Это казалось настолько простым и понятным, настолько естественным, что начинала кружиться голова. Простучав по клавишам, я запустила поиск, волнительно ожидая результатов. Страниц было множество. Интернет — огромная свалка. Но, однако, много ценного там содержится. С полчаса покопавшись в исторических рефератах, докладах, статьях и прочем, я отыскала-таки нужные мне жемчужины информации. Сердце зашлось в приступе то ли паники, то ли радости. Ну, конечно…конечно же!
      Я закрыла глаза, переводя дух, и просидела так минут пять. Мне следовало бы дождаться всех… но ведь меня никто не ждал.
      Резко встав с места, я полезла в шкаф за вещами, кинутыми туда после возвращения из Мексики. Кажется, это было год назад. Весь этот громадный храм, с его ловушками…
      На секунду я замерла на месте с сумкой в руках. А что, если там ждет такой же храм? Я ж его одна не пройду…да и к черту!
      Решительно перекинув сумку с вещами через плечо, я в последний раз взглянула на фотографии на мониторе компьютера и телепортировалась обратно к Роме.
      — Да у меня безбоязненно разгуливают маги по квартире! — услышала я за спиной и обернулась.
      Колдун мирно сидел в кресле и пил чай, читая какую-то старую и потрепанную книгу. Я кинула взгляд на недружелюбные маски, развешанные на стенах, и подумала о том, что было рискованно перемещаться прямо в комнату к чернокнижнику. Ведь до сих пор, мы телепортировались к дверям квартиры, которые, как помниться, хорошо защищали жилище моего однокурсника. А черт его знает, как могли среагировать защитные чары этой квартиры на такого рода вторжение. От ножей, летающих самих по себе, и горящих в руках масок, до чего-нибудь посерьезнее и поопаснее.
      — Хорошо, защита тебя запомнила и я дома. А то был бы инцидент неприятный… — закрывая книгу и откладывая ее на стол, посетовал колдун. — Что опять стряслось? Ты опять куда намылилась?
      — Ром, кто был до ацтеков на тех территориях? — не медля, спросила я.
      — Я так тебе не скажу… но из значимых — тольтеки. Я ж говорил, кажется, что ацтеки все пытались доказать, что они их преемники.
      — А столица у них какая? — я почувствовала, как от волнения пересохло в горле.
      — Кажется, их было больше одной. Я знаю Тулу или Толлан…А что не так с тольтеками? — встрепенувшись, Рома решительно встал.
      — Все с ними так. Умерли давно и спокойненько лежат. В общем я… — я запнулась, отгоняя пессимизм. — В общем я еще вернусь.
      — Ты куда собралась?!
      Рома и его квартира стремительно пропали. Оставив колдуна без шансов на ответ, и с мешком догадок, я помчалась к Косте. Вернее, моментально переместилась, снова застав его в той же комнате. Возле книги. Он стоял склонившись над ней и что-то пристально разглядывал. Не поднимая глаз, маг слегка качнул головой и сказал:
      — И снова здравствуйте, что стряслось?
      — Костя, ты говорил, что книгу перевел всю. Там все об ацтеках? Есть что-нибудь о других народах?
      — Это я и хотел показать Натану, так некстати улетевшему к чернокнижнику…
      — Что показать?
      — В конце книги, есть несколько страниц написанных гораздо позже создания самой книги. Вот здесь… — он указал пальцем на страницу, исписанную значками. Я подошла ближе и всмотрелась.
      — Нуатль знаешь, так что должна разобраться, — отходя в сторону, заключил маг. — Там о месте, где была найдена эта ценная книга.
      Сердце у меня запрыгало.
      — Спасибо, Кость… пока.
      Я махнула рукой и переместилась, держа в голове картинку из Интернета. Свежий ветер ударил по лицу. Я повертела головой и осмотрелась.
