- Боюсь, это несколько сложновато для меня.
      - Есть два Пророчества - две стороны одного и того же. Невообразимо давно произошло нечто, отделившее их друг от друга.
      - Да, это я понимаю.
      - И когда они оказались разделенными, все дела приостановились.
      - Какие дела?
      - Это трудно выразить в двух словах. Допустим, есть ход событий, которые должны были произойти, - назовем его, скажем, будущим. Пока эти силы разъединены и равны, наступление будущего невозможно. И мы проходим через ту же череду событий вновь и вновь.
      - И когда это прекратится?
      - Когда Дитя Тьмы наконец одолеет Дитя Света или наоборот.
      - Я думал, что уже сделал это.
      - Я не считаю, что это было окончательным шагом.
      - Но я убил Торака - окончательнее некуда, дедушка. Ты не согласен?
      - Да, ты убил. Убил Торака, но не Темное Пророчество. Я думаю, что произойдет нечто более значительное, чем сражение на мечах в Городе Ночи, и это будет решающим событием.
      - Что это будет? Ну хотя бы примерно? Бельгарат развел руками.
      - Откуда мне знать? Я действительно не знаю. Но твоя идея может быть весьма полезной.
      - То есть?
      - Раз мы проходим через череду событий, сходных с теми, что случались в последнее время, то, значит, мы можем предвидеть, чего следует ожидать, верно? Можно посидеть и подумать, потратить часть сегодняшнего утра и вспомнить, что происходило в последнее время.
      - Что ты собираешься сделать?
      Бельгарат осушил кружку и поставил ее на стол.
      - Как я уже сказал - пойти спать.
      Во второй половине дня, когда Гарион сидел и читал, в дверь постучали. Пришел чиновник в коричневой одежде и в предупредительной манере сообщил, что император Вэрен хотел бы видеть его. Гарион отложил в сторону книгу и последовал за чиновником по гулким мраморным коридорам в кабинет Вэрена.
      - А, Бельгарион, садитесь, - пригласил император, как только Гарион вошел в кабинет. - Только что поступила новая информация, которая может представлять для вас интерес.
      - Информация? - переспросил Гарион, садясь в кожаное кресло возле стола императора.
      - Этого человека, про которого вы говорили вчера - Нарадаса, - видели здесь, в Тол-Хонете.
      - Нарадаса, здесь? Как же это он успел так быстро? Последнее, что я слышал о нем, - он скачет на север от Большой Арендийской ярмарки.
      - Он преследовал вас?
      - Он расспрашивал о нас и платил за это большие деньги.
      - Я могу велеть арестовать его, если хотите. Мне самому не терпится задать ему несколько вопросов, и в моей власти продержать его здесь несколько месяцев, если нужно.
      Гарион немного подумал и отрицательно замотал головой, притом лицо его выражало сожаление.
      - Он маллорейский гролим, и, если вы посадите его в тюрьму, выбраться оттуда будет для него минутным делом.
      - Наша центральная тюрьма весьма надежна, Бельгарион, - безапелляционно заявил Вэрен.
      - Не настолько, Вэрен. - Гарион улыбнулся, вспомнив, что император до упрямства самоуверен в таких вопросах. - Скажем так: Нарадас располагает сверхвозможностями для этого. Тут такое дело, что лучше об этом не говорить.
      - Ну, нет так нет, раз такое дело, - неохотно согласился император. Гарион кивнул.
      - Учитывая все это, лучше велеть вашим людям присматривать за ним. Если он не заподозрит, что нам известно о его пребывании здесь, то мы можем выйти и на других людей или, по крайней мере, получить дополнительную информацию. Харакан тоже, насколько я понимаю, побывал в Толнедре, и мне хотелось бы знать, есть ли между тем и другим какая-то связь. Вэрен улыбнулся.
      - Ваша жизнь, Бельгарион, более многосложна, чем моя. Мне приходится иметь дело с реальностью в единственном числе.
      Гарион пожал плечами.
      - Зато мне есть чем заполнить свободное время. В дверь тихо постучали, и лорд Морин, шаркая ногами, вошел в комнату.
