Глава 1.

Два джентльмена из Лондона

Поезд остановился у маленькой, захолустной станции. На перрон сошли два прилично одетых джентльмена. По всему было видно, что приехали они из Лондона. С чопорной предусмотрительностью обходя встречные лужи, джентльмены быстро прошли по перрону и спустились на мостовую. Возле забора их уже дожидалась коляска, запряженная парой коренастых лошадок.

Один из джентльменов, в клетчатом костюме, вынув изо рта эпиковую трубку, произнес:

— Послушайте, дорогой друг, ваш скальпель при вас?

— Как всегда.

— Надеюсь, его лезвие окажется достаточно острым для этого забора?

— Еще бы! Им людей можно резать, не то что дерево.

— Превосходно! Черканите в таком случае парочку пляшущих человечков для этого балбеса из Скотланд-Ярда. По крайней мере, Лестрейду не придется искать наши трупы по всей Англии.

— Сию минуту.

Джентльмен, к которому была обращена просьба, извлек из саквояжа скальпель и с профессиональной ловкостью вонзил лезвие в забор.

Один из человечков получился с элегантным орлиным профилем. Изо рта у него торчала курительная трубка, над головой возвышался шлем, а в правой руке он, словно скипетр, сжимал огромную лупу. Второй пляшущий человечек, напротив, ничем особенным не отличался, разве что чуть оттопыренными ушами.

Джентльмен в клетчатом костюме удовлетворенно хмыкнул, выпустив изо рта струйку сизого дыма.

— Чудесно! Если нам суждено вернуться на Бейкер-стрит, обязательно повторите этот шедевр на одной из стен гостиной. Думаю, миссис Хадсон не станет возражать.

— Конечно. Она нам еще никогда ни в чем не отказывала.

Джентльмены сели в коляску.

Кучер — нескладный, чем-то напоминавший Квазимодо малый, — снял шляпу, приветствуя господ, и через несколько минут они уже быстро катили вдоль зеленых склонов пастбищ и домиков с остроконечными крышами.

Дорога постепенно становилась все запущеннее и суровее, а потом глазам путников предстала похожая на глубокую чашу долина с чахлыми дубами и соснами, искореженными и погнутыми ветром, бушующим здесь испокон веков. Над деревьями поднимались две высокие, узкие башни.

Возница показал на них кнутом.

— Киллерданс-холл, господа! — произнес он раскатистым басом.

В серых глазах Шерлока Холмса вспыхнул огонь. Доктор Ватсон прижал к груди саквояж.

Глава 2.

Случайные попутчики

После очередной драки, в которой ему как всегда досталось больше других, мужчина, внешностью скорее смахивающий на голливудского актера, нежели на завсегдатая дешевых баров, с трудом дополз до своего видавшего виды автомобиля. Взобравшись на сидение, он хлебнул виски, кое-как завел мотор и поехал куда глаза глядят…

Спустя три часа за одним из поворотов он едва не врезался в почтенного вида мужчину и женщину, не спеша следовавших под ручку по обочине.

Водитель чертыхнулся и, сдвинув шляпу на затылок, потянулся к бардачку, в котором всегда находилось место для бутылки. Отхлебнув глоток, он высунулся в окно:

— Только не притворяйтесь глухими. Вы же слышали, как я сигналил.

Маленький пожилой человечек с причудливо загнутыми кверху усами торопливо подошел к машине.

— В большей или меньшей степени, — сказал он с акцентом.

Водителю сразу понравились эти замечательные усы.

— Сесть не хочешь, приятель? — улыбнулся он.

— Спасибо, — вежливо промолвил человечек, ткнувшись носом в проем окна. — Но, может быть, вы будете так добры, чтобы прежде на меня дыхнуть, и я не стал бы злоупотреблять вашей любезностью

— Грамматика у тебя такая же скверная, как и парик, — съехидничал водитель.

— Лучше оставьте парик в покое!

— Тогда приготовься к мучительной смерти, — сказал мужчина, набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул ему прямо в ноздри.

Коротышка отшатнулся.

