Глава 12

— Шелк, — твердо произнес Гарион, — надо немедленно все прекратить.

— Извини, Гарион, — отвечал маленький человечек, просматривая каждый уголок освещенного луной маленького дворика и проверяя, не спрятались ли где-нибудь шпионы, — но ведь все уже началось. Бандиты Сади уже во дворце, и ими командует Васка. Васка так расхрабрился, что готов сразиться с самим Закетом. Генерал Брегар из отдела военных поставок заподозрил неладное и окружил себя войсками. У короля Паллии, принца-регента Дельчинского и старого короля Воресебо вся свита вооружена. Дворец заперт, и никто не может привести сюда подмогу — даже сам Закет. Вот как обстоят дела — от одного слова может начаться заваруха.

Гарион, нервно шагая взад-вперед по тенистому дворику, остановился, топнул ногой и выругался.

— Ты сам приказал действовать, — напомнил ему Шелк.

— Шелк, мы сейчас не можем выбраться даже из дворца — не говоря уже о городе. Мы заварили кашу и теперь сами в ней завязли.

Шелк сумрачно кивнул.

— Знаю, — сказал он.

— Я должен пойти к Закету, — решил Гарион. — И все ему рассказать. Он может приказать дворцовой охране всех разоружить.

— Если ты полагаешь, что было так легко изобрести способ выбраться из дворца, то можешь начать придумывать, как нам выбраться из подземелья. Закет был с нами все это время обходителен, но не думаю, что его терпение или гостеприимство выдержит нечто подобное.

Гарион хмыкнул.

— Боюсь, что мы сами себя перехитрили, — сказал Шелк. Он почесал затылок. — Со мной это бывает, — добавил он.

— И все же ты можешь хоть как-нибудь этому помешать?

— Боюсь, что нет. Уж очень взрывоопасная ситуация. По-моему, нам лучше обо всем рассказать Белгарату.

— Он не будет в восторге, — поморщился Гарион.

— Но еще меньше он будет в восторге, если мы умолчим.

Гарион вздохнул.

— Похоже, ты прав. Хорошо, пошли покончим с этим.

Белгарата они обнаружили у окна комнаты, расположенной на верхнем этаже восточного флигеля. Окно возвышалось над дворцовой стеной. За стеной в городе бушевали пожары. Дымные языки пламени поднимались над целыми кварталами, и звездное небо застилала толстая пелена дыма.

— Это выходит из-под контроля, — произнес старик. — Нужно сносить дома, чтобы огонь не распространялся дальше, но солдаты боятся выходить из казарм. — Он выругался. — Ненавижу пожары.

— Случилось непредвиденное, — осторожно начал Шелк, оглядывая концы комнаты в поисках отверстий для подслушивания.

— Что же именно?

— Да ничего особенного, — небрежно ответил Шелк. — Мы просто хотели, чтобы вы обратили на это внимание, вот и все. — Однако пальцы его быстро задвигались. И, говоря ровным голосом о придуманном им затруднении с лошадьми — уловка против шпионов, — он с помощью пальцев объяснил старику ситуацию.

— Да вы что?! — воскликнул Белгарат и тут же закашлялся, чтобы заглушить невольный вскрик.

«Ты сам сказал нам, дедушка, придумать отвлекающий маневр», — произнесли руки Гариона, в то время как Шелк продолжал болтать о лошадях.

«Отвлекающий маневр, да, — ответили пальцы Белгарата. — Но не сражение во дворце. О чем вы думали, идиоты?»

— Ничего лучшего мы придумать не смогли, — вслух ответил Гарион.

— Дайте-ка мне сообразить, — произнес старик. С минуту он ходил по комнате, сжав руки за спиной и сосредоточившись.

«Пошли поговорим с Дарником. Он занимается лошадьми, так что нам потребуется его совет. Постарайтесь не слишком мягко ступать по лестнице, — сказал он им языком жестов. — Мне нужно дать вам указания, а размахивать для этого пальцами — слишком долго».

Выйдя из комнаты, Гарион и Шелк пошли, громко шаркая и с грохотом опуская каблуки сапог на мраморные ступени, чтобы заглушить шепот Белгарата.