      Вокруг столбами высились огромные статуи воинов, созданных когда-то тольтеками. Они чтили своего Кетцалькоатля. Построили ему огромный храм, а у входа поставили небольшую армию. Небольшую — по численности. Сами статуи возвышались над землей на пять метров. Они были покрыты изображениями воинов, змей и крокодилов. Стояли все ровненько, по стойке «смирно», устрашая своими головными уборами из орлиных перьев. Нам на лекциях рассказывали о них много. Преподаватель не уставал восхищаться мастерством древнего народа. Но сегодня, не столько архитектура и скульптура меня интересовали…
      Я прошлась вдоль рядов статуй и с сожалением посмотрела на храм. Неужели и здесь такая западня? Идти туда за каким-то кусочком?
      За самым важным кусочком из этой книги.
      Я вздохнула и нерешительно осмотрелась вокруг. Ничего и никого, кроме серого, выщербленного камня.
      В книге, которую мы добыли в храме, все-таки было указано место находки. На тех самых страницах, прочитанных мной несколько минут назад.
      «И каменные воины держат под запретом заключительную часть…»
      Каменные воины, вход в храм под их опекой. Что стоять…чем раньше я туда пойду, тем раньше выйду. Оставался один вопрос: «Как туда войти?». Я сделала размашистый шаг по направлению ко входу в храм, но замерла, как мышь на крупу, зацепившись взглядом за верхушку пирамиды.
      Нахмурившись, переместилась к ней и присмотрелась. Колонна была покрыта иероглифами и изображениями воинов-тольтеков. Я осторожно провела рукой по камню.
      «Каменные воины…» «…держат под запретом заключительную часть…»
      Хитро. Я задумалась. Затем обошла вокруг колонны и снова задумалась. Никаких подсказок. Возможно их тут и быть не должно было. Однако, эта колонна будто тянула. У меня не было способностей чувствовать магию или видеть ее, как это мог Натан, но что-то тянуло — и это я могла сказать точно. В конце концов стоило попробовать все варианты. Все должно было быть здесь. Либо в храме, либо здесь. Либо еще где…во всех трех случаях я не знаю, что делать.
      Может они не стали ломать голову и создавать проблемы искателям этой ценности?
      Я скромно покашляла в кулак, прочищая в горло, и четко разделяя слова попросила у колонны открыться, предварительно по ней постучав костяшками пальцев.
      …Ветер равнодушно носился вокруг столбов, пытаясь поймать свой хвост, и издавая свистящие звуки. Что-то щелкнуло, заскрежетало и дважды глухо стукнуло. Прошло несколько секунд, и небольшой ящик, будто полка, выдвинулся из левой грани колонны, выплюнув облачко каменной пыли.
      Я, не веря глазам, заглянула внутрь.
      Совсем небольшая черная шкатулка, больше похожая на идеально ровный камень — все, что находилось внутри. Забыв обо всякой опасности, я бережно достала шкатулку и, не дыша, подняла крышку.
      Как ни странно, она открылась без малейших проблем. Крышка откинулась, открыв свое сокровище, охраняемое столько лет.
      Внутри лежал скатанный в трубочку тугой сверток. Я присела и поставила шкатулку на землю, а затем развязала лохматую веревочку и развернула листы, зачарованно глядя на них. Их было три — исписанных неровными значками.
      — Девочка, отдай это сюда. Твоя магия не поможет.

* * *

      Я не удержавшись, фыркнул. Сразу видно священника. Чуть что — божественное вмешательство!
      — Не веришь, конечно же, — он улыбнулся. — Эпоха атеизма.
      — Я вообще удивлен, что вы совмещаете чернокнижие и духовный сан. Вам не кажется, что когда сам можешь творить чудеса, Бог, ангелы, демоны и прочее религиозный опиум перестает быть нужным?
      — Магия испытание, посланное нам Господом, — возразил он мне Судя по всему, вы божественную версию не приемлете вообще?
      — Расскажите, все же, — я переделал стоящий рядом валун в удобное кресло, и почувствовал прилив слабости. Магия постоянно утекала, пока что еще медленно… нужно ограничивать себя в применении «испытания, посланного нам Господом».
      — Что ж, не вдаваясь в теологию, скажу кратко: чернокнижников и магов постигла кара за гордыню. Вам знакома история вавилонской башни?
