В третьей попытке от двигался быстро, подобно стреле, стараясь выбросить себя вперед изо всех сил, вот перед ним замаячил смутный горный склон. Но ветры вновь закружили его, он отчаянно сопротивлялся их мощным порывам, стремясь прорваться к такому близкому правому склону ущелья, но вся борьба оказалась тщетной.
      В четвертый раз он попробовал сменить угол подлета, но почти тотчас был отброшен.
      Он низко парил восстанавливая спокойствие и ориентацию, собираясь с новыми силами. Он сосредоточил энергию и начал подъем.
      Теперь он придерживался лучшего курса, выявленного в предыдущих попытках. Он приблизился к горам почти вплотную. Изогнувшись всем телом и немного взмыв вверх, он разогнался.
      Ветры злобно плясали вокруг него и трепали его естество словно порванные струны сломанного музыкального инструмента. Он трепетал в их бешеном вихре, но не сдавался. Не обращая внимания на их порывы, он продвигался вперед. Но силы уже покидали его, энергия таяла словно снег под ярким солнцем. Его охватило смутное предчувствие. Если он не соберет остатки сил и не преодолеет гор именно сейчас, то он будет обречен на бесцельные скитания на столетия, а может быть и больше, прежде чем обретет новую энергию.
      Порывы усилились, превратившись в воздушный заслон, он напряг остатки своих гаснущих сил для последней, решающей попытки. Внезапно все стихло. Секундное затишье обеспечило ему максимум преодоленного пути. Но бешеный вихрь уже поджидал его у самого ущелья.
      – Отзовись кто-нибудь, – безмолвно взмолился он, – если ты действительно хотел видеть меня, протяни мне руку!
      Почти тут же он почувствовал тягу – сперва ему показалось, что это вполне реальное физическое ощущение, а психическое влечение. Он подключил к нему всю свою энергию и с удвоенной скоростью бросился вперед. Он опередил все свои прежние достижения. Ущелье было прямо перед ним, оставалась самая малость – немного повернуть и устремиться в него.
      Он снова напряг силы, слился с неведомой тягой и нырнул в ущелье. Он надеялся найти убежище от пронизывающего ветра под сенью гор, но столкнулся с целой бурей ветров. Пробиваясь сквозь шторм к расщелине справа от него, он тратил жалкие остатки энергии. Он шел почти напролом. Он уже явно различал горный выступ прямо перед ним, а рядом еще несколько ущелий.
      Бросаясь навстречу воющим порывам, он вплотную приблизился к хребту и обрел, наконец, защиту на подветренной стороне горного склона левее назначенного места. Ветры ревели над его головой и швыряли на камни сверкающие хороводы снежинок, которые тут же таяли и стекали слезинками к подножию. Он сделал еще усилие, еще попытку, преодолел новый отрезок пути и вновь оказался недосягаемым для ветров. Помогающая ему доселе тяга ослабевала, возвращаясь на психический уровень и приобретая характер умственного побуждения.
      Почувствовав, что он собрал достаточно сил, он бросился в атаку. В некоторой степени, ему удалось довольно долго дефилировать на ветру, в конце концов он достиг последнего, защищенного от шторма участка. Впереди отчетливо маячило желанное ущелье. Он решил, не мешкая, подобраться к ближайшему краю – левому, он открывал прямой вход в ущелье, опасаясь новых нападок ветров.
      Вот и последний рывок, впереди словно мирах мелькнула черная зеркальная гладь древнего моря, до нее было чертовски далеко. Его отнесло чуть в сторону, озлобленные ветры добрались до него и закружили в бешеном вихре, взмывая в высь.
      Его мчало вверх на бешеной скорости, окружающее завертелось в безумном калейдоскопе, чувства утратили реальность и осмысленность и теперь предстали обрывками безумных галлюцинаций. Он уносился все выше, затем ощутил резкое падение. Неведомая сила подхватила и потащила словно по невидимой стиральной доске, ввергнув его в бесшабашную стихию. Когда весь этот круговорот прекратился, его чувства представляли лишь беспорядочную мешанину.
