Некоторые из них имели дипломы психологов – широко распространенная и удобная специальность для служителей правопорядка. У нескольких были даже ученые степени бакалавров и магистров, а один агент личной охраны президента имел степень доктора философии, защитив диссертацию по специальности «разработка профилей преступников». Все отлично умели читать мысли; Андреа Прайс была одной из них. «Хирург» пошла к вертолету танцующей походкой. «Фехтовальщик» проводил ее до двери на первом этаже и поцеловал – поцелуй был традицией, а вот то, что они шли рядом и держались за руки – нет, по крайней мере, не последнее время. Прайс переглянулась с двумя агентами, и они прочитали мысли друг друга, как это часто делают полицейские. Они решили, что это благоприятный знак, – все, кроме Рамана, ничем не уступающего остальным в искусстве читать мысли, но настроенного пуритански. Он посвящал свободное время спорту, и Прайс представляла себе, как он каждый вечер сидит перед телевизором, наблюдая за баскетбольными матчами. Она подумала, что он, наверно, даже записывает на свой видеомагнитофон те матчи, которые почему-либо не может посмотреть. Ну что ж, в Секретной службе есть самые разные люди.
      – Что мне предстоит сегодня? – спросил президент, когда «Блэк хоук» оторвался от взлетной площадки.
      – «Хирург» в полете, – услышала Прайс в наушнике. – Все чисто, – доложили охранники, разместившиеся на крышах и балконах правительственных зданий вокруг Белого дома. С помощью биноклей они в течение часа осматривали периметр, как это делалось каждый день. За оградой были и обычные «постоянные зрители», как называли их агенты. Агенты знали всех в лицо. Это были люди, которые любили смотреть на происходящее вокруг Белого дома. Жизнь первой семьи страны, из кого бы она ни состояла, интриговала некоторых. Для них Белый дом был подлинной «мыльной оперой» Америки, чем-то вроде сериала «Даллас», только в гораздо большем масштабе, и обстоятельства, механизм жизни этого самого знаменитого жилого дома в мире привлекали их по причине, которую безуспешно пытались разгадать психологи Секретной службы, потому что для вооруженных агентов личной президентской охраны «постоянные зрители» представляли опасность одним своим существованием. Таким образом, снайперы на старом здании исполнительной власти и на Министерстве финансов знали всех в лицо, ежедневно разглядывая их в мощные объективы своих прицелов, знали и по именам, потому что среди них находились и агенты президентской охраны, иногда в облике бродяг, а иногда под видом простых прохожих. Время от времени «постоянных зрителей» провожали до мест, где они жили, проводили опознание и незаметное расследование. Те, у кого были замечены отклонения от нормы, подвергались более глубокому изучению, потому что у многих имелись странности и причуды, а потом агенты президентской охраны, посты которых находились за пределами Белого дома, осматривали их, стараясь обнаружить, есть ли у них оружие. Одним из методов негласного осмотра было столкновение с любителем «бега трусцой» – сторонник здорового образа жизни, сбивший подозрительного прохожего с ног, бережно поднимал его и смущенно приносил извинения, сумев за несколько коротких секунд умело ощупать его одежду. Но на сегодня этой опасности тоже не было.
      – Вы разве не ознакомились с расписанием вчера вечером? – задала глупый вопрос Прайс, отвлеченная от выполнения своих обязанностей.
      – Нет, решил посмотреть телевизор, – соврал «Фехтовальщик», не подозревая, что агенты догадывались о том, что произошло в президентской спальне. Прайс увидела, что он даже не покраснел. Она тоже сохранила бесстрастное выражение. Даже президент должен иметь право на личную жизнь, подумала она, или по крайней мере на иллюзию личной жизни.
      – О'кей, вот мой экземпляр, – сказала она, вручая ему расписание предстоящего дня. Райан прочитал первую страницу, которая кончалась ланчем. – Министр финансов приедет на завтрак сразу после вашей встречи с «Шулером», – добавила Прайс.
      – Какую кличку вы дали министру финансов? – поинтересовался Райан, входя в Западное крыло.
      – «Торговец». Это не вызвало у него возражений, – сообщила Андреа.
