- Наш Президент, - продолжал Глоба, - Черная Луна в Рыбах. Мифологически он воплощает в себе совмещение двух крайностей - прошлого и будущего. Если он ведет себя как представитель прошлого, то выполняет темную программу, если идет путем реформ - светлую. С Селеной связан жребий сокровенного. Значит, светлое дело, которое он проводил, - тайное и не понимаемое нашими соотечественниками, особенно современниками. Стало быть, все, что он сделал хорошего, не останется безнаказанным. Темные дела его, наоборот, поощряются, поскольку Лилит в соединении с Солнцем в Зените. Такому человеку легче делать темные дела. Президент был хорош и нужен для определенного этапа. В 2003 году именно в его градус войдет главная стрелка космических часов. Президент не просто политик, на его примере стихия разыграла целый миф ухода со сцены советской власти. С одной стороны, выдвижение его как типичного представителя советской власти, оформившего свою карьеру за счет родственных связей, писем, звонков, интриг, подкупа, с другой стороны, падение типичного представителя этой системы. Гороскоп политика должен соответствовать эпохе, иначе его не выдвинуть на передовые рубежи власти...
      Аудитория вслушивалась и вдумывалась в смысл сказанного. Так просто и легко раскладывался на лопатки и разбирался по косточкам Президент страны и так просто, под стаканчик заваренного в молоке чая, сносил разбираемый все эти выводы и умозаключения, что казалось, будто все происходит на экране, а не в жизни.
      - Давненько не бывал на подобных представлениях, - шепнул Прорехов, смотри, молотит, как молоток, и хоть бы раз улыбнулся. Спариваю пешки.
      - Видишь ли, пятачок, - сказал Артамонов, - похоже, все это правда, а никакое тебе не кино. Двойное гарде!
      - Все говорит о том, - продолжил свое рукоделие Глоба, - что, несмотря на политику темных сил, программу наш Президент заложил светлую. Она должна сработать вопреки тому, что он сделал. Потому что для следующего за ним нового Президента, Водолея, чем ситуация хуже, тем она лучше.
      Некоторые выпускники по привычке принялись конспектировать. Но между столами прошелся невысокий человек, пошептал на ухо особенно ретивым стенографистам, и те вмиг попрятали блокноты и авторучки. Записывать не рекомендовалось, разрешалось только запоминать.
      - Теперь о преемнике, - вел дальше Глоба. - Кандидат в Президенты родился 1 февраля 1931 года в 16 часов 15 минут в деревне Бутка Талицкого района Свердловской области. Третий градус Овна. Солнце - одиннадцатый градус Водолея. Крестовая ситуация, тоже связанная с Зенитом. Таким образом, Рыба плавно и бархатно передает жезл нашей эстафеты Водолею, поскольку начинается его эпоха, и мы не имеем права перечить природе. - Глоба отложил в сторону все свои кии-указки, свернул и положил в стопку плакаты. - Как уже было сказано, сюда отбирались самые лучшие из выпуска этого года. И очники, и заочники. Из самых лучших вузов страны, в которых ведется соответствующая вашей профессии подготовка. Но из суммы лучших затем были отобраны только два гомологичных знака зодиака - Рыбы и Водолеи. После чего вас скомплектовали в пары. Каждая пара являет собой соплодие Рыбы и Водолея, уложение которых валетом дает формулу преемственности в миниатюре. Так говорят звезды. К мнению звезд необходимо прислушиваться. Два этих знака будут, как диплоидная клетка, ознаменовывать переходный период. И лишь только следующий за ними более молодой знак, о котором мы здесь речи пока не ведем, принесет необходимый и планируемый нами законопорядок в нашу страну. Вы должны знать, какой знак следует за Водолеем и какая из засветившихся на политическом небосклоне фигур под этим знаком ходит. На этом все, спасибо за внимание!
      - Во, лепит! - восхитился кто-то за соседним столом.
