- Я не боюсь, - зашипела Хабат, - не боюсь ни моего демона, ни тем более тебя.
      - Тогда ты дура - притом дважды дура!
      - Ты бросаешь мне вызов?
      - Ты вынуждаешь меня. Хватит ли у тебя мужества противоборствовать мне на моей территории, Хабат? - Голубые глаза Польгары стали вдруг похожи на две льдинки, а белая прядь волос над бровью вспыхнула. Она снова воздела руку - и снова свинцово-серые волны послушно поднялись вровень с причалом. С тем же ледяным спокойствием Польгара ступила на поверхность воды так, словно то была привычная земная твердь. Гролимы зароптали, а Польгара обернулась, глядя на потрясенную жрицу. - Ну, Хабат? Хватит ли у тебя смелости подойти ко мне? Ты можешь подойти ко мне?
      Лицо Хабат сделалось серым, но по глазам жрицы было видно, что она готова пойти на все - даже принять вызов Польгары.
      - Да, - процедила она сквозь стиснутые зубы и тоже ступила на воду, но покачнулась, уйдя в грязную воду по колено.
      - Неужели тебе это так нелегко, Хабат? - спросила Польгара. - Если такая малость требует напряжения всех твоих сил, то. как намереваешься ты управлять демоном? Откажись от своего безумного намерения, Хабат. У тебя есть еще время, чтобы спасти и жизнь, и душу.
      - Ни за что! - завизжала Хабат с пеной на губах.
      Сделав над собой невероятное усилие, она приподнялась и ступила на водную гладь, потом с видимым усилием преодолела несколько ярдов. Лицо ее снова пылало злобным торжеством - и она принялась рисовать прямо на воде таинственные знаки, которые тотчас же наливались оранжевым пламенем. Она снова нараспев произносила грозные заклинания. Алые шрамы на ее щеках побледнели и вдруг загорелись белым ослепительным огнем.
      - Хелдар, что происходит? - спросил Ургит дрогнувшим голосом, с ужасом уставившись на невероятную картину, разворачивающуюся перед ним.
      - Происходит нечто из рук вон дрянное, - ответил Шелк.
      Голос Хабат сорвался на визгливый крик - и тут поверхность моря заколебалась, образуя воронку, из которой вырвались дым и пламя. И откуда-то из глубин, в дыму и огне, начало подниматься нечто настолько устрашающее, что не поддавалось описанию, - громадное существо, с жуткими когтями и клыками, но страшнее всего были его красные мерцающие глаза.
      - Убей ее! - взвизгнула Хабат, трясущейся, рукой указывая на Польгару. Приказываю тебе уничтожить эту ведьму!
      Демон поглядел на жрицу, стоящую внутри оберегающего ее круга из огненных знаков. Вода все еще кипела вокруг его безобразного тела. Потом он. медленно обернулся к Польгаре. Лицо ее было все еще спокойным. Она подняла руку.
      - Остановись! - приказала она, и Гарион ощутил, сколь велика в этот момент ее сила.
      Демон оглушительно взревел, и когтистая лапа его взметнулась к серому небу - он бился в бессильной ярости, не в состоянии преодолеть запрета.
      - Я сказала: убей ее! - снова раздался визг Хабат.
      Чудовище стало медленно погружаться в воду, и вот над свинцовой поверхностью остались только две безобразные лапы. Монстр вращался в кипящей и пузырящейся воде все быстрее и быстрее. Вокруг него сначала образовалась чудовищная воронка, а вскоре водоворот - не менее страшный, чем Черек-Бор.
      Хабат издавала торжествующие вопли, приплясывая внутри магического круга, не замечая, как мало-помалу пламенные иероглифы смывает бурлящими волнами.
      Когда край водоворота достиг того места, где стояла Польгара, ее начало медленно затягивать в страшную воронку, в самом центре которой все еще вращался демон, покорный воле Хабат.
      - Польгара! - закричал Дарник. - Берегись!
