– Почему же именно сдать?

– Врач говорил, я всегда буду ее мучить и никогда ничему не научусь, чтобы стать, как все.

– А мама?

– Она молчала.

– Согласилась?

– Когда я спросил у нее: я больше не смогу видеть тебя и папу? Мама заплакала.

– А ты?

Прежде чем ответить, собеседник помолчал.

– Я хочу, чтобы врач не говорил так никому.

– Ты говорил это врачу, когда вырос?

– Я постоянно говорю с ним, но он не отвечает мне. Возможно, потому, что я общаюсь с ним только во сне.

– А ты бы смог расстаться с мамой?

– Расставаться всегда тяжело.

– Мама любила тебя?

Этот вопрос снова заставил парня помолчать, прежде чем он ответил:

– Если что-то для тебя дорого и это родное, то расстаться завсегда тяжело.

– Почему ты здесь?

– Я люблю смотреть на солнце.

– Но на него невыносимо смотреть.

– Я смотрю на него через руки.

– Это как?

– В отличие от меня, ты можешь учиться, но ты так мало со многим знаком?

Рамсес задумался и подтвердил:

– Я, правда, не знаю, как смотреть на солнце.

– А я поворачиваю к солнцу ладони и после этого мы смотрим друг на друга.

– Солнце тоже смотрит на тебя?

– Сильнее, чем я. Я не могу взглядом так обласкивать теплом руки, когда смотрю на них со своей стороны, а солнце может.

– Но ты, как и я, не смотришь на солнце. Ты видишь только руки.

– Я вижу свет, а ты видишь только руки.

Рамсес взял время на размышление и молчал, а затем спросил:

– Зачем тебе это?

– Откуда свет, там и счастье.

Рамсес смотрел на парня, а он на него.

Парень застыл в ожидании. С появлением этого мгновения, Рамсесу показалось, что мысли у парня не были обращены к нему, и он лицезрит нечто большее, чем видит Рамсес в непосредственной близости.

В воздухе повеяло сильным холодом. Впервые в жизни Рамсес почувствовал близость смерти, только не мог сказать чьей. И уж точно он понимал, что смерть не пришла одна за двоими.

Рамсес подумал, что сейчас он станет свидетелем чьей-то смерти, и, в отличие от того, что он пережил накануне, она – теперь будет в действительности.

– Как тебя зовут? – спросил Рамсес у него перед чьей-то смертью.

– Мое имя знают те, кто меня крестил.

Рамсес удивился ответу:

– Ты часто бываешь скрытным?

– Всегда.

– Почему?

– После врача… – ответил он и отвернулся, не желая далее говорить.

Продолжать ожидать смерть они стали вдвоем. Рамсес сел рядом, на край, и тоже свесил ноги. Из-за холода, который становился все сильней, он вплотную подвинулся к парню. Теперь, со спины они были похожи и одинаковы: одного роста, сходные размеры в плечах, и даже прически на первый взгляд у них, в общем-то, были подобны, чего ранее он не замечал…

Рамсес проснулся и сел на кровати. Тяжело вздохнув, он согнул руки, локтями уперся в колени, а ладонями обхватил голову, как в самолете, если бы тот совершал экстренную посадку с непредсказуемым результатом.

Окажись сейчас перед Рамсесом его Ангел-Хранитель, Он, надо полагать, обратился бы к Рамсесу, поясняя сон. Но, насколько известно, еще никогда, ни перед кем Они не появлялись. Кроме как – на картинах, в произведениях, да на устах во время богослужения в виде слов.

Но, если бы Ангел-Хранитель не был вымышленным персонажем, то у многих исчез бы страх перед неизвестностью в будущем, особенно, когда предстоящее явно видится мрачным, как сейчас у Рамсеса.