— Месье, берегитесь тупой… как это говорится?… маленькой улицы, которая никуда не ведет.

— Тупика что ли?

— Да, да, тупой улицы.

— Ты говоришь по-английски чуть лучше, чем я играю на рояле. Садись, приятель, вместе со своей подружкой. Я подкину вас куда надо.

К машине приблизилась спутница маленького человечка — милейшая на вид старушка в гигантском бретонском чепце. Ее острые глазки вперились в водителя и стали резать его как бритвой.

— Вы случайно не боксер? — наконец спросила она.

— Не совсем. Скорее, сыщик.

— А… — Она сердито мотнула головой. — Всем не дают покоя мои лавры.

— Послушай, Джейн, — сказал ее спутник, — наш обед давно ждет нас.

— Верно, верно! — вдруг живо заговорила старушка и затрясла чепцом. — Помнится, когда я была ребенком… Буфет у стены, заставленный шикарными блюдами… Ах, что за прелесть эти булочки с медом, конфеты с ромом! А эти пудинги, кексы! И ананасы, ананасы, ананасы, целая гора ананасов… О, мисс Марпл, где твоя молодость?! Куда она подевалась, скажите на милость? Какая роскошная была жизнь!

Двум мужчинам стоило немалых трудов пристроить продолжавшую что-то восторженно восклицать старушку на заднем сидении. Потом ей достали из сумки вязанье, и старушка, мгновенно умолкнув и забыв обо всем, с радостью схватилась за спицы и принялась выделывать петли.

— Так к какому тупику ведет эта улица, папаша? — спросил Филип Марлоу, выжимая сцепление.

— В Киллерданс-холл, сынок, — ответил Эркюль Пуаро. — Если не ошибаюсь, вскоре там произойдут любопытные события.

Глава 3.

Его доверенная секретарша

Мужчина в костюме-тройке и при галстуке изучал окрестности замка в бинокль, как генерал изучает место предстоящего сражения. Его взятая напрокат байдарка бесшумно скользила по узкому проливу, до берега оставалось совсем немного.

И тут мужчина едва не выронил бинокль за борт.

Из воды на песчаную отмель вылезала обнаженная девушка! Водонепроницаемый мешок, привязанный к ее спине, мало смахивал на купальный костюм, лишь подчеркивая первозданные девичьи прелести.

Оказавшись на берегу, она достала из мешка полотенце и насухо вытерла свое стройное тело. Потом извлекла туфли и целый ворох каких-то тряпок.

В следующую секунду мужчина установил, что это было женское нижнее белье и верхняя одежда. Изображение плясало у него перед глазами.

Девушка одевалась неторопливо, как будто стояла перед зеркалом в собственном доме. А потом начала краситься, смотрясь в зеркальце пудреницы.

Мужчина приналег на весла, в два счета пристав к берегу.

Девушка приветливо взмахнула рукой:

— Вот и вы, шеф! А я, представьте, уже успела искупаться.

— В самом деле? И как водичка?

— Просто прелесть! Я так рада, что решила добираться вплавь и вам не пришлось брать двухместную байдарку. Тем самым, шеф, я сэкономила для вас целых три доллара и двадцать пять центов.

— О, Делла! Ваша преданность меня просто обезоруживает…

Оглядев мрачные места, раскинувшиеся вокруг, девушка поежилась.

— Шеф, еще не поздно передумать. Может быть, мы зря ввязались в это дело? Сидели бы сейчас в конторе, разбирали письма…

— К чертям всю эту рутину! Хочу заниматься делами жизни и смерти, когда счет идет на минуты. Хочу странного и необычного.

Она взглянула на него заботливо и нежно.

— Любовь к риску еще выйдет вам боком, шеф.

Он улыбнулся мальчишеской улыбкой.

— Я выигрываю дела свих клиентов именно потому, что узнаю всю подноготную. И надо заметить, получаю от этого массу удовольствия.

«На свете бывают и другие удовольствия», — хотела сказать девушка. — «Но что ему до того…» — вздохнула она про себя.