— Ну ладно, — едва выдохнул старик, почти не двигая губами. — Раз мы не можем остановить эту драку, пусть она начнется. Однако нам понадобятся лошади, и я хочу, чтобы ты, Гарион, пошел к Закету и попросил распорядиться вывести наших лошадей из общих конюшен. Скажи, мы не хотим, чтобы они заразились чумой.

— Разве лошади болеют чумой? — удивленно прошептал Гарион.

— Кто их знает. Но если этого не знаю я, то можешь быть уверен, Закет тоже не знает. Шелк, а ты обеги всех и скажи, но без шума, что нужно незаметно подготовиться к быстрому отъезду.

— Уедем? — шепнул пораженный Гарион. — А разве ты знаешь, как выбраться из дворца и из города?

— Нет, но я знаю того, кому это известно. Иди к Закету с просьбой о лошадях как можно быстрее. У него сейчас так много забот, что он скорее всего не станет возражать.

— Не знаешь ли случайно, Шелк, когда точно начнется твоя заварушка?

— Не знаю, — прошептал Шелк, с шумом переставляя ноги. — Думаю, может начаться в любую минуту.

Белгарат сокрушенно махнул рукой.

— Тебя снова надо бы отправить в школу, — проворчал он. — Важно, конечно, как ты делаешь дело, но иногда еще важнее, когда ты его делаешь.

— Постараюсь запомнить.

— Будь так добр. А теперь побыстрее, нам нужно быть готовыми к тому моменту, когда начнется незапланированное извержение.

Когда Гариона пригласили войти в большой с красной драпировкой зал, у Закета еще находилось около десятка офицеров и генералов — император держал совет.

— Подождите немного, Гарион, — сказал император. Он выглядел изможденным и осунувшимся. Затем снова обратился к своим генералам: — Задача такова: послать добровольцев в город.

Генералы переглядывались, растерянно топчась, по толстому синему ковру.

— Мне что же, самому кого-то посылать? — раздраженно спросил Закет.

— M-м… прошу прощения, — смущаясь, вмешался Гарион, — а почему вообще нужно посылать кого-то?

— Потому что солдаты сидят в своих казармах сложа руки, а Мал-Зэт горит! — в гневе произнес Закет. — Они должны сносить дома, остановить распространение пожара. Иначе мы потеряем весь город. Кто-то должен донести до них этот приказ.

— А вы выставили охрану с наружной стороны стены, окружающей дворец? — спросил Гарион. — Тогда почему бы попросту не крикнуть им, взобравшись на стену. Прикажите кому-нибудь из них сходить за начальником и отдайте ему приказ. Скажите, что войска должны приступить к работе. Насколько я знаю, нельзя заразиться чумой на расстоянии нескольких сотен ярдов.

Закет уставился на него, а затем горестно рассмеялся.

— Господи, почему я сам до этого не додумался?

— Вы выросли в городе, — ответил Гарион. — А деревенский человек все, что ему нужно, прокричит соседу через поле, не переходя межу. Иначе пришлось бы слишком много ходить туда-сюда.

— Добро, — отрывисто произнес Закет, — у кого из господ генералов самая сильная глотка?

Краснолицый офицер в просторной накидке с белыми как снег волосами подался вперед.

— Во время парадов меня когда-то слышало все войско, ваше величество, — сказал он.

— Хорошо. Посмотрим, на что вы теперь способны. Прикажите кому-нибудь из сообразительных полковников разрушить дома по периметру района, охваченного пожаром. Это предотвратит распространение огня. Скажите, что он будет произведен в генералы, если спасет от разрушения хотя бы половину Мал-Зэта.

— Если раньше не умрет от чумы, — прошептал один из генералов.

— За это солдатам и платят деньги, господа, — за риск. — И, уже обращаясь к Гариону, устало улыбнувшись, сказал: — Толковая мысль, Гарион. Спасибо…

— Вам нужно немного поспать, Закет. Вы выглядите как человек на последнем издыхании.

— О боги, — взмолился Закет, — я бы сейчас отдал половину Каранды за несколько часов сна, если, конечно, у меня еще есть Каранда.

— Тогда идите спать.

— Нет, у меня слишком много дел.

— А на что ваши министры, ваши генералы?

Закет только поежился и посмотрел на Гариона.

— Что вы хотели? — спросил он. — Ведь это не просто визит вежливости.

