Он со смехом взял листок.
      – Это от моего брата Кристофера. В детстве мы писали друг другу шифрованные письма, чтобы никто, а главное отец, не узнал, что мы замышляем. Кристофер подписывался как рыцарь замка Донан, одного из наших родовых владений, которое должно было отойти ему по наследству. Он и его жена теперь живут там.
      Мэтт пробегал глазами страницу, продолжая рассказывать, но улыбка постепенно сходила с его лица.
      – Что-то случилось? – спросила Эбби.
      Мэтт откинулся на сиденье. Она заметила, что его красивое лицо застыло от волнения.
      – Ничего нового.
      Эбби погладила его руку, в которой он зажал листок.
      – Я могу чем-нибудь помочь? – В ее голосе он услышал сострадание.
      – Разве что отговорить моего брата от совершаемой им страшной ошибки.
      – А что он собирается сделать?
      Устроить воссоединение семьи в поместье отца.
      Эбби покачала головой в недоумении.
      – А что в этом плохого?
      – Моему отцу и дела нет, увидится он с кем-нибудь из нас или нет.
      Эбби с сочувствием посмотрела на босса. Как страшно, подумала она и замолчала, терпеливо ожидая, что будет дальше. Наконец Мэтт успокоился.
      – Извини, тебе, наверное, трудно понять. Отношения в семьях бывают очень сложными, – он взглянул на нее. – Ты выросла в атмосфере любви на своей ферме в Иллинойсе, и никто не исчезал из твоей жизни, когда ты больше всего нуждалась в нем.
      Она неотрывно смотрела на Мэтта, поняв, что пи невольно проговорился.
      – Отец бросил тебя и братьев? – мягко спросила она.
      – Нет, – с трудом произнес он, – мама. Она бросилa нас с отцом без всяких объяснений. Граф не знал, что делать с нами. Спихнул нас в закрытую школу, как только нам исполнилось шесть лет. Мы редко виделись с ним. Эбби от жалости прикусила нижнюю губу. Какое безрадостное детство!
      – Значит, Кристофер живет в Шотландии?
      – Да, он младший. Только что женился на американке. Они восстанавливают замок. Старший брат, Томас, сказал, что это потрясающая женщина, и оказался прав. И она хорошо относится к дочери Кристофера. Я уже больше года не виделся с братьями.
      – А с отцом?
      – С тех пор как уехал в Америку, едва мне исполнился двадцать один год.
      Эбби поразилась.
      – Больше десяти лет! – Она посмотрела на него с упреком.
      Мэтт сжал зубы.
      – Не надо на меня так смотреть. Он всю жизнь игнорирует меня. Так зачем теперь разыгрывать роль преданного сына? Да если бы он хотел повидаться, ему ничего не стоило бы заказать самолет и прилететь. У отца столько денег, что он не знает, куда их девать, и отменное здоровье.
      Несмотря на то что Мэтт старался ничем себя не выдать, Эбби понимала, как ему больно.
      – Порой мы не можем искренне выражать свои чувства из гордости.
      – Что это значит? – резко бросил он.
      – Может, твой отец и хочет сказать, что любит тебя и гордится тобой, да не знает как.
      Мэтт вновь гневно нахмурился. Но быстро смягчился, стоило ему только посмотреть туда, где ее рука грела его руку.
      – Хотелось бы надеяться. Трудно поверить, что спустя все эти годы… – Он замолк, не в силах говорить от переполнивших его переживаний. – Я все еще помню ее.
      – Маму?
      Он кивнул.
      – Я был совсем маленьким, но помню, какой красивой и нежной она была. Как сияло ее лицо, когда она наклонялась, чтобы обнять меня. В ней было все то, чего недоставало отцу. Нежность, любовь, живость.
      Тем временем они проехали мимо афиш Бродвея и добрались до 58-й улицы. Эбби могла бы всю ночь проговорить так. Между ними возникла близость, готовая сломать все препоны, и она чувствовала, что это поможет понять, кто же скрывается под непроницаемой оболочкой главы международной компании.
