Услыхал об этом брат Ефим и прибежал к Василию. Принял его Василий по-хорошему. Посадил за стол и начал угощать. Ефим ест, пьет и выспрашивает:
      - А скажи, брат, с чего ты так разбогател?
      - А ты пойди туда, куда меня посылал - там все и узнаешь.
      Прибежал Ефим домой и кричит жене:
      - Эй, жена, суши сухари, клади в суму. Пойду туда, куда Макар телят не гонял: хочу разбогатеть.
      Пришел Ефим к болоту, ступил левой ногой - вязнет, ступил правой - вязнет. А обеими скакать побоялся. И начал Ефим кричать:
      - Эй, ты, старуха на болоте! Выйди-ка сюда, дело есть.
      Старуха выглянула из окошка, увидала человека на берегу и спрашивает:
      - Чего орешь, невежа?
      - Эй, ты, старая ведьма! Это ты тут богатство направо-налево раздаешь? Сделай меня паном, а нельзя - так хоть полупаном. Да живей поворачивайся, а то мне некогда!
      - Ладно, - сказала старуха. - Больно ты скорый. Иди под мост и сиди там до полуночи. Что услышишь, то и делай. Быть тебе либо паном, либо полупаном.
      Захлопнула старуха ставни, а петушка Ефиму не дала. Побежал Ефим под мост, сел и стал ждать. Ждал-ждал. В самую полночь прибежали воры-разбойники, застучали подковками: туп-туп-туп! Остановились на середине моста, прислушались. А у Ефима сердце - тук-тук! Тук-тук!
      Вот один вор другому и говорит:
      - А не знаешь ли ты, братец, кто это у нас под мостом сидит?
      - Это, наверно, тот самый, кто наши тайны подслушал и все наши дела испортил.
      - Давайте-ка мы его наградим за это как следует.
      - Давайте.
      А Ефим из-под моста как крикнет:
      - Наградите меня, братцы, я только этого и дожидаюсь!
      Вытащили разбойники Ефима из-под моста и спрашивают:
      - Чем же тебя, дружок, наградить? Ефим от радости весь дрожит:
      - Братцы, голубчики, сделайте меня паном! А нельзя - так хоть полупаном.
      - Ладно, - сказали разбойники.
      Накинулись они на Ефима, стали его под бока колотить и приговаривать:
      - Вот тебе пан!
      - А вот тебе полупан!
      - Вот тебе пан!
      - А вот тебе полупан!
      Насилу Ефим от них ноги унес.
      ДОМНА.
      ыла Домна стара, седа да беззуба. Не было у Домны ни кола, ни двора, ни сына, ни дочери. Зато было у Домны великое умение - людей веселить, притчи складывать, загадки отгадывать.
      За это ее люди поили-кормили, и везде ей рады были.
      Шла однажды Домна мимо баринова дома. А на крыльце сидела барыня и скучала. Подошла Домна и запричитала:
      Слетала б я к черным галкам
      Наградили б меня полушалком,
      Сходила бы к пестрой свинке
      Получила б у ней ботинки.
      Была бы мне старой обужа-одежа...
      Барыня засмеялась и приказала слугам вынести Домне старый полушалок и рваные ботинки.
      - А скажи, бабуся, умеешь ты знахарить? А Домна в ответ:
      - Пусть меня гром ударит, ежели не умею знахарить.
      - А можешь моего барина от великой болезни вылечить?
      - Пусть мне провалиться на месте, ежели не вылечу от любой болезни!..
      Повела барыня Домну к себе в спальню. А там на пуховой перине, под атласным одеялом лежал барин и тяжко вздыхал.
      Вокруг него сидели звездочеты-знахари заморские, бородами качали, по звездам гадали, баринову болезнь определяли.
      Один говорит - святой дух, другой бормочет - адский круг, третий кивает на домового, четвертый - на водяного. Спорят-спорят, один другого переспорить не может.
      Подошла Домна к бариновой постели, глянула на него и зашамкала:
      Плещет море-океан,
      В море плавает сазан.
      У того ли сазана
      Кость остра, да не видна.
      Нынче в горле кость стоит,
      Горлу охнуть не велит...
      Кинулись тут звездочеты-знахари, открыли барину рот, а там и впрямь рыбья кость стоит. Видно, барин за обедом подавился.