      — Библейская, вы имеете в виду? я улыбнулся Знакома. То есть, маги и чернокнижники создали нечто такое, за что Бог их наказал?
      — Да, я думаю так.
      — Ладно, допустим. А зачем тогда вообще нужны маги, чернокнижники?
      Он потер подбородок.
      — Я думаю, это последние ступени испытаний перед тем, как человеческая душа становится ангельской.
      Я поднял одну бровь. Даже так?
      — Подробнее.
      — Конечно-конечно. Это испытания на твердость духа. Трудно противиться искушению, когда можно безнаказанно получить все что угодно.
      — О-о-о… — протянул я
      Священник моментально уловил мое сомнение. Его голос окреп и обрел уверенность.
      — Я живу в смирении и помогаю ближним своим тем даром, что дал мне Господь. Умерев, моя душа переродиться в мага. И если я сумею преодолеть искушение, и отрину путь зла, то я смогу вознестись на небеса, и служить Господу в новом, ином качестве.
      Да… определенная логика в словах священника есть. Вот только…
      — Так, по-вашему, все маги — это последняя ступень на пути человека к совершенству? Хм, но тогда я не могу понять кое-чего. Попытаетесь объяснить?
      — Конечно же, — воодушевленно ответил Бертран. — Что ты хочешь узнать, сын мой?
      Я тяжело вздохнул. Ну, началось… нет, я все еще скептически отношусь к истинной вере. И вот почему:
      — Не могу совместить две ваших теории. О божественном вмешательстве и о этой… эволюции. Ведь если чернокнижники и маги убивают друг друга по воле божьей, то куда девается наша свободная воля?
      — Не убивают! А хотят убить! Это тоже испытание.
      — То есть, он еще и усложняет задачу. Однако все же, куда девается свободная воля?
      Священник задумался.
      — Не знаю… пока что. Но я надеюсь найти этот ответ в подземном храме.
      — Я согласен пойти с вами. По своей воле, вы меня заинтересовали. Ну, а теперь, не займемся ли мы снятием с меня проклятия?
      — Да, займемся. Для этого нужно найти определенные ингредиенты. Ты еще летать можешь?
      — Смогу с утра. А пока — не очень. Проклятие высасывает силы.
      — Что ж, тогда… — он задумался. — Расскажи мне, что за храм и что вы в нем нашли.
      Я пожал плечами. Почему бы и нет… я рассказал все, что запомнил, умолчав лишь о ссорах с Кирой и наслаждении от убийства двойников Ромы.
      — Интересно… — он кивнул. — Значит, превращение. Был еще один вариант, по крайней мере я бы воспользовался им.
      — Еще один? — я удивился. На мой взгляд, вариантов как раз-то не было. Можно было удрать, но они могли пойти по следам… ну, сейчас-то я знаю что не могли, но на тот момент…
      Кроме того, если бы мы удрали, пришлось бы отказаться от книг, ради которых все это и было затеяно. Добыть их — это уже дело чести. Но, может быть, я действительно уперся в свои варианты? Привычка продумывать имеет и свои минусы.
      — Ну, задумался… — хмыкнул чернокнижник. — Я имею в виду… хм, это что-то вроде массового гипноза. Но гораздо мощнее, и доступно чернокнижникам, хоть и не является ни магией, ни чернокнижием… это что-то вроде того же медиумизма. Самое простое. Пока что этот способ знают только два человека. Я и Рома.
      — Хотите меня научить?
      — Не вижу никаких препятствий. Заодно узнаю, доступно ли это магам.
      — Хорошо. Продемонстрируете возможности?
      — Легко.
      — О как. Было бы больше сил, я бы сделал то же самое.
      — Руку вперед протяни, оболтус! — рассмеялся Бертран, воплотившись сзади.
      Я протянул руку… и с удивлением обнаружил, что чернокнижник по прежнему стоит передо мной. А через секунду ощущение изменилось. Теперь я трогал словно гладкий металл.
