Взять хотя бы принятую ими пресловутую "научную классификацию религий", представляющую собой лишь весьма примитивную схему, основанную на сопоставлении второстепенных, несущественных отличий, выраженных с большей или меньшей отчетливостью. Такая "классификация" совершенно бесполезна для серьезных научных целей, потому что она основывается лишь на поисках каких-то поверхностных сходств, а не на объективном и всеобъемлющем исследовании мировых религий. Не подлежит сомнению, что подлинно научная классификация непременно должна соответствовать реальному положению вещей и быть составлена таким убедительным образом, чтобы каждый мог согласиться с ней, независимо от того, каких убеждений придерживается сам. Нынешняя же классификационная структура существует только в умах ее создателей - этих горе-систематизаторов, так и не сумевших извлечь соответствующие данные из анализа основного содержания религий и соотнести их с современными научными представлениями. Мы, теологи, готовы при необходимости учесть действительно серьезные замечания светских ученых, однако, намерены и впредь решительно выступать против любого упрощения и фальсификации классификационной системы, поскольку считаем, что такая классификация может строиться на основании лишь наиболее существенных признаков и убеждены, что серьезные религиоведы не могут ограничиваться только простым выражением своей точки зрения по духовной проблематике, а должны непременно обосновывать ее и представлять в напечатанном виде на суд международной религиозной общественности. Общепризнанно, также, что в основание рассмотрения любого предмета исследований необходимо положить его точное определение, однако ни для кого не секрет, что за несколько веков существования светского религиоведения ученые до сих пор так и не смогли прийти к единодушному мнению по поводу того, что же такое религия. На этот счет существуют лишь различные субъективные мнения и всевозможные домыслы, однако любое определение без подробного и всестороннего обоснования лишено, как известно, всякой научной ценности и остается на уровне общих рассуждений на заданную тему. Люди, избравшие главным объектом своей любознательности такую сверхсерьезную область каковой является религия, должны хорошо понимать, что если светское религиоведение претендует считаться серьезной наукой, то оно должно быть чуждо всякой принципиальной непримиримости, предполагать значительное интеллектуальное воспитание, долгие годы кропотливой научной работы и особые мыслительные навыки, необходимые для исследований в той особой области, где границы видимого и невидимого миров очерчены не особенно резко. Здесь если кто-то чего-то не знает или не слышал о чем, то это вовсе не означает, что последнего напрочь не существует. Это как, если, к примеру, те люди, которые ни разу в своей жизни не видели самолетов и даже никогда не слышали о них, утверждали бы, что они попросту не существуют, поэтому серьезный исследователь-религиовед никогда не вступает в пустую полемику, не бросает насмешки и оскорбления в адрес верующих людей, а настойчиво пытается проникнуть в их понимание вещей. Свобода, которая ему для этого необходима, это вовсе не свобода безнаказанно унижать все то, что для них по-настоящему дорого и свято, а лишь свобода научного поиска, в которой у нас, теологов, для действительно серьезных светских ученых- исследователей нет и никогда не было недостатка. Его невозможно упрекнуть в нежелании видеть даже возможной альтернативы своим взглядам, его выводы базируются не на каких-то туманных предчувствиях, неуправляемых эмоциях или идеологических заказах, а на точных и верных научных принципах. Не дело серьезного исследователя отстаивать пустые иллюзии, стараться лишний раз принизить роль религии, прибегая к донельзя избитым фразам или традиционным ярлыкам, то и дело пережевывая бессодержательные понятия и уподобляться тем недобросовестным "ученым", от которых зачастую узнаешь, что являешься учеником того, кого вообще не знаешь. Кроме того, он должен хорошо понимать, что во многих вопросах светские религиоведы сами могут научиться кое-чему у ученых-теологов, которых они, кстати, всегда готовы сами поучать. Неотъемлемый долг серьезного ученого - откровенно и последовательно излагать результаты своих исследований, однако на сегодняшний день, к большому сожалению, среди светских ученых пока еще мало по настоящему компетентных