      Стали звездочеты спорить, как ту кость из горла достать. Один говорит спрыснуть с уголька, другой - сбросить с потолка, а самый старый звездочет бородой тряхнул и промолвил басом:
      - Кость эта адскою силою внутрь введена и достанет ее только смерть одна...
      Барыня - ax! - и хлоп на пол. А Домна говорит:
      - Хоронить барина не к спеху, выйдет косточка от смеха.
      Кинулась барыня к Домне:
      - Бабуся, миленькая, вылечи барина, я тебя озолочу.
      А Домна в ответ:
      Обещалась лисица
      Приласкать голубицу.
      Остался от ласки звериной
      Один только пух голубиный...
      - Ладно, барыня, не убивайся, вылечу твоего барина, только поклянись перед миром, что будешь исполнять, что прикажу.
      - Буду, бабуся, клянусь тебе.
      - Ну ладно. Есть ли у вас бочка с дегтем?
      - Есть.
      - Несите сюда. Принесли.
      - Есть ли у вас старая перина?
      - Есть.
      - Принесите ее и распорите. Принесли и распороли.
      - Подымите бариновы подушки, чтобы ему все видно было. Подняли.
      - А теперь, барыня, покажи, как лягушки в болоте от цапли прыгают.
      Барыня круть-верть, не хочет лягушкой прыгать, а Домна свое:
      - Взялась за два гужа, не говори, что не дюжа. Прыгай, барыня, в деготь, ежели хочешь барина спасти.
      Делать нечего, как была барыня в кружевах, так и прыгнула в бочку с дегтем. Вылезла черная-черная, черней трубочиста.
      А Домна опять:
      - Покажи, барыня, как сивка-бурка весной по траве катается.
      Барыня и туда и сюда, а Домна не отступается:
      - Назвалась, барыня, груздем - полезай в кузов. Хочешь барина сберечь, катайся, барыня, по перине.
      Ничего не поделаешь: барыня - бух в распоротую перину... Встала чучело чучелом - не петух, не курица, слепой глянет, зажмурится.
      А Домна не унимается:
      - Покажи, барыня, как на балу кадриль танцуешь. Пошла барыня кадриль танцевать, вся в перьях да в дегте. Звездочеты, слуги, прислужники - все так и попадали на пол со смеху. Глядел-глядел барин, покраснел с натуги да как расхохочется, так у него кость из горла и выскочила. Смеется барин, аж постель трясется.
      Тут барыня как завизжит, как затопочет на Домну ногами:
      - Пошла вон, старая! Как смела меня, барыню, перед миром так опозорить?!
      Поклонилась Домна барину с барыней и пошла прочь со двора.
      В ту пору пропало у царя кольцо самоцветное, драгоценное. Кинулись на поиски все царевы сыщики, искали-искали, за сто верст кругом все перевернули. ничего не нашли.
      И дошел до царя слух о старой Домне, что умеет, мол, она людей угадывать, болезни лечить, пропажу находить.
      Приказал царь привести к нему Домну. Поехал за Домной в деревню сам царский возница. А этот возница вместе с царским поваром кольцо-то и украли.
      Решил возница проверить - верно ли, что Домна такая отгадчица. Положил в телегу дров, закрыл их сеном и поехал в деревню за Домной.
      Встречает на дороге седую старушку:
      - А не укажешь ли, бабуся, где тут Домна-отгадчица живет?
      - Между небом и землей, стоит сама перед тобой, - ответила Домна.
      - А, это ты и есть! Ну, вот и хорошо. Поедем со мной, Домна, к царю-батюшке, он тебя ко двору требует.
      Вздохнула Домна:
      - Привалило горюшко на седую головушку. Садись, Домна, на сухие бревна...
      "Догадалась, окаянная", - подумал возница в испуге.
      Приехали ко дворцу. Повел возница Домну на кухню. Повар тоже решил Домну проверить - подал ей жареную ворону под соусом.
      Оглядела Домна царскую кухню и зашамкала:
      - Залетела ворона в царские хоромы, да не знает, как вырваться.
      Испугался повар:
      - И впрямь старая все отгадывает. Этак она и нас с головой выдаст.
