Они вышли из дома и направились к центральной лужайке, где собирались гости. Небо было безупречно голубым, без единого облака, и с него потоками лились лучи солнечного света.

Кэтрин подняла левую руку, чтобы откинуть локон, подхваченный ветерком, и кольцо на ее пальце вспыхнуло, когда чистейшей воды камни отразили свет. Их блеск на мгновение привлек ее внимание. Отныне ей следовало носить это кольцо до самой смерти, и если Господь пошлет ей девочку, то оно должно было перейти к ней как часть наследства.

Но будет ли это счастливым даром, или кольцо просто станет символом аристократического брака, в котором не остается взаимных чувств после того, как гаснет пламя страсти?

Грэнби выбрал этот момент, чтобы посмотреть на свою жену, полюбоваться игрой солнечного света на ее волосах и лице. Казалось, она смотрела куда-то вдаль, мимо лужайки, и ее взгляд был прикован к чему-то, скрытому от всех остальных гостей. Но Грэнби понял: его жена думает о чем-то своем, глубоко сокровенном.

– Проголодалась? – спросил граф. Он выразительно взглянул на Ратбоуна, давая другу знать, чтобы тот оставил их наедине.

– Да, немного.

Грэнби понял, что жена думает совсем не об ужине. Он не был настолько бесчувственным, чтобы не догадываться, как должна была чувствовать себя Кэтрин, которая неожиданно вышла замуж и была окружена совершенно незнакомыми людьми. Но он знал и другое: нельзя допустить, чтобы эти чувства подчинить себе. Он не мог позволить ей отгородиться от него стеной и лишить их обоих шанса на счастливую жизнь вместе.

Грэнби задумался: а почему бы ему не принять то, на что многие из его круга очень легко соглашались, почему бы не смириться с мыслью, что женитьба и появление наследника не обязательно означают счастье, а основываются лишь на желании выполнить свой долг?

Они шли по лужайке, направляясь к столу, накрытому льняной скатертью, – там уже собрались все гости. «Нет, – думал Грэнби, – можно выполнить свой долг и при этом быть счастливым. Ведь Кэтрин действительно делает меня счастливым, когда не упрямится, что, к сожалению, происходит не так уж часто».

Что же касается счастья самой Кэтрин, то он считал, что его обязанность – сделать так, чтобы ее новая роль в качестве его жены не была ей в тягость. Кэтрин расцветала, когда улыбалась, и Грэнби считал своим долгом сделать так, чтобы улыбка никогда не сходила с ее лица.

Когда они подошли к столу, леди Уолтем с помощью леди Найвтон представила Кэтрин большинству новых гостей. Джентльмены с интересом, но очень осторожно разглядывали молодую леди Грэнби, а дамы от всего сердца поздравляли ее. Кэтрин прилагала усилия, чтобы запомнить все имена, хотя знала, что к концу дня ей опять придется повторять процедуру знакомства.

Многие из приглашенных собирались приехать на бал этим вечером, а еще через два дня должна была начаться регата.

Кэтрин пила лимонад, когда, подняв глаза, встретила взгляд женщины, с которой ее еще не познакомили. Она вздрогнула, увидев неприкрытую ненависть, написанную на лице этой дамы. И мгновенно почувствовала, что перед ней очень опасный враг, хотя совершенно не понимала, почему незнакомка ее так ненавидит.

У этой женщины – она была в розовом платье из великолепного шелка – были иссиня-черные волосы и пронзительные глаза. Кем бы незнакомка ни являлась, она обладала той яркой красотой, утонченной и классической, мимо которой невозможно было пройти, не обратив на нее внимания.

Тут незнакомка отвела от нее взгляд и стала кого-то высматривать среди гостей. Кэтрин проследила за ее взглядом и обнаружила, что она смотрит на Грэнби. Граф, заметив это, сразу же отвел глаза, но Кэтрин уже поняла, кто эта женщина. Она была одной из прежних любовниц Грэнби.

Кэтрин пришлось признать, что подобного поворота событий следовало ожидать. Что ж, ничего удивительного, ведь Грэнби никогда не притворялся монахом. И все же ей было очень неприятно узнать, что среди гостей одна из бывших любовниц мужа. Особенно неприятно узнавать об этом в такой день – их свадебный день.

