— Да, конечно, ради семьи пожертвуешь чем угодно.

— Семья — это очень ранимое живое существо, если его расчленять на части, оно перестает существовать. Я не стану делать больно своей семье.

Обида и унижение не отпускали ее душу. Было гадко от одной только мысли, что он поступил так подло и низко. Приехал тайком, не позвонил, не зашел домой, не навестил дочь. Такое она себе и представить не могла.

— Он был один? Он был без вещей?

Вдруг у нее сами собой, непроизвольно потекли слезы. Она их словно не замечала. Они капали, а она смотрела на Михаила и ждала ответа.

— Да.

— Думаю, что он сюда поехал не из аэропорта. Впрочем, все и так ясно. Значит, у него есть место, где можно оставить вещи и переночевать.

Михаил только пожал плечами.

— Ладно, хватит об этом. Теперь, если кто-либо будет звонить в дверь, отвечайте, что вы здесь живете, снимаете у меня квартиру. Соседку я предупредила. И закрывайтесь на засов. Это вы правильно сделали.

Она снова подошла к окну, постояла так несколько минут, затем вернулась назад, взяла свою сумочку и на какое-то время застыла, глядя Михаилу в глаза. У нее был очень умный, красивый и трогательный взгляд. Это никак не вязалось с сумбурной логикой ее догадок. «Если у ее мужа есть другая женщина в далекой Австралии, — размышлял Михаил, — то с кем же тогда он приходил сюда, на Просвещения? Не привез же он заморскую зазнобу с собой в Россию. Хотя как знать? Если он приехал недавно, то не стал же он сразу бегать по городу и разыскивать себе временную подругу. Скорее всего, он действительно приехал в Россию не один. И именно это все и объясняет. Но не делиться же с Юлей своей догадкой. Да и чем делиться, если она и так все сама знает. Женское чутье не обманешь».

Михаил смотрел на Юлю и думал о ее переживаниях. Все, что сейчас произошло, все, о чем шла речь, касалось и его. И тем не менее он ничего не мог поделать с собой — переживая за Юлю, молодой человек думал о личном. Совсем недавно и у него была душевная травма. И все из-за вымышленной страстной мечты и поневоле оставленной реальной девушки, которая нравилась ему. Сказать по правде, она очень нравилась ему, он даже готов был связать с ней свою жизнь. Ему даже казалось, что он любил ее. Но только здесь, в новом веке, он понял, что настоящая любовь пришла к нему лишь сейчас, и не одна. Но эйфории он не испытывал. Михаил отчетливо понимал, что хотя его страстные мечты и, казалось бы, несбыточные фантазии состоялись, но все в них было как-то не так. Все в них было связано с опасностью и каким-то грехом. Со своим умом и воспитанием он понимал, что для семейной жизни нужна именно реальная, простая и милая девушка. Но он знал и то, что для брака нужна еще и любовь. А желанной любви, пусть даже греховной, как раз-то и не было. Сама природа воспротивилась этому и выбросила его из той жизни, где клятву дают не только друг другу, но и Богу. Он понимал, что окончательно во всем запутался. И тогда судьба распорядилась по-своему, она показала ему портрет девушки, не похожей ни на его мечту, ни на кого-либо ранее известного ему. «Да, именно так все и было, — произнес Михаил про себя, — я увидел ее, влюбился и навсегда расстался со своим прошлым». Вот она — его настоящая любовь, вот именно то, чего ему так не хватало! Он смотрел на Юлю, он боготворил ее, он жалел ее, сопереживал вместе с ней, но думал о Лизе. Он защищался этим именем, словно щитом. И все же Михаил понимал, что от того чувства, которое в него только что вселила Юля, уже не избавиться. Судьба — дама коварная. Она всегда устраивает сюрпризы, испытывает и проверяет избранного человека. Своими искушениями она способна пробить любой щит. «Ты настолько уверен в силе своей любви, что не променяешь ее даже на воплощенную в реальность мечту? — искушала его судьба и страстным голосом вопрошала: — Посмотри вот та девушка, о которой ты так неистово мечтал. Только что она стала свободной. Бери ее. Она твоя».

