Карен замахнулась, словно собираясь меня ударить. Я уклонился, думая, что вот-вот развалюсь надвое.

Из коридора выпрыгнуло чье-то гибкое тело и бросилось ей на спину. Барнс покачнулась. Мне оставалось только наблюдать, потому что все мои силы уходили на то, чтобы не упасть. Майкл схватил ее за шею под подбородком и изо всех сил сжал.

Она резким движением сбросила мальчишку. Наотмашь ударила ребром ладони по плечу. Потом заехала ему по животу. Он вскрикнул и скорчился.

Бросив взгляд на меня, Карен убедилась, что с этой стороны ей ничто не угрожает. Тогда она рывком подняла Майкла на ноги и начала методично, жестоко его избивать. Опытной рукой она наносила удары по ребрам, желудку, груди. Била кулаками по лицу.

– Прекрати! – прохрипел я.

Страшный удар в подреберье, и изо рта у Майкла вылетела слюна. Его лицо позеленело.

Я попытался сделать хоть шаг. Тут же мою спину обожгла адская боль. Я стал задыхаться.

Майкл обмяк, наполовину потеряв сознание.

– Не надо, прошу тебя! Пусть он живет. Я сделаю все, что ты хочешь!

– Он напал на меня. – Железной хваткой прижав Тамарова к стене, Варне наносила удары по бокам, желудку, паху. – А мне это не нравится.

– Карен, бога ради…

Она снова заехала ему по лицу. Наотмашь тыльной стороной ладони, словно выстрелила из винтовки. Еще раз. У мальчика пошла кровь.

Карен втянула воздух в легкие – дышалось ей легко и бодро.

Я не решался произнести хоть слово. Ярость застилала глаза, заслоняя даже всепоглощающую боль. Нечеловеческими усилиями я заставлял себя держаться прямо.

Женщина дотянулась до пульта управления, набрала номер.

– Капитанский мостик, докладывает лейтенант Варне. Я его взяла, капитан. Он беспомощен, не может ходить при земной гравитации. Куда его доставить?

Слушая ответ, она беспечно повернулась ко мне спиной, прикрыла одно ухо. Не обращая внимания на дикую боль, я перенес тяжесть на левую ногу.

– Слушаюсь, сэр. Он в плохом состоянии, так что, наверное, мне придется его нести. Буду через несколько минут.

Карен положила на место трубку.

– Он даст тебе возможность стать свидетелем казни… Правой рукой я быстро подкинул трость и подхватил за сапожок. Падая, я описал ею большую дугу. Рукоятка трости ударила Карен в висок.

Женщина повалилась на палубу. Я упал рядом. Что-то звякнуло. Мои ноги конвульсивно задергались. Я сжал зубы, всячески стараясь не прикусить язык. Боль была неописуемой.

По отсеку разнесся страшный крик. Мой собственный. И тут же оборвался.

Тишина.

К немалой моей досаде, Карен начала медленно подниматься на колени – похоже, я приложился недостаточно сильно. Другого шанса мне уже не представится. – Ах, ты… долбаный… сукин сын.

Она потянулась за лазером.

Пистолет был на предохранителе. Варне сняла его, тряхнула головой, словно прислушиваясь. Застонала. Потерла виски, раскачиваясь взад-вперед. Пронизанные мукой глаза встретились с моими. Карен отвела руку от уха – по ладони струилась кровь. Медленно, словно во сне, женщина упала лицом вниз. Из обоих ушей текла кровь. Обширное кровоизлияние в мозг. Жаль.

Я силился отползти от растекающейся лужи крови. Позвоночник пронзила несусветная боль. Каким-то образом я приподнялся на локтях, подождал, пока красный туман перед глазами рассеется. Потащил свое тело к двери. Майкл лежал у стены, словно заснув. Дыхание его было неровным, лицо мертвенно-бледным.

Я потянулся за пистолетом Карен. Еще остались панели управления лазерами, которые надлежало сжечь. Я мертвой хваткой вцепился в пистолет.

Громкоговорители щелкнули.

«Лейтенант Варне, принесите его в обеденный зал. Мы ждем».

Почему в обеденный зал? Обычно казни происходят в двигательном отсеке, а почему сейчас не там? Или это была моя капитанская привычка? Я лежал, словно во сне.

