Глава 22

15 сентября 1908 года

Ей было плохо. Борясь с приступом тошноты, Кейт сидела в своем экипаже, который несся по улице.

Она закрыла полные слез глаза. Разве она не знала, что однажды Эдварда заставят жениться на ком-нибудь? Но, Боже Всемогущий, неужели это должна быть Энн? Ее самая лучшая подруга?

Это, вероятно, ошибка, чудовищная ошибка. Она припомнила, что, кажется, не видела на руке Энн кольца, значит, он за ней не ухаживает, и пока они не помолвлены официально. Но отец Эдварда мог действовать и через его голову.

Экипаж замедлил ход, и, теперь уже разъяренная, Кейт чуть не закричала на кучера, требуя ответа, почему он не выполняет ее приказа, когда вдруг поняла, что они въехали на подъездную дорожку Аксбридж-холла. Ей стало страшно.

Она только раз была в фамильном доме Эдварда, когда он устроил для нее «экскурсию» по нему. Вскоре после этого граф запретил Эдварду ухаживать за Кейт, не говоря уже о том, чтобы жениться, и их роман превратился в тайную связь.

— Мисс? — Дверцу экипажа открыл слуга.

Кейт оперлась на его руку и сошла на землю.

— Чем могу служить? — спросил ее другой лакей у парадной двери.

Дрожащей рукой Кейт вынула из сумочки визитную карточку.

— Лорд Бракстон дома? — спросила она.

— Я посмотрю. — Лакей взял маленький кусочек картона.

— Он дома? — собрав все силы, твердо спросила Кейт.

Глаза слуги блеснули.

— Не думаю. Я передам ему вашу карточку, мисс Галлахер. Уверен, лорд ответит на ваш визит.

Кейт повела себя неслыханно. Она мимо слуги вошла в выложенный мрамором вестибюль.

— Пожалуйста, доложите лорду Бракстону, что я должна поговорить с ним сейчас же. Дело огромной важности.

Ливрейный лакей смотрел на нее широко раскрытыми от изумления глазами. Кейт знала, что самым непростительным образом нарушила этикет. Но ей было наплевать.

— Очень хорошо… — начала она, когда резкий женский голос с аристократическим выговором спросил:

— Фордем, что здесь происходит?

Кейт задрожала, потому что в вестибюль вошла графиня Коллинзуорт. Ее юбки из органзы вздымались и опадали.

— Мисс Галлахер с визитом к виконту. — Лакей поклонился.

Графиня была красивой, элегантной женщиной, очень богатой и очень надменной. Кейт была ей представлена — они виделись всего один раз, — и графиня сразу же отмела ее как незначительную особу. И вот теперь она пристально смотрела на нее проницательным взглядом темно-карих глаз, составлявших поразительный контраст с ее светлыми волосами.

— Мы знакомы, миледи, — присела в реверансе Кейт. — Прошу простить мою дерзость, но я должна видеть вашего сына.

Внимательно посмотрев на нее, графиня кивнула лакею.

— Пошлите за его светлостью. Только дайте нам пять минут, Фордем, — добавила она вслед ему, когда он уже поднимался по лестнице. — Идемте со мной. — Это прозвучало как приказ.

Кейт повиновалась. Они прошли по коридору и оказались в комнате, в центре которой стоял рояль, а рядом арфа. Перед ними полукругом были расставлены стулья. Должно быть, это была музыкальная комната.

Женщины сели. Кейт приготовилась выслушать нравоучение по поводу своих манер в лучшем случае. Она могла только догадываться, знает ли жена графа о ней и Эдварде.

— Вы проявили огромное мужество, придя сюда. — Графиня не сводила глаз с гостьи.

— У меня не было выбора.

— У всех есть выбор, мисс Галлахер, — возразила графиня. — И вы решили добиваться моего сына.

— По правде говоря, миледи, и я не хочу проявить неуважение, но это ваш сын добился меня.

— Насколько мне известно, у вас большое состояние.

— Да. Очень большое, — подтвердила Кейт.

Графиня кивнула.

— Кажется, мой муж навел справки о наследниках и тому подобных вещах. Это говорит в вашу пользу.

Кейт растерянно моргнула. Она ожидала оскорблений, но в последних словах не было ничего такого.

— Как вы понимаете, состояние Эдварда меня не интересует.