Михаил несколько раз потряс головой, чем сильно удивил Юлю, и тихо произнес:

— Надо уметь противостоять самым фантастическим искушениям. Ради святого можно пожертвовать и своей мечтой.

Юля не поняла, к кому относилась данная фраза, и с удивлением посмотрела на Михаила.

— Это, конечно, так, но в реальной жизни все выходит иначе.

Да, Юля — это его давняя мечта, это романтическое прошлое, с ним никогда не расстанешься, оно всегда будет согревать душу, напоминать о себе, но жить следует реальной жизнью, он сделал свой выбор. Это Лиза.

Именно в этот момент его пронзила весьма неприятная мысль: «А как же моя девушка из прошлого? Если я завтра вернусь назад в девятнадцатый век, как посмотрю ей в глаза? Чем же тогда я буду лучше Юлиного мужа? Он попал в Австралию и там нашел свою настоящую любовь, я попал в будущее и влюбился в Лизу. Нет, прошлое уже не вернуть. Да и возвращаться туда, несмотря ни на что, уже нет желания. А что Юля? Нет, это не соблазн. Юля — это лучшая частичка из прошлого в настоящем времени. Она словно последовала за мной, чтобы уберечь от искушения страдать по прошлой жизни, чтобы оградить меня от чего-то неверного. Может быть, это мой ангел-хранитель и ангел моей любви? А ангела можно любить только душою, его надо беречь и заботиться о нем. И тем не менее Юля здесь, и это — реальность. Что тут ни говори, а у нее не просто проблема, у нее — большая беда. И в этой ситуации надо быть честным человеком. Если ты считаешь себя таковым, то не должен бежать прочь, боясь искушения. Ты просто обязан помочь тому, кто тебе безгранично дорог и кто нуждается в твоей помощи».

Все это были стопоры и преграды, которые Михаил мысленно создавал, защищая себя от искушений и соблазнов. Конечно, ему очень хотелось понравиться Юле, ему хотелось помочь ей, быть для нее полезным, но он прекрасно понимал еще и то, что ни в коем случае не должен стать для Юли решением всех ее проблем. После продолжительной паузы он тихо спросил:

— Вы хотите уйти?

— Не знаю, мне очень плохо.

— Побудьте немного со мной.

— Только ни о чем меня не спрашивайте.

Юля говорила тихим голосом. По всему было видно, как ей в этот момент было тяжело и одиноко.

— Я буду молчать.

— Хорошо. Только не надо на меня так смотреть.

— Что вы, упаси бог! Я лишь подумал, что вашему мужу удивительно повезло. Ему досталось настоящее сокровище. И он навернякаэто знает.

— Михаил, не надо этого. Мне сейчас очень плохо.

— Я сказал правду. Не хочу пользоваться сложившейся ситуацией, не хочу обидеть вас, не хочу, чтобы вам было плохо.

— Тогда давайте посидим молча.

Через несколько минут молчания Юля грустно улыбнулась и сказала:

— Как бы там ни было, а мне хочется слышать приятные слова.

— Вы созданы для счастья. Все наладится, вот увидите. Я, пожалуй, выйду на кухню. Вам нужно немного побыть одной.

— Останьтесь здесь, пожалуйста.

— Но…

— Я прошу вас, Михаил, останьтесь.

Они сели в кресла напротив друг друга. Наступила абсолютная тишина, слышно было только, как пульсирует кровь в висках и колотится сердце.

Вопреки уговору он все же исподволь поглядывал на девушку и, не подавая виду, любовался ею. Она смотрела куда-то вдаль, но изредка тоже бросала настороженный взгляд на Михаила, их глаза встречались, и она тотчас отводила свой взор в другую сторону. Затем Юля вновь продолжала о чем-то напряженно думать. Она была трогательной, печальной и восхитительной во всей своей женственности и красоте.