      - Извините, что мне приходится беспокоить ваши величества, но поступили неприятные новости из города.
      - Что случилось, Морин?! - воскликнул Вэрен.
      - Кто-то убивает членов Хонетской династии - потихоньку, но весьма действенно. За последние две ночи не стало нескольких человек.
      - Они умерли от яда?
      - Нет, ваше величество. Убийца действует попроще. В позапрошлую ночь он придушил нескольких человек их же подушкам, имело место и одно падение из окна со смертельным исходом. Поначалу смерть всех объяснили естественными причинами, но в последнюю ночь убийца пустил в ход нож. - Морин осуждающе покачал головой. - Страшно, просто страшно.
      Вэрен нахмурился.
      - Я было начал думать, что все старые междоусобицы улажены и позабыты. Вы не думаете, что это Хорбиты? Они иногда хранят обиды вечно.
      - Похоже, никто этого не знает, ваше величество, - ответил Морин. - Хонеты напуганы. Они либо покидают город, либо превращают свои дома в крепости.
      Вэрен улыбнулся.
      - Я думаю, что неприятности Хонетов я перетерплю. А этот тип не оставляет никаких... расписок? Не известен ли он по прежним убийствам?
      - Ни малейших зацепок, ваше величество. Не выставить ли мне охрану у домов Хонетов - у покинутых домов?
      - У них есть своя охрана. - Император неопределенно пожал плечами. Однако неплохо бы навести кое-какие справки и дать этому типу понять, что мне хотелось бы переговорить с ним.
      - Вы собираетесь арестовать его? - спросил Гарион.
      - Нет, я еще не знаю, пойду ли так далеко. Я пока что хочу выяснить, кто это, и предложить ему придерживаться правил игры, вот и все. И прежде всего меня интересует, кто же это такой.
      У Гариона, однако, были собственные подозрения насчет подоплеки этих убийств.
      Празднование Ирастайда в Тол-Хонете было в полном разгаре. Гуляки, многие в сильном подпитии, кочевали с пирушки на пирушку, богатые семейства бессовестно кичились друг перед другом своими сокровищами. Дома богачей и знати были разукрашены разноцветными флажками и фонариками. На роскошные пиры уходили целые состояния, а развлечения часто перехлестывали границы приличия. Хотя празднества во дворце проходили более сдержанно, император Вэрен тем не менее считал своим долгом продемонстрировать гостеприимство в отношении местной элиты, включая тех ее представителей, которых в обычное время он не переносил.
      Все мероприятия были распланированы задолго до праздников. Вначале должен был состояться официальный государственный банкет, за ним последовать бал.
      - Вы оба будете моими почетными гостями, - твердо заявил Вэрен Гариону и Сенедре. - Если уж я это терплю, то и вам придется.
      - Я предпочла бы обойтись без этого, дядя, - сообщила ему Сенедра с грустной улыбкой. - Мне сейчас не до праздников.
      - Жизнь не кончается, Сенедра, - ласково убеждал ее Вэрен. - Пир, хоть и скучный, хоть и во дворце, может отвлечь тебя от жизненных тягот и трагедий. Он пристально посмотрел на Сенедру. - К тому же, если тебя не будет, Хонеты, Хорбиты и Ворды такого наговорят по поводу твоего отсутствия...
      Сенедра быстро подняла голову, глаза ее заблестели.
      - И то правда, - промолвила она. - Но дело еще и в том, что мне нечего надеть.
      - Да здесь во дворце несколько шкафов с твоими нарядами, Сенедра, напомнил ей император.
      - Да, конечно, я и забыла. Ну что ж, дядя, буду счастлива поприсутствовать.
      Она действительно выглядела таковой, когда, одетая в кремовое бархатное бальное платье, с сияющей короной на огненных кудрях, вошла в танцевальный зал под руку со своим мужем, королем Ривским. Гарион, одетый в позаимствованный голубой камзол, который заметно жал в плечах, отнесся к мероприятию безо всякого энтузиазма. Как глава другого государства, находящийся с визитом, он был обязан выстоять по меньшей мере час рядом с императором в танцевальном зале, произнося пустые дежурные фразы в ответ на вежливые речи многочисленных Хорбитов, Вордов, Ранитов и Боурунов, а также их жен, зачастую достаточно легкомысленных. Бросалось в глаза отсутствие Хонетов.