      Но было уже слишком поздно. Польгару подхватил мощный водоворот, и она заскользила по его краю - вначале медленно, затем все быстрее и быстрее. Ее неумолимо затягивало в самый центр воронки. Приблизившись к нему, Польгара вновь воздела руку к небесам, но в следующее мгновение исчезла в бурлящем потоке.
      - Польгара! - раздался отчаянный крик Дарника.
      Он смертельно побледнел и, на ходу сдергивая с себя плащ, бросился к воде. Но помрачневший Бельгарат схватил кузнеца за плечо.
      - Не вмешивайся, Дарник! - Голос старика был резок, словно удар хлыста.
      Кузнец силился высвободиться.
      - Пусти меня!
      - Я сказал, не вмешивайся!
      И вот у самого края водоворота, созданного ужасным демоном, на поверхности воды показалась одинокая роза. Это был удивительно знакомый цветок - лепестки его, снаружи снежно-белые, изнутри ярко алели. Гарион всматривался в цветок, и в душе его зарождалась робкая надежда.
      Внезапно демон остановился, и кровавые глаза его сверкнули разочарованием. Неожиданно и стремительно он ушел под воду.
      - Отыщи ее! - приказала пышущая гневом Хабат своему послушному дьяволу. Отыщи и убей! Свинцовые воды залива словно кипели - огромный демон метался под водой в разные стороны, силясь настичь свою жертву. Однако вскоре все прекратилось, постепенно успокоились и вода, и воздух.
      Хабат, все еще стоящая на воде, воздела к небу: руки. Жрица торжествовала. Шрамы на ее щеках пылали ярким пламенем.
      - Умри, ведьма! Пусть клыки моего верного слуги поглубже вонзятся в твое тело!
      Неожиданно чудовищная когтистая лапа высунулась из воды прямо перед жрицей.
      - Нет! - взвизгнула она. - Ты не смеешь!
      И тут, впервые бросив взгляд на воду, Хабат поняла, что огненного круга, оберегавшего ее от монстра, больше нет. Жрица сделала шаг назад, но чудовищная лапа сомкнулась вокруг ее худого тела, а острые и страшные когти глубоко вонзились в плоть. Воду окрасила кровь, и беспомощная Хабат жутко закричала.
      Воды снова вскипели, и огромный демон поднялся над водой во весь свой рост. Клыкастая морда оскалилась. Он поднял свою бьющуюся в агонии жертву к небесам с торжествующим ревом. Все - и гролимы, и мурги - бросились врассыпную, когда чудовище кинулось прямо на них.
      Но одинокая роза, качающаяся на волнах, засветилась вдруг странным голубым светом. Казалось, она начала расти, а сияние ее делалось все ярче. И тут в самом центре сияющего голубого ореола возникла Польгара. Слева, совсем рядом с нею, появился еще один сгусток голубого света. И вот, прямо под изумленными взглядами людей, стоящих на берегу, в этом сиянии материализовалась фигура бога Алдура. Теперь он стоял совсем рядом с Польгарой.
      - Неужели это было необходимо, учитель? - спросила Польгара с искренней печалью в голосе.
      - Да, дочь моя! - грустно ответил Алдур.
      Польгара вздохнула.
      - Тогда да будет так, учитель!
      Она протянула богу свою левую руку, и тот крепко ее сжал. В мозгу Гариона словно закружился могучий вихрь - столь сильна была их совместная воля. Озаренные голубым сиянием, рука в руке, стояли Польгара и Алдур на поверхности воды, лицом к лицу с устрашающим демоном, сжимавшим в когтистой лапе еще бьющуюся Хабат.
      - Повелеваю тебе, исчадие мрака, - зазвенел голос Польгары, - возвратись в преисподнюю, что породила тебя, и не смей более отравлять этот мир нечистым своим дыханием! Исчезни и забери с собой ту, которая дерзнула вызвать тебя из мрака!