      Отвели Домну в горницу, заперли двери и стали ее допрашивать:
      - Знаешь ли ты, бабка, зачем тебя к царю вызвали?
      А Домна в ответ:
      - Не сберег царь кольца, не остался б без венца...
      - Угадала! - задрожали воры и спрашивают: - Скажи, бабка, а как ты воров ищешь?
      - А чего их искать, касатики? Их и так за сто верст видно, шапка-то на воре огнем горит.
      Схватились воры за шапки и повалились Домне в ноги:
      - Не губи нас, Домнушка, видим мы, что ты все знаешь. Скажи, куда нам кольцо подкинуть, чтобы царь нас не казнил смертной казнью? Выручи нас, Домнушка!
      - Ладно, - говорит Домна, - я вас, так и быть, выручу. Есть ли у вас во дворе птица какая-нибудь приметная?
      - Есть, - говорит повар, - индюк хромоногий.
      - Возьмите кольцо, закатайте его в тесто и дайте тому индюку проглотить.
      Так они и сделали. На другой день вызывает царь к себе Домну и спрашивает:
      - Ну, старуха, найдешь кольцо - озолочу, не найдешь - поколочу.
      - Не гони коня, царь, кнутом, гони овсом, - прошамкала старуха.
      - Ладно, старая, не болтай лишнего, говори, кто украл мое кольцо.
      Забормотала тут Домна по-индюшиному:
      У вора хромая ножка,
      Через нос висит сережка,
      Он у мира на виду
      Балабонит про балду:
      - Балда-балда-балда...
      - Это она про хромого индюка, - зашептали слуги.
      - Что это еще за хромой индюк? Несите его сюда скорей! - приказал царь.
      Принесли во дворец хромого индюка, разрезали ему живот и нашли там самоцветное кольцо.
      Просиял от радости царь и говорит милостиво:
      - Молодец, старая. Оставайся у меня при дворе, будешь у меня старшею судомойкою, сытно есть, сладко спать.
      А Домна в ответ:
      - Благодарствую на ласковом слове! Золоченая клетка соловью не утеха отпусти меня, царь, домой на вольную волю. Мне царева одежа - к лицу негожа, мне царевы корки - на потребу горьки.
      И пошла Домна снова по миру сказки складывать, загадки отгадывать, людей веселить.
      КРУТОГОР, ДУБОВЁР И ПОКАТИ-ГОРОШКО.
      ила-была одна старушка, а у нее были три дочери-красавицы. Старшая - Арина - первая на селе рукодельница, средняя - Татьяна - первая на селе повариха, а младшая - Марина - первая на селе певунья да плясунья. Слава о трех сестрах за сто верст кругом шла.
      Однажды, в самую полночь, над старухиной хатой загремел гром, распахнулись двери, всю комнату дымом заволокло. Очнулась мать-старушка, глянула - нет старшей дочери Арины, исчезла неведомо куда. Заплакала мать, заплакали сестры, но слезами горю не поможешь.
      Наступила вторая ночь, заперла старуха наглухо двери и окна. Легли спать. И опять в самую полночь ударила молния, загремел гром, слетели с окон ставни, повылетали стекла, наполнилась комната дымом. Очнулась старуха и видит исчезла средняя дочь, Татьяна.
      Заголосила старуха на все село, сбежались люди, кинулись кругом искать ничего не нашли.
      В третью ночь поставили кругом хаты сторожей - возле каждого окна по сторожу, а у дверей - по двое. И опять в самую полночь пала над землей тьма, ударила страшная молния, загремел гром, из трубы искры посыпались, всю хату черным дымом заволокло.
      Очнулась старушка - нет и Марины, точно ветром сдуло. Выбежала старушка на улицу, рвет на себе одежду, криком кричит, слезами обливается:
      - Ой, горюшко мне, старой, ой, где ж мои доченьки? Ой, несите мне гроб сосновый, закройте мои оченьки, не хочу больше на свете жить, приходи, смерть моя, скорее...
      Принесли ей гроб сосновый, и легла в него старушка. И пошла весть за сто верст кругом о пропаже трех сестер-красавиц. Объявила старуха - до той поры из гроба не встанет, будет смерть ожидать, пока не найдутся ее дочери.
