Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Глотка

ModernLib.Net / Триллеры / Страуб Питер / Глотка - Чтение (стр. 11)
Автор: Страуб Питер
Жанр: Триллеры

 

 


Мой номер «Леджер» лежал передо мной на столе. Я подвинул его к себе, перевернул, и тут же забыл о мужчинах в другом конце бара и обо всем, что пережил сегодня, едва взглянув на газетный заголовок, под которым располагалась цветная фотография, на которой с десяток полицейских в форме и в штатском толпились на лужайке перед белым панельным зданием. Одним из детективов в штатском был тот шут, которого я видел вчера вечером в больнице, – Пол Фонтейн. Другой – мужчина с глубокими складками на волевом лице человека, привыкшего отдавать приказы, был непосредственным начальником Фонтейна, сержантом Майклом Хоганом. Едва начав читать статью, я понял, что полиции удалось раскрыть с десяток преступлений одновременно, и среди них – убийство человека возле отеля «Сент Элвин» и нападение на Эйприл Рэнсом. Во всех этих преступлениях признался двадцатишестилетний клерк компании «Глакс» Уолтер Драгонетт. Он, похоже, признался во всех преступлениях, когда-либо совершавшихся под солнцем. Еще немного, и он признался бы в том, что замучил в башне нескольких маленьких принцев.

Огромный заголовок гласил: «Ужас в доме на Норт-сайд».

История Уолтера Драгонетта сводила на нет все остальные новости, которых было предостаточно. Например, на борту рыбацкой лодки нашли кокаин на сумму пять миллионов долларов, а какая-то неизвестная женщина заявила, что племянник Кеннеди изнасиловал ее четыре года назад в Нью-Йорке, за три года до того, как ему предъявили обвинение в изнасиловании на Палм-Бич. Еще в газете сообщалось о каком-то государственном чиновнике, который использовал в личных целях военные самолеты. Но в общем почти весь номер газеты был посвящен молодому человеку, который, когда его спросили, действительно ли его зовут Уолтер Драгонетт, сказал: «Мне кажется, вы и без меня знаете». «Что мы знаем?» – решил уточнить полицейский. «Что я – тот самый мясник, – ответил Драгонетт, очаровательно улыбаясь. – А иначе у меня была бы куча неоплаченных чеков за стоянку».

Репортеры «Леджер» проделали потрясающую работу. Они умудрились добраться до истоков саги об Уолтере Драгонетте, раскопать историю всех его преступлений всего за несколько часов после того, как о них стало известно. Им пришлось изрядно поработать, как, впрочем, и самому Уолтеру Драгонетту.

Маленький белый домик Драгонетта на Двадцатой северной улице, недалеко от колледжа Аркхэм, находился в так называемой «транзитной зоне». Это означало, что, если еще несколько лет назад здесь жили в основном белые, то сейчас население на шестьдесят-семьдесят процентов состояло из негров. В этом и стоило искать корни всех бед. Черные соседи Драгонетта рассказали репортерам, что, когда они звонили в полицию, чтобы пожаловаться на крики и звуки борьбы, доносившиеся из маленького белого домика, самое большее, чего им удавалось добиться, это то, что по улице проезжала патрульная машина. Но чаще всего полицейские просто смеялись над звонившими и спрашивали, неужели шум и крики такая уж редкость для их района.

А если звонившего это не устраивает, почему бы ему не переехать в Ривервуд – в Ривервуд всегда тихо и спокойно. Один из звонивших мужчин оказался особенно настойчивым, и ему пришлось выслушать длинный саркастический монолог полицейского, заканчивавшийся словами: «А как насчет тебя, Растус? Когда ты лупишь до полусмерти свою старуху, разве тебе хочется, чтобы в этот момент ворвалась полиция и устроила тебе головомойку? А если бы мы даже и приехали, ведь твоя жена наверняка сказала бы, что все в порядке». И Растус, который был на самом деле сорокапятилетним учителем английского языка по имени Кеннет Джонсон, услышал в трубке скрипучий смех.