и глубоко образованных религиоведов, их сочинения с большим трудом лишь тонким ручейком еще только пробиваются через завалы околонаучного хлама и всевозможных спекулятивных опусов на религиозную тему. Перечисление претензий теологов к светским религиоведам можно было бы продолжить чуть ли не до бесконечности, однако, наша цель заключается вовсе не в том, чтобы планомерно раздувать полемику с теми, чье предубеждение становится тем непоколебимее, чем меньше оснований под собой имеет, я не вижу в этом никакой реальной пользы, а в том, чтобы, напротив, - побудить всех молодых исследователей в корне пересмотреть подход к изучению религии, перевести отношения между носителями двух противоположных мировоззренческих позиций из плоскости взаимных упреков и глубокого недоверия, в плоскость доброжелательного диалога и обоюдополезного сотрудничества. Суть религии может быть понята лишь на основе безусловно добросовестных исследований, сделанных с несомненным знанием предмета, полное же разрешение проблемы познания ее феноменов зависит от практического и теоретического сотрудничества наиболее передовых теологов и светских ученых. Возможность такого сотрудничества, вызывая у светских ученых новые надежды, служит вместе с тем серьезным предупреждением против повторения прежних ошибок, не нужно думать, что мы, теологи, пойдем на неоправданные уступки в основных посылках религиозного учения. Кто рассчитывал на это, тот основательно заблуждался, ведь что бы не утверждали наши недобросовестные оппоненты, мы по-прежнему твердо убеждены, что религия выступает базовой основой не каких-то там отдельных норм человеческой жизни, а всего морального порядка в целом. Уверены, что до настоящего времени наука так и не сделала ничего существенного для объяснения религиозного феномена, считаем невозможным, чтобы представленные прежде светскими религиоведами противоречивые мнения соответствовали действительности в том виде, в каком они были изложены. Мы уверены, что только лишь по мере того, как отношение к религии ученых будущего будет становится год за годом все возвышеннее, только по мере того, как они будут больше узнавать и все беспристрастнее оценивать скрываемые ею бесценные сокровища истины, только серьезнейшее расширение поля зрения позволит им достигнуть истинного понимания религии и, наконец, прийти к той ясности, законченности и глубине мысли, которая и составляет суть действительно научного познания. Пора же, наконец, понять, что истинная сущность религии в полной мере познаваема лишь при глубоком погружении в сферу религиозного сознания, сквозь призму взглядов, представлений, чувств и переживаний верующих людей, ибо на свете существуют такие воззрения, истинность которых остается вне компетенции науки, какой она сама понимает себя сегодня. Именно такое, действительно научное религиоведение, безусловно необходимо человечеству будущего, ведь религия, как таковая, столь же мало может быть им замещена, сколь мало способна заступить на ее место в системе научных представлений будущего. Богословско-теологическому подходу к религии нынешние светские религиоведы, помимо вышеупомянутого "научного", как правило, противопоставляют еще и так называемый "философский" подход, опирающийся, дескать, на иную методологию. В чем же, по их мнению, заключается основное различие между философским и научным подходом в исследовании религии? "Это различие, пишут они, состоит как в предметной сфере, так и в методах исследования. Предметной сферой философии является исследование действительности под углом зрения решения мировоззренческих проблем. Поэтому философы, мол, делают акцент на изучение мировоззренческой стороны религии, для них наиболее существенным является то, как там решается проблема устройства бытия, что первично, что вторично. Различие между философией и наукой проявляется здесь не только в предметной сфере, но также и в методах исследования религии, - философия не проводит эмпирического исследования действительности. Она в большей мере решает свои проблемы умозрительно, руководствуясь определенными установками, которые развиваются на основе цепи логических размышлений. Наука же, разглагольствуют далее они, в своих исследованиях религии опирается на эмпирический материал, фактические данные полученные на основе непосредственных исследований мировоззренческих представлений тех или иных народов, их верований, обычаев