Не в силах удержаться, Кэтрин продолжала разглядывать незнакомку, и вскоре их взгляды снова встретились. Они настороженно смотрели друг на друга, и каждая из них думала, что же предпринять. Но они по-прежнему оставались на своих местах.

«А может, найти мужа, взять его под руку, а потом прижаться к нему и поцеловать? – подумала вдруг Кэтрин. – Это заставит леди призадуматься. Хотя нет, не стоит...» Конечно, так бы поступила любая женщина, тем более жена, но Кэтрин была другой. Она была гордой и сейчас кипела от злости. Перед ее мысленным взором появился Грэнби, причем в постели с черноволосой женщиной. Видение становилось все более отчетливым, и вскоре она увидела ту самую озорную улыбку на его губах – в этот момент любовница привлекла его к себе. Сердце Кэтрин сжалось от боли, и она на мгновение закрыла глаза, чтобы удержать слезы.

Стараясь отвлечься, Кэтрин стала прислушиваться к разговору леди Стерлинг и тети Фелисити. Но при этом она по-прежнему видела перед собой мужа с любовницей, и ей даже чудилось, что она слышала их стоны и вздохи.

– Кэтрин, тебе нехорошо? – неожиданно спросила тетя Фелисити.

Кэтрин покачала головой:

– Нет-нет, все в порядке. – Она изо всех сил старалась выглядеть как можно естественнее. – Просто я ужасно проголодалась. Думаю, я возьму с собой тарелку и посижу где-нибудь в тени.

– Я пойду с тобой, – сказала Ребекка Стерлинг. – А потом, если ты не против и Морган еще не спит, я познакомлю тебя со своим сыном.

– С удовольствием, – ответила Кэтрин, поворачиваясь спиной к черноволосой женщине. Незнакомка то и дело бросала на нее взгляды, пытаясь замаскировать свой интерес, но это у нее не получалось.

Как только Кэтрин присела рядом с Ребеккой, к ним присоединилась леди Юджиния Хаммершоу, круглолицая женщина лет тридцати пяти, которая была замужем за мужчиной вдвое ее старше. Леди Хаммершоу была ужасно скучной собеседницей. Эта дама обожала рассказывать глупейшие истории о никому не известных людях, к тому же она обладала необычайно резким и пронзительным голосом, очень раздражавшим слушателей.

Едва лишь познакомившись с Кэтрин, леди Хаммершоу принялась чрезвычайно подробно рассказывать о своем недавнем путешествии в Шотландию, где жила ее престарелая тетя. При этом рассказчица не забывала о еде, так что рассказ ее занял добрые полчаса.

Кэтрин вежливо слушала и кивала время от времени, хотя желала сейчас только одного – побыстрее уйти в дом, посмотреть на маленького Моргана в детской, а потом скрыться в своей комнате.

Кэтрин знала: если женщина в розовом шелковом платье еще раз посмотрит в ее сторону, она совершит какой-нибудь в высшей степени неприличный поступок – и уж после этого супруг надолго запомнит день их свадьбы.

Леди Хаммершоу, исчерпав запасы сплетен, переместилась к следующей жертве. И тотчас же к Ребекке и Кэтрин присоединилась тетя Фелисити.

– Ты выглядишь сегодня чудесно, – сказала тетушка, присаживаясь на скамейку. – И не беспокойся, дорогая, я, конечно же, простила твоего мужа. Хотя Грэнби очень меня огорчил.

– Да, разумеется, его вполне можно простить, – ответила Кэтрин. «Если ты не его жена и перед тобой не появляется бывшая любовница мужа», – добавила она мысленно.

Какое-то время Кэтрин молчала. Наконец, собравшись с духом, проговорила:

– Ох, забыла... – Она указала на молодую даму, беседовавшую в этот момент с загадочной женщиной в розовом платье. – Я забыла, как зовут вон ту молодую леди.

– Какую молодую леди? – спросила Ребекка.

– На ней шляпа и голубой шарф.

– Это Луиза Котт. Ее отец – член правления Королевской академии.

– Очень мила – и ни капли ума, – заметила Фелисити, покачивая головой. – А рядом с ней – леди Джейн Олдершоу. Она недавно овдовела и ужасно этому обрадовалась.

– Фелисити! – возмутилась Ребекка. – Разве можно так говорить?

