прав. Его Гипотеза Добра работает даже лучше, чем он предполагал.

— Может статься, что в ней и добра больше, чем он предполагал. — Пилот улыбнулась Никлину, впервые с момента их знакомства. — Если оборудование космопорта уцелело, есть все основания надеяться, что нам удастся заполучить другую капсулу. А может, даже не одну.

— Это действительно добрая весть. — Его ответная улыбка была нерешительной, словно Джим боялся принять предлагаемый дар. — Вы сказали не одну?

— В Хилверсумском Центре космических технологий, Шестнадцатый Портал, я видела четыре капсулы различных типов.

— В рабочем состоянии?

— На двух я летала в прошлом году, когда сдавала экзамен на право управления кораблем исследовательского класса.

— И что дальше?

— А дальше надо попытаться распознать Хилверсум среди всего этого многообразия. — Флейшер жестом, вдруг придавшим ей сходство с Хепвортом, указала в сторону облака планет на главном экране. — Это, должно быть, не так сложно, когда они очухаются и выйдут в эфир, подобно людям из Силвер-Плейнз.

— Затем мы выйдем на орбиту планеты, где теперь находится Хилверсум, и они переправят нас на землю, а остальное все в руках Господа.

— Мы должны молить его о милосердии и защите, — голос Воорсангера вновь наполнился религиозным пылом. — Теперь, когда Кори больше нет с нами, на мне лежит обязанность отслужить молебен во спасение наше.

Никлин открыл было рот, чтобы прокомментировать внезапно изменившийся статус Орбитсвиля, — из ловушки дьявола он вдруг превратился в Гавань Господню, — но решил воздержаться от столь дешевого сарказма. Слишком далеко он зашел по пути насмешек и циничных замечаний. Джим был сыт ими по горло. А если рассмотреть события последних часов в свете предшествующих знамений, над которыми он вволю поиздевался…

— Полагаю, вам следует дождаться более надежной информации прежде чем что-то сообщать всем остальным, — после небольшой паузы заметила Флейшер.

— Конечно, но неужели каждый раз придется ждать четыре минуты?

— Нет. Когда мы наконец остановимся и начнем возвращаться, задержка составит семь минут.

— Неужели ничего нельзя сделать? — Воорсангер взглянул на наручные часы. — Но как же мы связывались с Землей в прежние времена?

Флейшер качнула головой.

— На корабле нет тахионного оборудования.

— Что?! — Воорсангер повернулся к Никлину, на его сморщенном лице читался упрек.

— Вы сами решили, что это слишком дорогое удовольствие. — Никлин поразился, как быстро, убедив себя в том, что опасность для жизни уже миновала, Воорсангер вернулся к своей прежней роли вечно недовольного счетовода, для которого потеря минуты равносильна потере состояния. — Кроме того, ведь предполагалось, что «Таре» вовсе не нужно тахионное оборудование. План состоял в том, чтобы вырваться с Орбитсвиля и удалиться от него как можно дальше.

— План состоял также и в… — Воорсангер осекся.

В динамике раздался предупреждающий щелчок.

— Это Силвер-Плейнз, — произнес все тот же голос. — Мы слышим вас, W-602874. Подтвердите информацию. По нашим сведениям корабль исследовательского класса «Тара» находится в наземном доке на капитальном ремонте.

— «Тара» подтверждает свою информацию, — тут же ответила Флейшер. — Мы покинули Первый Портал непосредственно перед тем… как начались все эти события. Одна из наших двигательных установок вышла из строя, поэтому сейчас мы тормозим и собираемся вернуться в любой доступный порт. Мы также потеряли вспомогательный аппарат. Повторяю, мы потеряли вспомогательный аппарат. Вымажете снять с орбиты около сотни человек? Прием.

— Это серьезный вопрос, — сказал Никлин, когда Флейшер устало откинулась в кресле. — Какова вероятность, что в Силвер Плейнз найдется хоть что-нибудь?

— Мы можем лишь молиться и надеяться. Мы ведь даже не знаем, что произошло, когда Порталы захлопнулись, не так ли? Вполне можно ожидать, что все корабли, находившиеся на внешних причальных опорах, лишились доступа в Орбитсвиль. А затем, когда Орбитсвиль разрушился и его геометрия как бы вывернулась наизнанку, все они оказались внутри соответствующих планет. А вы что думаете по этому поводу?

