Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пленный лев

ModernLib.Net / Исторические приключения / Юнг Шарлотта / Пленный лев - Чтение (стр. 2)
Автор: Юнг Шарлотта
Жанр: Исторические приключения

 

 


Патрик пожал плечами; но Лилия, нетерпеливо ожидавшая услышать сонет пленника, упросила его молчать.

Сэр Джемс запел звучным и задушевным голосом аккомпанируя себе на арфе, причем выказал удивительный вкус и редкий талант. Он пел песню виндзорского соловья из поэмы «Ле Кер», в которой говорится о любви Иакова I. Все столпились около него, чтобы не проронить ни слова, и даже старый сэр Дэвид умилился. Он мысленно переносился к царствованию Роберта III, к тревожному времени, которое казалось ему счастливым в сравнении с настоящими скорбями. Но сэр Джемс, желая предупредить всякое замечание о стихах, спетых им, тотчас же попросил Малькольма дать ему понятие о своем искусстве, и вечер прошел в занятиях музыкой, балладами и песнями до тех пор, пока прощальный кубок не перешел из рук в руки и не подал знака к разлуке.

Тогда опекун Гленуски и Малькольм проводили гостя до назначенной ему комнаты, в которой находилась большая деревянная кровать и на полу была постелена циновка для двух его конюхов; один из них был высокий шотландец с бронзовым цветом лица, другой – румяный, честный и веселый англичанин.

На следующий день, с рассветом, гость отправился в путь, получив приглашение остановиться в замке при своем возвращении. Он охотно дал слово, говоря, что будет счастлив передать королю мудрые советы такого уважаемого рыцаря, как опекун Гленуски. Со своей стороны, Малькольм и сэр Дэвид решились по возможности помочь ему золотом для того, чтобы знатный пленник не потерпел неудачи в своем предприятии; к несчастью золото было редкостью, и Патрик нуждался в деньгах, которыми мог снабдить его отец, чтобы дать ему возможность ехать воевать во Францию, где он надеялся обрести и славу и богатство.

Все это происходило, как легко догадаться, в тяжелое время, переживаемое Шотландией, когда король ее Иаков I был пленником Англии и дом д'Альбани тиранствовал во внутренних землях, со дня на день откладывая уплату выкупа за монарха из боязни вернуть к себе властителя.

Старый Роберт, герцог д'Альбани, царствовал под именем Сторка; его сын, Мэрдок, наследовал ему под именем короля Лога. Бедствие, возраставшее уже во время этих двух царствований, увеличилось от жестокостей сыновей Мэрдока. «Король Роберт II, – как передает нам Фруассар, – оставил Шотландии роковое наследство: одиннадцать сыновей-воителей», из них Роберт III был старший, а Грегор д'Альбани – второй. Их наследниками были: первого – юный пленный король Джемс или Иаков I, второго – двое сыновей: регент Мэрдок, герцог д'Альбани, и брат его Джон, граф Бухан, намеревающийся поднять все шотландское войско. С ним-то Патрик и рассчитывал отправиться на помощь французам.

Остальные девять братьев, в числе которых были графы д'Атоль и Мейтейт, были еще живы, кроме младшего из них, Малькольма, женившегося на наследнице Гленуски и убитого при Гамильтон-Хилле. Умирая, он заставил братьев своих и племянников Стюартов торжественно обещать предоставить попечение и опеку над его двумя детьми-сиротами двоюродному брату их матери, сэру Дэвиду Драммонду. Близкий доверенный Роберта III, добрый старик этот был во время его несчастного царствования самым твердым приверженцем партии злополучного монарха, и в частые свои поездки во Францию, куда его призывали важные поручения, он незаметно сбросил с себя грубые и дикие обычаи, завладевшие Шотландией во время роковых битв, которые она должна была вести с Англией.