      – Только не назовите его «Спекулянтом», а то он может обидеться, – пошутил Райан. А ведь совсем неплохо для раннего утра. Впрочем, трудно сказать. Агентам Секретной службы нравились почти все его шутки. Может быть, они просто старались быть вежливыми?
      – Доброе утро, господин президент. – Как всегда, когда Джек входил в Овальный кабинет, Гудли уже стоял в коридоре.
      – Привет, Бен. – Райан бросил расписание, быстро окинул стол взглядом в поисках важных документов, которые могли принести в его отсутствие, и опустился в кресло. – Давай.
      – Вы расстроили мой сегодняшний доклад тем, что говорили вечером со своими советниками. Мне прикатили отличную «телегу» на мистера Чанга. Я мог бы дать вам его подробное описание, но, думаю, вчера вы его уже слышали. – Президент кивнул, приглашая доктора Гудли продолжать.
      – О'кей, переходим к событиям в Тайваньском проливе. У Китайской Народной Республики там пятнадцать надводных кораблей, разбитых на две группы – в одной их шесть, в другой – девять. Если хотите, могу перечислить их состав, но это все фрегаты и эсминцы. Пентагон сообщает, что корабли развернуты в составе обычных соединений. Над районом маневров барражирует ЕС-135, ведущий электронную разведку. Кроме него, там у нас подводная лодка «Пасадена», она находится между двумя китайскими эскадрами, и еще две подлодки направляются туда из центральной части Тихого океана, их прибытие в район учений ожидается соответственно через тридцать шесть и пятьдесят часов. Главнокомандующий Тихоокеанским флотом адмирал Ситон намеревается использовать китайские маневры для своих целей, подробности сейчас уже на столе министра обороны Бретано. Я обсудил это по телефону, и у меня создалось впечатление, что адмирал Ситон хорошо знает свое дело.
      Что касается политических аспектов учений, китайское правительство в Тайбэе не принимает никаких официальных мер. Они изложили свою позицию в пресс-релизе, однако их военные поддерживают контакт с нашими через главнокомандующего Тихоокеанским флотом. Наши люди приедут на их посты наблюдения, – Гудли посмотрел на часы, – наверно, уже приехали. Госдепартамент не придает этому особого значения, но следит за развитием событий.
      – Какова общая картина? – спросил Райан.
      – Вероятно, обычные учения, но время их начала наводит на размышления. Впрочем, они не проявляют особой агрессивности.
      – И до тех пор пока не проявят, мы не примем ответных мер. Ну хорошо, сделаем вид, что не замечаем эти учения. При развертывании сил постараемся не привлекать внимания. Никаких пресс-релизов, никаких брифингов для средств массовой информации. Если будут задавать вопросы, отвечайте, что не придаем этому особого значения.
      – Ваши указания будут исполнены, господин президент, – кивнул Гудли и посмотрел в свои записи.
      – Теперь Ирак. И здесь у нас мало надежной информации. Местное телевидение ведет главным образом религиозные передачи, причем исключительно шиитского толка. Иранские священники, которых мы видели по телевидению около мечети, выступают один за другим. Новости, транслируемые по телевидению, носят почти исключительно религиозный характер. Ведущие телепрограмм заливаются как соловьи. С казнями покончено. У нас еще нет сведений о числе казненных, но можно предположить, что расстреляно не меньше сотни. Больше никого вроде бы не расстреливают. Руководство баасистской партии уничтожено. Среднее звено арестовано. Передаются сообщения о том, какое милосердие проявляет временное правительство к «менее важным преступникам» – это прямая цитата. Подчеркивается, что «милосердие» основано на религиозных принципах. Создается впечатление, что некоторые «менее важные преступники» вернулись к учению Иисуса Христа – извините, я хотел сказать Аллаха – слишком поспешно. То и дело показывают сцены, как они, сидя с имамом, осуждают свои проступки.
      Но есть и другие интересные сведения. Иранские военные активизировались. Армия усилила боевую подготовку. Мы перехватываем передачи по тактическим радиоканалам. Их содержание мало отличается от обычного, но объем резко вырос. В «Туманной долине» всю ночь сотрудники Госдепа изучали полученную информацию. Этим занимается заместитель госсекретаря по политическим вопросам Ратледж. Судя по всему, он заставляет УРИ из кожи вон лезть. – Управление разведки и исследований Государственного департамента являлось небольшим и бедным родственником спецслужб разведывательного сообщества, но в нем работала горстка отлично подготовленных и прекрасно знающих свое дело аналитиков, которые время от времени замечали кое-что, упущенное разведслужбами.