      Спустя некоторое время движение стало замедляться, он бесцельно парил почти на месте, в тот момент он снова ощутил знакомую тягу. Он двинулся прочь от проклятого хоровода высоких ветров, снижаясь все ниже и ниже. Постепенно его зрение само восстановило все на свои места.
      Прямо под ним, растянувшись почти до самого зеркала воды, простирался сказочный город террас и уступов, асимметричных зданий из металла. Все эти знакомые желанные очертания убегали далеко к горизонту. Он спустился ниже. Башни цветного дыма благоухали пахучими ароматами. Он окончательно сбился с толку, обманутый хитрой игрой перспективы и бледных огней. Он спустился еще ниже и увидел демонов, разгуливающих со своими любовницами; странная замедленная музыка неслась из вращающихся пятиугольников. Он проплыл над проспектом, украшенным гротесковыми фигурами, застывшими в древних пируэтах ритуального танца. Огромное, ужасное существо посаженное на цепь между двумя бурыми колоннами, рыдало, уткнувшись в каменное основание, вокруг него неподвижно стояли зеленоватые вонючие нечистоты, подходящие почти к самым краям основания. Бледные, подобные искрам костра, вспышки озарили мрачное хмурое небо высоко над морем, отразившись от его зеркальной черной поверхности сотнями разноцветных бликов. Проспект ошеломил его, в нем было что-то новое, не поддающееся пониманию. Это новое шло отовсюду, куда не падал взгляд. Например, та желтая башня со стороны моря, на вершине ее высилась статуя женщины-птицы…
      Вдруг она шевельнулась и он понял, что это вовсе не статуя.
      Голос Найалис, словно фанфары, разорвал тишину и далеко разнесся над морем.
      Все замерло.
      И он знал.
      Он развернулся к морю и помчался над водной гладью, его скорость постепенно нарастала, окружающее замелькало будто из окна скоростного экспресса, и слилось в вереницу убегающих образов. Он летел вдоль линии притяжения, удерживающей его в этом мире. Впервые он почувствовал присутствие того, ради чего было предназначено все его путешествие…
      Перед ним замаячила черная тень. Затем промелькнувшее мгновение вырвало на долю секунды огромный чернокрылый силуэт, рвущийся в небеса. Он был окружен вереницей сверкающих огней. Лишь короткий миг длилось видение, затем он вновь был захвачен и повлечен к предназначенному судьбой месту свидания. Его пробудившееся, обновленное сознание смешалось и разбилось вдребезги, поглотилось и слилось.
      Он раскрыл клюв и послал ответный крик бездыханному морю. Это был крик торжества и ликования в уверенности, что он, Генри Спайер, встретился и объединился с древним сознанием Продромоли, Открывающим Пространство и Новый Путь.
      Он, подобно волнорезу, врезался в ураганный ветер и спикировал вниз, к своему отражению на воде. Там была сила, он знал. Он созовет свой народ и поведет его к Воротам, к новой жизни. Там он разбудит свою человеческую плоть. Этого будет достаточно для Открывающего Путь и Пространство. Достаточно помощи; кровь, пролитая однажды, омоет новую оболочку. Теперь ничто не может помешать его планам, возрождению его мира. Он взмахнул крыльями, наслаждаясь их силой и мощью, отражаясь на зеркальной поверхности грациозной величественной тенью.
      Внезапно море раскололось, фонтан чешуи и грязи вздыбился над ним. Он стремительно приближался к птице, сверкая немигающими красными глазами. Глубинные водоросли рваными лохмотьями свисали с ее колючего гребня. В них, словно в сетях, застряли покореженные полусгнившие останки кораблей, скелеты животных и брошенные панцири, среди них сновали прыгающие тела морских мусорщиков. Лишь только фонтан вознесся и замер кинжалообразной башней из грязи и пены, Толкне, Великая Змея Мертвых Вод, застыла в ожидании следующей схватки, возобновляя внутренний, почти погасший конфликт.