— Я об этом и не задумывался, — признался Никлин. — Интересно, все успели выбраться?

— Времени было достаточно, если корабли в момент схлопывания Орбитсвиля действительно находились на опорах. — Голос пилота обрел привычную уверенность и звучал почти бесстрастно. — Но, должно быть, некоторые корабли совершали в этот момент перелет между Порталами. Хотела бы я знать, что случилось с ними. Даже если каким-то чудесным образом их выбросило на орбиту новых планет, как люди, находящиеся на борту, доберутся до земли? Корабли типа земля-космос довольно редки, и если они есть, то только на тех планетах, где теперь находятся космопорты. Но даже в экваториальном поясе таких одна из сотни. — Флейшер увлеклась собственными рассуждениями. — Интересно, насколько Добрая Фея Скотта Хепворта готова позаботиться о человеческих жизнях?

«Еще один хороший вопрос». Никлин понял, что даже едва теплившаяся искра надежды, появившаяся у него в последние минуты, была необдуманной и преждевременной. Флейшер сказала, что возле Шестнадцатого Портала имелись четыре капсулы, но с большой вероятностью в момент схлопывания они находились у внешних причальных опор. В этом случае капсулы могут теперь болтаться внутри новоиспеченного мира Хилверсума.

В этот момент Джим потерял нить рассуждений, так как по радио раздался сигнал связи.

— Это пункт управления космопорта в Хилверсуме, Шестнадцатый Портал,

— голос звучал как-то не очень уверенно. — Мы получили сигнал автопередатчика. Пожалуйста, ответьте, кто вы. Прием.

— Он, похоже, еще более напуган, чем мы. — Флейшер криво улыбнулась остальным, что еще больше расположило к ней Никлина. — Кто же, интересно, по его мнению, посылает сигналы?

— Ответьте ему, — нетерпеливо потребовал Воорсангер.

— Это звездолет W-602874. Отвечаем на ваш вызов, Хилверсум. Вы слышите меня? Прием. — Флейшер кинула взгляд на панель связи, затем снова откинулась в кресле. — На этот вызов я и надеялась. Скоро мы узнаем, как обстоят дела.

Воорсангер пересел поближе.

— Сколько придется ждать?

— Хилверсум расположен дальше по экватору. Сейчас расстояние составляет около семидесяти пяти миков, так что в оба конца сигнал будет идти более восьми минут.

— Это слишком долго, — замогильным голосом простонал Воорсангер. — Почему, почему у нас нет тахионного оборудования?

— Я могу подождать восемь минут. С каждым ответом наши шансы на спасение возрастают, а я надеюсь в ближайшие несколько часов связаться с сотней космопортов. Если два из них функционируют, я не вижу причин, почему бы и остальным не выйти в эфир.

Никлин слушал Флейшер, и его уважение к ее логике росло. В то время как душа Джима металась от надежды к отчаянию, пилот, казалось, ни на секунду не теряла присутствия духа. Чтобы сделать их шансы на выживание максимальными, она призвала на помощь весь свой опыт, талант, способность мыслить. Вдоль экватора Орбитсвиля имелось двести семь Порталов, и все они были оборудованы космопортами. Они представляли собой огромный резерв оборудования и рабочей силы, который можно будет пустить в ход, чтобы вызволить «Тару» из объятий космоса.

«На нашей стороне большие силы. Если только забыть о том, что время ограничено. Облако планет истончается, как и предсказывал Хепворт. Эти новые планеты куда-то исчезают, и, в соответствии с Гипотезой Добра, там совсем неплохо. Если мы, черт побери, как можно скорее не приземлимся, то рискуем остаться здесь одни…»

Никлин изо всех сил старался не думать о том, что ждет пассажиров, если корабль окажется на опустевшей вдруг орбите солнца Орбитсвиля. Съестных припасов хватит на два года, но захочет ли хоть кто-нибудь, находящийся в здравом уме, тянуть до самого конца в этой космической гробнице, где число мертвых в какой-то момент превысит число живых? И когда будет снят запрет на каннибализм? Нет, лучше направить корабль прямо на солнце, пока ужас не лишит их всех рассудка, но даже в этом случае дети обречены на долгую мучительную смерть. Наверное, лучше всего заблокировать предохранительные устройства и разгерметизировать корабль, в этом случае смерть будет быстрой.

