- Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть вам эти деньги, сказала она. - От матери я ничего не приму.
      - Я так и думал.
      Мой взгляд остановился сначала на ней, потом на банкноте.
      - Эта мысль принадлежит не вашей матери, а мне.
      Ясные голубые глаза внимательно смотрели на меня.
      - Тогда почему вы сказали, что это от матери?
      - Я хотел найти вас и подумал, что так смогу заставить вас выбраться из своего убежища.
      - Ну, хорошо, вы своего добились. Чего же вы хотите?
      - Я хочу вам добра.
      - Это смешно. Я вас совершенно не знаю.
      - Если позволите, я хотел бы вас заверить, что все будет хорошо, ведь мне за это платят.
      - Кто платит?
      - Ваш отец.
      - А-а, - протянула она и на несколько секунд её взгляд ушел в сторону.
      - Ваш отец хочет, чтобы вы вернулись.
      - Да, я знаю. Не стоит об этом.
      - Извините, я пойду разыщу официантку.
      Я пошел к стойке, потом вернулся с кофе и больше не сказал ни слова.
      - Так это ваша работа? - спросила она немного погодя. Вам платят за то, что вы возвращаете блудных детей к семейному очагу?
      - Как когда. Я занимаюсь главным образом тем, что выясняю некоторые вопросы. Конечно, за деньги.
      - Вы - частный детектив?
      - Угадали.
      Он сделала несколько глотков.
      - И если я откажусь вернуться, мой отец вам не заплатит?
      - О, нет, заплатит в любом случае. Так было договорено заранее.
      Ее губы вздрогнули, она осуждающе взглянула на меня.
      - Когда вы последний раз ели? - спросил я.
      - Не знаю... Может быть, вчера...
      - Или позавчера?
      - Не знаю. Я ем очень мало. Пару дней назад я съела большую тарелку макарон.
      - И сколько человек можно накормить большой тарелкой макарон?
      - Кучу, - ответила она.
      - Если я закажу себе завтрак, вы поможете мне с ним справиться?
      Это был критический момент. Я мог все испортить. Она тряхнула головой и решительно уставилась в свою чашку. Но наконец решилась.
      - Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.
      - Это не займет много времени.
      Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.
      - Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.
      - Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?
      - Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.
      - Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.
      Она подняла свою сумочку и собралась уходить.
      - Который час?
      - Шесть утра.
      Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.
      - Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.
      Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.
      - Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.
      - Что значит - неладное?
      - Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.
      - У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?
      - Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.
      - Одного из них зовут Билл?
      - Да, он говорил, что собирается покончить...
      - Покончить с компанией?
      - Да, но... нет... с собой...
      - С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?
      - Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...
      - Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?
      Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.
      - Я купил это вчера вечером. На "Улице".
      Она кивнула.
      - Не пользуйтесь этим.
      - Хорошо. Вы любите этих парней?
      - Естественно.
      - И они любят вас?
      - Да.
      Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.
      - Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?
      - Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.
      Теперь она смотрела мне прямо в глаза.
      - Вы все ещё боитесь?
      - Да, но теперь немного успокоилась.
      - Это оттого, что вы поели.
      Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.
      - Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.
      Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.
      - Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.
      - Дело не в этом, просто мне пора идти.
      - Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?
      Ее рука теребила перламутровую сумочку.
      - Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.
      - И все два дня не спит?
      - Да... Ему плохо.
      - Он чего-то боится?
      Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.
      - Да, мне так кажется. Я не знаю, чего он боится... Если не считать того, что боится выходить на улицу.
      - Где он сейчас?
      - Сейчас... в надежном месте.
      - У себя?
      - Как бы это сказать... не совсем у себя... Это такое место...
      - Я спросил, где это.
      - Я поняла.
      - Вы знаете, где это?
      - Да.
      Мы переглядывались сквозь легкий утренний туман. Ей очень хотелось довериться мне, но она не решалась, а я очень хотел, чтобы она мне поверила, но не знал, как этого добиться. Такой замкнутый круг... Молчание продолжалось уже целую вечность. Потом я повернулся.
      - Ну, что же, всего хорошего.
      Я вернулся в кафе, начал отсчитывать деньги, чтобы расплатиться, и тут словно призрак рядом возникла она.
      - Я вынуждена вам поверить. Так нужно.
      - Вовсе нет.