      Глоба донес глобальное видение затеи, а пролонгировал мысль в деталях маэстро Лонго. При этом он был краток и не так фантасмагоричен. А все потому, подозревали многие, что этот маг всея Руси был не выездным. Недавно Штаты отказали ему в визе. Однако Лонго был не намерен сдаваться, он решил поработать над тем, чтобы попасть за океан колдовским методом материализоваться, телепортироваться, переместиться в пространстве, раствориться на молекулярном уровне, но, в конце концов, без всяких виз оказаться там. И именно к этому он подвел все свое выступление. При чем здесь это, никто не понял.
      В президиуме выделялись три человека, степенность и безучастность которых давали повод заключить, что они здесь старше всех званием и выше всех положением. Они присутствовали при стечении исполнителей, как иной раз в старину на партсобрании фабрики присутствовали люди из райкома. Это были авторитетные граждане, реально управляющие страной.
      Встал ведущий.
      - В общем и целом, - сказал он, - я думаю, вам все ясно и понятно. А конкретные ценные указания вы получите от ваших кураторов в конфиденциальных беседах в тех самых кабинетах, куда вас привели первоначально. Номера кабинетов, если вы забыли, находятся на ваших столах и на ваших повестках. Пять минут на перекур, и далее, как теперь принято говорить, работа в комиссиях.
      Когда Артамонов и Прорехов вошли в свою комнату, в кабинете уже сидел человек. Блеклый, как моль, взгляд в никуда - типичный представитель специальных подразделений бытия, весь изготовившийся задавать вопросы и слушать. Но сегодня перед ним стояла обратная задача - объяснять и отвечать на вопросы.
      - Надеюсь, товарищ Артамонов и товарищ Прорехов, смысл затеи вы уловили, - начал он вводным тоном.
      - Честно говоря, не очень, - сказал Прорехов, вынимая из кармана сбитые фигуры.
      - А еще точнее, совсем не уловили, - согласился с ним Артамонов, закрывая коробку с шахматами.
      - Я поясню, - откашлялся куратор. - Всякая власть, насколько вы уже поняли, не сама по себе и не по большинству голосов, как вас учили прежде. Она как бы от Бога, но при этом тщательно подбирается и отбирается из имеющегося в наличии материала. Для подготовки в регионах почвы для грядущих перемен, исходя из нестандартности ситуации, мы изыскали самых нестандартных.
      - Но почему тогда здесь нет Макарона?! - попытался создать ложный переполох Прорехов.
      - Какого Макарона? - не понял особист.
      - С нашего курса, - пояснил Прорехов. - Уж кто у нас нестандартный, так это он!
      - Не знаю, насчет Макарона никаких разработок не велось, - скуксился куратор так, как если бы у него в постели застукали мужика.
      - Странно, очень странно, - хмыкнул Прорехов. - У меня возникает недоверие к этой затее.
      - Знак не подошел, наверное, - догадался Артамонов. - Они со Светой Близнецы.
      - С какой Светой? - встрепенулся наставник. - Женский пол мы не призывали!
      - Не с чужой, с нашей, - успокоил его Прорехов. - С нашей Светой, с курса.
      - Ну, не будем отвлекаться, - вернул разговор в русло куратор. Продолжаю. Мое имя для вас - номер этой комнаты, - доверительно сообщил он. - Для вас я просто число. Вам предстоит запомнить его. Одновременно оно является номером телефона для связи. Но выходить на связь желательно в крайних случаях. В случае тюрьмы или сумы. А лучше вообще не выходить. В пары вас сбили условно, на основании поверхностной слежки. При желании любой из вас вправе поменять напарника. Рыба-Прорехов может избрать другого Водолея, а Артамонов может поймать другую Рыбу. В резерве у нас имеется и то, и другое. Работать вам предстоит в самом неподготовленном регионе. Вы спросите, почему? Отвечаю - потому что переименуют некоторые улицы в Москве.
      Куратор постоянно давал понять, что сам он во все это не особенно верит и что во всей этой затее он на стороне новобранцев и только положение обязывает держаться так строго. Его тон был настолько извинительным, будто он хотел выдать государственную тайну, но не знал ее.