Они направились к замку, продираясь сквозь кусты.

— Смотрите, шеф! — в испуге воскликнула Делла.

Надпись на деревянном знаке гласила: «ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ! ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА!»

Он пожал плечами, собираясь пошутить что-то насчет сторожевой таксы. Но в этот момент ветер донес до них протяжный душераздирающий вой.

Девушка передернула плечами.

— Не хотелось бы мне повстречаться с этой злючкой.

— Пустяки, Делла. Я не боюсь собак, которые воют, — и с этими словами адвокат Перри Мейсон ступил на лестницу, ведущую к парадной двери.

Глава 4.

Мужчина с чемоданом

За аллеей открывался широкий газон и, обогнув его, крепкий мужчина с трубкой в зубах и чемоданом в руке подошел к замку. Перед тем как подняться по мраморной лестнице, путник машинально выколотил трубку о каблук.

Когда он позвонил в дверь, перед ним мгновенно — будто подкарауливал — возник дворецкий. Он был в черном смокинге, в белых перчатках, с бакенбардами и моноклем в левом глазу.

Мужчина протянул ему свой чемодан.

— Комиссар Мегрэ из криминальной полиции.

— Сюда-а, комиссар.

Голос дворецкого заедал, как магнитофон с растянутыми пассиками. С достоинством приняв у Мегрэ шляпу и чемодан, он провел его в библиотеку и удалился.

Мегрэ с удовольствием пробежал бы взглядом книжные стеллажи, но к нему уже направлялась молодая миловидная женщина.

— Бонжур, месье комиссар, — сказала она приветливо. — Я давно мечтала с вами познакомиться. Меня зовут Делла Стрит.

— Комиссар Мегрэ из криминальной полиции, — пробурчал он, пожав протянутую ему узкую ладонь.

— Вот не думала, что когда-нибудь увижу вас так близко. Знаете, я с детства вырезаю все ваши фотографии и наклеиваю их в тетрадку.

Мегрэ поморщился. Не хватало еще, чтобы эта девчонка стала выпрашивать у него на сувенир его новую трубку.

— Кого-нибудь уже убили, мадемуазель?

Она заволновалась.

— Здесь? Нет… Почему вы спросили? Разве кого-то должны были убить?

Мегрэ задумался, глядя в окно. Он явился сюда, чтобы задавать вопросы, а вместо этого допрашивали его самого.

Он расположился за столом, вытащил трубку и стал ее набивать.

— Почему вы спросили? — повторила девушка.

Вопрос остался без ответа.

Она показалась ему бойкой и сексуальной. Такой клиентуры Мегрэ опасался. Ему казалось, что он уже идет по краю пропасти.

— Вы мне писали? — спросил он.

— Нет. Я собиралась… Но так и не смогла решиться. Я с детства мечтала с вами познакомиться, комиссар!

Мегрэ курил трубку, не сводя с девушки глаз. Ему не нравилось кресло, в которое пришлось сесть, но другого здесь не было, а стул он мог бы запросто раздавить.

Мегрэ вздохнул.

— У вас были любовники?

— Что? Да… Нет! Как вам объяснить… мой шеф… — она смутилась.

Ему захотелось плюнуть на все, вскочить в первый автобус и вернуться на набережную Орфевр. Жаль, автобусы в этих краях не ходили.

Девушка сделала шаг к нему. Исходивший от нее аромат духов был вовсе не дурен. Мегрэ с интересом принюхался. Горничные и консьержки, определенно, так не пахли.

— Кто вы по профессии, мадемуазель?

— Доверенная секретарша адвоката Перри Мейсона.

— Комиссар Мегрэ из криминальной полиции.

Он снова пожал ее руку. Ладонь девушки показалась ему теперь гораздо более горячей, чем прежде.

Между тем девушка стояла совсем близко, с обожанием глядя на него. Казалось, стоило ему протянуть руки, — и она упадет в его объятия. Аромат женских духов становился невыносимым, его не мог заглушить даже вившийся вокруг головы Мегрэ табачный дым.