      - Вы ведете себя не так, как другие.
      - Я совершенно такой же, как и все.
      - Квартира, где сейчас Билл, на авеню Ветеранов. Я не знаю, чья она.
      - Вы собираетесь туда?
      - Да.
      - И разрешите мне пойти с вами?
      - Да.
      Мы вышли вместе.
      - Когда вы видели его последний раз? - спросил я.
      - Буквально перед тем, как пойти сюда, примерно в половине пятого.
      - И он не собирался выходить?
      - По крайней мере, мне так показалось. Так он мне сказал.
      На улице она терпеливо дождалась, пока я открою машину, глаза её были подернуты легкой дымкой. Мне хотелось сказать что-то ласковое, чтобы её успокоить, но потом я понял, что в этом нет никакой нужды: к ней полностью вернулось самообладание.
      - Ладно, - начал я. - Авеню...
      - Это в той стороне... за автострадой.
      - Номер помните?
      - Нет, но я узнаю дом. Поверните направо.
      Движение утром было очень редким по сравнению с тем, к которому я привык, и мы добрались быстро. Авеню Ветеранов оказалось узкой грязной улочкой, застроенной как семейными коттеджами, так и доходными домами.
      - Мы почти приехали, - сказала Дона.
      Я сбросил скорость до двадцати миль в час и ждал, когда она меня остановит. Воздух был липким и влажным. В Чикаго такую погоду называют дождем.
      - Вот здесь, - объявила она.
      Я притормозил и начал искать место поставить машину. Свободными были только красные зоны; если остановиться там, рискуешь дорого за это заплатить.
      Что делать, - подумал я про себя. - Рискнем. Пожалуй, лучше иметь машину под рукой.
      Я втиснулся на свободное место, ткнулся в бордюр, сдал немного назад, чтобы стать поточнее, и наконец остановился. Край тротуара был выкрашен в яркий красный цвет.
      - Уф-ф...
      Глава 4
      Похоже, её страх наконец-то рассеялся: когда дверь лифта открылась на четвертом этаже, Дона со мной заговорила.
      - Это квартира одной девушки. Из тех девиц, что занимаются только собой.
      - И ещё Биллом?
      - Нет. Биллом никто не занимается.
      - Кроме вас.
      - Кроме меня.
      Я поднял руку, чтобы постучать в дверь с номером 418. Дона покачала головой.
      - Не нужно, там открыто.
      - Просто чтобы его предупредить.
      - Зачем?
      Я предоставил ей возможность повернуть ручку и толкнуть дверь. Та открылась легко, без малейшего скрипа. Китайская ширма отгораживала подобие маленькой прихожей от современно обставленной жилой комнаты. Кроме слабого дневного света, проникавшего сквозь тонкие занавески, освещения в комнате не было.
      Спиной к окну в кресле без подлокотников сидел молодой человек. На нем были большие круглые темные очки, майка, заправленная в голубые джинсы, лицо покрывала щетина примерно недельной давности. Весь он был какой-то обрюзгший и сильно смахивал на покойника, хотя ещё продолжал дышать. Руки безвольно висели вдоль тела, длинные густые прямые волосы падали на плечи. Ему было около двадцати, но с тем же успехом можно было дать и сто.
      В душном воздухе плавал резкий неприятный запах. Мебель и украшения в комнате выдавали жилище женщины.
      Дона медленно подошла к креслу. Я остановился сзади. Парень никак не реагировал на наше появление, пока она не положила руку ему на плечо.
      - Билл...
      Он издал какой-то звук, который я не смог бы объяснить. Мне он напомнил крик отчаяния. Может быть, он пытался сказать "Привет!", но получилось не очень...
      - Билл... Тебе все ещё плохо? - спросила Дона.
      Мне показалось, он слегка качнул головой.
      - Полиция, - раздалось неразборчивое бормотание.
      - Нет, - возразила она. - Это не полицейский. Это друг. Ты можешь ему довериться.
      Билл пробормотал ещё что-то и Дона обняла его за шею, явно пытаясь убедить уйти отсюда. Я спрашивал себя, как получилось, что он оказался здесь, и чего это ему стоило. Как уже объяснила Дона, существовала некая девица; возможно, у той была какая-то причина привести его сюда. Но могло оказаться, что это сделано исключительно ради удобства.