      Ближе к концу этой бесконечной церемонии графиня Лизелль, блистая своими цвета светлого меда волосами, в бледно-лиловом парчовом платье, подошла к Гариону под руку с принцем Халдоном.
      - Держитесь, ваше величество, - тихо сказала она Гариону, присев в реверансе. - Даже такие мероприятия не бесконечны, хотя может казаться и наоборот.
      - Благодарю вас, Лизелль, - сухо ответил он.
      После того как поток желающих засвидетельствовать свое почтение иссяк, Гарион, стараясь держаться предельно учтивым, слонялся среди гостей, устав слушать одно и то же: "В Тол-Хонете никогда не бывает снега".
      В конце этого бала при свечах оркестр арендийских музыкантов стал нудно выводить весь репертуар мелодий праздничных песнопений, общих для всех королевств Запада. Их лютни, виолы, арфы, флейты и гобои создавали практически неслышный фон для болтовни императорских гостей.
      - Я пригласил госпожу Альдиму, чтобы она спела нам сегодня, - обратился Вэрен к узкому кругу Хорбитов. - Ее голос должен был стать апофеозом празднеств. К несчастью, из-за погоды она побоялась выйти из дома. Я понимаю ее: она очень бережливо относится к своему голосу.
      - И хорошо, что так о нем заботится, - сказала женщина из Ранитов, стоявшая рядом с Гарионом, своему спутнику. - Начать с того, что у нее не такой уж и великолепный голос, к тому же время его не пощадило - все эти годы Альдима поет по кабакам.
      - Что за Ирастайд без песни?! - обратился к гостям Вэрен. - Может быть, кто-нибудь из прекрасных дам порадует нас одной-двумя песнями?
      Дородная боурунская женщина средних лет тут же откликнулась на предложение императора и в сопровождении оркестра попыталась исполнить популярную песню, однако ей не удавалось одолеть высокие ноты этой партии. Когда она с раскрасневшимся лицом, запыхавшаяся, закончила выступление, раздались жидкие аплодисменты, длившиеся секунд пять. Потом гости вернулись к болтовне.
      И тогда музыканты заиграли арендийскую песню, настолько старинную, что ее зарождение терялось во тьме веков. Как и большинство арендийских вокальных произведений, она была грустной, начиналась в минорном ключе с затейливого водопада звуков на лютне. На подходе к главной теме вступила виола, потом к ней присоединился сочный контральто. Постепенно этот голос заставил погрузиться в молчание доселе неугомонных гостей. Гарион был поражен. Это, стоя недалеко от оркестра, графиня Лизелль присоединилась к музыке. У нее был очаровательный голос - густой, завораживающий, обволакивающий, как мед. Гости, находившиеся поблизости, отпрянули из уважения к этому голосу, давая ему место. И вдруг, к удивлению Гариона, Сенедра вступила в этот круг и встала рядом с драснийкой, облаченной в бледно-лиловую парчу. Когда флейта взяла на себя ведущую партию, хрупкая ривская королева подняла голову и присоединила свой голос к голосу Лизелль. Без особых усилий ее голос стал взбираться вверх в унисон с флейтой, настолько идеально подходя по высоте и окраске к ее звучанию, что трудно было различить, где звук инструмента, а где - голос Сенедры. Однако в ее пении явственно слышался отзвук глубокой печали, и Гарион почувствовал, как к горлу подкатил комок, а на глаза навернулись слезы. Несмотря на праздничную обстановку вокруг, было очевидно, что Сенедра ни на мгновение не расстается со своей болью, укоренившейся в ее сердце, и никакое веселье не может рассеять этой боли или даже отвлечь от нее.
      Пение закончилось, и раздался шквал аплодисментов.
      - Еще! - неистовствовали гости. - Повторить!