ГЛАВА II

Внезапная стычка и возвращение в Холдингхэм

Одинокий путь, протоптанный лишь стопой человека и копытом лошади, служил единственной большой дорогой, соединяющей Варвик с Эдинбургом. Болотистый, покрытый вереском, он простирался по обширной равнине, окаймленной лесом, среди которого возвышался холм; судя по окопам, окружающим этот холм, можно было предполагать, что тут в былые времена был устроен лагерь. Теперь же место это было в совершенном запустении, – лишь иногда забредали туда пастухи или же беглые устраивали ночлег.

Весна покрыла поля зеленью, разукрасила деревья молодой листвой и, рассыпала по лугам цветы белой буквицы и желтомолочника. Вдруг тишина безмолвной и уединенной долины была нарушена конским топотом и учащенным дыханием всадников, ехавших во всю прыть. Поравнявшись с холмом, путники остановились, и старший из них, взяв за уздцы коня своего молодого товарища, сказал:

– Здесь можно отдохнуть немного, – мы хорошо защищены лесом. Ты же, Раав, отправляйся на Хиллс-Кноу, и смотри в оба.

– Отвяжись от меня, обманщик! – пробормотал юноша, лишь только смог перевести дух.

– Да не упрямьтесь же, лорд Малькольм, – ответил тот, не выпуская из рук поводья лошади, – зачем снова бросаться в волчью пасть, когда мы только что из нее вырвали вас здоровым и невредимым.

– Здоровым и невредимым!.. Вследствие подлого бегства! – вскричал Малькольм, плача со злости. – Бежать так, и бросить сестру с дядей! И что с ними теперь сталось? Гальбер, пусти меня, иначе я тебе никогда не прощу этого…

– Неужели вы думаете, милорд, что я вас пущу, тогда как опекун ваш сказал: «Увези Малькольма; спасая его, ты и нас спасешь; передай его в руки герцога де Мару. Вот какие были его последние распоряжения. Если вам не желательно следовать им, то я постараюсь исполнить их в точности.

– Что, оставить сестру в руках этих разбойников? Ах, кто знает, как теперь они с ней обращаются! Пусти меня, Гальбер, я хочу непременно напасть на этих предателей! Отраднее умереть, спасая ее, чем знать, что она во власти сэра Вальтера Стюарта! Иначе я окажусь подлым трусом, каким они меня и воображают…

– Рассудите хорошенько, лорд Малькольм, – сказал Гальбер, – может ли что угрожать молодой леди, когда вы будете в безопасности от мастера д'Альбани? Но если бы вы, как он рассчитывал, замешались в схватку и он мог бы усадить вас за монастырские решетки, тогда, без всякого сомнения, сестра ваша сделалась бы предметом его желаний. Успокойтесь, мессир д'Альбани не женится на ней до тех пор, пока вы живы и у вас будут друзья, готовые подать вам руку помощи. Что же касается обращения с ней, регент не позволит ее обидеть; значит все, что вам теперь остается делать, как ради нее и вас, так и ради сэра Дэвида, – это ехать, как можно скорее, в Денвер и взять себе на помощь ваших дядей, д'Атола и Стратерна. Что такое, Раав, не едут ли уже сюда эти негодяи?

– Нет, нет, – ответил Раав, спускаясь с возвышения, – какой-то рыцарь едет с противоположной стороны. На нем дамасское вооружение, и он очень походит на гостя, что был в замке несколько недель тому назад.

– Гм! – заметил Гальбер озабочено. – С виду он казался добрым малым. Может удастся ему добрым советом успокоить милорда? Во всяком случае, по пути в Денвер нельзя пренебрегать хорошим защитником.

Избежать же встречи было немыслимо, так как защищенный лесом от взоров беглецов, все внимание которых было обращено на противоположную сторону сэр Джемс в сопровождении двух конюхов внезапно предстал перед путниками в то самое время, когда они, пользуясь минутой отдыха, разнуздали лошадей, а конюх Гальбер всеми силами своего красноречия тщетно старался успокоить молодого хозяина, бросившегося на траву в припадке горести и бессильного отчаяния.

Встреча эта сильно удивила сэра Джемса; соскочив с коня, он бросился к Малькольму со словами:

– Что такое? Что случилось с вами, любезный хозяин? Отчего такое отчаяние?

