И он прильнул губами к ее губам. Закрывая глаза, Лейси думала, что на сей раз поцелуй Майкла Эскевария окажется достаточно предсказуемым. Однако, как всегда, Лейси не угадала, что ее ждет. Каждый раз случалось что-нибудь неожиданное. Так и сейчас — разве можно было предугадать охвативший ее тело восторг, куда более сильный, чем все ипытанное прежде; его поцелуй, словно молния, прожег Лейси насквозь.

— О, Майкл, — задыхаясь, прошептала она, чувствуя, как его зубы покусывают ее нижнюю губу, как его язык ласкает теплую, сладкую глубину ее рта. Страстный трепет сотрясал ее тело с головы до ног. Майкл тоже дрожал, обнимая ее с такой силой, что у Лейси перехватывало дыхание. Его руки двигались, охватывая талию, оттуда скользнули к обнаженным лопаткам, большие пальцы погладили подмышки, и наконец ладони почувствовали тяжесть едва прикрытых кружевами грудей. Лейси вздрогнула, подавшись навстречу этому теплому плену. Затем длинный указательный палец поддел поясок с подвязками и медленно прошел по окружности, будоража прикосновением разгоряченную кожу.

Похоже, Майкла возбуждает все на свете. Ни с одной другой женщиной у него не было ничего подобного, вот как он сказал. Лишь она способна обратить президента и председателя совета директоров в бурлящий поток раскаленной лавы.

— Лейси… Прекрасная Лейси, — рокотал он. — Это как безумие…

Лейси готова была растаять от радости в его объятиях прямо сейчас. Комната буквально закружилась вокруг них, когда она попыталась прижаться еще плотнее к его широкой, могучей груди.

И вдруг Майкл застыл.

— Мы опаздываем в оперу. — Он попытался освободиться от объятий, отводя обнимающие его руки Лейси. — Тебе надо одеться.

Опьяневшая от счастья, Лейси закрыла глаза и снова потянулась к нему, пролепетав:

— Да ну ее! Поставим пластинку с оперой и скажем, что были там.

Вместо ответа Майкл наклонился и поднял с кровати темно-красное вечернее платье. Не успела Лейси сообразить, что происходит, как рубиновые складки бархата окутали ее мягко ниспадающим каскадом.

— Эй! — протестующе вскрикнула Лейси, когда голова ее вынырнула из платья: — Послушай, я терпеть не могу Пуччини. И я не хочу надевать то, что ты приготовил мне на этот раз, что бы это ни было. Ты меня слушаешь? Может, еще раз поцелуемся?

Но Майкл определенно не слушал ее. Одернув платье, он отступил на пару шагов, чтобы убедиться в изысканности наряда.

— Боже мой! — воскликнула Лейси, увидев свое отражение в зеркале. Да оно превзошло предыдущее.

Вполне здоровую, нормальную женщину можно понять и простить, если она дойдет до нервного срыва от желания надеть это платье. Рубиново-красный бархат, глубокое декольте, лиф поддерживается тонкими бархатными ленточками, соблазнительно оттеняя золотисто-кремовую кожу плеч и груди Лейси. Корсаж в стиле Ренессанс, юбка ниспадает до пола тяжелыми складками. С этим почти королевским нарядом оперным костюмам будет невозможно соперничать.

Лейси закусила губу. Разве кто-нибудь смог бы удержаться от соблазна показаться в таком платье в самом центре Нью-Йорка? Ей, во всяком случае, это было не под силу.

— Я должна что-нибудь сделать с прической, — пробурчала она. Пушистое облако нужно убрать. — Оно не подходит к этому платью.

Вытащив заколки, державшие берет, Лейси обеими руками стянула волосы в пучок на затылке.

Оглядев себя в зеркальной стене, она осталась довольна. Наклонив голову, чтобы заколоть шпильками узел, Лейси почувствовала, как на ее шею легло что-то холодное и тяжелое.

Червонное золото ожерелья в руках у Майкла Эскевария своим оттенком сразу же заявляло, что эта вещь старинная — быть может, даже не прошлого, а позапрошлого века. Среди цветов и лоз в стиле рококо переливались темно-вишневые рубины и гранаты.

Платье и бесценное ожерелье являли собой единый ансамбль. Столько старинного золота! И драгоценных камней! Лейси ничуть не удивилась, если бы узнала, что фонды Смитсоновского или Фриковского музея лишились своих коллекций.

