4

Мы чуть не всплакнули при прощании. Дядя Витя уехал, а мы с вещами поплелись по пологому холму наверх, старательно глядя себе под ноги. Узкая тропинка вела к дому, расположенному на солнечной поляне, метрах в трехстах от берега. Добротный деревянный двухэтажный особняк ловко маскировался за сосновыми деревьями. Глаза, отвлекаясь от поиска змей, невольно отмечали изобилие кустиков черники, брусники и земляники. Пахло хвоей, утренней свежестью и еще чем-то прекрасным, не поддающимся описанию. На разные голоса пели птицы. Солнцу не приходилось прилагать особых усилий к тому, чтобы обласкать землю своим теплом. Сосны были редкими, и только за домом угадывался настоящий сосновый бор.

Мы уже подошли к особняку почти вплотную, когда на резном высоком крылечке распахнулась входная дверь. На секунду в проеме показалась женская фигура в красной ночной пижаме, намеревавшаяся сладко потянуться, но, заметив нас, испуганно вскрикнула и исчезла. Вместе с неосуществленным намерением зевнуть. В унисон мимолетному видению у Натальи оторвалась с одной стороны ручка спортивной сумки и обиженно плюхнулась боком в траву.

– Кто же это мне ручку подпилил?! – возмутилась Наталья. – И почему нас так странно встречают? Вернее, вообще не встречают!

– Это называется: «незваный гость хуже татарина», – пояснила Алена, помогая Наталье уравновесить сумку. – А от них, татаро-монголов, сами слышали, недобрая память осталась. Хотя… – Она выпрямилась и задумчиво посмотрела на меня: – Мамочка! Это ты тетю напугала! Сколько раз тебе говорю – не стригись коротко. На голове противотанковые ежи!

– Может быть, нас не туда… заманили и покинули? – на всякий случай пригладив волосы, выдвинула я свою версию. – Где ж наши родственные души? Вернее, тела.

– Их души не сидят на суше. А тела – без палки, где-то на рыбалке, – справедливо заметила дочь. – Ну что? Будем врываться в дверь, как ОМОН, или подождем, пока дама оклемается от счастья?

– Она, скорее всего, не оклемается. – Уверенность в голосе подруги так и звенела, отталкиваясь от залитых солнечным светом окон. – Я бы лично так быстро не оклемалась. Рыбаки на утреннем клеве, наш визит ожидается только через пару дней, женщина решила, что на этой земле наступили райские времена, а тут – мы с котомками и намеками на ожидание гостеприимства…

Продолжить рассуждения ей не пришлось. Дверь снова распахнулась, и на пороге возникла та самая женщина, поведение которой обсуждалось. Мы дружно поздоровались. Она неуверенно заулыбалась. Что-то в ней неуловимо изменилось, но что – я никак не могла понять. Брошенный на нее при первой встрече мимолетный взгляд уперся в основном только в красную пижаму. И она затмила все. Сейчас же женщина стояла при полном домашнем параде: поношенные вытертые джинсы, старенькая желтенькая маечка, а поверх нее – клетчатая рубашка. Макияжа на лице не было, как и обуви на ногах. Дама стояла босиком. При всем при том она была хороша собой – милая блондиночка лет тридцати от силы, с прической «каре».

Я нервным движением еще раз пригладила свои роскошные колючки на голове и этим жестом как будто сбросила пелену забывчивости, вспомнив, что именно в женщине оказалось «не так». Данное открытие меня настолько удивило, что на моей физиономии, видимо, появилось выражение, родственное стойкому налету дебильности, – поскольку тут же я удостоилась легкого толчка от Наташки и почти змеиного шипения: «Не корчи дурацких рож!»

Приветливо улыбаясь, я успела прошептать в ответ, что ничего не корчу. Просто у меня лицо такое. И расцвела еще более широкой улыбкой, демонстрируя искреннюю радость от долгожданной встречи.

Лицо хозяюшки тоже несколько раз сменило выражение: от робкой надежды, что мы ошиблись адресом, до состояния безысходности.