– Не спрашивайте, сэр! – промолвил юноша. – Их отняли у меня, и я не мог их спасти! Они теперь во власти Вальтера д'Альбани, а я здесь один-одинешенек!

И Малькольм снова предался отчаянию.

Тут Гальбер объяснил сэру Джемсу Стюарту, что Патрик Драммонд уехал во Францию с шотландским войском, поднятым герцогом Буканским на защиту Карла VI, и что его отец с кузенами, под сильным конвоем проводили его до Эйсмута; затем отправились в Холдингхэмское аббатство, чтобы провести там Пасху, так как по тогдашним обычаям большая часть шотландских дворян не находила для себя удобным исполнять в собственных замках христианские обязанности.

Во время этого короткого перехода на них напала шайка вооруженных людей, в числе которых, по исполинскому росту, легко можно было отличить молодого Вальтера, мастера д'Альбани, старшего сына регента Мэрдока, известного своей чрезмерной буйностью и бесчинствами.

Сладкие речи старика и грубые насмешки сына в отношении Малькольма ясно доказывали всем Гленускским обитателям, что с давних пор гнусная политика этого семейства клонилась к тому, чтобы лаской или насильственными мерами склонить юного наследника заточиться в монастыре, предоставив сестре свое громадное состояние, которым они хотели воспользоваться после брака Лилии с Вальтером.

Свирепый и безнравственный нрав Вальтера были побудительной причиной, чтобы Лилия с отвращением отвернулась от такого союза, если бы даже она и не была влюблена в Патрика Драммонда, своего кузена. Сэр Дэвид ограждал ее от этой опасности, удерживая Малькольма от поступления в монахи; но Вальтер вышел из терпения, и этим внезапным нападением надеялся одновременно завладеть сестрой и избавиться от брата.

Во время схватки опекун Гленуски заметил, что нападающие берут верх над его воинами, и, подозвав к себе Гальбера, приказал увести детей в безопасное место. Гальбер, заметив, что сэр Вальтер уже завладел Лилией, схватил лошадь Малькольма под уздцы, и, в то время, как тот напрасно силился обнажить меч, проворно вывел его из схватки, прежде чем тот успел сообразить, что с ним делают. Теперь же, когда молодой человек взвесил всю глубину несчастья, постигшего его, ужас, стыд и отчаяние овладели им.

Не успел Гальбер окончить свой рассказ, как вдруг караульные известили о приезде сэра Вальтера и его людей. Одним прыжком сэр Джемс вскочил на коня, и отправился воочию убедиться, действительно ли это сэр Вальтер, так как было еще неизвестно, направится ли он по пути в Эдинбург или же в Дун. Гальбер же, со своей стороны, всеми силами старался вывести из оцепенения своего юного господина, но Малькольм и не думал шевелиться, а только угрюмо повторял, что непременно желает попасть в плен и умереть со своими.

– А вы, напротив, могли бы спасти их, – заметил сэр Джемс, – если бы только выслушали меня…

При этих словах юноша вскочил, на ноги, – луч надежды оживил его.

– Сколько их было при нападении? – спросил рыцарь.

– До трехсот человек, – ответил Гальбер. – Было бы безумием и думать о сопротивлении.

– Если я не ошибаюсь, – заметил сэр Джемс, – шайка, едущая на нас, состоит не более, как из шестидесяти человек; значит они разделились после своего нападения, и остальные отправились занять Гленуски; мне кажется, если бы напасть на них из этой засады…

– Понимаю! Понимаю! – вскричал Гальбер. – Назад парни, назад! Спрячьтесь за этим леском, и пусть каждый держит своего коня наготове!

– С вашего позволения, – заметил сэр Джемс, обращаясь к Гальберу, – я бы посоветовал, чтобы все привязали своих коней, потому что пешим мечи принесут в десять раз больше пользы.

– Исполняйте приказания рыцаря! – сказал Малькольм. – Я ему полностью доверяю!