— Я бы не хотела переходить к теме о том, что вас интересует. Я только должна сказать вам, что мой муж никогда не согласится на этот брак, у него другие планы в отношении сына, и будет лучше для вас и для Эдварда расстаться сейчас, пока ситуация не стала совсем неловкой.

У Кейт чуть не сорвалось с языка, что ситуация и без того уже весьма неловкая — не только потому, что они любят друг друга, но и потому, что у них уже есть ребенок.

— Мне известно, чего желаете вы с графом, — наконец сказала Кейт.

Графиня смотрела на нее, не отводя взгляда. Устрашающая женщина — не хотела бы Кейт оказаться ее врагом. Наконец графиня поднялась.

— Я только хочу, чтобы Эдвард занял подобающее ему место в обществе и был счастлив. — Она слабо улыбнулась, но ее взгляд оставался таким же пронизывающим. — Ведь этого хочет любая мать, не так ли?

Кейт медленно встала.

— Да. — Стук сердца отдавался в ее ушах. — Да. — Неужели графиня все же знает о маленьком Питере?

— Прошу вас, не осложняйте это, — сказала графиня. — Ради общего блага.

Дверь открылась. Кейт стремительно повернулась. На пороге комнаты стоял Эдвард, растерянно глядя на двух женщин. Потом их взгляды встретились.

— Эдвард, — прошептала Кейт, ее сердце сжалось от немыслимой любви. Она знала, что все это чудовищное недоразумение. Иначе и быть не может. Он не мог предать ее, тайком обручившись с Энн.

Эдвард перевел взгляд на мать.

— Мадам! Что здесь происходит, могу я узнать?

Графиня подошла к сыну.

— К тебе пришли с визитом. Пожалуйста, не забывай, что наши гости прибудут в семь часов.

Она поцеловала его в щеку и вышла, тихо притворив за собой дверь.

Кейт смотрела на Эдварда, ошеломленная, охваченная страхом. Он быстро подошел к ней. Лицо его выражало озабоченность.

— Кейт? Что такое? Что случилось? Господи, что-то с Питером? — Эдвард схватил ее за плечи.

— С нашим сыном все в порядке.

— Слава Богу! — Внезапно Эдвард насторожился. — Как ты могла прийти сюда? Вот так? Что сказала тебе моя мать?

— Она хочет, чтобы я оставила тебя, — прошептала Кейт. — Это было бы так удобно.

Эдвард застонал.

— Я не знал, что она в курсе дела. Мать никогда и виду не подавала. Я не хотел тревожить ее.

— Я только что была у Энн.

Он замер.

— У твоей невесты! — Слова вырвались помимо воли Кейт. — Ты помнишь ее, не так ли?

Его глаза потемнели.

— Вряд ли ее можно назвать моей невестой.

Кейт смотрела на него, колеблясь между надеждой и безнадежностью. Но Эдвард действительно рассердился.

— Она сказала, что вы поженитесь, — проговорила Кейт. — Она утверждает, что вы помолвлены, Эдвард.

— Кейт! И ты поверила ей? — Он порывисто схватил ее за руки. — Я не собираюсь жениться на Энн. — Внезапно Эдвард обнял ее. — Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Два месяца назад я уже это предлагал. Или ты забыла? Мое предложение остается в силе. — Он смотрел на нее блестящими от волнения глазами.

Эдвард не собирается жениться на Энн. У Кейт от облегчения подкосились ноги.

— Но я не могу выйти за тебя, потому что тогда ты потеряешь все, — прошептала Кейт, цепляясь за его руки. — Энн считает, что вы поженитесь, Эдвард. Вы обручены?

— Я прекрасно знаю, что Бенсонхерст и Коллинзуорт договорились об этом союзе, но не я. Боже всемогущий! Да я и подумать не могу о браке с другой женщиной, особенно с твоей лучшей подругой. Мы не помолвлены. Хотя, полагаю, мой отец и ее семья считают это дело решенным.

— О Боже! — дрожа, воскликнула Кейт. — Я могу примириться с положением твоей любовницы, Эдвард, с тем, что у тебя будет жена, другая жизнь — вот до какого бесстыдства я дошла в своей любви, — но только не с Энн. С ней никогда. Я признаюсь, мне очень страшно.

Он крепко обнял ее.

— Не волнуйся за нас, дорогая. Позволь позаботиться обо всем мне, дай мне все устроить. Ты теперь мать и должна заботиться о нашем сыне. — Эдвард нежно поцеловал ее в щеку.