– Здравствуйте, – наконец выдавила она из себя, заставив нас сомневаться в искренности приветствия. – Вы, наверное…

– Да, это мы! – гордо заявила Наташка, осуществляя несинхронный с Аленой подъем своей сумки. Вторая ручка пошла проторенным путем первой – оторвалась. Дурной пример заразителен. Сумка мстительно шмякнулась на старое место. Подруга пнула ее ногой, ругнулась и, решив отыграться на хозяйке, продолжила: – И мы бы с удовольствием вернулись домой, но наш паромщик уже отчалил! Впрочем, мы готовы вернуться вплавь. Если сумки постережете. За ними ухаживать не надо. С голода они не помрут.

– Извините, – засуетилась хозяйка, сбегая с крыльца. – Я вам помогу. Меня зовут Юля. Я жена Валерия Кирилловича… Валеры Зеленцова. Просто думала, приедете позднее, так Валера сказал и Борис, и… Понимаете, мне необходимо сегодня уехать… Меня будут ждать… Здесь просто замечательно! Вы хорошо отдохнете…

Эту торопливую, несвязную речь Юля совмещала с перетягиванием капризной сумки на себя – рывками за оторванные концы ручек. Мы ошалело наблюдали за ее усилиями, не зная, что предпринять – то ли не мешать девушке проявлять гостеприимство и с каждым новым рывком методично выдавливать из себя чувство вины, то ли оттащить ее в сторону. Но без сумки это не получилось бы…

Вмешалась судьба. Первая ручка окончательно отпала на первой ступеньке крыльца. Вторую тут же отмахнула ножичком, являвшимся украшением брелка с ключами, Наташка. Мы и ахнуть не успели.

– Хватит над нами издеваться! – сурово бросила она пузатой нахалке. Юля приняла эти слова на свой счет и, выпрямившись, напряженно ждала продолжения. Оно не задержалось: – Этой, с позволения сказать, исторической ценности самое место было там, откуда я ее выкопала в недобрую минуту. – Откуда, подруга не пояснила. – Борис, конечно, уехал упакованный с иголочки. Пусть теперь свои шмотки назад в зубах везет! – На этом она шумно вздохнула, рванула раритет на себя и мигом водрузила на свое плечо. Не иначе как злость утроила силы.

Юля поспешно посторонилась и выпала с занятой высоты – второй ступеньки крыльца – в наши добрые руки. Этот момент сильно поколебал решимость подруги, успевшую подняться на третью ступень лестницы, вспорхнуть еще выше. И если Юлю мы с Аленой кое-как еще поймали за белы рученьки (падая, она раскинула их, как крылья), то своенравную сумку словить не удалось. Ударив гостеприимную хозяйку дома по горбинушке, она рикошетом чувствительно двинула меня в бедро и окончательно успокоилась на моей правой ноге, нахально ощерившись лопнувшей молнией. Что интересно, аккуратно уложенные вещи подруги даже не сместились. Юля, несколько утрамбованная сумкой, безвольно повисла на собственных руках, которые мы из человеколюбия продолжали поддерживать до тех пор, пока она глухо не простонала:

– Отпустите меня… Ну, пожалуйста…

Мы отпустили, и она шлепнулась задом рядом с сумкой у наших ног.

– С приездом! – бодро приветствовала всех с крыльца Наташка. Не иначе как вообразила себя хозяйкой дома. – Удивительно, как такая поклажа не утопила нас сразу же после отплытия! Пустячок – а приятно. Ну, хватит валяться. Свистать всех наверх! Сумку я беру на себя. Только обеспечьте мне безлюдные условия.

Все разом засуетились. Юлю отправили вперед, доверив ей пакеты с продуктами. Остальное по частям перенесли сами.

