© Ю. А. Запевалов, 2012

© ООО «Написано пером», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

1

Небольшая, уютная гостиница «Горняк», что прямо в центре Иркутска, как раз напротив Иркутской филармонии, содрогалась от залихватских песен пьяной вдрызг компании. В гостинице гуляют бесшабашные «Бамовцы». Они проездом в Иркутске, поселились на одну ночь, походили, погуляли по городу, где-то поужинали, немного выпили. Но молодым отпускникам, да с деньгами, им ведь только начать! Возвращаясь, зашли в магазин, «отоварились» как следует и вот, уже в том состоянии, когда и «море по-колено», и «ничего не вижу, ничего не слышу», вернулись в гостиницу, накрыли столы прямо в коридоре и загуляли «по-черному». «Гудят» ребята, выпускают «накопившийся пар» – от усталости, от непосильного напряжения, от круглосуточной занятости, от многомесячного воздержания. И от постоянных, безжалостных морозов.

Георгия поселили выше, на третьем этаже, в небольшом номере на двоих. Там устроено руководством гостиницы отдельное помещение, связанное со вторым этажом, где и загуляли «бамовцы», короткой, крутой лестницей. Есть там и лестничный переход, ведущий прямо на первый этаж, минуя весь этот поющий и пляшущий коридор этажа второго. Но Георгий зашёл именно в этот, «пьяный», коридор. Ему захотелось посмотреть на сегодняшний отпускной, молодой и пьяный «Север». Он-то хорошо помнил, именно так они когда-то, в молодости, себя, северных отпускников, именно так они тогда себя называли – «Север»! Интересно было посмотреть Георгию на сегодняшний «Север», на сегодняшних молодых северян – а чем это они от нас, тех, северян давних, от северных парней тридцатилетней давности, отличаются?

Что «бурные» – то и тогда было, настырные – так тоже самое, тут тоже ничего нет нового, нахальные – нет, не похоже. Ребята в «разгуле», но «себе на уме».

Георгий смело зашел в коридор, независимо пошёл вдоль столиков. Его остановили, окружили подвыпившие парни, затащили за стол, налили стакан вина. Георгий с ними с удовольствием выпил. Но тут же встал, засобирался уходить.

– Не буду вам мешать, ребята. Нет, нет, вы нам как раз ничем не мешаете. Гуляйте, пойте и пляшите на здоровье. Я думаю, вы это заслужили. А мы там, наверху, в своих апартаментах, по-стариковски, отдыхаем. Тихо, степенно, трезво. Не обращайте на нас внимания.

– Ничего себе старик. Нам бы на стройку, на «БАМ», таких стариков побольше. В Москве, или, может, в Ленинграде, обитаешь?

– В Якутию работать еду. Ничего, думаю, там тоже скучать не придётся.

– Ну, Якутия – это серьёзно. Извини, дружище, не хотели мы тебя обидеть. А то приходи, посидим, поговорим. Да и песни попоём под гитару. Приходи, что ты там весь вечер «куковать» будешь! Да и товарища своего, с кем живёшь, приводи. Всё веселей с нами будет!

– Товарищ уже пожилой человек. Тоже из Якутии. С южного санатория, из отпуска возвращается. Пока до Иркутска добрался устал, говорит, зверски, выспаться хочет. Но вы не волнуйтесь. Веселитесь себе, нам это не мешает. У нас там, наверху, с вашего этажа и не слышно почти ничего. Веселитесь!

Товарищ Георгия по номеру коренной якут. Михаил Михайлович, так он назвался. Он действительно был не молод, за шестьдесят, как он сообщил Георгию. Но выглядел значительно старше. Так показалось Георгию при их встрече, при первом знакомстве. Он уже спал, когда Георгий вернулся в номер. Но проснулся, а может и не спал вовсе, а так, отдыхал в полудрёме, закрыв глаза.

– Что, веселится молодёжь? А вы что же не остались? – повернулся он к Георгию.

– Да так, не хочется что-то. Рано мне ещё веселится.

Михаил Михайлович приподнялся в постели, опёрся широкой спиной на спинку кровати, спросил миролюбиво, с той заинтересованностью, что всегда настраивает человека на откровенность.

– Так вы, значит, к нам, в Якутию, едете. А куда, если не секрет? И что делать?

Георгий тоже, раздевшись, залез под все простыни и одеяла гостиничные, завалился в свою постель, расслабился как-то, после встречи с молодёжью «бамовской», настроился к разговору душевному, добродушно разоткровенничался.

– Есть у вас там город Мирный. Еду в «Якуталмаз». Рудник еду строить подземный. Алмазодобывающий. Что, знаете такой город? Или, может, хотя бы слышали о нём?

– Не только знаю, а хорошо знаю. Стоит город ваш новый на древней речке Иерелях. Там и деды, и прадеды мои жили. И даже отец мой ещё жил там, на берегу реки этой. В устье реки дом у нас стоял, прямо при впадении реки Иерелях в большую речку Боотуобию. Долго там предки наши жили, не один век, однако. И все мы там Михаилы были. Здоровые, потому что, большие все были. Как медведи. Нас там так все и звали – Амаки. А русские, как пришли к нам туда, на речку нашу, как узнали, что амака это, если перевести на русский, медведь означает, так нас всех и стали звать Михаилами. А что, Михаил и Михаил. И дед Михаил, и отец Михаил, и я вот, старый уже стал, а тоже – Михаил. Ничего, нам не обидно, амаки они ведь наши амаки! А ты сам бывал в Якутии когда, раньше? Знаешь, куда едешь? Или впервые? По годам-то поздновато, однако, по разведкам ездить?

– Бывал, Михаил Михайлович. Работал даже. На Севере, на Индигирке. В Оймяконе. Знаешь, наверное, те места?

– Как не знать. Знаю. Золото там нашли, золото моют. На золоте работал?

– На золоте. Золото добывал. Потом учиться уехал, в институт. После его окончания – на Урале работал. А сейчас вот еду строить подземный рудник. В Мирный еду. Как там, не холоднее же, наверное, чем на Индигирке?

– А ты что, морозов боишься? Раз в Оймяконе работал, не должен бы, однако, боятся холодов Якутских. Знакомы они тебе должны быть. А?

– Минус шестьдесят семь испытал я однажды на Индигирке. Точнее сказать – На Эльге. Но это всё там же. Индигирка, Эльга, Оймякон – всё это одни, и самые, говорят, на земле холодные места. Так что, конечно, знаком я с вашими Якутскими морозами. Не очень я их опасаюсь. Так спросил, вообще. Знаю, Михаил Михайлович, интересная страна ваша, Якутия. Всегда я восхищался людьми вашими. С «олонхо» многими вашими знаком был когда-то. Могучие напевы, серьёзные.

– Ах, вот оно как, ты и с «олонхо» знаком?! Тогда тебе повезло. У нас, в семье нашей, олонхосуты славные были. И сейчас ещё читаем мы олонхо на праздниках наших, в якутских селениях. Я ведь в Сунтарах живу. Считай, сосед вам, мирнинским. А отец мой, да и я сам, знакомы мы с нашим самым главным и самым великим олонхосутом, с Платоном Ойунским! Как же, знаем, лично знакомы, встречались, не так часто, но встречались. Великий, однако, человек был, государственный человек. Вот, от него и пошло знакомство всего мира с нами, с якутами. С многочисленным народом «саха»!

– Да, история Якутии интересная. И, как я читал где-то, ещё далеко не исследована. Вот, например, откуда вы появились на земле сегодняшней. Почему вы – то якуты, то саха? Слышал я, или даже читал где-то, что якуты – это потомки того же Чингис Хана. Будто древнее чингизкое племя Джуров воспротивилось в чем-то против Великого Монгола, возмутилось против него и ушло по Лене на Север, в места труднодоступные, непроходимые. Чтобы не догнал, да не наказал их Хан великий. А обличьем те джуры были белыми, «бледнолицыми» звали их даже ближние соседи, прибайкальские тунгусы! Да. Светлые, говорят, волосы были у них и голубые глаза. И они-то, будто бы, и стали Родоначальниками «саха». А якутами, по тем сказаниям, вас опять же назвали русские. Ещё первые путешественники, покорители Сибири и Дальнего Востока. Первыми, в своём походе, они встретили тунгусов. И те поведали им, что там, далеко на Севере, живут люди племенем «яки», то есть «красивые», а русские уже, для простоты и удобства своего произношения и прозвали вас – якуты. Правда ли всё это? Раз ты, Михаил Михайлович, олонхосут, ты ведь всё это хорошо, много лучше других людей знать должен!

– Я прямо таки, Георгий, удивлён и даже восхищен, как ты много про Якутию знаешь. Специально изучал, когда готовился в Якутию ехать?

– Да нет, Михаил Михайлович, начитался я об истории вашей ещё в те времена, когда на Индигирке работал. Как-то побывал я в Якутске. Летом. Я ведь спортом занимался, вот, на какие-то соревнования и приехали мы в Якутск. Зашел в книжный магазин, а там, в красочном таком переплёте, стоят две толстые книги. Древние якутские эпосы и олонхо. Купил я их, да и зачитывался этими сказаниями долгими зимними вечерами, в своей комнате, в общежитии. Я тогда горным мастером работал, на Эльгинском прииске. В шахтах работал, на подземке. Зимой, после работы делать же нечего было. А гулять, по тамошним морозам особенно не погуляешь. Вот я и читал по вечерам те книги. Те эпосы якутские, да олонхо.

– Молодец, Георгий. Мне тогда легче с тобой разговаривать будет. И наши олонхо, что напою я тебе сейчас, тебе, русскому, легче понять будет. Будешь слушать? Не заснёшь от длинного напева, не заскучаешь?

– Да вы что, Михаил Михайлович! Какая скука! Мне всё это очень даже интересно. Послушать живого олонхосута, да об этом я и мечтать не смел. Что вы, Михаил Михайлович, рассказывайте свой эпос, я буду слушать, как самый примерный ученик слушает знаменитого учителя.

– Ты прав, Георгий. Легенд о происхождении якутских народов множество существует. Есть и такая, что и джуры сюда когда-то пришли с Северного Прибайкалья. Не породнились ли они с какими-то другими северными народами, с тунгусами, например, с эвенками? Создавая новое племя, новый народ. Некоторые наши олонхо рассказывают о жизни наших предков на обширных площадях, по всей Сибири, вплоть до Каспия! Разве не могли мы там, на этих необъятных площадях, породниться с какими-то народами, с какими-то неизвестными сегодня племенами? И создать новое племя, новый народ! Нет у нас никаких письменных подтверждений происхождения нашего. Не вели никаких записей, не имели мы никаких летописей в своём развитии. Только устные сказания, эпосы наши, олонхо и есть источники истории нашей. И ты знаешь, что интересно – в наших олонхо боги наши представлены как белолицые, белые. И лицом белые, и волосами. И с голубыми глазами! Они, эти белые боги, вроде бы и объединили, и даже породили всех нас, якутов. Вот послушай-ка, что говорил в одном из своих олонхо Платон Ойунский:

Вот видишь, главный управляющий бог древних курыканов, признанных предков якутов, был белым. И сидел он на вершине трехъярусных светлых небес на никогда незамерзающем озере. Значит, на вершине горы, далеко уходящей в небеса. Где это?

И ещё:

А джуры, действительно, по преданиям, были белоликими, светловолосыми, голубоглазыми. Так что связь какая-то, действительно, просматривается. А дальше, послушай-ка, ещё интереснее Старейшины трёх великих родов

Ты понял? Чингис Хан! Значит, не исключено, что именно Чингис Хан и был одним из прародителей народа нашего. Через племена чингизов, через тех же исчезнувших, ушедших на Север джуров, или ещё как-то. А может и от встреч, смешений кочевников, что бродили по обширным просторам теперешней Сибири. И что интересно, Георгий, есть источники, говорящие, что Чингис Хан был бел ликом! И бел волосами! И голубоглазым!

Прочту я тебе ещё один стих, тоже утверждающий, что предки наши белолицыми были:

Вот так, Георгий, по нашим сказаниям, зарождался мой народ. Это подтверждают наши олонхо, собранные умными людьми, и сохранёнными в памяти нашей.

Старого якута интересно было не только слушать, интересно было видеть, как он поёт свои напевные олонхо. Пел он речитативом. При этом закрывал глаза и медленно раскачивался в ритме своего пения. Выразительно работал голосом, то утихал и слова свои произносил вполголоса, то усиливал звук и доводил до громкого, а то опять затихал почти до шепота. От этого звучания олонхо не только слышалось, оно виделось! Слушатель будто видел всё, о чем рассказывал олонхосут.

– А чему удивляться, что предки якутов белолицыми были? Вы ведь, якуты, и сегодня не чёрные какие-то, не как негры, вы ведь и сегодня белые. Ну, смуглые, конечно, ну да сколько тех смуглых народов по всей-то России проживает!

– Да, смуглые. Но и не скажешь ведь, однако, что белолицые! Почернели немного на морозах северных. Особенно волосами почернели. Круглый год в шапках ходим. Вот и чернеют волосы наши бес света солнечного. А нам ведь, Георгий, это, однако, никак и не мешает!

– А вот ещё одно удивительное совпадение, Михаил Михайлович. В ваших преданиях, в ваших олонхо утверждается, что народ ваш, Уранхай-саха, выковал на высокой горе Великий кузнец по имени Куэттээни. А я как-то, читая историю жизни великого иранского учёного, философа и поэта Омара Хайяма, встретил такую притчу: в древние времена власть в Иране узурпировал царь-дракон Заххак. Он был совращен злым духом и требовал в пищу мозги юношей. И так «изгалялся» он над иранскими юношами более тысячи лет, пока не пришёл в те земли Великий Кузнец Куаве и не освободил народ Ирана от злого Дракона. Вот, и в древнем Иране кузнец, и у вас кузнец. В Иране кузнец освобождает народ, у вас, якутов, кузнец выковывает все тридцать пять племён. Совпадение? Или в очень далёкой древности у вас с теми народами, что и сейчас живут на территории Древнего Ирана, общий корень происхождения? Ведь – неисповедимы пути господни и мы не знаем, как, по каким направлениям тысячи лет назад двигались, кочевали, разделившись по семьям, по родам, древние племена!

– Я всё больше и больше удивляюсь тебе, Георгий. Ты и про кузнеца нашего знаешь? Тогда послушай:

Вот тебе наш сказ о великом кузнеце. А про аналогию с Иранским кузнецом – ничего не могу тебе сказать.

– Ну, как это ничего не можете сказать? Михаил Михайлыч! Да вы только вслушайтесь в звучание! Куаве и Куэтте. Скажите, для двух тысяч лет расхождения языков разве это большое отличие? Разве это не созвучие? Выходит, или эти народы появились из какого-то близкого по родству гнезда, или где-то рядом жили. Были когда-то соседями. Вы не находите?

– Нет, Георгий, не нахожу. Слишком всё это просто. Это у вас, у русских, называется – слышал звон!..

– А хотите, я Вас ещё одной аналогией удивлю? А может и не удивлю, может Вы давно всё это знаете, да только молчите. Про совпадения эти! Не доказано! Не положено!.. Вы ведь, старики, любите жить по строгим параграфам.

– Ну-ну, давай, удивляй. Я смотрю, тебе бы не горняком надо быть, а историком! Или писателем. Ну, давай, скажи, что там у тебя ещё на языке вертится? Чем ты хочешь удивить старого якута-олонхосута.