— Да вот, — начал Гарион, стараясь говорить как бы между прочим. — Дарника беспокоят наши лошади. Мы говорили с моей тетушкой, госпожой Полгарой, и она тоже не знает — болеют ли кони чумой. Дарник спрашивает, нельзя ли нам вывести наших животных из главных конюшен и разместить их где-нибудь около восточного флигеля, чтобы можно было за ними наблюдать.

— Лошади? — недоверчиво спросил Закет. — В такое время его беспокоят лошади?

— Нужно знать, что за человек Дарник, — ответил Гарион. — Он очень ответственно относится к своим обязанностям. Воспринимает их как свой высший долг, и я думаю, что это достойно одобрения.

Закет устало засмеялся.

— Легендарные сендарийские добродетели, — сказал он, — долг, честность и практицизм. — Он пожал плечами. — Почему бы и нет? Если это доставит Дарнику радость, он может завести лошадей в коридоры восточного флигеля, если ему угодно.

— О нет, не думаю, что это ему понравится, — ответил Гарион после минутного раздумья. — Вы забыли еще об одной сендарийской добродетели — уместности. Лошадям не место в доме. Кроме того, — добавил он, — мраморный пол может повредить их копыта.

Закет снова улыбнулся.

— Вы бесподобны, Гарион. Иногда придаете такое значение пустякам.

— Важное состоит из пустяков, Закет, — поучительным тоном возразил Гарион. Он взглянул на сидящего напротив него изможденного человека, чувствуя сожаление, что вынужден обманывать того, кто ему искренне нравился. — С вами все будет в порядке? — спросил он.

— Надеюсь, что буду жив, — ответил Закет. — Знаете, Гарион, одна из величайших загадок в этом мире — это то, что люди, которые отчаянно цепляются за жизнь, как раз и погибают, а так как я к жизни равнодушен, то, вероятно, проживу сто лет.

— Я не фаталист, — произнес в ответ Гарион. Тут ему пришла в голову мысль. — Вы не будете расстроены, если мы запремся в восточном флигеле изнутри, пока опасность не миновала? — спросил он. — За себя я особенно не волнуюсь, но меня беспокоят Сенедра, Лизелль и Эрионд. Они не пышут здоровьем, а тетушка Пол говорит: чтобы пережить чуму, нужно иметь большой запас жизненных сил.

Закет кивнул.

— И в самом деле — мудрая мысль. Давайте оградим от опасности женщин и мальчика, если это вообще возможно.

Гарион поднялся.

— А теперь вы должны поспать, — сказал он.

— Не знаю, смогу ли я заснуть. У меня сейчас так много забот.

— Я пришлю к вам Андель, — предложил Гарион. — Даже если она наполовину так хороша, как считает тетушка Пол, она даст вам что-нибудь, отчего уснет целый полк… Мы некоторое время не увидимся, — сказал он с искренним сожалением. — Всего доброго, и берегите себя.

— Постараюсь, Гарион. Постараюсь.

Они молча пожали друг другу руки, Гарион повернулся и, тихо ступая, вышел из комнаты.

Несмотря на все уловки Гариона, ищейки Брадора следовали за ним по пятам. Дарник, Тоф и Эрионд пошли в конюшню и вернулись обратно с лошадьми, сопровождаемые вездесущими полицейскими.

— В чем причина задержки? — спросил Белгарат, когда они опять собрались вместе на верхнем этаже в комнате, в торце которой на возвышении стояло кресло, очень похожее на трон.

— Не знаю, — ответил Шелк, озираясь. — Наверное, все начнется с минуты на минуту.

И тут же у закрытых дверей восточного флигеля послышались крики, топот бегущих ног, звон оружия.

— Кажется, началось, — произнесла Бархотка, словно ставя диагноз.

— Давно пора, — проворчал Белгарат.

Изнутри здания, как бы в ответ, донесся гулкий топот. Двери, ведущие наружу и в другую половину дворца, с шумом распахнулись и снова захлопнулись.

— Они все покидают дворец, Пол? — спросил Белгарат.

Ее взгляд стал отрешенным.

— Да, отец.

Топот и хлопанье дверьми продолжались несколько минут.

— Ну и ну, — вкрадчиво произнес Сади, — как их тут много.

— Может, вы наконец прекратите восторгаться своим успехом и кто-нибудь из вас троих пойдет и снова запрет двери? — проворчал Белгарат.