— Вы знаете, Юля, скажу вам по секрету, за пару часов до того, как мы познакомились с вами, я безумно влюбился в Лизу. Именно это позволяет мне говорить с вами откровенно. Я хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь. Вы дороги мне так же сильно, как и своей самой близкой подруге. Я очень хочу вам помочь.

— К сожалению, в этой проблеме вы мне не помощник.

— Я знаю, и все же. Давным-давно в своем воображении я тысячу раз мысленно рисовал этот образ. Ваш образ. Я даже влюбился в него. Но я никогда не верил, что он станет для меня живой реальностью. И еще я знал, что это чудо не для простого смертного. Пусть я повторюсь, но еще раз замечу, что вашему мужу безумно повезло.

Михаил говорил тихим, спокойным голосом, словно сказку рассказывал. Юля молчала. Казалось, что она не слышит его слов. Но это было не так. Девушка постепенно успокаивалась и приходила в себя.

— Расскажите о своей мечте, мне сейчас хоть что-то будет приятно услышать.

Неожиданно раздался продолжительный звонок. Они оба вздрогнули. Юля встала и пошла открывать дверь. Это прибыли милиционеры. Михаил почувствовал, как сильно заколотилось его сердце. По обрывкам фраз было понятно, что Юля, как может, объясняет ситуацию. Какое-то время длился непонятный ему диалог. Затем она вместе с одним из блюстителей порядка вышла из квартиры, вероятно, к соседке. Другой милиционер некоторое время постоял в прихожей, а затем прошел в комнату и нос к носу столкнулся с Михаилом. Странный вид его одежды вызвал у милиционера ехидную улыбку. Пару минут они оба стояли молча. Наконец блюститель порядка, как его величали советские граждане, спросил:

— А документики показать можете, гражданин…

— Петров.

— А может, Иванов?

— Петров.

— Хорошо! А что вы так нервничаете? Я же не сказал «Сидоров». Ну так что, гражданин Петров, у вас есть паспорт?

— Да, конечно, — жестко, но с дрожью в голосе соврал Михаил.

— Ну так покажите.

— Вы хотите меня дискредитировать или идентифицировать?

— Не надо выпендриваться. У меня на каждое ваше сопливое интеллигентное слово найдется десяток крепких мужских аргументов.

— Даже не сомневаюсь. Я юрист и лишь следую профессиональным навыкам.

— Я тоже почти юрист, но ведь не выпендриваюсь.

В этот момент в квартиру вошли Юля и другой милиционер. Они вошли так тихо, что их никто и не заметил.

— Все, Серега, пошли отсюда. По дороге расскажу.

— Ну что ж, будем полагать, что с документами у нас все нормально, — прищурив глаза и окинув Юлю взглядом, с пошловатой ухмылкой заявил Серега и направился к своему приятелю.

Они ушли.

Когда Юля закрыла дверь и вернулась в комнату, Михаил был ни жив ни мертв. Второй раз у него спрашивали документы, и второй раз доводили его этим вопросом до полного ужаса и безысходности. Его все еще продолжало трясти от пережитого страха. Чтобы как-то прийти в себя, Михаил подошел к Юле, очень осторожно усадил на прежнее место и ненавязчиво предложил:

— Никак не могу привыкнуть к порядкам нового времени. Такого количества стрессов и страха я еще никогда не испытывал. Хотите, я расскажу вам одну хорошую историю о себе и о вас?

Юля молчала.

— Нам надо успокоиться и немного отвлечься от происшедшего.

— Хорошо, рассказывайте.

— Сейчас, только приду в себя.

Михаил сел в свое кресло, затем встал, прошелся по комнате и снова сел в кресло. Сделав несколько глубоких вдохов, он начал свой рассказ.