Никлину вдруг стало душно. Он сделал глубокий вдох и усилием воли переключил мысли. Воорсангер расспрашивал Флейшер, как перевести корабль на орбиту планеты и удастся ли переправить находящихся на звездолете людей на землю. Тема была вполне жизнеутверждающей, и Джим с головой окунулся в нее, пока не раздался новый сигнал.

— Это пункт управления космическим движением Амстердама, Третий Портал, — произнес спокойный женский голос. — Мы получаем ваш автосигнал в общем диапазоне. Пожалуйста, назовите себя. Конец связи.

— Положение улучшается, — так же спокойно заметила Флейшер.

Она протянула руку к панели связи, но в этот момент послышался новый сигнал. На этот раз вызывал Пекин, Двести пятый Портал. Сообщества, обитавшие в экваториальном поясе, сумели пережить распад Орбитсвиля и теперь шарят по всему космосу, разыскивая своих блудных детей. Им надо ответить, поблагодарить их, ведь молчание было бы предательством человеческого духа.

Через несколько мгновений после того, как Флейшер назвала свой номер, пришел ответ из Хилверсума.

— Хилверсум отвечает на ваш запрос, «Тара». В наземном доке у нас есть две капсулы одиннадцатого типа. На обеих установлено оборудование, совместимое с кораблями исследовательского класса и обе можно подготовить за три-четыре дня. Не предвидится никаких сложностей с эвакуацией ста человек, так что можете быть спокойны на этот счет. Мы снимем вас оттуда, но прежде, чем закончить связь, необходимо передать вам еще одно сообщение.

Последовала короткая пауза, во время которой Никлин, Флейшер и Воорсангер обменялись понимающими взглядами. Затем послышался другой голос.

— «Тара», говорит Кэвин Гомери. Я возглавляю астрономический отдел в ЦКТ. Я подтверждаю слова моего коллеги: вам следует выйти на орбиту, а мы уже позаботимся обо всем остальном. Тем временем я хотел бы попросить помочь нам в разрешении другого вопроса.

Излишне говорить, что с Орбитсвилем произошло странное превращение. Но вы, возможно, не знаете, что число образовавшихся планет уменьшается. Мы не знаем, как хотя бы подойти к объяснению этого явления, нам нужно получил как можно больше данных, чтобы суметь взяться за эту проблему. И в этом смысле вы находитесь в уникальном положении.

Не могли бы вы передать нам общую панораму образовавшейся сферы? Нам необходимо хорошее изображение в течение длительного времени, иначе мы не успеем рассчитать скорость исчезновения планет. Я жду вашего ответа. Прием.

Оставшуюся часть «ночи» Никлин наблюдал, как Флейшер виртуозно справляется со все большим объемом радиосообщений, каждое из которых являлось еще одним доказательством Гипотезы Добра Скотта Хепворта.

В конце радиосеанса начали поступать сообщения из космопортов, находившихся в свое время у Порталов с номерами, близкими к ста. Вызовы с дальней стороны планетарного облака поступали с задержкой в сорок минут — еще одно напоминание о размерах Орбитсвиля. Эфирный галдеж достиг такого уровня, что Меган Флейшер была вынуждена прибегнуть к помощи компьютера и установить очередность. Никлин понимал, что слышит лишь малую часть вновь созданных миров, заполнявших основной экран.

Радиосвязь, невозможная внутри оболочки Орбитсвиля, была привилегией только тех планет, на которых оказались космопорты. Лишь они обладали голосом. Никлин не сомневался, что обитатели остальных планет лихорадочно создают сейчас необходимое оборудование, позволяющее им связаться с соседями. Он также понимал, что люди жаждут услышать живые голоса, чтобы хоть как-то успокоиться и утешиться.