      Она воздела руку, и сила ее, слившаяся с могуществом бога Алдура, устремилась из раскрытой ладони прямо к небу. Раздался оглушительный удар грома, а вместо демона на воде возник огромный огненный шар, вокруг которого море кипело и пузырилось. Потом он исчез, и вместе с ним навеки пропала жрица Хабат.
      Когда Гарион вновь взглянул на Польгару, Алдура рядом с нею уже не было. Она медленно шла по воде к берегу. Когда она приблизилась, Гарион явственно различил в ее глазах муку и боль.
      Часть третья
      ОСТРОВ ВЕРКАТ
      Глава 17
      Утром следующего дня они оказались у полуострова Урга. Судно мургов плавно шло по ветру, продвигаясь к югу. Слева по борту тянулся берег со скудной растительностью. Волны бились об острые прибрежные скалы цвета ржавчины. Редкие растения нарушали пустынную монотонность пейзажа. Над ними холодно синело небо - зима рано приходит в эти южные широты.
      Гарион проснулся с первыми лучами солнца и вышел на палубу - в море он всегда поднимался рано. Он стоял у борта в средней части судна; игра бликов утреннего солнца на воде и мерное покачивание и поскрипывание судна под ногами завораживало. Скрипнула и открылась боковая дверь рядом с короткой лестничкой, ведущей к кормовому трапу, и на палубе, преодолевая качку и щурясь на ярком солнце, показался Дарник. Кузнец, одетый в свою обычную коричневую робу, был мрачен. Гарион двинулся навстречу другу. - Как она?
      - Совсем измучилась, бедняжка, - устало ответил Дарник. По его изможденному лицу было видно, что в эту ночь он и сам спал совсем мало. - Она очень долго металась и никак не могла успокоиться, шока наконец не заснула. То, что ей пришлось вчера сделать, - ужасно.
      - Она хоть что-нибудь тебе об этом рассказала?
      - Совсем немного. Демона нужно было отправить туда, откуда он пришел. Иначе он, стал бы сеять ужас и смерть по всей земле. С тех пор как Хабат призвала его, он мог в любой момент, когда захочет, войти в этот мир с ее помощью - жрица служила ему как бы входом. Поэтому Хабат должна была уйти вместе с ним и тем самым закрыть для него этот вход.
      - А откуда все-таки приходят эти демоны?
      - Она об этом мало говорила, но у меня сложилось впечатление, что мне и не следовало пытаться это узнать.
      - Она сейчас спит? Дарник кивнул.
      - Пойду поговорю с коком, пусть приготовит что-нибудь горячее к ее пробуждению.
      - Тебе тоже неплохо бы поспать.
      - Наверное. Ты прости, Гарион, я пойду. Не хочу оставлять ее надолго вдруг она проснется, и я ей понадоблюсь. - И он пошел к камбузу.
      Гарион выпрямился и оглянулся. Работавшие неподалеку моряки-мурги выглядели испуганными. То, что случилось вчера вечером, начисто стерло с их лиц даже малейшие следы стойкого высокомерия; присущего всем мургам; они испуганно косились на пассажиров, словно ожидая, что любой из них вдруг превратится в людоеда или морское чудище.
      Пока Гарион и Дарник разговаривали, на корме показались Шелк и Ургит. Встав у поручней, они глядели на пенящийся след позади судна, бегущего по темно-зеленым волнам, и белокрылых прожорливых чаек, с пронзительными криками тучей летящих за кораблем.
      Гарион направился было к двум братьям, но подходить не стал.
      - Неприветливое местечко, - заметил Шелк, глядя на голые скалы, поднимающиеся из воды.
      Маленький драсниец сменил свою потрепанную одежду, в которой ходил в начале их путешествия, на простой серый костюм. Ургит угрюмо кивнул. Он лениво бросал куски черствого хлеба в бурлящий след за кормой, без особого интереса наблюдая, как чайки с пронзительными криками бросались вниз и там сражались за каждый кусок.