и организации жизни." Как того и следовало ожидать, светская философия, как и пресловутое "религиоведение", имеет задачей "не апологию тех или иных религиозных догматов, а беспристрастное философское исследование религий мира". Куда, в конечном итоге, приведут их такие благие намерения, явствует уже хотя бы из того, что главнейший вопрос, которым озаботились эти мыслители, заключается в том, чтобы разобраться, наконец, - Бог ли сотворил весь этот подлунный мир, в том числе и самого человека, или же, все-таки, сам человек создал в своем сознании "Бога"? Затрудняясь ответить, откуда же в этом, последнем случае, появился на свете сам человек, но, по прежнему, уверяя читателей, что их философия, в отличии от теологии, не довольствуется принятием чего-то на слепую веру, а все подвергает полезному сомнению, эти "мыслители" в своих антирелигиозных сочинениях усердно наверстывали длиною то, чего у них явно не хватало в глубину, однако, несмотря на все свои старания, в целом, проявили довольно мало оригинальности. Единственное принципиальное отличие последователей этого "направления философской мысли" от ранее упоминаемых мною "философов" заключается только лишь в том, что эти достигли крайнего предела умственного ослепления, стараясь выделиться среди других если уж не новизной содержания своих трудов, то хотя бы предерзкой манерой говорить слегка подзабытое старое. Я не принадлежу к числу тех кротких теологов, которые придерживаются мнения, будто лучшим ответом дуракам является молчание, однако вполне разделяю их убеждение в том, что предрасположенность к богохульству всегда неизбежно связана с какими-то патологическими явлениями, поэтому всегда готов, по мере своих скромных сил, помочь в скорейшем исцелении от этого тяжелого недуга тем, кого, к несчастью, поразила язва кощунственной философии. Поскольку светское религиоведение, как мы уже знаем, является комплексной дисциплиной, то в ней используются не только общефилософские и общенаучные, но и частные методы. На базе этих, уже знакомых нашим читателям "методов", формируются пограничные отрасли знания, к которым светские ученые относят также и социологию религии, которая, по их представлениям, является составной частью науки об обществе - социологии. Насколько далеко эти светские "социологи" ушли в своих исследованиях от вышеупомянутых "философов" и "религиоведов" свидетельствует уже хотя бы такой пример: Конт считал неизбежным конфликт между религией и наукой и предсказывал в недалеком будущем победу науки над религией. Наука, по мнению Конта, призвана полностью заменить собой религию, причем не только с точки зрения формирования нового мировоззрения, но, прежде всего, в качестве некоей связующей силы, призванной объединить людей и их социальные институты, стать новой основой стабильного порядка. Вот именно установлению той самой солидарности, согласия между людьми, считал премудрый Конт, и призвана служить социология религии, ведь, разрушая религиозные представления, она, мол, подготавливает приход последней, третьей стадии развития человеческого общества - "позитивной" или "научной". Неудивительно, поэтому, что социологов, как и всех упомянутых ранее горе-исследователей, также интересует не сущность религии, а лишь условия ее существования. Иначе говоря, для социолога она интересна лишь как особый тип мотивации социального поведения людей, однако и здесь наука вступает на зыбкую почву, ну а все эти светские социологи, не зная толком ничего наверня ка, по прежнему вынуждены прибегать к всевозможным гипотезам и предположениям, для подтверждения которых у них, как обычно, "недостаточно эмпирического материала". Потому, все существующие там "теории возникновения религии", носят вероятностный характер, однако, при этом, они с завидной настойчивостью пытаются выставить религию причиной ненависти и раскола. По убеждению светских социологов, религиозное истолкование мира неизбежно углубляет общественные контрасты и обостряет антагонизмы, служит тормозом общественного развития, из чего, соответственно, вытекает необходимость покончить с ним как можно скорее. Поскольку природа подобных людей повсюду во все времена была одинакова, мы постоянно встречаемся со схожими особенностями этих "социологических систем", совпадающих не только в части ограниченности взглядов, но и даже по манере изложения. Систем, сутью которых является вовсе не стремление