Все сообщения имели одну общую черту. На скупом радиожаргоне молила о помощи выбитая из векового благодушия человеческая цивилизация, Никлин, полностью поглощенный собственными болезненными переживаниями, не задумывался об остальном человечестве, выкинутом загадочным превращением из рутины повседневной жизни. Но голоса из космоса помогли ему ощутить связь с людьми, понять, что они чувствовали во время случившегося кошмара.

С неба исчезли знакомые звезды, стала скакать гравитация, день и ночь сошли с ума, дойдя в своей смене до стробоскопического неистовства, от которого замирала душа и немел разум.

А затем вдруг… ба-бах.

Для кого-то в следующий миг в свете яркого дня предстал новый мир, в котором обезумевшее солнце покинуло свое, казавшееся вечным, положение в зените. Для других наступила ночь, и сияющие лучи на небе сменились миллионами голубых бриллиантов, расцветивших небо немыслимыми узорами. А те, кто оказался на внешней границе планетарного облака, впервые увидели ночь такой, какой ее знали на Земле их предан — ночное черное небо, усыпанное мириадами далеких звезд.

Кроме ответа на просьбу о помощи, космопорты передавали также сообщения друг другу, сплачиваясь перед лицом грядущей неизвестности, ища ответы на вопросы, которые днем раньше просто невозможно было сформулировать. Что произошло? Почему это произошло? Что будет дальше? Новые планеты перемещаются в результате какого-то пространственного фокуса или просто прекращают свое существование? Исчезнут ли все планеты или процесс прореживания планетарного облака в конце концов прекратится и горстка новых миров останется на устойчивых орбитах?

Для находившихся на борту «Тары» пассажиров существовал ряд вопросов первостепенной важности: насколько быстро истончается планетарное облако? Происходит этот процесс равномерно по всему облаку, или имеет место зонный эффект, который они пока не могут обнаружить? Постоянна ли скорость процесса или она растет?

Короче говоря, каковы шансы, что корабль достигнет безопасной гавани Хилверсума прежде, чем планеты полностью исчезнут из вида?

Несмотря на все усилия этот вопрос настойчиво колотился в его голове, подобно колоколу.

На вторую ночь торможения, когда на всех нижних палубах царили сумрак и тишина, Никлин спустился в столовую выпить кофе и с удивлением обнаружил в безлюдном зале Дани Фартинг. Она одиноко сидела за столиком. Джим знал, что весь день Дани выбивалась из сил, передавая встревоженным людям сообщения капитана и стараясь внушить им частицу стоического оптимизма Меган Флейшер.

Задача, возложенная на Дани, не отличалась легкостью и простотой. Хотя пассажиры воспринимали сообщения Флейшер молча, кое-кто из переселенцев не скрывал своего горького сожаления по поводу того, что вообще когда-то услышал о Кори Монтейне. Возмущение пассажиров и стойкое ощущение, что их предали, могло вот-вот выплеснуться на поверхность.

У входа в столовую Никлин взял в автоматическом раздатчике порцию кофе. Когда он заметил, что Дани наблюдает за ним своим загадочным и печальным взглядом, он хотел было уйти. Но решил все-таки продолжить свою линию открытой враждебности, хотя и с некоторой опаской.

— Как я вижу, вы в гордом одиночестве. — Джим сел рядом. — Полагаю, вы скучаете по Кристин.

Слова вырвались у него прежде, чем он успел что-либо сообразить. Никлин ужаснулся их неуместности. Он начал с банальности и тут же перешел к бестактности.

— Думаю, у вас больше оснований скучать по ней, — спокойно ответила Дани.

Никлин уставился в чашку с кофе, стараясь скрыть волнение. От ее замечания у него начала подергиваться щека. И почему он не ушел из столовой сразу же! Встать и уйти сейчас — значит выставить себя неотесанным провинциалом, каким он когда-то был, а остаться — лишь усилить ощущение неловкости.

— Что происходит наверху? — Голос Дани звучал совершенно нейтрально.

— Есть какие-нибудь изменения?

— На планетах образуются полярные шапки. — Никлин с готовностью ухватился за предложенную тему. — Шапки изо льда и снега на северном и южном полюсах! Это делает планеты похожими на изображения Земли.

— Интересно, но я не это имею в виду.

— Мы все еще не знаем, как быстро они исчезают. Компьютеры продолжают расчеты. — Никлин отхлебнул кофе. — Думаю, скоро мы получим ответ.