Тогда, что бы сказал Ангел-Хранитель и как бы успокаивал? Приободряюще, если смерть далека, Он похлопал бы по плечу, воспользовавшись единственным жестом человечества, когда слова неуместны? Или Он, зная, что смерть близка и она неизбежна, обнимая, пошел бы рядом и также дожидался бы смерти. Но не своей, а той, после которой Ангел-Хранитель навсегда останется подопечному другом – Единственным и Надежным, как неизменно на протяжении жизни, если человек сохраняет любовь к Богу и истинную веру в Него. Кто знает? Да и вряд ли среди живых кто-нибудь узнает, как ведут себя Те, кого называют Ангелом-Хранителем и Кто обладает нечеловеческой силой.

Рамсес устало поднялся с кровати и направился в коридор. Там, на стене висели часы и он решил посмотреть, который час. Хотя сделать это можно было и в спальне. Им двигало другое. Рамсес не верил (потому, как это было впервые), что он способен на строительство баррикады у входа в квартиру, даже с учетом реальной опасности. Ему казалось, что основательно подпертая входная дверь – это часть того, что снилось ночью, когда он лежал в ванне и в ней же заснул.

Увидев очевидное у двери в квартиру, Рамсес промолчал. Он даже не допустил ни единой мысли, лишь еще больше помрачнел. Повернувшись, Рамсес с тяжелым чувством поплелся обратно в спальню. Входя, он мизинцем нажал на выключатель. Загорелся свет и он опять сел на кровать.

Не помня, чего он тут хотел, Рамсес посмотрел на живописные жалюзи на окне. Желая отвлечься от действительности, он тупо уставился на рисунок.

Художественное произведение, созданное Альфонсом Муха, исполнением вбирало в себя все прекрасные сферы деятельности человека. Художник взял за основу орнаменты из растительного мира. Всю картину он исполнил в одном ключе и в гармонии с природой, а в центре произведения Альфонс Муха расположил выразительный силуэт девушки с божественными по красоте чертами лица.

Полотно столь хорошо отображало радость и печаль одновременно, что, задумавшийся по этому поводу, Рамсес весьма глубоко ушел в себя и отдалился от реальности…

Случайно заметив рядом с картиной на электронных часах, который час, он вздрогнул от испуга – ровно настолько явь показалась ему другой.

На часах было 13:00.

– Очуметь! – вырвалось у Рамсеса: он впервые проспал до обеда!

«Так, хватит!» – решительно заявил он.

Рамсес поднялся и начал сразу же надевать спортивный костюм, негодуя из-за того, что второй день подряд, он никак не может контролировать происходящее с собой. В том числе и время, которого Рамсес старался (и мог себе позволить) придерживаться! Он стал злиться еще больше.

В попытках понять, Рамсес вопрошал, искренне желая, что вскоре все будет так, как и прежде – работа, планы, текущая жизнь.

– Какого черта происходит? Невиданные доселе сны! Нелепые покушения! – он еще больше задумался и в сердцах добавил: – И, как я вообще смог до этого дойти?!

Не имея особого выбора, как поступить дальше, Рамсес спешил в лес. Туда, с чего началась иная жизнь и отныне ему не ведано, в какой час неизвестный киллер снова «возьмет его судьбу в свои руки». И вместо того, чтобы дойти до скамейки, он решил пробежаться. Надеясь, что хотя бы одежда будет располагать к более комфортному бегу, в случае повторного покушения… Конечно, если киллер снова «даст о себе знать банальной осечкой, а не просто тупо застрелит».

В лесу Рамсес хотел убедиться в неопровержимых фактах вчерашней стрельбы, а затем он планировал обратиться в полицию. Пусть не в прямом смысле – за помощью, но заявление взбодрило бы в Рамсесе надежду. Ну, а со временем, если они, и правда, поработали бы, он смог бы узнать, за что с ним так и как их всех зовут?

На шестой минуте бега по прохладной, хотя и солнечной погоде, с ожиданием неминуемой опасности, оттого в нервозном состоянии, Рамсес изменился на лицо. Ушла припухлость после длительного сна, щеки раскраснелись и это никак не вязалось ни с влажным и в целом бледноватым цветом кожи, ни с оздоровительной пробежкой. К тому же, дыхание: то учащалось при виде чего-либо подозрительного, то снова приходило в норму относительно темпа бега.