В эту минуту юноша был неузнаваем: глаза его блестели необыкновенным блеском, щеки покрылись ярким румянцем, все существо его преобразилось!

– Да, да! Будьте спокойны, лорд Малькольм, – пробормотал Гальбер. – Ваше приказание излишне; я слишком хорошо знаю свои обязанности, чтобы не подчиниться распоряжениям рыцаря такого высокого происхождения.

Что же касается двух конюхов сэра Джемса, то они выказывали явное неудовольствие, и на все доводы рыцаря возражали глухим ропотом, но тот не обращал на это никакого внимания, и весело отвечал:

– Вот увидишь, Нигель, как сердце твое радостно забьется, когда свалишь одного из хорошеньких миньонов д'Альбани, и сам-то я на кого буду походить, если упущу случай отомстить этому семейству за его бесчестные и низкие поступки против моих осиротевших родственников!

Разговаривая таким образом, сэр Джемс снял свой ток и надел стальной шлем, затем принялся размещать своих людей.

Некоторым он велел встать в засаде за пригорком, а сам с Гальбером и людьми, составляющими его яичную свиту, приготовился к атаке. Малькольм неподвижно стоял возле него. Конский топот и бряцанье оружия становились все яснее и яснее; много труда стоило сэру Джемсу успокоить нетерпение своей команды, – он даже был принужден с обнаженным мечом удерживать их в засаде до тех пор, пока неприятель не спустился в долину и не разбрелся по ней; некоторые из них даже стали поить своих лошадей. Страшный беспорядок господствовал во всем войске: оно медленно продвигалось с той беспечностью воинов, довольных собой за только что исполненные ими великие подвиги, и, конечно, далекие от мысли встретить тут засаду. Среди них была и Лилия, укутанная, длинным пледом, – которым и была связана; ее вез поперек седла тощий и хилый юноша, в котором Малькольм тотчас же узнал Христофа Галла, одного из служителей герцога д'Альбани. Рядом с ними ехал сэр Вальтер Стюарт, – юноша лет двадцати, резкие черты лица, болезненный и усталый вид которого свидетельствовали о преждевременной старости; по громадному же росту и атлетическим формам Малькольм с первого же взгляда узнал его. Он содрогнулся от ужаса и глубокого отвращения при виде этого человека, зверские инстинкты и грубость которого ему были так хорошо известны не только в отношении его самого, но даже и по адресу своего отца ему не раз приходилось выслушивать самые язвительные насмешки и унизительные шутки. Кроме того, видеть сестру во власти этой испорченной твари – не было ли осуществлением самых преувеличенных опасений? Но тут не было времени для размышлений, так как сэр Джемс, с возгласом: «Святой Андрей за нас!» стремительно бросился на неприятеля и увлек за собой пятнадцать человек, сидевших в засаде. Одним прыжком Малькольм оказался около сестры, левой рукой схватился за поводья ее лошади, а правой вынул меч из ножен, замахнулся на грума и крикнул:

– Убирайся, разбойник! Отдай мне сестру!

Галл хотел было проскочить мимо Малькольма, но тот с неимоверным усилием удержал его лошадь. Борьба происходила среди криков, бряцания оружия и беспорядка, царившего при всеобщей схватке. В то время, как Христоф Галл оставил на секунду Лилию, чтобы вынуть меч из ножен, та мигом соскочила с лошади, и своим падением чуть не опрокинула брата, но тот удержался на ногах и принял ее в свои объятия. Лошадь, почувствовав, что никто более не удерживает ее, полетела как стрела, унося с собой Галла.

Малькольм, к которому уже возвратилось спокойствие, остался на месте, одной рукой сжимая свой меч, а другой обнимая сестру и уверяя ее, что теперь она вне всякой опасности. Сознание победы воодушевило его: не сам ли он спас ее?

На его счастье, сам неприятель помог его победе: все люди герцога д'Альбани после столь внезапного нападения вообразили, что противников их гораздо больше, чем было на самом деле, и бросились врассыпную, оставив нападающим поле сражения.