— Поскольку уши у тебя проколоты, по-моему, с этим ты могла бы справиться сама, — шепнул Майкл ей на ухо. На ладони, протянутой поверх плеча Лейси, лежала пара серег в виде золотых цветов, в середине каждого из которых сверкало по драгоценному красному камню.

— Разумеется, поедем мы в бронеавтомобиле, — сострила Лейси, хотя ей было совсем не до шуток — за всю свою жизнь она не видела ничего подобного этому роскошному золотому ожерелью; даже предыдущее, с бриллиантами и изумрудами, бледнело по сравнению с ним. Не может быть, чтобы хоть у кого-нибудь на свете хватало денег на покупку подобных украшений, даже у Майкла Эскевария.

Лейси заметила, что его лицо выражает неподдельный восторг.

Итак, все было весьма тщательно запланировано. Рубиновое бархатное платье. Старинное ожерелье. Потрясенная, Лейси осознала, что Майкл смотрит на нее, как на произведение искусства, наконец-то доставшееся ему в полновластное владение. В его задумчивых серых глазах застыло сосредоточенное выражение.

— Майкл, — неуверенно промолвила она. Этот взгляд вселял в ее душу беспокойство. Если выбирать между коллекционным экспонатом и объектом воспитания, то Лейси предпочла бы последнее.

— Майкл… — повторила она, сдаваясь; потом повернулась и бросилась в его объятия.

— Ты так очаровательна, что просто не верится, таких не бывает. — Он прокашлялся. — Лейси, по-моему, я хочу тебя сильнее, чем хотел что-либо в своей жизни. Просто невероятно.

«Хочу? — мысленно переспросила Лейси, глядя на Майкла. — Он смотрит на меня, как голодающий — на толстый поджаристый бифштекс! Неужели я больше ничего для него не значу? Я люблю его! Я как безумная, чокнутая, свихнувшаяся люблю его… Разве он этого не видит?»

— Майкл, дорогой, — прошептала Лейси, впервые назвав его так.

— Боже мой, милая Лейси, — откликнулся он, глядя на нее затуманившимся взглядом. — По-моему…

И вдруг в спальне раздался телефонный звонок.

— Наверное, Бостон, — рассеянно проговорил Майкл.

Бостон или какой-нибудь другой город, но там придется подождать. Еще минута, и Майкл узнает, что она любит его. Его губы почти коснулись ее губ; воздух между ними вибрировал.

— Один из наших банков идет ко дну, — негромко, с хрипотцой произнес Майкл. — Аудиторы работали все выходные.

Лейси скользнула ладонями под его фрак, кончиками пальцев ощутив его упругое, теплое тело под рубашкой, и шепнула:

— Давай не пойдем в оперу.

— Если случилось то, что я предполагаю, то придется лететь в Бостон. Я узнаю это, как только сниму трубку.

Его слова разрушили волшебство мгновения. Он высвободился из ее объятий.

— Майкл! — воскликнула она, протягивая руки. Он широкими шагами направился к стоящему в углу письменному столу и снял трубку.

«Он не должен так поступать со мной! — твердила себе Лейси. — Еще пара секунд, и я бы сказала, что люблю его!»

В недоумении она смотрела, как Майкл, проговорив в трубку последнее слово, повесил ее и направился обратно — стройный сказочный великан в вечернем костюме.

— Это был Бостон. Единственный звонок, которого я ждал сегодня вечером, — слегка нахмурившись, сообщил он. Потом, помолчав, добавил: — Ты очаровательна в этом платье.

Очаровательнав этом платье? Он просто отмахнулся от нее с полнейшим равнодушием!

Тем временем Майкл распахнул дверцы гардероба, за которыми обнаружились длинные ряды костюмов.

— Вызывать «Лир» времени уже нет, так что придется лететь рейсовым из Ла-Гуардиа.

Лейси не верила собственным ушам. Подумать только — все произошло прямо во время поцелуя! Да как же это могло случиться?!

Майкл вытащил из гардероба чемодан «Луи Витто» и бросил его на кровать. Потом туда же полетели носки и белье.

— Неужели тебе нужно столько носков? — спросила Лейси. Похоже, Майкл напрочь забыл о ее присутствии. — Или ты собираешь вещи для сороконожки?

