Глава 2

Графиня Печерская вздохнула. Ольгу было очень жалко, но ведь такое стечение обстоятельств вообразить было просто невозможно. Ее младшая сестра в далеком южном имении влюбилась в человека, ставшего на пути ее старшего брата в Лондоне! Но Лиза лучше всех знала, что судьба ведет каждого человека, и если в жизни что-то случается – это случается не просто так. Их невестка Катя считала, что она разбила сердце хорошего человека, поддавшись уговорам своей подруги графини Ливен и великой княгини Екатерины Павловны, жившей тогда в Лондоне. Но, видимо, это оказалось не совсем так, раз молодой человек три месяца спустя после злополучной несостоявшейся свадьбы дал слово их младшей сестре. Как всегда, медаль имела две стороны, и нужно было найти хорошее на них обеих. Графиня сочувственно посмотрела на печально понурившуюся девушку и сказала:

– Нам Алекс рассказал эту историю еще в Лондоне. Потом мы говорили с Катей, она очень переживала из-за того, что по ее вине пришлось перенести князю Сергею. Катя сказала, что она считала Курского близким другом и приняла его предложение только на третий раз, поддавшись уговорам подруг. Те думали, что такая красивая и богатая молодая вдова станет желанной добычей для множества мужчин, и боялись за будущее Павлуши и ее самой. Катя приняла предложение князя Сергея, потому что знала о его добром сердце и прекрасном характере.

– Мне от этого не легче, – всхлипнула почти успокоившаяся Ольга, – понимаешь, он уже дал мне слово и хотел через год попросить моей руки, я была бы с ним счастлива – это я знаю совершенно твердо, а теперь все рухнуло…

– Дорогая, ты так молода, тебе еще нет восемнадцати лет, тетушка даже не планировала вывозить тебя этой зимой. Через год, может быть, все это покажется тебе далеким детским сном, и ты еще встретишь человека, которого полюбишь, – мягко сказала Лиза. – Вы ведь были знакомы меньше двух недель!

– Я буду любить его всегда, – убежденно ответила Ольга, – мои чувства не изменятся, так же, как они не изменились за эти два года!

– Но в любви нужны двое! Князь Сергей – взрослый мужчина, тогда ему было уже лет двадцать восемь, а сейчас – тридцать. За эти два года, насколько я знаю, он не сделал ни одной попытки сблизиться с Алексом, попытаться забыть печальные обстоятельства их знакомства. Он больше не повторит своего предложения!

– Ну и пусть, значит, я останусь старой девой. Получу свое наследство, уеду в Ратманово и буду жить тихой жизнью, – упрямо вздернув подбородок, заявила княжна.

– Лаки, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты оденешься в черное и будешь сидеть у пруда, перебирая четки, – улыбнулась Лиза. – Ты хочешь дождаться его приезда в Троицкое и устроить новую охоту!

– Возможно, я пока не думала об этом, – протянула княжна, опуская глаза. – Он – наследник барона Тальзита, ему следует навещать дядю, а потом он станет хозяином Троицкого.

– Тебе должно быть стыдно, ведь ты думаешь о том, что будет после смерти твоего крестного! – рассердилась графиня, но тут же остыла. Вспомнив собственные безрассудные поступки, Лиза не решилась давать советы младшей сестре, она помолчала и примирительно сказала: – В любом случае, тебе следует поговорить с Алексом и Катей, в конце концов, тебе не сделали предложение из-за их истории.

– Я никого не обвиняю, – парировала Ольга, – я люблю брата, и с Катей подружилась. Если я все им расскажу, они расстроятся, будут винить себя за отказ князя Сергея жениться на мне.

– Может быть, ты права, а может быть, и нет… – задумчиво сказала старшая сестра. – Это как посмотреть. Князь Сергей поквитался с нашим братом, лишившим его жены, когда лишил мужа его младшую сестру. Теперь они в расчете. Не знаю как насчет угрызений совести, но, скорее всего, Алекс взбеленится. К тому же, как твой опекун он должен знать о том, что произошло в Ратманове между тобой и Курским. Он обязан это знать!

– Ты так считаешь? – уныло спросила Ольга, сама в глубине души понимавшая, что сестра права.