      Лес подернулся сиреневой дымкой, которую ненадолго исторгли стволы деревьев. Дымка быстро выцвела, став обычным туманом, легшим на землю. А на всех стволах проступило лицо. В провалах глаз вспыхнул призрачный свет, легший на дымку. Рты всех деревьев одновременно открылись, и хор из загробных голосов спросил:
      — Ну, как тебе?
      — Я бы трижды подумал, прежде чем тратить силы на такую иллюминацию, — признался я. — Так что в целом ничего особенного.
      — Конечно, совсем ничего, — усмехнулись деревья. — Посмотри на свои руки.
      Признаться, увиденное было немного неожиданным. Руки покрылись корой, и на кистях с двух сторон торчали все те же жутковатые древесные лики.
      — Так ведь закон… — удивился я. — Все, верю.
      Тут же иллюзия рассеялась. Чернокнижник отошел от меня всего на пару шагов. Я на всякий случай еще раз посмотрел на руки.
      — Убедительно, не правда ли? — он усмехнулся. — Впрочем, такая убедительность достигается только, когда зрителей мало. Если их много, то лучше использовать реальность в качестве декорации.
      — Потрясающе. Управление восприятием…
      — Но прежде поклянись, — моментально помрачнел чернокнижник. — Что никогда не будешь использовать этот дар для забавы.
      — Уточняю, для собственной забавы. Других развлекать можно.
      — Ладно, допускаю.
      — Клянусь.
      — Тогда начнем обучение.
      Сам процесс надевания очков оказался куда интереснее… с изнанки. Поскольку в реальности не происходило ничего необычного.
      Обучился я этому искусству не так уж и быстро — прошло несколько часов, прежде чем я начал делать какие-то успехи.
      — Молодец, на сегодня хватит, — чернокнижник пошел куда-то сквозь лес. — Пойдем, надо хоть немного поспать.
      — Можно, — кивнул я. — Тогда завтра на том же самом месте?
      — А ты куда? — удивился чернокнижник. — Нет-нет, ты теперь неотлучно будешь около меня находиться. Я уже начал снимать проклятие, так что пошли. Спать на голой земле привычно?
      — Создам спальный мешок, — хмыкнул я, внутренне возликовав. Уже!
      — Никаких проблем, раз так. Пошли, моя стоянка недалеко отсюда.
      В сон я после сегодняшнего дня провалился моментально.
      Наутро мы начали поиск трав, необходимых для снятия проклятия. Кроме оных, оказалось, что нужен воск. Причем очень желательно, чтобы его добыли из улья диких пчел. На травы мои поисковые заклинания не сработали, а отличить одну траву от другой мне не под силу. Так что в этом поиске пришлось горбатиться чернокнижнику. Поймав одну пчелу, я наложил на местность поиск подобия, и в трех километрах обнаружил сгусток подобий. То есть — улей. Я поделился этой новостью с чернокнижником, который радостно поднимался с земли.
      — Сияешь, как медный грош.
      — Ты приносишь удачу. Я сюда забрался только вот за этим, — он показал мне темно-фиолетовый цветок с каким-то странным, не поддающимся описанию запахом, — четыре дня искал, а вот ты пришел — и он сразу появился.
      — Что это?
      — Цветок папоротника, — счастливо улыбнулся Бертран. — Очень мощный ингредиент. Обычно используется в забальзамированном виде, но для исключительных заклинаний им можно пожертвовать.
      — О… а я думал что папоротники не цветут по определению.
      — Этот цветок большинство людей даже не увидело бы, — хмыкнул чернокнижник — Он парадокс. И именно этим и ценен.
      — Что ж, тогда направляемся к улью?
      — Конечно. Кстати — держи. Положи в какой-нибудь карман как можно ближе к телу. Или нет, лучше создай мешочек, и повесь его себе на шею.
      Он дал мне вязочку трав в форме человека. Очень похоже на печально известную куклу, используемую для магии Вуду.
      Тем не менее, я требование чернокнижника выполнил, и мы полетели к улью.