– Я как-то, и когда-то, немного занимался историей Казачества. Ну, не так, чтобы уж очень серьёзно, не как историки, конечно, исследуют такие происхождения, но встретил я в одном древнем манускрипте рассказ о происхождении казаков. С очень интересным обоснованием. Древние историки и географы, в том числе и известный географ Страбон, называли воинственный народ, живший в ту пору в Закавказье, Хассахами, а позднее, ближе к тюркскому, Кассахами. А ещё чуть позднее древние греки стали называть их на свой манер – Касакос. И окончательно, по-тюркски, закрепилось – Казаки. Так окрестные соседние народы называли воинственное племя «Удальцов, быстрых на подъём». По-тюркски именно так следует понимать, или – чтобы понятнее – переводить с тюркского, простое слово Казак! В общем, сколько народов, столько и наречий, столько и произношений. Но всё же одна, интересная, объединяющая имена или названия древнего племени этого, особенность обращает на себя внимание: все эти имена читаются одинаково, что с лева на право, то и с права на лево! Вслушайтесь, Михаил Михайлович: Хасах – Касак – Казак! Прочтите эти слова «туда-сюда»! И это совпадение не случайно. Это подтверждение существования этих древних народов. И их родства!

Так вот, сейчас будет самое интересное, Михаил Михайлович, слушайте внимательно. Оказывается, это древнее слово Хассахи означало по скифски – Белый олень! Окружные племена звали этих кассахов-хассахов просто – Сахи! Белый олень у тех сахов был священным животным и изображался на их знамёнах. И у древних казаков символом, знаменем, был белый олень, пронзённый стрелой, и сохранился этот символ даже на их древней печати! Найденной историками и подтверждённой! Так чем же отличаются те кавказские древние Сахи от сегодняшних Якутских Сахи? Чем, Михаил Михайлович, объясните вы мне эти совпадения? Я, по-происхождению, Казак. Так может мы с вами, с якутами, древние родственники? Ну, скажем так – в незапамятные времена какое-то племя древнего народа Сахи, по каким-то причинам, ну, скажем, обиженное или напуганное чем-то или кем-то, не обязательно даже и по каким-то воинственным причинам, могло повлиять и какое-то климатическое явление – перекочевало из далёкого Закавказья, через Прибайкалье, через Забайкалье, через Джуров, Монголов и Тунгусов, в Северную землю. Которая и стала со временем Якутией – Саха? Вот вам и ваши предки, жившие на больших площадях, вплоть до Каспия. Вот вам и вершина горы, далеко уходящая в небеса. Кавказские горы? А никогда не замерзающее большое озеро – Каспий? А?

Ну? Не о Северном же ледовитом океане здесь говорится! И озеро… А Каспий, оно же не море, оно же действительно – озеро!

Даже совпадения с кузнецами – далеко ли от Закавказья до Ирана. В древние-то времена! Здесь вам и Белый Юрюнг Аиыы Тойон, и белоликая дочь небес, и двенадцать прославленных красотой стройных белолицых девиц, горделиво ступающих по земле. А? Михаил Михайлович? Вы вслушайтесь-ка в слова: Тойон и Атаман! Они же созвучны! А ваше поэтические Уран-хай-Саха, разве не созвучно древнему казацкому Хас-саха? А ваш якутский посёлок Сунтары, ничем вам не напоминает название древнего закавказского поселения Сантар? Не оттуда ли родом ваши предки? А девушка-удаган из вашего олонхо, не родственница ли она соседним с хасахами адыгеям? Девушка-удаган, она не из девушек-одыгей? Ну, Михаил Михайлович? Что вы молчите?

– Что я могу сказать, Георгий. Только то, что ты прав. Да-да, ты прав, не до конца исследована история происхождения народа нашего. Есть ещё над чем поработать исследователям, историкам в Якутии. Пусть молодые теперь работают, ищут. Ладно, поздно уже, напелись, наговорились, спать надо. А то ты, чего доброго, ещё что-нибудь вспомнишь, ещё мне сюрприз какой преподнесешь, тогда уж я точно не усну до самого утра! Ты как, поспать-то, не возражаешь?

– Не возражаю, Михаил Михайлович, спокойной ночи!

Да, спать надо. Завтра тяжёлый день. Переезды, перелёты, новые встречи, новые знакомства. Но Георгий долго ещё не мог заснуть. Долго ещё слышались ему странные, гортанно-музыкальные напевы старого олонхосута. Загадочный его рассказ об удивительной и, оказывается, такой поэтичной Якутии. И все совпадения да аналогии перебирал он в памяти ещё долго и подробно. Действительно, как много общего в истории происхождения древних Казаков, и древнего народа Саха! Не потому ли вот уже почти двадцать пять лет его, Георгия, постоянно тянет в эту Якутию. Что это? Зов предков?

Но напевы старого олонхосута всё же перебороли все думы, с этими напевами в ушах Георгий и заснул, уставший от сказочно-филосовских, таких непривычно восхитительных, таких туманно-загадочных мыслей.

«Так вот, оказывается, куда я еду!.. еду… еду…».

2

ИЛ-18. Давненько не летал Георгий на самолётах. А на винтовых – на тех после Бодайбо и вообще-то не летал ни разу.

Реактивные самолёты обслуживают теперь сибирские воздушные трассы – ТУ-104, а теперь вот и новый самолёт запущен в эксплуатацию – ТУ-154. И пассажиров они берут побольше, и скорость у них другая. Но в Мирный большие реактивные самолёты не летают. Взлётно-посадочная полоса у них там, говорят, короткая. Винтовые туда летают. Вот, ИЛ-18.

Да, далеко ушла теперь авиация, если сравнивать с теми, не такими уж и давними, пятидесятыми годами. Теперь конец семидесятых. Восьмидесятые начинаются. Много воды утекло с тех пор, как впервые летел Георгий на могучем по тем временам самолёте ИЛ-14 в морозную Якутию. Помнится, не знал он тогда – куда летит и зачем. Теперь знает. И вызов на работу у него в кармане, и место работы ему определено, и должность обозначена. Да и с Якутией он как-то познакомился ближе, после встречи в Иркутске с интересным олонхосутом, с Михаилом Михайловичем, давним родственником амаков.

Мерно, успокаивающе гудят двигатели тяжелого самолёта.

Четыре винтовых двигателя. Четыре пропеллера. Два слева, два справа. Внизу бесконечные поля светлых волнистых облаков, вверху синее-синее, почти фиолетовое, небо. И яркое солнце. На земле таким ярким оно не бывает. Какое-то особенно чистое, объёмное солнечное свечение там, наверху, над облаками. Над всеми сразу. Слепит глаза не только солнце, слепит и вот это яркое солнечное свечение – в какую сторону ни смотри, и не на солнце вовсе, а просто – в иллюминатор, всё равно жмуришься, жмуришься от этого яркого света. Глаза не выдерживают. А далеко, на затемнённом горизонте – многоцветная радуга. Вот отсюда, сверху, хорошо видно, что да, действительно – земля наша круглая!

Мирный. Столица алмазного края. Уже более двадцати лет добывают здесь качественные – и ювелирные, и технические – алмазы горняки, съехавшиеся сюда со всего огромного Советского Союза. Со всех, практически Союзных республик.

Якуты, коренные жители здешних мест, не могут, конечно, одни освоить открытые в их республике новые месторождения алмазов. Всего около двух процентов работает на горных предприятиях «Якуталмаза» коренных жителей Якутии, по данным кадровиков. Всего около двух процентов от общей численности здесь работающих. Работают здесь русские, украинцы, казахи, буряты и еще много людей других национальностей. Всем миром поднимали алмазную промышленность Якутии народы молодой, но бурно развивающейся Советской страны. Хотя самые первые алмазы – красивые, прозрачные камушки – нашли именно якуты. В незапамятные ещё времена нашли, задолго до того, как пришли сюда, на эти неизведанные, но несметно богатые якутские земли, пытливые поисковики. И не зная еще ничего ни об алмазах, ни о золоте, подтвердили безграмотные якутские оленеводы случайными своими находками прогнозы великих ученых-геологов, утверждавших, что именно в Якутии надо искать не только золото, но и алмазы. Нашли. И вот уже более двадцати лет добывают.

Выйдя из самолёта, Георгий задохнулся на морозном воздухе. Наружный термометр показывал минус 32 градуса. В Москве, перед вылетом, было около десяти градусов тепла. Ничего себе перепад температур! Отвык, отвык Георгий от холодного воздуха, так, что и дух перехватило. Он уж и забыл о таких морозах. Хотя, минус тридцать – что это за мороз для Якутии! Так, лёгкое похолодание. Главные морозы, конечно же, еще впереди.

Георгий о них помнил. Помнил те зимние, морозы настоящие, ниже минус шестьдесят, что испытал когда-то на Маршальском, на Эльге, на Индигирке.

В аэропорту, как водится, никто Георгия не встретил, хотя он и предупредил Подузова о своём прибытии. Но в гостинице номер для него был заказан. Устроился без лишних хлопот. Небольшая, деревянное двухэтажное здание, гостиница Объединения. Аккуратные, хоть и небольшие, но тёплые, чистенькие номера.

«Ну, вот и прибыл. Вот и устроился. Странно всё это, переезды эти, непривычно уже. Не юноша, всё же, не пацан необученный. Как-то, по студенчески всё получается. Ничего. Как-нибудь обживёмся. – Но откровенные мысли на новом месте всегда почему-то приводят к тоске, к унынию. «И что ты за человек, Георгий! Ну, что тебе не работается на одном месте! Всё у тебя было – где жить, где работать, тепло было и сытно. Ну, куда ты снова попёрся! Что ты здесь потерял, кого ты здесь забыл, кому ты здесь нужен?» – с такими тяжелыми мыслями Георгий долго ворочался на чужой, гостиничной постели, на новом, незнакомом месте, долго не мог заснуть. Но усталость, дорожные хлопоты взяли всё же своё…

Утром Георгию позвонили в гостиницу – Рудаков приглашает его на встречу в 16 часов. У Георгия в запасе оказался целый свободный день. Он решил познакомиться с городом. С морозным воздухом он уже как-то освоился, да не очень он и морозным показался Георгию на второй день – холодно, конечно, но вполне терпимо. А походишь, подышишь как следует, так и вовсе он, этот воздух, не таким уж холодным, кажется. Чистый воздух, приятный, без всяких дурных примесей.

Город Мирный, конца семидесятых, начала восьмидесятых, был хоть и молодым, возрастом чуть более двадцати лет, но уже вполне сформировавшимся городом. Построен город на склоне довольно большой по площади возвышенности, на левом берегу реки Ирелях. На вершине горы смонтирована высокая телевизионная башня. Вокруг – четырёх, пяти и девятиэтажные жилые дома. При этом всех девятиэтажек, по разным улицам, Георгий насчитал менее десяти коробок. Прямые, довольно длинные улицы и проспекты. Большая часть города – в деревянном исполнении.

Двухэтажные двенадцати и двадцатичетырёх-квартирные дома, выстроенные по типовым проектам. Трубы отопления смонтированы поверху, а водоснабжение и канализация заведены в проходные подземные коллекторы. Все дома строятся на сваях, так, чтобы под домом было продуваемое пространство, где-то около полутора метров высотой. Ясно, это требование вечной мерзлоты. Чтобы под фундаментами домов грунт не протаял, чтобы дома не проседали, не разрушались. В городе работал прекрасный, построенный по индивидуальному проекту Дворец культуры, как потом оказалось, по организации клубной работы – один из лучших в России. На центральной улице расположено красивое здание проектного института «Якутнипроалмаз». Из каменных зданий ещё – больница, аптека, две школы, кинотеатр «Якутск» и несколько магазинов. Весь город с севера на юг прорезает длинный Ленинградский проспект, уходящий по мосту через реку Ирелях на Ленскую трассу, основную автомагистраль, которая обеспечивает всеми видами автоперевозок не только город Мирный, но и приполярный Север – города Удачный, Айхал. Проспект пересекают несколько параллельных улиц – Советская, Ленина, Комсомольская. На западе, в двух километрах от города возвышается фабрика № 3, на востоке город вплотную примыкает к техническим постройкам карьера «Мир».

Всё это, весь город, Георгий обошел буквально за два с небольшим часа и у него ещё оставалось до встречи с Рудаковым достаточно времени, чтобы успеть пообедать.

Управление Объединения расположено в самом низу Ленинградского проспекта. Большое двухэтажное деревянное здание, в виде растянутой по ширине буквы «П». Центральный вход делил здание на две равные половины. В правом крыле, если смотреть на здание со стороны Проспекта, оба этажа занимает Управление Объединения. В левом крыле размещаются службы рудника «Мирный», здесь же несколько кабинетов занимает Объединённая Дирекция строящихся предприятий, ОДСП – Генеральный заказчик Объединения по всем видам капитального строительства.

Георгий появился в приёмной Генерального директора за пять минут до начала совещания. О нём тут же доложили. Через короткое время его пригласили в кабинет.

Зайдя в кабинет Генерального директора, Георгий, почему-то, прежде всего, занялся его изучением. Кабинет большой, наверное, не менее пятидесяти квадратных метров. Массивный стол, на приставной тумбочке несколько телефонных аппаратов и солидный коммутатор, с множеством номерных клавишей. К основному столу примыкает длинный стол для совещаний. В противоположном углу фигурный невысокий столик, салонного типа, с прозрачной столешницей. Вокруг столика – мягкие удобные кресла. Деревянный пол застлан большим мягким ковром. На стене, за спинкой директорского кресла – мозаичный портрет В. И. Ленина. Напротив, в полстены – какой-то якутский пейзаж. Одна продольная стена – с окнами, выходящими на управленческую площадь, образованную боковыми «крыльями» самого здания. У второй стены – книжный шкаф, над которым висит портрет А. Н. Косыгина. Ближе к столу – дверь.

Видимо, в комнату отдыха. Кроме телефонной, в кабинете никакой больше аппаратуры нет. Нет ни радио, ни телевизора.

(Георгий потом долго, с каким-то мифическим удивлением вспоминал вот это первое и такое подробное, такое его заинтересованное знакомство с кабинетом директора. Предчувствие какое-то, что-ли, руководило им! Не пройдёт и пяти лет как он станет «хозяином» этого самого кабинета).

За «салонным» столиком в креслах сидели Рудаков, Серебряков – его заместитель по кадрам, Подузов – заместитель по производству, Сафонов, директор Рудника, Демьянов, секретарь парткома Рудника и кто-то еще, кого Георгий не запомнил.

Рудаков представил Красноперова присутствующим, коротко рассказал о их встрече в Москве, и о своем предложении Красноперову приехать в город Мирный, строить Подземный рудник «Интернациональный».

– На «Интере», на строительстве подземного рудника, ещё, как говорится, «конь не валялся», там еще и проектной документации-то в полном объёме нет. Рано, наверное, назначать туда руководителя. Давайте подумаем, где нам занять Георгия Александровича до начала работ на трубке «Интернациональная», – как бы так, между прочим, первым заговорил «кадровик» Серебряков.

– Да, Георгий Александрович, с подземным рудником у нас пока заминка вышла, проектные дела, там, документация. Что, если мы вам предложим поработать, временно, не долго, в другом месте, на другой должности? – Рудаков как-то даже извинительно посмотрел на Красноперова.

Георгий обвёл взглядом присутствующих, посмотрел на Рудакова и улыбнулся.

– Валерий Владимирович! У вас же давно, я думаю, всё оговорено, всё решено. Давайте уж конкретно – что предлагается?

Все присутствующие тоже заулыбались, как-то сразу расслабились, напряжение за столиком спало, почувствовали – похоже, «свой» человек!

– У нас здесь на прииске сложилась такая обстановка, что некому командовать прииском, – спокойно, не торопясь, как-то вполголоса заговорил Сафонов. – Начальник в отпуске, а главного инженера руководство Объединения направило на другую работу. С повышением, конечно. Вот мы и подумали, а не поработать ли вам на прииске? Главным инженером. У нас там сейчас сложная обстановка. Я не говорю о текущих делах – ремонт драг, оттайка полигона. Нет. Там на драге 202-ой надо менять понтон.