Завидев скамейку, Рамсес ускорился и, когда подбежал, остановился с ошарашенным видом: деревянных досок, что приходились на спинку скамьи, не было! Рамсес покрутился в надежде найти их поблизости или заметить еще что-либо подозрительное.

– Твою-то мать! – выругался он и вспомнил о двух пулях, что пришлись под скамейку. – Нет! Этого не может быть! Это какой-то сон! Я еще сплю! – прокричал Рамсес на весь лес, будучи потрясенным. Затем он истерично рассмеялся и сел на скамейку, у которой уже не стало спинки, а земля под ней была перерыта!

Внезапно истерика, выраженная в смехе, перетекла в другое состояние – он почувствовал тревогу, но в еще большей мере – острую и сильную, нежели до этого. Потому что впредь Рамсесу необходимо будет основательно думать – стало очевидно, что произошедшее с ним говорит именно о заказном характере покушений.

Осторожничая, он побежал прочь: не по тропинке, а в лесу, меняя направление, как только появлялась возможность!

Как и прежде, Рамсес с трудом верил в происходящее, но и отчетливо теперь понимал, что отныне, вынужденно, он будет прятаться и убегать.

Ему было двадцать пять. С недавних пор Рамсес работал в престижной московской компании в Романов переулке и, будучи довольно умным, неспроста надеялся на карьеру, где и начальство недвусмысленно всячески поощряло стремления, как в знаниях, так и в продвижении по лестнице наверх.

Рамсес, помимо того, что он хороший Трейдер-аналитик, еще и славился божественным даром предчувствия в будущем.

Даже в самые, казалось бы, непредсказуемые моменты в сегодняшних торговых сессиях ему удавалось работать на положительный результат. И делал он это самым необыкновенным способом. Вначале Рамсес прогнозировал, где будет основание рыночного движения снизу вверх. Затем, там, он размещал ордер на покупку и наблюдал, как цены стремительно начинают прибавлять в росте! Хотя, обычно трейдер в ужасе следит за падением цены. И, как позже убеждались все, в следующий именно подходящий момент, Рамсес занимал вершину, которая оказывалась единственно выгодной позицией. А железная выдержка позволяла ему не паниковать до последнего момента. Тем самым, совершать минимум ошибок, из-за чего и зарабатывать по максимуму!

При этом Рамсес был компанейским, в особенности с коллегами по работе. Но, до той поры, пока не давался старт началу торговой сессии на бирже. Далее он приковывал внимание только к графикам на мониторах и уже не отвлекался. Особенно обострялась способность к работе, когда он начинал отслеживать передвигающуюся – от всевозможных слухов! – текущую динамику рынка.

– Да возьми же ты трубку! – выкрикнул Рамсес, когда отчаялся дозвониться до Алики.

С того момента, как Рамсес вбежал к себе в квартиру, то первым делом он схватил смартфон и вот уже в который раз пытался связаться с ней, но, как только начинался вызов, она не отвечала.

Рамсес отключил вызываемого абонента и отшвырнул смартфон на кресло. Сейчас ему было важно переговорить с ней. Он думал, что, если все настолько серьезно и киллер готов, даже извлекать пули из земли, посредством лопаты, то Алика, вполне могла послужить какой-нибудь «разменной монетой» в покушении на него.

«Как можно трепать нервы и себе и мне, – удивлялся он, – видя, что я звоню и настойчиво!»

Помимо звонков, как Рамсес ни напрягался, он ничего не мог придумать в дополнение к этому. Относительно ситуации вокруг него, теперь перед ним не разворачивалась ясная картина понимания того, что необходимо предпринимать и, как предугадать результат? В отличие от игры на бирже, тут он не понимал, как может повести себя тот, кто заказал его и, что станет делать исполнитель, который обязан реализовать заказ!