      Ей пришло в голову, как, наверное, не раз приходило Мэтту, почему леди Смайт, так любившая своих детей, покинула их? Он, должно быть, прочел вопрос в ее глазах.
      – Очень долго я думал, что она уехала отдыхать. Просто забыла сообщить, что уезжает в Канны или Биарриц. Но месяцы сменялись годами, а отец не желал произносить ее имя или объяснять, почему она уехала и где может находиться.
      – Я искренне сочувствую, Мэтт, – прошептала она, ощутив, как к горлу подступил комок. Едва ли можно представить себе всю глубину его переживаний.
      – Я решил: как только вырасту, уеду из Англии больше не вернусь. Здесь я обрел душевный покой. Я постоянно занят делами. Я… – Он прервался и выглянул в окно. Было ясно, что он пытается охранить самообладание.
      – Ты искал ее? – спросила она.
      Он покачал головой, не в силах говорить. Ему хотелось вежливо попросить ее помолчать. Не было желания рассказывать о самом мрачном периоде своей жизни. Но он не мог произнести ни слова.
      Многие годы он всеми средствами пытался заглушить свое страдание. Но не было такой удачной сделки или столь близкого ему человека, которые помогли бы навсегда забыть жгучую боль воспоминаний.
      Но появилась Эбби, терпеливо сидевшая рядом. Он чувствовал ее тепло, а легкое касание ладони, лежащей на его руке, умиротворяло саднящую душу. Прошлое не отступало, но воспринималось не так болезненно.
      Придвинувшись к нему ближе, она погладила его по щеке. Он повернулся к ней. Она ангел.
      Мэтт почувствовал, что бессознательно тянется к ней. Расстояние между ними все уменьшалось. Он смотрел прямо в ее красивые глаза, и они становились все ближе и ближе, как это бывает только между влюбленными.
      – Не знаю, почему люди так поступают, – прошептала Эбби. – Но так бывает. Даже когда они любят нас или нам кажется, что любят… они уходят.
      Что она хочет сказать? – пронеслось у него в голове. Что и ее бросили? Но не родители. Она говорила, что они все еще живут недалеко от Чикаго. Мужчина, догадался он. Тот, в кого она была влюблена, нанес ей глубокую рану.
      Он и сам не помнил, как случилось, что их губы слились в поцелуе, а по жилам словно пробежал огонь. Он забыл о шофере, о городе, встречах, сделках и коэффициенте прибыли. Мир за окнами лимузина больше не существовал.
      Он притянул Эбби к себе. Она, не возражая, привилась к его груди и отвечала на поцелуи с пылом и нежностью. У ее губ был вкус меда и невыплаканных слез – одновременно сладкий и соленый.
      Он поцеловал ее в шею, она глухо застонала, он ощутил трепет наслаждения, растекшийся по всему телу.
      – Я бы… я бы… – задыхаясь, говорил он между поцелуями.
      – Что? – мечтательно пробормотала она.
      – А нельзя ли нам отменить встречу с… Не могу даже вспомнить его имя, – рассмеялся он, досадуя на полную свою беспомощность.
      – Поздно.
      Слишком поздно, подумала она, подразумевая, Что сейчас необходимо утихомирить всплеск чувств, охвативших их. Ведь нужно идти на прием. Их ждет работа.
      Он, едва касаясь, поцеловал ее в губы раз, другой, третий, лаская ее запястья, шею, откинул пряди волос с ее затуманенных глаз.
      – Сегодня. Когда все закончится. Мы продолжим это.
      Она собиралась открыть рот, но не для того, чтобы возразить, а чтобы узнать, действительно ли ему этого хочется, потому что не знала, что нужно ей. Его поцелуй не дал ей произнести ни слова.