      Резкий и неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ни Билл, ни Дона не обратили на него внимания. Неловко присев рядом с парнем на корточки, она прижала его к себе и что-то тихо говорила. Время от времени мне удавалось уловить то одно, то другое слово. Телефон прозвенел раз десять, потом умолк. Наконец Билл разжал губы.
      - Хорошо, если ты хочешь... я согласен... пошли.
      Это было легко сказать, но не так просто сделать. Дона попыталась помочь, но он не мог подняться с кресла. Я очень медленно направился к ним. Но только сделал несколько шагов, как парень знаком показал мне отойти.
      - Я справлюсь сам...
      - Очень хорошо, - кивнул я. - Справляйся.
      Он обнял Дону, прижался лицом к её животу и тихо рассмеялся.
      - Пошли, улетаем домой, моя козочка.
      - Именно, улетаем, - кивнула она. - Тем более, что внизу нас ждет самолет.
      Парень расхохотался, что придало ему немного силы. Дона обхватила его за талию и, крепко в неё вцепившись, он умудрился встать.
      - Нужно отсюда что-нибудь забрать?
      - Нет, - буркнул Билл. - Чем меньше веса, тем легче будет лететь.
      Верно, - подумал я. - Но отсюда следует убираться.
      Какое-то время я думал, что нам удастся благополучно уйти, но не сделали мы и десяти шагов, как дверь распахнулась и на пороге появилась девица, остановилась, как вкопанная, и смерила нас взглядом. Она была всего на пару лет старше Доны, но контраст между ними был разительный. В ней все выдавало содержанку - от кончика кожаных туфель за семьдесят пять долларов до тщательно уложенной платиновой шевелюры. Наверняка она жила в этой квартире благодаря благосклонности какого-нибудь денежного мужика. Это мое предположение превратилось в уверенность, когда она раскрыла рот с ярко накрашенными оранжевым губами и гнусаво спросила:
      - И что это вы здесь делаете?
      Как у всякого настоящего американца, набитого заранее готовыми ответами, у меня не возникло никаких проблем с реакцией. Точно также не возникло проблем и у Билла с Доной.
      - Мы уходим, - сказала Дона.
      - Собрались полетать, - подхватил Билл.
      Рост девицы, стоявшей в дверях, составлял всего каких-то пять футов, объем груди - фута три, объем талии значительно меньше, но она была настроена весьма решительно и не собиралась оставлять этого просто так.
      - Грязные хиппи! - заорала она. - Вы мне осточертели!
      - Помолчи, - буркнул Билл. - Жизнь так прекрасна...
      - Кто тебе разрешил тут ошиваться? - не унималась красотка.
      - Сэмми, - ответил Билл. - Сэмми мне сказал, что я могу здесь пожить, потому что ты на несколько дней уехала. Так что успокойся, пока он тебя не прибил. Он очень симпатичный парень, этот Сэмми.
      - Ну, ладно, - фыркнула девица. - А теперь выметайтесь поживее!
      - Непременно, - кивнул Билл. - Уходим. Всe выше и выше, пока не взлетим под облака!
      Неожиданно он покачнулся. Мы с Доной его подхватили, чтобы не дать рухнуть на ковер. Он снова рассмеялся, с трудом восстановил равновесие и мы продефилировали мимо блондинки, которая слегка посторонилась. Так как я шел последним, меня она оглядела внимательнее.
      - А вы, кто вы такой?
      - Я - врач.
      - А-а... Ну ладно, желаю удачи. Если решите вернуться, будьте любезны постучать, прежде чем войти. Ладно?
      - Обязательно.
      Она вошла в квартиру, потом попятилась и оглянулась.
      - Боже, чем там воняет!
      - Откройте окна, свежий воздух убивает микробов.
      - Спасибо за совет!
      Но я уже вышел, так что её ирония пропала понапрасну.
      Кто такой Сэмми?
      Билла и Дону я догнал возле лифта. Парень медленно повернул голову. Я чувствовал, что он меня разглядывает, но полной уверенности не было: его глаза скрывали темные очки.
      Кто такой Сэмми и чем он занимается, - спрашивал я сам себя. Потом спросил Билла:
      - Кто такой Сэмми?
      Он пожал плечами и перестал меня разглядывать; все легче. Мы вышли из кабины лифта и выбрались на улицу.