      — Так… — задумчиво заявил чернокнижник, глядя на летающих мимо пчел. — Их нужно выманить всех, но ни одну не убить. Признаться, я не имею понятия как это сделать.
      — То есть? — удивился я. — Ты же знаешь рецептуру снятия проклятия?
      — Да, но обычно мы покупаем ингредиенты у чернокнижников «близких к земле». Деревенских колдунов и прочих бабок ёжек…
      Я покровительственно улыбнулся. Ну у меня, слава богу, опыт в этом деле есть.
      — На пчел внушение которое ты мне показал действует?
      — Действует… как и на любых животных… погоди-ка, ты что, собираешься целый рой гипнотизировать? Нашелся Вольф Мессинг. Это невозможно.
      — Невозможно, кто спорит. Ну, а я сделаю…
      С пчелами надо просто уметь обращаться. Можно было бы их обкурить дымом, но при извлечении воска можно убить одну из тружениц, а это недопустимо. Но всех пчел можно легко выманить из улья, выманив только их матку. Что я и проделал с успехом. Пять минут — и улей пуст. Я взломал его и быстро извлек еще не заполненные медом соты. Подумал, и отломал себе кусочек сот с медом. После чего залечил магией нанесенные пчелиному дому повреждения и вернул матку на место.
      — Век живи, век учись… — покачал головой чернокнижник. — Так ты пчеловод?
      — Слегка. У деда есть небольшая пасека.
      Отправив медовый кусок сот в рот, я протянул второй чернокнижнику.
      — Спасибо.
      Мы вернулись к стоянке, где чернокнижник начал вычерчивать на земле небольшой многогранник, то и дело прикидывая сколько у нас есть воска.
      — Должно хватить, я думаю… — заявил он. — Что ж, посиди пока тихо, мне нужно подготовить площадку. Вечером начнем.

* * *

      Я напряглась и подняла глаза, машинально отступая назад и сжимая в руке листы.
      Четверо мужчин и одна молодая девушка стояли напротив, недружелюбно глядя на меня. Один из них, высокий и самый угрюмый, неотрывно смотрел на мою руку, судорожно сжимавшую только что добытое сокровище.
      Все молчали. Спрашивать «Вы кто?» я не стала. Итак понятно, что не родня из Тюмени.
      Как же они сумели так тихо подкрасться? Тут же кругом толи песок, толи пыль! От шести пар ног он скрипеть должен был…
      — Ты ведь не глухая, верно? Маги этим не страдают…они же всемогущие… — выплюнув слово «маги» и «всемогущие» мой вежливый собеседник нервно дернул уголком рта и без того перекошенного.
      — Нет, увы не глухая, — пытаясь держать в поле зрения сразу всю компанию, ответила я. — Я не заметила на этом свитке ваших инициалов.
      — А ты знаешь наши инициалы? — с непередаваемым презрением, спросил он.
      — Слава небу, нет. А эти ваши, — я кивнула на угрюмый канвой за спиной мужчины, — немые у вас?
      — Отдай. Сюда. Свиток, — тщательно разделяя слова, чтобы я ни в коем случае не упустила их смысла и тяжело звенящей в них угрозы, повторил собеседник.
      — А что такое? Мы так мило с вами тут беседуем о преимуществах магии и ее применении в жизни, что не хочется и прерываться. Вы вот, например, как ее используете? — нервно оттягивая момент, когда меня убьют, поинтересовалась я.
      Но мой учтивый вопрос, похоже, только приблизил мучительную гибель. Все оппоненты дружно сморщились, будто понюхали нашатырь. Все, кроме девушки. Она выглядела напуганной, но, похоже, против меня ничего не имела.
      — Я не отродье, и магией не заражен, — фанатично брызгая слюной, воскликнул он. Лицо у мужчины покраснело, будто он задержал дыхание и повисел вниз головой. — А теперь отдай мне это.
      Я переступила с ноги на ногу. Будь здесь Рома, он бы наверняка сказал мне, что это чернокнижники. Не мог здесь появиться никто так неожиданно, оставшись незамеченным. Если он не обладает магическими способностями. Ну а раз у этих живчиков такая острая аллергия на магов, стало быть они колдуны.