Когда кто-нибудь исчезал, полицейские составляли необходимые протоколы, но обычно отказывались вести дело дальше – все равно исчезнувший сын, брат или муж (особенно муж) рано или поздно объявится. Или не объявится – тоже беда невелика. А что должна делать полиция? Прочесать дом за домом в поисках придурка, который решил получить развод, не оформляя необходимые бумаги?

Естественно, что в подобных обстоятельствах жителям окрестных домов даже не пришло в голову звонить в полицию по поводу того, что из маленького белого домика слышались иногда звуки работающей электропилы или электродрели и что оттуда частенько попахивало гнилым мясом или испражнениями.

Они почти ничего не знали о вполне презентабельном молодом человеке, который когда-то поселился в этом домике со своей матерью, а теперь жил там один. Держался он весьма дружелюбно, выглядел очень умным и ходил на работу в костюмах. Старые обитатели района очень уважали его матушку, Флоренс Драгонетт, которая проработала больше сорока лет в больнице Шейди-Маунт.

Миссис Драгонетт, тридцатилетняя вдова с безукоризненной репутацией, переехала на Двадцатую северную улицу с маленьким сынишкой еще в те времена, когда улица эта была вполне уважаемым местом. Она сама воспитала сына, дала ему образование. Флоренс Драгонетт и ее сын казались вполне приличной парой. У Уолтера никогда не было большого количества друзей. О, конечно, время от времени он доставлял своей матери кое-какие неприятности, но совсем не так, как другие мальчишки. Он был скромным, порядочным и довольно скрытным мальчиком. Когда эти двое обедали по субботам в ресторане «У Гаффа», все обращали внимание на то, как вежливо Уолтер разговаривает со своей матерью и как дружелюбно, но без излишней фамильярности – с официантами: эдакий безукоризненный юный джентльмен. Флоренс Драгонетт умерла во сне года три назад, и Уолтер сам позаботился обо всем, что касалось похорон – освидетельствование врача, место на кладбище, услуги похоронного бюро. Вполне можно было предположить, что смерь матери раздавит молодого человека, но он постарался держать свое горе при себе и следил за тем, чтобы все прошло так, как организовала бы это сама Флоренс. Некоторые соседи пришли на похороны – так здесь было принято, для этого не требовалось приглашений, – и Уолтер в красивом сером костюме, едва улыбаясь, пожимал им всем руки, тщательно скрывая собственные переживания.

После смерти матери Уолтер стал чуть более открытым. Он ходил развлекаться по вечерам и стал приводить друзей к себе домой. Иногда соседи слышали, как по ночам из маленького домика доносятся звуки музыки, смех, вопли, и множество других звуков, которых никогда не слышали в этом доме при жизни матери Уолтера. «О, мне так жаль, я извиняюсь, – виновато говорил Уолтер на следующее утро, стоя перед маленьким синим „релайантом“, который водила его мать. – Я и не знал, что нас слышно снаружи. Вы ведь знаете, я никому не хотел причинять беспокойство».

Время от времени он слишком громко проигрывал пластинки или включал на полную мощность звук телевизора. Когда соседи впервые почувствовали из его дома запах гниющего мяса, они подошли к Уолтеру, поливающему лужайку, и спросили: «Ты что, насыпал крысиной отравы, Уолтер? Пахнет так, как будто у тебя под половицами сдохла парочка крыс». «О, – сказал Уолтер, отводя шланг, чтобы вода не попала в соседа. – Мне так стыдно за этот запах. Дело в том, что иногда наш старый холодильник ломается, и все, что там лежит, протухает. Я бы давно купил новый холодильник, но пока не могу себе этого позволить».

6

Шторы Уолтера Драгонетта всегда были приоткрыты не больше чем на три-четыре дюйма – небольшая щель, оказавшаяся, одна ко, достаточно широкой для двух мальчиков – Акима и Кванзы Джонсонов.