– Я говорю правду. Не могу сказать, что я осуждаю ее. Олдершоу нельзя было назвать приятным человеком, если, конечно, не принимать в расчет его деньги.

Леди Олдершоу была очень красивой и утонченной дамой. И конечно же, она была прекрасной любовницей – Кэтрин нисколько в этом не сомневалась. Она время от времени поглядывала на мужа и замечала, что тот отводил глаза, когда леди Олдершоу смотрела в его сторону.

– Ты хотела бы сейчас познакомиться с Морганом? – спросила Ребекка.

– Да, конечно.

Кэтрин улыбнулась, радуясь тому, что у нее появился подходящий предлог и она может уйти в дом.

Когда они с Ребеккой шли через лужайку, Грэнби отделился от группы мужчин и подошел к жене. Улыбнувшись, сказал:

– Я недавно узнал, что нас ожидает экспедиция за морскими раковинами. Малышка Кэтрин уже приготовила свою корзинку.

– Тогда я приведу Моргана на берег, – проговорила Ребекка. – Он любит смотреть на воду.

– Замечательно, – ответил Грэнби и предложил Кэтрин свою руку.

Она заставила себя улыбнуться, хотя сердце ее разрывалось от боли.

На какое-то время Кэтрин поверила, что Грэнби сможет полюбить ее, но сейчас снова в этом сомневалась. Еще совсем недавно она думала, что все-таки сумеет завоевать сердце Грэнби, если не сразу, то постепенно, день за днем, ночь за ночью – пока он не осознает, что их отношения основаны не только на страсти. Но теперь, когда она узнала, что ее муж и леди Олдершоу были любовниками, сомнения вернулись к ней.

Ребекка пошла в дом, а граф с женой направились в сторону пляжа. Кэтрин украдкой посмотрела на Грэнби и обнаружила, что он делает то же самое. На мгновение их взгляды встретились. Каждый пытался разгадать мысли другого, и оба молчали.

Когда они подошли к тропе, ведущей к морю, Грэнби нарушил наконец-то молчание:

– Уолтем не станет на нас обижаться, если мы отправимся в Рединг сегодня. Мы только обвенчались, и наш отъезд будет правильно понят.

Хотел ли он остаться наедине с ней или жаждал избавиться от присутствия леди Олдершоу? Кэтрин мучилась желанием задать этот вопрос, но не посмела. Стараясь скрыть свои чувства, она сказала:

– До регаты осталось всего два дня. А впереди у нас целая жизнь.

Целая жизнь. Сегодня Грэнби тоже думал об этом. Утром его терпению чуть не пришел конец, ведь он хотел избавиться от гостей и остаться наедине со своей женой. Его жена... К этим словам еще нужно было привыкнуть, но ему нравилось, как они звучали. Обуревавшие его желания возрастали с каждым часом, хотя Кэтрин права – впереди их ожидала вся жизнь, часы и дни, которые будут складываться в месяцы и годы.

Спускаясь с женой по тропе, он пытался решить, когда Кэтрин выглядела привлекательнее – в свете луны или солнца? Она была прекрасной при любом освещении, и это затрудняло выбор. Грэнби подумал об ожидавшей их ночи. Придет ли Кэтрин в его объятия так же охотно, как ночью в коттедже? Или когда солнце начнет спускаться к горизонту, она вновь превратится в неуступчивую девушку из Уинчкома?

– Я надеялась, что вы не забыли! – закричала малышка Кэтрин. Она стояла у кромки прибоя, а слуга, которому дали наказ смотреть, чтобы девочка не полезла в воду, с серьезным выражением лица наблюдал за ней издалека – он старался не промочить ноги. – Подойдите и посмотрите на раковину, которую я только что нашла. Как вы думаете, она могла приплыть к нам из Франции?

Внимательно осмотрев розово-перламутровую раковину, лежавшую на ладони у девочки, Грэнби сообщил, что она действительно могла появиться на священном британском берегу, приплыв сюда из Франции.

Затем они пошли вдоль берега и, не желая обидеть девочку, притворялись, что с интересом ищут в песке ракушки, хотя на самом деле были погружены в свои собственные мысли.

Грэнби держал Кэтрин за руку. Граф не мог идти рядом с ней и не вспоминать, как она выглядела ночью, восхитительно обнаженная.