— Это было давно, вас тогда еще не было. И все же вы были. Это был девятнадцатый век. Только не смейтесь и не сердитесь на меня, пожалуйста.

— Мы снова возвращаемся к вашей мечте?

— Как вы угадали? Да, именно об этом я и хочу вам рассказать.

— Итак, был девятнадцатый век…

— Да. Я потом вам все объясню. Шел третий год моей юридической деятельности на государственной службе. До этого у меня была частная практика и международная стажировка. И вот приходит как-то к нам в регистрационную палату министерства юстиции солидный мужчина из Австрии. По-русски двух слов связать не может. При нем переводчица, девушка, и приносит документы на регистрацию совместного предприятия в составе российской и австрийской финансовых компаний. Я как увидел ее, так обо всем на свете и позабыл.

— Вы всегда так молниеносно влюбляетесь?

— Это была не любовь. Это была шаровая молния. Она что-то спрашивает, а я смотрю на нее и на все вопросы тупо отвечаю: «Да». Как преданный пес, смотрю в ее огромные вишневые глаза, смотрю и ничего не могу с собой поделать. Это было сказочно красивое лицо. Это было ваше лицо. Это были вы, Юля. Я видел, что абсолютно безразличен ей, но ничего с собой поделать не мог и строил фантазии наших сказочных с ней отношений. Вот только фигура у нее была не как у вас. Скажем, не столь изящная, словно сделанная начерно. Она ушла, и больше я ее уже никогда не встречал, но ее восхитительный образ навсегда остался в моей памяти. А спустя какое-то время я знакомлюсь с другой девушкой.

— Она тоже была красивая?

— Конечно. Я убежден, что нет некрасивых девушек. И тут я говорю себе: «Вот она, та самая фигура, которая подходит к лицу той, первой девушки». Мое желание соединить двух человек воедино имело такую энергетическую силу, что судьба и таинственные силы забросили меня в новый, двадцатый век. И вот я попадаю в ту же квартиру, где жила моя знакомая, и вижу свершившееся чудо — вас, соединившую в себе мои желания: лицо и тело двух разных дам из далекого девятнадцатого века.

— Такие фантазии могут вас далеко завести.

— А теперь о вашей квартире. Две комнаты были закрыты на замок, и я туда не входил.

— Но все же попытались?

— Грешен, не удержался.

— Да, на время отъезда родителей я закрываю двери на ключ. Так у нас в семье заведено. Мама говорит, что эта привычка появилась еще до революции.

— И не удивительно. Хотите, я расскажу вам, как они выглядят и откуда появилась эта привычка?

— Интересно послушать.

Михаил в деталях описал обе комнаты, в которые он попасть не мог, так как они были заперты. Особое внимание он уделил лепнине и плафонам потолка, подробно описал все выступы, альков и изразцы на сохранившихся каминах. Юля была потрясена.

— Даже не знаю, что вам на это ответить. По-моему, это звучит как-то глупо. Вы уж не обижайтесь на меня, пожалуйста. Мне сейчас не очень хорошо и уж совсем не до лестных историй, поймите меня правильно. Чем ярче вы описываете мой образ, тем сильнее я начинаю себя жалеть. Чем больше вы рассказываете о прошлом, тем тревожнее становится у меня на душе.

— Ну вот вы и улыбнулись.

— Я хотела услышать романтическую историю про вас, а услышала какой-то мистический триллер. Еще не хватало узнать о таинственном привидении… Что с вашим лицом? Что, оно существует?

— Она.

— Женщина?

— Старуха… Я обязательно расскажу вам обо всем, но чуть позже…

— Достоевщина какая-то.

Наступила томительная тишина, и никто не желал первым нарушать ее. Наконец, глубоко и печально вздохнув, девушка продолжила прерванный разговор. За этот отрезок времени что-то в ней явно произошло.

— Надо жить реальной жизнью, Михаил.