      А в далекой глухой деревушке, над крутым обрывом, жили три брата Крутогор, Дубовёр и Покати-Горошко. Крутогор был великий богатырь - левой рукой гору крутил, Дубовёр тоже не плох - правой рукой дубы воротил, а Покати-Горошко, хоть ростом мал и силенкой слаб, зато смекалкой могуч.
      Жили три брата тихо-мирно и все горевали, что некуда им силу свою приложить. Дошла до них весть, что у одной старухи пропали три дочери, и сказал Крутогор Дубовёру:
      - Пойдем, брат, поможем старухе, разыщем ее трех дочерей.
      - Идем, - отвечал Дубовёр.
      - И я с вами, - сказал Покати-Горошко.
      - Куда ты, малыш? - засмеялись братья. - Нечего тебе за нами увязываться. Но Покати-Горошко настаивал:
      - Берите меня, братья, с собой. Я вам пригожусь - буду у вас за разведчика.
      - Ну, ладно.
      Снарядились братья в поход. Взял Крутогор палицу десятипудовую, взял Дубовёр копье острое, а Покати-Горошко маленький топорик к поясу прицепил. Двинулись братья в путь.
      Пришли они в то село, где старуха с дочерьми жила, и ровно в полдень вошли к ней в хату. Видят - на столе гроб сосновый, а в гробу - старуха. Сняли братья шапки. "Ну, - думают, - опоздали, скончалась бедная старуха".
      Вдруг Покати-Горошко толк Дубовёра в бок:
      - Гляди, брат, дышит.
      Глянул Дубовер, и впрямь - старушка живая. Подошли все три брата к гробу и говорят:
      - Вставай, матушка, не помирай прежде времени. Пришли мы твоему горю помочь, хотим твоих дочерей разыскать и воров наказать по заслугам.
      Открыла старуха глаза и ответила тихим голосом:
      - Благодарствую, родимые. Ежели вы свое слово сдержите и дочерей моих вернете, буду я вам родной матерью до конца дней своих.
      И ответили братья:
      - Ожидай нас, матушка, три месяца. Ровно через три месяца в этот самый час, как встанет солнце на полдень, вернемся мы к тебе с твоими дочерьми. А ежели не вернемся, значит в живых нас нет.
      Вышли три брата из хаты, а куда идти - неизвестно. Стал Крутогор пороги осматривать, следы искать, ничего не нашел - все люди затоптали. Стал Дубовёр под окном глядеть, следы искать, ничего не нашел - все ветром унесло. Полез Покати-Горошко на крышу и видит - солома с одной стороны вся разметана и след на закат ведет. Соскочил Покати-Горошко с крыши:
      - Идемте, братцы, на закат, дорога верная. И пошли три брата на закат через степи, холмы и горы, через пески сыпучие, через леса дремучие. И дошли братья до черного камня. Нажал Крутогор на тот камень плечом, сдвинулся камень с места, и открылся под камнем подземный ход. Глянули братья вниз - дна не видно. Крутогор говорит:
      - Давайте я полезу. А Дубовёр:
      - Нет, я.
      А Покати-Горошко уже веревку из травы сплел:
      - Не спорьте, братцы, я у вас за разведчика, значит, мне и положено лезть.
      Спустил Покати-Горошко веревку и полез. Лез-лез, кончилась веревка, а до дна ему не достать.
      "Ну, - думает, - была не была". Прыгнул! Упал на дно с размаху и сломал себе ногу.
      - Ничего, - говорит, - заживет. - Вынул из кармана веревочку, перевязал ногу потуже и крикнул: - Эй, братцы, спускайтесь, тут до дна недалеко!
      Спустился Крутогор, за ним Дубовёр, и пошли все три брата по дну подземелья.
      Кончилось подземелье, вышли опять в лес - еще гуще прежнего. Шли-шли, вдруг слышат голос, как бычий рев:
      - Биться или мириться? Ответили братья:
      - Биться.
      Выходит им навстречу великан, ростом выше деревьев, борода до пояса. Метнул Дубовёр копьем и пронзил великаново сердце. Завопил великан и помер. Пошли братья дальше. В полдень слышат другой голос, как шум водопада:
      - Биться или мириться? Ответили братья:
      - Биться.