— Я теряюсь, комиссар. Ваши странные намеки… Вы хотите… О, если вы только захотите… — Ее рука коснулась его плеча, а острая коленка, туго обтянутая чулком, — его колена.

Вдруг раздался слабый сухой треск — это Мегрэ сломал трубку.

— Ах, какая досада! — Делла всплеснула руками. — Но раз уж это случилось, комиссар, подарите мне эти драгоценные обломки.

Мегрэ еще больше захотелось плюнуть на все. Он глубоко вздохнул и протянул девушке то, что осталось от его новой трубки. Достав из кармана другую, он принялся ее набивать.

— Делла! — донеслось из коридора. — Делла!

— Это шеф! — вздрогнула она, быстро спрятав обломки у себя на груди. — Простите, Жюль, но если он застанет меня с вами наедине… он меня убьет!

При этих словах Мегрэ просыпал табак на брюки, но девушка уже выскользнула из библиотеки.

Он остался один и уставился в окно, куда не проникало солнце.

Глава 5.

Синьор, коротышка и зеленые очки

В прихожей раздался звонок. Дворецкий пошел открывать дверь.

На пороге, однако, никого не оказалось. Дворецкий прошел вперед, чтобы посмотреть по сторонам, и вдруг ощутил на своем затылке холодную сталь, а на плече — чьи-то крепкие нервные пальцы.

— Не дергайся, если не хочешь огорчить своих родных и близких, — почти пропел ему на ухо приятного тембра голос.

— Сожалею, но я сирота-та-та, сэр.

— В таком случае, прикуси язык. И отвечай на вопросы. Адвокат Терразини, эта грязная обезьяна, здесь?

— Я могу говорить, сэр?

— Только шепотом.

— Среди приглашенных — а-а-адвокат Перри Мейсон с секретаршей, сыщик-консультант Шерлок Холмс с доктором Ватсоном, комиссар Мегрэ с че… с чемоданом и много других у-у-уважаемых господ. Адвоката Терразини здесь нет.

— Хорошо. Руки по швам и чтоб без глупостей! Заходи в дом.

Неизвестный проследовал за дворецким через прихожую.

Холл, в котором они очутились, был уютен и красив — просторный, высокий. В старинном камине потрескивали поленья. Верх холла был обведен галереей с перилами, на которую вела широкая лестница.

Мужчина огляделся, потом опустил пистолет и спрятал его в кобуру под мышку.

— Закурить есть?

— Я не курю-у-у, сэр.

Незнакомец со вздохом достал свои и, щелкнув зажигалкой, в которую была вмонтирована фотография римского папы, прикурил.

— Еще раз скажешь мне «сэр», — произнес он, выпуская из ноздрей дым, — сядешь! С твоей амбразурой любой судья с первого взгляда даст тебе пожизненное… Для таких как ты я — синьор комиссар. Понятно?

— Хорошо, сэ-э-эр…

— Коза ностра! — простонал комиссар, выплюнув окурок. — Я же сказал тебе, кретино…

Тут он в нерешительности замолк, ибо в холле вдруг появился коротышка в черной сутане католического священника, похожий на грубо вырезанного из дерева Ноя с игрушечного ковчега.

— Мисс Джейн Марпл, кажется, хотела меня видеть, — с нудной учтивостью произнес он.

— Мадам устала с дороги, синьор, и решила прилечь, — сказал дворецкий.

— Отходит? — спросил священник, источая неотразимое простодушие.

— Как будто бы не собиралась. Полагаю, святой отец, вы встретитесь с ней за обедом.

— Боюсь, тогда я здесь бесполезен, — сказал священник с кротким вздохом и повернулся, чтобы уйти, но комиссар ухватил его за сутану.

— Позвольте представиться: комиссар Коррадо Каттани из Палермо. Отобедайте с нами, падре, ведь надо кому-то позаботиться о наших душах.

— Хорошо, — сказал отец Браун с той же бесстрастной любезностью. — Благодарю вас… Возьмите мой зонт, — обратился он к дворецкому.

Тот с поклоном принял его зонт и широкополую черную шляпу с загнутыми кверху краями.