Сгнил понтон за двадцать лет работы в нашей агрессивной воде.

Драга выведена «на сухое», поставлена на стапеля. Но небольшая плотина, что отгородила драгу от основного водоёма, дала течь, вода прорвала эту плотину и затопила драгу. Всё сейчас там под водой – и стапеля, и понтон. Да к тому же, с нашими здесь морозами, всё там у нас, конечно же, обледенело. Замена понтона срывается. Помогли бы вы нам решить эту задачу, по этой замене понтона! Опыт у вас, судя по рассказу Валерия Владимировича, да и по вашим трудовым документам, опыт у вас в таких делах, кажется, есть. Вот, вы бы нам помогли, а мы бы с вами тогда, глядишь, и сработались. Вы уж извините за прямоту, но не хитрить же нам тут друг перед другом! Признайте, что нам интересно было бы посмотреть в деле на приглашенного специалиста, испытать его на серьёзной работе перед назначением на ответственейшую должность – начальника подземного рудника.

– Может вам надо подумать? – вмешался Серебряков. – Съездите на прииск, познакомьтесь. Время у нас есть, оформим мы вас на работу всё равно со дня приезда. Основание – наш вызов и ваши проездные документы.

– Я к вам уже приехал. Обратной дороги для меня нет. Что тут думать – я согласен. Чем быстрее оформлюсь на работу, тем быстрее приступлю к конкретным делам. А знакомиться, что знакомиться – познакомлюсь в процессе работы! – Георгий действительно сказал всё это искренне. Он примерно так и представлял себе начало работы здесь. Должны же с ним как-то познакомится, как-то его попробовать, в каком-то конкретном деле? Это же известная, общепринятая повсеместно процедура знакомства с приглашенным специалистом. До поручения ему более ответственной должности!

– Ну, вот и отлично. Значит, решили, оформляйтесь, Георгий Александрович, в кадрах Рудника и – удачной вам работы!

Что тут гадать, яснее ясного. Начальники решили посмотреть, с кем имеют дело. «И правильно решили, – думал Георгий. – Решили ещё божески, приличную должность дали. Еще неизвестно, как бы я поступил на их месте!».

Объединение «Якуталмаз» состояло из трёх основных алмазодобывающих предприятий – два Горно-обогатительных комбината на Севере, у Полярного круга – Гок «Удачный» и Гок «Айхал», и рудник «Мирный» в самом городе Мирный. Хотя, если рассматривать структуру этих предприятий объективно, то именно рудник «Мирный» и был настоящим горно-обогатительным комбинатом: на руднике велись все виды горнодобычных работ – драги и гидравлики разрабатывали Иреляхскую россыпь, два карьера – «Мир» и «Интернациональный» вели добычу алмазоносной руды, две обогатительные фабрики – фабрика № 7 – получала готовые алмазы из галечных песков россыпи, фабрика № 3 – из руды коренных месторождений, из карьеров. Драги же сами по себе – и добычной агрегат, и обогатительная фабрика, то есть драги сами и добывают алмазоносные пески из Иреляхской россыпи, сами их обогащают и сами, в конце технологической схемы, выдают готовую продукцию – чистейшие природные алмазы! Драги административно объединены в прииск «Ирелях», существование которого тоже непонятно – драгами вполне могли напрямую управлять производственные службы рудника. Отдалённость драг от города – не более двух десятков километров. Георгию, после Уральской разбросанности добычных объектов, такие расстояния и расстояниями-то не казались. Всё это работало почти дома! Но это новому человеку непонятно. А в условиях создания алмазодобывающей отрасли – всё логично. Добычными предприятиями на первых порах напрямую управляли отделы Объединения, не было тогда ни рудника, ни Северных предприятий, ни каких-либо других административных организаций. Вот и создавались постепенно добычные объекты и объединялись – вначале в прииски, затем в рудники, а затем и в Горно-обогатительные комбинаты.

На второй день, оформив все документы в отделе кадров, Георгий выехал на прииск «Ирелях».

3

Георгий был вне себя от возмущения. Он с утра пораньше пришел в контору, сидит, ждёт машину – они с парторгом, с Анатолием Дьяконовым, договорились утром поехать в Управление рудника, к секретарю парткома, к Демьянову. Время было согласовано и вдруг – нет автомашины. Диспетчер автобазы сообщила, что машина еще вчера, с вечера, по заявке прииска запланирована для поездки в Сунтары. По цеховой структуре рудника «Мирный» автобаза была самостоятельным производственным цехом и обслуживала другие подразделения рудника через свои участки на местах. Такие участки не подчинялись местному руководству цехов рудника. Вот и приисковый участок автобазы не подчинялся руководству прииска, а обслуживал объекты прииска через распоряжения Автобазы, которые в свою очередь формировались через заявки прииска.

– А кто едет в Сунтары?

– Как кто? Ваш главный механик.

– Кто подписал заявку?

– Так ваш главный механик и подписал!

– С вами говорит главный инженер. Приказом по Объединению эта машина закреплена за главным инженером. Так?

– Ну, так. Вы там сами разберитесь, кто у вас кто. И своим распоряжением сообщите нам – кто у вас имеет право подавать заявки. А то мы запутались в последнее время, кто там у вас главнее других. А сегодня, что с этой машиной делать?

– Пусть к десяти часам подъезжает к Управлению прииска. В распоряжение главного инженера. И никаких поездок в Сунтары!

Георгий позвонил Демьянову.

– Иван Кириллович! У нас тут произошла небольшая заминка. Мы с Дьяконовым сможем к вам выехать только после десяти часов. Ничего, если мы подъедем где-то между десятью тридцатью и одиннадцати часами?

– Договорились. Жду вас до одиннадцати.

Вторую неделю работает Георгий на прииске. Вторую неделю он устанавливает на прииске порядок. Дело в том, что формально, приказом по Объединению, обязанности начальника прииска были возложены на главного маркшейдера. Он действительно хороший маркшейдер, но никакой не администратор. Командовать прииском он не умеет, да и не хочет.

– Какой я командир! Я маркшейдер. И надеюсь, маркшейдер неплохой, своё дело знаю. А все эти хозяйственные да производственные проблемы мне ни к чему. Не для меня они – заявил он Георгию, когда тот начал его пытать, почему это не так, да то не эдак.

– Зачем же ты соглашался хоть и на временное, но командование?

– А кто меня спрашивал? Прислали приказ и крутись как хочешь. Я Прусакову всё и перепоручил. Он командует, а я только бумажки подписываю.

Да, на прииске Георгий застал абсолютное отсутствие единого руководства. Главные специалисты, руководители цехов работали в это время по принципу «кто раньше встал, тому и тапочки». Главного инженера перевели на Север, начальником вновь открывающегося прииска. Кубалов, начальник, был в отпуске – на Севере отпуска длинные, порой по полгода отдыхают северяне «на югах». Заработали, ничего не скажешь.

На прииске в это время фактически всем командовал Прусаков, главный механик. И это был действительно способный и волевой руководитель. Георгий, когда познакомился со всеми специалистами, даже удивился, почему именно на него, на Прусакова, не возложили временно исполнять эти обязанности начальника прииска? Он там, в Алмазном, как раз и был единственным, кто бы справился с этими обязанностями!

Но то, что произошло сегодня, не лезло, как говорится, «ни в какие ворота»!

Во-первых, любой работник прииска, а тем более главный специалист, чтобы отлучится с производства, а тем более куда-то поехать, должен свои намерения согласовать с руководством и получить от начальника «добро». Ну, а уж забрать для себя на какие-то нужды автомашину начальника, без его ведома – это уж совсем самоуправство! При этом, наказуемое! У Георгия в производственной практике такого еще не случалось. И оставить такой случай безнаказанно Георгий не мог. Да и не имел права! Если пропустишь такое – кто же тебя после этого признавать будет!

Георгий срочно собрал всех специалистов у себя в кабинете.

Пригласил и парторга, и председателя профсоюза.

– Сегодня у нас на прииске произошло ЧП. По-другому я это назвать не могу. Прусаков, главный механик, без моего ведома, и без моего разрешения распорядился прислать ему автомашину, закреплённую за главным инженером и решил выехать по каким-то своим надобностям в Сунтары. И тоже без моего разрешения. Я объявляю главному механику на первый случай выговор и предупреждаю всех работников прииска, что впредь за такие самоуправства буду строго наказывать, вплоть до отстранения от работы. Всем всё ясно? Тогда это у меня всё, все свободны!

– Но мне-то хоть можно пояснить, что произошло, и почему я это сделал – поднялся со своего места Прусаков.

– Нет, Геннадий Александрович, я вас слушать не буду, любые ваши объяснения не принимаю. Всё это надо было вам сделать до ваших распоряжений, и до оформления этой поездки.

Сейчас дело сделано, ваше самоуправство установлено, разводить дебаты поздно, да и не к чему! Всё! Все свободны! Прошу всем приступить к работе.

Демьянов ещё дня три назад позвонил парторгу прииска, Анатолию Дьяконову, и пригласил его приехать с новым главным инженером к нему в партком Рудника. Конечно, он мог бы позвонить по телефону главному инженеру и напрямую пригласить его в партком. Но так уж, видимо, в Мирном повелось, что всё делалось через партийных руководителей. Если были какие-то партийные сообщения, приглашения, вызовы по партийной линии – всё делалось через парторгов.

Может быть, это было и правильно, с точки зрения укрепления авторитета партийных секретарей на местах, но для Краснопёрова это было непривычным – и на Урале, и в Центре России – если партийный руководитель хотел кого-то из хозяйственников видеть, пригласить, вызвать – он обращался напрямую к этому хозяйственному руководителю. Георгий не мог, например, себе представить, чтобы Крюков, Первый секретарь Горкома, приглашал бы Георгия к себе в Горком через секретаря парткома прииска! Но, давно известно – в чужой монастырь со своими уставами входить не положено!

Демьянов сообщил Георгию, что получены все его партийные документы, по которым он теперь может встать на партийный учет в Мирнинском Горкоме.

– Получены ваши документы, Георгий Александрович, и по линии Первого отдела. И я рад сообщить, что нам с директором приятно было познакомится с теми характеристиками, что пришли на вас. На высшем уровне характеристики. Я вам говорю об этом, хотя может и не должен говорить, говорю с уверенностью и надеждой, что мы с вами сработаемся. Да и ваши первые решения на прииске нас, руководство рудника «Мирный», обнадёживают. Главное сейчас для вас, это понтон драги 202. Замена понтона этого, в том состоянии, как он находится сейчас, это я прямо вам скажу, скрывать не стану, это для вас испытание! Справитесь – станете нашим надёжным партнёром!

Партнёром, которому можно довериться. Извините, Георгий Александрович, за прямоту, но положение с этой драгой такое, что намёками изъясняться уже нельзя. Вещи давно пора называть своими именами. Да мы и называли, не стеснялись, да вот называть-то некому было. Наши технические руководители, кажется, смирились с тем, что работы с понтоном второй драги придётся отложить на лето. Но вот, приезжаете вы. Рудаков нам рассказал, коротко, конечно, о ваших производственных событиях в вашей биографии. И мы решили – а вдруг? Так что, все надежды теперь на вас, Георгий Александрович. Только ради Бога, вы не подумайте чего-то этакого, не зациклитесь, пожалуйста, на ответственности. Ещё чего доброго – закомплексуете! Не получится, так не получится – не берите в голову.

Если решите делать замену понтона летом – что ж, никто вас не осудит. Решение очевидное! Но мы на вас, признаться, очень надеемся. Хотелось бы запустить драгу весной в работу. Алмазы уж больно нужны стране нашей. Счастливо. Не буду больше вас задерживать. Если что, звоните. Я всегда вам помощник и, если понадобится, защитник. До свидания.

Краснопёрову понравился разговор в парткоме. Чувствовалось – Демьянов не из тех партийных работников, что «выскочили» из бойких, нагловатых инструкторов, которые попадали в горкомы по принципу – «на тебе боже, что нам не гоже». Нет, это был производственник, прошедший тяжёлую школу строительства автодорог в таёжных нехоженых местах алмазодобытчиков. 50-60-е годы! Да и семидесятые тоже. Господи! Прокладка дорог по тайге, по болотам. С маломощной техникой, с примитивными механизмами. А алмазы стране Советов нужны!

Нужны не сегодня, позавчера ещё нужны были!! Их, алмазы эти, ждёт станкостроение, их ждут буровики, их ждёт Космос! И их ждут ювелиры всего мира, чтобы из невзрачного камушка сделать бриллиантовый шедевр!

Все грузы для алмазных Горнодобывающих предприятий приходят рекой, Леной, в старую Мухтую, а теперь и в новый Ленск. От Лены, за 250 километров, их надо доставить в Мирный, а там ещё дальше, к Полярному кругу, на Айхал, на Удачный.

Более тысячи километров только «прямой» дороги! По тайге, по болотам. Об этом трудно рассказать. Это надо испытать самому.

Демьянов всё это испытал. Он эти дороги построил. И эксплуатировал. Что порой не легче самого строительства.

Георгию тоже всё это было знакомо. И он понял и принял Демьянова. Георгий таких руководителей уважал. Он им верил! И он вышел из парткома с хорошим чувством уверенности, что да, он сделает! Заменят они этот злополучный понтон. «Ничего! Не подведём. Ни директора, ни секретаря партийного!»

– Ну, что, Толя, заедем на драгу? Я на ней побывал уже, конечно. Обстановка там, прямо скажем, не рабочая. Всё во льду.

Начальник горного цеха у вас, Володя Калитин, извини за прямоту, парторг, за то, что я говорю – у вас, ваш прииск, но пойми, я ведь здесь пока действительно не ваш человек, я «человек со стороны», знакомлюсь, может и стану «вашим». А чтобы стать этим «вашим», мне же нужно какое-то время. Освоиться с вами надо, осмотреться. Так вот, среди тех специалистов, с которыми я успел познакомиться на местах, этот Калитин мне понравился. С «головой», показался он мне, думающий горняк. Надеюсь, мы с ним всё же чего-нибудь да придумаем. По драге этой. С её понтоном.

Драга величественно «парила» над огромным водоёмом, покрытым довольно мощным льдом. Георгий попросил рабочего с драги пробить «лунку» во льду – оказалось, толщина льда более шестидесяти сантиметров. И это в ноябре!

– Какой же лёд к весне у вас здесь бывает? Ну, при льдоуборке, какой толщины льдины вы вытаскиваете?

– Да, пожалуй, больше метра. – Парторг говорил как-то неуверенно.

– Ты что, Толя, на «льдоуборке» ни разу не был, что-ли? Так говоришь, вроде как приблизительно.

– Да был, конечно, и довольно часто. Но как-то не обращал внимания на толщину льда…

– Да, понимаю. Вам ведь, партийным работникам, человек важен. А как он работает, в каких условиях, об этом ведь только технари думать должны!

– Ладно, не ёрничай. Ну, действительно, не обращал внимания!

– Вот видишь. А сейчас, в случившейся ситуации, нам как раз это знать очень даже важно.

– Да какая разница, Георгий Александрович? Драга всё равно подтоплена. Лёд уже «нарос», днище понтона недоступно. Работать нельзя. Что изменит толщина льда?

– А если мы с тобой уберём воду, и лёд убирать надо. Сколько людей сюда ставить? Сколько времени займёт уборка? Когда монтажники, сварщики приступить к работе смогут? Мы же с тобой График выполнения всех этих работ должны составить. А как же его составишь, не зная объёма работ?