      - Но ведь я не военнообязанный, - сказал Прорехов.
      - А вас никто на войну не посылает, - сказал куратор. - Наше предложение вполне мирное. И откликнуться на него - дело добровольное. Вы можете отказаться, товарищ Прорехов. А вот Артамонов - нет, уже подпадает под статью. Ну, так что, гражданин Прорехов, вы отказываетесь?
      - Нет, почему же, - остепенился Прорехов. - И, кстати, от чего я отказываюсь? Вы так и не прояснили, в чем суть.
      - Уточняю диспозицию, - воспрял куратор, по-видимому, оттого, что появились вопросы . - Вкратце это звучит примерно так. - Он пытался выглядеть державно серьезным. - Наша власть, владевшая территорией без всяких на то фамильных документов, стала понимать безыдейность системы собственности. Владеет, вообразим, первый секретарь обкома имуществом области, а в бюро технической инвентаризации или в палате регистрации это не записано, не зафиксировано. Он работает, работает, наш первый секретарь, улучшает хозяйство области, а потом его раз - и сняли. Или еще проще - умер. Ни по наследству не передать такую собственность, ни продать. И чуть взял лишнего - уже воровство. И это ведущий патогенный фактор нашей затеи. Поэтому, пока не наступило полное запустевание, под натиском запада и регионов было принято решение наверху - официализировать собственность, оформить ее по всем нормам международного права. Идея забродила в умах еще при Леониде Ильиче, но обретает реальное воплощение она только теперь, через три типа приватизации. На это уйдет какой-то срок.
      - А при чем здесь мы? - перебил его Артамонов.
      - Вы здесь действительно пока ни при чем, - откашлялся куратор. - Вас направляют для решения перспективной задачи: вы должны внедриться в информационное и культмассовое пространство региона и захватить основные секторы надстроечного рынка. Ваша ниша - информация и культура. Вам поручается морально подготовить вверенный вам сектор к грядущим демократическим преобразованиям. И не только подготовить. По нашим разработкам и ориентировкам, вы должны будете присмотреться к кадрам, вычислить их соответствие нашей концепции и в течение задуманного срока привести их к власти на местах. На это вам дается пятилетка. И досрочно тут ничего делать не надо. Именно пять лет. Через пять лет вы и сами поймете зачем. Если не поймете, мы позвоним и объясним. Через какое-то время произойдет смена Президента, и у страны начнется ломка. Неудачи внутренней политики будут списаны на старого Президента, а новый займется новаторством. В соответствии с нашей доктриной, собственностью должен владеть сильный и умный. На исходных позициях у сегодняшних собственников будут некоторые преимущества. Здесь ничего не попишешь. Но дальше - пожалуйста. Монопольная система по управлению информацией и культурой будет подпилена с вашей помощью, и распределение собственности пойдет уже по волчьим законам жизни и открытой конкуренции. Кто у кого заберет. Смогут удержать нынешние властители - будут продолжать владеть, упустят - их проблемы. На этот счет с Западом подписан официальный документ, нас обязывают это сделать. Так что никто претензий иметь не будет. Их инвестиционные компании на низком старте. Часть собственности откупят они. Вот, собственно, вкратце и все. А сейчас я попрошу вас дать подписку о неразглашении государственной тайны. И ознакомиться с мерой ответственности. - Куратор вынул из папки два красивых бланка, похожих на банковские векселя. - Вот тут, внизу, пожалуйста, указал он клеточку для сигнатур. - Что касается поддержки вас в регионе, мы гарантируем помощь при решении любых вопросов. Чуть что - сразу к нам. А теперь вам надлежит проследовать на КПП.
      - Ни себе хера мера! - выдохнул Прорехов, когда вышли из кабинета. Расстрел за измену Родине.
      - Этому радоваться надо и принимать с гордостью, - объяснил Артамонов. - Расстрел - это высшая мера социальной защиты!