      А еще они страшно бояться повредить листам с записями тольтеков, что сейчас судорожно мнутся у меня в руке. А иначе размазали бы к чертовой матери, оставив разве что одну эту руку…
      Я медленно сделала шаг навстречу мужчине, поднимая и протягивая руку, одновременно, бросив взгляд на шкатулку, у ног.
      …был бы здесь Рома…
      …бояться за листы…
      — Не мое, но и не ваше, — философски изрекла я, пожав плечами.
      Компания с диким ужасом смотрела на вспыхнувший у меня в руке свиток. Пламя быстро опало, не оставив ничего.
      — Ты… — прохрипел взбешенный мужчина, бросившись ко мне.
      Я резко присела, схватив шкатулку и телепортировалась, неосторожно вывалившись на площадь Сокало. Почему я переместилась именно на нее, я понятия не имею. Озираясь по сторонам, я встала, убирая шкатулку в сумку.
      Справа в толпе мелькнуло знакомое лицо. Проклятье!
      Я, пытаясь не подавать признаков паники, стремительно направилась через площадь. Дойдя до собора, я вошла внутрь и пристроилась к группе туристов. Обернувшись, я вновь увидела преследователя.
      Преследовательницу. Пробежав глазами по головам вокруг, остальной пятерки я не обнаружила. Хорошо прячутся, заразы…скорее всего, они ждут меня где-то в назначенном месте, а эта девушка сейчас загонит меня туда, где эта шайка всем скопом меня и скрутит. Какие злопамятные! Они же видели, как я сожгла листы…точно видели.
      Отвлекшись на свои мысли, я снова упустила момент, когда преследовательница подобралась слишком быстро. Она схватила меня за руку и потянула к себе.
      — Что было в свитке? — тихо спросила она, до боли сжав мне руку.
      Я увидела за спиной у нее спешащих чернокнижников и рванула рукой, телепортируясь в первое вспомнившееся место.
      Это было то озеро, на которое меня когда-то приводил Натан. Сейчас тут не цвел тот оранжевый закат, да и не до любования было. Быстро побежав в лес, я отошла от поляны метров на двадцать и стала ждать, всматриваясь в поляну. Прошло минуты три — и вслед за мной, похоже даже, что на том же самом месте, возникла девушка. Я тяжело вздохнула.
      Похоже, просто так эти мстители от меня не отстанут. И — какое проклятье! — я просто не имею права приводить таких гостей ни к себе домой, ни к Косте…хотя они могли бы помочь, все-таки боевые маги. Но кто даст гарантию, что чернокнижникам не поможет внезапность? Или, например, что никого попросту не окажется дома. И тогда придется опять бежать, но дом Кости будет полностью рассекречен. А еще я могу попасть на тот момент, когда оказавшийся на месте маг будет без сил…и тогда вообще его могут убить.
      Нет уж. Я туда ни ногой. И к Роме, кстати, тоже. Он и подавно мне помочь не сможет. Домой нельзя показываться…куда ж идти-то…
      Тем временем, девушка увлеченно озираясь по сторонам, положила что-то в карман брюк, и прошла к берегу озера. Я попыталась наложить на себя невидимость, но что из этого вышло уж не знаю. Ведь, мне неизвестно, какие фокусы у них в запасе. Отследить вот так запросто телепортацию…к тому же, если это колдуны. Ох, не все мы о них знаем выходит…
      Последив немного за девушкой, я решилась телепортироваться снова. На этот раз в Питер. Город большой, мест много. Похоже на то, что эта девушка чувствует меня только тогда, когда я телепортируюсь. Иначе, была бы я обнаружена тут же.
      На поляне появились остальные действующие лица. Переговорив с девушкой, озлобленно жестикулируя при этом руками, мужчина принялся что-то читать, сняв с запястья амулет. Не став дожидаться результатов, которые явно были бы не в мою пользу, я переместилась в Питер к одному из кинотеатров. И почти бегом, направилась в толпу, пытаясь уйти как можно дальше оттуда.