      И вышел к ним великан выше гор, борода до колен. Размахнулся Крутогор палицей, ударил великана под вздох. И упал великан без дыхания. Пошли дальше. Пошло солнце к закату, и услышали третий голос, как гром небесный:
      - Биться или мириться? И снова ответили братья:
      - Биться.
      И вышел великан всех страшней - выше туч голова, борода по земле волочится. Поднял Дубовёр копье - дохнул на него великан, и упал Дубовёр без сил на землю. Поднял Крутогор палицу - толкнул его великан пальцем, и упал Крутогор без сил на землю. А Покати-Горошко тем временем полез по ноге великана, как по крутой горе. Лезет-лезет, топором ступеньки в великановом теле вырубает. Чует великан, точно его кто-то грызет, шарит рукой по телу ничего найти не может. Кричит великан, в кровь себе кожу расчесывает. Долез Покати-Горошко до великанова уха, полез внутрь и убил великана.
      Вылез Покати-Горошко из уха, зачерпнул великановой крови, побрызгал братьев, и встали они здоровые, как прежде. Пошли братья дальше, видят высокую-превысокую сосну, а на той сосне - орлиное гнездо с орлятами.
      Заночевали под сосной. На заре хлынул проливной дождь. Дубовёр и Крутогор под сосной спрятались, а Покати-Горошко - неугомонный - полез на верхушку сосны, долез до орлиного гнезда и видит - орлята под дождем от холода пищат. Наломал Покати-Горошко сосновых веток и прикрыл орлят от дождя.
      Кончился дождь, проглянуло солнышко. И опять его чем-то закрыло, черней самой черной тучи. Слышат братья - шумят невиданные крылья. Глянули вверх, видят - летит орлица, полнеба крыльями закрывает. Спустилась орлица в гнездо, увидела, что орлята под ветками сухими спрятаны, и спрашивает:
      - Скажите, детки, кто вас от дождя спрятал?
      - Человечек какой-то, ростом с горошинку, - отвечают орлята. - Это он нас ветками прикрыл. Заклекотала орлица:
      - Эй, человек-горошина, где ты есть, выходи, не бойся! За то, что детей моих от дождя спас, сделаю для тебя все, что ты пожелаешь.
      Вышел Покати-Горошко из-под сосны и поклонился орлице:
      - Орлица-матушка, ты весь свет облетала, везде побывала, все видела. Скажи нам, не видела ли ты, куда трех красавиц неведомая сила унесла?
      - Как же, как же, видела, сынок. Это вовсе не неведомая сила, а три змея унесли трех красавиц и хотят на них жениться.
      Вышли тут два старших брата и поклонились орлице в ноги:
      - Орлица-матушка! Укажи нам, где те три змея-злодея живут и как нам до них добраться?
      - Ладно, - говорит орлица, - могу я вам путь указать и даже сама вас туда отнесу, но только путь туда неблизкий. Нужно вам заготовить на дорогу сорок бочек мяса и сорок бочек воды. Сумеете заготовить до завтра, значит, я вас туда и отнесу.
      Двинулись три брата по лесу дичь бить, мясо добывать. Били весь день и всю ночь. Наконец набрали сорок бочек мяса и сорок бочек воды. Взяла орлица бочки с мясом в правую лапу, а бочки с водой в левую, сели ей братья на спину, и взвились они выше туч. Полетели, как вихрь, над лесами, морями и горами. Каждый день орлица съедала по бочке мяса и выпивала по бочке воды. И летели они сорок дней и сорок ночей. На сороковой день говорит орлица:
      - Глядите вниз, братья, и говорите, что видите?
      - Видим, матушка, три огня - медно-красный, серебряный и золотой.
      - Ну, значит, приехали.
      Стала орлица спускаться на землю, и видят братья - то не три огня горят, а три крыши под солнцем светятся. И опустила орлица братьев на землю возле трех теремов. Один терем - медно-красный, другой - серебряный, а третий - золотой.
      - Идите, добры молодцы, в эти терема, а я на свободе полетаю. Как только я вам понадоблюсь, свистните в три голоса. Я мигом прилечу и домой вас отвезу. Только не забудьте запасти на обратный путь еще сорок бочек мяса и сорок бочек воды.
      - Ладно, не забудем.
      - Ну, час добрый!