«Прости меня, Господи. Ты завел меня слишком далеко. Я больше ничего не могу, и ничто меня уже особо не заботит. Я ненавижу их – Стангера, адмирала Хоя, Карен. Нет, она умерла. Но я все еще ее ненавижу. Возможно, я ненавижу даже Тебя».

Сзади послышался тихий всхлип. Медленно, вздрагивая при каждом движении, я поднялся на колени. Стараясь не вскрикнуть от боли, я немного отполз назад, передвинув одну ногу. Потом другую.

Больше, казалось, я не мог сделать ни движения.

Что-то бессознательно бормоча, я подполз к стене и прислонился к ней. Попробовал снова. Когда часть моего веса перешла на опору, стало легче, хоть и совсем ненамного. С пистолетом за ремнем, опираясь о трости, я подполз на коленях к выходу. Чтобы перелезть через люк, мне пришлось вручную поднимать ноги с помощью трости.

Выбравшись наружу, я пополз по пустынному коридору.

Казалось, это будет продолжаться вечность.

«Мы согрешили, мы ужасно согрешили, мы грешники, мы раскаиваемся в наших грехах… Ты не слушаешь. Возможно, Ты никогда не слушал. Зачем же я тогда делаю это? Из чувства долга? О, Господи, как больно. Хоть бы вздохнуть. Подожди минутку… Что за долг без Тебя? Хорошо, возможно, Ты слышишь – и сейчас и всегда. Но тогда почему Ты никогда не даешь ответа?

Думаю, я должен попросить прощения. Хотя, сказать по правде, я в этом не уверен…»

Из каюты высунулась чья-то голова. Пассажирка. На миг ее глаза остановились на мне, и она нырнула обратно. Дверь захлопнулась.

Я прополз мимо спортивного зала. Покоробившийся ковер, испускающий мерзкий, тошнотворный дух. Один бесконечный фут сменял другой. Я полз и полз, и стенка была моим верным другом. Моя рука, все время подтягивавшая бессильные ноги, стала уже болеть.

Гауптвахта… Тоброк был там или нет? Нет, он погиб, вместе с Арлиной и Филипом. Или ожидает казни. Я втянул его в борьбу, которая его и не касалась.

Во время своего бесконечного перехода я прополз мимо каюты главного старшины корабельной полиции.

«Подожди, Сифорт. Ты кое-что забыл. Да, ты забыл, что все это совершенно безнадежно. Ты проиграл. Ты ползешь, чтобы увидеть раздувшийся язык повешенной Арлины, последние конвульсии твоего сына.

Нет. Что-то еще…»

Осторожно потянувшись тростью, я ударил по дверной панели над головой. Я не знал, чего добиваюсь. В этом помещении имелся пульт управления, и там я не так давно встретил Тоброка. Там были комнаты, кресло… Ничего больше.

«Надо двигаться дальше. Стоп! Кресло. Не то, что рядом с пультами управления, а на колесах.

Боже, это будет так больно. Неужели Ты… Нет. Ты не допустишь этого».

Я схватился одной рукой за кронштейн, несколько раз вздохнул, постарался обрести равновесие. Держась одной рукой за кронштейн, я немного приподнялся, словно пытаясь встать на колени.

Быстро же я узнал, что такое ад. Хуже быть уж точно не может.

Потея всеми порами, я дюйм за дюймом полз к креслу. Мускулы мои одеревенели. Я приподнялся и упал грудью на сиденье, словно приготовившись к порке. В глазах помутилось.

Предельно осторожно я отодвинулся назад. Я не смог бы сделать это еще раз. На самом деле, не был уверен, что еще раз…

Кресло оказалось совсем рядом с моими ногами. Еще дюйм. Другой.

Я что-то бормотал про себя, полузакрыв глаза. Было нестерпимо жарко. Через некоторое время я заморгал, стараясь вернуть зрению резкость.

Рубашка была насквозь мокрой.

Но сидел я таки в кресле.

Я попробовал осторожно потянуться вниз, чтобы подхватить трость. Если я оттолкнусь от палубы… нет, под таким углом не поднять. Еще раз. Поднял.