      Уступая требованиям публики и вдохновленные аплодисментами, музыканты заиграли начало той же самой старинной песни. И вновь лютня рассыпалась тем же хватающим за сердце каскадом аккордов, но на сей раз, когда виола подвела Лизелль к главной теме, зазвучал и третий голос - голос, который Гарион знал так хорошо, что ему и не требовалось взглянуть, кто же это поет.
      Польгара, одетая в темно-синий бархат, отделанный серебром, также вступила в освещенный круг, где стояли Лизелль и Сенедра. У нее был богатый и ровный голос под стать голосу графини, но в нем чувствовалось горе, превосходившее по силе даже трагедию Сенедры, - горе человека, навсегда потерявшего родину. Затем, когда голос Сенедры и звук флейты стали восходить к высоким нотам, Польгара присоединилась к ним. Сложившееся созвучие вовсе не походило на традиционное для всех королевств Запада. Арендийские музыканты с глазами, полными слез, подлаживались под эти античные звуки, воссоздавая мелодию не слыханную здесь тысячи лет.
      Когда только затихли звуки этой славной мелодий, установилось благоговейное молчание. А потом собравшиеся разразились овацией. Когда Польгара стала уводить обеих женщин из освещенного золотистым светом круга, многие при этом не скрывали слез.
      Бельгарат, необычно величественный в тяжелой толнедрийской мантии и с большим, наполненным до краев серебряным бокалом в руке, преградил путь Польгаре. В глазах его застыло удивление.
      - В чем дело, отец? - спросила Польгара.
      Он без слов поцеловал дочь в лоб и вручил ей бокал.
      - Дорогая Польгара, зачем оживлять то, что умерло, не существует уже многие века?
      Польгара гордо подняла голову.
      - Память о Во-Вокуне не умрет во мне, пока я живу, отец. Я ношу ее в своем сердце и буду носить всегда. Я вечно помню тот некогда славный, светлый город, город смелых и благородных людей, город, которому этот приземленный мир, где мы живем, позволил исчезнуть.
      - Ты так искренне переживаешь это, Польгара? - с волнением в голосе спросил он.
      - Да, отец, переживаю, и так, что словами этого не выразить, так что... Она не договорила, неуверенно пожала плечами, а затем величественной походкой вышла из зала.
      После банкета Гарион с Сенедрой сделали в танце несколько кругов по залу, но больше из приличия, чем из желания.
      - Когда это Польгара прониклась таким чувством к вокунским арендийцам? спросила Сенедра во время танца.
      - Она ведь в молодости какое-то время жила в Во-Вокуне, - ответил Гарион. - Видимо, она полюбила город, людей.
      - Я думала, у меня сердце разорвется от ее пения.
      - И я, - тихо сказал Гарион. - Она много настрадалась в жизни, но, я полагаю, разрушение Во-Вокуна было для нее величайшим потрясением. Она не простила деду, что он не пришел на помощь городу, когда астурийцы разрушали его.
      Сенедра вздохнула.
      - В мире так много горя и несправедливости.
      - Но есть и надежда, по-моему, - тихо заметил Гарион.
      - Очень мало. - Она снова вздохнула. Потом злорадная улыбка промелькнула у нее на лице. - А эта песня выбила из колеи всех здешних дам, и еще как.
      - Не показывай своего торжества на публике, дорогая, - попытался Гарион ласково укротить Сенедру. - Это не принято.
      - Дядя Вэрен разве не сказал, что я здесь - почетная гостья?
      - Сказал, ну и что?
      - Тогда, считай, это мой вечер, - решительно произнесла она, гордо вскинув голову. - Хочу - торжествую, хочу - злорадствую.
      Когда Гарион с Сенедрой вернулись в апартаменты, выделенные императором ривскому королю и его спутникам, они застали дожидавшегося их Шелка. Стоя у огня, он грел руки. Глаза его хитро бегали, взгляд выражал некоторое беспокойство. Маленький драсниец с головы до ног был словно вывалян в зловонной грязи и мусоре.
      - Где Вэрен? - спросил он, как только Гарион и Сенедра вошли в освещенную свечами гостиную.