— Не знаю. — Он положил в чемодан пару кипенно-белых рубашек от братьев Брукс. — Может, ты поможешь мне собраться?

Все еще не опомнившись от столь внезапной перемены, Лейси склонилась над кроватью в своем изысканном бархатном платье и отобрала шесть пар эластичных носков французского производства. Потом аккуратно свернула их и уложила в чемодан. Итак, Майкл Эскевария вылетает рейсовым самолетом в Бостон. Следовательно, посещение оперы не состоится.

Ей все еще не верилось.

— А у тебя нет камердинера?

При таком количестве вещей кто-то непременно должен следить за ними. Лейси по пятам ходила за Майклом, собирая все атрибуты вечернего костюма, от которого тот освобождался.

— Есть, но сейчас в отпуске, — отозвался он из ванной, потом чертыхнулся под нос из-за неведомо куда запропастившейся электробритвы и громко крикнул: — Посмотри, может, найдешь мне пару черных туфель? Они должны быть на обувной полке.

В гардеробе Лейси обнаружила не одну, а несколько длинных обувных полок, до отказа забитых туфлями и ботинками и в гражданском, и в военном стиле. Они стояли вперемежку с мокасинами, пляжными шлепанцами, бальными туфлями и прочей обувью на все случаи жизни.

Держа в руках пару черных лайковых остроносых туфель от Гуччи, Лейси думала о том, что всего минуту назад она могла поспорить с обложкой журнала «Город и страна» и готовилась предстать перед публикой в «Метрополитен-опера», облаченная в целое состояние в виде вечернего платья и драгоценностей, и вдруг президент и председатель совета директоров совсем забыл о ее существовании. Вот тебе и бесценное произведение искусства!

— Майкл, — раздраженно окликнула она, — ты когда-нибудь был женат?

— Нет. — Он показался в дверях ванны босиком, одетый в одни лишь черные брюки. Метнув электробритву на кровать, поближе к несессеру, он сказал: — Может, найдешь мне рубашку?

— Я еду в Бостон с тобой?

— Нет. Ты же не разбираешься в бухгалтерии. — Он стащил с себя черные вечерние брюки, на мгновение показав мускулистые ноги, и натянул серые. А потом совершенно серьезно поинтересовался: — Ты случайно не бухгалтерша?

Это было последней каплей.

— Я не бухгалтерша, я журналистка! Ты что, забыл?! — Лейси взяла белые рубашки от братьев Брукс и положила их в чемодан. — А кто поведет меня в оперу? Или мне пора вылезать из этого наряда?!

— Детектив Моретти. — Майкл быстро надел отложенную для него рубашку. — И не забудь пару галстуков, ладно? Учти, он итальянец. Все итальянцы разбираются в оперном искусстве. Думаю, он даже может читать партитуру.

— Учту. — Лейси обожгла гневным взглядом Майкла. — Мне не хотелось бы поднимать этот вопрос, Майкл, но я одета в красное бархатное платье, словно собираюсь исполнять роль леди Макбет, да еще на мне старинное золото, которое стоит целое состояние…

— Венецианское ожерелье, — сообщил Майкл, запрокинув голову, чтобы завязать узел галстука под подбородком. — Восемнадцатый век. Я купил его на прошлой неделе через своего агента на лондонском аукционе Сотбис.

— …все эти драгоценности стоят целое состояние, — повторила Лейси, — а ты собираешься отправить меня в оперу с частным детективом-итальянцем в качестве конвоира? Правильно я поняла?

Майкл приподнял черную бровь.

— Да, но сначала заставь Моретти почистить свой плащ, прежде чем отправиться туда. — Он принялся распахивать дверцы антресолей своего гигантского гардероба, бормоча под нос: — Мне нужна шляпа… Какого черта? Куда подевались мои фетровые шляпы?

— Майкл, ты меня слушаешь? — Лейси проследовала за ним к письменному столу, пока тот звонил, чтобы вызвать «Роллс-Ройс». — Ты снова совершаешь ошибку. Я не какая-нибудь бандероль, которую можно послать на другой конец города послушать Пуччини со сторожевым псом, которого ты нанял, потому что считаешь меня потаскухой.