Проводив вновь прибывших гостей в их комнаты, дворецкий поспешил вернуться в холл: в прихожей требовательно зазвенел колокольчик.

За дверью стоял молодой человек ничем не примечательной наружности, в черном сюртуке. Самым выдающимся предметом в его гардеробе были круглые болотного цвета очки, украшавшие переносицу.

— Добрый вечер, любезнейший, — сказал молодой человек дворецкому. — Полагаю, сбежавшую обезьяну в мое отсутствие еще не успели поймать?

— Вы имеете в виду грязную обезьяну по прозвищу Терразини?

— Меня не интересует, как ее зовут и мылась ли она перед побегом. В любом случае ничто не поможет ей избежать сокрушительной силы моего разума.

— А как ваше имя, месье? — осведомился дворецкий, поправив монокль.

— Огюст Дюпен! — ответил молодой шевалье тоном, от которого человек и с более крепкими нервами невольно бы содрогнулся, а что касается дворецкого, то у него при этих словах просто отвисла челюсть.

Глава 6.

Смерть Цезаря

Бык был настоящий красавец, причем недюжинной силы, если мог так запросто везти на себе, помимо внушительной поклажи, еще и двух мужчин, один из которых был весом в сто с лишним кило. Второй седок был заметно худосочней, он сидел впереди, держа в руках шест с привязанным к нему аппетитным пуком соломы. Она маячила перед самым носом быка, и тот тянулся к ней своими широкими ноздрями, упорно двигаясь вперед.

— Скорее! — кряхтел толстяк, утирая со лба пот. — У меня кровь стынет в жилах при мысли о том, что в замке стынет обед.

Его спутник потряс шестом, и пьянящий аромат сушеной травы с новой силой ударил в ноздри быку.

— Но-о, Цезарь! Но-о! — закричал погонщик, и бык помчался рысью.

Толстяк мертвой хваткой вцепился в ребра компаньона.

— Арчи, не слишком ли быстро мы едем?

— Спросите об этом у быка.

Толстяк пожевал пересохшие губы.

— Арчи, как ты думаешь, я не упаду?

— Я сейчас не в состоянии думать, сэр.

Бык тем временем перешел на галоп.

— Фу, мерзавец! — выпалил толстяк, лязгнув зубами.

— Я или бык?

— И ты, и бык! Какого черта ты уговорил меня поехать на этой скотине?!

— Это дешевле, чем на такси, и оригинальнее, чем на лошади. Я думал, вам понравится.

— Мне понравится, когда Фриц сделает из него котлеты, нашпигованные бананом и обложенные помидорами.

— Тише, сэр! — вскричал погонщик, едва не выронив шест. — Кажется, этот дьявол догадывается, о чем зашла речь.

— Арчи, Арчи, я па! па! па-а-ад-д-д…

Как бы и откуда бы ни падал Ниро Вульф, он всегда приземлялся на мягкое место, ибо других мест у него попросту не было. И Арчи Гудвин, едва не переломавший себе при падении все кости, — на которых было слишком мало мяса, чтобы пробовать себя в роли каскадера, — позавидовал ему черной завистью.

Сбросив на землю поклажу незадачливых путников, красавец-бык с победным мычанием исчез между деревьев. Потом он еще долго носился по чаще, радостно размахивая хвостом, распугивая зверей и птиц, пока, наконец, не увяз в трясине. Лес содрогнулся от погребального бульканья болотной топи… и наступила тишина.

Так упокоился Цезарь.

А Ниро Вульф, тяжко вздыхая, взвалил все чемоданы и сумки на спину Арчи Гудвину и побрел, погоняя компаньона шестом, вслед за исчезающим за вершинами деревьев солнцем.

Глава 7.

Любитель маскарадов

— Посмотрите-ка, Холмс, — сказал доктор Ватсон. — Какой-то сумасшедший бежит. Не понимаю, как родные отпускают такого без присмотра.

Ватсон стоял у сводчатого окна отведенной им с Холмсом комнаты и глядел куда-то вдаль.