Подобная игра, где на кону жизнь, сильно отличалась от правил на бирже. В подобной игре убийства не было типичного вида графиков снаружи, скрытых мыслей игроков по миру, перевернутых слухов, пусть, хоть и туманных, но все же перспектив… В общем, в этом случае не было живого (главное наглядного) организма рынка, как на бирже.

Но в обеих играх было одно общее – среди многих лабиринтов возможного движения графика, верным станет только единственный ход, где всего лишь один непременно окажется игроком, а другой – лохом!

Стараясь быть собранным, отныне Рамсес решил все делать последовательно. Для начала не паниковать, затем принять душ и, наконец-то, встретиться с Аликой. Хотя, о чем с ней говорить, он пока еще не знал. Удивительная ее реакция на рассказ о Дауне заставляла Рамсеса искать подход к предстоящему объяснению, чтобы она хотя бы на этот раз поверила ему.

Раздеваясь, он представил, как начинает разговор с ней.

«Вчера стреляли, – Рамсес приторно улыбнулся, а чтобы закончить бредовую фразу, он стал размышлять завиральными предположениями. Вообще, к предстоящим беседам он, собственно, не любил готовиться заранее. Всякое общение (включая по работе и даже официальные на высоком уровне), его с кем бы то ни было, удачно складывалось по ходу встречи. В том числе и поэтому, в продолжение, он лишь отшутился: – Стреляли в меня. К счастью, промахнулись. И те пули, что не вошли в организм, были извлечены киллером из другого тела. Первую пулю он вытащил из спинки скамейки, выломав доски, а две другие пули выкопал из земли, перерыв там все».

– Идиота кусок! – Рамсес усмехнулся, высказывание адресуя, конечно, себе. – Кто подобному бреду способен поверить?

Не открывая занавесь на окнах во всей квартире, он направился в душ и по пути включил всю светодиодную подсветку интерьера в комнатах, в том числе и в ванной.

Неизменная неоновая атрибутика современной квартиры была предназначена для отдыха, нежели служила основным освещением комнат. Но настроиться на оптимальный режим релаксации, Рамсесу так и не удалось. Струя теплой воды под душем стала следующим этапом обычного продолжения расслаблений в подобной тихой приятной неоновой атмосфере. Но и это не особо ему помогало. На этот раз все было по-другому и, стоя под душем с мелким множеством водяных струй, Рамсес просто закрыл глаза.

– Алика, ну, как так?! – разозлился Рамсес и закатил глаза кверху. Он удерживал смартфон у уха и полотенцем вытирал мокрые после душа волосы, – ну, сколько можно!

Первым делом, выйдя из ванной комнаты, Рамсес продолжил набирать номер подруги. Как и прежде, она не отвечала.

По его мнению, молчание Алики могло быть как-то связанно с покушением на него. Поэтому, когда он оделся во все чистое, облачившись в строгий черный костюм к белоснежной сорочке и накинув недлинное стильное пальто, словно во всем этом готовясь неожиданно помереть от руки киллера, то первым делом, он сразу же направился к ней.

С особой осторожностью Рамсес вышел из квартиры, сбежал по лестнице вниз и привычно, как в детстве, приоткрыл дверь подъезда. Не заметив ничего подозрительного, он вышел на улицу и семеняще-быстрым шагом направился к машине. По пути, поглядывая по сторонам.

Метрах в ста мелькнула чья-то фигура по направлению к углу дома, в котором проживал Рамсес. Он остановился, взглядом цепляясь за убегающего парня. Прежде, чем завернуть за угол, он тоже встал и посмотрел на Рамсеса. Их взгляды встретились. Это был тот парень с синдромом Дауна!

От такой неожиданной встречи Рамсес поначалу смутился и на секунду растерянно задумался. Ему хотелось того схватить, но он осознавал, насколько затея может оказаться опять опасной. Как это уже было, когда Рамсес повелся на уловку и побежал на крышу! Вместе с тем, ему было стыдно, что он боится. Как бы то ни было, Рамсес бросился вдогонку. Стоявший на углу парень тотчас скрылся за домом.