      - Да уж, влипли так влипли! - переживал Прорехов.
      - Купили, как щенков! - согласился с ним Артамонов. - Да как дешево за то, что никто не тронет!
      - Остается надеяться, что и новая идея окажется такой же дурью, как все предыдущие - тоталитаризмы, оттепели, перестройки, ускорения, развитые и окончательно победившие социализмы! - сказал Прорехов.
      - А меж тем не выполнишь задание и - посодют! - сообразил Артамонов. Не в шутку, а на самом деле. У нас во дворе случай был. Пописали двое пацанов под окнами, а соседка милицию вызвала. Их взяли, составили протокол и отпустили. Ребята уехали на Север. Через девять месяцев их арестовали и под конвоем доставили на материк. Оказалось, все это время они были в федеральном розыске. Потому что дважды не явились на административную комиссию, и на основании протоколов само собой возбудилось уголовное дело! Суд, чтобы закрыть дело, был вынужден выписать им по сроку, который они оттянули на БАМе.
      - Идиотизм, - признал ситуацию сходной Прорехов. - Недавно я купил на развале Сборник кодексов, выпущенный издательством "Учпедгиз" в серии "Мои первые книжки". Полистал. Оказывается, мне можно пришить любую статью. Прямо сейчас бери и сажай - все подходит! Единственное, что мне не грозит, - так это быть привлеченным за самовольное покидание военного корабля во время боевых действий. А все остальное - как по мне шито. Даже по статье за нелицензионный отстрел бобров и то легко прохожу. Причем не за то, что нет лицензии, а поскольку в законе не дано точной трактовки понятия "бобер"!
      На КПП новобранцев усаживали обратно в "уазики" и отвозили до трассы Ленинград - Москва. На Т-образном перекрестке рота военных автоинспекторов тормозила попутки и обязывала водителей взять в сторону Москвы или Питера одного-двух участников собрания.
      - Хорошо, хоть так, - сказал Прорехов, - а то ведь могли отправить не в Москву, а в Александровский централ.
      - Не говори.
      Очередную партию призывников дежурные офицеры выпускали из "уазика" только тогда, когда инспектора подгоняли для них какой-нибудь попутный транспорт. Межгрупповое общение по-прежнему пресекалось настолько грамотно, что никто не смог перекинуться ни словом, ни взглядом.
      Прорехову с Артамоновым подсунули фуру с желто-черными треугольниками радиационных меток на бортах.
      - Товарищ капитан, - попытался забраковать транспорт Прорехов, - вам не кажется, что на нем мы излишне засветимся. А в нашем положении...
      - Вы что, на губу захотели?! - взбеленился офицер. - Забыли, что на службе?! Быстро садитесь, и вперед!
      Водитель фуры взвизгнул от радости, получая в распоряжение четыре свободных уха, - подфартило. Он пожаловался на жизнь в том плане, что "плечевые" тетки, одна другой краше, голосуют по всей трассе, а ему по положению брать пассажиров запрещено.
      - Мы надеемся, к нам вы без претензий? - спросил Прорехов. - Мы же не по своей воле.
      Водитель не понял юмора и сделал вид, что не расслышал. Он предложил попутчикам есть и пить от своих запасов. Прорехов с Артамоновым по инерции расставили шахматы. Водитель от неожиданности исполнил частушку:
      У работников ГАИ
      Очень длинные... жезлы!
      Разбираются с движеньем,
      Как с капустою... козлы!
      Прорехов с Артамоновым зааплодировали.
      - Частушка и в самом деле свежая, - признали они.
      - Крутая? - обрадовался контакту водитель. - Напарник слова дал.
      - Это наша серия гуляет, - сообщил Прорехов.
      - Какая серия? - спросил водитель настороженно.
      - Мы сочиняем частушки и запускаем в народ на обкатку, - разъяснил Прорехов. - Работа такая. Не верите? Могу продолжить серию:
      У работников продторга
      Нету собственного морга,
      Потому что формалин
      Стоит очень дорого.