Сразу было понятно, что девушка говорила совсем не то, что хотела сказать. Щеки выдавали ее. На них уже не было того первоначального румянца, с которым она встретила Михаила, они пылали пожаром.

— Скажите откровенно, Юля, разве вам никогда не хотелось что-нибудь исправить в любимом человеке?

— Вы имеете в виду моего мужа или вообще?

— Это как вы пожелаете.

— Нет, я приняла своего любимого человека таким, каким он был.

— Тогда давайте отвлечемся от конкретных персонажей. Вы только представьте: вдруг вам по непонятной причине довелось увидеть наяву собственного идеального мужа. Он тот же самый, но к его привлекательной внешности добавился удивительный характер другого мужчины. Пойдем дальше. Он стал обладать божественной фигурой третьего человека и с острым умом, успешностью и респектабельностью четвертого человека, преданностью и верностью пятого человека и так далее? Разве вы откажетесь от этого? Разве это плохо, когда сама судьба воплощает ваши мечты в реальность?

— Это один и тот же человек или это разные люди?

— Конечно, это разные люди. Они когда-то встречались вам в жизни и превращались в мимолетную мечту, которую неплохо было бы воплотить в тело вашего супруга. Вы лишь грустно улыбались и забывали о таких встречах и желаниях. Но однажды такой человек повстречался вам на пути, и проблема была лишь в одном — это не был ваш муж. Этот человек был просто похож на вашего мужа. Естественно, я говорю не про себя.

— Из этого я должна сделать вывод, который и так ясен: мой муж далеко не идеален, с кучей недостатков, да еще и мерзавец. Я это и так сегодня поняла.

— Нет-нет, вы не так все поняли. Я говорил о том, как проверить себя и свои чувства. Стоит только захотеть идеального — и любви конец.

Она грустно улыбнулась, но ничего не ответила.

— Все люди хотят идеала, но его не найти. Двойников много, похожих людей еще больше, и вся проблема лишь в том, что все они разные, потому как каждый человек неповторим.

— Связывая свою судьбу с судьбой другого человека, мы миримся с тем, что он не идеален.

— И тем не менее в нем есть то единственное, чего достаточно для настоящей любви.

— А если настоящей любви не было?

— Настоящая любовь или есть, или ее нет. Если мы ослеплены этим чувством, то все представляется идеальным. А если мы начинаем замечать недостатки и сравнивать своего избранника с идеальными людьми, значит, ослепление прошло. Значит, то была не любовь, а простая влюбленность. Это тоже красиво, но далеко от идеала.

— Нет ничего идеального. Нет и идеальных людей. А если подобные им и находятся, то они, увы, уже заняты, — с грустью в голосе заметила Юля.

— Ну да ладно, хватит о всякой ерунде. Вы правы. Надо жить реальной жизнью, — Михаил улыбнулся и решил поменять тему. — Давайте посмотрим, что вы мне принесли. Может быть, это отвлечет вас от грустных мыслей.

— Возвращаясь к вашей истории, Михаил. Как ни странно, она мне понравилась.

— Это чистая правда, вы уж извините меня.

— У этой истории, вероятно, есть и продолжение. Вы мне как-нибудь потом расскажете, что было дальше, хорошо?

— Хорошо.

— А пока что ж, давайте вскрывать пакет. Надо действительно, как говорят психологи, уметь переключаться.

В пакете оказались одежда, какие-то приборы и юридическая литература. В конверте лежали деньги.

— Юля, мне нужна ваша помощь. Расскажите, как всем этим надо пользоваться. В моем веке такого не было.

— Сейчас вы переоденетесь и снова вернетесь в двадцатый век. Ваша одежда, скажу вам откровенно, ввергла в замешательство даже милиционера. Лиза приготовила вам то, что действительно вам подойдет больше, чем этот театральный наряд.

— Это моя повседневная одежда из того века, откуда я здесь появился.