      - Хелдар, - спросил он, - она все время так делала?
      - Кто?
      - Польгара. - Ургита передернуло. - Она уничтожает всех, кто ей не по нраву?
      - Нет, - ответил Шелк. - Польгара этого не делает, и никто из них не делает. Это не разрешается.
      - Прости, Хелдар, разрешается или нет, но ведь я видел это вчера собственными глазами.
      - Я говорил с Бельгаратом, - ответил Шелк, - и он мне объяснил. На самом деле Хабат и демон не были уничтожены - их отправили туда, откуда пришел демон. Демона непременно следовало вернуть назад; к сожалению, Хабат пришлось уйти вместе с ним.
      - К сожалению? Особой симпатии она у меня не вызывала.
      - Я думаю, ты не совсем понял, Ургит. Убить кого-то - это одно, а уничтожить чью-то душу - совсем другое. Поэтому Польгара так несчастна. Ей пришлось обречь Хабат на вечную муку и ужас. Когда человек вынужден сделать такое - страшнее ничего и быть не может.
      - А кто это появился из воды вместе с ней?
      - Алдур.
      - Ты шутишь!
      - Нет, правда. Я видел его всего однажды, ну, может быть, дважды. Это был действительно Алдур.
      - Бог? Здесь? Что он тут делал? Шелк пожал плечами.
      - Ни одно человеческое существо не может справиться с демоном без его помощи. Когда мориндимские волшебники вызывают демона, они делают это очень осторожно, устанавливая четкие границы, в пределах которых тот может действовать. А Хабат выпустила своего демона, ничем его не ограничив. Только бог смог бы совладать с демоном, имеющим такую свободу. А так как боги действуют через нас, Польгаре пришлось в этом поучаствовать. Все это очень сложно.
      Ургита передернуло.
      - По-моему, я бы так не смог.
      Они стояли бок о бок, опершись на поручни и наблюдая, как волны Великого Западного моря бьются о голые скалы. Глядя на них обоих, Гарион подумал, что не увидеть их родства было просто нельзя. Они не походили друг на друга как две капли воды, но сходство их черт оказалось столь явным, что не оставляло никакого сомнения в том, что они братья.
      - Хелдар, - спросил наконец Ургит, - а каким был наш отец на самом деле?
      - Гораздо выше нас с тобой, - ответил Шелк, - и выглядел очень внушительно. У него были волосы серо-стального цвета, нос - такой же, как у нас, но он делал его похожим на орла, а не на крысу.
      - А мы немножко похожи на грызунов, правда? - Ургит слегка улыбнулся. - Но я не это имел в виду. Каким человеком он был?
      - Вежливым. С изысканными манерами, очень воспитанным и учтивым. Я никогда не слышал, чтобы он сказал кому-нибудь грубость. - Шелк говорил все это с унылым выражением лица.
      - Но ведь он был лжецом?
      - С чего ты взял?
      - Он обманывал! Что уж тут говорить, ведь я-то - отнюдь не плод его вечной верности.
      - Ты не совсем понял, - возразил Шелк, задумчиво взглянув на зеленые волны, на которых время от времени появлялись белые гребешки. - Несмотря на всю свою воспитанность, наш отец был изрядным авантюристом. Он с готовностью принимал любой вызов - просто развлечения ради, а бесконечная, ненасытная жажда странствий заставляла его всегда стремиться к чему-то новому. Думаю, если ты соединишь две эти его черты вместе, ты поймешь, почему он увлекся твоей матерью. Я был во дворце Рэк-Госку еще при жизни Таур-Ургаса. Все его жены либо находились под строжайшей охраной, либо сидели взаперти. Наш отец просто не мог не воспринять это как вызов. Ургит скорчил кислую мину.
      - Это не слишком лестно для моего самолюбия, Хелдар. Я, видите ли, появился на свет только потому, что некоему драснийскому джентльмену нравилось взламывать замки.