      Продромоли шире расправил крылья, затмевая почти все небо, и остановился в полете. Это была боевая стойка принятия боя, и Толкне нанесла удар.
      Подобно молоту голова змеи врезалась в парящую птицу, захлестывая ее потоком брызг и вовлекая в бушующую пучину вод. Толкне нырнула вслед за скрывающейся птицей.
      Лапы Продромоли растопырились, выбросив вперед острые кривые сабли когтей. Они пропороли тело змеи, оставив глубокие борозды. Он со всей силой рубанул клювом, когда змея намеревалась задушить его кольцом своего тела.
      Они кувыркались по поверхности, не в силах одолеть друг друга. Пена и брызги вихрем кружились вокруг них. В воздухе метались выдранные перья, куски плоти, вздымались кровавые фонтаны, которые тут же расплывались по поверхности воды алыми пятнами. Его когти терзали тело змеи, лишь только петля ее тела начинала затягиваться вокруг него. Толкне отчаянно мотала головой, выбрасывая ее взад, вперед, вбок и отыскивая уязвимое место для удара. Над ними немым свидетелем нависало хмурое небо, которое лишь изредка озарялось проблесками солнечной улыбки. Крик Найалис вновь сотряс небесные и водные своды.
      – Это тот вызов, на который ты никогда не сможешь ответить достойно, Птица, – со свистом прошипела Толкне.
      – Мы уже беседовали об этом раньше, Змея, – крикнул в ответ Продромоли.
      Впервые их глаза встретились и они на мгновение застыли.
      – Поль? – клацнула птица.
      – Генри?..
      Продромоли ударил клювом, сквозь его оперение на секунду проглянули человеческие черты. Толкне забилась в мертвой хватке его когтей. Но темный ураганный вихрь поднял высокие волны. На пенном гребне одной из них Толкне перевернулась на спину и мощным шлепком хвоста огрела Продромоли, рвущегося в небеса и увлекающего за собой ее скользкое тело.
      Толкне повлекла птицу назад, стягивая ее тело тугими кольцами своего мощного мускулистого тела. Но Продромоли вывернулся, сбросив склизкие удавки, и яростно заработал клювом и когтями-саблями. Он отчаянно бил крыльями, дюйм за дюймом продвигаясь к земле, увлекая за собой и змею, не давая ей погрузиться в воду.
      Он глубже вонзил свои когти в вырывающееся тело змеи и резко взмыл в высь. Море вздрогнуло от его победного крика, когда ему удалось вытащить корчащееся, упирающееся тело почти целиком. Вот уже показались горы, на их террасах замелькали строения города-мира. Собрав свои силы, Толкне вновь ринулась в атаку.
      Голова Толкне метнулась вверх, рот широко распахнулся. Но ядовитые клыки лязгнули, не достигнув цели. Растопыренный хвост птицы, словно заслонка, отгородил ее от смертоносных зубов. Не теряя высоты, Продромоли размахнулся и ударил клювом. Толкне делала новые и новые попытки задушить птицу кольцом своего тела. Но они натыкались на мощные клевки и были обречены на неудачи. Голова Толкне вновь приблизилась к Продромоли. Однако новый удар клювом отбросил ее и птица рванула еще выше.
      Они летели к облакам, земля становилась все ближе и ближе. Толкне вялой массой болталась в когтях Продромоли. Мощные крылья делали яростные взмахи, развивая все большую скорость. Порывы ветра трепали и швыряли безвольное тело змеи из стороны в сторону.
      – Без воды, – со смехом крикнул Продромоли, – ты – ничто, просто фаршированная шкура, жалкая сосиска!
      Толкне не ответила.
      – Я – Открыватель Пространства, Нового Пути, – вновь заговорил Продромоли, – я широко распахну Ворота и вдохну дыхание свежей жизни.