— Даже и не знаю, что на это ответить. Как-то все странно и немного забавно. Насчет другого века я ничего не поняла, но, вероятно, эта игра доставляет вам удовольствие. Пусть будет так.

— Договорились.

— Среди моих знакомых нет ни одного взрослого фантазера-сказочника.

— Значит, я буду первым.

— Если вам приятно, я поддержу вас. В наше грубое и циничное время немного добрых фантазий не будут лишними. А теперь идите переодевайтесь.

— Возвращаемся в нашу реальность. Я сейчас, я мигом.

— Хорошо, можете не торопиться, мне спешить некуда. Я уже всюду опоздала.

Михаил вышел в прихожую и там быстро переоделся, посмотрел на себя в зеркало и вернулся назад.

— Ну как?

Юля разглядывала молодого человека во все глаза и загадочно улыбалась.

— Прекрасно, Михаил. Эта одежда подходит вам гораздо больше. Она вам очень идет. Да, вы в ней смотритесь много лучше, чем в прежней. У Лизы этого не отнять, она умеет все подбирать со вкусом. Современно, стильно, солидно. Ее мужу явно повезло. Это она из него, можно сказать, из ничего, сделала звезду.

— Как это?

— Теперь моя очередь рассказывать вам истории. Лиза этого не сделает. Она вообще не любит говорить на эту тему.

— А это удобно?

— Лиза не любит тайн и сама попросила меня при случае поговорить с вами. Вот случай и представился.

— Ну, если так, я не против.

— Ее муж был обычным смазливым мальчиком с кавказскими корнями и замашками. Сокурсник. С третьего курса, где-то через месяц после свадьбы, ушел из института. Занялся то ли фарцовкой, то ли продажей наркотиков, то ли и тем и другим сразу. Лиза — полная его противоположность. Из интеллигентной семьи. В отличие от своего мужа она все же закончила ЛЭТИ. Кроме того, Лиза — очень талантливый художник. Помимо основной профессии она работает еще и дизайнером в Доме мод на Невском. Там она и предложила попробовать супруга в качестве модели. Он сразу же всем понравился. С того момента начался конец ее семейного счастья. Всему виной безденежье и тщеславие ничтожества. Подиум вскружил ему голову. За несколько лет он сильно изменился. Богемные тусовки, торговля, валюта, наркотики — в общем, ничего хорошего. Лиза мне сказала, что попросила вас вести ее бракоразводный процесс. Юрист, как священник, должен знать все о своем прихожанине.

— А теперь расскажите, пожалуйста, про современные деньги и как ими пользоваться.

— Это несложно.

Михаил впитывал новую информацию, как губка впитывает воду. Потом Юля сказала, что лучше всего теорию проверять на практике.

— Юля, вы, пожалуйста, простите меня, не знаю, уместно ли это сейчас, но я давно хочу сказать вам. Мне просто необходимо ваше общество. Только не обижайтесь на меня. Вам нельзя огорчаться. Я хочу, чтобы вы были счастливы. И хочу, чтобы вы знали, как я отношусь к вам, что чувствую и о чем думаю. Я готов защищать вас от всего плохого. И вот еще что, я… хочу чаще видеть вас, встречаться с вами. Мне просто необходимо ваше общество. Мне с вами очень уютно и легко.

— У вас уже есть недостающая нежная составляющая.

На ее щеках вновь появился румянец. Она долго и пристально смотрела Михаилу в глаза. Она понимала, что он куда-то спешит, чего-то боится и говорит то, что через минуту бы не сказал.

— Вы — моя потаенная мечта, и я не хочу от нее отказываться. Сейчас я сам не знаю, что верно, а что нет. Но быть верными друзьями мы можем, ведь так?

— А вы уверены, Михаил, что сможете?

— Время покажет. Скажу вам откровенно, я по-настоящему люблю Лизу. Она, может быть, даже сама не знает, как сильно я ее люблю.

— Не беспокойтесь, знает.