      - Не совсем так. У меня не было возможности поговорить об этом с твоей матерью, но мне кажется, что они с отцом по-настоящему любили друг друга. По крайней мере, они славно позабавились. Может быть, этим объясняется и моя жизнерадостность? - Шелк вздохнул. - Ведь у него было не так много радостей с тех пор, как моя мать заболела. С ее болезнью все его путешествия и приключения кончились.
      - А какой болезнью она страдала?
      - Это была чума. Временами она свирепствовала в Драснии и чудовищно уродовала внешность своих жертв. К счастью, моя мать ослепла, когда заболела.
      - К счастью?
      - Она не могла видеть себя в зеркале. Наш отец оставался с ней до конца своей жизни и ни разу даже намеком не дал ей понять, какое обезображенное лицо видел, когда смотрел на нее. - Шелк помрачнел, стиснув зубы. - Это самый мужественный поступок, который я знаю. Делать вид, что все нормально, ему постепенно становилось все труднее, ведь болезнь больше и больше искажала ее черты, и так продолжалось до самой его смерти. - Он быстро отвернулся. Послушай, может, поговорим о чем-нибудь другом?
      - Прости, Хелдар, - с сожалением произнес Ургит. - Я не хотел бередить твои раны.
      - Скажи, а каково это - расти во дворце Рэк-Госку? - спросил Шелк.
      - Сурово, - ответил Ургит. - Таур-Ургас стал проявлять признаки безумия гораздо раньше, чем это обычно бывало в роду Урга, и нам приходилось соблюдать множество всяких ритуалов.
      - Я кое-какие видел.
      - Нет, я не о тех, что совершались в храме, Хелдар, хотя и они были достаточно своеобразны. Я имею в виду его личные странности. Например, встать справа от него - и подумать не смей, а если на его королевское величество вдруг падала чья-то тень, то оплошность могла стоить человеку жизни. Меня и моих братьев в семилетнем возрасте отняли у наших матерей и отдали в учение занимались мы по большей части военными упражнениями - с пыхтением, кряканьем и потом. Любые незначительные провинности строжайше наказывались - нас пороли, чаще всего перед ужином.
      - Так можно было и аппетит отбить.
      - И отбили. Я больше никогда теперь не ужинаю - слишком много неприятных воспоминаний. Мы с братьями очень рано начали устраивать заговоры друг против друга. У Таур-Ургаса было много жен и целый выводок детей. Поскольку корона передавалась старшему из живущих сыновей, все мы интриговали против старших братьев и старались защититься от интриг младших. Скажем, очаровательный мальчуган однажды набросился на своего брата с ножом, а было ему всего девять лет.
      - Из молодых, да ранних, - пробормотал Шелк.
      - Ну да. Таур-Ургас был конечно же восхищен, на какое-то время этот потрошитель даже стал его любимцем. Нам со старшими братьями пришлось из-за всего этого немало понервничать - ведь вполне можно было ожидать, что наш выживший из ума господин захочет нас всех передушить, чтобы освободить место для маленького монстра. Ну мы и предприняли кое-какие шаги.
      - Ну?
      - В один прекрасный день мы изловили его в верхней части дворца и выбросили в окно. - Ургит мрачно посмотрел на вздымающиеся волны Великого Западного моря. - С того дня, как нас увели от матерей, мы жили в атмосфере постоянного страха и бессмысленной жестокости. Считалось, что мы совершенные мурги - сильные, храбрые, абсолютно верные и беззаветно преданные Тораку. У каждого из нас был опекун-гролим, и мы ежедневно часами выслушивали всякую чушь про бога Ангарака. Да уж, счастливым детством такое не назовешь.
      - У Таур-Ургаса никогда не было привязанностей?
      - Возможно, и были, но меня он не любил - презирал за то, что я самый маленький, истинным мургам полагалось быть высокими и мускулистыми. За всю жизнь он не сказал мне ни единого доброго слова, когда же мне удалось стать прямым наследником, он уговаривал младших братьев убить меня.
