Маркус почувствовал, как волна печали захлестнула его. Он долго старался подавить ее, концентрируясь на путешествии на Минбар. Маркус не предполагал, как трудно ему будет встретиться с людьми, которые были друзьями Уилла, и слышать, что его брат рассказывал им о нем.
— Возможно, я могу пройтись с вами, — вежливо сказал Инесвал, — пока мы тут ждем.
— Почему бы и нет? — выдавил Маркус.
Свежий воздух помог Маркусу взбодриться. Он понял, что Инесвал ждет, когда он снова заговорит.
— Знаете, вы совсем не похожи на тех минбарцев из касты воинов, которые мне встречались. Не обижайтесь, — быстро добавил Маркус.
— Мне не на что обижаться, — ответил Инесвал, усмехнувшись, — я из касты мастеров. Точнее, был им. Теперь я рейнджер.
— Простите, но я лишь полагал…
— Среди рейнджеров вы встретите очень мало воинов. В основном, это жрецы и мастера. Большинство представителей касты воинов не стали связываться с землянами.
— А вы?
— Мне нравятся земляне. Некоторые из землян, приехавших на Минбар, кажется, готовы отбросить свои обычаи и подражать минбарцам. Я этого не понимаю. В ваших традициях есть многое, достойное восхищения. Но, должен вас предупредить, я не совсем типичный минбарец. Может быть, когда–то моя душа принадлежала землянину, а теперь переселилась в тело минбарца.
Маркус не понял, было ли последнее замечание шуткой.
— Как вы стали рейнджером?
— Мне довелось встретиться с послом Синклером вскоре после его прибытия на Минбар. Я тут же заметил, что слухи о нем были верны: у него выдающаяся душа.
— Неужели вы, минбарцы, можете сказать это, просто бросив взгляд на человека? — скептически спросил Маркус.
— А вы?
— Я не верю в существование души, — сказал Маркус.
— Тогда как вы оцениваете людей?
— По их поступкам.
— Тогда у нас много общего, — кивнул Инесвал. — Вы скоро поймете, что представляет собой наш Анла'шок На. Вы говорили, что встречались с некоторыми членами касты воинов. Как вы думаете, чего они боятся?
— Мне показалось, что они ничего не боятся.
— Они боятся Джеффри Синклера, — сказал Инесвал. — Говорят, что это единственный человек, которого они боятся.
— Почему?
— По многим причинам. Он был одним из самых удачливых ваших пилотов во время войны, которому удалось одержать верх над множеством минбарцев в одиночных боях. Воины начали войну, уверенные, что их невозможно победить, а закончили войну, не в силах объяснить, чем вызвано такое количество потерь: разве что человеческим вероломством и удачливостью.
— Но ведь были и другие удачливые пилоты, — сказал Маркус. — Почему же они остановились на Синклере?
— Есть и другие причины. Мы, минбарцы, превосходим землян с точки зрения физической силы. Ни один минбарский воин не был побежден во время войны землянином в рукопашном бою. Я не хотел хвастаться, это просто физиология.
— Не могу возразить, — сказал Маркус. — Продолжайте.
— Но говорят, что Синклер дважды побеждал минбарских воинов в рукопашном бою, без применения оружия. Сначала — минбарского воина, который пытался обвинить Синклера в покушении на посла Ворлона на Вавилоне 5. Когда ему это не удалось, воин напал на Синклера, но был им побит.
— Вы вряд ли узнали об этом из новостей, — удивленно заметил Маркус. Он никогда не слышал об инциденте с ворлонцем. Хотя его, как большинство людей, очаровывали эти таинственные инопланетяне и он прочел о них столько, сколько смог найти, но этого было явно недостаточно.
— Второй случай привел касту воинов в еще большее замешательство, ибо побежденным оказался никто иной, как один из самых великих воинов, Нерун. Говорят, что Нерун бесчестно подкараулил Синклера в темноте и напал сзади, что подло с любой точки зрения. Но это не принесло ему победу. Ибо, как любил выражаться Вильям, Синклер надрал ему задницу. Без всякого знания минбарских боевых приемов.
— Выходит, каста воинов очень болезненно уязвлена.
— Это вы верно заметили, — согласился Инесвал. — Так что можете представить потрясение воинов, когда жрецы и наш Избранный настояли на том, что именно Синклер, а никто другой, достоин следовать тропой Валена, в качестве истинного, подлинного лидера Анла'шок. Их ярость лишь усилилась, когда Синклер первым делом разрешил мастерам вступать в ряды рейнджеров, хотя это было запрещено тысячу лет.