Аким и Кванза, семи и девяти лет, жили через улицу от Уолтера Драгонетта. Их отцом был тот самый Кеннет Джонсон, учитель английского языка, который за полтора года до ареста Уолтера звонил как-то в полицию. У Джонсонов был двухэтажный дом на четыре спальни с верандой, и мистер Джонсон сам установил в гостиной огромные – до потолка – стеллажи, каждая полка которых была буквально забита книгами. Стопки книг лежали также на журнальном столике, на тумбочках у кроватей, на полу, и даже на двенадцатидюймовом черно-белом телевизоре, который был единственным в этом доме.

Но Акима и Кванзу Джонсонов телевидение интересовало горазда больше, чем книги. Они ненавидели старый черно-белый телевизор, стоявший у них в кухне. Они хотели смотреть телевизор в гостиной, как это делают их друзья, причем хороший цветной телевизор с большим экраном. Акима и Кванзу вполне устроил бы двадцатидюймовый экран – лишь бы цветной, но их настоящей мечтой было заставить купить отца что-нибудь примерно такого размера, как книжные стеллажи. Мальчики знали, что у их соседа через дорогу есть именно такой телевизор. Много лет они слышали даже через дорогу, как Уолтер смотрит по ночам фильмы ужасов, и точно знали, что телевизор их соседа – это то, что надо. Телевизор Уолтера был таким огромным, что отец дважды звонил в полицию, чтобы на него пожаловаться. Телевизор Уолтера был таким плохим, что его слышно было даже через улицу.

Ночью, накануне того утра, когда Уолтер Драгонетт приветствовал пятнадцать полицейских заявлением о том, что он и есть тот самый Мясник, девятилетний Аким Джонсон проснулся от звуков первоклассного ужастика, доносившихся из динамиков загадочного телевизора в доме напротив. Отец никогда не разрешал Акиму смотреть фильмы ужасов, но один из приятелей показывал ему на видео и Джейсона в его хоккейной маске, Фредди Крюгера в его шляпе, словом, Аким прекрасно знал звуки, которыми сопровождаются такие фильмы. Но по сравнению с тем, что мальчик слышал сейчас, вопли жертв Фредди и Джейсона казались жалким мяуканьем. Должно быть, Уолтер смотрел один из тех фильмов, о которых Аким много слышал, но никогда их не видел – например, «Злобных мертвецов» или «Резню бензопилой в Техасе», в которых за людьми гонялись и распиливали их на части прямо у тебя на глазах. Аким слышал, как мужчина воет, подобно собаке, плачет как женщина, орет, вопит, скрежещет зубами.

Встав с кровати, он подошел к окну и посмотрел на дом напротив. Обычно по ночам шторы Уолтера были плотно закрыты, но сейчас в них была довольно большая щель, через которую падал желтый свет.

Аким понял вдруг, что если он выберется из дома, то сможет перебежать через дорогу, притаиться под окном Уолтера и посмотреть фильм ужасов на его шикарном огромном телевизоре. Но мальчик быстро решил, что, пожалуй, не стоит этого делать. Лучше дождаться, когда Уолтер уйдет с утра на работу и попытаться заглянуть в комнату, чтобы убедиться по крайней мере в том, что телевизор Уолтера действительно так хорош, как они думают.

Звуки, доносившиеся с другой стороны улицы, становились все тише и тише – наверное, фильм вступил в скучную стадию, неизменно следующую за самыми возбуждающими сценами.

Утром Аким спустился на кухню, налил молока в свои шоколадные хлопья и устроился за столом так, чтобы видеть в окно дом Уолтера Драгонетта. Минут через десять в кухню спустился его маленький братик, который, потирая глаза кулачками, пожаловался, что видел ночью дурной сон. Аким объяснил Кванзе, что собирается сделать, дал ему его тарелку каши, и оба стали наблюдать за домом напротив, точно пара грабителей, готовящих преступление.

В начале восьмого Уолтер вышел из дома. На нем была белая футболка и джинсы, а значит, куда бы он ни направлялся, он должен будет вернуться домой, чтобы переодеться перед уходом на работу. Уолтер посвистывая, подошел к машине, огляделся и, открыв дверцу, вскочил внутрь и уехал.

– Пошли? – спросил Аким.

– Ага, – согласился Кванза.