      Наше трио должно было представлять собой забавную команду. Я как бы составлял её часть, но в тоже время чувствовал, что меня из неё исключают. У меня возникло острое желание подозвать такси, посадить их туда и распрощаться. Но когда мы оказались на тротуаре, Дона бросила на меня один из тех умоляющих женских взглядов, которым так трудно противостоять, и я открыл дверцу машины. Она придержала Билла за локоть, чтобы помочь ему сесть, и втиснулась следом. Я захлопнул дверцу, обошел машину, извлек квитанцию о штрафе за стоянку в неположенном месте, засунутую под стеклоочиститель, и запустил мотор.
      - Так куда едем? - спросил я, поворачиваясь к ним.
      - На Ферфакс-авеню, - сказала она.
      Прогулка была не слишком длинной, но такой же унылой, как предыдущая. За всю дорогу они не сказали ни слова. Днем этот квартал выглядел таким же призрачным и хрупким, как будто магазинчики хиппи были слеплены какими-то безумцами из первых попавшихся под руку материалов.
      Пустынность улицы ещё больше подчеркивала эту странную атмосферу старины и новизны, сочетание солидной буржуазности и бесшабашной молодости. В углу на газоне играли дети, во дворе помещалась школа, магазинчик с вывеской "Вещицы Эсфири", и два кирпичных дома, один с вывеской: "Квартиры сдаются на неделю или на месяц". Затем шло кафе "Имаго", потом фотостудия, над входом в которую было написано: "Девушки, девушки, современные девушки, заходите, вас приглашают поклонники Евы".
      Я притормозил.
      - Так где остановиться?
      - Это неважно, - отмахнулась Дона.
      - Нет, - перебил её Билл. - Нужно повидать Робби. Бедняга... Я потерял его из виду и понятия не имею, что с ним.
      - А где он?
      - Не знаю. Давай сначала заедем к нему на квартиру.
      - Теперь тебе лучше? - спросила Дона.
      - Да, кажется все в порядке, - кивнул Билл.
      - Ты не голоден?
      - Нет. Просто нужно повидать Робби.
      - Вы покажете мне дорогу? - спросил я.
      Билл ничего не ответил, но Дона объяснила:
      - Он живет не здесь. Нужно проехать прямо и на четвертом перекрестке повернуть направо. Кажется, это Бельфонтейн-авеню.
      Бельфонтейн-авеню оказалась небольшой улочкой, отходившей от основной магистрали и кончавшейся тупиком перед небольшим сквером, в центре которого торчал фонтан. Когда-то тот возможно и работал, но трубы давно уже отдали Богу душу, и бетонная чаша превратилась в свалку. В центре бассейна на постаменте застыла русалка, которую трудно было распознать: она слишком давно служила мишенью для местных мальчишек и была вся обломана и оббита.
      - Вон тот дом, - показала Дона.
      - Дом, где живет Робби, - добавил Билл.
      - Почему бы вам не пойти вместе с ним? - предложил я Доне. - А я подожду здесь.
      Билл остановился возле машины и некоторое время походил на статую мыслителя.
      - Он думает, не поселиться ли в Сан-Франциско или на побережье, сказала Дона. - Но в Сан-Франциско сейчас очень много народа.
      Солнце начало постепенно разгонять туман. Это меня несколько приободрило, я уже испугался, что хорошей погоды больше не видать.
      - Мне нужно повидаться с Робби, - неожиданно заявил Билл и решительно направился к дому. Я не последовал за ним, но Дона зашагала следом, правда, держась на расстоянии.
      Дом был небольшим и квадратным, с темно-коричневыми ставнями, наподобие сельских английских коттеджей, и закрытой верандой. Во дворе разрослась высокая трава, решительно рвавшаяся захватить и бетонную дорожку.
      Я остановился в том месте, где дорожка соединялась с тротуаром, и стал наблюдать за компанией мальчишек, балансировавших на постаменте русалки. Билл исчез в глубине дома, а Дона осталась у дверей, словно колебалась, следует ли ей входить.