      - Как же ты смог выжить?
      - Приходилось шевелить мозгами, а еще помогал ключ, который мне удалось стащить.
      - Ключ?
      - От дворцового сейфа. Не поверишь, но неограниченные денежные средства способны здорово помочь человеку, даже если он находится на территории Хтол-Мургоса.
      Шелк поежился.
      - Тут, на палубе, становится свежо, - сказал он. - Не уйти ли нам отсюда и не распить ли бутылочку хорошего вина?
      - Я не пью, Хелдар.
      - Не пьешь? - удивился Шелк.
      - Я должен всегда быть начеку. А если засунешь голову в бочку с вином, то ведь не увидишь, как сзади к тебе крадутся с ножом.
      - Брат, со мной ты в полной безопасности.
      - Я ни в чьем обществе не могу считать себя в полной безопасности, Хелдар, особенно в компании братьев. Да нет, пойми, ты тут ни при чем - просто сказывается трудное детство.
      - Ладно, - дружелюбно сказал Шелк. - Давай пойдем, и ты посмотришь, как я пью. Я очень хорошо это делаю.
      - Могу себе представить. Ведь ты же, в конце концов, алориец.
      - Ты тоже, дорогой братец, - улыбнулся Шелк. - Ты тоже. Так давай я приобщу тебя ко всем радостям, которые унаследовал и ты!
      Гарион готов был пойти за ними, но в этот момент на палубу вышел Бельгарат, зевая и потягиваясь.
      - Польгара уже встала? - спросил он Гариона. Гарион покачал головой.
      - Я разговаривал с Дарником несколько минут назад. Он сказал, что после вчерашнего она очень измучена.
      Бельгарат слегка нахмурился.
      - С какой стати она так уж сильно утомилась? - сказал он. - Признаюсь, зрелище было впечатляющее, но вряд ли все это настолько изнурительно.
      - Я думаю, что это не усталость, дедушка. Дарник сказал, что она полночи промучилась. Старик почесал бороду.
      - Ох, я иногда забываю, что Польгара женщина. Она ничего мимо себя не пропустит. Иногда сострадание побеждает в ней все остальные чувства.
      - Это не такая плохая черта, дедушка.
      - Но не для женщины.
      - Помнится мне, однажды в болотах кое-что случилось, - сказал ему Гарион. - И не ты ли пытался сделать все возможное, чтобы как-то помочь Вордею - из одного лишь чувства сострадания?
      Бельгарат виновато отвел глаза.
      - Мы, по-моему, договорились, что вспоминать об этом ты не будешь.
      - Ай-ай-ай, дедушка, - Гарион слабо улыбнулся, - ведь ты лукавишь. Притворяешься, будто холоден, как лед, и тверд, как скала, а на самом деле чувствуешь то же, что и все мы.
      - Пожалуйста, Гарион, не надо распространяться на эту тему.
      - Тебе не нравится быть человечным?
      - Да нет, но у меня вроде бы есть некая репутация, которую нужно поддерживать.
      В конце второй половины дня береговая линия, вдоль которой двигалось судно, стала еще более неровной, волны оглушительно бились о скалы, вскипая бурунами.
      Шелк и Ургит поднялись по кормовому трапу, и Гарион отметил, что оба они не слишком твердо держатся на ногах.
      - Привет, Бельгарион, - громко сказал Ургит. - Присоединяйся к нам, хочешь? Мы с Хелдаром решили немножко попеть.
      - Да? Спасибо, - осторожно ответил Гарион, - я не слишком хорошо пою.
      - Не важно, старик. Это совершенно не важно. Может, я и сам не так уж хорошо пою. Ничего не могу сказать по этому поводу, потому что за всю свою жизнь не спел ни единой ноты. - Он вдруг хихикнул. - Есть куча разных вещей, которых я никогда раньше не делал, и мне кажется, сейчас пришло время понемножку начинать пробовать.