Рамсес несся изо всех сил. Добежав до угла дома, он остановился и осторожно выглянул – убегавшего нигде не было видно.

– Я прикончу урода! – свирепел Рамсес, но подметил не менее точно: – Если он не уложит меня первым.

Без промедлений, Рамсес наскоро вернулся к машине. Будучи нервным, он сел за руль и рванул с места к дому Алики.

Все же Рамсес не мог понять, зачем парню смотреть в глаза тому, кого собираешься убить? Ему же все равно перед выстрелом не удастся поговорить с объектом. К чему тогда это кокетство перед моей смертью?

Иначе, думал Рамсес, для чего парень, так явно и вот уже в который раз засвечивается передо мной? В конце концов, судя по всему, парень в большей мере хотел убить, нежели поговорить. Правда, оставался еще один вариант, киллер-Даун – убийца с изюминкой. Кто знает, может его забавляют трудности исполнения заказа? Если нет, то, что им движет? Беспокойная потребность извиниться взглядом, потому как он мучается до момента преступления?

«Тогда получается, что киллер какой-то сентиментальный, – подумал Рамсес. – Но, если попробовать рассуждать серьезно, то, вероятно, – он улыбнулся, – парень явно болен! Допустим, заказы бросают этого киллера от одного объекта к другому, и, наверное, он ищет достойную себе жертву, чтобы насладиться убийством. Киллер не просто выполняет заказ, а играет. В этом случае истинная бесконечная страсть убивать, дополняется необходимостью оставаться незамеченным, где с математической точностью киллер обязан «раствориться» в пространстве, секрет которого – это невозможность для полиции собрать улики, тех, которых оказалось бы достаточно, чтобы они указывали на него».

Рамсес язвительно усмехнулся.

– Чего это я так хлопочу за урода, пытаясь его понять? Из зависти, что не смогу, опередив, победить?!

Он поймал себя на мысли, что сам вовсе заигрался в предположениях. Словно с желанием понять киллера, к нему придет правильное решение. Как и всегда происходит с ним во время анализа ситуации на бирже. Но, пожалуй, сейчас ему не хватало, в отличие от рабочих моментов, победного чувства, которое способно разрушить планы любого! И это была не праздная жажда подобного ощущения – одержав верх, Рамсес, таки, сможет иметь далеко не мелкое удовольствие – не быть закопанным где-нибудь в лесу.

У дома Алики, Рамсес не обнаружил ее машины. К подъезду, где она проживала, подходила пожилая дама в шляпе с объемными пакетами покупок, Рамсес решил воспользоваться этим и спешно вышел из машины.

Когда дверь в подъезд закрывалась, он успел схватиться за край.

– Господи! Молодой человек, как вы меня напугали! – возмутилась дама писклявым голосом, но, увидев улыбающегося Рамсеса, перестала хмуриться.

– Извините. Ключи забыл, – сухо ответил он, желая пройти, но дама не посторонилась.

– А вы, – продолжила говорить она, не двигаясь с места и сменив сердитый тон на любезный, – к Алике?

Рамсес искренне удивился.

– Я соседка ее по лестничной площадке, – пояснила она.

Понимая, что дама просто так, не удовлетворив любопытства, не отпустит, он предложил:

– Давайте, я Вам помогу с пакетами.

Не дожидаясь согласия, Рамсес любезно взял у дамы ношу и они, наконец-то, отправились к лифту.

– А Вы поменяли цвет авто? – спросила она с задором. Любопытствуя, дама явно желала навязать, ненужное Рамсесу, общение.

– С чего это? – испытывая внутренний сарказм по отношению к ней, спросил Рамсес и старался выглядеть любезным, насколько это возможно по отношению к любопытной соседке. Но ему это не удалось.

Она, высокомерно улыбнулась, оценивающе посмотрела в глаза возлюбленному Алики.