      – Они пришли к каким-нибудь выводам? – спросил Джек. – Я имею в виду аналитиков из ночной смены.
      – Нет. – «Конечно», мог бы добавить Гудли, но вовремя удержался. – Я буду говорить с ними примерно через час.
      – Там у них опытные специалисты, Бен, имей в виду. И обращай особое внимание на то, что скажет…
      – … Берт Васко. Я знаю, – согласился Гудли. – Он действительно превосходно разбирается в этой проблеме, но чиновники с седьмого этажа Госдепа постоянно ставят ему палки в колеса. Я говорил с ним двадцать минут назад. Он считает, что нужно ожидать неожиданного поворота событий в ближайшие сорок восемь часов. И никто с ним не согласен. Никто, – подчеркнул «Шулер».
      – Но… – Райан откинулся на спинку кресла.
      – Но я не стал бы так уж решительно возражать против его оценки ситуации, босс. Наши аналитики из ЦРУ не согласны с ним. Госдеп отказывается поддержать его точку зрения – они даже не захотели сообщить мне его мнение, – я узнал это непосредственно от Васко, понимаете? Дело, однако, в том, что я не решился бы утверждать, что он ошибается. – Гудли сделал паузу, почувствовав, что тон его брифинга не походит на тот, которым надлежит пользоваться офицеру аналитической службы. – Нам следовало бы принять во внимание его точку зрения, босс. У Васко отличная интуиция. Кроме того, он не боится выражать свое мнение.
      – Скоро мы узнаем об этом. Прав он или нет, но я согласен с тобой, что он в Госдепе лучший специалист по Ираку. Позаботься о том, чтобы Адлер поговорил с ним, и передай Скотту: я не хочу, чтобы Васко мешали, независимо от того, как повернутся события.
      Бен выразительно кивнул и сделал пометку у себя в блокноте.
      – Итак, мы обеспечиваем Васко поддержку на высоком уровне. Я согласен с вами, сэр. Это может воодушевить остальных, и они захотят время от времени смелее выражать свои мнения, даже если те основаны только на инстинктивном толковании ситуации.
      – Какова позиция Саудовской Аравии?
      – От них ничего не поступило. Создается впечатление, будто они потрясены происшедшим и не знают, что предпринять. Мне кажется, что они боятся обратиться за помощью, пока у них не будет на это весомой причины.
      – В течение ближайшего часа свяжись с Али, – распорядился президент. – Мне хочется узнать его точку зрения.
      – Слушаюсь, сэр.
      – Передай ему, если он захочет поговорить со мной, – я готов в любое время дня и ночи, он мой друг, и я всегда найду для него минуту.
      – На этом я исчерпал все утренние новости, сэр. – Бен встал и посмотрел на президента. – Между прочим, кто выбрал для меня эту кличку «Шулер»?
      – Мы, – донесся голос Прайс из дальнего угла комнаты. – Это из вашего досье. Насколько нам известно, будучи студентом, вы неплохо играли в покер.
      – Тогда я не буду говорить вам, как называла меня подруга, – ответил исполняющий обязанности советника по национальной безопасности, направляясь к двери.
      – Я не знал этого, Андреа, – заметил Райан.
      – Он даже выигрывал немалые деньги в Атлантик-сити. Все недооценивают его из-за возраста. Сэр, приехал «Торговец».
      Райан посмотрел на расписание. Ясно, Уинстон будет говорить о предстоящем выступлении перед Сенатом. Президент еще раз прочитал расписание своих утренних встреч, а тем временем стюард поставил на стол поднос с легким завтраком.
      – Господин президент, к вам министр финансов, – объявила Прайс у боковой двери, ведущей в коридор.
      – Спасибо. Можете идти. – Райан встал из-за стола навстречу Джорджу Уинстону.
      – Доброе утро, сэр, – произнес министр финансов. Он был в сшитом на заказ костюме, а в руке держал папку. В отличие от президента министр финансов привык носить костюм. Джек снял пиджак и положил его на письменный стол. Они сели на диванчики по обе стороны кофейного столика.