Маркус заметил про себя, что последнее действие говорит в пользу Синклера. Но он все еще сомневался.
— Вален был первым, кто поднял мою касту из почти рабского положения на один уровень с кастами жрецов и воинов, — продолжал Инесвал, — а когда Синклер утвердил этот статус своим дерзким поступком, поползло еще больше слухов. Некоторые верят, что Синклер, человек, может обладать, по крайней мере, частицей души Валена. И, возможно, это пугает касту воинов больше всего.
Маркус снова забеспокоился. Он решил не спрашивать о том, как кто–то может обладать частицей чьей–либо души. Все это казалось ему совершенной нелепицей. Только одно было важно: если Синклер окажется всего лишь очередным эгоманьяком, будущим мессией, а рейнджеры — всего лишь культом обманутых неудачников, то он первым же рейсом вернется на Землю.
Маркус заметил, что солнце достигло зенита, и предложил Инесвалу поскорее вернуться. На обратном пути минбарец рассказывал ему истории о его брате, но это не подняло Маркусу настроения. Единственное, о чем он мог думать, — возможно, Уилл зря пожертвовал своей жизнью.
Когда они вернулись в посольство, то Маркус и остальные посетители без задержек были приняты в офисе посла. Маркус обнаружил, что Синклер был одет в слегка причудливый вариант формы рейнджеров. Анла'шок На оказался очень высоким и представительным человеком со звучным и приятным голосом. Все остальные поклонились ему так, как их проинструктировали. Маркус не стал кланяться, что было замечено Синклером, который чуть улыбнулся перед тем, как отвернуться.
— Вы собрались здесь, — начал он, — потому что проявили интерес к рейнджерам, и потому что мы считаем, что вы — достойные кандидаты. Но сначала вы должны узнать о нас самое главное. Чтобы объяснить, кто мы такие, сперва надо рассказать вам о том, кем мы не являемся. Мы не являемся религиозной организацией. Тем, кто ищет вечную истину или духовный путь, лучше поискать это еще где–нибудь. Верите или не верите вы в Бога, душу, или цель вашей жизни заключается в вашем бизнесе, никто не будет обращать вас в другую веру. Однако вы обнаружите, что традиции рейнджеров идут в русле минбарских религиозных традиций. Если это вас беспокоит, если вы настолько ограничены, что не в состоянии чтить чужие обычаи, оставаясь верным собственным убеждениям, то вам тоже лучше уйти.
Второе и самое важное из того, что вам нужно уяснить: мы не являемся группой мстителей. Тем, кто хочет отомстить Теням или стремится разрушать, здесь не место. Мы должны препятствовать разрушениям, а не наносить их. Уничтожать все без разбора — удел врага.
Рейнджеры — это военная организация, посвятившая себя сохранению будущего и жизни в целом, ни больше, ни меньше. Даже если это жизнь нашего врага. Так постановил наш основатель, Вален. Мы не стремимся уничтожить нашего врага, а только лишаем его способности нести разрушение. Никогда не забывайте, что они тоже живые существа, только с иными, искаженными мотивами и поступками.
Как воины, вы научитесь сражаться и убивать. Вы научитесь делать это в совершенстве, потому что мы должны быть готовы к войне, хотим мы этого, или нет. В этом трагедия войны: добрые люди должны так поступать ради самозащиты. Но обучение этому — не единственная наша задача. Вас также научат множеству способов достижения ваших целей без применения насилия, и, такие возможности будут приоритетны, даже если вам придется рискнуть своей жизнью. Если вам неудобно жить с таким строгим кодексом правил, то вы можете уйти прямо сейчас.
Синклер сделал паузу, чтобы дать им время понять то, что он сказал, и уйти, если кто–нибудь решит это сделать. Никто не двинулся с места. Маркус не знал, о чем думают остальные, но он был более впечатлен, чем ожидал. С облегчением, он позволил себе поверить в то, что, может быть, Уилл был прав относительно всего этого. По крайней мере, теперь он поверил, что не зря ввязался в это дело.
— Отлично, — наконец, сказал Синклер, улыбнувшись. — Рейнджеры проводят вас на базу, где вы устроитесь и начнете свое обучение. Добро пожаловать!
Инесвал вместе с другим рейнджером проводили новобранцев из комнаты.