Соскользнув с табуреток, братья направились к входной двери. Аким тихонько отпер и открыл ее. Они вышли на улицу, и Аким тихонько прикрыл дверь, так чтобы не защелкнулся замок. Братья тихо прошли босиком по скошенному газону перед домом. Они чувствовали себя немного странно, подбираясь к дому Уолтера, и оба вдруг, не сговариваясь, побежали, согнувшись пополам. Аким первым добежал до окна, но Кванза боднул его, как маленький козленок, и припал к стеклу.

– Давай по очереди, – сказал Аким. – И вообще, это была моя идея.

– Я тоже, я тоже хочу посмотреть, – заныл Кванза и проскользнул вперед брата. Оба мальчика припали к стеклу в надежде увидеть наконец таинственный огромный телевизор.

Сначала им показалось, что Уолтер, должно быть, красил вчера свою гостиную. Почти вся мебель была сдвинута к дальней стене, а пол покрыт газетами.

– Аким? – вопросительно произнес Кванза.

– Где же эта штука? – недоумевал старший брат. – Я знаю, она где-то здесь. Не может быть, чтобы ее здесь не было.

Но тут Аким посмотрел туда, куда указывал пальчиком его брат, и увидел на кипе мятых окровавленных газет тело грузного негра. Голова мужчина лежала в нескольких футах от тела, словно глядя на осколки ключицы, торчавшие из его левого плеча. Широкая спина негра, почти того же цвета, что оставшиеся на столе в кухне шоколадные хлопья, была повернута прямо к ним. Со спины были сняты в некоторых местах куски кожи.

Через несколько домов от мальчиков кто-то завел машину, и Аким с Кванзой громко закричали, испугавшись, что вернулся Уолтер. Аким первым нашел в себе мужество оглянуться. Затем, сделав шаг назад, он взял братишку за талию и отвел его от окна.

– Аким, это было не кино, – ошеломленно произнес Кванза.

Слишком испуганный и пораженный, чтобы что-то сказать, Аким жестами показал Кванзе, что они должны немедленно бежать домой.

– Черт побери, – сказал Кванза и помчался через дорогу со скоростью ветра. Через несколько секунд мальчики были уже на пороге собственного дома.

Аким толкнул дверь, и они вбежали внутрь.

– Это было не кино, – не унимался Кванза, – это...

Аким уже бежал вверх по лестнице к спальне родителей.

Растолкав отца, он стал сбивчиво говорить ему, что в доме напротив лежит мужчина с отрезанной головой, совсем-совсем мертвый черный мужчина, весь в крови, кругом кровь...

Кеннет Джонсон велел жене перестать орать на ребенка и спросил:

– Так ты видел мертвеца в доме через улицу? В доме мистера Драгонетта?

Аким кивнул. По лицу его покатились наконец слезы. В комнату бочком втиснулся Кванза.

– И ты тоже видел это? – спросил его отец.

Малыш кивнул.

– Это было не кино.

Жена Кеннета села в постели и прижала Акима к груди. Затем она встревоженно посмотрела на мужа.

– Не волнуйся, – сказал Кеннет. – Я не собираюсь туда идти. Я звоню в полицию. Посмотрим, что они скажут на этот раз.

Минут через десять из патрульной машины, остановившейся перед домом Джонсонов, вышли двое полицейских. Один из них поднялся по лестнице и позвонил в дверь, а другой подошел к дому напротив и заглянул в окно. Как раз в тот момент, когда Кеннет открыл дверь, полицейский, стоявший у дома напротив, отвернулся от окна с застывшим от ужаса выражением лица.

– Мне кажется, ваш друг хочет, чтобы вы к нему присоединились, – сказал Джонсон стоявшему перед ним полицейскому.

Не прошло и двадцати минут, как к дому подъехали еще шесть полицейских машин без опознавательных знаков. Ту, что приехала первой, и еще одну поставили в разных концах квартала. Пока все ждали появления Драгонетта, молодая женщина-полицейский с добрым, спокойным лицом беседовала в гостиной с Акимом и Кванзой. Кеннет Джонсон сидел с одной стороны от мальчиков, его жена – с другой.