к социальному единению с верующими людьми в рамках гуманизированной цивилизации будущего, а напротив, социальная вражда, имеющая целью полное искоренение религии. Эти жалкие, ничтожные людишки, возомнившие себя хозяевами Божьего мира, попросту не в состоянии понять, в чем заключается система действительных социальных функций религии, присущих ей в любых исторических условиях, а она заключается вовсе не в освящении эксплуатации и угнетения людей, свойственных рабовладельческому, феодально-монархическому или какому-то иному эксплуататорскому строю. Остерегаясь односторонности и преувеличений, скажу, что при определенных условиях социальные конфликты действительно могли приобретать религиозную оболочку, проходить под религиозными лозунгами и непосредственно инспирироваться религиозными организациями, однако, это вовсе не означает, что они инициированы непосредственно самой религией. Как правило, все обстоит как раз наоборот: именно светские лидеры сознательно старались придать религиозным процессам опасную политическую тенденциозность, сообразно тем самым идеям, которые возглавляемая ими партия или политическая группировка считала наиболее соответствующими ее текущим конъюнктурным соображениям. История религии буквально пестрит примерами того, как ее старались использовать в прошлом и стараются использовать сейчас для достижение целей, не имеющих никакого отношения к духовности и меня не оставляет горькое осознание того, что некоторые религиозные деятели, передовые для своего времени, но, зачастую и отягощенные недостатками своей эпохи, порой бездумно шли на поводу у светских правителей, были послушной игрушкой в руках алчных деспотов, освящая авторитетом религии их бесчеловечные, безнравственные и беззаконные действия, тем самым они своими собственными руками насаждали тот самый атеизм, с которым же потом самоотверженно боролись. Кстати, как убедительно показало наше недавнее прошлое, атеизм может быть причиной стольких же, а то и гораздо худших зол, как и самые дикие суеверия, в то же самое время, история свидетельствует, что довольно часто борьба за справедливость, социальное равенство получает именно религиозную мотивацию и это вовсе неудивительно. Ведь религия утверждает, что все люди равны перед Богом и если при этом существует социальное, расовое или же национальное неравенство, то вполне закономерно и логично, что люди, опираясь на религиозное вероучение, поднимались на борьбу за свои права под знаменами веры. Вера составляла неотъемлемую часть человеческой жизни с незапамятных времен и играла решающую роль в ходе многих исторических событий, ибо социальная история народов неразрывно связана с их мировоззрением. Влияние религиозного фактора на становление тех или иных социальных отношений поистине огромно, ведь вера является естественным фундаментом общества и тем, что, собственно, связывает народ воедино. Именно она поддерживала житейские отношения и социальные институты на протяжении всей истории цивилизации, ведь общность крови, создавая семьи и родственные кланы, тем не менее, не в состоянии создать то наивысшее, чистое чувство, которое связывает людей духовно и превращает их в народ в полном смысле слова, иначе говоря, она помогает людям осознавать себя как моральную общность, скрепленную общими духовно-нравственными ценностями и едиными целями. Ни одна общественная система не способна долго существовать без религии, ибо она, как ничто другое, укрепляет социальное единство, поддерживает добрые традиции, является средством жизненной ориентации и регуляции поведения людей, вдохновляет их на социальные преобразования, тем самым способствуя продвижению общества по пути социального прогресса. Религия воздействует на индивида и общество в целом сразу по нескольким, взаимосвязанным между собой направлениям, помогает овладеть искусством понимания других людей, освящает брак - основу гражданской жизни, помогает осуществить свободное, сознательное самоопределение мировоззренческой позиции, без нее человек очень быстро утрачи