– Да ладно тебе, Георгий Александрович. Не «харахорься».

Как ты этот лёд уберёшь! Что, плотину взрывать будешь?

– Да. Это было бы идеальное решение. Плотину взорвал, воду спустил, лёд из-под понтона выскреб и работай! Меняй сгнившее днище на новый металл! Да вот только весной драгу уже не запустишь. Да и летом не запустить тоже. Пока-то грунт при вашей мерзлоте отойдёт, оттает на солнышке. Да и оттает ли вообще.

И все работы по гидрооттайке, которая разморозила этот подтопленный полигон – все труды самоотверженных гидроотайщиков тоже псу под хвост? Снова ставь «поинты», снова начинай работу по оттайке грунта. И когда же работать? Когда начнём добывать алмазы? А эта драга, 202-я, она одна за сезон добывает алмазов больше, чем весь алмазный Урал. И что, товарищ парторг, нам с тобой родная страна спасибо за такую работу скажет?

– Ну, и что же делать?

– А чёрт его знает! Думать надо. Раз раньше не продумали все эти тонкости с водой, с местом остановки драги, с заменой понтона – сейчас что-то придумывать надо!

– Ты действительно думаешь, что – что-то не так сделали?

У нас опытные инженеры, проект в институте делали, не думаю, что какие-то есть здесь недоработки.

– Не думаешь? Тогда объясни мне, зачем воду в плотине подняли на максимальную отметку? Чтобы не промёрз полигон, поднять воду надо до контура полигона. Это, вот смотри отсюда, сколько, метров пятьдесят-шестьдесят. Так? Это по ширине.

А по высоте, по уровню воды? Три метра, не меньше! Если не все пять. Зачем? Представь теперь, что уровень воды на три метра ниже! Где вода, и где та драга? Никакого подтопа, никакого льда.

Меняй себе понтон по-сухому.

– Да, но весной-то драгу всё равно надо спускать в полигон, а как её спустишь без воды?

– Так ведь, дорогой Толя, Анатолий ты наш Викторович, на этой-то воде тоже ведь драгу не спустишь! Уровень-то воды всё равно поднимать придётся! Значит, всё равно на плотине нужны будут работы! Так зачем их сделали, причём не полностью, всё равно частично, осенью? Вот и затопили драгу. А ты говоришь опытные у вас инженеры. Не знаю, за что повысили в должности главного инженера. Я бы за такой просчёт такого инженера снял с работы, и больше к горным работам не подпускал на пушечный, как говорится, выстрел.

– Но ведь драгу ещё надо было и поднять на ту площадку, где она теперь стоит! Поднять, и на стапель поставить! Не краном же её сюда поставили. По воде заплыли!

– Ну, заплыли и что? Спустить то воду легче, чем поднять.

Спустили на три метра, ну на два – на метр уже опасно, вдруг подьём воды какой, снова все работы потерять можно. Но если всё равно спускать ту воду, так чего стесняться? Спусти побольше, весной всё равно подымать придётся. А с другой стороны, как горняк, я бы вообще основную плотину не трогал. Плотиной бы воду не поднимал. Опасно это. Лето, грунт талый, площадка подготовлена – отсыпай мелкие перемычки, закачивай воду насосом и подними эту драгу на любую, нужную тебе высоту!

И никаких водяных осложнений! И по этим же перемычкам, как при шлюзовой работе, весной спускай спокойно драгу в основной водоём! Вот и все проблемы! Вернее, никаких проблем!

– Вот видишь, как у тебя всё хорошо получается. Правильно сказал Демьянов, жаль, что тебя здесь тогда, когда на стапеля ставили драгу, не было. Сейчас бы хоть ссылаться не на кого было… Ладно. Раскритиковал ты всех славно. А что сам-то сейчас делать будешь?

– Не знаю, Анатолий Викторович, пока не знаю. Поползать, полазить, походить и подумать надо. Одно знаю, безвыходных положений нет! Человек обязан справиться со стихией! А это и не стихия здесь вовсе, так, недомыслие. Людское. Что-нибудь, Толя, придумаем. Вот это я тебе обещаю точно!

4

Калашников Евгений Петрович, главный инженер Объединения «Якуталмаз», собрал Техсовет по замене понтона драги 202 по настоянию начальника Ремонтно-строительного Управления Устиченко, которому руководством Объединения поручены работы по этой замене.

Устиченко возмущен до крайности. Ему поручено закончить работы по замене понтона драги к началу эксплуатации, то есть к апрелю месяцу. Но проходит уже ноябрь, скоро Новый год, а к драге специалисты его Управления даже подойти не могут! Всё это он и высказал на Техсовете.

– Я прошу снять с меня это задание, Евгений Петрович.

Оно не подготовлено хозяином, прииском Алмазный, рудником «Мирный», я не в силах выполнить поручение Объединения.

Сроки уходят, сроки практически уже ушли, я был вчера на драге, там всё обледенело, там подойти к драге опасно, какие могут быть там работы по замене понтона, когда понтон тот весь во льду! У меня нет слов, Евгений Петрович, я не могу никак характеризовать такую работу, вернее сказать – такую безответственность, поэтому я настоятельно прошу принять решение и снять с меня эти невыполнимые работы.

Чупин, главный инженер рудника «Мирный», в чьём прямом подчинении и была драга 202, участвует в совещании как член Техсовета. По-доброму, как это и всегда бывало в производственной практике Георгия, именно главный инженер предприятия, как его технический руководитель, должен доложить техсовету о тех мерах, которые принимает Рудник, прииск для выполнения этой замены. Но Чупин молчит. Краснопёров присел вначале куда-то в последние ряды большого собрания, но Калашников показал Георгию на стул впереди, в первом ряду – «тебя будем слушать».

Георгий не готов к Техсовету. Ему только сегодня утром сообщили об этом заседании. И о том, что будут рассматривать именно вопрос замены понтона драги 202. Для Георгия это полная неожиданность. Он всегда знал, что Техсовет, это серьёзное совещание, к нему надо готовиться, и готовиться тщательно, не один день, ему, Техсовету, этому коллективному разуму целой отрасли, надо представить конкретные предложения, конкретные мероприятия, согласованные со всеми Главными специалистами.

Он сидел в этом первом ряду отведённого Калашниковым ему места и думал, соображал, а о чём же он будет говорить, когда его спросят! А его спросят обязательно, иначе для чего Калашников посадил его в этот первый ряд совещания. Да, есть у него кое-какие намётки об освобождении драги ото льда, от этого пакостного затопления, он перед совещанием зашёл к Карачабану, Главному механику Объединения, рассказал вкратце, что он задумал, но времени не было, совещание у Главного начиналось, и разобрать с Карачабаном подробности своей задумки Георгий не успел. Единственное, что он успел, так это попросить Николая Георгиевича позвонить Главному инженеру треста «Спецмеханизации» Управления «Вилюйгэсстроя», чтобы он принял и выслушал Краснопёрова, главного инженера прииска «Ирелях», и чтобы постарался помочь прииску, о чём попросит Краснопёров. Что Карачабан и сделал, даже не зная, зачем Краснопёрову эта встреча. Время поджимало так, что даже и об этом поговорить было некогда – Ладно. Пойдём к Калашникову. Потом всё расскажешь подробнее.

Вот Краснопёров и сидел на Техсовете, соображая, кто же будет выступать от Рудника. Чупин? – но тот молчит, Краснопёров – так он не знает, о чём говорить. То, что он наметил к работе, всё сырое, еще не просчитанное, нельзя всё это докладывать Техсовету.

– Ну что, товарищи Рудник, кто нам что-то расскажет о ваших планах по замене понтона драги? Вы же понимаете, работа второй драги – это более полумиллиона карат алмазов в год.

Мы не можем просто так сидеть и смотреть на вас – сделаете не сделаете – план мы с вас не снимем, это естественно, а если у вас другой источник есть, я имею ввиду по выполнению Государственного плана, так расскажите нам о нём подробнее!

Давайте так. Вначале мы послушаем Краснопёрова, главного инженера прииска. Пусть нам расскажет, заменит он понтон драги за зиму, или нет. А если нет, не сможем мы заменить понтон и пустить драгу весной, тогда послушаем Чупина, как он собирается выполнять Государственный план года, а главное – за счет чего. Если драга 202 работать не будет. Так? Ни у кого нет возражений? Тогда – слушаем вас, Георгий Александрович.

– Евгений Петрович! Уважаемые товарищи члены Техсовета.

У меня нет сейчас с собой мероприятий по замене понтона драги. Виноваты в этом организаторы Техсовета. Мне только сегодня утром сообщили о том, что состоится вот этот Техсовет, сказали, что будет рассматриваться вопрос о замене понтона драги 202 и приказали прибыть к десяти часам утра в Объединение.

К Главному инженеру. К вам, Евгений Петрович. Представлять мероприятия, которые, кстати, не до конца ещё и отработаны, ни с кем не согласованы, представлять такие мероприятия Техсовету я не имею права. И не буду этого делать! Я хотел бы спросить у Николая Арсентьевича, у Устиченко, если мы драгу подготовим к первому января, вам хватит времени до апреля, чтобы заменить понтон?

– Да вы подготовьте хоть к первому февраля, мы успеем, мы справимся. Но не подготовите ведь! Евгений Петрович, я с этим Рудником замаялся уже. Врут же напропалую! Не подготовят!

Болтовня всё! Я настаиваю – снимите с меня эту работу!

– Подожди, не кипятись! А из членов Техсовета был кто-нибудь на драге? Что скажете?

– Да все, наверное, были, Евгений Петрович, – встал Тихонов, начальник Производственного отдела, – дело же не в том, видели не видели, дело в том, что всё там запущено до невероятности. И на прииске, и на драге все как-то растерялись, никто не знает, что делать. Я спросил у Калитина, начальника Горного цеха, что собираетесь делать? Он мне ответил – новый главный инженер изучает обстановку. Он нам приказал не суетиться, и даже, извините, сказал – «из штанов не выскакивайте»! Ждём решений. Это на прииске так считают. И я так думаю, что рано мы собрались по этому вопросу, и Устиченко зря паникует. Есть конкретный человек, он занимается этой драгой, в нашем с ним разговоре, я так понял, что он уверен в своих действиях, о том, чтобы не менять понтон в эту зиму, у него и в мыслях нет. Так, Георгий Александрович? Давайте всё это и поручим ему, не будем, как он и призывает, суетиться. Человек новый, только осваивается. Пусть человек работает, не надо на него давить!

– Хорошо вам рассуждать! – Снова вскочил Устиченко. – А мне работать надо! Я сколько уже заказов не подписал из-за драги этой. Мы, как я понимаю, Евгений Петрович, не «хорошего парня» Краснопёрова обсуждать здесь собрались! Мне надо знать – будем мы менять понтон, или не будем. В какое время, в какие сроки. У меня же бригада налажена и ждёт команды!

Дайте мне сроки – когда начать, к какому сроку закончить. Я по графику работаю. Мне «верю не верю» – неподходящая форма сотрудничества!

– Николай Георгиевич! Что вы скажете. Я так понимаю, что определиться нам надо – будем менять понтон, не будем. Не разговоры разговаривать, а твёрдо определиться! Вы, как Главный механик, определились уже для себя?

– Евгений Петрович. Я согласен с Тихоновым, ни к чему мы сегодня вопрос этот подняли. Краснопёров только приступил к работе, изучает обстановку. Мы сегодня, вот, прямо перед Техсоветом, говорили на эту тему. Ничего толком пока не обсудили, время подпирало, но я понял одно – Краснопёров твёрдо уверен, понтон заменим. У него есть программа, у него есть уверенность, а что нам ещё надо? Давайте подождём результатов.

Я прямо скажу – я Краснопёрову верю. И всячески, на уровне моих прав и обязанностей, буду ему помогать! А Николая Арсентьевича я бы попросил – во-первых, успокоиться, а во-вторых, плотнее работать с Краснопёровым, а не по начальству бегать.

Со своими сомнениями. Я считаю, Евгений Петрович, ничего сегодня решать не надо, довериться надо Краснопёрову, а он работу, я в этом уверен, выполнит. А вам лично, Евгений Петрович, график замены понтона мы с Красноперовым представим к двадцатому декабря. Так, Георгий Александрович?

– Так, Николай Георгиевич. Евгений Петрович, а мне ещё два слова сказать можно?

– Говорите.

– Я уже сказал, что Техсовет этот для меня полная неожиданность, я к нему не готовился, а потому не могу сегодня доложить вам о своих планах. Скажу главное. Раз Николай Арсентьевич готов заменить понтон за два месяца, раз он сказал – вы мне к февралю фронт работ подготовьте – значит, понтон мы к апрелю заменим. Я передам вам Николай Арсентьевич, готовый к работе понтон к первому января. Чистый понтон, полностью очищенный ото льда и снега. Прошу секретаря Техсовета зафиксировать это моё заявление. Но, вы же понимаете, Евгений Петрович, что после замены понтона нам ещё надо будет всплыть, перейти в полигон, начать добычу. Так вот, все эти подготовительные работы к апрелю будут готовы. Я их знаю, я их вижу – как и когда всё это надо будет сделать. Сразу после окончания работ по замене понтона мы начнём всплытие и переход драги на полигон! Всё это будет зафиксировано в нашем целевом графике работы драги 202 в предстоящем добычном сезоне. Так что, Николай Арсентьевич, если вы замените понтон к марту, а вы сами назвали срок – два месяца – значит уже в марте мы поплывём к алмазам! Можете записывать эти мои слова как мне поручение, можете записывать как моё заявление – уверяю вас, всё это будет сделано в нами же установленные сроки!

– Да. – Калашников улыбнулся – Бурно. Как в первые годы освоения нашего края. Тоже, те ещё были речи. Давайте так.

Никаких решений мы сегодня принимать не будем. Запустим мы драгу весной, так я понял. Для чего тогда решения какие-то?

Решения определены Государственным планом! Я так понял, что всем всё ясно. Все знают, что надо делать, все работают. И работают довольно ответственно. Я вам верю. Всем! А вы, Георгий Александрович, если случатся какие-то трудности, несогласованности какие-то, звоните прямо мне. Напрямую. Я дам команду, чтобы вас со мной соединяли. Всё-таки, миллион карат алмазов стоят нашего с вами беспокойства.

Габуния, главный инженер треста «Спецмеханизации», встретил Краснопёрова приветливо, усадил за стол, напоил чаем.

– Давай вначале хотя бы познакомимся. Кто есть кто, чем знаменит, как устроился. А потом уж и твои проблемы.

Рассказав немного о себе – кто, откуда, зачем приехал – Краснопёров выложил свою просьбу.

– Мы, Евгений Борисович, горное предприятие, у нас все экскаваторы добычные, громоздкие, малоподвижные. А мне надо вырыть у второй драги глубокий зумпф, поставить там насос и откачать от драги воду. Освободим понтон, уберём лёд, подготовим фронт работ для нашего Ремонтно-строительного Управления по замене понтона драги. У вас такие экскаваторы есть. Небольшие, «обратная лопата», с ковшиком в четверть кубика, подвижные, на резиновом ходу. Он до нашей драги, с вашего хоздвора, за полчаса добежит, за смену сделает нам работу и свободен! Снова будет работать на ваших фундаментах там или ещё где. По вашей программе.

– Да. Ловко ты всё рассказал. А у меня ведь эти подвижные экскаваторы не стоят, тоже в работе. Не успеваем выполнять заявки своих стройучастков. Где же я на вас-то найду время?

Габуния позвонил по внутренней связи своим производственникам.

– Николай! Зайди ко мне.