— Это хорошо. — Дани улыбнулась. Сразу стало заметно, насколько она устала. Темные глаза в упор взглянули на Никлина из-под тяжелых век. — Вы жалеете, что уехали из Оринджфилда?

«Что за вопрос? — Никлин был сбит с толку. — Что она имеет в виду?»

— Дани, я… — Джиму вдруг страстно захотелось дотронуться до ее руки.

Со стороны лестницы послышался шум.

— Я рад, что не все спят на этом корабле. Вы позволите присоединиться к вам?

Это был все тот же светловолосый бородач в форме охранника космопорта, с которым Никлин сталкивался уже дважды. Похоже, большую часть времени этот человек проводил в бесконечных блужданиях по кораблю. Не дожидаясь ответа, он налил себе кофе и сел рядом с Дани.

— Джим, познакомьтесь, это Пер Боссардт.

— Привет, Джим! — широко улыбнулся бородач. — Мы постоянно встречаемся в самые неподходящие моменты.

Никлин кивнул.

— Да, действительно.

— У меня с собой пятьдесят два отличных приятеля. Они помогут нам развлечься. — Боссардт достал из кармана колоду карт. — Сыграем?

— Прошу прощения. — Никлин встал. — Я должен вернуться в рубку управления.

— Жаль. — Боссардт радушно помахал рукой. — Как-нибудь снова увидимся, Джим.

У выхода Никлин оглянулся — Боссардт уже сдавал карты, которые из-за небольшой гравитации так и летали над столом. Дани весело смеялась, ловя порхающие прямоугольники.

— Вы жалеете, что уехали из Оринджфилда? — бормотал Никлин, поднимаясь по лестнице. — Что, черт побери, это значит?

Когда наступила «ночь», Никлин подумал, что, вероятно, чувствовал бы себя куда лучше в своей постели, а не в кресле рядом с Меган Флейшер. С какой стати он отказывается от полноценного отдыха? Но словно какая-то сила удерживала Джима у основного экрана. В изображении облака планет сосредоточились его прошлое, настоящее и будущее. Облако казалось безмятежным и вечным, но только благодаря ограниченности человеческого восприятия. Над ним неустанно трудилась Добрая Фея, определяя судьбу целых скоплений планет со скоростью, быть может, нескольких сотен в секунду. Никлину казалось, что если вглядываться достаточно долго, он сможет найти свидетельства ее деятельности.

Миллиарды людей на этих новорожденных эфемерных мирах испытывали серьезные опасения за свое будущее. Перспектива быть вырванным из обычного континуума, а, может, и вовсе прекратить существование каким-нибудь таинственным способом казалась ужасающей, но это соображение служило слабым утешением для пассажиров «Тары», молившихся лишь за то, чтобы стать частью этих обреченных на неизвестность миров. Прыжок в таинственную пустоту казался предпочтительнее иного исхода, перед лицом которого оказались те, кого заманили в это путешествие к Новому Эдему.

Чувство беспомощности усиливалось тем, что, вопреки очевидности, корабль все еще удалялся от облака планет. Нос его был направлен в сторону того, что было когда-то Орбитсвилем, его двигатели толкали корабль в направлении планет, но уже набранная скорость была такова, что после двух долгих дней торможения «Тара» все еще удалялась от своей цели.

— Нет смысла кипятиться по этому поводу, — говорила ему Флейшер. — Лично я благодарю Господа за каждый час работы двигателей.

«Наверное, это она так меня подбадривает», — мелькнуло у Никлина в голове. Он устало размышлял о том, сумеет ли уловить момент, когда корабль наконец остановится и начнет двигаться в обратном направлении.

«Нет, стоп. Здесь что-то не то. Я, должно быть, устал как собака и ничего не соображаю. Надо начать все сначала…»

Джим сделал усилие в попытке проснуться — у него возникло неприятное ощущение какой-то перемены на пульте управления.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он понял, что изменилось. Уровень шума, создаваемый системой связи, резко упал. Его тревога возросла еще больше, когда он осознал, что насыщенность радиопереговоров спадает уже давно. Даже когда Флейшер была вынуждена с помощью компьютера регулировать поток поступающей информации, динамики выдавали почти непрерывную серию кодовых сигналов.