Шелк усмехнулся и выскользнул в дверь. Через минуту, хмурясь, он вернулся обратно.

— Небольшое затруднение, — сообщил он. — У часовых, которые стоят у главного входа, кажется, слишком развито чувство долга. Они не ушли со своего поста.

— Хороший получился отвлекающий маневр, Шелк, нечего сказать, — саркастически произнес Белгарат.

— Мы с Тофом с ними справимся, — уверенно сказал Дарник. Он подошел к стоящему перед камином ящику и выбрал оттуда крепкое дубовое полено.

— Уж слишком ты прямолинеен, дорогой, — прошептала Полгара. — Я уверена, что ты не станешь их убивать, так что рано или поздно они очнутся и побегут прямо к Закету. Думаю, тут нужно действовать похитрее.

— Мне не нравится это слово, Пол, — возразил он.

— Ну, скажем, «подипломатичнее».

Он на минуту задумался.

— Но ведь это одно и то же.

— Да, конечно. Но так звучит гораздо лучше, правда?

— Полгара, — твердо произнес кузнец. Гарион весьма редко слышал, чтобы он называл ее полным именем. — Я не хочу быть неразумным, но как же можно так жить, если нам на каждом шагу приходится обманывать и выкручиваться? Ну, право же, Пол.

Она посмотрела на него.

— Ах, мой Дарник, — произнесла она. — Как я тебя люблю. — И с девической пылкостью бросилась мужу на шею. — Ты слишком хорош для мира, ты это знаешь?

— Ну, — сказал он, несколько смущенный таким проявлением чувств, которые, как он был убежден, нельзя показывать на людях, — ведь это же вопрос порядочности.

— Конечно, Дарник, — без возражений согласилась она.

— И все же, что будем делать с охранниками? — поинтересовался Гарион.

— Я о них позабочусь, — улыбнулась Полгара. — Никто ничего не увидит и не услышит. Мы улизнем незаметно, как тени, если, конечно, отец отвечает за свои слова.

Белгарат оглянулся на нее и подмигнул.

— Можешь на меня положиться, — сказал он. — Дарник, веди лошадей внутрь.

— Внутрь? — в изумлении спросил кузнец.

Белгарат кивнул.

— Мы уведем их в подвал.

— Я не знал, что здесь есть подвал, — сказал Шелк.

— Закет этого тоже не знает, — самодовольно ухмыльнулся Белгарат. — И Брадор тоже.

— Гарион! — воскликнула Сенедра.

Гарион повернулся и увидел сияние в середине комнаты. Затем появилась Цирадис с завязанными глазами.

— Поспешите, — произнесла она. — Вам нужно успеть в Ашабу до конца недели.

— В Ашабу? — воскликнул Шелк. — Ведь мы стремимся в Калиду. Человек по имени Менх туда вызвал демонов.

— Это не к спеху, принц Хелдар. Демоны должны вас меньше всего беспокоить. Но знайте — Менх тоже направляется в Ашабу. Его остановит лишь выполнение одной из тех задач, которые должны быть решены прежде, чем Дитя Света и Дитя Тьмы встретятся в Месте, которого больше нет. — Она повернула к Гариону свое лицо с завязанными глазами. — И время выполнить эту задачу наступило, Белгарион Ривский. Если же ты и те из твоих друзей, на кого возложено выполнение этой миссии, не исполните ее, весь мир погибнет. Поэтому, заклинаю вас, отправляйтесь в Ашабу. — И с этими словами она исчезла.

Некоторое время все молчали, глядя туда, где только что стояла прорицательница.

— Итак, — заключил Белгарат. — Мы едем в Ашабу.

Старик вывел всех в коридор. Пройдя его, они спустились вниз и по главному холлу подошли к тяжелой двери, ведущей в другую часть дворца.

— Минуточку, отец, — произнесла Полгара. Она на мгновение сосредоточилась, ее белый локон озарился ровным светом. Гарион почувствовал исходящий от нее поток энергии. — Все в порядке, — произнесла Полгара. — Охрана спит.

Старец двинулся дальше.

— Вот мы и пришли, — сказал он, останавливаясь у большого ковра, висящего на мраморной стене. Он засунул руку за ковер, нащупал потемневшее от времени железное кольцо и потянул за него. Послышался металлический скрежет, а затем громкий щелчок. — Нажми с той стороны, — указал он на противоположный угол ковра.