– Да, дорогая, я так думаю, – кивнула графиня. – Давай сделаем так: отъезд из Марфина назначен на послезавтра. Я попрошу у Алекса разрешения оставить тебя с нами в Москве, а ты перед отъездом все расскажешь им с Катей.

– Значит, завтра?.. – сдалась княжна. – Скрывать все очень тяжело, но рассказывать – просто невыносимо. Я не смогу!

– Лаки, ты все сможешь, а потом тебе сразу станет легче, – пообещала Лиза.

Ольга подумала, что не очень в этом уверена, но выбирать уже не приходилось – дав слово, она всегда его держала.

Отпуск светлейшего князя Алексея Черкасского заканчивался. Его давно лелеемое желание – выйти в отставку и уехать с семьей в Ратманово – в очередной раз не исполнилось. Неделю назад фельдъегерь привез от государя пакет с приказом о назначении генерал-майора Черкасского командиром того гусарского полка, в котором он служил уже пятнадцать лет. Ответив императору благодарственным письмом, Алексей засобирался в столицу. Дав жене неделю на сборы, он проводил последние дни в самом любимом подмосковном имении Марфино, собрав вокруг себя свое большое семейство: трех сестер, зятьев, тетушку Евдокию Михайловну, детей и племянников. Сейчас, сидя во главе стола за прощальным ужином, он любовался прекрасным лицом своей княгини, сидевшей напротив него, и прислушивался к разговору зятьев – Александра Василевского и Михаила Печерского, споривших об освобождении крестьян.

– Сильных, умных людей, способных организовать жизнь своей семьи вне деревни, среди крестьян не много, обычно это те, кто при усадьбе помещика был обучен грамоте и ремеслу, они все наперечет и уже отпущены на оброк. Им смело можно давать волю, и они будут процветать. Но остальные могут жить только на земле, освобождать их без надела – оставить без куска хлеба. Сейчас помещик дает им землю, помогает во время неурожаев, отвечает за их жизнь и здоровье, – горячился Михаил, – а что им делать без этой опеки?

– Нужно всех крестьян освобождать, хотят – пусть уходят, не хотят – пусть остаются, – не соглашался Александр. – Я уже так поступил в своем имении Доброе под Киевом – ушли единицы. Все остальные остались, и так же работают на моих полях, только получают за это плату. Я и раньше давал всем зерно, сено, молодняк, а теперь плачу этим же за работу, только не всем поровну, как раньше, а кто сколько заработал. Сразу появились старательные работники, которые богатеют на глазах, а лодыри и пьяницы пусть им завидуют.

Алексей не стал вмешиваться в разговор, вопрос был такой болезненный, что на него не было готового ответа. Император Александр, вернувшись после победы над Наполеоном из Европы, теперь хотел, наконец, исполнить мечты своей либеральной юности и дать крестьянам свободу, но кроме молодых офицеров, побывавших с армией за границей, его желания не разделял никто. Дворяне по всей стране были едины во мнении, что этот шаг приведет к голодным бунтам и погубит страну. Против государя образовали круговую оборону. Его осуждали не только узколобые провинциалы, но и большинство представителей высшего света обеих столиц. Алексей видел, как друг его детства, тот, кого еще год назад называли Александром Благословенным, метался от решения к решению, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации, но все сильнее увязал в трясине противодействия и неудач.

Сам князь Черкасский поступал так же, как его зять Михаил: всех энергичных, грамотных крестьян, в которых он видел силу, чтобы пробиться в жизни, он давно отпустил на оброк, с тем, чтобы они становились на ноги. Каждому из успешных людей, кто приходил с просьбой о выкупе семьи, он давал вольную, не спрашивая денег. В качестве платы брал с вольноотпущенников обещание хранить это в секрете, чтобы не смущать тех, кто был не способен прокормиться самостоятельно. Остальные крестьяне в его имениях продолжали работать на земле, а князь старался внедрять сельскохозяйственные машины, облегчающие работу земледельцев. Успешный коммерсант, Алексей считал, что каждое действие, чтобы принести успех, должно быть в ладах с законом, поэтому он ждал, какое решение в этом вопросе примет император Александр.

Князь оглядел лица близких, собравшихся за столом. Лиза и Елена внимательно слушали разговор своих мужей, Катя что-то тихо говорила графине Апраксиной, и только Ольга, сидевшая рядом с ним, была непривычно задумчива. Их младшая сестренка была сама на себя не похожа: глаза опущены, сегодня за ужином она почти не говорила и совсем ничего не ела.