      - Так это вы все сами? - вылупил глаза водитель.
      - Конечно, - подтвердил Прорехов. - Серия называется "Клинские напряги".
      - Ну, мне сегодня и повезло! - воскликнул водитель. - Вот так встреча!
      - И все "утки", которые гуляют по стране, тоже запускаем мы, признался Артамонов. - В нашей системе есть специальный подкомитет "уток".
      - Да ну?! - опять изумился водитель.
      - Вот те крест! - поклялся Артамонов. - И все анекдоты тоже сочинили мы.
      - Какие анекдоты? - насторожился водитель.
      - Которые гуляют по стране.
      - Да ну?! - продолжал изумляться водитель, он решил, что сразу за этим последует конкурс на лучший анекдот, но получилась заминка. Тогда водитель сам запел о том, как удачно он устроился в жизни, зацепившись за спецперевозки. И это было сущей правдой - весу в нем имелось центнера полтора, не меньше. Он сидел за рулем, широко расставив ноги и пропустив между ними брюшину, слегка прикрытую малиновой майкой. Всю эту конструкцию колыхало и заносило на поворотах. Кабина была сплошь уставлена пакетами с едой и бутылками. Водитель машинально сметал видимое и доставал из бардачков скрытые порции. Поглощая запасы, он рассказывал, как сложно стало бороться за зарубежные рейсы, тариф на ходку вырос вдвое. Потому что транспорт с радиоактивными отходами пересекает границу без досмотра. Забивай шмотьем хоть весь салон. Спихнуть добро через "комок" нет проблем, товар отрывают с руками. А вот рейсы на наши атомные станции совершенно невыгодные - счетчик Гейгера щелкает, а навара никакого. Водитель посоветовал попутчикам за любые деньги устроиться в "Спецавто" и больше не знать горя. Естественно, сначала нужно сдать на категорию С...
      - Конечно, это правильно, - не стал возражать Прорехов, - когда в стране полный развал-схождение, без балансировки не обойтись.
      Водитель почесал репу. Прежде к нему не применяли подобных сентенций.
      - А я слышал, что вдоль всех дорог, по которым возят радиоактивные отходы, вырастает неимоверно высокий и породистый борщевик Сосновского, признался Артамонов.
      - Никогда бы не подумал, - сообщил о себе водитель.
      - Местные на отрезке Завидово - Клин называют это растение по-своему большевик Чайковского, - сказал Артамонов.
      - Это почему же? - продолжал изумляться водитель.
      - Наверное, потому, - предположил Артамонов, - что в Клину проживал вышеозначенный великий композитор.
      Транспорт миновал конаковский пост ГАИ и, не снижая скорости, зашуршал по деревне Шорново. Слева нарисовался памятник Ленину. Ильич с присущей ему хитрецой выглядывал из засады на дорогу. В его глазах стыл извечный вопрос: "Как нам реорганизовать Рабкрин?"
      - Да вы не стесняйтесь, - сказал водитель и подвинул пассажирам угощенье. Судя по набору импортных коробок, радиационные отходы, тикающие за спиной, следовали на Урал из-за бугра.
      - Смотри-ка! - указал Артамонов на обочину, сплошь уставленную свиными головами на табуретках.
      - Где-то я такое уже видел, - припомнил Прорехов. - По-моему, на Красной площади.
      - Я всегда беру здесь свежанину, - признался водитель. - Дешевле, потому что без эпидемконтроля.
      - И свинья, павшая от ложного бешенства под Бородино, легко сходит за здорового кабана, только что зарубленного в Дурыкине, - помог ему с продолжением Прорехов.
      - Рассказик у меня зреет в голове, - поделился муками творчества Артамонов. - "Сто лет одиночества, или Свинья на обочине" называется. Главная героиня - молодая хавронья. Действие происходит на откормочном комплексе. Подслушав свинарок, хавронья, помещенная на откорм, завидующая и свиноматкам и хряку-делопроизводителю, узнает, что убойный вес - сто сорок килограмм. Она садится на мощнейшую диету и держится на комплексе не один десяток лет. Ее проверяют на предмет ящуров, поносов и прочих вазомоторных насморков, чтобы раскрыть тайну худосочности, но она здорова и живет себе припеваючи.