Кейт ищущим взглядом смотрела ему в лицо.

— Я так беспокоюсь за Энн. Она любит тебя, Эдвард, — как я могу ее винить? Мне кажется, я должна сказать ей правду. До того, как станет слишком поздно, до того, как она полюбит тебя так же сильно, как я. Я не хочу, чтобы у нее разбилось сердце, Эдвард.

— Нет. Ничего подобного ты не сделаешь, — резко возразил он. — Я запрещаю тебе, Кейт, говорить с ней о нас. Слышишь?

Эдвард никогда не говорил с ней таким тоном. Кейт опешила.

— Да. Я слышу тебя. Ты выразился очень ясно.

— Прошу прощения за мой тон. Но ситуация и без того уже очень сложная. Мне нелегко каждый день вести сражение с Коллинзуортом. Но, — мрачно улыбнулся Эдвард, — отец не заставит меня пойти к алтарю.

— Еще как заставит. Разве ты не понимаешь?

Он замер.

— Нет. Не заставит. Я предпочитаю все потерять. Если Коллинзуорт вздумает снова шантажировать меня, ему это не удастся. Я уйду — помяни мое слово, Кейт, — навсегда.

— Боже, что я наделала! — воскликнула она. — Отец шантажирует сына. Между вами встали угрозы, злоба и даже ненависть. Я по твоим глазам вижу, что ты ненавидишь его! — Как могла их любовь дойти до такого?

Эдвард крепко обнял Кейт.

— Я ничего не хочу менять, потому что у меня есть ты.

Но она не успокоилась. Ей было страшно.

Джил переключила скорость и резко вывернула руль, чтобы обойти справа две стоящие машины. Завизжали покрышки, крыло ее автомобиля чиркнуло по заднему бамперу красного автомобиля, «тойота» подпрыгнула, посыпались искры. Джил заметила в своем зеркале отражение побелевшего лица одного из водителей.

Перед ней через перекресток ехали в двух направлениях машины. Встречного транспорта не было — из-за красного света. Джил продолжала жать на тормоз, но безрезультатно — «тойота» катилась по инерции, а спидометр не показывал снижения скорости. Ладони Джил, сжимавшие руль, вымокли. Она прерывисто вздохнула. Навстречу ей с перекрестка повернул голубой седан. Чтобы избежать лобового столкновения, Джил крутанула руль резко вправо.

«Тойота» развернулась почти на триста шестьдесят градусов. Люсинда снова закричала.

Когда «тойота» крутанулась, все поплыло перед глазами — голубой седан, деревья, дорожное ограждение, огни светофора. На них надвигался телеграфный столб. Темное, почти черное дерево, все ближе и ближе. И Джил подумала: «О Господи, опять, только не это!»

Левым крылом «тойота» задела столб, и машину отбросило на металлическое ограждение, на другую сторону дороги.

Голова Джил мотнулась вперед, и девушка уткнулась в надувную предохранительную подушку. И внезапно все стихло.

Джил смотрела перед собой через уцелевшее стекло на серые прутья ограждения, за которыми была лужайка, кирпичная стена, а за ней — симпатичный деревянный домик. Ее сердце снова забилось. Она жадно глотнула воздуха. «Тойота» очень сильно пострадала спереди, врезавшись прямо в ограду. Джил сжимала руль так, что онемели пальцы. Ее начало трясти. Дышать было по-прежнему трудно, она никак не могла набрать в легкие достаточно воздуха.

В мозгу билась единственная мысль: «Это случилось опять».

Перед ней встало окровавленное лицо Хэла, вспомнились его слова о любви к Кейт…

Послышался вой сирен.

— Люсинда, — прошептала Джил. Если с ней что-то случилось, она никогда себе этого не простит. — Люсинда!

— Джил, — выдохнула та. Лицо у нее было серо-зеленым, но взгляд встретился с глазами Джил, очки куда-то исчезли.

Сирены звучали все громче.

— Ты цела? — спросила Джил. Казалось, Люсинда не пострадала, только под глазом появился синяк.

Люсинда не ответила. Джил увидела, что ее лицо еще больше посерело, голова откинулась назад, и она потеряла сознание.

Перепуганная Джил кое-как отцепила ремень безопасности, отпихнула надувную подушку и выбралась из машины. Краем глаза она заметила спешивших к ней полицейских, на крыше их машины мелькали огни.