      - Что ты делал, принц Хелдар? - поинтересовалась Сенедра, морща нос от нестерпимого запаха, издаваемого одеждой Шелка.
      - Прятался, - ответил тот. - В куче мусора. Я думаю, нам очень скоро захочется покинуть Тол-Хонет.
      Бельгарат прищурил глаза.
      - Чем же ты занимался, Шелк? - требовательно спросил он. - И где ты пропадал пару дней?
      - И тут, и там, - уклончиво ответил Шелк. - А сейчас мне хотелось бы отмыться.
      - Я думаю, ты не знаешь, что происходит с семьями Хонетов? - спросил Гарион.
      - А что такое? - заинтересовался Бельгарат.
      - Во второй половине дня я был у Вэрена, когда пришел лорд Морин с докладом. Хонеты умирают один за другим. Человек восемь - десять за пару дней, по последним данным.
      - Двенадцать, если быть точным, - поправил его Шелк.
      Бельгарат обернулся к маленькому человечку с крысиным лицом.
      - Неплохо было бы пояснить, - сказал он.
      - Люди умирают, - пожав плечами, промолвил Шелк. - Обычное дело.
      - Им помогают в этом?
      - Возможно, чуть-чуть.
      - И ты один из тех, кто оказывает такую помощь?
      - Разве я стану этим заниматься?
      Лицо Бельгарата потемнело.
      - Мне нужна вся правда, принц Хелдар.
      Шелк артистично развел руки в стороны.
      - Что такое правда, мой старый друг? Может ли человек сказать, что есть правда?
      - Не будем заниматься философией, Шелк. Это ты устроил резню среди Хонетов?
      - Что значит "резню"? Это слово отдает дикой жестокостью. А я горжусь своей утонченностью.
      - Так ты убивал людей?
      - Ну, если вы ставите вопрос таким образом... - На лице Шелка появилась обида.
      - Неужели двенадцать человек? - недоверчиво спросил Дарник.
      - Есть еще один, который вряд ли выживет, - сообщил драсниец. - Меня прервали, но я успел достаточно над ним поработать.
      - Так я все еще жду ответа, Шелк, - мрачно произнес Бельгарат.
      Маленький человечек поморщился от запахов, исходивших от его одежды.
      - Мы с Бертой были добрыми друзьями, - произнес он, пожав плечами, и этим ограничился, будто сказано все, что требовалось.
      - А разве она как-то раз не пыталась убить тебя? - недоверчиво спросил Дарник.
      - А-а, это пустяки. Это по делу, ничего личного тут не было.
      - Неужели в попытке убийства не было ничего личного?
      - Конечно нет. Я влез в дело, которым она занималась. Ну а у нее было соглашение с туллским послом, вот и...
      - Ладно, не уходи от дела, Шелк, - прервал его Бельгарат.
      Глаза его собеседника сделались серьезными.
      - Берта - это была та еще женщина, - стал рассказывать Шелк. - Красивая, одаренная. И исключительно честная. Я просто обожал ее. Можно даже сказать, почти любил, по-особому любил. И тот факт, что нашлись люди, зарезавшие ее на улице, глубоко задел меня. И я сделал то, что счел нужным.
      - Несмотря на всю важность нашего дела? - спросил Бельгарат с лицом мрачнее тучи. - Ты забросил все и занялся частными расправами.
      - Есть кое-какие вещи, которым нельзя давать сходить с рук, Бельгарат. Тут уж вопрос принципов. Мы не прощаем убийства драснийских разведчиков. Нельзя, чтобы люди начали верить во вседозволенность. Кстати, в первую ночь я старался, чтобы все выглядело естественно.
      - Естественно? - удивился Дарник. - Как можно, чтобы убийство выглядело естественным?
      - Дарник, пожалуйста, не говори таких грубых слов - "убийство".
      - Он душил несчастных их же собственными подушками в постелях, - пояснил Гарион.
      - И еще один почти случайно выпал из окна, - добавил Шелк. - С приличной высоты и на железную ограду.