Сэр же Джемс Стюарт не мешкал ни секунды: первым делом, он, как лев, бросился на сэра д'Альбани, и забыв об оружии, сцепился с ним врукопашную.

– Во имя святого Андрея и короля, ты отдашь свою добычу, негодяй! – крикнул он сэру Вальтеру, стараясь стащить его с лошади. Началась страшная, ожесточенная борьба… Юный великан боролся, вертелся на месте, ругался от бешенства и злости, потому что никак не мог обнажить ни своего меча, ни достать кинжал; он довольствовался только тем, что ударял противника своей железной перчаткой, и всеми силами заставлял лошадь двигаться вперед.

Сражающихся в данную минуту можно было сравнить с Геркулесом и Антеем, – так яростно и сильно вцепились они друг в друга, что никакая сила не в состоянии была бы разнять их. Когда Малькольм и Лилия обратили на них внимание, сэр Вальтер с шумом свалился на землю.

Сэр Джемс легонько наступил ему на горло, чтобы удержать его в лежачем положении, и, после нескольких секунд молчания, произнес глубоким и чистым голосом:

– Вальтер Стюарт д'Альбани! Я дарю тебе жизнь только с одним условием: поклянись, что с этой же минуты ты не запятнаешь себя ни одним злодеянием, ни одной междоусобной войной до тех пор, пока твой отец будет властвовать над Шотландией. Поклянись, и тебе будет дарована жизнь, иначе… – и кинжал блеснул над самым горлом д'Альбани.

– Кто же ты такой, негодный искатель приключений, чтобы позволить себе вымогать клятвенные обещания у рыцарей? – пробормотал сэр Вальтер.

Рыцарь медленно поднял забрало своего шлема; последние лучи заходящего солнца осветили его стальное вооружение и крест св. Андрея, висевший шее; огненная искра озарила его глаза и удивительное спокойствие его прекрасного лица, выражавшего сдержанное негодование, олицетворяло в нем образ ангела, исполняющего небесное правосудие.

– При следующей встрече ты меня наверно узнаешь! – промолвил он просто.

Звук этого спокойного голоса заставил сэра д'Альбани затрепетать всем телом.

– Я поклянусь, – промолвил он слабо, – только отпусти меня!..

Прежде чем отпустить его, сэр Джемс расстегнул свой нагрудник, вынул цепь, на которой висел медальон, сделанный наподобие креста св. Андрея, в средине которого находились мощи, прикрытые бриллиантом. При виде этой драгоценности белесоватые глаза сэра Вальтера внезапно раскрылись, ужас объял его, капли пота покрыли лоб и дыхание его участилось; Малькольм и Лилия, стоявшие рядом, были тоже объяты ужасом, так как они слышали, что эта святыня, бывшая, как говорили, одним из обломков мученических орудий св. Андрея, принадлежала, судя по преданиям, святой Маргарите, и впоследствии сделалась охранительницей королевского дома Стюартов.

– Становись на колени, – сказал сэр Джемс, отступая, – и клянись пред этой святыней!

Совершенно побежденный, Вальтер преклонил колени, и дрожащим голосом повторил за сэром Вальтером:

– Я, Вальтер Стюарт, мастер д'Альбани, клянусь именем Бога и св. Андрея не вмешиваться ни в одну ссору или междоусобицу, не грабить ни мужчин, ни женщин, и не притеснять кого бы то ни было: бедного ли, церковника ли, вдову ли, девушку или сироту, и стараться избегать всякого бесчестного дела, начиная с этой минуты до того времени, когда король наш примет над Шотландией бразды правления.

Когда Вальтер кончил и поцеловал святыню, сэр Джемс сказал холодно и с достоинством:

– Чтобы с сего же часа клятва эта была для тебя священной, – или берегись!.. Теперь иди своей дорогой и подумай о нашей следующей встрече…

Тут Бревстер, английский конюх сэра Джемса, подвел Вальтеру лошадь; и тот, не промолвив ни слова, сел на нее и отправился к своим разбежавшимся товарищам, в безопасном месте ожидавшим исхода страшной схватки и не помышлявшим даже пытаться придти к нему на помощь.