— Скорей! — крикнула она, размахивая руками. — Здесь на переднем сиденье женщина без сознания!

Потрясенная Джил смотрела, как один из полицейских схватился за рацию, а второй побежал к той стороне машины, где сидела Люсинда. Будто сквозь туман, Джил увидела, как полицейский наклонился к машине, где все еще находилась Люсинда. Реальность стала распадаться на куски, Джил ощущала себя сторонним наблюдателем. Колени у нее подогнулись, и она опустилась на землю.

У них отказали тормоза. Они чуть не погибли.

Кто-то чуть не убил их.

Раздался вой сирены приближавшейся машины «скорой помощи».

— Мисс?

Джил не могла поднять глаза, она почти не слышала полицейского позади себя. Джил подтянула дрожащие ноги к груди. Больше она не верила в случайности.

Леди Э. мертва. Ее квартиру обыскали. И теперь вот это.

Кто-то ответствен за испорченные тормоза. И кто бы он ни был, ему было все равно, погибнет Джил или нет.

Или может, он — или она — действительно хотел, чтобы она погибла.

— Мисс, вы не ранены?

Джил наконец подняла глаза на стоявшего перед ней полицейского. Ее все еще трясло. «Скорая» остановилась рядом с полицейской машиной. Джил как во сне смотрела на выскочивших медиков, которые с носилками побежали к «тойоте».

Она обратилась к полицейскому;

— С ней все в порядке?

— Не знаю. Ее вынимают из машины.

Джил встала, цепляясь за руку полицейского. Люсинду укладывали на носилки. Девушка, спотыкаясь, побежала туда.

— Как она?

— Как будто ничего не сломано. Низкое кровяное давление, пульс ровный. Похоже, она просто потеряла сознание. Вот, уже приходит в себя.

Подавив крик, Джил смотрела, как дрогнули и затрепетали веки Люсинды, когда носилки ставили в машину. Джил закрыла руками глаза и расплакалась.

— Мисс! — Это был полицейский. — Вас мы тоже отвезем в больницу.

Джил кивнула, не отрывая ладоней от лица. С Люсин-дой все в порядке. Слава Богу!

И внезапно на нее накатилась слепая ярость.

Того, кто это сделал, надо остановить.

А вот ее никто не остановит.

Джил осознала, что смотрит прямо на полицейского, и, видимо, на ее лице была написана такая злость, что он растерялся.

Она глубоко вздохнула. Полиции нельзя говорить ничего, что может возыметь какие-то последствия.

— Тормоза не работали.

Подошедший к ним второй полицейский мрачно сказал:

— Я знаю. Я посмотрел, пока врачи вытаскивали вашу подругу. Шланг был перерезан. У вас вытекла тормозная жидкость, мисс.

Джил уставилась на него. Это явно было сделано намеренно. Но кем?

И вдруг она вспомнила, как Алекс и Люсинда стояли на улице перед домом Люсинды вчера днем. Алекс, который провел всю ночь с ней.

Алекс, который мог тихонько выбраться из постели в любой момент, пока она спала.

Джил проснулась от криков чаек. Мягкое, окутанное дымкой солнце прокралось в большую бело-желтую комнату, где она спала. Моргнув, девушка осознала, что лежит на кровати под балдахином, обвела взглядом стены, оклеенные ворсистыми обоями, увидела серое утреннее небо за окном и замерла. Она приехала в Стэнсмор перепуганная и измученная, добравшись до Йорка на поезде, а потом взяв такси. Проведя после аварии целых два часа в полицейском участке, оттуда Джил прямиком отправилась на Пэддингтонский вокзал, не обращая внимания на возражения Люсинды. Та чувствовала себя нормально, и ее вскоре отпустили из больницы. Она отделалась несколькими синяками и ушибами. Джил не хотела откладывать отъезд из Лондона ни на один день, преисполнившись решимости ехать на север. Она боялась оставаться в городе.

Когда прошлым вечером, в половине двенадцатого, такси высадило Джил возле дома, экономка тепло приветствовала ее, как старого друга семьи или ожидаемого гостя. Джил немедленно провели в ее комнату.

Она полежала еще минуту. Сон был блаженством, благословением. Она так устала, что не видела снов, ни о Кейт, ни о том, что кто-то желает ее смерти.

Мысли об Алексе причиняли боль.