– Вот, – показал он на Краснопёрова вошедшему начальнику производства – познакомься. Новый главный инженер прииска «Алмазный». Не успели назначить, а он нам уже создаёт проблемы. – Габуния коротко рассказал о просьбе Краснопёрова.

– Надо бы помочь.

– Надо бы, Евгений Борисович, да только мы сами задыхаемся от нехватки этих механизмов. И не только экскаваторов на колёсном ходу. Вообще с механизмами плохо. Свои участки надо обеспечивать, свои программы выполнять. Когда мы ещё и прииску помогать сможем?

– Ладно, ты не кипятись. Надо помочь прииску. Кстати, мне и Карачабан звонил, тоже просил помочь прииску. Ему-то как откажешь? Мало он нам с тобой помогает? Давай, посмотри свои графики, надо выкроить время на одну смену. Точно? Управитесь, Георгий Александрович, за одну смену?

– Я представлю вам схему работ, мы с Николаем Фёдоровичем её рассмотрим, время рассчитаем по объёму земляных работ, тогда и назначим сроки выделения экскаватора. Когда и насколько.

– Ну, ты Георгий, даёшь. Ничего, что на ты и без отчества? У нас всё это как-то не принято. Ничего?

– Ничего, согласен. И «на ты», и без отчества. Главное, чтобы работу сделать.

– Вот, я и говорю. Правильно ваши на прииске говорят, что новому Главному палец в рот не клади, враз всю руку оттяпает.

Ты же только что мне говорил, что на смену у тебя там работы! И тут же – график, время. Значит, можете в смену и не уложиться?

– Ну, подумай сам, Борисыч, пока вы проинструктируете машиниста по новой схеме, пока он до нас доберётся, пока подготовит себе площадку для работы – смена может и закончится.

А мы его пригоним на площадку, проведём все подготовительные работы, утеплим на месте, чтобы вечером не гнать обратно в город, а утречком пораньше приедем с машинистом, заведём машину и вот тогда за одну смену точно – всё сделаем.

– Ну, что, Николай, – обратился Габуния снова к начальнику производства. – Выдержим?

– А куда деваться, Евгений Борисович, раз уж ты обещал Карачабану, надо делать! Мы с Георгием посидим, покумекаем, я думаю, найдём мы выход. Поможем прииску. Был я недавно у той драги. Кошмар! Всё там во льду, всё затоплено, всё заморожено. Я даже не представлял – как они из этой ситуации выходить будут.

А теперь, оказывается – есть у них план выхода из этой беды!

Поможем, Евгений Борисович, не беспокойся. Что делать, все ведь мы здесь живём и работаем ради алмазов. И за счёт алмазов!

Полдня ползали Георгий с Володей Калитиным вокруг второй драги. К середине дня план выхода из ледяного тупика, кажется, определился. Короткая перемычка, что отделяла драгу от основного водоёма, дала где-то течь и вода постепенно затопила площадку ремонта. Но постепенно! Значит, не прорыв, значит какая-то фильтрация. Нужно что?

Во-первых, отсыпать вдоль перемычки новый вал земли, параллельно отсыпать рядом ещё одну перемычку. По «мокрому» откосу. Для этого – где взять грунт? Вот тут и наступает – во-вторых. Лёгким экскаватором с обратной лопатой пройти вдоль той же перемычки, но с «сухого» откоса, траншею. Грунт перебросить через перемычку на «мокрый» откос, а в конце перемычки, в самом низком месте, выкопать зумпф, глубиной ниже основания перемычки, установить там насос и откачивать постоянно просачивающуюся воду.

Глубина зумпфа – расчётная. Сделаем! Ремонтная площадка станет сухой!

Ну, а в-третьих, это уж совсем просто – вручную «выкайлить» и убрать от понтона лёд. Ничего, уберём. Дражникам всё равно делать нечего! Тяжело, конечно. Кайлить-то почти на «корточках» придётся – под днищем понтона пространство чуть больше метра. Почти на коленях, почти ползком работать надо будет! А что делать! Сами «прошляпили», самим и убирать!

Правда – убирать будут не «сами»! Убирать будут рабочие…

«Ничего, – думал Георгий, ползая вокруг понтона, – к концу декабря понтон очистим, как говориться – «до металлического блеска»! И всё! Работайте монтажники! Меняйте понтон! Если сумеете, если успеете. Но это уже твои, Устиченко, заботы. И твоя сообразительность».

Вечером Калитин изложил всё придуманное в графике, описал коротко в записке и Георгий показал новый проект Карачабану. В кабинете у Николая Георгиевича находился и Устиченко.

– Ну что, Николай Арсентьевич, приступаем к работе?

– Ты сначала очисти понтон этот. На бумаге у вас всегда всё легко выглядит!

Получилось не только на бумаге. В декабре монтажники начали работать на понтоне.

В марте новый начальник драги Юрий Долгов выводил драгу в основной водоём. Выводил драгу на полигон добычи алмазов.

5

Посёлок Алмазный в начале восьмидесятых годов выглядел довольно солидно. В основном, в посёлке жили алмазодобытчики – дражники, бульдозеристы, работники горного цеха и участка горно-подготовительных работ. Жили здесь и автомобилисты, геологи, в небольшом количестве жили работники рядом расположенного совхоза «Новый», работники других, подрядных и субподрядных организаций, обслуживающих алмазодобычу.

Всего населения числилось по поселковому Совету более семи тысяч человек. Жили люди, большей своей частью в двухквартирных одноэтажных домах, полностью благоустроенных. Всё в доме было – тепло, канализация, вода. Кроме воды горячей. Почему-то в домах старыми ещё проектами горячая вода не предусматривалась. Но с восьмидесятого года были введены в строительство новые проекты, в которых предусматривалась и горячая вода. По новым проектам в посёлке уже заложены и собраны «коробки» двух восьмиквартирных домов, в два этажа, и трёх четырёхквартирных одноэтажных домов. В одном из этих строящихся домов Георгию запланировали выделить жильё и потому Георгий взял над этими стройками собственное шефство, свой особый контроль. Каждое утро свою работу он начинал именно со строек. Узнавал у бригадиров чего не хватает, чего не подвезли, связывался с руководством Строительно-Монтажного Управления, которое и строило эти дома. Шумел, требовал, добивался. Даже однажды поругался с главным инженером Управления. Тот приехал на Алмазный, ходил, проверял стройку, тут с ним и встретился Георгий. И сразу же начал выговаривать о плохом контроле лично Главным инженером за ходом строительства жилья в поселке Алмазном.

– Слушай, ты кто такой, чтобы мне выговаривать здесь всякую чушь? Что ты здесь ходишь, мешаешь людям работать!

– Я заказчик, дрогой вы мой. А вы наш подрядчик. Я вам деньги плачу, а вы в сроки ввода не укладываетесь. Что, хотите, чтобы ход строительства рассмотрело руководство Объединения? Могу устроить!

– Ага, так это ты и есть новый Главный инженер на прииске?

Надо же сначала знакомиться, а уж потом размахивать кулаками! Пойдёмте в конторку, поговорим обо всём.

– Да, не подумал я, не представился. Знаете, за два-то месяца уже все, думал, меня знают. Тем более, что и по телефону общались. Простите. Краснопёров. Георгий Александрович. Не только главный инженер, но и исполняющий обязанности начальника.

– А что, Кубалов еще не вышел из отпуска. Не приехал ещё?

– Пока нет. Он в феврале только выйдет на работу. Где-то в середине февраля. Так что, пока, как говорится, прошу любить и жаловать. Со мной придётся работать.

– Ничего, я вижу, я так думаю, что мы с вами сработаемся.

А то здесь на прииске и поговорить-то о делах стройки не с кем было. По телефону, это же не общение, просто разговор. А с кем говоришь, как выглядит, как думает, поди, догадайся. Да. Так вот, о заказчике. И о том, кто деньги платит. Всё же перебарщивать не надо – у всех строителей Объединения «Якуталмаз» есть только один заказчик – ОДСП – Объединённая Дирекция строящихся предприятий. Вот она, эта дирекция нам и платит деньги. И договор строительства у нас с ней, с этой дирекцией, а не с прииском. Так что не заносись, не ты нам деньги платишь. Но, дело, конечно не в этом. Признаю, без помощи прииска, без всяких, возникающих ежедневно мелких, но важных проблем трудно строить. Поэтому, давайте не ругаться, а налаживать личный контакт. У нас, кстати, начальник тоже уходит. Надолго, думается, насовсем. Так что некоторое время именно нам с вами придётся строить всё здесь, на Алмазном. Вместе. Значит, давайте будем разговаривать спокойно. Ну, что вы хотели сказать? Там, на стройке. Какие у вас претензии?

– Нет, у меня претензий никаких. Люди работают, добросовестно работают, качественно. Но простои! То того нет, то этого.

А сроки уходят, сроки уже срываются. Надо бы снабженцев ваших озадачить как-то. Чтобы следили за поставками стройматериалов. Сейчас, в основном, отделка пойдёт. Тепло мы подключим, наши службы уже озадачены, и не только коммунальщики, но и главный энергетик следить будет за этим подключением. В общем, Виктор Петрович, чем надо помочь, прииск готов. Только работайте.

– Договорились. Раз вы будете помогать, мы тоже постараемся. Одноэтажные дома, обещаю, введём через месяц. А к весне, в апреле, введём и восьмиквартирные. Но на вашу помощь рассчитываю.

– Договорились.

Через месяц Краснопёров освободил, наконец, комнату в Поссовете, переехав в однокомнатную квартиру во вновь введённом четырёхквартирном доме. С хорошими, кстати, соседями.

Посёлок жил дружно. Не только традиционные праздники собирали людей вместе, в большом зале поселковой столовой.

Дражники, автомобилисты, бульдозеристы вместе собирались по любому праздничному поводу. Юбилейные дни рождения, выполнение годового плана любым цехом прииска, рождение нового члена семьи, нового члена коллектива, рождение ребёнка – всё было общеприисковым событием. Всё было праздничным поводом собраться людям вместе. А уж про свадьбы и говорить нечего. Свадьба была событием даже не общеприисковым.

Свадьба – это было событие общепоселковое. Дружно люди жили, дружно работали.

На Алмазном Георгий проработал чуть меньше года. Где-то, около восьми месяцев. Но сделано за это короткое время немало.

Во-первых, они с Калитиным упорядочили схему работы Гидротехнических сооружений. На этой почве у Красноперова даже произошла размолвка с Чупиным, главным инженером Рудника.

Краснопёров считал, что не надо осенью перекрывать верхние плотины, чтобы весной не получить неприятных сюрпризов во время паводка. Он предложил новую схему отработки полигона в водоёме каждой работающей плотины. Ширина долины позволяла отрабатывать полигон продольными ходами первые два хода – туда и обратно, а заканчивать отработку участка поперечными ходами. Такая схема отработка имеет два главных преимущества: соединив отвалы первого продольного хода вдоль борта россыпи с водосливом верхней плотины мы получаем естественный водоотводной канал и всю свежую воду направляем мимо дражной отработки, за нижнюю плотину. Получается естественный, дешевый способ отработки полигона драгой в полном замкнутом цикле, без загрязнения основного водоёма. С изменением ходов драги Чупин согласился, а вот не закрывать на зиму вторую верхнюю плотину категорически отказался Краснопёров вызвал на прииск службу экологического надзора. Приехал главный специалист по гидротехническим сооружениям Коваленко. Он же осуществлял на руднике и охрану природы. Краснопёрову как раз это и надо было. Он провёл Коваленко по всем своим плотинам и отвалам, подробно разъясняя, чего он хочет добиться здесь, на переработанной уже речке.

– Ты видишь, сколько грязи. И в котловане грязь, и грязь по всей долине. А по предлагаемой схеме вода за водоёмом работы драги уже ничем не загрязняется. Мы с тобой уведём чистую воду мимо драги.

– Да это как раз всё понятно, и с этим никто ведь и не спорит.

Речь о верхней плотине. С этим не согласен наш Главный!

Краснопёрову Юра Коваленко сразу понравился – толковый инженер. Схватывает всё сразу, повторять и растолковывать не надо.

– Я же говорю не о верхней плотине дражного водоёма. Речь идёт о второй верхней плотине, там накапливается ещё один водоём, с несколькими сотнями тысяч кубометров воды. И он совершенно не нужен. Он лишний. Это полигон четвёртого года отработки. Зачем нам такие запасы воды? А если однопроцентный паводок? Да, он редкий. По расчётам, он случается раз в сто лет. А вдруг случится? Зачем нам эта бомба замедленного действия? При этом производству от этой верхней плотины никакого ведь проку. Более того, её водоём мешает вскрышным работам! Огромные лишние объёмы земляных работ. Посчитай, на сколько это перегружает нашу себестоимость!

– Да ладно ты, копейки считать. Это вы там, на золоте, привыкли на всём экономить. Нам пока денег на всю эту переработку хватает.

– Ну, это сегодня. Это ведь расходы будущих периодов. А ну, как в недалёком будущем что-то пойдёт не так? И затраты некуда спрятать будет? Зарплату ведь нечем работникам выплатить будет!

– Ладно. Это всё теория. Но со второй плотиной я с тобой пожалуй соглашусь. Убедительно ты всё это мне рассказал. Меня ведь директор к тебе направил. Поезжай, говорит, разберись из-за чего сыр-бор там у Краснопёрова разгорелся. Буду докладывать как есть. Тебя поддержу.

Директор Краснопёрова поддержал тоже. Дражный отдел института разработал и утвердил у руководства новую схему отработки Иреляхской россыпи драгами.

Уже через три года, после применения новой схемы отработки полигона в порушенную реку Ирелях стала заходить рыба, на радость рыбаков Алмазного.

Этим же проектом упорядочили очерёдность строительства и сроки перекрытия верхних плотин. График такого перекрытия строго увязали с графиками гидрооттайки и вскрышных работ.

Эти графики подтвердили, что одна плотина для верхнего водоёма просто-напросто лишняя! Освобождалась бульдозерная техника, что позволило открыть новый участок добычи песков на обогащённых отвалах третьей фабрики. Прииск в зимнее время начал там добычу дополнительных песков, отправлять их на Фабрику и получать дополнительно алмазы. И, как вскоре выяснилось – в немалом количестве.

Кроме того, ритмичней, без спешки велась Гидрооттайка. Не надо стало торопиться, спешить переставлять «поинты» из-за необходимости перекрывать плотину, долина которой быстро наполнялась водой и тем самым «торопила» Гидрооттайку. А это – качество оттайки грунта, а значит и спокойная работа драги летом.

Отдел дражных разработок института «Якутнипроалмаз» полностью поддержал Краснопёрова во всех предложенных схемах. А вскоре они, Краснопёров с дражным отделом, вплотную занялись левым увалом реки Ирелях.

Дело в том, что институтом был разработан проект отработки этого увала раздельным способом. Схема простая – делается вскрыша песков, затем эти пески автомобильным транспортом вывозится на Обогатительную фабрику.

При первом же рассмотрении, Краснопёров предложил Подузову, заместителю Генерального директора по производству, отработать этот увал драгой. Он выписал все возражения института против драги и по каждому пункту сделал свои расчёты. В дражном отделе Института эти расчёты проверили и поддержали Краснопёрова. Подузов собрал всех проектантов у себя в кабинете, подробно рассмотрел все пункты доказательств и предложил подготовить материал к техсовету, на котором будет рассматриваться предложенный институтом проект раздельной отработки увала.

К техсовету разработчики не успели подготовить материал.

А выступать с голым предложением, без предпроектных проработок, Краснопёров посчитал недостойным. И потому, на техсовете он высказал своё мнение только по схеме предложенного институтом проекта.

– Ты почему же ничего не сказал о дражном варианте? – Обижено высказал Краснопёрову Подузов после совещания. – Я уже всем объявил, что у тебя будет своё предложение, а ты вдруг промолчал.