— Вы уверены?

— Уверена.

— Не буду скрывать, вы мне бесконечно дороги и переполняете мою душу самыми нежными чувствами, но я не стану вторгаться в ваши отношения с мужем, не стану пользоваться сложившейся ситуацией. Я просто хочу быть рядом, оберегать и защищать вас.

— Знаете, Михаил, несколько дней назад я загадала желание, чтобы неопределенность в моих семейных отношениях закончилась. Я даже не желала прежней любви и прежних отношений. Там все было не так, как хотелось бы. Я просто хотела ясности.

— Хорошее слово «ясность» — не точно, зато понятно.

— И вот она, эта ясность, наступила. Как ни странно, но в исполнении моего желания вы явились главным звеном. Мое желание исполнилось… Может, вы и есть исполнитель желаний?

За все последнее время он не видел такой обворожительной и искренней улыбки. Она была и нежной, и трогательной, и кроткой, и очень-очень доброй. Молодые люди сидели друг напротив друга. Они смотрели друг другу в глаза и думали об одном и том же. Михаилу казалось, что он берет ее за плечи и прижимает к себе. Ей виделось то же самое. Они чувствовали одно и то же, думали одинаково, и от этого в душе распускалось необыкновенной красоты чувство сказочного восторга и таинства. Они оба этого хотели и боялись своих чувств. К тому же они оба знали, что этого никогда не будет.

Михаил был в смятении. Только что он остро ощутил, что попал в две параллельные жизни. Что бы он ни предпринимал, они будут протекать самостоятельно, не мешая друг другу и не пересекаясь между собой.

Юля, казалось, увлекала его в прошлое столетие и собой создавала иллюзию прошлого времени. Именно с ее помощью он снова ощущал себя в привычном девятнадцатом веке. Там и с ней ему было хорошо и безопасно. С ней все было понятно. Он точно знал, что она нравится ему, и видел, что тоже нравится ей. Но было и новое чувство. Это стремительная влюбленность в новое время, в иную жизнь и в совершенно другую девушку, которую звали Лизой. Она ворвалась в его жизнь на скоростном автомобиле. Она вскружила ему голову. Она околдовала его. Она уверенно встала между ним и Юлей. Михаил понимал, что и он, и Юля в этот момент убегают от стресса и страха, от жестокого мира и от своей слабости перед ним. Они пытаются скрыться в далеком и безопасном, романтическом девятнадцатом веке. Они не такие сильные, как современные люди. Но в их слабости и заключалась сила. Им было комфортно и приятно в обществе друг друга. Если Лиза уверенно шагала через все штормы современного мира, то Юля и Михаил стремились укрыться от этой неразберихи, от этого хаоса. И в этом стремлении они были едины. Вот тут-то действительно и произошло чудо. Оба одновременно почувствовали, что стресс и страх куда-то подевались. Им на смену пришло новое чувство — безопасности, уверенности в себе, уюта и взаимного влечения. Это было благостное чувство. И они оба знали, что это такое.

Они продолжали сидеть друг напротив друга и с упоением смотреть друг другу в глаза, словно проверяя, правда это или нет, чувство это или что-то иное. Эта процедура была очень приятной. В платонической любви тоже есть своя прелесть.

— Мне пора.

— Я все время буду думать о вас.

— Завтра я снова приду, ненадолго. Просто узнать, как ваши дела, не случилось ли что. Что выкинет мой австралиец, предугадать невозможно.

Помяни черта, и он будет тут как тут. Дверь отворилась, и в квартиру влетел Юлин супруг.

— Меня за границу отправила, а сама здесь развратом занимаешься!

— Как вы смеете!

Юля и Михаил оба вскочили со своих мест.

— Заткнись, урод, с тобой я потом разберусь. А ты ведешь себя как гулящая девка!