Боже, и она еще спала с ним!

Люсинда, как оказалось, рассказала Алексу об их планах. Но Джил не желала даже думать о причастности Алекса к смерти леди Э. И к испорченным тормозам. Она предположила, что Алекс тут же сообщил эту информацию Томасу, и Томас сам перерезал шланг. Джил надеялась, что это так, но не была уверена.

Девушка села в кровати. Она оставила окно открытым, и сейчас в комнате стало прохладно. Она встала и закрыла окно. Глядя на окутанные туманом болота, Джил размышляла о том, что кто-то пытается ее убить, и все указывает на Алекса.

Она умылась и быстро надела джинсы и ботинки. Потом, стараясь не смотреть на дверь комнаты, где несколько дней назад жил Алекс, вышла в коридор и спустилась в столовую. Налила себе кофе и, пройдя по дому, оказалась в маленьком кабинете, где они с Алексом просматривали гроссбухи поместья.

Выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, Джил осторожно закрыла дверь, но не заперла ее. Включила лампу и слегка раздвинула шторы. Сквозь эту щелку она увидела скалы, далекую полоску пляжа и море. По пляжу кто-то гулял — маленькая фигурка, над головой которой вились чайки. Она отвернулась от захватывающего вида и плотно задернула шторы. Сердце колотилось, в голове проносились тысячи заготовленных объяснений на случай, если ее застанут здесь. Джил сняла с полки тома за годы короткой жизни Кейт и начала просматривать их, страница за страницей. Каждые пять минут она поднимала голову и прислушивалась, не идет ли кто.

Расслабиться Джил не могла. Задача казалась невероятно объемной, записей было бесчисленное множество, регистрировалось все, вплоть до мельчайшей покупки для кухни. А что, если есть запись, касающаяся пребывания Кейт в детской больнице Йорка?

Оживившись, Джил пролистала страницы за май 1908 года. Ничего. Девушка помрачнела. Возможно, она тратит время впустую.

Затем Джил осознала, что смотрит на страницу, где были записаны выплаты жалованья служащим за декабрь. В глаза ей бросилась фамилия Барклай. Джил оцепенела.

Некто Джонатан Барклай получил десять фунтов в качестве подарка к Рождеству. Барклай, подписавший счет за пребывание Кейт в больнице, состоял на службе в этой семье.

Дрожа от возбуждения, Джил сообразила, что рядом с именем каждого служащего был указан род его занятий — экономка, дворецкий и тому подобное. Рядом с фамилией Барклая такой записи не было. Это насторожило Джил. Но самое главное — Барклай существовал и теперь не было никаких сомнений в его связи с этой семьей!

Джил вернулась назад на год, просматривая строчки в поисках его имени. Оно не появлялось.

Тогда она вернулась в май 1908 года и нашла запись, которую искала. Покупка, сделанная для лорда Бракстона в середине месяца, на сумму семь фунтов пять шиллингов, однако в отличие от других записей здесь не было указано, что это за покупка. Но какое это имеет значение? Кейт только что родила Питера — и вот доказательство, что Эдвард был здесь, в Стэнсморе, всего в нескольких милях от больницы.

Джил все ближе подбиралась к правде. И не сомневалась в этом. Правда находилась в Йоркшире. Она перелист-нула еще несколько страниц назад. Ее глаза расширились при виде записи от 22 апреля: «Лорд Бракстон прибыл в шесть часов вечера с мистером Барклаем на неопределенный срок».

— Боже мой! — прошептала Джил, а потом улыбнулась. Вот доказательства, которые она искала. Возможно, Барклай был его дворецким, лакеем или секретарем. Она никогда не узнает этого. Но он работал на Эдварда, ибо получил праздничные премиальные, — и они оба с Эдвардом были в деревне, когда родила Кейт. Тогда Барклай оплатил и подписал счет в больнице.

Пожалев, что у нее нет под рукой ксерокса, Джил помедлила, оглянулась на окно, увидела, что шторы по-прежнему плотно задернуты — и вырвала страницу. Затем, чувствуя себя преступницей, вырвала и страницу с премиальными. Торопливо сложила листки и сунула их в карман джинсов. Потом закрыла толстый том и убрала его на место.

Оказавшись в городе, она сделает копии и отправит по факсу Люсинде — с инструкцией немедленно передать все это в газеты и в полицию, если с ней что-нибудь случится.