Они остановились, чтобы посмотреть на маленькую ракушку. Кэтрин внимательно смотрела на мужа, и в ее глазах, прикованных к его лицу, светилось любопытство.

Грэнби улыбнулся. В ее взгляде было столько всего, чего он не понимал и о чем боялся подумать. Их запутанные отношения были слишком глубокими и серьезными, и это действительно пугало. Пугало потому, что он знал: его жизнь должна измениться.

Она уже менялась.

– Мне нравится шум прибоя, – сказала Кэтрин, стараясь не думать о своем влечении к мужу, она чувствовала его каждый раз, когда он находился рядом. – Прибой очень успокаивает.

– Да, – кивнул Грэнби. – Но мне больше по душе, когда надвигается шторм. Ветер стонет, и волны обрушиваются на берег. Это проявление божественной силы внушает страх.

– Страх? Неужели ты чего-то боишься?

Грэнби рассмеялся.

– Только Господа Бога и герцога Морленда.

И тут же оба рассмеялись.

Грэнби провел ладонью по ее щеке, и Кэтрин ласково ему улыбнулась. Граф Грэнби был на редкость красив, и почему-то это особенно бросалось в глаза именно здесь, на берегу моря.

Кэтрин вдруг вспомнила, как они лежали утром в постели. Их влечение друг к другу было несомненным, и надежда на то, что Грэнби со временем почувствует к ней более глубокое чувство, все еще не покидала ее.

– Сегодня вечером будет еще один бал, грандиозное событие со всей сопутствующей роскошью, – сказал граф, когда они снова пошли вдоль берега. – Мне очень понравилось танцевать с тобой.

К счастью, ее щеки уже порозовели от порывов ветра, и Грэнби не заметил, что она покраснела. По тону мужа Кэтрин поняла, что он думал вовсе не о вальсе.

Они шли, держась за руки, а малышка Кэтрин, шедшая впереди, раскапывала лопаткой песок в поисках ракушек. Вскоре Кэтрин успокоилась; теперь она уже понимала, почему так остро отреагировала на появление леди Олдершоу.

Наконец к ним присоединились лорд и леди Стерлинг. Виконт держал на руках своего сына, пухленького темноволосого ангелочка. Малыш постоянно улыбался, указывая на поднимавшиеся волны, и вырывался – ему хотелось оказаться поближе к воде.

Младшая Кэтрин подбежала к ним, желая взять ребенка под свою опеку. Она уверяла, что уже достаточно взрослая, чтобы не позволить ему утонуть, если мальчик вдруг подойдет к самой воде.

Грэнби с улыбкой посмотрел на Моргана.

– Очень красивый мальчик, – пробормотал он, покосившись на жену. Все четверо наблюдали за Морганом – тот нетвердой походкой направлялся к воде, а младшая Кэтрин присматривала за ним. – Он похож на свою маму, – добавил граф.

– Да, верно, – с улыбкой кивнул Стерлинг. – Хотя мне говорили, что характером он в папу.

– Только когда начинает озорничать, – проговорила Ребекка, взяв мужа под руку. – А не озорничает он только во сне.

Кэтрин посмотрела на Грэнби. Он опять улыбался. Интересно, как муж поведет себя, когда у них появится ребенок? Эта мысль породила другую: как она отнесется к своему материнству? Такая перспектива немного пугала ее, но Кэтрин решила, что справится с этим так же легко, как и Ребекка Стерлинг. Будет ли их первый ребенок сыном? Забавно, но она вдруг поняла стремление Сары не разочаровывать мужа. Теперь ей тоже хотелось, чтобы ее первенцем стал именно мальчик, наследник титула. И еще она подумала о том, что ее сын, когда вырастет, станет таким же красивым и сильным мужчиной, как его отец.

День постепенно сменялся тихим вечером, и гости уже разошлись. Дамы решили отдохнуть перед ужином и балом, а джентльмены переместились в библиотеку и бильярдные – там можно было без помех поговорить о предстоящей регате.

Только слуги были заняты; они бегали по лестницам, разнося по комнатам безупречно выглаженные наряды, до блеска начищенные туфли, а также подносы с напитками и чаем – гости желали подкрепиться до ужина.