      вает понимание смысла в том, что с ним происходит. Мы не пускаемся здесь в дальнейшие характеристики того, что дает теологам основание для весьма оптимистической оценки роли религии в человеческой жизни в споре со светскими социологами, ожесточенная полемика между нами вызвана не столько разногласиями по существу, сколько ошибочными представлениями последних о содержании защищаемой ими теории. Скажу лишь, что важные общественные функции религии наглядно проявляются на фоне глубочайших перемен в социально-экономической, общественно-политической и всех остальных сферах жизни нашей республики. Оно и не могло быть иначе, ведь религия - это совесть человечества, спасению которого она должна беззаветно служить, поэтому искренне радует то обстоятельство, что за последние годы у большинства людей наконец-то пробудилось понимание ее великой социальной миссии. Отчего же вообще у некоторых людей возникают сомнения в истинности религии? Почему они уверены, что именно она лежит в основе всякой социальной обездоленности, интеллектуальной ограниченности или же политической зависимости, да и вообще была, по их мнению, источником едва ли не всех зол в мировой истории? Для того, чтобы понять и объяснить такую точку зрения, нам необходимо прежде выяснить, насколько были объективны люди, на мнения которых они опираются. К примеру, Гегель представлял религию чем-то вроде формы, предваряющей философию, которая сама, в то же время, понималась им как действительность, развертывающая себя в истории, что только лишний раз показывает, с какой бесцеремонностью он брался за проблемы, для решения которых ему недоставало самых элементарных знаний. Как всегда, отличился полоумный Фрейд, усматривавший причину религиозности людей в подавлении ими своих инстинктивных влечений, приводящих к расстройству психики - неврозу. Как известно, невротическое состояние - это болезненное состояние психики человека и, находясь в этом состоянии, он не способен адекватно воспринимать окружающий мир. Он попадает в мир иллюзий и поскольку религия, по Фрейду, есть форма иллюзорного сознания, то, соответственно, она рассматривается им лишь как коллективный невроз. Само собой разумеется, что подобные рассуждения совершенно несостоятельны, однако легко объяснимы. Дело в том, что у Фрейда и ему подобных субъектов имеется лишь один побудительный мотив исследования религии - их неуемное тщеславие и подобно всем не в меру тщеславным людям, они заботятся лишь о своем сиюминутном успехе, о мимолетной сенсации. Ради дешевой популярности они давно проституировали всю науку, со смелостью, достойной лучшего применения, оплевали вокруг себя все святое и вечное, однако их пустопорожние антирелигиозные рассуждения, несмотря на все старания, бесследно канут во мгле веков, как и все, что было сказано устами или же писано руками всех прочих "мудрецов" того же сорта. По мнению же Фейербаха, религия - это человеческий продукт, следствие и форма отчуждения человеком своей сущности. "Всякий бог - писал Фейербах в так называемых "Лекциях о сущности религии", есть существо, созданное воображением, образ, и притом образ человека, но образ, который человек полагает вне себя и представляет себе в виде самостоятельного существа." Ни к чему пояснять, что тем самым он пытается представить религию продуктом общ ественного развития, и, таким образом, доказать ее относительный характер, однако, в конечном итоге, Фейербах продемонстрировал нам только то, как мало он проник в глубины теологии и до какой невероятной степени, с другой стороны, он разделяет иллюзии уже затронутой нами ранее спекулятивной философии. Младшие современники и ученики Фейербаха, незабвенные К.Маркс (1818-1883) и Ф.Энгельс (1820-1995), попытались сформулировать основные принципы социально-философского анализа религии и одна из отличительных особенностей их богопротивной концепции заключается в том, что религия, как социальное явление, имеет, по их убеждению, сугубо историческую природу, ну а это, в свою очередь, означает, что она является лишь порождением преходящих социальных условий. А мы-то неучи наивно полагали, что религия была ниспослана нам свыше, а не вызвана к жизни потребностями общества в ходе сложного и многопланового исторического процесса. Выводы Маркса много бы выиграли в своей убедительности, если бы он сумел доказать хотя бы одно из своих голословных антиклерикальных утверждений, однако, сей ученый муж был не в состоянии сделать такого анализа, поскольку принципиально игнорировал опыт, накопленный многими поколениями теологов и его примитивные представления о религии способны сегодня вызвать лишь снисходительную улыбку читателя, сколько-нибудь серьезно знакомого с ее истинной сутью. На вопрос, способствует ли она общественному