      – Ну как дела в доме напротив? – спросил Райан, наливая себе кофе. Этим утром кофе был обычным, с кофеином.
      – Работай моя брокерская фирма, как Министерство финансов, Комиссия по биржевым операциям и ценным бумагам прибила бы мою шкуру к двери амбара, голову поставила бы на каминную доску, а задницу упрятала в Ливенуортскую тюрьму на неопределенный срок. Я собираюсь…, черт побери, уже вызвал парней из своей фирмы в Нью-Йорке. В министерстве слишком много чиновников, работа которых в том только и заключается, что они смотрят друг на друга и убеждают себя, каким важным делом заняты. Я так и не смог найти хотя бы одного человека, который отвечал бы за что-то. Черт побери, в «Коламбус групп» мы часто принимаем решения после коллективного обсуждения, но, клянусь Господом, мы все-таки принимаем решения вовремя, они играют свою роль на рынке ценных бумаг. В министерстве слишком много чиновников, спихивающих дела друг на друга, господин прези…
      – Зови меня Джеком, Джордж, по крайней мере, в этом кабинете. Я… – Дверь из секретарской комнаты открылась и вошел фотограф с «никоном» в руках. Он не произнес ни слова, да и вообще редко говорил. Фотограф принялся за работу. Райан уже знал, что нужно просто делать вид, будто его здесь нет. Чертовски удобная крыша для шпиона, подумал он.
      – Хорошо. Итак, Джек, насколько крутые меры можно принять? – спросил «Торговец».
      – Я ведь уже говорил тебе. Ты возглавляешь министерство и сам распоряжаешься там. Только предупреждай меня о своих намерениях.
      – Тогда я так и сделаю. Я намерен сократить штат министерства и сделать его похожим на деловое предприятие. – Наступило молчание. – И намерен переделать Налоговый кодекс. Боже мой, еще два дня назад я даже не подозревал, насколько он запутан. Я пригласил юристов…
      – Налоговый кодекс должен приносить достаточно денег государству, чтобы доходы покрывали расходы. Мы не можем позволить себе игр с бюджетом. Ни у кого из нас нет еще достаточного опыта, и пока не будет заново создана палата представителей… – Фотограф сделал последний снимок, поймав президента в выразительной позе – обе руки вытянуты над кофейным столиком – и ушел.
      – Тебе гарантировано место на обложках журналов, как героя самой привлекательной фотографии месяца, – засмеялся Уинстон. Он взял с подноса булочку и начал намазывать ее маслом. – Так вот, мы построили статистические модели. Результат в отношении доходной части бюджета не изменится, Джек, зато наверняка увеличится объем средств, которые можно использовать.
      – Ты уверен? Разве тебе не нужно изучить все…
      – Нет, Джек. Мне не нужно заниматься изучением материалов. Я назначил Марка Ганта своим помощником. Он знает методы компьютерного моделирования лучше всех, с кем мне доводилось встречаться. Всю прошлую неделю он потратил на то, что пережевывал информацию за последние…, разве тебе не говорили об этом? В министерстве непрерывно велась работа по поиску наиболее оптимального варианта Налогового кодекса. Ты говоришь об изучении. Стоит мне поднять телефонную трубку, и через полчаса у меня на столе отчет в тысячу страниц о налоговой системе в 52-м году, о влиянии ее на все отрасли экономики, вместе со сравнительным анализом аналогичных исследований в 60-м. – Министр финансов задумался. – Так каков же результат? Работа на Уолл-стрите намного сложнее, но там применяются более простые модели, и они решают все проблемы. Почему? Да потому, что они проще. И я собираюсь сказать об этом Сенату через полтора часа – с твоего разрешения.
      – Ты уверен, что дело обстоит именно так, Джордж? – спросил президент. Это один из самых трудных моментов в его работе, может быть, самый трудный. Президент не в состоянии проверить все, что делается от его имени, – проверить даже сотую долю этого было бы героизмом. Тем не менее ему приходится нести за все ответственность. Именно сознание этого сводило деятельность многих президентов к попыткам проверять как можно больше и к последующему провалу.
      – Джек, я настолько уверен в этом, что готов рискнуть деньгами моих вкладчиков.