– Вам уже приходилось раньше слышать громкие звуки из окон дома мистера Драгонетта? – спросила женщина.

Кванза и Аким кивнули, а их отец сказал:

– Мы все слышали эти звуки, и пару раз я даже звонил в полицию. У вас в участке не ведут записи поступивших жалоб?

Женщина улыбнулась ему и сказала все тем же спокойным голосом:

– Похоже, мистер Джонсон, что ситуация, с которой мы имеем дело сейчас, вышла за рамки громкой ссоры.

Кеннет нахмурился.

– Не знаю точно, но мне почему-то кажется, что Уолтер не часто останавливался на грани громкого спора.

Женщине потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. Осознав, она покачала головой и печально произнесла:

– Таков уж Миллхейвен, мистер Джонсон.

– К сожалению, таков, – Кеннет на секунду задумался. – Знаете, сомневаюсь, что у этого парня вообще есть холодильник.

Эта фраза была для женщины уже чересчур загадочной. Встав с колен, она потрепала Кванзу по волосам, закрыла блокнот и убрала в карман ручку.

– Ничего не поделаешь. Мне жаль ваших коллег, – сказал Джонсон.

– Таков уж Миллхейвен, – повторила женщина. – Если позволите, хотела бы заметить, что ваши мальчики уже достаточно пережили за сегодняшний день. В ситуациях такого рода мы рекомендуем проконсультироваться с психологами. Я могу дать вам адреса...

– Боже мой! – сказал Джонсон. – Вы так ничего и не поняли.

– Что ж, спасибо за сотрудничество, – сказала женщина-полицейский и подошла к окну, возле которого явно собиралась дождаться возвращения домой Уолтера Драгонетта.

7

За полтора часа до того, как Уолтер Драгонетт должен был занять свое место за столом в бухгалтерии, в конце квартала на Двадцатой северной улице появилась его синяя машина. Остальные машины, пытавшиеся выехать на улицу, резко дали задний ход. Патрульные машины, стоявшие с двух концов квартала, поехали в направлении маленького белого домика. Уолтер Драгонетт остановил машину перед домом, открыл дверцу и поставил ногу на тротуар.

Патрульные машины резко развернулись, перекрыв улицу в обоих направлениях. Не прошло и нескольких секунд, как улица наполнилась полицейскими, целившимися из винтовок и пистолетов в вылезавшего из машины молодого человека.

Кеннет Джонсон, описывая все это мне, сказал, что, когда Уолтер Драгонетт увидел всю эту толпу полицейских, он улыбнулся им своей обычной дружелюбной полуулыбкой.

Полицейские велели ему отойти от машины, и молодой человек покорно повиновался. Потом он сообщил представителям власти в ответ на их вопрос, что он и есть тот самый Мясник. Да, конечно, он поедет с ними в участок. Конечно, он немедленно поставит на землю бумажный мешок, который держит в руках. Что в мешке? Новый диск для пилы, который он только что купил. Он за ним и поехал – за новым диском для пилы. Пол Фонтейн, который не знал еще в тот момент, что случилось с Эйприл Рэнсом после того, как они с Джоном Рэнсомом покинули ее палату, достал из кармана пиджака текст и зачитал Драгонетту его права. Уолтер с готовностью кивнул, что да, мол, он все это знает. Потом ему наверняка потребуется адвокат, но сейчас он согласен говорить, почему бы и нет? Пришло время поговорить, не правда ли?

Детектив Фонтейн был явно того же мнения. Не позволит ли мистер Драгонетт полиции обыскать его дом?

Мясник отвел глаза от лица детектива Фонтейна и кивнул, улыбаясь, Акиму и Кванзе, смотревшим на него во все глаза из окна своей гостиной.

– Да, конечно, им просто необходимо осмотреть мой дом, – сказал он. – Но готовы ли эти люди к тому, что они там увидят?

– И что же они там увидят, мистер Драгонетт? – спросил сержант Хоган.