В ходе нашего обустройства Юля сообщила, что весь мужской контингент со вчерашнего дня находится на рыбалке. Самые лучшие для этого дела места находятся у деревни Картунь, на северном берегу плеса. В принципе можно ловить и здесь, но только мелкую рыбешку. Заодно выяснилось, что на Селигере более тридцати видов рыб: лещ, судак, щука, окунь, плотва, снеток и так далее. Встречаются даже форель, минога и угорь. Летом – ягоды: земляника, черника, брусника, голубика, клюква, малина, смородина. А из звериного царства – медведи, лоси, кабаны, волки, лисицы, бобры и всякие там зайцы. Из птиц можно даже увидеть цаплю. Вода настолько чистая, что ее вполне можно пить, не опасаясь за здоровье. Кстати, на острове есть родник. На этом Юля неожиданно замолчала и после короткой паузы заспешила на кухню, извинившись, что всех заболтала. Пора и о завтраке подумать, после которого нам не мешало бы отдохнуть.

Напоминание об отдыхе не было излишним. Бессонная ночь и лихая поездка по озеру на «Петровне» порядком подточили наши силы. Их, правда, хватило на помощь Юле в приготовлении завтрака, который умяли так быстро, что хозяйка немного испугалась и полезла в холодильник за новыми яйцами. Но мы ее отговорили. Объяснение было убедительным. Предыдущие половина дня и целая ночь прошли исключительно в мыслях о духовном. Организм успел похудеть и испугаться за свой постоянный вес. Вот со страху и смел все со стола…

За кофейком расслабились и с удовольствием восприняли новость о том, что пятеро смелых, включая мужа Юли, должны ночевать в палатке, питаться из котелка над костром исключительно рыбой, а в свободное от рыбалки время заниматься ее переработкой. Что ж, рыбалка тоже пуще неволи. Я с удовольствием вспомнила карпов из универсама, которых покупаем с Наташкой уже очищенными и выпотрошенными.

Вернуться всем составом рыболовы должны только во вторник. Время будет зависеть от нашего звонка «о прибытии» на турбазу «Селигер». Таким образом выходило, что мы сами себе хозяйки. Тем более что Юле необходимо уехать.

Экскурсия по дому доставила удовольствие. Он был просторным и светлым. Большие «в клеточку» окна холла, расположенные по обе стороны входной двери, обеспечивали свободный доступ солнечным лучам куда им вздумается и тормозили практичные рассуждения о некоторых затруднениях, связанных с мытьем стекол. Потолочное перекрытие имелось только на уровне потолка второго этажа, что создавало простор, а заодно являло взору резную деревянную лестницу с витыми балясинами и таким же образом огороженную площадку наверху. На ней расположились три комнаты и душевая кабинка с туалетом. Стены были обиты светлой, абсолютно не изменившей свой изначальный цвет вагонкой, чем и поражали. На наших дачах стены быстро приобрели стойкий коричневатый оттенок.

В комнаты заходить не стали. Юля торопливо сказала, что там спальни и кабинет Валерия, но еще не прибрано. Некая растерянность у нее так и не прошла. Я списала это на неуверенность в том, что мы – те самые, за кого себя выдаем. Боязнь хозяйки за свою жизнь или здоровье на необитаемом острове оправдана. Пришлось приложить некоторые усилия и постараться осторожно убедить ее, что мы не оставляем после себя гору изувеченных трупов. Среди нас нет потомков Чингисхана.

– Откуда ты знаешь? – свела на нет все мои старания Наташка. – У наших предков согласие на смешанный краткосрочный брак татары не спрашивали. – Алена, поморгав синими глазами, придирчиво посмотрела на свои длинные белокурые пряди и заявила, что у нее что-то в горле пересохло. – Ну и пойдемте чайку с кофейком попьем, – покладисто разрешила подруга, возглавив спуск вниз.

За столом Юля моментально сконцентрировалась на татаро-монгольском нашествии на Тверскую землю и с хронологической точностью пояснила, что хан Батый вышел даже к самому Селигеру. После взятия Торжка в 1238 году. Я тут же намекнула, что нас там не было. Это мы хорошо помним. Юля, в свою очередь, сообщила, что в марте упомянутого года началось бурное таяние снегов, конница Батыя завязла в Оковецких лесах и болотах, после чего вынужденно отступила. Следом, прямо без всякого перехода, оповестила, что и ей в три часа надо уехать, и задумчиво, в пятый раз положив в свою чашку с кофе ложку сахарного песка, стала размешивать содержимое.