      Улетела орлица в поднебесье, а братья пошли в терема: Крутогор пошел в медно-красный, Дубовёр - в серебряный, а Покати-Горошко - в золотой.
      Вошел Крутогор в медный терем и видит - сидит в горнице девушка, шелками шаль расшивает и горько плачет.
      Поклонился ей Крутогор:
      - Здравствуй, красна девица, что ты так горько плачешь?
      - А как же мне, добрый молодец, не плакать? Унес меня трехголовый змей от родимой матушки, посадил меня в медный терем и с утра до ночи заставляет шали расшивать, готовить приданое. Завтра должна я с ним обвенчаться.
      - Не плачь, девица, - говорит Крутогор, - я тебя выручу. Спрячь меня куда-нибудь до поры до времени.
      Спрятала его девица в погреб. В тот же час ударила молния, загремел гром, распахнулись двери, и влетел в горницу трехголовый змей. Повел носом да как закричит:
      - Фух-фух! Что это здесь человечьим духом пахнет?
      - Что ты, что ты! - говорит Арина. - Сам человечины наелся, а теперь тебе всюду человечий запах слышится.
      - Ты меня не обманывай! - заорал змей, начал по хате летать, принюхиваться.
      Выскочил из погреба Крутогор, замахнулся палицей, но ударил его змей хвостом, и вошел Крутогор в сыру землю по колени, а палицу у него из рук вышибло.
      И сказал змей:
      - Стой так до завтрашнего дня, а как будет свадьба, мы тебя для гостей зажарим.
      В ту пору Дубовёр в серебряном терему встретил девицу Татьяну. Она пекла пироги и горько плакала. Унес ее шестиголовый змей, и завтра должна быть свадьба.
      - Не плачь, девица, я тебя выручу, - сказал Дубовёр, - только спрячь меня получше.
      Спрятала Татьяна Дубовёра на чердак. В тот миг ударила молния, загремел гром, хлопнула ставня, и влетел в окно шестиголовый змей.
      - Фух-фух! Почему здесь человечьим духом пахнет?
      - Что ты, что ты! - говорит Татьяна. - Это ты человечины объелся, вот тебе и мерещится.
      - Не обманывай! - закричал змей. - Меня не обманешь.
      Соскочил Дубовёр с чердака, хотел метнуть копье, но не успел. Ударил его змей хвостом, выбил из рук копье и загнал его в землю по пояс.
      - Стой так, добрый молодец, до завтра, а как гости на свадьбу придут, мы тебя зажарим.
      В ту пору Покати-Горошко встретил в золотом тереме сладкоголосую девицу Марину. Пела она под окном песню печальную и обливалась слезами горючими завтра ее свадьба с двенадцатиголовым змеем.
      - Не плачь, девица, я тебя выручу, - сказал Покати-Горошко.
      - Как же ты меня, малыш, выручишь, когда тебя самого от земли не видно?
      - А ты, девица, об этом не думай. Я хоть маленький, да удаленький. Спрячь меня куда-нибудь.
      Посадила Марина Покати-Горошко в золотую кружку и поставила за бочку. Задрожала земля, загремел гром, завыл в трубе ветер. И вылетел из печи двенадцатиголовый змей.
      - Фух-фух! Как тут человечьим духом пахнет!
      - Что ты, что ты! Это тебе только кажется, - говорит Марина.
      - Может быть, это и так. Горит у меня внутри, Маринушка, от человечьего мяса. Принеси-ка мне воды напиться.
      Принесла Марина воды в хрустальном кубке, а змей тот кубок у нее из рук выбил, всю воду выплеснул.
      - Не хочу пить из хрустального кубка, неси мне мою золотую кружку.
      Марина и так и сяк, а змей свое - подавай ему золотую кружку и только. Полез сам за бочку, достал кружку, где Покати-Горошко на дне сидел, не заметил его, зачерпнул воды из кадушки и выпил. Попал Покати-Горошко живьем змею в горло, начал там царапаться. Стал змей задыхаться, по земле кататься, от боли реветь.
      Стали змеиные головы друг друга от боли грызть. Так насмерть друг друга и загрызли.