Джил вышла из кабинета, плотно закрыла дверь и постояла, прислушиваясь. Ничьих шагов она не услышала. Видимо, никто не знал, где она провела последний час. Джил с облегчением поспешила назад, в центральную часть дома.

Она собиралась вернуться наверх, в свою комнату. Но двери библиотеки были распахнуты. Джил остановилась, ее чувства обострились. Девушку охватило дурное предчувствие, хотя для этого не было никаких причин — в доме царила тишина.

Волосы на затылке у Джил зашевелились.

Стало трудно дышать.

Джил тихонько подошла к дверям в библиотеку. Нет. Этого не может быть. Она замерла на полпути.

На ручке покрытого чехлом кресла она увидела канареечно-желтый кашемировый свитер.

Затем ее взгляд переместился на маленький серый ноутбук на столике рядом с диваном.

Алекс был здесь.

5 октября 1908 года

— Я так рада, что ты пришла, — улыбнулась Энн.

Было не по сезону тепло, и молодые женщины гуляли по лужайке вокруг дома Фэрчайлдов. Празднование дня рождения младшей дочери хозяев было в самом разгаре. Примерно через час гости переместятся в дом, начнется ужин, а за ним последуют бесконечные танцы.

— Спасибо, что пригласила меня, — тихо ответила Кейт.

Она пребывала в состоянии тревоги и депрессии. Хотя Кейт каждый день видела Эдварда и он, как обычно, был ласков и нежен, ей были известны все слухи. Выходила ли Кейт погулять или пройтись по магазинам, она постоянно сталкивалась со знакомыми дамами. И все говорили о приближающейся помолвке. То, что Эдвард отказывался жениться на блестящей невесте — ибо Энн была самой богатой наследницей, — свидетельствовало: он влюблен в свою последнюю любовницу, кто бы она ни была.

Кейт перестала выходить из дома — все это было слишком больно. Ее мучила бессонница, и она потеряла свой всегда хороший аппетит. Кейт боялась чего-то худшего и не знала, что делать.

Она возненавидела графа Коллинзуорта.

— Кейт! Почему ты такая подавленная? Я никогда тебя такой не видела. И каждый раз, когда я посылаю тебе записку с приглашением покататься вместе или выпить чаю, ты отказываешься. — Энн остановилась и пристально смотрела на нее. — Ты избегаешь меня? Только это и приходит мне в голову.

Кейт с трудом улыбнулась.

— Дорогая, я никогда бы не стала тебя избегать. — Однако она избегала Энн. Избегала свою лучшую подругу больше, чем кого-либо другого.

— Мисс Галлахер! Я слышал, что вы вернулись, как приятно видеть вас снова! — услышали они полный энтузиазма молодой голос.

Кейт обернулась и увидела кланявшегося ей привлекательного рыжего мужчину.

— Лорд Уэстон, я тоже рада вас видеть.

Он радостно улыбался ей, а потом увидел Энн. Поклонился и ей, но тут же снова обратился к Кейт.

— Как вы жили этот последний год? — поинтересовался Уэстон.

Кейт уже собиралась ответить, но заметила почти снисходительный взгляд, которым Энн смерила лорда Уэстона. Кейт в недоумении уставилась на подругу. И дело было не только в выражении лица, Энн держалась так, словно была выше всех остальных. Это была не та Энн, которую Кейт так хорошо знала и горячо любила.

Уэстон снова обратился к Кейт:

— Вы потанцуете со мной сегодня?

Кейт хотела ответить и опять осеклась, осознав, что Энн смотрит на них со странной, застывшей улыбкой. Однако замерла Кейт не от этого. Отделенный от них собравшимися, на другой стороне лужайки стоял Эдвард, глядя на нее, Кейт.

— Боюсь, в последнее время я не слишком хорошо себя чувствую, — тихо обратилась Кейт к молодому человеку. Ее сердце забилось чаще при виде Эдварда. — Может быть, в другой раз?

Лорд Уэстон огорчился, но, поклонившись, отошел.

Кейт даже не посмотрела ему вслед. Она тут же нашла глазами Эдварда, и на этот раз их взгляды встретились.

Он едва заметно улыбнулся ей.

Сердце Кейт подпрыгнуло. Эдвард что-то хотел сказать ей взглядом, догадалась она, но что именно, не поняла. Она улыбнулась ему в ответ.