– Ну, как же, – заговорила дама с нотками обиды в голосе: ведь парень не отнесся должным образом к ее словам и поэтому она предприняла вторую попытку разговорить его. – Вы всегда подвозили подругу на черной БеэМВе седьмой модели, а вчера такая же марка, но белая привезла ее домой. Надеюсь, это Вы и подвозили? – многозначительным вопросом закончила мысль она и погрузилась в самодовольство, потому что удачно отыгралась еще и за сарказм, допущенный им в ее адрес.

Рамсес сменился в лице.

Со свойственной пытливостью, которая присутствует у любопытных людей, дама приметила смену настроения у собеседника и осталась еще более довольной.

Они вошли в лифт.

– Вам какой? – спросил Рамсес, обдумывая услышанное, как тут же спохватился: – Ах, да! Извините.

Он нажал кнопку их этажа и повернулся лицом к выходу и спиной к ней.

– Вероятно, я ошибаюсь и это был Ваш знакомый, – предполагала дама, но подобным, чудным образом ненароком выспрашивая о деталях и играя на нервах!

Главным же образом, дама, стоя за спиной Рамсеса, в удовольствие себе продолжила портить ему настроение. Теперь она отыгрывалась за то неслыханное оскорбление, которое допустил «мальчишка», обратившись к ней спиной и со всей очевидностью, не желая разговаривать!

Кроме того, что Рамсес понял, в каких отношениях пребывает дама с молодой соседкой, предполагать, кто подвозил Алику, ему просто не хотелось. Точнее, он боялся, что вчерашний эпизод с ней окажется продолжением цепочки событий, которые его преследуют. И тогда, машина вполне может принадлежать киллеру.

– Да. Я попросил соседа, – солгав, ответил Рамсес – он не хотел ничего обсуждать со злобной соседкой Алики… как тут же, зачем-то, соврал во второй раз: – Вчера я не смог забрать машину из сервиса.

– А сегодня Вам это удалось? – упорствовала дама в общении, чувствуя, (да что уж там) зная, что это вранье!

Рамсес решил отвечать не многословно:

– Да.

– А теперь, наверное, сломалась машина друга. Мне кажется, она по-прежнему стоит там, внизу. И Вы приехали за соседом, который сейчас, скорее всего, ожидает Вас у Алики, чтобы затем Вы смогли отбуксировать его машину и тоже в тот же автосервис, – сказала она, ожидая его реакции.

Рамсеса словно окатили холодной водой. Из-за приступа ревности он моментально напрягся, но тотчас предположение об измене растворилось, испарилось и окончательно исчезло, когда он подумал, что «сосед» не обязательно должен быть любовником Алики. Оставаясь до обеда у нее, он может оказаться киллером и сейчас в квартире ожидать прихода Рамсеса.

Дама не дождалась ответа, но она решила продолжать разговор, находя это уместным:

– Вы, молодой человек, безумно меня перепугали у подъезда и поэтому Вы извините меня за тон.

Рамсес не ответил. Он, поражаясь женщине, закатил глаза. Покривив краешком рта, Рамсес еле заметно покачал головой.

Выйдя из лифта, они попрощались. Дама забрала пакеты и многозначительно пожелала Рамсесу хорошего дня.

На звонок в дверь, Алика, как и по телефону, никак не реагировала. Если вообще она была в квартире, а то и, возможно, насильно ее удерживали внутри.

Продолжая названивать в квартиру подруги, Рамсес с ненасытной жадностью желал разобраться хотя бы с этим «его соседом», подвозившим Алику. Все же до конца не зная, с чем он столкнется за дверью, чувства Рамсеса менялись с молниеносной скоростью. Он, то был полон ревности, то представлял, что ее связали в квартире из-за каких-то планов по отношению к нему… И это только подталкивало Рамсеса к тому, чтобы разнести эту чертову дверь на мелкие кусочки! Но она была прочной, скорее всего, из металла. Да и он не был готов к безумству, в стремлениях навести разборки с любимой, тем более, из-за ревности.