      Дарника передернуло.
      - В позапрошлую ночь мне удалось посетить пяток деятелей, но избранный метод требовал много времени, поэтому в прошлую ночь я действовал проще. А с бароном Келбором у нас вышло нечто вроде беседы. Это был человек, отдавший приказ об убийстве Берты. Мы так славно поговорили с ним, прежде чем он ушел от нас.
      - Дом Келбора охраняется как никакой другой в Тол-Хонете, - заметила Сенедра. - Как же тебе удалось проникнуть туда?
      - По ночам люди редко смотрят вверх, особенно в снежную погоду. Я и пошел по крышам. Кстати, Келбор дал мне весьма полезную информацию. Судя по всему, на Берту их навел какой-то маллореец.
      - Нарадас? - машинально спросил Гарион.
      - Нет. Какой-то чернобородый.
      - Тогда Харакан?
      - Мало ли людей носят бороды, Гарион. Мне хотелось бы иметь точное подтверждение. Это вовсе не значит, что я против того, чтобы изрезать Харакана на мелкие кусочки, просто мне не хотелось бы позволить истинному виновнику уйти от ответственности только потому, что я слишком много внимания уделил нашему старому знакомому. - Лицо его помрачнело. - И все-таки очень похоже на правду сказанное Келбором: что этот добровольный помощник из Маллореи организовал и принял участие в убийстве Берты. Вот такую услугу он оказал Хонетам.
      - Как хочется, чтобы ты пошел помылся, принц Хелдар, - не выдержала Сенедра. - Что заставило тебя искать убежища в куче мусора?.
      Шелк пожал плечами.
      - Мой последний визит прервали - несколько человек погнались за мной. Этот снег, скажу я вам, здорово затрудняет работу: преследователям легко было найти меня по следу, поэтому понадобилось хорошее место, чтобы спрятаться, а тут эта мусорная куча. - Его передернуло. - "В Тол-Хонете никогда не бывает снега".
      - Вы не можете себе представить, от скольких людей я слышал сегодня эту фразу, - заметил Гарион.
      - Как хотите, но я думаю, что нам надо уходить немедленно, - заявил Шелк.
      - Зачем? - не понял Дарник. - Тебя же не поймали?
      - Ты забываешь о следах, Дарник. - Шелк приподнял ногу. - Ривская обувь имеет особенности. Она удобная, но след у нее - специфический. Я считаю, что это только вопрос времени. Кто-нибудь сложит все факты один к одному - и... Мне мало радости бегать от убийц, которых пошлют Хонеты, хоть они и неумехи.
      Дверь тихо отворилась. Шелк сразу напрягся, его рука юркнула под грязную одежду, где наверняка был кинжал, и не один.
      Плавно вошла Бархотка в светлом парчовом платье и, затворив за собой дверь, обратилась к присутствующим:
      - Мои дорогие, а вы сегодня не нервничаете?
      - Что вы здесь делаете? - резко спросил Шелк.
      - Как что? Я была на императорском балу. Вы даже не представляете себе, сколько сплетен можно услышать на таком мероприятии. Весь зал гудел после несчастных случаев, приключившихся с Хонетами за последние пару ночей. При таких обстоятельствах нам пора убираться отсюда, а то как бы чего не вышло.
      - Кому это "нам"?
      - О, разве я вам не сказала, что поеду с вами?
      - Вы не поедете с нами, - отрезал Бельгарат.
      - Так не хочется противоречить вам, о почтеннейший, - с сожалением в голосе произнесла Бархотка, - но я действую по приказам. - Она повернулась к Шелку. - Мой дядя нервозно воспринимает некоторые ваши действия в течение нескольких последних лет. Он доверяет вам, и вы никогда не должны в этом сомневаться, однако хочет, чтобы кто-нибудь присматривал за вами. - Лизелль нахмурилась. - Я думаю, он будет немало рассержен, узнав о ваших недавних ночных странствиях по домам Хонетов.
      - Вы знаете правила игры, Лизелль, - сказал ей Шелк. - Берта была одной из наших, а мы такие вещи не спускаем.