– Моих людей, – сказал Уолтер. – А иначе зачем же они сюда пришли?

– О каких людях вы говорите, Уолтер? – спросил Фонтейн.

– Если вы ничего не знаете о моих людях... – Уолтер облизал губы и оглянулся на свой маленький беленький домик. – Если вы ничего о них не знаете, тогда что же привело вас сюда? – Он переводил глаза с Фонтейна на Хогана и обратно. Оба молчали. Тогда Уолтер Драгонетт закрыл ладонью рот и захихикал.

– Что ж, в таком случае того, кто войдет в мой дом, ждет небольшой сюрприз.

8

Я даже не слышал, как официантка поставила рядом со мной тарелку с заказанной едой. И только когда ноздрей моих достиг запах поджаренного хлеба, я поднял голову и увидел рядом со своим правым локтем дымящийся на тарелке завтрак. Я поставил тарелку перед собой и съел завтрак, читая о том, что же именно обнаружили полицейские в доме Уолтера Драгонетта.

Первым, разумеется, был Альфонсо Дейкинз, о ключицу которого сломался диск электропилы Драгонетта, что и заставило его отправиться рано утром в магазин, торгующий инструментами. Альфонсо Дейкинз встретился с Уолтером Драгонеттом в баре для гомосексуалистов под названием «Петух», пришел к нему домой, выпил пиво, в которое Уолтер добавил изрядное количество снотворного, дал снять себя обнаженным на «поляроид» и провалился в сон. Он почти вышел из забытья, когда почувствовал на своем горле руки Уолтера. Вслед за этим последовала борьба, разбудившая накануне ночью Акима Джонсона. Если бы Дейкинз не был одурманен снотворным и алкоголем, он наверняка убил бы Уолтера, но тот сумел оглушить его пивной бутылкой и, пока тот приходил в себя, защелкнул на нем наручники.

Дейкинз, постанывая, поднялся на ноги, держа перед собой руки в наручниках, и Драгонетт, чтобы успокоить его, несколько раз воткнул ему в спину нож. А потом еще раз – в шею. Дейкинз погнался за Драгонеттом, и они оказались на кухне. Тут Уолтер стукнул свою жертву по голове тяжелой чугунной сковородой, Дейкинз упал на колени, и Уолтер ударил его в висок, вырубив на этот раз более успешно, чем в первый раз.

Затем он застелил пол в гостиной газетами и перетащил туда из кухни неподвижного Дейкинза. Подсунул под тело еще несколько слоев газет. Затем снял брюки, белье и носки и, усевшись на Дейкинза верхом, закончил наконец душить его.

После этого он еще раз сфотографировал Дейкинза.

Затем решил наказать Альфонсо за то, что тот заставил его делать столько лишней, ненужной работы, и несколько раз вогнал нож ему в спину. Почувствовав, что Дейкинз достаточно наказан, Драгонетт занялся сексом с его мертвым телом. Потом он пошел на кухню, принес пилу и отпилил огромную голову Дейкинза, но тут пила сломалась.

На верхней полке холодильника Драгонетта полиция обнаружила еще четыре отрезанных головы – двух негров, одного белого мужчины и белой несовершеннолетней девушки. На второй полке лежала нераспечатанная упаковка хлеба «Бранола», полфунта панировочных сухарей в упаковке из супермаркета, пластиковую баночку французской горчицы и упаковку из шести банок пива «Форшеймер». На третьей полке стояли две емкости с пенисами, человеческое сердце на белой фарфоровой тарелочке и лежала завернутая в пленку человеческая печень. В правом ящике для овощей лежал полузаплесневевший кочан салата, открытый пакетик с морковью и три высохших помидора. В левом ящике полицейские нашли две человеческие руки, с одной из которых была содрана почти вся кожа.

«Человеческая рука» из меню «Ле Виандес».