– Холи, что случилось? – тихо спросил Алексей. – Что тебя мучает?

Ольга подняла на брата глаза, закусила губу, как будто решаясь на что-то, а потом сказала:

– Алекс, мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно, что-то срочное? – забеспокоился князь.

– Нет не срочное, просто нужно поговорить, – вздохнула Ольга.

– Хорошо, ужин уже окончен, когда все пойдут в гостиную, приходи в мой кабинет, там и поговорим.

– Мне и Катя нужна, – призналась княжна, – я хочу поговорить с вами обоими.

– Похоже, что это серьезно, – заметил Алексей. – Катя нужна тебе, чтобы защититься от меня?

– Нет, просто в этом деле нужны вы оба, – упрямо настаивала княжна.

– Хорошо, – сдался Алексей, – мы позовем и Катю. Я теперь места себе не найду, пока ты не скажешь, в чем дело.

Князь вопросительно посмотрел на жену, и Катя тут же поднялась, приглашая всех в гостиную. Алексей подошел к ней, что-то тихо сказал на ухо и, вернувшись к Ольге, повел сестру в свой кабинет. Эту уютную комнату, доставшуюся ему от отца, он сохранил такой же, какой она была при князе Николае. Только теперь напротив большого портрета княгини Ольги Петровны с четырьмя дочерьми на фоне пышных цветников Марфина висел портрет Кати, написанный лучшим портретистом Лондона Томасом Лоуренсом. Его жена, в простом белом платье с косой, дважды обернутой вокруг головы, сидела на диване в их доме на Аппер-Брук-стрит, держа на коленях шестимесячную дочку и обнимая за плечи их маленького сына. Художник уловил ту сущность княгини, которую муж любил больше всего. Лоуренс написал прелестную, нежную девушку из южной российской усадьбы, которую Алексей встретил холодной зимой накануне войны. Князь с нежностью глянул на лицо жены и прошел к своему столу.

– Садись, сейчас и Катя придет, – предложил он сестре, – будешь ждать ее или скажешь, что случилось?

– Я подожду, – тихо ответила Ольга, оттягивая неизбежное.

Она села в кресло напротив брата и приготовилась ждать. Но тут же легкий стук в дверь возвестил о приходе княгини.

– Я пришла, – сообщила та, – вы хотели меня видеть?

– Да, Катюша, сестра озадачила меня, сказав, что хочет говорить с нами обоими, – объяснил Алексей и повернулся к Ольге. – Ну, мы оба здесь. Что ты хотела сказать?

– Я должна рассказать вам обоим о том, что случилось два года назад в Ратманове, когда я там оставалась одна с тетушкой Опекушиной.

Алексей побледнел и поднялся.

– Это связано с тем падением с лошади, о котором написала нам Мария Ивановна?

– И да, и нет. Я хочу рассказать вам о том, с кем была на прогулке в тот день, когда упала, о племяннике нашего крестного, дяде моих подруг Мари и Натали. Этот человек гостил в Троицком, и вышло так, что он очень мне понравился, я даже полюбила его, и до сих пор люблю.

– Слава Богу! – опустился на свой стул князь, – это – первая любовь, тебе было только пятнадцать лет, ты вырастешь, выйдешь в свет и встретишь достойного человека. Первая любовь всегда проходит.

– А у Кати прошла? – спросила княжна.

– Кате было на два года больше, чем тебе тогда, это – огромная разница. Пойми, взрослый мужчина не посмотрит на ребенка. Девушка должна хотя бы подойти к порогу женственности, чтобы понравиться мужчине, – попробовал объяснить Алексей. – Понятно, что мужчина не принял твои чувства всерьез. Возможно, если вы встретитесь сейчас, все будет по-другому.

– Ничего уже не будет по-другому, – тихо сказала Ольга, – он попросил меня дождаться его, и хотел через год сделать предложение, но когда узнал, что я – твоя сестра, взял свои слова обратно.

– Как? – не понял Алексей, – что все это значит? Как зовут этого человека?

– Его зовут князь Сергей Курский, – безнадежно проронила Ольга и заплакала.