– Наверное, в ее жилах течет кровь обрусевших потомков Золотой орды, – тихо пробормотала Алена куда-то под стол. – Переживает… – Я осторожно толкнула ее ногой, после чего Алена громко спросила: – Юль, я что-то не пойму – за тобой вертолет прилетит?

– Нет, – очнулась Юля, – за мной приплывут… Но вы не беспокойтесь, запасы продовольствия в холодильнике. Если что, Валерий их пополнит. Тут только одно осложнение… – Она замялась. – Понимаете, со мной здесь мама Валерия… – Мы тут же обернулись в сторону входной двери, но никого не увидели. – Нет, вы не поняли. – Юля встала с места и плотно захлопнула немного приоткрытую дверь. – Она в своей комнате. У нее – только не пугайтесь, пожалуйста, – немного с головой не в порядке… – Очевидно, выражение наших лиц говорило само за себя, поскольку Юля торопливо добавила: – Она вообще-то спокойная, осложнения редко бывают. И из комнаты практически не выходит, беспокоить не будет. Вы и не заметите ее присутствия. Комната закрывается на ключ. Перед отъездом я ее накормлю, а в четыре часа приедет постоянная сиделка. Она за ней уже много лет ухаживает и привязана к ней, можно сказать, по-родственному.

– А нельзя отложить твой отъезд на более позднее время? А лучше всего – до завтра? – глубоким контральто, которого у нее в жизни не было, спросила Наталья, аккуратно размешивая свой кофе остатками бутерброда.

– Нельзя! – неожиданно резко ответила Юля, присоединившись к ней и помешивая в своей чашке уже шестую порцию сахара. – Понимаете, – ее тон обрел прежнюю приветливость, – мы с Зеленцовым… разводимся. В моей жизни появился другой мужчина…

– Без сумасшедшей матери, – подсказала я ей, стараясь дать понять, что мы все прекрасно понимаем, и вообще это не нашего ума дело.

– А ты уверена, что он будет лучше? – Наталья со мной не согласилась, решив начать спасательную операцию. – Ты этого другого мужчину хорошо знаешь? Учти, мужики – все козлы… Ну, за редким исключением. Наши, например… бараны. Надо же! Мучиться в палатках ради хвоста какой-то селедки!

– Вопрос с разводом решен, но Валерий не знает о моем отъезде. Не хочу его лишний раз травмировать. Он хороший человек, только я его не люблю! – Юля резко встала. – Извините меня, мне еще надо собраться. Авы, вероятно, хотите отдохнуть? Посуду оставьте – я все помою и уберу. Мы еще увидимся перед отъездом. – Юля вышла, а мы остались, огорошенные свалившимся на нас известием.

– Похоже, следовало взять с собой жилетки, – озадачилась я. – Не представляю, как мы сообщим хозяину о постигшей его утрате?

Все усиленно задумались. Через открытое настежь окно доносились песни птиц. Наталья усиленно возила по столу чайную ложку с крошками хлеба. Как завороженные, мы наблюдали за этим действом.

– Надо превратить грядущее событие в праздник, – уныло выдала Наташка. – Как следует подготовить этого Валерия к тому, что на него свалилось огромное счастье – он стал холостяком. Если не поверит, надо привести парочку исторических примеров. Подумайте на эту тему. А пока и вправду – спать хочется.

Расположились мы в трех гостевых комнатах на первом этаже особняка. К ним вел маленький коридорчик из холла. С противоположной стороны коридора находились еще две двери. За одной, как я думала, помещалась сумасшедшая женщина.

Алене вначале было предложено разместиться на втором этаже, но она категорически отказалась отрываться от родного женского коллектива и самостоятельно переместила наверх шмотки братика и Лешика, на полном серьезе заверив, что после сумки Натальи Николаевны ей все нипочем.

Моя комната пахла Димкиным духом – везде царили стерильная чистота и порядок. На тумбочке скучал в одиночестве мобильник. Очевидно, рыбаки решили не перегружать себя лишними вещами.