Холмс лениво поднялся с кресла и, засунув руки в карманы халата, взглянул в окно.

Короткими перебежками — от клумбы к клумбе, от дерева к дереву — к замку быстро приближался неизвестный мужчина в светлом плаще.

— Ну-с, Ватсон, не желаете на практике применить мой метод? — доставая трубку, сказал Холмс. — Что еще вы можете сказать про этого господина, кроме того, что у него не все дома?

— Вы, вероятно, сочтете меня тупицей, Холмс, но я не в состоянии ничего добавить.

— А добавить можно не так уж и много. Он, по всей видимости, француз, служит в полиции, на хорошем счету у начальства, часто бывал в переделках, но всегда выходил сухим из воды. Кроме того, он холост и предпочитает сигары.

— Черт возьми! — вскричал Ватсон. — Это невероятно! Ваша дедукция… она сведет меня с ума!

— Вы поражены, признайтесь?

Холмс довольно запыхтел трубкой, хитро поглядывая на своего друга.

— Немедленно объясните ваши выводы, Холмс! — взмолился Ватсон. — Я сгораю от нетерпения.

— Элементарно, Ватсон! То, что он француз, видно по его утонченному носу и свирепой мимике. То, что он полицейский, я заключил по его манере ежесекундно хлопать себя по карманам, проверяя, на месте ли пистолет. За ним, как вы сами заметили, никто не присматривает, следовательно, начальство ему полностью доверяет. А если вы обратите внимание на его чистый и сухой, несмотря на окружающие замок болота, плащ, а также на его готовность подставить свой лоб под пули и, наконец, на сигару, торчащую у него изо рта, — то сможете прийти к тем же выводам, что и я, относительно его семейного положения и привычек.

— Холмс, вы — гений! — простонал Ватсон.

Между тем, мужчина, на котором Шерлок Холмс продемонстрировал доктору Ватсону свой уникальный метод, подскочил к парадной двери и нетерпеливо двинул по ней ботинком.

Дверь приоткрылась, и на пороге вопросительно блеснул монокль дворецкого.

— Что вам угодно, сэр?

— Сейчас, сейчас…

Мужчина долго шарил по карманам своего плаща, потом с радостным возгласом выхватил револьвер и ткнул им дворецкому в живот.

— Советую вам снять маску, месье! — с неподражаемой миной рявкнул он.

Дворецкий слегка приподнял брови.

— Месье, то, что вы перед собой видите — это мое собственное лицо-цо-цо.

— Да? В самом деле? — Мужчина пригляделся. — Хм, пожалуй. Кто бы мог подумать! Такое лицо! Хм, хм…

— Как представить вас гостям, месье? — вежливо осведомился слуга.

— А что, много здесь гостей?

— Много-ого-го.

— Прекрасно! Значит, маскарад решили устроить. И замок подходящий подобрали… Очень хорошо! Замечательно! Но меня так просто не проведешь. Я найду, кого мне надо, под какой бы маской он ни скрывался. Обожаю маскарады! — Мужчина заглянул в черное дуло своего револьвера, лихо крутанув барабан. — Патронов мне хватит. А зовут меня инспектор Жюв. Так и доложи. Советую запомнить это имя. Инспектор Жюв!

Глава 8.

Голос, леденящий душу

Обед при свечах близился к концу. Еда была отменная, вина великолепные. Дворецкий прислуживал безукоризненно.

Настроение у гостей поднялось, языки развязались. Огюст Дюпен рассказывал об ужасном орангутанге с улицы Морг. Шерлок Холмс и доктор Ватсон внимательно слушали. Мисс Марпл увлеченно беседовала с отцом Брауном — у них нашлись общие знакомые на Бертрамском кладбище. Делла Стрит расспрашивала комиссара Мегрэ о Париже. Мегрэ загадочно пыхтел трубкой, и за него большей частью отвечал инспектор Жюв. Перри Мейсон ревниво прислушивался к их разговору. Ниро Вульф с набитыми под завязку щеками рассказывал комиссару Каттани о тройном скрещивании орхидей и постоянно пихал Арчи Гудвина в бок, чтобы тот не забывал передать ему то или иное блюдо. Эркюль Пуаро, удобно устроившийся на стуле, наблюдал за всеми, как кот, готовящийся к смертельному прыжку, наблюдает за стайкой беззаботно чирикающих воробьев.