      Их взгляды встретились над столиком. Каждый понимал ответственность друг друга. Президент мог ответить, что благополучие нации гораздо важнее, чем те несколько миллиардов долларов, которыми распоряжается «Коламбус групп», но удержался. Уинстон создал свою инвестиционную компанию с нуля. Подобно Райану, он родился в простой семье и сумел добиться огромных успехов в условиях жесточайшей конкуренции, пользуясь только незаурядным умом и кристальной честностью. Деньги, доверенные ему вкладчиками, являлись для него большей ценностью, чем собственные, и поскольку это неизменно было нерушимым законом в его компании, Уинстон стал владельцем колоссального состояния и приобрел громадное влияние в финансовых кругах, но все время помнил, как и почему добился этого. Первое важное заявление, с которым Райан собирался обратиться к народу, будет основываться на здравом смысле и честности Уинстона. Президент задумался и затем кивнул.
      – Тогда действуй, «Торговец», – сказал он.
      И тут у Уинстона возникли сомнения. На Райана произвело большое впечатление, что даже такой влиятельный государственный деятель, как министр финансов, на момент заколебался и его следующая фраза не была столь уверенной, как предыдущая.
      – Ты знаешь, Джек, с политической точки зрения это вызовет…
      – Скажи, Джордж, то, с чем ты собираешься обратиться к Сенату, принесет пользу стране в целом? – прервал его президент.
      – Да, сэр! – уверенно воскликнул Уинстон.
      – Тогда ты не должен колебаться.
      Министр финансов вытер губы салфеткой с монограммой Белого дома и снова опустил взгляд.
      – После того как все это закончится и мы вернемся к нормальной жизни, нам нужно найти способ работать вместе. Таких людей, как мы с тобой, не так уж много, Джек.
      – Вообще-то их гораздо больше, чем ты думаешь, – задумчиво заметил президент. – Дело всего лишь в том, что они остаются в стороне. Знаешь, от кого я узнал это? От Кэти, – признался Джек. – Стоит ей допустить промах, и человек навсегда ослепнет, но она не может отказаться от помощи больным, верно? Только представь себе – ты допускаешь ошибку, и кто-то теряет зрение или умирает. Медицинский персонал, занятый в пунктах «скорой помощи», в постоянном напряжении, как это случилось, когда Кэти и Салли попали в шоково-травматологическое отделение. Ты не принимаешь меры, и кто-то навсегда исчезает из жизни. Это огромная ответственность, Джордж, гораздо большая, чем в биржевых операциях. То же самое относится к полицейским и к военным. Ты обязан взять на себя эту ответственность прямо сейчас, без малейшего промедления, в противном случае произойдет катастрофа. Но разве те, кто наделены таким чувством ответственности, приезжают в Вашингтон? Они главным образом там, куда их влечет желание помочь людям, там, где происходят реальные события… – Казалось, и мысли Райана устремились следом за теми, о ком он говорил. – По-настоящему стоящие люди отправляются туда, где они нужнее всего, и они всегда знают, где найти такие места.
      – Но по-настоящему стоящие люди не любят болтовни и потому не едут в Вашингтон? – спросил Уинстон, получая свой урок в управлении государством. Он с удивлением заметил, как убедительно говорит Райан.
      – Некоторые оказываются в Вашингтоне. Например, Адлер в Госдепартаменте. Там же я нашел еще одного парня, его зовут Васко. Но это люди, которые выступают против существующей системы. Наша задача заключается в том, чтобы найти и поддержать таких людей. Это главным образом люди, занимающие невысокие должности, но то, что они делают, совсем не является маленьким. Благодаря таким людям функционирует вся система, а они остаются незамеченными, потому что не стремятся к этому. Они беспокоятся о том, чтобы помочь окружающим, служить им. Знаешь, чего мне хотелось бы больше всего? – спросил Райан, впервые позволяя постороннему человеку заглянуть в глубину его души. Он не осмелился посвятить в это даже Арни.
      – Догадываюсь. Больше всего тебе хотелось бы создать систему, которая функционирует по-настоящему, которая признает тех, кто вносит в нее наибольший вклад и должным образом платит им за их заслуги. Ты не представляешь, как трудно добиться этого в любой организации! Черт побери, мне пришлось выдержать целую войну в своей компании, а в Министерстве финансов больше швейцаров и уборщиц, чем у меня было брокеров. Я даже не представляю, с чего тут начать, – признался Уинстон.