      – Ты не покинешь этого мира, – прошипела Толкне.
      Продромоли мчался к земле, он уже слышал музыку и восторженные крики, толпа аборигенов в ярких оранжевых одеждах томилась на берегу, готовая ко всему: убить, забиться в радостной истерике, лишь только приблизится его тень. Он раскрыл клюв и снова прокричал победный клич.
      Приблизившись, он стал внимательно оглядываться, тщательно подбирая место расправы, наконец отыскал подходящее не далеко от нижних террас. Поравнявшись с пятном, он разжал когти и начал кружить над падающим телом.
      Падая на город, тело змеи извивалось и корчилось словно от огня. Там, где оно с треском плюхнулось на землю, рухнули здания, разрушились фонтаны. Все перемешалось, люди, демоны, обломки вмялись в землю. Лишь редкие языки пламени изредка еще вздрагивали над руинами и развороченными останками. Продромоли пригнул голову и сложил за спиной крылья. Он камнем устремился к земле.
      Вцепившись когтями в тело змеи, он вдруг почувствовал, как оно содрогнулось и выстрелило будто порванная струна. Змеиный хвост изогнулся петлей и затянулся вокруг птицы. Яростно махая одним крылом, Продромоли потерял равновесие и стал заваливаться в сторону. Новые и новые здания превратились в руины, статуи крошились на мелкие кусочки в тех местах, где они кувыркались, чувствуя предсмертную агонию. Они скатывались по террасам, земля сотрясалась под ними. Пение раздалось с новой силой, когда они скатились к подножию.
      Тело Толкне вытянулось. Продромоли захватил его мертвой хваткой и с отчаянием обреченного принялся рвать куски мяса. Кровь захлестала фонтаном. Они крутились в смертельной схватке. За ними тянулся длинный след тел в оранжевых одеждах. Птица молотила клювом, не разбирая направления. С каждым новым ударом, тело змеи содрогалось все сильнее. Телесное кольцо, сдавливающее птицу, слегка дернулось и ослабло. Продромоли удвоил энергию, сильнее заработал клювом, разбрасывая кровавые куски плоти. Они смачно шмякались о серебристые листья декоративного кустарника, обильно обагряя его алой кровью.
      Он почувствовал, что змея слабеет. Вздохнув свободнее и слегка высвободившись из тугих тисков, он снова рубанул клювом, затем запрокинул голову и испустил пронзительный крик. Потом медленно, осторожно расправил крылья и, превозмогая боль поднялся в воздух.
      Голова змеи метнулась вверх, острые зубы вцепились в его правую лапу. Скользящими движениями Толкне медленно потащила его в воду. Не выпуская лапы Продромоли, она скользнула по берегу, устремляясь к воде.
      – Ты не покинешь этого мира, – повторила Толкне, глубже погружаясь в холодные воды.
      – Поль, – завопил противник, – ты сам не знаешь, что творишь…
      Повисло гробовое молчание, сопровождаемое лишь шелестом скользящего по песку тела.
      – Знаю, – откуда-то пришел хриплый ответ.
      Толкне поплыла, увлекая за собой Продромоли.
      Поддерживаемая водой, птица нагнула голову и ударила клювом прямо в змеиную башку, но ядовитые клыки уже подобрались к шее и вонзились в нее.
      Как только вода забурлила и сомкнулась над ними, и мощный клюв ударил по змеиной голове, Поль потерял сознание. Видения затуманились и стали отдаляться. Даже когда его клыки сомкнулись на шее противника, он почувствовал оскорбление и обиду, от того, что все происходило не наяву… совсем с другими…
      Колотя клювом, он не мог разжать мертвой хватки, парализовавшей его шею. Погружаясь в морские глубины, Генри Спайер чувствовал приближение черноты, надвигающейся на него. Он хотел закричать. Сознание меркло. На какой-то миг ему удалось собрать остатки сил и энергии. Но его могущество иссякло раньше, чем он закончил серию магических действий.

20

21