— Мистер Коул.
Маркус обернулся. Возможно, небольшое нарушение порядка в начале встречи теперь обернется для него неприятностями. Синклер подождал, пока они не остались наедине.
— Ведь вы Маркус, не так ли?
— Да, сэр, — ответил Маркус, мгновенно вернувшись в то время, когда он совсем юным новобранцем служил в армии.
— Пожалуйста, садитесь. Я извиняюсь за то, что не смог принять вас вчера, когда вы прилетели. Я хочу выразить вам глубокое сожаление по поводу смерти вашего брата. Может, вы расскажете мне, как это случилось? Что именно вы видели?
Маркус описал события так подробно, как сумел, включая реакцию чиновников на Земле и страховку, которую он получил. Пока он рассказывал, Синклер внимательно наблюдал за ним, а когда он закончил свой рассказ, мгновение смотрел поверх него, глубоко задумавшись.
Наконец, он снова поглядел на Маркуса.
— В тот самый момент, когда я встретился с ним, я увидел в вашем брате огромный потенциал. Вильям был одним из первых, кому я предложил вступить в ряды рейнджеров. Он стал одним из лучших. Нам всем его очень не хватает. Надеюсь, что вы обретете здесь дом, как и Вильям.
— Благодарю вас, — сказал растроганный Маркус. Он надеялся, что так и будет.
Глава 22
в которой Сакай настаивает, что роль домохозяйки — не для нее
— Что до меня, — сказал Синклер, глядя на звезды, во время прогулки вместе с Сакай по базе рейнджеров, — то я до сих пор хочу сыграть свадьбу на Вавилоне 5.
Он оторвался от созерцания звезд и улыбнулся.
— Но, может быть, это вызвано легким беспокойством, возникающим, когда я долго не бываю в космосе. Мне кажется, что я нахожусь на Минбаре целую вечность. Может быть, я просто ищу повод для того, чтобы оказаться в кресле пилота и удрать куда подальше? Как ты считаешь?
— Мы ведь попросили Гарибальди и Иванову быть свидетелями на нашей свадьбе, — ответила Сакай.
— К тому же там живет много наших друзей. Но, к сожалению, это придется отложить еще на несколько месяцев.
— Это дольше, чем я предполагала. Я уже подписала документы, — произнесла она. — Но это не имеет значения, за это время чернила успеют высохнуть.
Он засмеялся.
— Ты стала говорить как ворлонец.
— Я только хотела сказать, что раз это так важно для тебя, то я могу обождать с формальностями. К тому же, лучше подождать, пока… — она запнулась посреди фразы, видимо, не зная, что именно хотела сказать.
Синклер вопросительно посмотрел на нее, но продолжил молча идти, чтобы дать ей возможность найти нужные слова. Наконец, она остановилась и повернулась к нему.
Мгновение он мог думать только о том, как же она прекрасна при свете двух минбарских лун, на фоне храма Валена.
— Твоя работа так же опасна, как и важна, — начала она, — и по праву отнимает большую часть твоего времени. У меня есть чем заняться, когда я остаюсь одна: читать о Минбаре и рейнжерах, а также учить язык. Но этого недостаточно.
Его сердце упало.
— Я знаю, как ты влюблена в свою работу, как ты любишь бывать там, — его глаза на мгновение снова обратились к звездам, — и, поверь мне, я знаю, что ты чувствуешь. Но я думал, я надеялся, что ты заговоришь об этом по крайней мере через пару месяцев, а не через пару недель. После того случая…
— Я говорю вовсе не о возвращении к работе исследователя, — сказала она, — Джефф, я хочу стать рейнджером.
— Нет! Я не согласен! — пыл, с которым Синклер произнес эти слова, удивил его самого, и он тут же пожалел об этом, увидев гнев и недоумение во взгляде Сакай. — Это очень… — теперь он запнулся, пытаясь найти довод, который убедил бы и ее и его. — Это слишком опасно.
— Что? — теперь она разозлилась. — Черт побери, Джефф, я была офицером Космофлота Земли во время войны. Я — исследователь дальнего космоса. И я знаю, как вести себя в опасной ситуации.
— В том–то и дело, — пытался объяснить он, — я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась. Я беспокоюсь о тебе.
— Ты слишком беспокоишься.
— Нет, это ты недостаточно беспокоишься о себе.
Это был старый спор, превратившийся для них почти в шутку. Но в данный момент он не казался им забавным.