У Рамсеса никогда не было повода так думать. Но, благодаря (предположительно) измене, сейчас он испытывал силу пробуждения чувств любви и агонию преданности, как первых двух признаков величайшего торжества власти над избранной, которая всегда обязана быть единственно твоей среди массы других!!!

После того, что ему пришлось пережить за сутки, доведенный до отчаяния еще и этой ситуацией, уже не понимая, что ожидает его в квартире Алики – страдания или ужас убийства, он повернулся лицом к противоположной двери на лестничной площадке. Вид у Рамсеса был свирепым и вызывал настороженность. Понимая, что все это время дама подглядывает за ним в глазок, Рамсес решительно перешел к двери соседки и пальцем вкратце нажал на звонок. За дверью сработала приятная мелодия, приглушаемая входной дверью. Дама не спешила открывать, и ему пришлось снова надавить на звонок. За дверью все повторилось, включая нулевую реакцию хозяйки.

Терпению Рамсеса пришел конец!

– Ну, Вы-то уж точно в квартире! – сорвался он, не переходя на крик, но ладонью ударил о дверь. – Хотя бы Вы не испытывайте мое терпение и откройте!

– Молодой человек, – послышался лебезящий писклявый голос дамы, – я все понимаю…

– Вы не можете ничего понимать, – проговорил сквозь зубы Рамсес, прервав ее. Этим, он сдержал желание закричать, чтобы не привлекать внимание жильцов, но нагнал жути малосимпатичной собеседнице, желая-таки добиться своего! «Выпустив пар», Рамсес поменял тон и, держа себя в руках, он произнес интонацией сглаживающей его истинное отношение к ней: – Ровным счетом Вы ничего не понимаете. Я хотел бы поблагодарить Вас и попросить еще кое о чем.

Вместе с тем, Рамсес, еле заметно, но достаточно, чтобы поняла дама, смотревшая в глазок, кивнул в сторону Алики.

Замки клацнули и она открыла дверь, но для начала, не сняв цепочку. В появившемся просвете дама нехотя полушепотом полюбопытствовала:

– Что Вы еще придумали?

– Вы бы не могли, – Рамсес говорил полушепотом, – указать мне на ту машину прямо сейчас из окон?

Дама посмотрела укоризненно, всем видом показывая, что знала – не о чем таком Рамсес не просил якобы соседа. Теперь же высокомерно сочувствуя, она сжалилась и открыла дверь с надменным видом.

– Понимаю. Пройдемте.

Они подошли к окну на кухне и дама сразу же указала, где стоит машина.

К сожалению, для Рамсеса, он никак не мог разобрать номер: было достаточно высоко и весьма хреново видно саму машину, которая стояла под плохим углом обзора.

Все же, испытывая ревность, нежели волнуясь за подругу, Рамсес, не сказав ни слова, поспешил из кухни.

Хозяйка квартиры засеменила следом.

– Молодой человек, она не стоит того, – прокомментировала дама, будто бы точно зная, что собирается делать Рамсес и чего стоит Алика.

Он и не думал покидать квартиру, а, выйдя из кухни, направился в зал. Пройдя его, он открыл балконную дверь.

Дама обомлела и остановилась с растерянным видом.

Выйдя из зала, Рамсес оказался на лоджии, которая, ему на радость, не была застеклена, соседствуя с квартирой Алики.

– У Вас есть зеркало? – не оборачиваясь, спросил Рамсес у подоспевшей хозяйки.

– В спальне, – сказала дама и спохватилась: – но, туда я Вас не пущу!

Рамсес невольно хмыкнул, но, когда обернулся к ней, выражение лица было серьезным.

– Принесите, пожалуйста, – обратился он и добавил уж совсем волшебное для нее: – Надо подсмотреть.

Дама так обмерла и настолько сильно задумалась, о том, что это – «подсмотреть» было так рядом, да все годы проходило мимо… Что Рамсес невольно озвучил, безусловно пришедшую на ум даме, мысль:

– Понимаю. Только что я открыл Вам весьма любопытную деталь досуга. Но, пожалуйста, принесите поскорей зеркало.