прогрессу или же наоборот - препятствует ему, Маркс, как известно, отвечал известным выражением, смысл которого сводится к тому, что: "религия - это опиум народа", "форма иллюзорного сознания", которая является препятствием на пути социального прогресса, выступает как сила сковывающая человеческую энергию, служит стимулом разрыва с существующим общественным порядком, отвлекает людей от борьбы и созидания новой жизни. Кроме того, премудрый Маркс утверждал, будто религия, как проявление несвободы, исторически изживает себя в той мере, в какой развивается свобода и самостоятельность человека и что в силу этого возможно создание таких общественных отношений, при которых человек перейдет "из царства необходимости в царство свободы". Именно этот тип общественных отношений Маркс и Энгельс называли коммунистическим, ну а установление коммунистических отношений, по их мнению, означало естественное отмирание религии. Будучи твердо уверены в неизменно реакционной сути любого вероучения, Маркс и Энгельс проявляли к религии ненависть, доходившую до неприличия, так ничего и не возразив по существу, они обнаружили непомерно узкое понимание ее истинной сути, мало образования и много грубости, пытаясь, вдобавок, сослаться при этом на авторитет серьезной науки. Отличительная черта их рассуждений о религии заключается в том, что ими выхватываются лишь отдельные негативные явления из жизни верующих, цитируются бессмысленно надерганные отрывки из трудов второстепенных теоретиков, а в отдельных случаях даже не делается никаких попыток связать все это воедино, хотя бы исходя из этики научных изысканий. Никто из оппонентов теологии не доходил до такого абсурда, как эти мрачные богоборцы, и, в целом, я считаю их инсинуации лишь вздорной клеветой, усматриваю в них поверхностный материализм, тяжелое, мутное состояние духа и, в силу этого, считаю безусловно необходимым как можно скорее преодолеть господствовавшую в марксистском "религиоведении" оценку религии, как неадекватную истинному бытию человека форму его самореализации, которая, дескать, носит лишь временный характер и должна быть отвергнута человечеством на более высоком этапе его развития. Однако, прогресс человечества привел, как известно, лишь к отмиранию их собственного лжеучения, и это при том, что оно уже было воплощено в могучем государстве, имевшем целью построение того самого "коммунизма", о котором они писали, при этом ни один человек в той огромной стране, по большому счету, не имел никакого понятия о том, что же, собственно, это такое: "коммунизм". Словом, их предала забвению сама непродолжительная победа их богопротивного учения, доказательством чему являются горы печатных трудов и скульптурные изображения Маркса и Энгельса, которые украшают загородные свалки, куда их тайком от людей свезли сами же вчерашние последователи пресловутого исторического материализма. Сегодня постсоветское общество идет вперед, переворачивая вверх дном камни заложенного ими коммунистического фундамента, ведь не вина людей, если навязанный им поверхностный материализм не оправдал возлагавшихся на него несбыточных надежд. К счастью, сотни миллионов людей, воспитанных в советское время в духе воинствующего атеизма, сегодня начинают понимать, что признание первичности материи равносильно отрицанию божественного начала, приведшего мир в бытие, и что невозможно понять истинного призвания человека без правильных представлений о его Творце. Довлевшая прежде над умами людей близорукая коммунистическая идеология, чье понимание религии может быть отнесено к разряду детских сказок, сегодня отброшена ходом истории на обочину дороги человечества и в настоящее время в нашей стране происходит формирование гражданского общества, закладываются основы демократических общественных отношений. Это, в свою очередь, позволило нашим соотечественникам спокойно осознать тот непреложный факт, что религия относится к числу тех самых основополагающих ценностей человечества, без которых его развитие не может быть ни полным, ни успешным, благодаря чему она предстала перед ними в совершенно новом свете и значении. Одной из самых грубых ошибок светских религиоведов является то печальное обстоятельство, что они обычно относят к религиям и бесчисленные языческие культы, которые, напротив, являются их диаметральной противоположностью. К сожалению, это глубочайшее заблуждение оказалось настолько прочно