— Почему мне нельзя защищать тебя? — спросил Синклер.
— Защищать от чего? От жизни?
Их громкие голоса были отчетливо слышны в ночном воздухе. Синклер заметил двух рейнджеров, прогуливавшихся около храма.
— Пойдем, — тихо сказал он, взяв Кэтрин за руку, — вряд ли Анла'шок На приличествует затевать ссору посреди лагеря.
Сакай выдернула руку, но последовала за ним. Спустя мгновение она заговорила уже более спокойным голосом:
— Джефф, что ты на самом деле об этом думаешь?
— Ты только что снова вернулась ко мне. И я не хочу рисковать твоей жизнью. Я этим занимаюсь, а…
— А мне лучше сидеть дома, переживая за тебя, пока ты там рискуешь своей жизнью! Я знаю, что ты любишь меня и хочешь оградить от опасности, но я хочу этим заняться, потому что чувствую по отношению к тебе то же самое. Другое дело, если бы я не обладала необходимой квалификацией. Ты же меня знаешь, Джефф, раз я войду в твою жизнь, то уж позволь мне разделить ее с тобой.
Синклер не ответил, пытаясь понять то, что он чувствует. Впереди он увидел дом Валена — свой дом — и почувствовал озноб.
— Ну же, Джефф, — сказала она мягко, — я слишком хорошо тебя знаю. Или есть еще что–то, о чем ты мне не говоришь?
Синклер глубоко вздохнул, а потом медленно выдохнул.
— Несмотря ни на что, за последние годы многое в минбарцах стало вызывать у меня уважение. Я обнаружил, что искренне привязался ко многим из них, а некоторые стали моими друзьями. Но они уверяют меня, что делают это из–за того, что у меня — душа минбарца, и что я — исполнитель пророчества. Когда я делаю что–либо из того, что они одобряют, то они говорят, что я поступаю, как минбарец. Когда я выказываю уважение к некоторым сторонам их мира или культуры, они улыбаются и многозначительно кивают. Они твердо уверены в этом, и их вера опирается на авторитет ворлонцев.
Мне не известны мотивы ворлонцев, но я понимаю, что минбарцы искренне в это верят. Как бы там ни было, иногда бывает очень тяжело, временами мне кажется, что они пытаются вытравить из меня мою человеческую сущность. И вот появляешься ты — центральная и очень человеческая часть моей жизни, которая недоступна минбарцам. Это их довольно сильно огорчило, а ворлонцев особенно обеспокоило, и это меня не радует.
Сакай подошла поближе и взяла его за руку.
— Но как бы они не старались, им не удалось тебя изменить, Джефф. И они не изменят меня.
Они вернулись домой. Очутившись за дверью, он остановился и поцеловал ее. Когда он заговорил, то умышленно выбрал более легкомысленный тон.
— Быть исполнителем пророчества — это еще не все. Что бы я не делал, я не могу заставить их прекратить относиться ко мне как к римскому папе или далай–ламе.
— Ну, ты всегда поступал как человек, избранный богом, — произнесла Сакай, поддерживая его беспечный тон. — Может быть, они именно это и видят.
— Отец Раффелли любил говорить, что все живые существа — люди и инопланетяне — все они в своем роде избранники божьи. Вопрос в том, чтобы понять, какую именно цель им предназначено исполнить.
Сакай немедленно воспользовалась этим.
— Я должна быть с тобой. Помогать тебе всем, чем я могу. Позволь мне проявить себя, Джефф.
Он снова замялся, но знал, что она права.
— Ты будешь чертовски хорошим рейнджером, — наконец, произнес он, пытаясь улыбнуться.
— Я всегда стараюсь быть лучшей, — сказала она, увлекая его в спальню.
Глава 23
в которой Маркуса во время медитации энергично направляют на путь истинный
Маркус чувствовал, что его левая нога немеет. Возможно, ему удастся чуть пошевелиться, чтобы облегчить давление на ногу, не привлекая внимания учителя медитации сеха Турвала с его тростью. С другой стороны, удар по плечу, который он получил за такое же легкое движение, был достаточно болезненным, чтобы заставить его бодрствовать. Это спасало его от еще более болезненного удара по голове, который он мог получить за то, что заснул. Удивительно, как сех Турвал ухитрялся такой легкой тростью наносить столь сильные удары, не причиняя при этом серьезных увечий. Но, тем не менее, это было весьма болезненно.