– Ах, сэр!.. – пробормотал Малькольм, желая высказать рыцарю свою благодарность, но голос его оборвался, и он стал, по привычке, искать своего опекуна, приходившего ему всегда на помощь в затруднительных случаях; вдруг он вскрикнул с ужасом: – Энди!.. Где он? Где сэр Дэвид?

– Увы, брат! – сказала Лилия. – Я оставила его распростертым на земле; он упал возле моей лошади, затем я больше ничего не видала, так как сэр Вальтер схватил меня и завязал мне глаза.

– О! Вернемся назад! Быть может, мы застанем его еще живым!..

– Да, вернемся, – сказал Джемс. – Может мы успеем спасти доброго старика; эти негодяи не посмеют теперь напасть на вас, к тому же Нигель и Бревстер поедут за нами.

– Сэр, – начала Лилия, – как выразить вам…

– Перестаньте, сударыня, – перебил ее сэр Джемс, улыбаясь, – лучше поторопитесь сесть в седло; но, кажется, вам придется ехать с кем-нибудь вместе, – не благоразумно заставлять одного из ваших защитников идти пешком.

– Она поедет со мной, – возразил Малькольм более доверчивым и веселым голосом, чем обыкновенно.

– Что и справедливо, – ответил сэр Джемс, положив руку на плечо юноши, – вы отвоевали ее, значит сумеете и сберечь! Да, ловкое нападение сделали вы на этого негодного грума!

Как ни велико было беспокойство Малькольма по поводу участи дяди, но слова эти заставили его сердце затрепетать неизвестной ему до толе радостью; из осмеянного труса, они возвысили его на степень благородного и храброго юноши!

Лилия, храбрая и бесстрашная, как почти все девушки тех отдаленных времен, не нашла ни малейшего неудобства в способе предложенного ей путешествия; и лишь только Малькольм уселся на лошадь, она с помощью опытной руки сэра Джемса вскочила за братом, обняла его, и ласково положила голову на его плечо, совершенно счастливая и гордая только что выказанной им храбростью.

– Милый Малькольм! – сказала она. – Как будет доволен Патрик, когда узнает, что я обязана своим спасением единственно твоей храбрости! Бездельник! Выбрать для своего нападения именно ту минуту, когда корабль уносил от нас Патрика!

Но скорость езды мешала их разговору, к тому же сэр Джемс был слишком близко. Более часа ехали они галопом по болотистой равнине, и затем въехали в то самое ущелье, где сэр Вальтер произвел нападение на наших путников. Здесь, можно было надеяться найти сэра Дэвида, но никаких следов его не было, лишь местами трава была смята, и виднелись лужи крови. Тут Гальберу пришла мысль, что может кто то из слуг проходил мимо этого места и, увидев сэра Дэвида, перенес его в Холдингхэмское аббатство; так как это аббатство представлялось и брату и сестре самым надежным убежищем, то все направились туда.

Древнее Холдингхэмское аббатство было построено королем Эдгаром, сыном св. Маргариты, в доказательство своей благодарности за восстановление отца на престоле Шотландии, отнятого у него Дональдбаном.

Приорство это всегда пользовалось большим уважением шотландских королей, принадлежащих к знаменитой династии Маргариты Эссекской. Этому монастырю принадлежало большое количество земли на доходы с которой, при дельном управлении, содержалась духовная школа, образцовая ферма, приют для нищих и, наконец, укрепленный замок. В настоящее время настоятель обители Жан д'Акеклив, или Уклив, человек редкой доброту и большой друг Дэвида Драммонда, был в ссоре со всем домом Альбани, глубоко ненавидевшем его; понятно, что при таких обстоятельствах монастырь этот был первым пристанищем, избранным приверженцами сэра Дэвида.