Кэтрин же думала о предстоящей ночи. О еще одной ночи, полной удовольствий и сомнений. Она пыталась изгнать образ леди Олдершоу из своих мыслей, но это ей никак не удавалось. К тому времени, как появилась Мэри, чтобы помочь ей одеваться, нервы Кэтрин были напряжены до предела. Решив нарядиться как можно более изысканно, она остановила свой выбор на вечернем платье с откровенно низким декольте, которое, по утверждению портнихи, являлось верхом изящества.

Кэтрин задумалась, какие украшения будут лучше всего смотреться с атласом изумрудно-зеленого цвета, когда в дверь, соединяющую ее спальню с комнатой мужа, тихо постучали.

– Ах, милорд... – пробормотала Мэри, отступая к входной двери.

К счастью, Кэтрин подготовилась к возможному появлению мужа. На ней был пеньюар, на сей раз тщательно завязанный, но она не могла спрятать свое сердце, которое тотчас затрепетало, едва лишь она повернулась и посмотрела на Грэнби. Он стоял у двери и выглядел именно так, как и должен был выглядеть утонченный и благородный джентльмен. Одетый в безукоризненно черное, как того требовал хороший вкус, граф улыбался своей жене.

Кэтрин внимательно смотрела на него, – пытаясь понять его истинные мысли и чувства. Он задержался взглядом на ее губах, и Кэтрин поняла, что он подумал о поцелуе.

Мэри тактично удалилась из комнаты, оставляя их наедине. Платье изумрудно-зеленого цвета лежало на кровати.

Грэнби посмотрел на него, а потом подошел к Кэтрин.

Она затаила дыхание. Впервые после того, как были произнесены брачные клятвы, она по-настоящему почувствовала себя женой. Впереди ее еще ждали такие же моменты, бесчисленное множество мгновений, когда она будет оставаться наедине со своим мужем – впереди была целая жизнь с ним.

– Мой подарок новобрачной, – сказал он, протягивая ей бархатную коробку. – Увидев твое платье, я порадовался, что решил отдать тебе подарок именно сегодня.

Кэтрин взяла продолговатую коробку, открыла ее – и замерла в изумлении. В бархатном футляре лежало ожерелье из бриллиантов и изумрудов, а также подходящие ему по форме и камням браслет и серьги. Все было оправлено в серебро, а застежки выполнены в виде крохотных серебряных русалок.

– Они прекрасны, – пробормотала, наконец, Кэтрин.

– Не так прекрасны, как моя жена.

Она оторвала взгляд от великолепных украшений из бриллиантов и изумрудов, ограненных в форме капель, и посмотрела на мужчину, который преподнес ей такой щедрый подарок.

– Позволь помочь тебе, – сказал он, забирая футляр из ее рук. – Когда я впервые увидел тебя, одетую к ужину, я понял, что хочу подарить тебе изумруды.

Кэтрин вспомнила тот вечер и то, как она боялась его наступления. С тех пор многое изменилось. В сущности, все в ее жизни изменилось.

Она повернулась к зеркалу, а Грэнби надел ожерелье ей на шею и застегнул его. Серебро на мгновение обожгло ее кожу холодом, но через секунду стало теплым. Подняв голову и дотронувшись до изумрудов, обрамленных бриллиантами, Кэтрин невольно добавила к общей картине и свое обручальное кольцо.

– Я хочу поцеловать тебя, – сказал ее муж. – Пожалуйста, повернись ко мне.

В следующее мгновение Кэтрин оказалась в его объятиях. Когда же губы их слились в поцелуе, она сразу почувствовала, что именно этого и хотела. И почувствовала свою реакцию на поцелуй. Кэтрин старалась обуздать свои чувства, но это было бесполезно.

Внезапно Грэнби отстранился от нее и с улыбкой сказал:

– Если я сейчас не уйду в свою комнату, хозяева за ужином недосчитаются двух гостей. Дорогая, от тебя невозможно оторваться, уж поверь мне.

– Правда?

– Ты даже не представляешь, как завораживаешь меня. – Выражение его лица изменилось, как будто он пожалел, что произнес эти слова. – Полагаю, нам пора спускаться. Через несколько минут...

Резко развернувшись, Грэнби ушел к себе. Кэтрин же подумала: «Почему он подарил мне эти драгоценности? Потому что так положено? Или потому что действительно считал, что они мне к лицу?»

Ей очень хотелось, чтобы последнее предположение оказалось верным.