      - Хороший сюжет, - проникся Прорехов. - Вот бы и людям установить убойный вес.
      Водитель вздрогнул и спросил:
      - А при чем здесь обочина?
      - Обочина? Обочина ни при чем, - ответствовал Артамонов.
      - Но она введена в название рассказа, - не отставал водитель.
      - А чем свинья хуже пикника?! - вступился за друга Прорехов.
      В Клину выкрашенный серпянкой Ленин был не в духе и с неосознанным подозрением щупал пустоту в полых карманах. Ему в глаза смотрел другой каменный Ильич - Чайковский. Площадь двух Ильичей - именовалась проплывающая за окном фуры местность.
      В Солнечногорске Ленин скрывался, как в Финляндии, за шумоотбойной стеной, а в Зеленограде вообще не был виден с трассы. А вот в Химках...
      - Смотри, сколько хичей, - сказал Артамонов. - Я слышал, они даже соревнования меж собой устраивают, кто дальше без денег автостопом доберется.
      - Да никакие это не хичи, - выправил ошибочную мысль водитель и продолжил, как у себя дома. - Хичи голосуют, руки тянут, а эти глаза опускают. Это плечевые, дорожные проститутки, так сказать. С усиленной подвеской. Специально для российских дорог. Я иногда пользуюсь, очень удобно и, главное, недорого.
      После Химок попутный транспорт уходил на МКАД в сторону Рязанского шоссе.
      - Хороший ты мужик, - сказал Артамонов водителю на прощание. - Просто у нас очень другие дела.
      - Ты уж извини, если что не так, - добавил Прорехов. - Мы дерзкие, но хорошие.
      - Да ничего, бывает, - понятливо высказался водитель. - Я не в обиде.
      - Ну, бывай, - пожали они ему руку и покинули кабину.
      Вычислив, что автобусами долго, призывники изловили такси, чтобы достичь ДАСа засветло.
      - Родись у меня сегодня дочка, я бы назвал ее Фурой! - сказал в сердцах Артамонов, стряхивая с себя радиоактивную пыль.
      - Я а - Фугой, - признался Прорехов. - В честь большевика Чайковского.
      Прорехов с Артамоновым долго совещались: посвящать Артура в завидовское дело или нет - все-таки государственная тайна и немалая мера ответственности. В конце концов решили открыться, поскольку государство, пусть даже и устремившееся в новое будущее, все равно ничто по сравнению с желанием потрепаться.
      Артуру было рассказано все как есть. Накатив косуху коньяку, он принялся давить на сознание неверных.
      - Значит, вы получили путевки в жизнь? - пытал он уставших друзей.
      - Да, - отвечали те как завороженные.
      - То есть вы учились не зря, а я - зря?! - бичевал он себя.
      - Где-то так, - давали ему полную волю друзья.
      - То есть вы умные, а я дурак?! - сделал ложный вывод Варшавский.
      - Выходит, - согласился Прорехов. - А теперь про Дебору. Артур, я тебе это сообщаю только потому, что если начнет сообщать Артамонов, то получится драка. Итак, с Деборой тебя познакомил я, и поэтому отвечаю за последствия. Только ты не воспринимай все это текстуально. Пока ты раздумывал, Артамонов успел сводить ее в тапках на Академическую попить газировки. Сечешь? Потом они среди ночи смотались за котлетами на Аэровокзал. Разумеешь? Сам понимаешь, свет не ближний. Выслушали до конца соловья в зарослях на Кащенко. Врубаешься? Конечно, это не значит, что они тут же побегут в церковь, но маршруты их прогулок показательны, согласись. И мы пришли к выводу, что ситуация требует рокировки. То есть Артамонов берет Дебору себе в разработку, а ты, Артур, идешь на фиг, на фиг мелкими шажками. Я и сам по первости был не прочь приударить за ней, но я в этом плане безответствен как никто другой. И уж если Деборе выбирать из двух оставшихся зол, то свалить в сторону лучше тебе, Артур.