Маркус ненавидел уроки медитации. Это была та часть обучения рейнджеров, которая совершенно не радовала его. Большинство остальных дисциплин были терпимыми, некоторые даже приятными. Он никогда не возражал против раннего подъема, тяжелой работы, физических упражнений или обучения новым предметам. В обучении рейнджеров не было обезличивания или бессмысленной муштры, что было для него невыносимым в Космофлоте. Ему жилось не так уж плохо в самом низу иерархической лестницы, потому что никто здесь, казалось, не злоупотреблял своим положением. Маркус до сих пор полностью не приспособился к короткому минбарскому дню, но единственной реальной проблемой для него были уроки медитации, на которых он имел обыкновение дремать.
Какой смысл в этой медитации? Какую роль она играет в подготовке рейнджеров? Замысловатые и непонятные лекции сеха Турвала, произнесенные на диалекте касты жрецов, не давали никакого объяснения.
В первый же день занятий Синклер сказал новичкам:
— Минбарцы верят, что все должны научиться радости, уважению и состраданию. Однако рейнджеру потребуется выучить больше. Он или она должны воплотить в себе все эти качества. Так что все, что вы здесь будете делать, все, чему научитесь, волей неволей приведет вас к этому. Поймете это, и тогда то, что в другом случае озадачило бы вас, станет ясным.
Маркус так и не понял смысл уроков медитации, хотя отчаянно пытался. На „уважение” и „сострадание” определенно обращалось особое внимание прямо с первой речи Синклера, произнесенной в посольстве. И, как Синклер и обещал, эти дисциплины пронизывали каждый аспект их обучения.
„Радость” предполагалось находить во всем, что они делали: радость в прилежании, в учении, в исполнении. Но этому также был посвящен отдельный курс: целый час в день, между уроками рукопашного боя и техники тайного сбора информации.
Первые два занятия ему понравились: они просто проводили время на улице, в поисках радости во всем, что сотворила природа. Но, к несчастью, за ними последовали четыре занятия, на которых они изучали множество однообразных и невероятно сложных церемоний. Церемонии для приема пищи, для вручения подарков, для подготовки ко сну, на все случаи жизни. Кажется, у них были церемонии для чихания и посещения туалета. А потом им сказали, что по каждой церемонии им предстоит держать экзамен. Внезапно „радость” перестала радовать Маркуса.
Следующие два занятия были ничем не лучше: тупое выслушивание длинных, бессмысленных и, в большинстве своем, непонятных историй, рассказываемых их учителем сехом Нельером. Может быть, эти истории и могли показаться в своем роде занятными, если бы были в четыре раза короче и если бы их читали на английском языке, а не на витиеватом и очень формальном жреческом диалекте.
Маркус уже был готов сдаться и отбросить даже мысль о том, что когда–нибудь он будет радоваться снова, как на следующем уроке Нельер предложил всем ученикам встать и рассказать историю, которую он или она считает смешной или особенно забавной. Первые ученики, неуверенные в том, что от них ожидают, рассказали весьма бледные истории из своей жизни, или книг и фильмов, которыми очевидно надеялись продемонстрировать развитое, духовное понимание радости. Не будучи шедеврами, эти истории вызвали редкие смешки в классе и строгие взгляды со стороны сеха Нельера. Это заставило других учеников попробовать рассказать что–нибудь более веселое. Вскоре класс действительно развеселился.
Потом поднялась Кэтрин Сакай. Конечно, Маркусу, как и остальным, было известно о том, кем она была. Ему стало интересно, что за историю собирается поведать им невеста Анла'шок На. Оказалось, что это грубоватая и очень смешная история о ее днях в Академии, в которой участвовали ненавистный инструктор, гость–сенатор и „экзотическая” танцовщица из ближайшего ночного клуба, талисман Академии, бочка пива и те недоразумения, что случились с ними. И тут всех прорвало. Шутки и истории становились все более веселыми и несколько более вульгарными. Вскоре все ученики–земляне смеялись до слез, а некоторые еле дышали от смеха. Даже минбарцы заразились их весельем.
Потом настал черед Маркуса. Он оглянулся на сеха Нельера, ожидая увидеть изумление на его лице. Но вместо этого он увидел, что учитель удовлетворенно улыбается до ушей. И Маркус понял, что именно этого эффекта учитель и надеялся достигнуть. В этот миг Маркус проникся большим уважением к минбарскому пониманию юмора.