«Я для него вещь, — сказала она себе. — Несмотря на его восхитительные объятия, несмотря на платья и драгоценности, я для него, по сути, лишь очередная женщина, а может быть, просто вешалка для украшений, только экспонат для его коллекции!»

Пока Майкл говорил по телефону, Лейси оглядела его, прищурив глаза, и небрежным тоном сообщила:

— Я собираюсь коротко остричься и вытатуировать на лбу «ВМФ США». — Майкл невозмутимо продолжал беседовать по телефону. Лейси стиснула зубы. — До того как я опять прибуду сюда в следующую пятницу, мне нужен «Феррари». Под цвет моих волос. А поскольку от меха норки я не в восторге, то предпочту шубу до пят из русского соболя.

— Что я должен сделать еще? — проговорил председатель совета директоров, вешая трубку. — Где мой портфель?

Лейси нарочито, как бы с трудом, медленно подняла с пола портфель, стоящий у стола, и подала Майклу.

— А еще я хочу микроволновую печь и новый кухонный комбайн, — нежным голосом продолжала она, — потому что мой старый совсем износился. А еще в четверг слетать на Бермуды. А еще хочу завести роскошного австралийского какаду. Они довольно дороги, но у всякого уважающего себя человека должен быть белый какаду. А еще я хочу купить кассету с записью Паваротти из оперы «Богема» в круглосуточном музыкальном магазине на Бродвее и пригласить моего частного детектива в гости, чтобы он выпил со мной бокал вина и послушал музыку. У меня даже есть остатки спагетти в холодильнике.

Майкл, слегка нахмурив густые брови, оглядел спальню и рассеянно проронил:

— Похоже, так и есть. Я ничего не забыл?

— Я хотела поцеловать тебя на прощание, перед тем как обчищу твои апартаменты, заберу награбленное и махну за границу, — промолвила Лейси, помогая ему надеть черное честерфилдовское пальто.

— Да, еще это, — произнес он, быстро поставил портфель, аккуратно сложил черные кожаные перчатки и сунул их в карман пальто. Потом положил шляпу на ближайший стул и неторопливо протянул руки к Лейси.

— О-о! — выдохнула она, когда черный кугуар заключил ее в объятия.

Их теплые губы встретились и, несмотря на спешку, все громы и молнии с новой силой обрушились на Лейси. Она ощутила крепкие объятия — Майкл изо всех сил прижался к ней, целуя ее жарко и страстно; Лейси почувствовала сквозь толстую материю пальто его готовность пойти до конца.

Она все еще льнула к Майклу, полуприкрыв глаза от наслаждения, вцепившись пальцами в мягкие складки его одежды, когда он отстранился и окинул ее взглядом с головы до ног. В глазах его полыхало серебристое пламя.

— «Феррари» — под цвет твоих волос, — когда Майкл повторял ее слова, на щеках его лишь слегка обозначились ямочки, тогда как любой другой давным-давно улыбался бы во весь рот. — Русские соболя до пят, какаду, микроволновая печь и кухонный комбайн — да. — Наклонив голову, он провел губами по кончику уха Лейси, потом легко прикусил мочку. — Но не будет никакой стрижки, татуировки и поездки на Бермуды. — Склонившись к шее Лейси, он стал губами пощипывать ее гладкую кожу, от чего Лейси задрожала и, всхлипнув, прижалась к нему. — И никаких ужинов под музыку Паваротти, потому что Моретти не позволено переступать порог твоего подъезда. — Его губы вновь встретились с губами Лейси для последнего головокружительнейшего поцелуя. — Я тебе позвоню.

Отпустив ее, президент и председатель совета директоров наклонился, подхватил портфель и надел шляпу.

— Позвонишь? — прошептала ошеломленная Лейси. — Ты позвонишь мне?

— У меня есть номер твоего домашнего телефона, — сказал он, поправляя шляпу щелчком большого пальца.

Лейси не давала ему своего домашнего номера, но это вовсе не означало, что Майкл не знал его. Она окружена шпионами и соглядатаями со всех сторон. Это возмутительно!

— Майкл, — закричала она, когда он проходил мимо, — я не буду твоей содержанкой, слышишь?! Ты не имеешь права так со мной обращаться!

— Наверно, завтра, из Бостона, — бросил великан в честерфилдовском пальто и шляпе, переступая порог спальни.

А затем входная дверь захлопнулась.