      Вдали раздался слабый, но отчетливый звук полицейской сирены. Я собрался было прогуляться по дорожке, но в этот момент в дверях неожиданно появился Билл. Он распахнул их так резко, что Дона отшатнулась и едва не упала. Словно гонимый каким-то кошмаром, Билл скатился с веранды, перепрыгивая через две ступеньки, проскочил мимо изумленной Доны, поднимавшейся с земли, направился ко мне, потом свернул, бросился на газон и закрыл лицо руками. Его правая нога продолжала конвульсивно дергаться, словно им управлял незримый кукловод.
      - Я хочу посмотреть, что там, - сказал я Доне и начал подниматься по лестнице, с которой только что скатился Билл.
      Тебе бы лучше помолчать, - прошептал мне мой внутренний голос.
      И оказался прав.
      Он всегда оказывается прав.
      Я вошел в уже открытую дверь, пересек маленькую гостиную, забитую разномастной мебелью и вошел в комнату в глубине дома.
      Долго там оставаться я не стал.
      То, что ещё недавно было молодым человеком, было распростерто наполовину на узкой постели, наполовину на полу. С ним поступили так дико, что даже мой рассудок, достаточно приученный ко всяким ужасам, отказывался верить в то, что произошло. Желудок поверил немедленно, но рассудок упорно отказывался. Хуже всего обстояло дело с головой. Ее почти полностью отделили от тела. Все в целом выглядело плохо сложенной головоломкой. И в довершение всего с парня сняли скальп. Причем достаточно квалифицированно.
      На столике у постели стоял телефон. Я потянулся было к нему, но тут же отдернул руку.
      - Сначала отвези ребят домой, - подсказал мой внутренний голос.
      Литры крови вылились на поношенный ковер, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не вляпаться. Поблизости не было видно никакого орудия, которым мог воспользоваться озверевший изверг.
      Я вышел на веранду, и как раз вовремя, чтобы помешать Доне войти в дом.
      - Случилось что-то ужасное? - спросила она.
      - Да, очень.
      - Но что именно?
      - Послушайте, у вас действительно есть квартира, где можно укрыться?
      - Да, конечно.
      - Тогда, я думаю, следует поскорей отправиться туда.
      Мы спустились с лестницы и нашли Билла. Я положил руку ему на плечо. Минуту спустя он повернул голову.
      - Пойдем, - сказал я. - Нужно идти.
      Не знаю, собирался ли он продолжить свое большое путешествие, но никакого сопротивления не оказал. Я помог ему подняться, и мы сели в машину. Дона устроилась рядом. Я сделал круг по скверу и выехал на Ферфакс-авеню. За нашей спиной мальчишки продолжали обстреливать русалку, застывшую в фонтане.
      Глава 5
      Перед "Имаго" какой-то тип продавал газету "Подпольный мир". На нем был лиловый пиджак и желтая ковбойка. Огромная борода закрывала почти половину груди, глаза были прикрыты темными очками, представлявшими неотъемлимую достопримечательность здешних мест.
      - Последний номер! - кричал он, когда мы выходили из машины. - Как спасти мир: самые точные указания. Ваша последняя возможность.
      - Привет, Про, - бросила Дона.
      Вполне возможно, это было именем. Фактически никто не называл его иначе, как "Пророк Даниэль". Но это я понял только потом. Сейчас моя голова была занята совсем другим.
      Мы направились в сторону фотостудии, где целый ряд наружных лестниц вел на второй этаж. По одной неспешно и уверенно спускался какой-то мужчина. Отнюдь не хиппи. Шелковый костюм наверняка обошелся ему в две-три сотни долларов, остроносые туфли были начищены до блеска, а галстук, завязанный немыслимым узлом, был в тон светлой сорочке, приталеной сверх всякой меры. Еще на нем была шляпа, и время от времени он похлопывал себя по бедру газетой, которую держал в руке. Я уже видел его и достаточно часто, но в других местах и под другими именами.
      Все его внимание сосредоточилось на Билле.
      - Привет, малыш! - бросил он.
      - Привет, Сэмми.
      - Ну, и как прошло путешествие?
      Билл пожал плечами и посмотрел на Дону, что не ускользнуло от внимания Сэмми. Он кивком её приветствовал, а потом пустые зеленоватые глаза остановились на мне.
      - Это доктор, - сказал Билл.
      - Привет, доктор, - кивнул Сэмми.
      Я не ответил. Внизу лестница была узкой, и мне очень хотелось, чтобы Сэмми освободил дорогу и дал нам пройти.