На полке в шкафу в коридоре, рядом с двумя фетровыми шляпами – одной зеленой, другой коричневой стояли три черепа, тщательно очищенных от мяса. На вешалках висели два пальто – коричневое и зеленое, красно-синий пиджак и коричневая кожаная куртка, а внизу, под куртками, стоял металлический цилиндр объемом шестьдесят семь галлонов, в котором плавали в какой-то темной жидкости три обезглавленных торса. Жидкость эту сначала приняли за кислоту, но при ближайшем рассмотрении она оказалась просто водой из-под крана. Рядом с цилиндром стояла упаковка лизола и две бутылки жидкого отбеливателя.

Когда вынули из шкафа верхний цилиндр, в нем обнаружили другой, поменьше, внутри которого плавали два пениса, пять кистей и одна ступня в растворе, который оказался смесью воды, водки, жидкости для растираний и рассола из-под овощей.

На длинной полке в гостиной стояли вперемежку с книгами скальпы, покрытые лаком и отполированные так, что они напоминали маски, которые одевают в Хэллоуин. Книги, стоявшие между скальпов, были в основном учебниками хороших манер и кулинарными справочниками и принадлежали когда-то Флоренс Драгонетт.

Возле одной из стен в гостиной стояла длинная морозильная камера в прекрасном рабочем состоянии. Открыв ее, полицейские обнаружили там еще шесть голов, три мужских и три женских, каждая из которых была запакована в мешок для хранения пищи, две пары мужских ног с отрезанными ступнями, мешок с кишками, на который была наклеена бумажка с надписью «изучить», огромное количество маринованных овощей, высушенных и сложенных в коричневый крафтовый пакет, два фунта молотых камней и рука маленькой девочки, на которой отсутствовали три пальца. Слева от морозилки находились электродрель, электропила, коробка пекарской соды и разделочный нож из нержавеющей стали.

В конверте, лежащем на туалетном столике, хранилось множество фотографий тел до убийства, после убийства и после расчленения. За домом полицейские обнаружили множество пластиковых мешков для мусора, наполненных костями и гниющей плотью. Один из полицейских назвал задний двор дома Драгонетта «гниющим болотом». Кости и обломки костей были разбросаны среди нестриженой травы по всей лужайке вперемешку с рваной одеждой, старыми журналами, какими-то сломанными очками, битыми тарелками и неисправными частями электрооборудования.

По предварительным оценкам экспертов, в доме Драгонетта содержались останки девятнадцати убитых, плюс-минус еще пять человек. Репортер «Ассошиэйтед пресс» утверждал, что дело Мясника-Драгонетта – одно из самых ужасных в ряду маниакальных убийств, когда-либо потрясших Америку. Чтобы доказать свою точку зрения, он приводил следующие цифры:

В восьмидесятом году в окрестностях Грин-ривер в районе Сиэтл-Такома были найдены трупы пятидесяти женщин, в основном проституток. Семьдесят восьмой год – в доме Джона Уэйна Грейси в пригороде Чикаго были найдены трупы тридцати трех мужчин и мальчиков. В семидесятом году в районе Хьюстона – двадцать шесть трупов юношей со следами жестоких пыток. Некто Элмер Уэйн Хенли был признан виновным в шести убийствах, остальные, видимо, не удалось доказать. В семьдесят первом году в Калифорнии нашли трупы двадцати пяти работников окрестных ферм, убитых Хуаном Короной.

Дальше репортер перечислял Джеймса Хьюберти, убившего в «Макдональдсе» двадцать одну жертву, Чарльза Уитмена, застрелившего шестнадцать человек с башни в Техасе, Джорджа Бэнкса – двенадцать человек, Пенсильвания, и некоторых других, включая Говарда Унру из Кэмдена, штат Нью-Джерси, который в сорок восьмом году застрелил за тринадцать минут двенадцать человек и сказал потом: «Я застрелил бы и тысячу, если бы хватило пуль». Репортер забыл, однако, упомянуть Теда Банди и Генли Ли Лукаса, на счету которых было гораздо больше убийств, чем у тех, кого он перечислил, и, вероятно, сам никогда не слышал об Эде Гине, с которым у Уолтера Драгонетта было много общего, хотя он тоже наверняка никогда не слышал об этом человеке.