      Зайдя в кафе я устало уронила голову на стол. Что ж делать-то…
      Заказав чашку кофе, я взяла телефон и набрала номер Натана. Они же всего лишь колдуны, пусть и очень злые, а не КГБ…звонки не отслеживают. По крайней мере, не должны.
      После десятка гудков, я поняла, что мне не ответят. Оставив несколько пропущенных вызовов магу, на всякий случай, я стала прикидывать, что могу сделать самостоятельно. Убить этих чернокнижников я не смогу…совесть не позволит. Если это можно так назвать. Перед глазами почему-то появилась картина из храма, когда Натан в образе мерзкой твари всех там порешил.
      Все-таки ацтеки были отличными магами.
      Ведь в ловушке со страхами у меня было два испытания: насекомофобия, и кровь на руках Натана. Не его кровь…чужая. Я очень боялась, что он кого-то убьет…
      Я устало потерла глаза. Мне стоило найти выход из сложившейся ситуации и как можно быстрее. Посмотрев на безмолвный телефон, я убрала его в сумку и принялась пить кофе, то и дело поглядывая в окно.

* * *

      Весь день, молча сидя на пеньке, я наблюдал за действиями чернокнижника. Действия были достаточно загадочны — в разных углах начертанного многогранника он выкладывал из своей сумки какие-то вещички. Больше всего было чего-то, напоминающего затейливые ювелирные украшения. Сплетенный из одной потемневшей от времени серебряной цепочки декаэдр, вершины которого были запаяны в янтарь. Шарик, размером не больше мячика для пинг-понга, вероятно символизировал инь-янь. На одну половину он состоял из черного как ночь, и на другую — из снежно-белого камня. Точка тоже не была забыта.
      — Меня заинтересовало, как осознают себя чернокнижники? — спросил я, когда Бертран закончил.
      — Не понял. Ты о чем?
      — У магов просто. В какой-то момент способности к магии пробуждаются, а потом случайно проявляются… и все, ты уже маг. Поняв принцип, по которому ты творишь заклинания, ты можешь все. И заклинания наши чаще всего нематериальны, создаются мыслью, эмоцией, словом… они всегда с собой.
      — Хм… это тонко. Как поэзия или чувствительность к искусству у человека…вот не было вроде бы ничего, а потом оно медленно, плавно проявляется. И уже через совсем небольшой промежуток времени ты себя другим не мыслишь. Повышенная чувствительность к…к окружающему миру. К природе, к травам, к людям, волнение от того, что-то не так. Молодой совсем колдун просто немного по-другому воспринимает мир вокруг. Но это в рамках «обыкновенной необычности», я бы сказал, — чернокнижник усмехнулся. — Если посчастливится найти учителя, родится в семье чернокнижников или самому догадаться как-то, то считай повезло.
      — А если не посчастливится?
      — Будешь волноваться всю жизнь. Что-то не так, а как тогда? Просто проживешь жизнь, не найдя применения своим силам. Никогда не узнаешь, что мог делать потрясающие вещи. Как нераскрытый талант в человеке. Если он рожден поэтом, но всю жизнь просидит в офисе, печатая отчеты, например. Это страшно… — с философской грустью заключил колдун.
      Приготовления были закончены — со всех сторон обложенная магическим барахлом геометрическая фигура, по четырем сторонам которой стояли черные, закопченные тарелочки с воском.
      Ритуал начался. Мое в нем участие ограничивалось одним единственным требованием: когда Бертран прикажет что-то сделать, надо немедленно, не задумываясь, делать. Поэтому я расслабленно сидел на все том же пеньке.
      Над рисованным многогранником я увидел какое-то смутное шевеление. Магическое зрение ко мне возвращается что ли? Я посмотрел на чернокнижника и обрадовался — действительно! Пусть цвета тусклые и неясные, но я вновь вижу магию! А дальше будет лучше, уверен.