      - Кто-то заболел? - поинтересовался он.
      - Сейчас уже все в порядке, - ответил Билл, - но у меня было...
      Внезапно он согнулся пополам и прижал руки к животу. Дона положила руку ему на спину и глянула на Сэмми так, что тому пришлось освободить проход. Дона начала карабкаться с Биллом по лестнице, а я, проходя мимо Сэмми, слегка его коснулся.
      - Все это не опасно, - заверил он. - Амфетамины иногда вызывают небольшое расстройство желудка. Ему просто нужно отоспаться, и все пройдет.
      - Тем не менее, я собираюсь его осмотреть.
      - Как скажете, доктор.
      Он не спеша вышел на улицу, продолжая похлопывать себя по ноге. Я поднялся наверх и вошел в квартиру Доны и Билла.
      В верхней части двери красовалась желто-красная открытка с надписью "Будьте с нами". Почти пустую комнату отделяла от коридора занавеска. Никаких ковров. Два деревянных стула, кухонный стол с электроплиткой. Фиолетовые занавески загораживали окно. На полу в глубине комнаты - большой матрас. В углу - разборный пластмассовый шкаф. И больше ничего. Ванная помещалась за занавеской, отделявшей комнату от коридора.
      Билл сел на край стола, Дона принялась насыпать молотый кофе в алюминиевую электрическую кофеварку.
      - Мне нужно позвонить, - сказал я.
      - У нас нет телефона, - покачала она головой. - Только внизу в кафе.
      - Ладно.
      - Зачем вам звонить?
      - Чтобы известить полицию.
      Она внимательно взглянула на меня, ложечка с кофе застыла в воздухе.
      - Это действительно необходимо?
      - Безусловно.
      - Робби мертв?
      - Да.
      Дона опустила глаза и снова занялась коричневым порошком.
      - Ну что же... - протянула она.
      Я спустился в кафе. Сэмми читал газету, перед ним стояла чашка кофе со взбитыми сливками. Два постоянных посетителя, тех, бородатых, в глубине зала были поглощены шахматной партией. Телефонной кабинки не было, телефон висел прямо на стене.
      - Привет, док, - сказал Сэмми.
      - Привет.
      Я нашел монетку в десять центов, сунул её в щель аппарата и повернулся спиной к Сэмми. Пусть подсматривает, если ему это нравится, - подумал я про себя. - Он должен знать все укромные уголки в этом городе, зачем иначе ему торчать здесь?
      Телефонная книга висела на цепочке возле аппарата. Я открыл его и начал разыскивать номер полиции Лос-Анжелеса. Наткнувшись на целую серию номеров, я вспомнил замечание Донована: "У них там строгое разграничение функций". Не знаю, успел ли он поговорить обо мне с лейтенантом Шапиро, но откладывать не следовало.
      Дежурная телефонистка ответила тотчас же.
      - Могу я поговорить с Лу Шапиро?
      - В каком отделе он работает? - спросила девушка.
      - Не знаю, я знаю только его имя.
      - Это срочно?
      - Очень.
      - Чем он занимается?
      - Видите ли... - я чувствовал, что Сэмми меня слушает - Лу Шапиро работает в отделе...
      Если Донован знал его, существовала возможность, что Шапиро работает в отделе по расследованию убийств.
      - Я попытаюсь разыскать лейтенанта Шапиро, - заверила телефонистка, но будет лучше, если вы изложите мне факты.
      - Хорошо. На Бельфонтейн-авеню в восточной части Ферфакс-авеню, в доме, стоящем в глубине квартала, перед фонтаном, совершено убийство...
      - Вы знаете номер дома?
      - Нет, но ошибиться невозможно.
      - Кто говорит?
      - Доктор... Мак Робинсон, отель "Амбассадор", номер 714. Я обнаружил, что там произошло.
      - В данный момент вы говорите с Бельфонтейн-авеню?
      - Нет, мне пришлось вернуться в отель.
      - Вы будете в отеле?
      - Через некоторое время.
      В трубке раздался щелчок.
      - Минутку, прошу вас, - сказала она. Последовала пауза. - Лейтенанта Шапиро нет на месте, - снова прозвучал голос в трубке. - Я передам ему ваше сообщение, как только смогу с ним связаться.
      - Очень хорошо, спасибо.
      - Спасибо, доктор, - ответила девушка.