Катя, до этого молча стоявшая у стола, кинулась к золовке и обняла ее.

– Не плачь, милая, все уладится, – приговаривала она, поглаживая вздрагивающие плечи девушки, – твой брат поговорит с князем Сергеем и все уладит.

– О чем я должен с ним говорить?! – взорвался Алексей. – О том, что он говорил с моей пятнадцатилетней сестрой о будущем супружестве, не поставив в известность меня как опекуна? Да я должен вызвать его на дуэль!

– Пожалуйста, не нужно, он не виноват! – вскричала Ольга, пытаясь кулаком вытереть слезы, ручьями бегущие из ее глаз. – Он не стал бы говорить об этом, но я испугалась, что он уедет и не узнает о моих чувствах, я сама сказала князю Сергею, что люблю его.

– Час от часу не легче! – поразился Алексей, – и что было дальше?

– Ничего не было, – всхлипывала Ольга, – он сказал, что сделает предложение, когда мне будет шестнадцать лет, и осведомился, у кого просить моей руки. Крестный, представляя тетушку Опекушину, назвал меня ее племянницей, а моей фамилии не произнес. Князь Сергей не знал, что я – княжна Черкасская. Поэтому, когда я сказала, что просить моей руки нужно у тебя, он был потрясен, а потом сказал, что он – тот человек, которого ты меньше всего хотел бы видеть среди своих родственников, а на следующий день уехал…

– Ну, в этом он совершенно прав, – сердито подтвердил Алексей. – Хорошо, что он сам все понял и оставил тебя в покое.

– Но я люблю его! – в отчаянии воскликнула девушка. – Два года прошло, а мои чувства все те же, мне кроме него никто не нужен!

Алексей растерянно посмотрел на жену, ища поддержки. Катя оставила золовку и подошла к мужу.

– Что ты от нее хочешь? – тихо спросила она.

– Чтобы выбросила его из головы, – так же тихо ответил ей муж.

– Но это невозможно, – возразила княгиня, – нельзя требовать от человека того, что выше его сил. Она не сможет перестать любить по твоему приказу.

– И что теперь делать? – растерялся Алексей.

– Ты должен с ним поговорить, спросить о его чувствах. Пока Ольга думает, что ее любовь была взаимной, она не посмотрит ни на кого другого.

– Господи! Ну почему я должен это делать?! – воскликнул князь. – Давай оставим все как есть!

– Ты – ее брат и опекун, – твердо сказала Катя, – если ты не хочешь это делать, я поговорю с ним сама!

– Нет уж, уволь, я сам как-нибудь решу проблемы своей семьи.

– Вот и отлично, – согласилась с ним жена, – а сейчас пообещай это Ольге.

– Холи, я поговорю с Курским, обещаю, – вздохнув, сказал Алексей. – Если он разделяет твои чувства, я не буду стоять на вашем пути.

– Правда?.. – все еще всхлипывая, спросила княжна.

– Я обещал, – пожал плечами ее брат, – по-моему, я еще ни разу тебя не обманул. А теперь идите обе, оставьте меня одного.

Катя, поняв по лицу мужа, что, вырвав у него обещание, сейчас лучше отступить, обняла золовку за плечи и повела к двери. Князь остался один, он взял из витрины самую большую из турецких трубок отца, нашел в ящике стола табак и закурил. Сегодняшнее сообщение сестры выбило его из колеи. Он до сих пор испытывал тяжелое ревнивое чувство к красавцу-дипломату, за которого чуть не вышла замуж Катя. Умом он понимал все и верил жене, объяснившей, что она считала князя Сергея только другом, но его чувства были не в ладах с разумом. Ревность все еще жгла его воспоминанием, что любимая, все-таки, выбрала другого мужчину, которого сочла достойным заменить его.

«Да, ревность – плохой советчик, – подумал Алексей, – но избавиться от нее тоже невозможно. Мы все цивилизованные, образованные, светские люди, а чувствуем то же самое, что простой матрос, вернувшийся из плавания и узнавший, что его подруга ушла к другому».