      На палубе появились Сенедра и Прала. Вместо привычного черного платья Прала надела великолепный бледно-розовый халат, а волосы уложила на затылке замысловатым узлом.
      - Дамы. - Ургит приветствовал их церемонным поклоном, но поклон оказался несколько испорченным - Ургит пошатнулся.
      - Осторожно, старик. - Шелк подхватил его за локоть. - Мне бы не хотелось вылавливать тебя из моря.
      - Знаешь, Хелдар, - сказал Ургит, глупо моргая, - по-моему, мне еще никогда не было так хорошо. - Он посмотрел на Сенедру и темноволосую Пралу. - А еще знаешь что? Вот, смотри - две ужасно симпатичные девушки. Как ты думаешь, они не захотят спеть с нами?
      - Можем у них спросить.
      - Почему бы и нет?
      И они направились к Сенедре и ее спутнице, преувеличенно пылко упрашивая их присоединиться к пению. Прала улыбнулась. Когда корабль качнуло, король мургов тоже качнулся - вперед, потом назад.
      - По-моему, вы оба пьяны, - объявила она.
      - Мы пьяны? - спросил у Шелка Ургит, продолжая покачиваться.
      - Очень надеюсь, что да, - ответил Шелк. - Если нет, то мы понапрасну извели изрядное количество очень хорошего вина.
      - Ну, тогда мы и в самом деле пьяны. А теперь, когда мы с этим разобрались, скажи, что мы будем петь?
      - О боги! - вздохнула Сенедра, подняв глаза к небу.
      На следующее утро шел холодный моросящий дождь; мелкие брызги собирались в тяжелые капли и скатывались с просмоленных канатов. Польгара завтракала вместе со всеми в кают-компании у кормового трапа, однако была молчаливой и отрешенной. Бархотка огляделась. Помещение оказалось просторным, с окнами, выходившими на корму, вместо иллюминаторов крепкие брусья поддерживали потолок.
      Польгара взглянула на два подозрительно пустующих кресла у стола и поинтересовалась:
      - Как там принц Хелдар и его заблудший венценосный брат?
      - Кажется, они вчера засиделись за вином несколько дольше, чем следовало, - ответила Сенедра, улыбнувшись. - Представляю, каково им сегодня.
      - Знаешь, они вчера даже пели, - сказала Прала.
      - Да ну? И где же они пели? - поинтересовалась Бархотка.
      - На палубе, да так ужасно шумели, что распугали всех ласточек, я в жизни такого не слышала, - улыбнулась Прала.
      Польгара и Дарник, сидевшие у дальнего края стола, тихо переговаривались.
      - Со мной все в порядке, Дарник, иди, - уверяла она.
      - Я не хочу оставлять тебя одну, - ответил он.
      - Я не одна, дорогой. Со мной Сенедра, Прала и Лизелль. Я знаю, пока ты не убедишься, ты так и будешь расспрашивать, а потом пожалеешь, что упустил редкую возможность, так что иди.
      - Ну, если ты так уверена, Польгара...
      - Я совершенно уверена, дорогой, - сказала она, ласково касаясь его руки и целуя в щеку.
      После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Он постоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзади хлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.
      - Тут есть свой резон, Тоф, - говорил Дарник, - когда воды так много, и рыбы должно быть много.
      Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.
      - Я, извини, не понял.
      Тоф повторил свой жест.
      - Ну, все-таки, я думаю, не такая, - возразил кузнец. - Разве такая большая рыба бывает? Тоф энергично закивал.
      - Я тебе верю, ты не думай, - серьезно сказал Дарник, - но все-таки хотел бы на нее посмотреть. Тоф пожал плечами.
      - Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион? - сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднял ся на три ступеньки, вышел на корму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый след корабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу: - По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобы удержать их внизу, тебе не кажется?
      Гигант слегка улыбнулся и кивнул.
      - Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать? - спросил Гарион.
      - М-м-м? - Дарник неотрывно смотрел на яркую блесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.