– Сергей Борисович. Ну как можно было выходить на Техсовет с неподготовленным предложением? Я сказал, что предложенная схема работоспособна. Но не единственная! Над этим увалом ещё надо поработать. Как проектировщикам, так и производственникам. А вообще, Сергей Борисович, нужен нам сегодня этот увал? До него ещё жить да жить. Успеем мы ещё его доработать!

– Но Техсовет же утвердил схему раздельной разработки!

– Ну и что. Придёт время, мы с тобой сделаем ценное рационализаторское предложение, выиграем процесс и получим миллионную премию!

– Тебе бы всё забавляться. А мне, представь, совсем не до шуток. Надо или утверждать принятый проект, или отдавать его на доработку.

– А ты положи его в «долгий ящик». Не торопись. Это я тебе говорю уже серьёзно. Дражный это увал. И придёт время, прииск закажет Институту именно проект дражной разработки этого увала. Но время это, на мой взгляд, еще очень-очень не скорое.

19-го сентября утром из приёмной Рудакова Краснопёрову позвонили.

Завтра, 20 сентября, Вы Георгий Александрович, приглашаетесь на совещание по строительству подземного рудника «Интернациональный». В 16 часов.

– Господи. Вот не повезло.

– А что такое?

– Да у меня завтра день рождения. Я уже и гостей пригласил.

– Успеете. Я не думаю, что совещание так затянется, успеете вы к гостям.

– Ну, что делать. Совещание, так совещание.

Через час снова звонок из приёмной.

– Георгий Александрович. Рудаков перенёс совещание на 22 сентября. На то же время – 16 часов.

– А что случилось.

– Так именно из-за вашего дня рождения! Пусть, говорит, отпразднует.

Георгию исполнилось сорок пять лет. Это много. Это уже очень много!

6

Совещание началось как-то сумбурно. Говорили почти все сразу, но ничего конкретного. Георгий никак не мог понять, что ему хотят предложить, что от него хотят? Когда он ехал на совещание, у него сложилось твёрдое убеждение, что ему предложат организовать эксплуатационный подземный рудник – если строят, значит что-то и вводят. И эти вводимые объекты должен кто-то принять, эксплуатировать! Так рассуждал Георгий, следуя на назначенное Рудаковым совещание. И это единственное, что он считал правильным и возможным решением того совещания.

Конечно, за время работы на прииске он немного познакомился со строительной площадкой подземного рудника. Все работы там вели строители «Вилюйгэсстроя». Они запустили Чернышевскую ГЭС, собирались строить вторую очередь этой же станции. Пока велось проектирование, пока выбирали площадку, строители «Вилюйгэсстроя», стараясь сохранить коллектив, выступали у объединения «Якуталмаз» Генеральным подрядчиком. По всем видам капитального строительства – как по промышленным стройкам, так и по жилью. Объёмы строительства были не просто большими, объёмы строительства были огромными. Годовой объём выполняемых Управлением капитальных работ переваливал за шестьсот миллионов рублей. Тех рублей, советских. Цена Советского рубля в официальной международной торговле была тогда выше Американского доллара. За один доллар давали примерно шестьдесят советских копеек. Так что, объём капитальных строительных работ, выполняемых «Вилюйгэсстроем» для Объединения «Якуталмаз», действительно был огромным, где-то – под миллиард американских долларов!

Это объёмы только по Объединению. А ведь на площадке были и другие заказчики. Работы у строителей хватало, как говорится – «выше крыши», поэтому на стройках они «вальяжничали», выбирали самую объёмную, а значит и самую дорогую, самую выгодную работу.

Конечно, объёмы строительства рудника «Интернациональный» – это приличный и довольно лакомый заказ для любого строителя. Но наибольшие объёмы этой стройки составляли горные подземные работы. Выполнять их должны специализированные организации. Объединение «Якуталмаз» заключило договор строительства подземной части рудника с солидным подрядчиком – с Трестом «Шахтоспецстрой», с его Норильским Управлением. Шахтёры обосновались и неплохо прижились как на площадке «Интера», так и в городе Мирном. Хорошие благоустроенные квартиры, хорошая зарплата со всеми северными надбавками, куда им спешить? Проходку стволов они начать не могли – не был готов проходческий комплекс поверхности. На площадке не было воды, электроэнергии, сжатого воздуха, в общем, не были готовы необходимые для проходки стволов объекты поверхности. Шахтёры иногда возмущались, на всяких там целевых совещаниях да собраниях, но не очень настойчиво. Объединение их содержало за счёт «расходов будущих периодов» была в смете такая статья, вот шахтёры и «паслись» потихоньку на строительной площадке рудника. Куда им торопиться?

«Поверхность» должны построить строители «Вилюйгэсстроя». Но это объекты мелкие, не объёмные, вот строители туда и не шли. Или шли, но не очень охотно.

Обо всём этом Георгий узнал задолго до намеченного совещания у Рудакова. Однажды Георгию позвонил директор Сафонов и попросил выполнить находящимися поблизости от строительной площадки бульдозерами прииска вертикальную планировку. Проще говоря – разровнять на площадке подвезённый самосвалами рудника «Мирный» грунт.

Георгий тогда и познакомился с этим строительством. Познакомился с начальником участка шахтёров, с Кузнецовым Александром Петровичем. С начальником скипового ствола Георгием Коваленко. Толковые ребята и явно засиделись без работы. И не скрывали своей озабоченности неторопливой организацией строительства «поверхности» со стороны Объединения.

От Генерального заказчика на площадке «командовал парадом» молодой инженер Стрельников. Георгию сразу как-то не понравился этот молодой, но видать бойкий парень. Георгий спросил его:

– Откуда грунт возите?

– С карьера «Мир».

– Как с карьера? Вскрышу, что ли возите?

– Ну, вскрышу.

– Да ты что, парень! Она же расползётся на солнце, грязь же будет.

– Вам приказано разровнять, вот и равняйте. А с технологией мы как-нибудь сами разберёмся!

– Ну-ну! Смотри, как бы всё это убирать не пришлось. А Чертов знает, чем вы здесь отсыпаете площадку? – Чертов, это Главный инженер проекта. В институте «Якутнипроалмаз».

– Знает. Кому положено знать, все знают.

– Неужели знают, но не понимают, что творят? Это уже похоже на вредительство!

Вот такое у Георгия было первое знакомство с куратором стройки от Объединённой дирекции. Не думал тогда Георгий, что этот нахальный паренёк в сравнительно недалёком будущем ох сколько крови ему попортит!

И вот, это совещание у Рудакова. Здесь – Заместитель Генерального по капитальному строительству Русин, директор института Гомелаури, директор Объединённой дирекции Дехтярь, директор рудника «Мирный» Сафонов, начальники некоторых отделов, так или иначе связанные с предстоящей стройкой. И обсуждается одна тема – кем назначить Краснопёрова на строящемся руднике. Кто-то считает, что ему надо поручить строительство. Значит, вводить в состав Объединённой Дирекции?

Сафонов – за организацию эксплуатационного рудника.

– Эксплуатации надо участвовать в строительстве с первых дней, с нулевой отметки! Следить за качеством монтажа, курировать сроки. Кому строители собираются сдавать объекты будущего рудника? Эксплуатации. А кто строителям будет отпускать продукцию – сжатый воздух, воду, электроэнергию, наконец – тоже эксплуатация! Без эксплуатации мы там, на этой стройке просто захлебнёмся!

– Надо объединить эти функции, – предложил вдруг Гомелаури. – Давайте создадим рудник, как эксплуатационную структуру, но начальника рудника введём в штат Объединённой Дирекции.

На правах, скажем, Заместителя директора. И поручим ему всю организацию строительства. А с вводом объектов будем создавать отдельные цеха. Ну, например, вводим Компрессорную, вот и создаем цех будущего рудника – Компрессорная станция. Вводим котельную, новый цех – котельная. Ну, и так далее. Схема новая. Да, такой нет ещё нигде в практике, но зато схема гибкая. И за всё строительство, и за ввод, и за первые шаги эксплуатации отдельных объектов, пока не введём подземный рудник, как предприятие, за всё это у нас будет отвечать один человек. И мы все его одного знаем, и строители будут знать его одного, и в эксплуатации у нас будет один организатор. Подумайте, Лев Алексеевич, – повернулся он к Сафонову, – по-моему, очень удачная структурная находка. Она решает все наши проблемы по подземному руднику! – Чувствуется, директор института не спонтанно высказал своё предложение, давно он продумал эту необычную схему.

– А как думает сам Краснопёров? – Повернулся Рудаков к Георгию. – Может у тебя есть свои предложения?

– Да, вы знаете, были. Но сейчас, после предложения Гиви Лазаревича, я согласен с ним полностью. Мне тоже кажется, что такая структура поможет объединить и «примирить» строительство с эксплуатацией. Так, на слух, мне схема понравилась.

Я согласен потянуть этот тяжёлый воз. Но только с вашей помощью. С помощью всех, кто сегодня принимает решение!

– Есть у нас, товарищи, какие-то ещё предложения, замечания, пожелания? Ты как, Валерий Павлович, готов принять в Дирекцию нового «зама»? – Значит и для Рудакова схема эта «не на слуху». Всё они продумали и обсудили с Гомелаури.

– Готов. Я готов. Ну, а там – живы будем, что-нибудь да придумаем. Если появятся какие-то препятствия или неувязки. Я согласен! – Значит, Дехтярь тоже знал. Не такой Валерий Павлович человек, чтобы соглашаться сразу, не просчитав и не продумав всё до мелочей.

– Георгий Александрович! В предложенной схеме есть один очень важный момент. Она наделяет тебя не только ответственностью, но и правом. Правом вести строительство, и правом организовать эксплуатацию. Со строителями ты ведёшь себя уверенно как заместитель директора Объединённой дирекции, то есть – как Генеральный заказчик. А с Сафоновым ты согласуешь все вопросы эксплуатации как начальник подземного рудника.

Удобно и без потерь основного времени на всякие согласования.

Ты на Подземном руднике Единоначальник! Удобно? Мне кажется – да! И тебе будет легко работать, и нам легче помогать тебе одному. Согласен?

– Согласен!

– А ты, Лев Алексеевич, согласен? В конечном счете, именно тебе ведь принимать на себя всю «эксплуатацию», как мы сегодня метко назвали весь комплекс вводных объектов! Мы с тобой не обсудили эту схему именно потому, что тебя всю неделю не было на месте. Но, по-моему, сегодня нам всё ясно. А?

– Я согласен, Валерий Владимирович. Схема действительно интересная. И, похоже – работоспособная. Попробуем.

– Ну, раз все согласны, раз возражений ни у кого нет, тогда так. Неделю вам, Георгий Александрович, для изучения строительства – положение дел на площадке, документация. Ещё неделю для составления положения о новом Руднике. В положении подробно разработать и обозначить те новые предложения, что прозвучали здесь. И по строительству, и по эксплуатации.

Работайте вместе с отделом труда и зарплаты, а Гиви Лазаревич и Лев Алексеевич, я думаю, тебе помогут. Новую должность назовём так – Начальник Строящегося поземного рудника «Интернациональный». Назначение – с сегодняшнего дня. Через две недели мы собираемся здесь же и в этом же составе. Слушаем уже тебя, Георгий Александрович, слушаем твои предложения по скорейшему началу проходки стволов. Хорошо бы к тому времени иметь график ввода объектов поверхности. Но это – если получится. Тут ведь не так от нас зависит, как от строителей. График надо согласовать с ними. Но, какой-то контрольный срок мы всё же должны установить? Как, Валерий Павлович?

– Конечно. В принципе, такой график именно строители и должны составить. И представить нам. Но мы их и так долго ждём, теряем много времени. Поэтому, в данном конкретном случае лучше мы этот график составим сами. Вот, в графике всё и должно быть отражено. В том числе и сроки ввода «поверхности».

Заговорил опять Гомелаури.

– Валерий Павлович, – обратился он к Дехтярю. – Давай исходить из наших сегодняшних реальностей. Учитывая готовность технической документации, состояние строительной площадки, а там и там у нас, к сожалению, ещё далеко до полной готовности, мне думается, что контрольный срок начала проходки стволов надо установить для Краснопёрова – два года. Если он через два года начнёт полноценную проходку того и другого ствола, то есть и Скипового, и Клетьевого – будет молодец. Будем считать, что он со своей задачей справился.

Рудаков, после некоторого молчания медленно произнёс:

– Ну, два года я думаю всё же многовато. А, Валерий Павлович?

– Мы с шахтёрами сидим на этой площадке уже седьмой год – усмехнулся Дехтярь. – А проходку так и не начали до сих пор!

Два года, думаю, Валерий Владимирович, это срок близок к реальному. А начнём раньше, так что ж, честь нам будет и хвала!

– А ты как считаешь, Георгий Александрович?

– Вы же сказали – через две недели. Вот, через две недели я и доложу вам свои предложения. И по срокам тоже.

– Ну, добро. Давай, раскручивайся!

7

Отношения со строителями как-то незаладились сразу…

Георгий приехал в Управление «Вилюйгэсстроя», зашёл в Производственный отдел. Им командовал молодой и весьма, по рассказам, способный инженер-строитель Штыров. Вячеслав Анатольевич. Его недавно перевели в Управление из посёлка Удачного. Георгий решил, что раз этот Штыров строил Удачный, с кем же, как не с ним, он сможет быстро найти общий язык, и с кем, как не с ним, организуют они строительство подземного рудника быстро и качественно. Но ошибся…

– Какой рудник, какой «Интернациональный», – возмущённо встретил Штыров Георгия. – У нас «жильё» на сдаче! Людей не хватает! Мы с вами займёмся этим рудником в лучшем случае после Нового года. А сейчас нет, не получится. Приходите после нового года. Тогда и поговорим!

– Но у вас же рудник в плане! Почти сто тысяч вы должны освоить в этом году! По поверхности рудника. Там же объекты проходки! Мы не сможем начать проходку стволов, пока вы не построите нам «поверхность»!

– Слушай, не морочь мне голову. Мы ваши сто тысяч легко перекроем другими стройками. У нас уже сейчас перевыполнение более пятисот тысяч. Нет у меня силёнок в этом году заниматься твоим рудником!

– Это не мой рудник. Это наш рудник. И ваш в том числе. Через десять лет, когда карьер «Мир» доработаем, нам с вами без этого рудника делать здесь будет нечего. И жильё не понадобится! Некому здесь жить будет. Разве что только строителям!

– Слушай, Краснопёров, ты меня не агитируй. Сказал после нового года, значит так и будет! Приходи в январе. Тогда и посмотрим.

Георгий вышел от Штырова, присел в коридоре. В стоящее у окна кресло.

«Чёрт возьми, что же делать! Пойти рассказать всё Рудакову?

А он спросит – я тебя зачем назначил? Чтобы ты бегал по каждому поводу в мой кабинет и жаловался на свои неурядицы? Ты командир, ты и командуй! Нет, к Рудакову не годится. Пойду к начальству! Пойду к главному инженеру Управления!».

– Анатолия Петровича нет. Он в Москве, в командировке. – Осадила пыл Краснопёрова секретарь Рябова, главного инженера. – Вернётся только к концу недели.

– А управляющий здесь?

– Нет. Управляющего нет тоже. Сегодня у нас Штыров всем командует. К нему обращайтесь.

Понятно. Со Штыровым уже познакомились. Новая встреча с ним ничего не изменит. Что ж, решил Георгий, надо идти в Горком! Пойду к Иванову, второму секретарю. Он курирует промышленность, строительство, вот и пусть помогает. Уж он точно знает, что без подземного рудника алмазодобыча скоро захлебнётся! И уж Горком точно спросит с Управления строительства за выполнение плана по «Интеру». Расскажу всё как есть!