Гарион спустился на несколько ступенек вниз и прислонился плечом к стене. Мраморная плита медленно повернулась, скрипя железными петлями, на которых она была подвешена.

— Неплохо придумано, — одобрительно произнес Шелк, заглядывая в затянутую паутиной темную дыру, открывшуюся за плитой. — Кто это сделал?

— Когда-то давным-давно один из маллорейских императоров, не вполне уверенный в прочности своего положения. Об этом ходе все забыли. Принесите вещи. Сюда мы уже не вернемся.

Пока они складывали свои вещи у прикрытого ковром отверстия, Дарник, Тоф и Эрионд вели по мраморному коридору коней, громко цокающих копытами.

Гарион, зайдя за угол, бросил взгляд на главный вход. Оба охранника стояли неподвижно, с застывшими лицами и остекленевшим взглядом.

— Когда-нибудь ты обязательно покажешь мне, как это делается, — сказал он Полгаре, указывая на погруженных в сон солдат.

— Это очень просто, Гарион.

— Для тебя, может быть, и просто… — И вдруг его осенило. — Дедушка, — произнес он озабоченно, — если этот ход ведет в город, то не окажемся ли мы в еще худшем положении, чем здесь, во дворце? Ведь там уже все ворота заперты.

— Он выходит не в Мал-Зэт, — ответил старик. — По крайней мере, так мне говорили.

Шум битвы, доносившийся до них снаружи, усилился.

— Ну, в чем дело? — раздался за стеной певучий голосок. — Долго вы собираетесь там болтать? Ночь уже на исходе, а нам предстоит еще пройти не одну милю. Мы не выберемся из Мал-Зэта до конца месяца, если немедленно не отправимся в путь.

— Пошли! — коротко бросил Белгарат.

Лошади упирались, боясь темноты пахнущего плесенью хода в стене, но Эрионд решительно шагнул в него, ведя за собой Кретьена, серого коня Гариона, остальные животные, прядая ушами и пофыркивая, последовали за ними.

Пройдя вниз по пологим ступеням, они очутились в каменном туннеле. Для лошадей путь не простой, но в конце концов, следуя за Эриондом и Кретьеном, все они оказались внизу.

Великан Тоф, остававшийся у входа в подземелье, снова закрыл потайную дверь, и засов, встав на место, угрожающе лязгнул.

— Минутку, отец, — сказала Полгара, и сквозь тьму подземелья Гарион почувствовал легкий поток ее воли. — Ну вот, — сказала она, — солдаты снова проснулись и даже не заметили нашего отсутствия.

Внизу, у ступеней, стоял жонглер и комедиант Фельдегаст с фонарем в руках.

— Прекрасная ночь для небольшой прогулки, — заметил он. — Ну что, пошли? Правда, есть крошечная проблемка. В одном месте этот ход обвалился, и поэтому нам придется чуток пройти по улицам.

— Что значит «чуток» — это сколько? — спросил Белгарат. Он взглянул на дерзкого комедианта. — И прекрати это, пожалуйста, — раздраженно произнес он. — С какой стати ты говоришь на диалекте, вышедшем из употребления две тысячи лет назад?

— А это придает мне очарование, достопочтенный Белгарат. Кидать в воздух шары и снова ловить их может каждый, но чтобы сделать из этого представление, нужно уметь говорить.

— Я вижу, вы давно знакомы, — сказала Полгара, удивленно подняв брови.

— Мы с вашим почтенным батюшкой давнишние друзья, моя дорогая госпожа Полгара, — с глубоким поклоном ответил Фельдегаст. — Он мне о вас много рассказывал. Но должен признаться, я просто сражен вашей неземной красотой.

— Где ты только выискал этого мошенника, отец, — сказала Полгара, улыбаясь. — Возможно, со временем я к нему привяжусь.

— Не советую тебе это делать, Пол. Он лжец, пройдоха и негодяй. Ты не ответил на мой вопрос, Фельдегаст, если тебе угодно называть себя этим именем. Долго ли нам идти по улицам?

— Совсем немного, мой старенький дряхлый друг, около полумили, пока не удостоверимся, что камни, из которых сложен ход, уже сыплются нам на голову. Ну, вперед! До северной стены Мал-Зэта путь еще долгий, а ночь проходит.