      – Мне никто никогда не был нужен, – серьезно проговорил он. – Понимаешь, Эбби? Никогда. А теперь я чувствую, что ты нужна мне, если, конечно, сама пожелаешь. Наши отношения никак не повлияют на работу, даю слово. Я позабочусь об этом. Не волнуйся.
      – Я не волнуюсь, – искренне призналась Эбби. Она обхватила его лицо ладонями, привлекла к себе и поцеловала прямо в губы. И внезапно ей все стало ясно. – Меня тоже влечет к тебе.
      Эбби казалось, что приему не будет конца. Женщине, возглавлявшей отдел маркетинга большого виноградника во Франции, нравились долгие неторопливые обеды, и ей хотелось обсудить со всех сторон бизнес Мэтта. Ускорить процесс переговоров было невозможно…
      По пути в отель Мэтт с Эбби сидели далеко друг от друга, словно договорившись. Эбби знала, что стоит ей только дотронуться до него, как оба тут же вспыхнут. К тому же надо было обдумать, как признаться ему, что она девственница, прежде чем они окажутся в постели. Но все слова, которые приходили ей в голову, казались несуразными.
      Мэтт открыл дверь апартаментов и отступил, пропуская ее. Она повернулась к нему, полная отчаяния. Что, если признание заставит его отвернуться? Он бросил портфель и пиджак на кресло, обнял ее и крепко поцеловал.
      – Я ни слова не расслышал из того, что эта дама болтала весь вечер.
      – Мэтт, погоди, – она задыхалась от волнения. Перед глазами все плыло. – Нам надо кое о чем поговорить. – Но он уже расстегивал ее платье. Его руки скользнули под одеждой и легли на ее талию.
      – Я не хочу, чтобы ты волновалась. Я всегда был осторожен. А ты?
      – Нет, ах, нет, – поспешно проговорила она. – Конечно, у меня были парни, но мы были просто… Не прерви он ее, она бы добавила: «друзьями».
      – Ни к чему оправдываться, – прошептал Мэтт, целуя ее в щеку, подбородок, шею. – Я и так знаю, ты из тех, кто отличается неразборчивостью и беспечностью.
      – Я имела в виду не это! – Она была в отчаянии. – Я была обручена, но мы… он не…
      Он так чудесно ласкал ее. Мысли путались.
      – Ничто и никто для нас больше не существует, – пробормотал он ей в ухо, легко коснувшись его губами. Руки умело скинули с нее платье. И оно упало к ногам. – Я заставлю тебя забыть обо всех мужчинах.
      Она сама стремилась к этому. Вытравить из памяти Ричарда означало бы навсегда забыть самый тяжелый эпизод в ее жизни.
      Эбби смотрела на Мэтта, трепеща от прикосновения его горячих рук, пытаясь подыскать слова, о ничего не получилось, потому что голову все больше окутывал приятный туман. Мэтт расстегнул застежку бюстгальтера, и тот упал на пол. Он торопливо развязал галстук и расстегнул рубашку, ставшись только в кружевных трусиках, она все же выдавила несколько слов:
      – Ты будешь разочарован.
      Он рассмеялся волнующим низким смехом, быстро расстегнул брюки и переступил через них.
      – Очень сомневаюсь, дорогая.
      Его глаза пылали страстью. Неожиданно он поднял ее на руки, направился в спальню и уложил а кровать, а сам вытянулся рядом. Напрягшееся тело выдавало его желание. У нее вырвался вздох, когда он прижался к ней губами, и они слились в долгом упоительном поцелуе. Он ласкал ее плечи, груди, и каждое ощущение наполняло ее радостью, хотя она и корила себя за молчание.
      Когда он приподнял голову, чтобы отдышаться, Эбби отрывисто вздохнула и вновь припала к его груди.
      – Мэтт…
      Он улыбнулся ей.
      – Слишком быстро для тебя, любимая?
      – Да… нет! – залпом проговорила она. – Ты не понимаешь кое-что.
      – В отношении тебя? – озорно улыбнулся он. – Так просвети.