На что хозяйка не ответила и, лишь немного сердясь, тут же удалилась.

Дама не заставила себя ждать: принесла круглое достаточно большое двустороннее зеркало, где одно из отражений служило увеличением. Благодаря чему, она в деталях могла рассматривать самодовольство, которое непременно всегда присутствовало у нее на лице.

На вытянутой руке Рамсес удерживал зеркало, в котором пытался разглядеть комнату. В отличие от соседствующей дамы, Алика установила пластиковые окна на лоджии. Благодаря этому, она объединила небольшое пространство с залом и расположила тут зимний сад. У Алики окна были зашторены, но из-за растений (у перегородки двух лоджий) ни тюль, ни сама штора, как и обычно, не прилегали плотно, а лишь касались листьев.

– Ну, как? – нетерпеливой соучастницей, довольно громко, полюбопытствовала дама.

От такой неожиданности, находясь в напряженном состоянии, Рамсес дрогнул и чуть не выронил зеркало.

– Простите, юноша, что сказала под руку. Но все ж Вы с зеркальцем будьте поосторожней.

«Оно мне еще пригодится, – добавил он вместо нее»

Рамсесу впору было расхохотаться от такой дамы колоритной буквально во всем, если бы иное не было намерением. Он бросил попытки хоть что-то разглядеть и повернулся к хозяйке:

– Ничего и никого.

Видя разочарование на лице у дамы, ему было непонятно, толи она расстроена, что не будет продолжения событий, толи она не доверяет двум словам.

Он решил, что ему необходимо конкретизировать сказанное и таким родным для дамы образом, с ней подружиться, чтобы в дальнейшем воспользоваться ее любопытством.

– Ничего нового, интересного, в комнате нет, и там я не увидел и не обнаружил никого. Правда.

– Может они притаились? – вполне серьезно предположила дама, задумавшись и насупив брови.

– Возможно, – согласился он. Ему становилось тяжко, чтобы не рассмеяться, но и тут он сдержался и с серьезным видом протянул руку для знакомства. – Рамсес.

Дама подрастерлась – ей явно пришлось менять ход мыслей, в которых она пыталась представить, что происходит там, за стеной.

– Людмила. Но для многих я здесь просто Люся. Вы можете обращаться ко мне так же. Когда я слышу имя Люся, то я вспоминаю молодость и…

– Люся, – перебивая, все с тем же серьезным видом, обратился Рамсес, предполагая, что ее речь затянется, – может так статься, что, если Алика сейчас в квартире, то она будет меня избегать. Если Вам не будет так трудно, пожалуйста, дайте мне знать, – он протянул визитку, – позвоните, пожалуйста, когда увидите соседку.

Люся, забрав визитную карту, приложила правую руку к сердцу, на секунду закрыла глаза, отрицательно покачала головой и, подняв веки, наконец-то, заговорила на манер присяги-верности:

– Рамсес, не переживайте, я могу Вас заверить. Я все понимаю, – в то же время, Рамсес взял Люсю за локоть и они направились к выходу. – Если я вдруг что-то увижу, то непременно скажу Вам. И не убивайтесь Вы так сильно, я знаю, о чем говорю. Я столько уже повидала разных историй, что есть масса примеров…

– Люся, спасибо Вам, – мило поблагодарил Рамсес, уже привычно перебивая рассказчицу, когда они подошли к входной двери квартиры.

– И то, правда. Вы уже взрослый человек и сами разберетесь. Мне же главное – вовремя сообщать, – стараясь, чтобы Рамсес проникся словами, Люся продолжила намекать, при этом выражение лица выглядело хитро. – А то, ведь, можно и припоздниться, да и вообще оставаться в вечном неведении. А она и далее будет позволять себе, как вчера утром, да на глазах у многих! – она покачала головой. – А вот же, как бывает. Теперь ей предстоит плясать перед Вами, как вчера утром это делали Вы. Столько попыток Вами было предпринято, чтобы примериться с ней, это ж, как, а?!