Перед кофе большинство гостей вышли из-за стола и разбрелись по гостиной.

Холмса и Ватсона после общения со словоохотливым Огюстом Дюпеном потянуло подышать свежим воздухом, и они направились к приоткрытому окну. Пуаро, прислонившись к каминной полке, поглаживал усы и смотрел на огонь. Дюпен сидел в кресле, подробно и обстоятельно рассказывая Мегрэ о некой прелестной утопленнице. Каттани бродил вдоль стен, делая вид, что любуется портретами давно скончавшихся вельмож. Жюв вертел в руках статуэтку женщины, обнаруженную им в углу за шторой — он никак не мог понять, куда подевались ее руки ниже плеч, и начинал уже сомневаться, были ли они у нее вообще. Вульф оставался сидеть за столом, продолжая самозабвенно жевать. Сквозь прозрачное стекло своего бокала Марлоу лениво разглядывал стройные ножки Деллы Стрит.

Дверь отворилась. Вошел Томас — он нес поднос с кофе.

— Какая очаровательная девушка, эта секретарша Мейсона, — сказал Ватсон, повернувшись к Шерлоку Холмсу.

Великий сыщик нехотя оторвал свой взгляд от пейзажа за окном.

— Поверьте, Ватсон, самая очаровательная женщина, какую я когда-либо видел, была повешена за убийство троих своих детей. Она отравила их, чтобы получить деньги по страховому полису.

— А разве у Деллы Стрит есть дети? — встревожился Ватсон.

— Уверен, что нет.

— Объясните, ради Бога, Холмс, почему вы так в этом уверены?

Холмс мягко улыбнулся.

— Ответ на ваш вопрос, дорогой друг, содержится, прежде всего, в ее бюсте.

— Вы снова говорите загадками, Холмс!

— Элементарно , Ватсон. У женщины, вскормившей троих детей, были бы совсем другие формы. Я имею в виду такие естественные антропологические параметры, как ширина бедер, объем груди и талии…

Ватсон густо покраснел, уткнувшись лбом в оконное стекло.

Томас обходил гостей, предлагая им кофе.

— Этот дворецкий мне кого-то напоминает, — сказала Делла Стрит Мейсону.

— Вашего поклонника?

— А вы уже ревнуете…

— Вовсе нет, но…

— Вы скорее предпочли бы быть гостем на моих похоронах, нежели на свадьбе?

— Не сгущайте краски, Делла.

Чтобы переменить тему, адвокат поднял рюмку хереса:

— За вас!

— За вас, шеф. А долго мы еще здесь пробудем? На подобных вечеринках всегда есть риск оказаться свидетелями какого-нибудь скандала.

— Признаться, именно этого я и жду.

Кофе, крепкий, горячий, был хорош, особенно для тех, кто пил его с коньяком. После отличного обеда гости были довольны жизнью и собой. Стрелки часов показывали четверть десятого.

— Ах, — мечтательно вздохнула мисс Марпл. — Старый замок, холодные стены и — болота, болота на сотни миль вокруг… Какие великолепные декорации для убийства! Чопорного, таинственного, чисто английского убийства…

— О, мисс Марпл, это безумно интересно, когда постоянно кого-нибудь убивают! — воскликнула Делла Стрит, прижав руки к груди.

— Разумеется, — сказал Шерлок Холмс. — Если только убивают не вас.

Наступило молчание — спокойное, блаженное молчание. И лишь Филипп Марлоу прошелестел глазами по коленкам секретарши Перри Мейсона.

По стенам в мерцающем блеске свечей бродили причудливые тени. Лики вельмож на портретах казались живыми. Они как-будто были готовы спуститься сейчас вниз, к гостям, чтобы поддержать светскую беседу и выпить за их здоровье доброго вина.