      - Я говорю, Шелк и его брат уже встали?
      - А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в их каюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.
      Тут на палубу вышел Бельгарат в своем старом плаще, плотно обтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытый за пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.
      Гарион подошел к нему.
      - Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Верката?
      - Пара недель, - ответил старик, - если погода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.
      - Но ведь есть путь короче, - заметил Гарион.
      - Что-то я тебя не пойму.
      - Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы? Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.
      - Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны быть все вместе, когда доберемся до Зандрамас.
      Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.
      - Положено! - взорвался он. - Мне плевать, что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьими шагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми его хитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем на это и отправимся прямо туда, куда нам надо?
      Бельгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые за пеленой дождя.
      - Я сам много раз пытался так сделать, но это никогда не удавалось обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпение на исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь воле Провидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегда получается именно так. - Он положил руку Гариону на плечо. - Это так же, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому еще не удалось вырыть колодец снизу вверх.
      - При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.
      - Увидишь, если подумаешь немножко. Прибежал Дарник, в глазах его застыло изумление, руки дрожали.
      - Что случилось, Дарник? - спросил Бельгарат.
      - Огромная рыба, я такой никогда в жизни не видел! - воскликнул кузнец. Как лошадь!
      - Она наверняка у тебя сорвалась.
      - Поломала удочку со второго рывка. - В голосе Дарника была странная гордость, глаза ярко заблестели. - Какая замечательная рыба, Бельгарат! Она вылетела из воды, словно камень из катапульты, и прошла по волнам на хвосте. Ах, какая рыба!
      - И что ты теперь будешь делать?
      - Ловить ее, разумеется, только мне нужна удочка покрепче и, может быть, даже канат. Ну и рыба! Прости. - И он заспешил на нос корабля к капитану поговорить о канате.
      Бельгарат улыбнулся.
      - Люблю я этого человека, Гарион, - сказал он. - Правда люблю.
      Дверь возле кормового трапа снова открылась, и появились Шелк с братом. По утрам Гарион первым выходил на палубу, но он знал, что в течение дня подышать бодрящим соленым воздухом и сделать пару кругов рано или поздно выходили все.
      Теперь вот и эта парочка с осунувшимися лицами брела по скользкой от дождя палубе. Выглядели оба не слишком-то хорошо.
      - Как продвигается наше путешествие? - спросил Шелк. Он был бледен, руки заметно дрожали.
      - Понемножку, - проворчал Бельгарат. - Вы оба сегодня проспали.
      - По-моему, нам надо было спать еще дольше, - мрачно ответил Ургит. - У меня побаливает голова, где-то тут, у левого глаза.
      Пот тек с него ручьями, кожа приобрела какой-то зеленоватый оттенок.
      - Я ужасно себя чувствую, - объявил он. - Почему ты меня не предупредил, Хелдар?
      - Хотелось тебя удивить.
      - На следующее утро всегда так бывает?
      - Обычно, хотя иногда бывает и хуже.
      - Хуже? Куда уж хуже? Ох, прости. - Ургит бросился к поручням и свесился вниз. Его вырвало.
      - Он не слишком хорошо это переносит, а? - заметил Бельгарат так, словно был доктором.
      - Нет опыта, - вздохнул Шелк.
      - До чего же плохо, прямо умираю, - простонал Ургит, вытирая рот трясущейся рукой. - Зачем ты мне позволил так много пить?
      - Такие решения мужчина обычно принимает сам, - ответил Шелк.
      - И, по-моему, тебе за этим занятием было не так уж плохо, - добавил Гарион.
      - Не знаю. Я на несколько часов отключился. Что я делал?
      - Ты пел.
      - Пел? Я? - Ургит опустился на скамью и закрыл лицо руками. - Боги! вновь застонал он. - О боги, боги!
      Появилась улыбающаяся Прала в черном плаще. Она вынесла страдальцам под дождь две высокие пивные кружки.