      Он ласкал губами ложбинку на шее, потом теплые губы спустились ниже, прижавшись к ее соску. Вскрикнув, она затрепетала от восторга и неистовства. Ей не хотелось останавливать его, но он должен понять, на что она идет ради него, и не ждать от нее многого в первый раз.
      Наконец нужные слова слетели с губ:
      – Ричард бросил меня, потому что я не соглашалась провести с ним ночь.
      Мэтт склонил голову набок и лег щекой на ее грудь. Его глаза помрачнели.
      – Кто такой Ричард?
      – Мой жених. Он па миг задумался и закончил за нее:
      – Ты хотела подождать до свадьбы?
      Это можно понять. Но он решил, что старина Дик был безмерно разочарован, зная, что невеста принимает других. Или…
      – Ты ведь не хочешь сказать, что все еще девственница?
      Она кивнула. Ее огромные глаза были полны страха. И неудивительно, подумал Мэтт. Раздел женщину донага, бросил на кровать и с наслаждением намеревался изнасиловать. А для нее это первые. Он невольно глухо застонал.
      – Ты разочарован, я знаю, – поспешно произнесла она. – У меня нет опыта, но я постараюсь.
      У нее в глазах блестели слезы, и они тронули его душу. Что ты за бесчувственный чурбан, Смайт! Мэтт отодвинулся.
      – Ты хочешь сказать, что оставалась девственницей намеренно, до свадьбы, но теперь согласна провести со мной ночь, хотя я ничего не обещаю тебе?
      – Да, – произнесла она тихим, но твердым голосом.
      – Почему?
      Он вдруг вскипел от гнева. Что за игру она ведет? Неужели дело в деньгах? Или положении? Инк она и вправду так наивна?
      – Это важно, – процедил он сквозь зубы. – Поймай хорошенько, Эбби. Мне не хочется причинить тебе вред и не хочется, чтобы утром ты возненавидела меня.
      – Этого не будет, даю слово.
      – Тогда почему именно теперь? Почему именно со мной?
      Эбби не могла подобрать слова от волнения. Дрожа от страха, она протянула руку к халату Мэтта, висевшему на спинке кровати, и застенчиво натянула его на себя.
      – В колледже я дружила с шестью девчонками. Мы были разными, но нас объединяло то, что мы не любили выпивать и спать со всеми подряд. Мы дали зарок, что останемся девственницами, пока не встретим мужчину своей мечты и не выйдем за него замуж.
      Она поежилась, чувствуя нелепость своих слов, попыталась продолжить объяснения, но все походило на плохой роман.
      – Не нахожу ничего ужасного, – прошептал Мэтт, откинув волосы с ее лба. Выражение его лица смягчилось, и он почувствовал, что гнев испарился.
      – Тогда это казалось разумным, даже романтичным, – Эбби задумчиво покусывала нижнюю губу. – Я объясняла ребятам на свиданиях, что не увлекаюсь сексом. Некоторые больше не появлялись, другие вертелись еще какое-то время. Ричард выдержал дольше других, а когда он сделал предложение, я поверила, что он тот, кого я ждала.
      – Ты любила его?
      – Мне казалось, да. Он умный, добрый и симпатичный. И всегда хорошо относился ко мне.
      – Но не спешил с предложением?
      Она покачала головой.
      – Я придерживалась данного себе слова – не раньше брачной ночи. За две недели до свадьбы Ричард полностью потерял самообладание. Сказал, что сыт по горло моими отговорками, и потребовал, чтобы я доказала свою любовь. Заявил, что любит меня, но не женится на фригидной женщине, которая…
      – Он так и назвал тебя? Фригидной?
      – Да, – она расплакалась. Залилась горючими слезами. – Тогда я поняла, что обманула его. Я обманывала нас обоих, потому что в действительности мне вовсе не хотелось близости с ним. Я не питала к нему ничего похожего на страсть. Но мы очень сдружились, и мне хотелось удержать его. Брак, как мне казалось, поможет в этом.