— Вы… Вы — негодяй, — с негодованием вырвалось у Михаила. Он машинально перехватил руку Юлиного супруга, которой тот попытался то ли схватить Юлю, то ли дать ей пощечину. Михаил резко оттолкнул его от растерявшейся девушки. Юлин муж грязно выругался. И тотчас получил хлесткую пощечину от Михаила.

— Ты, сучок, напал на меня в моей же квартире? Да я тебя сейчас урою, гнида.

Он замахнулся, но ударить Михаила не решился. Михаил был и выше, и сильнее его. Да тут еще Юля вмешалась. Она встала между ними и спокойно произнесла:

— Ты ничего не сделаешь. Иначе твоей австралийской жизни конец. Это раз. Ты находишься в моей квартире. Это два. Сейчас ты отдашь ключи, извинишься перед человеком и навсегда позабудешь обо всем, что связано со мной. Это три. А если произнесешь еще хотя бы одно слово, то здесь же и сейчас напишешь согласие на развод. Это четыре. Мне хватит считать или продолжить?

— Юля, моя кроткая девочка, я тебя не узнаю. Хорошо, я был не прав. Извини. Пощечину я уже получил, что еще надо? Еще раз извини. Только как все это понимать?

— Тебя не было два года. Ты украдкой возвращаешься, силой врываешься в мою квартиру, вместо того чтобы появиться дома. Без «здравствуй» и поцелуев оскорбляешь меня и еще спрашиваешь, как все это понимать. У тебя вообще что с головой и с совестью? Словом, пару дней назад я сдала квартиру этому человеку. Или, может быть, ты считаешь, что я должна была сначала разыскать тебя в Австралии и спросить разрешения?

— Какой развод, о чем ты говоришь? Маленькое недоразумение — и сразу же «на развод»? Ладно, ты права. Я виноват, поступил нехорошо. Прежде чем появиться дома, хотел немного последить за тобой. Я неправ, но не надо горячиться. Давай все решим спокойно, по-семейному. Ты достаточно долго жила без меня. Я имею право на элементарную ревность.

— Нет у тебя такого права. Ты ведешь себя не по-мужски. Выкручиваешься, лжешь и еще при этом хочешь меня унизить. И знаешь что, ты только что сам и на всем поставил точку.

Юля посмотрела на супруга с болью и отчаянием, затем тихо произнесла:

— Я приняла решение.

— Подумай хорошенько.

— Говори это чаще самому себе, может быть, поможет.

— Успокойся, всякое бывает.

— Я уже не хочу всякого… Мое решение окончательное, я развожусь с тобой.

— Сперва посоветуйся с родителями и не горячись.

— Не волнуйся, твое согласие я не стану использовать тебе во вред. Это будет моя гарантия, моя защита от тебя. Ты уже был у Марины в ОВИРе? Ведь тебя сейчас больше всего беспокоит, получишь ты визу или нет. Не волнуйся, получишь. Уезжай как можно дальше и поскорее, я не желаю тебя видеть.

Наступила гнетущая тишина. Все трое молчали. Наконец на лице Юлиного мужа появилось некое подобие улыбки, и он спокойно произнес:

— Хорошо, я все сделаю так, как ты хочешь.

Он отдал Юле ключи и вышел из квартиры.

— Теперь, Михаил, вам не о чем волноваться. Все будет хорошо. Еще раз спасибо вам и до завтра.

— Я провожу вас.

— Нет, — с трудом сдерживая слезы, запротестовала Юля, — я поймаю такси. Спасибо и до свидания.

И она ушла. Так закончился третий день.

Майор Комитета госбезопасности снял трубку прямого телефона и четко доложил:

— Товарищ генерал, пропажа отыскалась. Сейчас он находится на Просвещения. Наблюдение установлено.

— Ваши люди уже дважды упускали его из-под контроля. Не упустите и на этот раз. Чья это квартира?

— Дочери главврача Монастырского.

— Срочно проверьте, нет ли какой связи между его исчезновением из клиники и главврачом Монастырским.