      - Да я никогда на нее серьезно и не претендовал, - согласился с судьбой Артур. - Так, променад.
      - Вот и я о том же, - сказал Прорехов. - Просто сам ты никаких точек в вопросе не ставил. И поскольку ты ей до сих пор ничего серьезного не предложил, предлагаю развести стороны документарно, - подвел он итог. Чтобы потом не было вопросов.
      Результатом разговора стал передаточный акт в виде объективки: имя Дебора, возраст - 21, рост - 173, вес 63, основные типоразмеры 90-60-90, обувь - 36, волосы - каштановые, цвет глаз - зеленый, кожи - телесный, вредная привычка - совесть. Особые приметы - жатая юбка и красный батник. Через плечо - дамская сумка для товаров двойного назначения. И внизу подписи: сдал - принял. Варшавский - Артамонов.
      - Нас забрасывают в информационное пространство, - сказал Прорехов в заключение, складывая бумагу вчетверо. - Это все равно что посылают на три веселых. Мы с Артамоновым, насколько ты помнишь, этот предмет особенно не учили. Лично я без подсказки не то что газету, листовку выпустить не смогу. А у Деборы - набор конспектов. Поэтому мы забираем ее в помощь. Это вынужденная мера.
      - А Улька? - уколол Прорехова Варшавский. - Улька поедет с вами?
      - Звать не буду, - признался Прорехов, - но если приедет, назад не погоню.
      - Тогда я тоже с вами! - напросился Варшавский. - С вами хоть какая-то перспектива просматривается. А то в Якутске такая скука!
      - Никто не против энтузиазма, - предупредил его Артамонов, - но ты понимаешь, с чем это будет сопряжено?
      - Понимаю, - сказал Варшавский. - Ни с чем. Вы когда выезжаете на место?
      - Завтра, - ответил Прорехов.
      - Тогда я смотаюсь домой, - засуетился Артур, - быстренько заберу Галку - и к вам! Уходя от прошлого, я решил, что налево будет удобнее.
      - Ты считаешь, что изобрел новое средство по уходу...
      - Но вы же знаете всю эту историю! - сказал Варшавский. - С ней невозможно!
      - По поводу своих судеб ты можешь не отчитываться, - предложил Прорехов.
      - Но кого-то я должен взять с собой или нет? - кинулся оправдываться Артур. - Жилья вам, случаем, не обещали? Молодым специалистам полагается...
      - Какие мы к черту специалисты?! - очень самокритично произнес Прорехов.
      - Тем более, молодые... - добавил Артамонов.
      Глава 4
      НАЗНАЧЕНЦЫ ВСТУПАЮТ
      НА ВВЕРЕННУЮ ТЕРРИТОРИЮ
      Шахматы, строкомер, толковый словарь, сборник кодексов - с таким набором средств Прорехов и Артамонов вступали во вверенный им регион. Кое-что из одежды, немного утвари: кофемолка, мини-кипятильник - вот и все хозяйство. Жизнь вынуждала подмять местность с минимальным боекомплектом. Подбор инвентаря был не случаен. Каждая единица имела свое значение, назначение и предназначение. Шахматы держали в тонусе мозговой ресурс, сборник кодексов напоминал о двойственности природы света, бьющего в камеру через маленькое окошечко, а словарь был необходим для толкования неоднозначных текстов людей при исполнении. Обе книги считались настольными.