      Мэтт пристально поглядел на нее.
      – Просто не верится, что тебя можно счесть холодной женщиной.
      Он погладил ее обнаженную руку.
      Она оттолкнула его.
      – Какая женщина отказывает мужчине, за которого собирается замуж? – рыдала она.
      – Нет, Эбби, – его голос смягчился. – Это не ты отвергла его, он ушел сам. Если бы он любил тебя, он бы остался и не требовал доказательств.
      Эбби дрожала. Он протянул руку и пальцем погладил ее щеку. Рыдания стихли.
      – Он бы подождал, а в свадебную ночь научил бы тебя, как наслаждаться мужским телом и верить чарующую силу своего. Она взглянула, хрупкая, как крошечная птичка, чудом спасшаяся в урагане.
      – Я больше не хочу ждать, – прошептала она. Мэтту показалось, что комната вдруг качнулась из стороны в сторону и все катится в зияющую пустоту. Черт, что она хочет от него?
      – Мне двадцать пять, – сказала Эбби. – А если мужчина моей мечты так и не появится? И опомниться не успею, как стукнет тридцать пять… сорок… а может, и больше.
      Она пристально посмотрела на него.
      – Чему ты улыбаешься?
      Он задорно взглянул на нее, вновь прилег на кровать и сплел пальцы на затылке.
      – Уже то, что ты боишься не успеть познать любовь, доказывает, что ты страстная женщина, а Ричард – идиот.
      Ее глаза широко открылись, и она хихикнула:
      – Правда?
      – Правда.
      Он наблюдал за ней, забавляясь тем, как она робко оглядывает его тело. От нее не могло укрыться его возбуждение. Но он пытался подавить голос плоти и считаться с ее интересами.
      Мэтт резко скатился с кровати и встал рядом, глядя на нее сверху вниз.
      – Любой влюбленный в тебя мужчина подождал бы. Можешь не сомневаться, Эбби.
      Он потянулся за простыней в ногах кровати, прикрыл Эбби и вытащил свой халат.
      – Куда ты? – спросила она с расширившимися от страха глазами.
      – В другую комнату. Спи здесь, если хочешь.
      – Мне казалось, ты хотел…
      – Мое желание не совпадает с тем, что нужно.
      – Нет! Ты не понимаешь! – Она присела на кровати, натянув на себя простыню. – Я правда хочу заняться любовью с тобой!
      Мэтт покачал головой и провел пальцем по кончику ее носа.
      – Это гормоны говорят. Если я чему-то и научился в мире бизнеса, так это придерживаться изначального решения. Не давай никому сбить себя с толку.
      – Но ведь речь не о делах! – в отчаянии воскликнула она. – Я хочу узнать от тебя все об интимных отношениях мужчины и женщины. Я хочу испытать все, что испытывает женщина, и понять, почему в кино люди словно проходят через мучение и в то же время пребывают в экстазе.
      У нее были ясные глаза, а простыня сползла на два дюйма, демонстрируя два очаровательных коричневых соска.
      Мэтт почувствовал, что теряет самообладание. Он бы все отдал, чтобы исполнить ее просьбу. Он ни о чем не мог думать, кроме Эбби, – о ее теле, о том, чтобы провести с ней ночь, и не раз. Но он не допустит этого.
      – Не отказывайся от своих принципов, – мягко произнес он. – Твой идеальный мужчина, твой муж может оказаться за углом. Не приноси в дар девственность ни мне, ни кому-то другому, кто не желает дать тебе то, чего ты хочешь, Эбби.
      Она беспомощно смотрела, как Мэтт вышел из комнаты. В голову лезли только мысли о том, что о второй раз в своей жизни она оттолкнула мужчину, который ей действительно нравился. Разница состояла лишь в том, что на этот раз она сама добивалась его.

ГЛАВА ПЯТАЯ