И в этот момент все ее страхи и тревоги исчезли. Кейт так любила его, что думала только о том, как ей повезло, что она нашла такую любовь. Не важно, что она навсегда может остаться всего лишь его любовницей.

И тут она осознала, что Энн стоит рядом. Когда Эдвард отвернулся, Кейт метнула взгляд на подругу. Потрясенная Энн смотрела вслед уходившему Эдварду широко раскрытыми глазами. И только тогда, как он скрылся из виду, растворившись в толпе, она повернулась к Кейт.

На ее лице читалось недоверие и, возможно, горечь обвинения.

И лицо Энн больше не было привлекательным — оно сделалось жестким и холодным, пугающим.

И тут же это выражение исчезло, сменившись улыбкой. Энн сказала:

— О, смотри, вон леди Уинфри. Мы еще с ней не здоровались. Пойдем, Кейт, поболтаем с ней, она всегда такая забавная.

Сердце Кейт колотилось. Неужели ей всего лишь привиделось это ужасное выражение лица Энн? Эдвард запретил ей говорить подруге правду. Но она вот-вот догадается… или уже догадалась? Кейт облизнула губы. Внутренний голос убеждал ее попридержать язык.

— Энн, подожди.

Энн остановилась, медленно повернулась. Ее лицо стало каким-то чужим, похожим на маску.

Кейт схватила ее за руку.

— Мы должны поговорить.

Она больше не сможет жить в мире с собой, если не скажет Энн правду. Кейт потянула подругу за собой, мимо самой оживленной части лужайки. Они остановились под сенью двух раскидистых вязов, одни, вдали от чужих ушей.

— О чем? — Энн отступила, когда Кейт выпустила ее руку. Ее ровный тон разительно отличался от напряженного, решительного и бледного лица.

Кейт, едва дыша, сглотнула комок в горле. Ей было страшно.

— Не знаю, как и начать.

Энн не мигая смотрела на нее.

— Ты хочешь что-то мне сообщить. Что же?

— Эдвард — мой любовник. Эдвард — отец моего ребенка.

Энн молча смотрела на нее. Для Кейт это было самое невыносимое молчание за всю ее жизнь. Затем Энн улыбнулась, чуть подняв верхнюю губу.

— Я не верю тебе. Ты шутишь.

— Я люблю его! Я полюбила его, как только увидела, больше полутора лет назад. И Эдвард любит меня. Любит нашего сына. О, Энн! Я никогда не думала, что ты тоже полюбишь его! Я избегаю тебя, потому что у меня разрывается сердце!

Энн продолжала пристально смотреть на Кейт. Но ее жалкая улыбка исчезла. Опять воцарилось молчание.

— Нет, — наконец сказала она. — Нет. — Так Энн могла отказываться от шляпки в магазине.

— Энн, ты моя самая дорогая подруга. Я никому не пожелала бы попасть в такое положение, а уж тебе тем более Но мы с ним уже вместе. Мы собираемся пожениться. Я мать его ребенка! — воскликнула Кейт. — Ты, конечно, понимаешь, что должна найти себе другого жениха!

— Замолчи! — крикнула Энн. Ее глаза сверкнули. Голос повысился. — Сейчас же замолчи. Не продолжай. Ты достаточно сделала.

У Кейт перехватило дыхание.

— У меня такое впечатление, — негромко, напряженно проговорила Энн, — что ты не желаешь мне счастья.

— Ну что ты!

— Мне кажется, что ты строишь козни за моей спиной!

Потрясенная Кейт не нашлась что ответить.

— Это решено! — громко крикнула Энн. — Контракты подписываются. Мы скоро назначим день свадьбы. Он должен стать — и станет — моим мужем, и ты не можешь этого у меня отнять, Кейт! — В ее резком тоне сквозило предостережение.

— Энн… я — мать его сына! — в отчаянии проговорила Кейт.

Но Энн, в глазах которой блестели слезы, бросила на нее полный злобы взгляд, повернулась и поспешила прочь.

Кейт привалилась к дереву.

Глава 23

Дверь его комнаты была открыта. Но в комнате его не было, в этом Джил была уверена. И где Алекс, она понятия не имела. Джил закрылась у себя в комнате, пытаясь рассуждать спокойно. Зачем Алекс поехал за ней в Стэнсмор? А в том, что поехал за ней, не было никаких сомнений. Потому что не смог причинить ей достаточно вреда или даже убить ее?