      Прорехов и Артамонов не глядя передвигали фигурки на магнитных подушечках и занимались каждый своим делом. Прорехов дочитывал сборник кодексов, все более укореняясь в мысли, что прямо сейчас его можно привлечь по любой статье. Хобби Артамонова было толще - "Советский энциклопедический словарь" под редакцией академика Прохорова. В качестве закладки Прорехов использовал свой трофейный металлический строкомер - в прошлом учебное пособие, которым при случае можно было и огурцы нарезать, и колбасу покромсать. А у Артамонова роль ляссе - чтобы не потерялась читаемая страница - играл двусмысленный галстук в виде килы, которая время от времени пружинисто вскидывала голову и угрожающе шипела.
      Артамонов неспешно вглядывался в страницы и читал вслух колонку, относящуюся к месту назначения:
      - До тридцать первого года - пристань на Волге, железнодорожная станция, население - четыреста одна тысяча жителей по переписи семьдесят седьмого года. Машиностроение - вагоны, экскаваторы. Текстильная, полиграфическая промышленность. Четыре вуза, в том числе университет, три театра. Трамваи. Возник в двенадцатом веке нашей эры, хотя ни одного живого свидетеля, который бы мог это достоверно подтвердить, до сих пор не найдено. С тысяча двести сорок шестого года - центр княжества. Отсюда в середине пятнадцатого века стартовал в Индию один знаменитый эсквайр.
      - Давай без отсебятины, - сказал Прорехов. - Словом можно обидеть.
      - Словом можно обидеть, а словарем ушибить! - не остался в долгу Артамонов.
      - И помедленнее, я записываю, - призвал друга к степенности Прорехов.
      - Нет проблем. В ты-ся-ча че-ты-ре-ста во-семь-де-сят пя-том го-ду, зачитал Артамонов по слогам, - город был присоединен к Московскому княжеству. Награжден орденом Трудового Красного Знамени...
      - За что? - отвлекся от своего сборника Прорехов.
      - За то, что отсоединился, естественно! Темнота! - было указано профану его место в историческом процессе.
      - Раз так, то об этом факте надо срочно донести Макарону, - сообразил Прорехов. - Находка может стать хребтом его диссертации. Это ему как раз в тему.
      Необходимо пояснить, что Макарон сверстал диссертацию задолго до поступления в аспирантуру. Единственным больным местом в его научном труде была тема - Макарон никак не мог с ней определиться. Конечно, доведись ему поприсутствовать на защите своей собственной диссертации, он бы придумал. Но время шло, материалы и библиографические изыскания пухли и получались настолько обширными, что придать им какой-то единый вектор становилось все невозможнее. В муках Макарон съедал батон за батоном. Выручил его случай. Как-то Макарон пошел сдавать древнерусскую литературу, и попалось ему "Хождение за три моря". Накануне Макарон вызубрил древние записки на старославянском, и, когда на экзамене стал выдавать текст наизусть, как тарабарское заклинание, преподаватель с поплывшими по лбу глазами предложил ему для простоты понимания как-нибудь осовременить текст, приблизить его к новейшей истории, рассмотреть в контексте развития словесности.
      - Ну, а на чем же знаменитый путешественник вернулся из-за трех морей? - cпросил преподаватель Макарона.
      - На подводной лодке! - осовременил текст аксакал. - На тростниковой! Взял там, в Индии, напрокат! - приблизил он историю вплотную к нашим дням.
      У преподавателя отпала челюсть, и поставить ее на место смогли только в ветеринарной клинике.
      ...Электричка равномерно постукивала на стыках. За окном плескалось водохранилище. Местные жители пытались продать каждому пассажиру по вяленой вобле и всовывали рыбу в окна на полном ходу. Забирать товар было удобно, а расплачиваться - не очень. Да и что тут говорить, взимание денег за свой товар всегда связано с определенным риском, а тем более в переходный исторический период. Необратимый шок.
      Началась проверка билетов. Обыкновенно это приводило к урежению случаев безбилетных проездов. Молодая билетерша, явно выходя за рамки обязательной программы, спросила о произвольном:
      - Что это вы тут делаете, пьете, что ли? - Как будто иная локализация вообще не могла и предполагаться.
      - Ну вот, пошла ревизионная корректура, - недовольно вздохнул Артамонов и отвернулся к окну.