Малькольм с товарищами направился к главному подъезду аббатства, – огромной арке величественного вида, разукрашенной, по обычаю нормандских архитекторов того времени, странными изображениями всевозможных зигзагов, острых зубов, клювов попугаев человеческих лиц, дьявольских голов и дому подобных изваяний. Двери были из тяжелого дуба, окованного железом. При приближении путников голова монаха высунулась из окна, затем последовало восклицание:

– Добро пожаловать, лорд Малькольм! Ах, как ваш приезд успокоит Гленускского опекуна!

– Значит он здесь! – вскричал Малькольм с живостью.

– Конечно, сэр, – отвечал монах, – но в каком отчаянном положении! С час тому назад четыре монаха принесли его полуживого, и сообщили нам о гнусном нападении мастера д'Альбани. И все время, как сэр Дэвид в этой обители, он не перестает плакать и стонать над вашей участью. Но как вырвались вы из его когтей, милорд?

– Благодаря этому рыцарю, – ответил Малькольм.

Тут двери обители открылись, и монахи ввели наших путников в обширный четырехугольный двор, окруженный огромным зданием, названным «стенами Эдгара» в память основателя обители, воздвигшего ее для себя и своего семейства. Это узкое и длинное здание хорошо было известно Малькольму, и он прямо направился к нему, приветствуемый то всех сторон поздравлениями монахов. Лилии позволено было следовать за братом, но с условием, чтобы она не переступала пределов часовни, вход в которую женщинам был строго запрещен несмотря на то, что монастырь этот, основанный в отдаленные времена разрушительных набегов датчан, предназначен быль как для монахов, так и для монахинь.

Поспешно прошли брат с сестрой зал, и вошли в комнату, где лежал на кровати сэр Дэвид; возле него сидел на постели д'Акеклив и доктор, призванный к больному. Радостные вести, переданные с быстротой молнии, уже дошли до старика; завидев вошедших, он протянул к ним руки, благословил их и осыпал поцелуями, затем произнес трогательные молитвы благодарности. Страшная бледность покрывала его лицо, и время от времени сильные спазмы заставляли его содрогаться; впрочем, на вопрос Лилии о состоянии его здоровья, он ответил, что все теперь ничего не значит, так как он успокоился, увидев ее и Малькольма; затем просил привести к нему сэра Джемса, чтобы выразить ему свою благодарность.

Тем временем сэр Джемс Стюарт снял шлем и привел в порядок свое одеяние; когда он встал, чтобы последовать за Малькольмом, его высокий рост и мужественная осанка полностью гармонировали с жилищем старого шотландского короля.

Его вид до того поразил сэра Дэвида, что он, привстав на своем ложе, широко раскрыл глаза и пристально вглядевшись в рыцаря, вскричал:

– Государь! Повелитель мой возлюбленный!

– Да он в бреду! – испуганно сказала Лилия схватив руку брата.

– Нет, я ошибся… – пробормотал старик, слаб опускаясь на подушки. – Бедный король Роберт давно спит в своей могиле, а что касается его сыновей… Горе мне!.. Сэр, – прибавил он, приходя в себя, – простите эту ошибку умирающему старику, который не в состоянии выразить вам свою благодарность.

– Не пожертвуете ли вы мне несколько минут? – сказал сэр Джемс, и, обратившись к Малькольму к Лилии, прибавил: – Не беспокойтесь, это будет ненадолго.

Столько было повелительного во всем его тоне, что противиться ему было немыслимо; впрочем, в монастыре царствовал дух такого послушания, что даже настоятель поспешил произнести:

– Пойдемте, дети мои; не должны ли вы за ваш неожиданное спасение воздать благодарность Богу!

Принужденный идти, Малькольм отправился с Лилией в часовню, и, став на колени над алтарем, оба стали усердно молиться, обуреваемые сомнениями, волновавшими их души, и в предчувствии ожидающего их горя.

Окончив молитву, они возвратились к больному, у изголовья которого сидел сэр Джемс; тот встал и подал скамейку Лилии, не думая, впрочем, удаляться.