      Я повесил трубку, немного завидуя тому вниманию, которым пользуются в Лос-Анжелесе медики, и отошел от телефона.
      - Какие-то проблемы, доктор?
      - Еще не знаю. Извините, но мне нужно вернуться к Биллу.
      Сэмми проводил меня тяжелым взглядом. Когда я добрался до лестницы, он уже стоял у двери, все также похлопывая себя газетой по ноге.
      По дому растекся аппетитный запах кофе. Была всего четверть девятого утра, но мне казалось, что я уже прожил весьма насыщенный день. Билл расслабленно сидел за столом, опустив подбородок на руки и покачивая головой из стороны в сторону, как медведь.
      - Нужно что-нибудь съесть, - сказал я.
      - Он говорит, что не голоден, - ответила Дона.
      - Робби жил один?
      - Да, - сказала она. - Вообще-то у него была подружка, но сейчас она уехала.
      - Вы знаете, кому принадлежит дом?
      - Нет.
      Она посмотрела на Билла, в этот момент заворчала кофеварка. Оставалось надеяться, что она не позволит кофе кипеть слишком долго.
      - Когда вы видели Робби последний раз? - спросил я Билла.
      Он повернул голову и посмотрел на меня, но ничего не ответил.
      Я не отставал.
      - Так кто такой Сэмми?
      Дона пожала плечами.
      - Не знаю. Он постоянно крутится поблизости и ведет себя так, словно все это его очень забавляет...
      - Это он устроил Билла в квартире той девицы?
      - Да.
      Дона выдернула вилку кофеварки из розетки, бульканье постепенно стихло. Потом она взяла с этажерки и поставила на стол три чашки. Когда она наливала кофе, я заметил, что руки у неё дрожат.
      - Полиция придет сюда? - спросила она.
      - Не сразу; может быть, немного позже.
      - Вы им сказали, что он был другом Билла?
      - Нет. Я ничего не сказал кроме того, где меня найти. Но раньше или позже придется все рассказать.
      - Вы это сделаете?
      - Думаю, да.
      - Пейте кофе.
      - Спасибо.
      Кофе был слишком горячим, но я с удовольствием его выпил, хотя обжег рот. Но это был удобный предлог избежать разговора. Я получил уже третий ожог, когда в комнату вошел пророк Даниэль без своих газет.
      - Я чувствую приятный запах, - сказал он. - И говорю себе: наверху варят кофе. Да, леди и джентльмены. Спасите мир!
      - Что ты сделал со своими газетами? - спросила Дона, протягивая ему чашку.
      - Продал! Теперь я богат. Когда куплю это кафе, предложу вам место внизу. Да, я все продал. Сэмми купил все сразу.
      Он опустился на пол и прислонился к стене, держа горячую чашку обеими руками и осторожно отхлебывая кофе. Его глаза были похожи на две черные точки за стеклами темных очков. Я посмотрел на Билла и мне пришло в голову, что на нем нет темных очков, в которых мы его нашли.
      Должно быть, он потерял их в траве. Неприятно...
      - Кто-то хочет доставить Биллу неприятности, - сказал пророк Даниэль.
      Дона посмотрела на него и слегка покачала головой. Я собрался сказать, что возвращаюсь в отель. Шапиро наверняка постарается разыскать меня там. И потом, мне начала надоедать атмосфера колонии хиппи, я уже измотался до предела.
      Я чувствовал, что самым срочным делом стала необходимость разобраться с Сэмми. Поэтому я сел в машину и отправился на авеню Ветеранов в квартиру, из которой мы забрали Билла. Машину я оставил на том же запрещенном для стоянки месте.
      - В конце концов, можно представить, что я спасаю мир. И это мой последний шанс.
      На четвертом этаже бушевала гроза. Дверь в квартиру стояла настежь, и голоса разносились по всему дому. Я прибыл на место в самый разгар домашней разборки, и не было никакой нужды прикладывать ухо к замочной скважине, чтобы оказаться в курсе происходящего. Через распахнутую дверь я мог хорошенько разглядеть подружку Сэмми, метавшуюся по комнате в коротеньком розовом пеньюаре. Различал я и некоторые части Сэмми, по крайней мере спину. На нем, как всегда, была его шляпа, и он небрежно опирался на китайскую ширму.