      Да, он поймет весь размах моей мечты, подумал Райан.
      – В действительности ситуация еще труднее, чем тебе кажется. Те, кто заняты настоящим делом, не хотят занимать руководящие должности. Они стремятся к тому, чтобы работать. Кэти могла стать администратором. Ей предложили кафедру на медицинском факультете Виргинского университета. Это стало бы большим шагом в ее карьере. Но при том время, которое она смогла бы уделять пациентам, сократилось бы вдвое, а ей нравится ее работа. Наступит день, когда Берни Катц в Университете Хопкинса уйдет на пенсию и его кафедру предложат Кэти. Она снова откажется. Наверняка откажется, – сказал президент, – если только я не сумею убедить ее в обратном.
      – У тебя ничего не выйдет, Джек, – покачал головой «Торговец». – А вообще-то отличная мысль.
      – Гровер Кливленд сумел перестроить государственную службу больше ста лет назад, -
      напомнил президент своему гостю. – Я знаю, что мы не сможем добиться идеала, но улучшить ее в наших силах. Ты ведь уже взялся за дело и только что сказал мне об этом. Подумай, что еще можно сделать.
      – Постараюсь, – пообещал министр финансов, вставая из-за стола. – Но пока мне предстоит разжечь другую революцию. Натиск какого количества врагов мы сможем выдержать?
      – Враги были и будут, Джордж. Даже у Иисуса были враги.

***

      Ему нравилось прозвище «Артист». Узнав пятнадцать лет назад, что его так прозвали, он сумел заставить это прозвище работать на себя. Ему предстояла разведка, и все его оружие заключалось в обаянии. У него в репертуаре был немалый выбор акцентов. Поскольку на этот раз у него были германские документы, он остановился на произношении жителя Франкфурта, что соответствовало одежде – вплоть до ботинок и бумажника, – приобретенной в Германии на деньги, полученные от Али Бадрейна. Компания, у которой он арендовал автомобиль, обеспечила его отличными картами. Сейчас они были разложены на соседнем сиденье. Это позволило ему не запоминать все маршруты, на что потребовалось бы немало усилий и явилось бы напрасной тратой времени даже при его фотографической памяти.
      Первой остановкой стала школа Сент-Мэри, расположенная в нескольких милях от Аннаполиса. Это была религиозная римско-католическая школа, ее посещали ученики самого разного возраста – от детского сада до двенадцатого класса. В ней училось чуть меньше шестисот детей, и потому экономически она едва сводила концы с концами. «Артист» решил проехать мимо школы два-три раза. Это не составляло труда. Школа находилась на участке земли, который прежде принадлежал большой ферме, и католической церкви удалось уговорить богатых владельцев пожертвовать ее для благотворительных целей. К школе вела всего лишь одна дорога. Школьная территория заканчивалась на противоположной от нее стороне у берега реки, за спортивными площадками. По сторонам дороги виднелись жилые дома, построенные лет тридцать назад. Собственно школа размещалась в одиннадцати зданиях; одни из них стояли рядом друг с другом, другие – на расстоянии. «Артист» знал возраст учеников, которым предстояло стать объектом нападения, и потому нетрудно было определить, в каких зданиях они будут проводить почти все – если не все – время. Тактически местность выглядела не слишком благоприятной, а когда он заметил охрану, то понял, что это добавляет трудностей. Участок земли вокруг школы был очень велик – по меньшей мере два гектара, – а потому образовывался значительный периметр обороны, нарушение которого сразу влекло за собой опасность. Он заметил в общей сложности три больших темных автомобиля «шеви сабербен», по всей вероятности, это были транспортные средства Секретной службы. Сколько там агентов? Он заметил на открытом месте двух охранников, но в автомобилях, должно быть, есть еще не меньше четырех. Машины наверняка бронированные и оснащены крупнокалиберными пулеметами. Здесь одна дорога для въезда и выезда. До основного шоссе почти километр. А если со стороны реки? – подумал «Артист», доехав до конца дороги. Ага, вот в чем дело. Там стоит катер береговой охраны, небольшой, но на нем установлена рация, что делает его очень опасным.