Маркус не собирался этого делать, но вдруг осознал, что рассказал пару историй из своего и Вильяма детства. Когда он сел на место, в его ушах все еще звенел смех класса. Маркусу хотелось бы знать, рассказывал ли его брат те же самые истории своему классу.
Маркусу было необходимо пошевелиться, хоть немного — иначе его нога отвалится. Он чуть–чуть изменил свое положение, подвинув левую ногу на долю дюйма. Подождал несколько секунд, а потом приоткрыл глаза и быстро посмотрел в сторону сеха Турвала. Минбарец стоял у передней стены комнаты и смотрел прямо на него. Маркус зажмурился и попытался притвориться медитирующим.
Он не мог понять, как медитация может способствовать развитию его чувства юмора, уважения и сострадания. Это же просто скука. Хорошо хоть следующим уроком будет летное дело, которое он обожал. И не только потому, что был лучшим в группе, если можно так выразится. Синклер был одним из учителей. И Сакай. Хотя Кэтрин и оставалась учеником, она была опытным пилотом и ее назначили помощником инструктора. Они с Синклером были лучшими пилотами из всех, что когда–либо встречались Маркусу. Их группа тренировалась на пестрой коллекции из настоящих флаеров и шаттлов, а также на компьютерных симуляторах, представлявших собой удивительно совершенные модели минбарских кораблей. Маркус не был уверен, что они существуют на самом деле, но симулятор давал полное представление о них.
Маркус почувствовал себя неуютно, когда ему показалось, что сех Турвал подошел поближе к тому месту, где он сидел. Он не решался открыть глаза, чтобы проверить так ли это, так что замер в неподвижности, надеясь, что минбарец идет к кому–то еще.
„Только бы не заснуть, — подумал Маркус, — Конец уже скоро”.
Что же будет сегодня после учебных полетов? Другой его любимый предмет — обучение бою на минбарских боевых шестах, денн'боках. Это доставляло Маркусу удовольствие. Он помнил краткие тренировки с подобным оружием во время службы в армии, но они были мало похожи на эти и вовсе не так хороши. Маркус стал одним из лучших среди новобранцев, лучшим даже среди минбарцев, и поговаривали, что он может оказаться в группе тех, кого будет учить сам Дурхан.
Неожиданно Маркус получил резкий удар тростью сеха Турвала по затылку. Он вскрикнул от боли, не сумев сдержаться. Открыв глаза, увидел, что сех Турвал кружит возле него, подобно акуле. Маркус выпрямился, глядя перед собой.
— Прошу всеобщего внимания, — сказал Турвал по–английски, впервые с тех пор, как Маркус стал у него обучаться. Теперь весь класс смотрел на учителя и Маркуса.
— Скажите, мистер Коул, считаете ли вы занятия медитацией напрасной тратой времени?
Маркус все еще не шевелился. Если он скажет „нет”, то получит еще один удар по голове за ложь.
— Мне можно говорить откровенно, сех Турвал?
— Конечно.
Маркус посмотрел на Турвала, который все еще кружил около него.
— Ну, если говорить откровенно, да, я так считаю. Мне кажется, что будет больше пользы, если лишний час поспать, сэр.
— А как насчет других предметов, мистер Коул? Вы и их считаете такими же бесполезными?
— Нет, сэр. Не все.
— И каковы ваши успехи, мистер Коул? Пожалуйста, говорите свободно. Без ложной скромности.
— Неплохо, сэр.
— Вы преуспели в боевой подготовке? В обращении с оружием? Разведке? В изучении минбарского языка? В изучении культуры? В физической подготовке и тренировках на выносливость?
Маркус отвечал утвердительно на каждый вопрос, чувствуя все большую неловкость.
— Летное дело? Тренировки с денн'боком?
Снова Маркус ответил утвердительно, все более беспокоясь из–за ударения, сделанного минбарцем на двух последних предметах, о которых он только что подумал. Турвал обладал необыкновенной способностью читать мысли учеников, хотя не был телепатом.
— Абсолютно… как же это сказать? О, вот — бесшабашный пилот, не так ли?
— Думаю, что не самый худший, сех Турвал.
— А как насчет владения денн'боком? Вы и тут преуспели?
— Думаю, что да.