Профессор колледжа в Бостоне, написавший книгу о маньяках и массовых убийцах, сказал – вероятно, в телефонном разговоре с кем-нибудь из представителей «Леджер», – что маньяки бывают «организованного и неорганизованного типа» и что Уолтер Драгонетт «похоже, является превосходным образцом маньяка неорганизованного типа». Неорганизованные маньяки, по словам профессора, действовали, повинуясь порыву. Обычно это были одинокие белые мужчины за тридцать лет с рабочей профессией и долгим опытом нескладывающихся межличностных отношений. (Вопреки словам профессора, Уолтер Драгонетт имел отнюдь не рабочую специальность и по крайней мере однажды имел в жизни опыт превосходно сложившихся межличностных отношений – со своей матерью). Маньяки неорганизованного типа любят хранить в доме свидетельства совершенных преступлений. Их всегда бывает легче поймать, чем убийц организованного типа, которые тщательно выбирают каждую свою жертву и заметают следы.

Как мог человек, вопрошала «Леджер», сделать то, что сделал Уолтер Драгонетт? Как могла Лиззи Борден сделать то, что она сделала? А Джек-потрошитель? И как мог Эд Гин – в «Леджер» помнили это имя – выкапывать женщин из могил и сдирать с трупов кожу? Раз профессор из Бостона не мог ответить на все эти безусловно важные вопросы, «Леджер» следует поискать других экспертов. И их оказалось не так уж сложно найти.

Психолог из психиатрической клиники из Чикаго высказал предположение, что «ни один из этих людей не отличался завидным психическим здоровьем» и что они расчленяли свои жертвы, чтобы спрятать следы содеянного. Психолог винил во всех бедах «оголтелую порнографию».

Криминалист из Нью-Йорка, написавший документальную книгу об одном из убийц-маньяков, считал источником преступлений «анонимность современной жизни». Священник из Миллхейвена считал, что все происходит из-за того, что общество утратило «традиционные религиозные ценности». Социолог из Чикагского университета – исчезновение семьи в традиционном понимании этого слова. Директор клиники психиатрической больницы Лейкшор утверждал, что убийцы-маньяки «путают секс и агрессию». Глава уголовной полиции Нью-Йорка считал, что такие преступления стали возможными потому, что в обществе стали потакать гомосексуализму и «извращениям вообще». Одни обвиняли во всем солнечные пятна, другие «окружающую человека обстановку экономического отчаяния».

Женщина с двухлетней дочерью на руках, стоявшая в толпе собравшейся у маленького белого домика на Двадцатой северной улице, считала, что Уолтер Драгонетт сделал это все, чтобы прославиться, и ему неплохо это удалось.

– Возьмите хотя бы меня, – сказала она. – Ведь я пришла сюда, не так ли? Ведь здесь сейчас творится история. Через полгода все, что мы сейчас здесь видим, войдет в какой-нибудь телесериал на втором канале.

Таковы были ответы, полученные «Леджер» на вопрос о том, как люди могут совершать подобные вещи.

Одна из статей утверждала, что «Глаза всего мира – от Эйкрона до Австралии, от Бойза до Британии, от Кливленда до Кантона смотрят сейчас на маленький одноэтажный домик в Миллхейвене». Соседи Уолтера с удовольствием давали интервью представителям Би-би-си и по меньшей мере трех телевизионных каналов. Один репортер из Филадельфии попросил жителя Двадцатой северной пояснить, что он имел в виду под словами «запах смерти». И тот дал ответ, за который тут же ухватились и другие репортеры: «Оттуда пахло очень дурно, очень, по-настоящему дурно».

Потом появилась статья, сообщавшая, что в штате Иллинойс пропали без вести девятьсот шестьдесят человек – мужчин, женщин и детей. Официальный представитель ФБР пояснил в ответ, что все совершеннолетние жители штата вполне имеют право не подавать о себе вестей, если им этого не хочется.

Администрация колледжа Аркхэм предупредила своих учащихся, чтобы они внимательнее отнеслись к возможности преступлений в студенческом городке, хотя, надо сказать, опрошенных студентов достаточно мало заботила собственная безопасность.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45