— Ты сказал «дряхлый»? — переспросил Белгарат.

— Это просто мое косноязычие, достопочтенный, — хихикнул Фельдегаст. — Я не хотел вас обидеть. Пойдешь со мной, моя девочка? — обратился он к Полгаре. — От тебя исходит такой аромат, что у меня просто дух захватывает. Я пойду рядом с тобой, вдыхая его и умирая от наслаждения.

Полгара рассмеялась и взяла под руку маленького наглеца.

— Он мне нравится, — прошептала Сенедра Гариону, следуя за ним по заплесневелому туннелю.

— Так и должно быть, моя девочка, — прошепелявил Гарион, пытаясь подражать жонглеру. — Ведь это делает его еще более очаровательным.

— Ах, Гарион, — рассмеялась она. — Я люблю тебя.

Где-то с милю все следовали за фонарем Фельдегаста, а за спиной у них раздавался глухой топот лошадиных копыт. Время от времени к ним проникал грохот по булыжнику мостовых погребальных телег, везущих свой печальный груз к местам сожжения. А здесь, в пропахшей плесенью темноте, лишь шуршали грызуны по углам да почти бесшумно шевелили крыльями летучие мыши.

— Мерзость, — произнес Шелк, ни к кому конкретно не обращаясь. — Какая мерзость.

— Не бойся, принц Хелдар, — ответила Бархотка, беря его за руку. — Я не дам им на тебя напасть.

— Премного благодарен, — сказал он, но руку не отнял.

— Кто идет? — раздался голос.

— Это всего лишь я, господин Ярблек, — ответил Фельдегаст. — И со мной еще несколько заблудших душ, потерявшихся во мраке ночи.

— Тебе действительно хорошо с ним? — с горечью спросил Ярблек, обращаясь к кому-то.

— Он свет очей моих, — послышался из темноты голос Веллы. — С ним мне, по крайней мере, не нужно каждую минуту хвататься за кинжал, чтобы защитить свою добродетель.

Ярблек шумно вздохнул.

— Я так и думал, что ты скажешь нечто в этом роде, — проворчал он.

— Моя госпожа, — произнесла Велла, приветствуя Полгару изящным реверансом, когда волшебница и жонглер рука об руку приблизились к тому месту, где туннель загораживала поросшая мхом груда обвалившихся камней.

— Велла, — произнесла Полгара с явным надракийским акцентом. — Да будут всегда твои ножи острыми и сверкающими.

Приветствие прозвучало довольно странно, и Гарион понял, что слышит слова старинного ритуала.

— И да будет у тебя всегда под рукой чем защититься от навязчивого внимания, — ответила надракийка, завершая ритуал приветствия.

— Что происходит наверху? — спросил Белгарат Ярблека.

— Они умирают, — коротко ответил тот, — иногда — целыми улицами.

— Вы не входили в город? — спросил его Шелк.

— Мы расположились лагерем за воротами. И выбрались из города как раз перед тем, как их заперли. Однако Долмар умер. Когда он понял, что болен чумой, он достал меч и упал на него.

Шелк вздохнул.

— Он был хороший человек, иногда, правда, плутовал, но все равно — хороший человек.

Ярблек печально кивнул.

— По крайней мере, он умер достойной смертью, — сказал он. — Здесь ступени, ведущие на улицу, — повысил он голос, указывая куда-то в темноту. — Сейчас поздно и наверху никого нет — разве что похоронные телеги и несколько умирающих, которые, спотыкаясь, ищут канаву потеплее, чтобы спокойно скончаться там. Но, друзья, быстрее. Надо идти быстрее. Пройдя эти улицы, мы снова окажемся под землей, значит — в безопасности.

— Этот туннель тянется до самой стены? — спросил Гарион.

Ярблек кивнул.

— И еще дальше — за нее. Он выходит к старой каменоломне. Кстати, ты никогда не рассказывал мне, как ты его обнаружил.

— Это один из моих маленьких секретов, Ярблек, — ответил жонглер. — Даже кристально честному человеку не помешает знать, как побыстрее выбраться из города, если вдруг запахнет жареным.

— Разумно, — сказал Шелк.

— Вам видней, — ответил Ярблек. — Пойдемте же отсюда.