— Думаете? — Турвал встал прямо напротив Маркуса. — А наш Анла'шок На считает иначе. Он сказал мне, что опасается, что когда–нибудь вы врежетесь в скалу. У вас есть большие способности, сказал он, но вы совершенно не думаете. Вы не дисциплинированны и не собраны умственно. Ну, а что до владения денн'бок… — Турвал развернулся и отошел чуть в сторону, а потом снова развернулся. — Встаньте, мистер Коул.
Когда Маркус поднялся с места, Турвал извлек из своей одежды два сложенных шеста и бросил один ему.
— Пожалуйста, освободите для нас с мистером Коулом место.
Остальные ученики отодвинулись в стороны…
— Я всего лишь старый минбарец из касты жрецов, мистер Коул. Возможно, недалек тот день, когда я уйду к Океану. Но я не дам вам спуску. Пусть это вас не смущает. Пожалуйста, покажите нам свое мастерство владения боевым шестом!
Турвал слегка встряхнул рукой, и шест раскрылся в полную длину. Маркус, размахнувшись, сделал то же самое, а потом, схватившись за шест обеими руками, принял боевую стойку. Турвал стоял свободно, слегка поигрывая денн'боком.
— Я предлагаю вам выбор, мистер Коул. Вы можете атаковать первым, или защищаться от моей атаки. Я не хочу, чтобы потом говорили, что я застал вас врасплох.
Маркус взмок от волнения. Безопаснее будет защищаться.
— Начинайте вы, — сказал Маркус с церемонным поклоном.
Турвал поклонился в ответ. Они заняли места на расстоянии друг от друга. Маркус напрягся для атаки, пытаясь угадать какие приемы применит минбарец. Но движение оказалось слишком быстрым, и, прежде чем Маркус смог отреагировать, шест был выбит из его рук. Потом он был сбит на землю. Сила, с которой Турвал прижал свой денн'бок к его горлу, затрудняла дыхание, но дышать было можно. Пока.
— Что такое рейнджер, мистер Коул? — спросил Турвал громко и отчетливо. — Воплощение всего лучшего, воплощение радости, уважения и сострадания. В чем задача рейнджера? Наблюдать и сражаться, служа Единственному, ради сохранения будущего, а также защищать все живое. Вы еще следите за мной, мистер Коул?
Маркус хотел сказать „да”, но смог лишь издать невнятный хрип.
— Отлично. Из всего, что вы здесь изучаете, нет ничего, что бы ни основывалось бы на том, чему вы учитесь во время медитации, мистер Коул. Вы меня еще слушаете?
Турвал убрал денн'бок с его горла и протянул руку, чтобы помочь Маркусу встать. Маркус поднялся на ноги и, когда снова смог говорить, произнес:
— Да, сех Турвал. Я все еще вас слушаю.
— Хорошо, — сказал сех Турвал и, хотя его внимание до сих пор было сосредоточено на Маркусе, его слова были обращены ко всей группе. — Рейнджер должен знать кто он такой: что он собой представляет, если отбросить положение, общественное мнение и то, что он сам о себе думает. Он должен узнать, кто он такой на самом деле, на уровне за словами и мыслями, и на уровне абсолютной тишины, из которой вытекает все, что действительно имеет значение. Научитесь этому, и вы научитесь радости, уважению и состраданию ради себя и других. Медитация научит вас этому.
Рейнджер должен уметь видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, во всех ситуациях, а не такими, какими их показывают ваши привычки, условности и предрассудки, говорящие, что это может быть; это, вероятно, есть; это должно быть так. Для воина преднамеренная слепота, или выдавание желаемого за действительное может стать причиной его собственной смерти и гибели других. Медитация научит вас как нужно видеть, научит вас, как просто быть.
Наконец, рейнджер должен научиться действовать по велению своего истинного разума, центра его существа, а не под влиянием своих мыслей или гордости, или посторонних сил. Это будет верно в любых обстоятельствах: готовитесь ли вы к обеду, или к смертельной битве. Медитация научит вас, как это делать.
Потом Турвал смягчил голос и обратился уже к Маркусу:
— Научись этому и, я верю, что однажды ты станешь таким же хорошим рейнджером, каким был твой брат.
Маркус увидел, что взгляд старого минбарца излучает доброту, которой раньше он не замечал. Получив по заслугам, он поклонился учителю:
— Спасибо, сэр…
Глава 24
в которой Маркус имеет поучительную беседу с Анла'шок На
Сравнивая обучение в Космофлоте Земли и тренировки рейнджеров, Маркус больше всего оценил одно различие — здесь не было ночных проверок, и учеников не запирали в казармах на ночь.