      - Конечно, конечно. Но Дротик предпочитает, чтобы отмщение осуществлялось по его личным приказам, а ваша поспешная самодеятельность лишила его возможности покомандовать. Вы слишком независимы, Шелк. И он прав: за вами надо присматривать. - Она слегка надула губки. - Однако я должна признать, что работа выполнена на высоком уровне.
      - А теперь выслушайте меня, уважаемая, - сердито прервал ее Бельгарат. Вы ошибаетесь, если думаете, что я совершаю тур по заказу драснийской разведки.
      Бархотка одарила Бельгарата обезоруживающей улыбкой и ласково погладила по заросшей щеке.
      - Ну ладно, успокойтесь, - сказала она, уверенно глядя на него карими глазами. - Будьте же разумны. Не цивилизованнее ли - и удобнее для меня будет, если я отправлюсь вместе с вами, а не следом за вами? Я, многоуважаемый, собираюсь выполнять полученные приказания, нравится вам это или нет.
      - И почему это я должен находиться в окружении женщин, которые не намерены слушаться моих слов?
      - Потому что мы любим вас, о бессмертный, - вызывающе ответила Лизелль. Вы - мечта каждой женщины, и мы следуем за вами из слепой преданности.
      - Ну все, хватит! - угрожающим тоном заявил Бельгарат. - Вы с нами не идете - вот вам окончательный ответ!
      "Ты знаешь, - зазвучал в голове Гариона бесстрастный голос, - я думал, что наконец исключил трудности, которые были у меня с Бельгаратом. Но сейчас в нем говорит тупое упрямство. Он не смог бы привести никаких аргументов в пользу этого своенравного решения и делает это только для того, чтобы раздражать меня".
      - Так ты считаешь, что ей надо пойти с нами? - выпалил Гарион вслух и даже сам вздрогнул от неожиданности.
      "Конечно. Зачем же, по-твоему, я преодолевал такие трудности, чтобы обеспечить ее появление в Тол-Хонете еще до того, как вы тронетесь в дальнейший путь? А ну-ка скажи ему".
      Но выражение лица Бельгарата подсказало Гариону, что его нечаянно произнесенные вслух слова уже дошли до Бельгарата и тот понял, что перестарался.
      - Что, новое посещение, как я понимаю? - произнес Бельгарат усталым голосом.
      - Да, дедушка, - ответил Гарион. - Боюсь, что да.
      - Значит, она идет с нами?
      Гарион кивнул.
      "Мне нравится видеть его лицо, когда он понимает свою неправоту", - снова зазвучал в голове Гариона тот же бесстрастный голос.
      Польгара засмеялась.
      - Чего тут веселого, Пол? - не понял Бельгарат.
      - Да так, ничего, отец, - с невинным видом ответила Польгара.
      Бельгарат внезапно воздел руки к небу.
      - Давай, - недовольно произнес он, - зови весь Тол-Хонет, пусть все идут с нами. Я не возражаю.
      - Ой, отец, - обратилась к нему Польгара, - не надо быть таким занудливым.
      - Занудливым? Пол, что это за язык? Ты следи за собой.
      - О, это непросто, отец. А теперь нам надо бы составить кое-какие планы. Пока все будут паковать вещи и одеваться, вам с Гарионом надо бы пойти к Вэрену и сказать, что мы собираемся трогаться в путь. Придумайте подходящий предлог. Я не думаю, что мы очень хотим, чтобы он узнал о ночных похождениях Шелка. - Она задумчиво подняла глаза к потолку. - Дарник, Эрионд и Тоф присмотрят, конечно, за лошадями, - вслух подумала она, - а для вас, принц Хелдар, у меня есть специальная работенка.
      - Какая же?
      - Идите и помойтесь. И как следует.
      - Я думаю, мне и одежду надо постирать, - заметил он, оглядев перемазанные камзол и штаны.
      - Нет, Шелк, стирать не надо, надо сжечь.
      - Но сегодня вечером или ночью мы не можем уехать, Польгара, - сказала Сенедра. - Все городские ворота заперты, и стражники никому не откроют их, если на то не будет приказа самого императора.