      Он остановил машину в тупике и вышел, чтобы посмотреть на объявление, которое гласило о продаже дома с участком, потом взял с сиденья газету, якобы сравнивая указанный там телефонный номер с номером на объявлении, затем снова оглянулся вокруг. Надо торопиться. Охранники проявят беспокойство, и хотя они не в силах проверить каждого – даже возможности Секретной службы имеют предел, – он не мог позволить себе медлить. Его первоначальное впечатление не было благоприятным. Подъезд к школе затруднен. Слишком много учеников – выбрать из такого числа двоих будет непросто. Охранников много, к тому же они рассеяны по территории. Это плохо. Число их не имело особого значения, а вот физическое пространство было главным препятствием. Глубокая оборона самая трудная – глубина определяется не только пространством, но и временем, необходимым для его преодоления. Находись охранники все вместе, их можно быстро нейтрализовать независимо от количества – при условии, что ты располагаешь соответствующим оружием. Но стоит дать им пять секунд, и скажется их подготовка. А они наверняка хорошо подготовлены. У них отработаны действия на случай возможных ситуаций, однако не все можно предвидеть. Катер береговой охраны, например, может быстро подойти к берегу и взять детей на борт. Или охранники примут решение забрать с собой тех, кого им поручено защищать, укроются в надежном месте и будут стоять там до конца. «Артист» не питал иллюзий насчет того, что они недостаточно подготовлены и преданы. Им не понадобится и пяти минут, чтобы одержать победу. Секретная служба запросит помощь у местной полиции, у которой есть даже вертолеты – он это проверил, – и нападающие будут отрезаны. Нет, от этого места придется отказаться. Он бросил газету обратно на сиденье, сел в машину и поехал обратно. Выезжая на шоссе, он посмотрел по сторонам, пытаясь обнаружить скрытый автомобиль поддержки. Во дворах домов стояло несколько мини-автобусов, но ни у одного из них не было затемненных окон, за которыми мог скрываться человек с камерой. Его периферийное зрение подтвердило сделанную ранее оценку. Это место не годится для нападения. Если уж понадобится захватить этих детей, лучше сделать это на лету – на дороге, если говорить точнее. Но не намного лучше. Защита каравана автомобилей будет прекрасной. Окна из лексана. Кевларовые панели в бортах автомобилей. Специальные покрышки. И уж, несомненно, поддержка вертолетов сверху. Все это, даже если не принимать во внимание скрытые автомобили и возможность получения полицейских подкреплений, делало нападение практически невозможным.
      О'кей, подумал «Артист». Теперь нужно осмотреть детский сад на Ритчи-хайуэй у Джойс-лейн. Там находится только один ребенок, зато это маленькая девочка и наверняка тактическая обстановка благоприятней.

***

      Уинстон уже больше двадцати лет старался как можно лучше подать себя и свои идеи. За это время он приобрел определенный артистизм. Более того, боязнь сцены была обоюдной – не только актер опасался публики, но и публика нервничала перед открытием занавеса. Только один сенатор из числа тех, кто входили в состав комитета, был раньше членом Сената и к тому же принадлежал к оппозиции – после падения «боинга» на Капитолий изменился не только состав Сената, но и полярность партий. Так что теперь большинство сенаторов принадлежало к главенствующей партии. В результате этого мужчины и женщины, только что назначенные сенаторами, которые сидели сейчас за массивным дубовым столом, нервничали ничуть не меньше его. Пока Уинстон располагался в своем кресле и рассматривал свои бумаги, по крайней мере шесть его помощников приносили и клали на соседний стол толстенные тома в кожаных переплетах. Уинстон не смотрел на них, а вот телевизионные камеры Си-Спэн уделили им должное внимание.
      Скоро обстановка смягчилась. Пока исполняющий обязанности министра финансов разговаривал с Марком Гантом, который поставил перед собой и включил свой портативный компьютер, стол слева от них застонал под непомерной тяжестью, ножки у него подломились, и гора лежащих на нем книг рухнула на пол. Все, кто находились в зале, дружно вздрогнули от неожиданности. Уинстон повернул голову и посмотрел на обломки стола, удивленный и довольный случившимся. Его помощники сделали все в точности так, как он распорядился, складывая тома Налогового кодекса Соединенных Штатов в середине стола, вместо того чтобы равномерно разложить их по всей его поверхности.