      Вылез тогда Покати-Горошко из змеиного горла и глотнул змеиной крови. Начал от той крови Покати-Горошко на глазах расти, стала в нем сила прибывать богатырская. Вырос Покати-Горошко, как статный тополь, стал сильней братьев. И лицо у него просветлело, как ясное солнышко.
      Взял он девицу Марину за руку и вывел ее из золотого терема на вольный воздух. Вызвал на бой трехголового и шестиголового змеев, убил их своим топориком, выручил обоих братьев и обеих красных девиц. Не узнали братья Покати-Горошко, поклонились ему и спрашивают:
      - Чей ты и откуда ты, чудо-богатырь?
      - Да я же ваш брат - Покати-Горошко. Удивились братья той перемене и говорят:
      - Ныне ты не Покати-Горошко, а Ясно-Солнышко.
      Наложили братья сорок бочек мяса змеиного, набрали сорок бочек воды ключевой и свистнули в три голоса. Прилетела орлица, взяла в правую лапу бочки с мясом, в левую - бочки с водой, а братьев с девицами посадила на спину и взвилась в поднебесье. На сороковой день прилетели они к орлиному гнезду. Опустилась орлица и видит, что орлята ее уже не орлята, а взрослые орлы. И сказала орлица молодым орлам:
      - Детки мои, я уже стара стала, мне на отдых пора, а вам, молодым, надо мир посмотреть и себя показать. Берите трех молодцев и трех девиц себе на спины, летите с ними, куда они вам укажут.
      Сели братья и девицы на молодых орлов и полетели в поднебесье.
      Летели они весь день и всю ночь. А в самый полдень показалось внизу родное село.
      Сбежались все жители на площадь смотреть, как это люди на птицах летают. И встала старуха из гроба и вышла встречать дочерей с братьями. И зажили с той поры счастливой жизнью три брата - Крутогор, Дубовёр и Ясно-Солнышко с тремя сестрицами-красавицами - Ариной, Татьяной и Маринушкой.
      БЕДА.
      а одной улице жили богач и бедняк. Богача звали Григорий Иванович, а бедняка попросту - Гришка.
      У Гришки только и было богатства, что пять душ детей, а у Григория Ивановича были и куры, и гуси, и свиньи, и лошади.
      Каждую весну ходил Гришка к Григорию Ивановичу хлеб занимать и каждое лето продавался в кабалу - долг отрабатывать.
      Однажды затеял Григорий Иванович свадьбу. Гришка говорит жене:
      - Ты побудь, жинка, дома, а я пойду хоть в окно гляну, как они там веселятся.
      - Иди, - говорит жена, - только ненадолго, а то дети голодные - плачут.
      - Ладно. Я сейчас.
      Пришел Гришка к окну и стал смотреть, какие там танцы, какое веселье. И стало ему так обидно, что даже слеза на усы выкатилась.
      Отошел Гришка от окна, пришел домой и говорит жене:
      - Знаешь что, жинка, устроим и мы праздник. Наварим картошки, напьемся хоть квасу. Я буду на дудочке играть, а дети наши будут танцевать.
      - Ну, что ж, пусть будет так.
      А квас был такой кислый, что лица у всех перекривило.
      Напились квасу, поели картошки.
      Взял Гришка дудочку и заиграл русскую плясовую.
      Детишки, услышав веселую музыку, забыли голод и пустились в пляс.
      Играл-играл Гришка и вдруг заметил, что в его хате пляшут не пятеро, а шестеро детей. Бросил играть Пригляделся: шестеро!
      Протер глаза: все равно шестеро!
      Подозвал Гришка жену:
      - Смотри, жинка, сколько детей танцует? Жена начала считать:
      - Шесть!..
      - А разве к нам чье-нибудь дитя приходило?
      - Нет.
      - Так чье ж оно?
      - Не знаю.
      - Давай спросим?
      - Давай.
      И стали Гришка с женой отбирать по одному своих детей.
      - Это наше!
      - Это наше!
      - И это наше!
      - И это наше!
      - И это наше!
      - А это чье?
      - Не знаю...
      - Ты никого не впускала?
      - Никого.
      - А ну, спроси его, чье оно?
      - Слушай, дитятко, чье ты?
      - Да я Беда.
      - Какая такая Беда?
      - Да ваша!
      - А что ж ты за Беда!