Иванов принял Георгия сразу, как только секретарь доложила ему о приходе Краснопёрова.

– Так, так! Слышал о твоём назначении. Хотел на днях ехать к тебе на площадку, знакомиться. Но ты как чувствовал, сам ко мне пришёл. Рад, очень рад. Ну, давай, выкладывай, что за проблемы, с чем пришел.

Георгий рассказал о своём разговоре со Штыровым, прямо сказал, что «Вилюйгэсстрой» не хочет строить рудник, и так, мол, у них много работы, а нам без «поверхности» невозможно начать проходку стволов.

– Понимаете, Альберт Васильевич, на площадке нет ничего – ни электроэнергии, в достаточных мощностях, ни сжатого воздуха, ни воды. Нет проходческих лебёдок, не смонтированы стволовые Копры, не готова замораживающая станция. В общем, площадка пока пуста. А меня ведь и назначили для того, чтобы я такое строительство организовал. Так что, мне надо организовать собственное строительное производство? Собственный стройучасток? Может, это было бы и правильно, но ведь все наши деньги в титуле «Вилюйгэсстроя», нашего Генерального подрядчика! И в этом году титул этот изменить невозможно! Штыров заявил мне, что они эти деньги перекроют перевыполнением на других объектах! А кто же будет строить «Интер»? Если не будут строители работать, тогда и я – зачем тогда я там нужен!

– Во-первых, ты не горячись. Строить «Интер» надо, строить «Интер» будем. Что бы там Штыров не говорил. Ты дал мне хорошую информацию. И вовремя. Дай мне два дня. Я всё обдумаю, посоветуюсь с ответственными людьми, переговорю с руководством Стройуправления. Они сейчас в разъездах, но к концу недели все будут на местах – и Управляющий, и главный инженер.

Рябов толковый мужик, он таких рассуждений – надо строить «Интер», не надо – он таких рассуждений себе не позволит. Мы этот «Интер» более семи лет не можем начать, а Штыров только-только переехал из Удачного, он всех проблем Мирного еще, я думаю, не знает, вот и позволяет себе «неразумное». Не расстраивайся. Я к тебе через два дня подъеду, там мы всё с тобой и обсудим. Да и на площадку посмотреть надо, давненько я там не был. Давай, Георгий Александрович, иди, работай. До встречи!

На площадку посмотреть просто – вся площадка просматривалась из окна второго этажа Быткомбината. Да и сам Быткомбинат для шахтопроходчиков ещё не достроен – нет раздевалок, душевых, ламповой, зарядной, других «подсобок», без которых проходку не начнёшь. На площадке «ползали» два приисковых бульдозера, растаскивая по площадке насыпанную самосвалами карьера «Мир» вскрышную породу, которая к осени превратилась, как и предупреждал Георгий ещё весной, выделяя бульдозеры на разравнивание этого грунта, в вязкую, тягучую грязь.

Иванов постоял у окна, никуда не пошёл по площадке, махнул рукой, сел в машину и уехал.

– Готовься в среду выступить на Городской общестроительной планёрке, – сказал Георгию на прощание. – Нарисуй полную картину по «Интеру».

Раз в месяц, в последнюю среду месяца руководством «Вилюйгэсстроя» проводилась общестроительная «планёрка». В ней участвовали руководители всех строительных Управлений, руководство города, секретари Горкома, руководители объединения «Якуталмаз». Вёл строительную планёрку Управляющий «Вилюйгсстроя» Грабар. Михаил Александрович. О положении дел в строительстве докладывал Штыров, затем со своими отчётами, со своими нерешенными вопросами выступали руководители Стройтрестов и Управлений. В заключение Управляющий принимал решения и раздавал поручения.

На таких планёрках нередко выступали руководители города, секретари Горкома или руководители от заказчика – Объединения «Якуталмаз».

В среду, на очередной планёрке, Иванов, неожиданно для всех, предложил заслушать информацию о ходе строительства подземного рудника вновь назначенного начальника Краснопёрова.

Грабар пожал с недоумением плечами.

– Ну ладно… Пусть выступит… А что там у нас, с этим «Интером»? Что, есть проблемы?

Георгий рассказал всё как есть, не утаивая трудностей со строительством. Он никого не обвинял, но остановился подробно на сроках ввода объектов проходки по плану текущего года.

– Мы составили график ввода объектов поверхности, не выходя из объёмов капвложений текущего года. Хотелось, чтобы руководство Управления рассмотрело этот график, чтобы у нас с вами были согласованы сроки ввода предусмотренных графиком объектов.

– А что вообще сейчас делается на площадке? – спросил Управляющий. – Как там работает наше Мирнинское Стройуправление?

– На сегодня на площадке нет строителей. Ни Мирнинского Управления, ни ваших субподрядчиков. А надо строить и запускать Подстанцию – с имеющимися мощностями электроэнергии мы не только не начнём проходку, но и ничего строить, как следует, не сможем. Нет на площадке воды, сжатого воздуха, нет ни одного необходимого для проходки стволов объекта обеспечения!

Наступило молчание.

– Кто здесь от Мирнинского Управления – посмотрел в зал Грабар. – Грабцевич? Ну-ка расскажи, Василий Борисович, как ты собираешься выполнять по «Интеру» план этого года!

Но Грабцевич не успел даже выйти к трибуне. В разговор вмешался Штыров.

– Михаил Александрович! Не надо ничего спрашивать у Грабцевича. Не работаем мы там. Я уже сказал Краснопёрову, встречались мы с ним, я уже ему сказал, что все работы по «Интеру» мы начнём после Нового года. Сейчас у нас некому там работать. У Грабцевича все люди заняты на вводе жилых домов.

– А какой у нас план по руднику?

– Около ста тысяч рублей.

– И что, мы не можем освоить сто тысяч?

– Работы там специфические, мелкие, дело не в деньгах, а в объёмах работ. Общий план по капвложениям мы по Объединению перевыполняем, но на «Интере» пока не работаем. Силёнок не хватает, Михаил Александрович.

– А что предлагает Краснопёров?

– Мы, Объединённая Дирекция, ваш Генеральный заказчик, предлагаем срочно, в течении месяца, организовать в составе Мирнинского Стройуправления специализированный Участок по строительству Подземного рудника. Назначить руководство таким Участком. Укомплектовать его рабочими-строителями, взяв их понемногу с каждого стройучастка и даже с других Управлений и Трестов, и начать работы на площадке рудника немедленно. Объём строительства и обустройства стволов составляют более семидесяти процентов объёма строительства всего рудника. Вместе с его подземной частью. И если мы хотим начать на руднике добычу алмазов в начале девяностых годов, как это предусмотрено постановлением Правительства, нам проходку стволов нужно закончить к восемьдесят пятому году.

Иначе алмазов просто не будет! Карьер «Мир», как известно, заканчивает отработку своих запасов открытым способом именно к этому восемьдесят пятому году! Затем реконструкция, углубление ещё порядка шестидесяти метров и всё! В начале девяностых годов у нас будет резкое снижение алмазодобычи. Это допустимо?

Выступил Рудаков.

– Ну, ты, Георгий Александрович, всех здесь перепугал. Хороши мы были бы, если бы только рассчитывали на подземный «Интер». Но Краснопёров прав, Вячеслав Анатольевич, – обратился он к Штырову, – проходку стволов надо начинать срочно.

Я поддерживаю предложение Объединённой дирекции по созданию Стройучастка на площадке подземного рудника. Давай, Михаил Александрович, вместе подумаем, как это можно быстро организовать. Людьми постараемся помочь. Но откладывать нам строительство рудника никак нельзя. До нового года у нас есть ещё три с лишним месяца. Что же, сиднем сидеть будем эти три месяца на площадке? А вам, строителям, три месяца вполне достаточно для освоения запланированных вами ста тысяч.

Поднялся Иванов.

– Мы намечаем в ближайшее время заслушать ход строительства подземного рудника на площадке трубки «Интернациональная» на Бюро Горкома. Был я там не так давно. Прямо надо сказать – картина убогая. Давайте все вместе, и вы, Михаил Александрович, и вы, Валерий Владимирович, вместе с Городским Комитетом, вместе давайте подумаем, что можно предпринять в ближайшее время, составим какой-то план, на Бюро его рассмотрим и примем к исполнению. Рудник надо строить, это всем ясно и всем понятно. И позиция Промотдела Управления нам кажется совершенно не конструктивной. Вместо того, чтобы подумать как организовать строительство, Отдел делает всё, чтобы обосновать, как там не работать! Нам всем надо пересмотреть наше отношение к этой стройке. Всем надо стать заинтересованными в этой стройке. Менять надо настроения такого безразличия – будем строить рудник, так будем, не будем, так и это хорошо. Нет! Задача должна стать единой – строить. Быстро, в соответствии с разработанными графиками, и качественно. Я думаю, мы создадим Партийный штаб по строительству подземного рудника, с рассмотрением хода стройки еженедельно – пока не начнём проходку стволов! Я думаю, это будет правильно, это мобилизует и строителей по вводу объектов проходки, и эксплуатацию, которой вскоре надо будет принимать вводимые объекты. А это кадры – руководство, специалисты, рабочие. К этому тоже надо готовиться!

Партийный штаб Горком поручил возглавить Иванову.

Уже в середине октября Стройучасток на «Интере» был создан, укомплектован специалистами и рабочими. Строители приступили к строительству основных объектов рудника.

Штыров на Краснопёрова обиделся, не входил с ним в контакт до самого окончания проходки стволов. Злопамятным оказался Штыров, ох, каким злопамятным.

Злопамятство – одно из самых непозволительных характеров, и одно из главных непозволительных качеств для крупного руководителя, который берётся командовать большим коллективом подчинённых!

Георгию приходилось теперь по сложным вопросам – согласование графиков, годовых объёмов капвложений – работать с Главным инженером Управления.

Но, в основном, он работал напрямую с Грабцевичем, с начальником Мирнинского Стройуправления. Толковый начальник Грабцевич этот, Георгий с ним быстро нашел общий язык.

8

В кабинете у Рудакова снова собрались все руководители строительного комплекса Объединения. Принимал участие в совещании и Сафонов, директор рудника «Мирный», и Гомелаури, директор института «Якутнипроалмаз».

– Ну, что ты опять всех нас «построил», давай, докладывай, – повернулся Рудаков к Краснопёрову. – Что там у тебя за аврал?

– Вы сами сказали мне, Валерий Владимирович, как бы кто не реагировал на мои вопросы, решать их до конца. Привлекать к этому всех, включая и вас! Даже если и кто-то будет недоволен моей настырностью. Было так?

– Ладно, ты время не теряй, давай конкретнее.

– А конкретно вот что. Строители на площадке. Организован строительный участок, укомплектован рабочими, назначен начальник участка. Женщина, но женщина толковая, деловая, иному мужику сто очков задаст наперёд. Участку даны конкретные разнарядки, определён круг вводных объектов, составлены графики ввода. В общем – строители работают. И работают неплохо. Но работают на основных объектах постоянного характера, те, что нужны будут и на проходке стволов, и на эксплуатации Рудника. Это – компрессорная, котельная, электроподстанция, водонасосная, градирни, замораживающая станция – ну и другие, необходимые руднику объекты. Те, что нужны будут и сейчас, при проходке стволов, и при алмазодобыче. Но сам проходческий комплекс – проходческие лебёдочные, внутриплощадочные коммуникации, станции водообеспечения, линии электропередач для электрообеспечения проходки, ну, и так далее – это всё пока вне работы. Это всё мелкие работы, но без них проходку стволов не начать! На постоянных объектах объёмы работ огромные, их к весне следующего года надо завершить.

Если мы сейчас перебросим строителей на строительство помещений и монтаж оборудования проходческого комплекса – они сорвут ввод постоянных объектов. Значит – даже при полной готовности всего проходческого комплекса мы всё равно проходку вовремя начать не сможем.

– Но, в два-то года, что мы отвели тебе для подготовки, они уложатся?

– В два года они возможно и уложатся. Но у нас что, два года проходчики будут сидеть у строителей «на шее»? Кузнецов и сейчас уже «рвёт и мечет». Ему надо или начинать проходку, или закрывать участок. Они даже монтаж «Копров» начать не могут, им надо хотя бы для начала этих работ «пройти» «шейку стволов», обозначить стволы на местности, углубиться в землю по всей площади тех стволов хотя бы метров на десять-пятнадцать! Ну, а закрыть участок – сами понимаете. Мы его потом долго снова организовывать будем. В Норильске у них работы хватит. Не до нас им тогда будет. Недавно приезжал из Норильска на нашу площадку Волкодав, начальник Управления, он прямо сказал – «или решайте, господа хорошие, с началом проходки, или я участок у вас вынужден буду закрыть. Нет у меня денег содержать его. А в Норильске, сами знаете, работы на нас на всех хватит!». Вон. С Валерием Павловичем он встречался. И вы, наверное, знаете, о чем они здесь говорили.

– Ладно, не нагнетай обстановку. Что ты предлагаешь?

– Надо Проходческий комплекс подземного рудника построить самим! Распределить объекты по цехам и предприятиям Объединения, и в течение месяца-двух все работы выполнить своими силами!

Над совещанием зависла тишина.

– Да. Знали мы, что ты не дашь нам жить спокойно, но не до такой же степени! – Прервал затянувшееся молчание Генеральный Директор. – Валерий Павлович! Ты что скажешь на это? На это «рационализаторское предложение» твоего заместителя?

– Валерий Владимирович! Другого пути решения проблемы я тоже не вижу! Или надо откладывать сроки начала проходки, или построить проходческий комплекс самим!

Вмешался Русин – Заместитель Рудакова по капстроительству.

– Краснопёров прав. Что-то надо брать на себя. У строителей объёмов «под завязку». Дай бог, за зиму выполнили бы то, чем мы их нагрузили. Надо принимать решение, Валерий Владимирович. Кроме нас, этого никто решить не сможет. Краснопёрову это не под силу – ему просто «власти не хватит» осуществить такое решение.

– Лев Алексеевич! За тобой слово.

– Наверное, Краснопёров прав, Валерий Владимирович. – Сафонов, кажется, и не удивился таким оборотом дела. Будто знал, что и на эксплуатацию «навешают» строительство «подземки». А может и сам давно уже задумывался над этим. – Мы завтра соберёмся с начальниками цехов, посоветуемся. Ты с утра никуда не уезжай, Георгий Александрович, на совещание с начальниками цехов мы и тебя пригласим. После нашего разговора с начальниками, конечно. Но сил только рудника «Мирный» недостаточно, Валерий Владимирович. Надо привлекать и другие предприятия.

– Так других предприятий в городе осталось-то – Ремонтностроительное Управление да наш собственный Стройтрест. У треста тоже работ по горло, в связи с подготовкой города к зиме, со всеми их капремонтами. Ещё геологи. Но геологов привлекать не будем, у них тоже капвложения. И полевые работы. С Севера людей тоже не повезём, с ними больше толкотни будет, чем отдачи. Тогда так. Раз уж все согласны, мне-то, что возражать!

Георгий Александрович! Распиши строительные и монтажные задания всем цехам рудника, Рссу, нашему Стройтресту. Ничего, небольшую бригадку выделят. После принятия решения по заданиям, согласования их с начальниками цехов и перечисленных предприятий, составить график строймонтажа всех объектов Проходческого комплекса. График дашь мне на утверждение – чтобы всё это выглядело как задание Объединения, а не просто как самодеятельность начальника строящегося рудника. И всё. Будем работать! Но, смотри, Краснопёров! Тогда уж и проходку стволов вы должны начать раньше намеченного нами в прошлый раз срока! При таком раскладе мы тебе два года на подготовку не дадим! Так, Гиви Лазаревич?