      Бертран начал читать заклятие. Это было сложно. Возможно очень, возможно даже чересчур — я не уверен что могу четко произнести девятибуквенное слово, состоящее из одних согласных. Впрочем, это продолжалось недолго — вскоре согласные исчезли вообще, и мягко покачиваясь, чернокнижник что-то пел начерченной фигуре. Воск в чашках начал таять, и одновременно с тем над фигурой появились яркие огоньки, вроде желтых искр, собирающихся в красивые фрактальные узоры. Пение стало напряженнее, жестче, голос Бертрана обрел какие-то особые нотки, особую пронзительность — каждый звук был словно выстрел из звуковой пушки, от него будто кости вибрировали. Воск на блюдечках уже кипел, и словно пытался вырваться из какой-то незримой клети. Бертран продолжал резко петь, а потом внезапно вскочил и, протянув руки к центру фигуры громко приказал что-то. С жутким шипением языки плавленого воска взвились в воздух, и ринулись вниз, упав точно в канавки, из которых состоял многогранник и стремительно потекли по ним к центру. Магические побрякушки начали реагировать — от одних шел цветной дым, от других искры, от третьих звук. В центре фигуры вспыхнуло зелено-голубое пламя, странное, словно стремящееся отвердеть.
      — Натан, сейчас! Бросай травы в центр звезды!
      Я резко сорвал мешочек с шеи и, поймав вылетевшую из него «куклу», метнул ее в кристаллическое пламя.
      Трава вспыхнула, на миг мне показалось, что я слился со всем миром, а потом снова сжался в одну точку. Я рухнул на колени, где-то в районе солнечного сплетения пульсировала, зарастая, сосущая пустота.
      — Вот и все, — Бертран устало упал на землю. — Красивая штука получилась?
      Я посмотрел. В центре застывшей восковой звезды стоял сине-зеленый кристалл, в котором застыл сгусток тьмы. Вглядываясь в него, я видел проступавшие в его глубинах багровые картины. Я, поглощенный дикой ленью. Я, насмехающийся над Ромой. Я, собирающийся стегнуть Киру плетью боли…
      Я отвел взгляд и, последовав примеру Бертрана, лег на траву, устремив взгляд к звездам. Мне еще никогда не было так мучительно стыдно.
      Раздалась музыка, знакомая, я определенно слышал этот мотив раньше. Оказалось, что Бертран музыкант, а заспинная сумка, которую он носил содержала в себе дорогой синтезатор.
 
— Показал ей весь мир и подарил
И весь мир за тебя говорил
Что с того? Что с тобой? Жизнь нарядная
Думаешь ты разгадал, что надо ей?
 
      Я вздрогнул, вслушиваясь в незамысловатые слова. Показал весь мир и подарил?
 
— Тайные, жаркие свидания
Ссоры и ранние рыдания
Молодой, кровь кипит, тело смелое
Это всё, так скоро надоело ей
Боль любви твоей…
 
      Не может быть… не может же такого быть?! Почему эта песня? Почему сейчас? И почему она настолько подходит?!
 
Но ведь она — не твоя, хоть с тобой она
Даже иногда и бывает…
Она — не твоя, как глоток вина
Так тебя она выпивает
Она — не твоя, ты — играешь с ней,
А она с тобой…
Потому, что знаешь ли ты,
Что в себе таит женская любовь
Знаешь ли ты, о чём молчит она
О чём её мечты
Знаешь ли ты, что говорит она
Когда не рядом ты
Рядом с кем-то другим…
Знаешь ли ты, когда уйдет она
Куда она идёт, слушая шаги
Знаешь ли ты, веришь ли ты?
Чтоб удержать ее…
 
      Я нервно рассмеялся, стараясь отогнать мысль, появившуюся в голове. Но… лучше спросить!
      — Бертран, как ты почувствовал, что тебя искал медиум?
      — Я сам немного медиум. Как и все чернокнижники, вообщем-то…
      Он говорил еще что-то, но у меня в ушах шумела кровь. Это знак? Возможно… слишком верно, слишком подходит…
      И ведь Кира права… какое право я имею распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению? Я ведь даже не пытался понять ее. Только самодовольно поучал, показывал жуткие примеры… какой же я идиот!