      - Да вот такая: как дадите вы своим детям по куску хлеба, а я возьму поотнимаю да поем, а они бегают голодные и опять есть просят. И еще: как наденете на них новые сорочки, я возьму да порву, и они опять голые бегают.
      - А! Раз так... Жинка, неси рыбы, только побольше да посолоней.
      Начали они кормить Беду рыбой. Она ест, а ей подкладывают.
      Ела-ела Беда, захотела пить, да как закричит:
      - Дайте воды!
      Гришка принес полную баклагу1 и говорит:
      - На!
      А Беда и спрашивает:
      - Как же я пить буду без кружки?
      - Да ты лезь туда вся и пей, сколько хочешь.
      Беда изогнулась дугой, сделалась тонкая-тонкая и влезла в баклагу, как змея.
      Закрыл Гришка баклагу пробкой, взял лопату, пошел в степь и закопал между тремя курганами свою Беду.
      На другой день - что за оказия? - дали детям по куску хлеба: и дети сыты, и куски целы.
      Надели на детей рубашки - и рубашки целы, и дети не мерзнут.
      К вечеру смотрят - корова пропавшая во двор заходит. Думали, волки ее задрали, а она - вот она!
      На другой день глядят - свинья поросая приблудилась.
      С тех пор зажил Гришка сытно-весело.
      А Григория Ивановича зависть разбирает, терпения нет смотреть на Гришкину сытую жизнь.
      И пришел он к Гришке домой, сел за стол и спрашивает:
      - А скажи, кум, отчего ты так разбогател?
      - А ты разве не знаешь? Я ведь свою Беду закопал.
      - Как же ты закопал?
      Гришка рассказал богачу, все как было.
      Пошел Григорий Иванович домой и рассказал жене о том, как бедняк Гришка свою Беду закопал. Та как взъярится:
      - Пойди и откопай Гришкину Беду сию же минуту! Ты видишь, они лучше нашего живут. Скоро мы у них занимать будем.
      Григорий Иванович стал отпираться да отнекиваться. Страшно ему было чужую Беду откапывать.
      Тогда жена его взяла лопату и пошла сама к трем холмам. Стала рыть, искать Беду. Рыла-рыла, искала-искала. Слышит - лопата о баклагу звякает. Ага, значит, есть! Достала баклагу, открыла пробку - да так и села на землю от испуга. Из баклаги, как выстрел из ружья, вылетела Беда.
      - Ух! - крикнула она. - Чуть было я там не задохнулась!
      Жена Григория Ивановича очнулась и стала просить Беду:
      - Голубушка, ступай к Гришке, к окаянному, гляди, как он теперь живет, чище нашего! Покажи ему, Беда, его прежнее место.
      - Ну, нет, - сказала Беда, - будь он трижды неладный. Лучше мне сквозь землю провалиться, чем обратно к Гришке идти. Он опять меня в баклагу упрячет. Лучше я к вам пойду...
      И пошла Беда к богатею Григорию Ивановичу и показала ему, как бедняков надувать.
      А Гришка жил не тужил, пахал, сеял, косил и забыл даже, на что Беда с виду похожа.
      СЛОВО.
      ел по свету Илья, работу искал. В городах не нашел, в деревнях не нашел. И вышел он в чисто поле. Шел-шел, видит - забор.
      Подошел Илья, хочет войти, а ворот-то и нет! Слева зашел - нет ворот, справа зашел - тоже нет, кругом обошел - что за чудо? Забор да и только! И войти некуда.
      Постучал Илья в забор: тук-тук-тук!
      Изнутри голос:
      - Кто там?
      - Это я.
      - Кто ты?
      - Солдат Илья.
      - Чего тебе, Илья?
      - Работу ищу.
      - Нанимайся ко мне.
      - А какая работа?
      - Воду кипятить.
      - А уговор какой?
      - Сто рублей в год.
      - Ладно, согласен. Тут голос говорит:
      - Забор!
      Забор в ответ человечьим голосом:
      - А?
      - Отворись!
      Забор - настежь! Впустил Илью и закрылся опять сам собой. Вошел Илья во двор и видит - стоит перед ним хозяин, грозный, глаза навыкате. Повел хозяин Илью к большому чугунному котлу. А закрыт тот котел крышкой наглухо, и горят под ним дрова березовые.