– Давайте, Валерий Владимирович, прежде построим всё, что сегодня наметили. С остальным, мне кажется, Краснопёров справится! – Гомелаури явно был доволен сегодняшним совещанием. А что, действительно, стройка началась! Вон, какие масштабы разворачиваются!

После совещания Гомелаури подошел к Георгию, протянул руку.

– Успехов тебе! Теперь и я верю, что Рудник мы построим вовремя!

Подошёл и Русин.

– Я рад одному, что ты все заботы по строительству Подземного рудника снял, наконец, с Валерия Павловича! Всё замкнул на себя! Молодец. А на нашу помощь рассчитывай. Постоянно!

Звонок от Сафонова по внутренней связи прозвучал где-то около десяти часов утра.

– Подходи, Георгий Александрович.

Дирекция рудника «Мирный» и ОДСП (Объединённая дирекция строящихся предприятий) находились в одном здании, в том, что на Ленинградском проспекте. Ещё недавно здесь же находилось и управление Объединения «Якуталмаз». Но недавно они переехали в новое административное здание, построенное по последнему слову архитектурной фантазии. Очень красивое и оригинальное внутри получилось Управление Объединения.

Рудник с Генеральным заказчиком в старом здании остались одни. Сафонов – директор рудника, занял кабинет Генерального директора, а Дехтярь – директор ОДСП, занял, соответственно, бывший кабинет директора рудника.

Когда Краснопёров зашел в кабинет директора, там уже никого из начальников цехов не было. Они всё у директора порешили и разъехались по своим цехам. У Сафонова в кабинете был только секретарь парткома, Рафаил Гареев. (Демьянов к тому времени работал уже в Горкоме партии).

– Мы всё обсудили, Георгий Александрович. Задал ты нам работёнки. Главное, время уж больно неудачное – начало зимы.

Сам знаешь, сколько у нас сейчас работы. Ну, да – начальники наших цехов поняли всё правильно. Они предложили не терять время на «кабинетные» обсуждения. Решили так. Ты, по мере готовности твоих «наряд-заданий» по цехам будешь приглашать каждого начальника на стройплощадку и давать им задания прямо на месте. Чтобы поконкретней и без лишней «водички».

На всякие там обсуждения чтобы не тратить времени. Давай с тобой договоримся так – задания каждому цеху ты выдаёшь в пределах месячной загрузки. Чтобы через месяц всем нам с твоей площадки уйти! Месяц! На большее у нас нет ни сил, ни резервного времени. Ты сам недавно был в шкуре руководителей наших цехов, понимаешь, о чём я говорю. Согласен?

– А если, Лев Алексеевич, начальники скажут, что я даю им невыполнимые за месяц задания, тогда как? Я согласен, месяц – для меня это идеальные сроки. Если бы через месяц мы запустили все вспомогательные объекты проходки – это было бы просто идеально в наших сегодняшних условиях! Но, если начальники не согласятся?

– Послушай, Георгий Александрович. Ты отлично знаешь обстановку по всем цехам нашего рудника. Знаешь численность работников в каждом цехе. Знаешь объёмы предстоящих нам в зимнее время работ. Вот, из этого и исходи! Рассчитай каждому цеху выполнимое задание на месяц! Знаешь, давай так сделаем. Сколько тебе надо времени на составление заданий для каждого цеха?

– Я вас понял, Лев Алексеевич! Давайте лучше так – мы с вами обсуждаем задание для каждого цеха в отдельности. Я составил, скажем, задание для автобазы – и к вам. Мы всё подробно смотрим, согласуем и я приглашаю начальника на «Интер». Идёт?

– И сколько это займёт времени?

– Два дня, Лев Алексеевич, два дня. Завтра, в назначенное вами время, я вам показываю задания для Автобазы, карьера «Мир» и прииска Водораздельные Галечники. Через день – прииск «Ирелях», фабрика № 3 и ЖКХ. И ваши все. А РССУ и Стройтрест, это уже будем смотреть с ними. Это с рудником не связано.

– Согласен. Только, давай завтра всё и посмотрим. Зачем растягивать на два дня. Завтра к десяти часам я тебя жду. Рассмотрим по всем цехам сразу. Всё согласуем и – работай с цехами.

Успеешь до завтра?

– Да у меня уже и сегодня почти всё готово. Так, по мелочи кое-что уточнить надо, с Кузнецовым посоветоваться, тоже согласовать по срокам, и можно начинать работать. Завтра к десяти часам у меня всё будет готово. А уж графики работ – это мы с начальниками подработаем.

– Договорились. Жду завтра в десять!

9

Зима 1982-го года, как на заказ, как будто зная, что у строителей к концу года особый ажиотаж со сдачей объектов, оказалась очень суровой. Суровой даже по Якутским меркам. Уже в ноябре температура опустилась много ниже сорока градусов. В декабре мороз постепенно усиливался и к концу месяца термометр показывал на площадке «Интера» ниже пятидесяти пяти градусов.

К счастью, строители к тому времени закончили строительство помещений Компрессорной, Водонасосной, Замораживающей станции, помещение электроподстанции, подвели внешние сети водоснабжения, прокладку силовых кабелей, и теперь, в морозы, работали внутри помещений. Шел монтаж оборудования и внутренних коммуникаций. Велись и внутренние отделочные работы. Котельную строители закончили полностью сдали «эксплуатационникам» в стопроцентной готовности.

К Новому году Краснопёров с Володей Михайлюком, только что назначенным начальником Цеха эксплуатации Рудника «Интернациональный», готовились запустить Котельную. Строительный участок МЭПСА – («Мирныйэнергопромстрой) – как и обещала начальник участка Галя Ходеева, ввели таки котельную рудника в строй. Уже после сдачи первого объекта подземного рудника в эксплуатацию Генеральный директор объединения «Якуталмаз» издал приказ о создании Цеха эксплуатации рудника «Интернациональный» с подчинением его Начальнику подземного рудника Краснопёрову. Начальник рудника, таким образом, попал в двойное подчинение – по строительству он входил в руководство ОДСП, а по эксплуатации – подчинялся отделам и руководству Объединения. Впрочем, так сразу и было задумано.

Хотя, Георгий и сказал Дехтярю, что такая структура эксплуатации неестественна и не рациональна. Вводимые объекты эксплуатации подземного рудника надо бы сразу сдавать руднику «Мирный». Он же, в конце концов, и будет эксплуатировать Подземный рудник. В совсем недалёком будущем.

– Тогда нарушится наша схема – единое руководство на площадке строительства – и по стройке, и по эксплуатации! Ты же сам когда-то согласился с такой схемой строительства!

Начальником цеха Георгий попросил назначить Михайлюка Владимира Владимирович, работавшего до этого Заместителем начальника отдела снабжения того же ОДСП. Толковый, расторопный инженер, без всяких «комплексов», так, что с любыми проблемами подземного рудника мог войти без стука в любой начальственный кабинет. И, главное, выйти оттуда с нужным производству решением. В этот период, в период становления эксплутационных цехов подземки, именно такой человек на площадке и был нужен. Михайлюк подобрал и перевел в цех эксплуатации толковых специалистов – сантехников, котельщиков, электриков – и был готов к запуску первого на площадке объекта эксплуатации – Электрокотельной. Мощность новой котельной была достаточной, чтобы обеспечить теплом и временные объекты строительства проходки, и, в скором будущем, объекты эксплуатации подземного рудника.

На площадке не хватало воды. Строители вели монтаж водовода от насосной постоянного водозабора, но до пуска его еще далеко. Решили задействовать воду имевшегося на площадке довольно приличного по площади и по глубине какого-то неизвестного до сей поры озера. Подсчитали водопотребление Котельной – по расчётам получалось, что воды озера должно хватить. Запустили временную насосную, воду пустили по временному кольцевому водоводу. Это всё смонтировали рабочие Цеха Водораздельных Галечников. Рудника «Мирный».

Все подготовительные работы по запуску котельной закончили только к вечеру 31 декабря. Михайлюк настроен решительно.

– Что, прямо запустишься к Новому году, к 00 часам? – Спросил недоверчиво Краснопёров. Он был дома, общался с площадкой по телефону. На этом настоял Михайлюк: «двух начальников на одном запуске многовато. Мешать будем друг-другу!».

– Ну и что, что Новый год. Встретим его здесь, на площадке.

У нас всё готово. Надо запускаться!

– Но температура, Володя. Уже где-то близко к шестидесяти.

– И что такого? У нас же всё под крышей, всё в помещениях!

Водовод утеплён. Будем пробовать!

– Сколько времени будет разогреваться котёл? Как бы за это время не замёрзли трубы. В холодном помещении.

– Трубы не успеют замерзнуть. В помещении котельной тепло. Мы установили калориферы.

– Трубы замёрзнут не в помещении. Трубы замёрзнут у насосной водозабора.

– Да, ты прав, Георгий Александрович. Там постараемся подогреть тоже. В насосной калорифер стоит, но мы сейчас постараемся утеплить и «улицу». Не волнуйся ты, не звони больше, не отрывай от работы, я тебе сам позвоню, когда дело сделаем.

Перед запуском позвоню.

Дело сделали только к вечеру первого января. Всю ночь слесари-сантехники провозились с запуском. Не повезло всё же с погодой. Ночью температура упала до минус шестидесяти одного градуса. Трубы постоянно «прихватывало» – то в одном месте, то в другом. Всё же железное, всё охлаждено до самых низких температур. Вода замерзала, только-только войдя в трубу. Приходилось постоянно нагревать трубы паяльной лампой, чтобы пропустить воду к котлу. Провозились всю ночь. Люди устали, замёрзли, но никто не ушёл с площадки, пока не запустили Котельную. Наконец вода пошла – через котёл, в трубы и батареи отопления. Сначала тёпленькая вода, потом всё горячее и горячее, и, наконец, батареи собственно котельной нагрелись до нужной температуры. Дождались, когда в котельной стало по-настоящему тепло, и только тогда открыли горячую воду в сеть.

Сначала на небольшие по объёму лебёдочные, затем постепенно на все, приготовленные к приёму тепла, объекты. На площадке стало тепло! Можно начинать работы по монтажу оборудования.

Особенно шахтёры ждали пуск Компрессорной. Им нужен сжатый воздух! Временные маломощные компрессора у проходчиков были. Но это только на проходку «устья» стволов и на монтаж Копров. И то хватало только на один ствол. Начинали со Скипового ствола – на Клетьевой пока воздуха не хватало. Кроме того, с запуском замораживающей станции нужно начинать бурение замораживающих скважин вокруг стволов. А это тоже – и воздух, и электроэнергия.

С электроэнергией решили – энергетики смонтировали временную подстанцию. Трансформаторов её хватит только для проходки. Постоянную подстанцию, для эксплуатации рудника ещё предстоит построить. Но для проходки стволов и обеспечения работы временных и постоянных объектов, уже смонтированных и запущенных, временной подстанции хватает.

Да, работники цехов рудника «Мирный» действительно построили помещения и смонтировали оборудование проходческого комплекса подземки всего за месяц. Ударно поработали все.

Особенно большой объём выполнила бригада Автобазы. Руководил всеми работами, и месяц не уходил с площадки Главный инженер автобазы Бондарь. Иван Дмитриевич. Да и Чирков Николай Иванович не один раз приезжал посмотреть, как идут дела, как выполняется задание Автобазой. Прииск выполнил свои работы по вертикальной планировке, фабрика № 3 участвовала в монтаже оборудования для замораживающей станции, ЖКХ – по монтажу наружных водопроводных и канализационных сетей, а бригада комплекса ВГ не только провела работы по монтажу насосной станции. Бригадир, зам главного механика комплекса, провёл необходимые расчёты и разработал проект охлаждения главных компрессоров для выработки сжатого воздуха минуя дорогостоящие и затратные работы по монтажу охлаждающей Градирни. Он предложил использовать всё то же озеро. Рассчитал, смонтировал насосную и трубопроводы. Градирня не понадобилась не только во время проходки, но схема осталась и на эксплуатацию подземного рудника. Были сбережены не только экономические затраты, но, что было главным в напряжённый момент нехватки времени, и огромные трудозатраты. Вместо двух месяцев подготовки охлаждающего комплекса, охлаждение компрессоров было подготовлено за две недели. Работу цехов на площадке «Интера» постоянно контролировал Сафонов. Он обязал начальников цехов докладывать о ходе выполнения заданий по «Интеру» даже на ежедневной радиопланёрке Рудника.

Начальник РССУ Устиченко, которому по заданию предстояло проложить воздухопроводы и кабельное хозяйство, приехав на площадку, сразу предложил схему ускорения работ. По проекту, все коммуникации проходили по полупроходным подземным каналам.

– Георгий Александрович, сколько же времени тебе понадобится рыть эти траншеи? Да ещё зимой! Давай проведём всё поверху! Установим передвижные металлические опоры, проложим путепроводы и смонтируем вместе и трубы, и всё кабельное хозяйство. Изолировав, конечно, металл от электричества.

Проведём коммуникации на одних опорах, но на разных уровнях. Все трубы и весь кабельный комплекс смонтируем вместе.

– Принято. К утру схемы путепроводов будут готовы. Я уже, признаться, начал их разрабатывать. Хотел с тобой посоветоваться. Думал, ты меня раскритикуешь. А ты вон как, сам предложил тоже самое. Присылай людей. Завтра утром схемы я твоему бригадиру выдам.

Сроки строительства и монтажа коммуникаций сократили более чем на месяц!

И строители Объединения выполнили большой объём работ – по бетонированию и строительству лебёдок главного шахтного подъёма. И тоже сократили сроки ввода этих лебёдок. Поистине, начало проходки стволов подземного рудника обеспечили все предприятия Объединения «Якуталмаз» «мирнинской площадки». К началу года у проходчиков «Шахтоспецстроя» появился огромный фронт работ – по подготовке непосредственно проходческих механизмов, бурению замораживающих скважин, окончанию монтажа шахтных Копров, по другим подготовительным работам. Ну, и конечно, по чисто проходческим делам.

В январе 1983 года проходка шахтных стволов рудника «Интернациональный» началась!

На полтора года раньше установленного руководством Объединения срока!

Через три года в мае 1985 года комиссия приняла в эксплуатацию Скиповой ствол. Глубиной 1040 метров. А ещё через год, в июне 1986 года был принят Клетевой ствол, который был пройден на тридцать метров глубже.

По итогам 1986 года большой группе проектировщиков и строителей подземного рудника «Интернациональный» было присуждено высокое звание Лауреатов Государственной премии СССР.

10

Краснопёров сидел в кабинете у Сафонова уже второй час.

Они обсуждали схему перевода работающих цехов подземного рудника в состав Рудника «Мирный».

– Объединение предлагает создать у нас в руднике новый цех – «Цех обслуживания подземного рудника «Интернациональный». – Сообщил Лев Алексеевич.

– Что-то уж больно мудреное название. Не проще создать именно подземный рудник! Пусть он и обрастает постепенно вновь вводимыми цехами. Сейчас на финише постоянная мощная электроподстанция. Не создавать же для неё новую службу энергетиков, когда у вас на руднике они есть. И толковые специалисты. Так же по постоянной водонасосной, по очистным сооружениям, по водоочистке, ну и та далее. По всем цехам нового рудника надо приглашать специалистов, обустраивать их как-то. А в Руднике есть специализированные отделы, есть главные специалисты. Они и подыщут себе помощников по подземке.

Кроме того – бухгалтерия, плановики, экономисты – это сколько надо будет новых служб создавать! А в Руднике всё это есть.