Однако решалась судьба его младшей сестры. Ольга всегда была любимицей в семье, все сестры, родители, бабушка, да и он сам всегда ее оберегали и баловали, а теперь он собирался лишить эту малышку самой заветной мечты. Алексей до сих пор не мог привыкнуть относиться к младшей сестре как к взрослой и считал, что ребенок поплачет и забудет, поэтому незачем осложнять жизнь всей семье из-за каприза девочки. Он, конечно, дал слово, но Курский уже давно вернулся в Лондон, и неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем они встретятся. А пока нужно было занять сестру, и не просто начать ее вывозить, ведь она уже ясно показала, что на других мужчин пока смотреть не желает, нужно было дать ей обязанности… Фрейлина! Это – почетная, но нелегкая работа. Сейчас самое время сделать ее фрейлиной!

Найдя выход из положения, Алексей повеселел. Императрица-мать слишком властна и деятельна. Под ее опекой из Ольги получится новая Долли Ливен, но готовить из младшей сестры нового гения разведки и коммерции в планы князя не входило. Великие княжны вышли замуж и уехали из страны, оставалась только императрица Елизавета Алексеевна. Этот ангел не оставит своей заботой Ольгу, если возьмет ее под свою опеку. Решив поговорить с императрицей и попросить Александра Павловича о месте фрейлины для сестры, князь выбил трубку и отправился в спальню, где собирался еще раз поговорить с женой.

Катя уже лежала в постели, вертя в руках книжку. По ее взволнованному лицу Алексей понял, что она даже не пыталась читать. Увидев мужа, княгиня положила книжку на столик и сразу сообщила:

– Ольга уже легла, я успокоила ее, насколько смогла. Она не хочет ехать с нами в столицу, а хочет остаться с Лизой.

– Пусть остается, в Москве она точно не встретится с Курским, – хмыкнул князь.

– Но ты при встрече поговоришь с князем Сергеем? – уточнила жена.

– Поговорю, но пока эта встреча в обозримом будущем не планируется, я решил сделать Ольгу фрейлиной императрицы. Елизавета Алексеевна – замечательная женщина, я уверен, что она тепло отнесется к сестре и будет ее опекать.

– Фрейлина императрицы! Это большая честь для девушки, – сказала Катя, но муж уловил в ее голосе нотки сомнения.

– Это действительно большая честь для девушки и для ее семьи! – твердо выдержав взгляд жены, подтвердил князь, – к тому же Ольга увидит всех лучших женихов страны, возможно, она передумает и не будет искать встреч с Курским.

– Это совсем маловероятно, – вздохнула Катя, – она – очень цельный и верный человек, и чувства у нее сильные.

– Ты тоже цельный и верный человек, и чувства у тебя сильные, но ведь ты забыла меня, когда собиралась замуж за Курского, – не удержался Алексей.

– Я тысячу раз тебе все объясняла, – обиделась княгиня, – я никогда не забывала тебя, моя любовь принадлежала тебе, а Сергей был только другом.

– Ну, хорошо, виноват, прости, ревность мучает, – повинился ее муж, – разумом все понимаю, а с сердцем справиться не могу.

– Пусть в твоем сердце живут только светлые чувства, – попросила Катя, – не омрачай нашу жизнь черными мыслями.

– Я постараюсь, – пообещал Алексей, ложась рядом с женой, – только ты напоминай мне, что принадлежишь только мне.

– Я принадлежу только тебе, – прошептала в теплые губы мужа Катя.

Она хотела еще что-то добавить, но рука Алексея уже легла на ее грудь, а твердые губы мужа, поцеловав ее глаза и рот, прокладывали нежную дорожку от горла к ключицам.

«Зачем слова, когда мы любим друг друга, – подумала княгиня, – какое же это счастье – быть вместе…»

Катя закрыла глаза и отдалась восхитительным ощущениям, которые рождали в ее теле ласки мужа. Все остальное, даже важное, отошло на второй план и могло подождать до завтра.

В Москве деревья еще радовали глаз яркими золотистыми и багряными листьями, а в столице дождь поливал уже совсем голые черные ветви. Алексей, не надевший шинель, изрядно продрог, пока доехал от своего дома до Зимнего дворца. Но пока лакей вел его до кабинета императора Александра, он согрелся, повеселел и стал поглядывать по сторонам, в надежде увидеть старых знакомых и друзей. В приемной государя сегодня было на удивление пусто. Дежурный флигель-адъютант тихо сообщил князю Черкасскому, что государь сейчас принимает графа Аракчеева.