Они подвели лошадей к ступенькам, ведущим наверх, и при свете фонаря Фельдегаста стали с трудом, шаг за шагом, затаскивать сопротивлявшихся животных вверх по ступенькам. Лестница вывела в шаткий сарай с покрытым соломой полом. Когда втащили последнего коня, Фельдегаст тщательно закрыл люк и набросал поверх него побольше соломы.

— Нет никакого проку от секрета, если каждый может его обнаружить, — объяснил он свои действия.

Теперь Ярблек стоял у двери, выглядывая в узкий переулок.

— Есть там кто-нибудь? — спросил Шелк.

— Лишь несколько трупов, — лаконично ответил надракиец. — И зачем умирать именно в переулках? — глубоко вздохнул он. — Ну ладно, пошли…

В переулке Гарион старался не смотреть на застывшие в неестественных позах тела жертв чумы, скорчившиеся у стен домов в придорожных канавах.

Ночной воздух был наполнен дымом от горящих домов, вонью горелого человеческого мяса. Ярблек понюхал воздух и тоже поморщился.

— Судя по запаху, телеги подобрали далеко не всех, — сказал он.

Беглецы дошли до перекрестка и оглядели улицу. Никого нет. Только мародеры грабят мертвых.

За углом они свернули на улицу, где горела добрая половина домов. Около одного из них стояла телега, и двое здоровенных мужиков с полным равнодушием бросали трупы в огонь.

— Стойте! — крикнул один из них. — Здесь чума!

— А ты не знаешь, что в этом проклятом городе везде чума? — ответил Фельдегаст. — Но все равно спасибо, что предупредил. Если не возражаешь, мы просто перейдем на ту сторону улицы. Послушайте, а вы-то что, не боитесь заразиться чумой? — спросил он.

— Мы уже ею переболели, — ответил один из них с коротким смешком. — В жизни мне никогда не было так плохо, но я не умер, а чумой, говорят, болеют только раз.

— Тогда вы счастливчики, — поздравил их Фельдегаст.

Они двинулись дальше, к следующему перекрестку.

— Далеко еще? — спросил Белгарат.

— Еще немного — и мы под землей, в безопасности, — обратился к нему Фельдегаст.

Дойдя до середины улицы, Гарион заметил движение у дверей какого-то дома и услышал слабый стон. В пламени пожарища он разглядел то, что там происходило. У порога лежало скорчившееся тело женщины, а рядом с ним плакал ребенок, совсем маленький, не старше года. В его глазенках застыл ужас.

Сенедра бросилась к ребенку, протянув вперед руки.

— Сенедра! — вскричал Гарион, пытаясь освободить руки от поводьев. — Нет!

Но прежде чем он смог броситься вслед за ней, его опередила Велла. Она схватила Сенедру за плечо и грубо заломила ей руки.

— Пусти! — визжала Сенедра. — Разве ты не видишь — это же ребенок! — Она попыталась освободиться.

Велла окинула маленькую королеву ледяным взглядом, а затем с размаху ударила ее по лицу. Гарион ужаснулся — никто никогда еще не бил Сенедру.

— Ребенок мертв, Сенедра, — с жестокой прямотой сказала ей Велла. — И если ты подойдешь к нему, ты тоже умрешь.

Она тащила ее прочь. Через ее плечо Сенедра все смотрела на хнычущего ребенка, протягивая к нему руки.

Бархотка подошла к ней и, обняв за плечи, повернула так, чтобы она не видела ребенка.

— Сенедра, ты должна прежде всего думать о своем собственном ребенке. Ты ведь не хочешь заразить его этой ужасной болезнью?

Сенедра полными слез глазами взглянула на нее.

— Или ты хочешь умереть, так и не увидев его?

Всхлипнув, Сенедра бросилась на грудь Бархотки и горько разрыдалась.

— Надеюсь, она на меня не обидится, — пробормотала Велла.

— У тебя хорошая реакция, Велла, — сказала ей Полгара, — и ты быстро соображаешь, когда нужно.

Велла пожала плечами.

— Я убедилась, что небольшая пощечина — лучшее лекарство от истерики.

— Да, это, как правило, действует, — согласилась ее собеседница.

Какое-то время они шли по улице, а затем, вслед за Фельдегастом, свернули в очередной вонючий переулок. На двери заколоченного склада он нащупал засов.