      - Я смогу вывести вас из города, - заговорщическим тоном сообщила Бархотка.
      - И как вам это удастся? - поинтересовался Бельгарат.
      - Положитесь на слово.
      - Я не хотел бы, чтобы мне отвечали таким образом.
      - Да, кстати, - продолжала Бархотка как ни в чем не бывало. - Я тут сегодня видела одного нашего старого друга. Большая группа Хонетов скакала к южным воротам. - Она посмотрела на Шелка. - Вы, должно быть, действительно напугали их, Хелдар. Эту группу охранял целый батальон солдат. Солдаты окружили их и никого близко не подпускали. Так вот, среди них ехал похожий на истинного представителя толнедрийской элиты один маллореец по имени Харакан.
      - Ну и ну, - проговорил Шелк. - Вот это интересно, не правда ли?
      - Принц Хелдар, - приторно-ласковым голосом произнесла Бархотка, - будьте любезны, подите помойтесь или, по крайней мере, не стойте так близко.
      Глава 6
      От реки поднялся серый промозглый туман и окутал широкие улицы Тол-Хонета. Снег превратился в дождь. Холодные мелкие капли прорезали туман, и, хотя крыши домов пока сохраняли белизну, улицы и дороги покрылись грязной кашицей, изъезженной вдоль и поперек колесами телег и карет. Было около полуночи, когда Гарион и его спутники спокойно выехали с территории императорского дворца. По пути им попадались крепко подгулявшие компании.
      Бархотка, ехавшая на гнедой кобыле, тщательно укутанная в плотную накидку, провела кавалькаду мимо отделанных мрамором домов богатых торговцев Тол-Хонета, через пустую рыночную площадь. Затем путешественники въехали в более бедные кварталы южной части города. Когда они свернули с одной из главных улиц в боковую, из тумана раздался властный окрик: "Стой!"
      Бархотка придержала лошадь и остановилась, ожидая, пока из тумана к ней не подъедет отряд стражников с копьями, в шлемах и красных плащах.
      - Вы по какому делу? Прошу сообщить, - сухо обратился к ним сержант, старший в патруле.
      - Дорогие друзья, какие могут быть дела? - весело ответила Бархотка. - Мы едем гулять. Нас пригласил граф Нор, у него в доме вечеринка. Вы, конечно, знаете графа, не так ли?
      Подозрительности на лице сержанта несколько поубавилось.
      - Нет, госпожа, - ответил он. - Боюсь, что нет.
      - Как, вы не знаете Нора?! - воскликнула Бархотка. - Вот это сюрприз! А я-то думала, все в Тол-Хонете знают его - по крайней мере, он так утверждает. Представляю, как ошалеет бедный Нор, когда я ему сообщу об этом. А знаете что? Поехали-ка - вы и ваши люди - с нами к Нору. Заодно и познакомитесь. Вы будете без ума от него. Гулянья у него те еще. - И она игриво подмигнула сержанту.
      - Извините, госпожа, но мы при исполнении. А вы уверены, что едете правильной дорогой? Это один из самых опасных районов города, и я что-то не припоминаю здесь домов кого-либо из городской знати.
      - Мы просто срезаем путь, - продолжала объяснять графиня Лизелль. Вначале проедем здесь, потом свернем влево. - Она заколебалась. - Или, может, вправо? Я немного забыла, но уверена, кто-нибудь из моих друзей знает дорогу.
      - В этой части города нужно быть крайне осторожным, госпожа. Тут и разбойники, и мелкие грабители водятся.
      - Да что вы говорите!
      - И надо бы ехать с факелами.
      - С факелами? Нет, упаси Великий Недра, только не это! Запах гари от факелов неделями держится у меня в волосах. Так вы точно не поедете с нами? У Нора так хорошо.
      - Передайте графу наши сожаления, госпожа.
      - Тогда вперед! - распорядилась Бархотка, обращаясь к своим спутникам. Нам уже надо поторапливаться. До свидания, капитан.
      - Сержант, госпожа.
      - Ой, а какая разница?