Никлин выпрямился и взглянул на соседние кресла. Воорсангера там не было, Флейшер застыла в максимальной сосредоточенности, неотрывно наблюдая за изображением облака планет. У Никлина сжалось сердце, когда он увидел лицо пилота.

— Что происходит? — почти крикнул он. — Неужели…

Она взмахом одной руки попросила его замолчать, в то время как другой быстро перебирала кнопки на панели связи.

— …определенно, — послышался мужской голос. — Мы установили! Планеты со сферы исчезают полосами. Уже есть пять пустых полос, можете называть их так или по-другому, не имеет значения. Две — в северном полушарии. Две — в южном. Одна — вблизи экватора. Полосы быстро расширяются. Боже, помоги нам! Невозможно предсказать, сколько времени осталось до того момента, когда эта передающая станция…

Голос оборвался и в рубке повисла звенящая тишина.

Никлин сосредоточился на изображении облака. Теперь, когда он точно знал, куда следует смотреть, Джим увидел результат работы Доброй Феи. Вдоль экватора было заметно мерцающее оживление. Но по сути, это было как раз обратное мерцанию явление, всего-навсего изменение неподвижной картины, вызванное исчезновением крошечных источников света.

Облако планет разматывалось прямо на глазах, подобно гигантскому клубку шерсти. Разматывалось в никуда.

— Они исчезают. — Голос пилота зазвучал как голос застеснявшегося вдруг ребенка. — Все космопорты уже исчезли.

— Нам не нужны космопорты! — крикнул Никлин, отказываясь подчиниться жестокой логике происходящего. — Мы должны двигаться вперед! Мы можем выйти на орбиту любой из этих дерьмовых планет!

— И какой в этом смысл? Если мы никогда не сможем сесть на нее?

— Это лучше, чем лететь в пустоту.

— Может, вы и правы. — Флейшер кивнула, обдумывая это предположение, а затем ее лицо засветилось каким-то жестоким, извращенным торжеством. Она нашла ответ.

— Все дело в том, мистер Никлин, что мы не можем добраться ни до одной из этих, как вы выразились, дерьмовых планет. Положение вещей изменилось к худшему. Пока вы спали, скорость исчезновения возросла, она все время растет… Через несколько часов не останется ни одной планеты, дерьмовой или какой-нибудь иной.

22

В том, что происходит, есть своя какая-то логика, решил Никлин.

До этого в течение почти двадцати часов он сидел в рубке управления и как завороженный следам за планетами, исчезающими со все возрастающей скоростью. В самом начале этот процесс был почти неощутим, затем темные редкие участки превратились в пять расширяющихся полосок, их можно было различить невооруженным взглядом. Зрелище стало еще более завораживающим, облако теперь напоминало удивительное, прекрасное пуантилистское полотно с изображением гигантской полосатой планеты. С этого момента исчезновение планет стало хорошо заметным, слой за слоем пропадал в пустоте, уступая место мраку, сквозь который мерцали далекие звезды. В какой-то момент этого процесса «Тара» наконец погасила свою скорость и начала мучительно-медленное возвращение, но никто в рубке управления даже не заметил этого. Всем им ничего не оставалось, как только наблюдать. Казалось, они утратили способность думать. Итак, единый организм, каким когда-то был Орбитсвиль, сократился теперь до узких полосок, до стремительно тающей паутины, и, в конце концов, до пустоты, до Абсолютного Ничто.

Шестьсот пятьдесят миллионов новоиспеченных миров прекратили свое существование, осталось лишь небольшое солнце, одинокий источник света и тепла в совершенно пустом пространстве, распростершемся во все стороны на многие световые годы.

«Что дальше? — тупо спрашивал себя Никлин. — Куда теперь?»

А дальше, спустя всего лишь несколько секунд, заработала внутренняя связь. Женщина, купавшая своего ребенка в душевой на двадцать четвертой палубе, разыскивала Джима Никлина. Температура воды в душе стала падать, женщина сердилась и требовала, чтобы неисправность устранили немедленно. Она также хотела знать, почему Никлин все время прохлаждается в рубке управления, а не занимается своими обязанностями.