укоренившемся в сознании светских ученых, что они и сегодня все еще не представляют себе его действительных масштабов, не могут понять колоссальную разницу между высокой духовностью и примитивным язычеством, однако, даже если они не сумеют понять этого никогда, религия нимало не потеряет от этого в своем добром имени и в своем движении вперед, ибо не ее вина, что люди, именующие себя "профессорами" и "доцентами", обнаруживают крайне смутное понимание того, что она представляет собою в действительности. Превратно толкуя основополагающие принципы истинно научного религиоведения, они становятся жертвами своей же собственной ограниченности, этим дипломированным умникам просто невдомек, что почитание Единого и Всемогущего Бога (Хвала Ему и велик Он!) является единственно верной и наиболее древней формой религии, в то время как все, без исключения, языческие культы представляют собой лишь ее уродливые извращения. Именно невежество дало начало бесчисленным формам политеизма и идолопоклонства, именно оно лежит в основе тех отвратительных лжеучений, против которых восстает разум и нравственное сознание всякого благочестивого человека, как против абсолютно несовместимых с истиной. Вследствие этого чудовищного пробела, исследовательский труд этих горе-ученых теряет всякое научное значение и одному Всевышнему Аллаху (Хвала Ему и велик Он!) известно, какие еще нелепицы могут возникнуть в будущем в головах людей, комментирующих то, что абсолютно не укладывается в их разумение. "Как же возникает типичный языческий культ?", спросите вы меня. Происходит это следующим образом: сначала ограниченность, дремучее невежество и отсутствие элементарных знаний о природе создают в сознании людей своеобразную питательную почву, проявляясь в виде диких суеверий и других пережитков прошлого. Затем появляется человек, обычно из числа психически неустойчивых людей, который, либо вообще приписывает себе божественное происхождение, либо выдает себя за глашатая нового откровения, этакого "просветленного духом" провозвестника воли "богов", и становится жрецом или шаманом. У многих мистиков, мечтателей и фантазеров, перенапряженная эмоциональная жизнь которых не находит противовеса в познаниях и размышлениях, обнаруживаются нарушения нервной системы и периодически переживаемые ими истерические явления воспринимаются неосведомленными соплеменниками в качестве неопровержимого "доказательства" их непосредственной связи с "духами небес и земли". Впоследствии некоторые из них, почувствовав вящую выгоду своего нового положения, становятся профессиональными лжецами и начинают самостоятельно продумывать детализацию нового культа, сознательно усложняя все вокруг и окружая своих соплеменников стеной несусветной лжи, чтобы удержать их в подчинении при помощи различных архаических декораций и дьявольской шаманской атрибутики. Под видом исполнения "воли богов" которые, якобы, требовали от своих служителей человеческих жертвоприношений, в далеком прошлом эти изуверы нередко попросту сводили личные счеты со своими противниками, проявляя при этом невообразимую жестокость и полнейшее безразличие к полу и возрасту жертв. Именно по этой причине их воображаемые "божества" обнаруживали исключительную склонность к детям бедняков, к наиболее разумным и талантливым мужчинам племени, задававшим неудобные вопросы и способным рано или поздно вывести своих шаманов, как говорится, на чистую воду, ну и конечно же к женщинам, которые смели отказывать этим жрецам в тайном сожительстве. Делая вид, будто совершенно уверены в своем воображаемом праве говорить от имени языческих "богов", эти жрецы и шаманы с мстительной злобой обрушивались на всякого, кто смел им перечить и, с плохо скрываемой жаждой власти, то и дело вмешивались во все наиважнейшие вопросы жизни племени. В итоге, чем больше язычники расширяли свою деятельность, тем в большем количестве мнимых "богов" они нуждались, тем больше усложнялись варварские, непристойные ритуалы, имевшие весьма незначительное этическое содержание и потому обычно опускавшиеся до глубокой порочности. К примеру, в некоторых языческих храмах Евразии даже процветала так называемая "священная проституция", а женщины доисламских арабов совершали обход Благородной Аль-Ка'бы полностью обнаженными, наивно полагая, что тем самым сподобятся милости бесчисленных идолов, находившихся тогда как внутри, так и вокруг святилища.