– Дети, – сказал сэр Дэвид, – Господь, в неиссякаемом милосердии Своем, даровал вам покровителя, несравненно могущественнейшего меня, слабого старика. Малькольм, сын мой, ты последуешь завтра ж за этим рыцарем, и он представит тебя настоящему главе твоего рода, он представить тебя королю!..

– Расстаться с вами, отец, и с Лилией. Это невозможно! – вскричал Малькольм.

– Если ты называешь меня отцом, Малькольм, то должен исполнять мою волю, – сказал сэр Дэвид. – А сестру твою можно будет поручить попечению добрых сестер Святой Эббы, потому что до тех пор, пока ты будешь вне опасности от герцогов д'Альбани, то ей нечего опасаться. В случае же моей смерти, ваши дяди, д'Альбани и д'Атоль, сделаются вашими опекунами, тогда и настоятель не в состоянии будет защитить вас. Только вдали отсюда и подле короля ты можешь быть в безопасности, а с твоей безопасностью сопряжено благосостояние твоей сестры.

– Когда же король получить свободу, – прибавил сэр Джемс, – а вы достигнете совершеннолетия, то возвратитесь сюда и снова будете покровительствовать своей сестре, если до того времени она сама не изберет себе другого, более близкого покровителя. Но, до того времени, – продолжал он, положив свою руку на голову Малькольма, и снимая с шеи святыню, приведшую в такое смятение сэра Вальтера, – клянусь крестом св. Андрея покровительствовать Малькольму Стюарту из Гленуски не только как родственнику, но как младшему брату.

– Ты слышал, Малькольм? – сказал сэр Дэвид. – Надеюсь, что ты постараешься быть достойным такой милости.

– Неужели, отец, вы хотите разлучить нас! – снова возразил Малькольм. – Ах! Давайте жить, как в былые времена, до тех пор, пока я достигну возраста, необходимого для поступления в монастырь! К тому же, какой слуга из меня королю?

– Это уж его дело, – возразил сэр Джемс.

– К тому же, – продолжал сэр Дэвид, – я и не надеюсь, что прежние мои силы когда-нибудь возвратятся; и я от всего сердца возблагодарил бы всех святых, если бы завтра был в состоянии вернуться в Гленуски.

В обычаях того времени молодому человеку было немыслимо явно сопротивляться воле старика; впрочем, Малькольм, не допуская мысли, что раны его дяди могли быть не только смертельны, а даже и просто опасны, обратился к настоятелю монастыря с просьбой поддержать его. Но настоятель д'Акеклив не согласился с ним.

Нельзя было и думать позволить Малькольму произнести монашеский обет ранее, чем он достигнет восемнадцатилетнего возраста, к тому же его поступление в монастырь делало Лилию единственной наследницей Гленуски, и тем навлекало на ее голову всевозможные опасности. Кроме того, в настоящее время и сам настоятель был в страшном затруднении вследствие желания регента заместить его одним монахом по имени Уильям Дрэк.

Конечно, назначения такого рода исходили из Дюрама, но так как всегда руководствовались мнением регента, то положение настоятеля было в данное время очень сомнительно.

– О, поезжай, поезжай, милый Малькольм! – воскликнула Лилия умоляющим голосом. – Я буду счастливее, когда уверюсь, что ты вне всякой опасности! К тому же, тогда и мне нечего будет бояться.

– Но ты, Лилия! Что с тобой станется, когда этот гадкий Дрэк добьется своей цели?

– В монастыре св. Эббы она будет в совершенной безопасности, – заметил аббат. – Игуменья не выдаст ее. Впрочем, милорд, мы уже несколько раз говорили вам, что ваше удаление принесет вашей сестре гораздо больше пользы, чем присутствие, да кроме того, у нас есть надежда поддержать здоровы вашего опекуна только тогда, когда он нравственна успокоится.

Малькольму ничего более не оставалось, как покориться. Было решено, что на следующий же день с рассветом, Лилию отвезут в монастырь св. Эббы находящийся в шести милях от Холдингхэма, и что в тоже самое время Малькольм уедет с сэром Джемсом, который не мог далее откладывать свое возвращение в Англию.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16