Как мчится обезумевший от страсти юноша к своей любимой в древнем каноэ, так я катил в кресле по коридору.

Ковер сильно замедлял движение.

«…к смерти за пиратство и убийство. Приговор будет приведен в исполнение немедленно».

«Греби быстрее, Сифорт, – велел я себе. – Только не промочи ноги. Господу бы это не понравилось. В шатком каноэ, с Сэйтором, слишком…»

Я вздрогнул и очнулся. Двери обеденного зала были совсем близко. Последний рывок, от которого я закашлялся желчью. Больше такого мне не выдержать.

Я приблизился к дверному проему. Коридорчик, что вел прямо к обеденному залу, перекрыли ряды матросов и офицеров. Они стояли по команде «вольно», держа руки со сцепленными пальцами за спиной.

Перед ними стояла, пошатываясь, Арлина, и ее золотисто-каштановые волосы были запачканы кровью. Дерек лежал согнутый пополам на накрахмаленной льняной скатерти. Руки у него были крепко связаны за спиной, а рот заклеен липкой лентой.

Гардемарин, совсем молодой мальчишка, что получил от меня наряды. Матрос из команды Тобрука. Все связаны.

Серая кадетская форма Ансельма стала темно-багровой, заскорузлой от крови. Тэд стоял покачиваясь, словно во сне, безжизненные глаза смотрели в никуда.

Я сидел на своем пистолете. Потянулся за ним, и меня пронзила мучительная боль.

Джаред Тенер стоял на прочном столе, и его держали два матроса. На шее у него болталась петля, а конец веревки был закреплен за балку на потолке. Он извивался, отчаянно старался освободиться от опутавших его веревок. Я еще раз протянул руку за пистолетом, но лазер был крепко прижат всем моим весом.

Джаред завывал сквозь скотч. Его вопли доносились до меня через обеденный зал. Тенер сучил ногами, пытаясь вырваться из захвата державшего его матроса, а из его разодранных запястий текла кровь.

Ниже двое дюжих матросов боролись с Филипом. Связанный липкой лентой, он делал выпады и мотал головой в отчаянных попытках добраться до Джареда. Глаза с застывшей в них мольбой были устремлены на друга. Я высвободил наконец лазер и снял его с предохранителя. В этот момент по кивку Стангера матросы столкнули Джареда со стола, и он камнем упал вниз.

Я выстрелил, целясь в одного из членов экипажа. Затем в другого, который держал за руки Фити. В стороны брызнула кровь. Повешенный Джаред задергался в конвульсиях и затих. Матросы попадали на палубу. Послышались крики, команды.

Глаза Стангера встретились с моими. Я прицелился. Он нырнул за колонну. Я дал очередь по тому месту, где он стоял.

Кто-то посмелее бросился к моему креслу. Сильный удар миновал меня, но кресло отлетело от дверей, и они закрылись.

Я остановился у противоположной стены. Мою спину согнуло спазмом боли. Лазер я по-прежнему держал перед глазами. Сжимая его двумя руками, стрелял без остановки. Дверь обеденного зала дымилась и шипела.

Раздался короткий писк: заряды в моем пистолете закончились.

Ничего не видя от ярости, я покатил на восток, отталкиваясь тростью. Требовалось раздобыть другой лазер. Я проехал через разделявшую секции переборку.

– Это капитан! Лейтенант Гарроу, закройте все коридорные переборки. Я буду использовать собственные коды. Ждите моих указаний, я буду на капитанском мостике. Мы казним мятежников, когда этот маньяк будет мертв.

За моей спиной зашипела, закрываясь, переборка. Я повернулся. Еще был виден обеденный зал. Появился матрос – то ли более смелый, чем остальные, то ли потерявший рассудок во время бойни. Он держал в руке лазер. Наши глаза встретились. Переборка закрывалась. Боец нырнул вперед, и ему чуть не отрубило ноги. Матрос проворно вскочил на ноги.

Мой голос был ледяным:

– Брось пистолет, парень. – Я направил свой незаряженный лазер прямо ему в лицо.

Его глаза остановились на лазере в его опущенной руке.

– Одно движение – и ты труп. Отпусти его. – В моем голосе было столько ярости, что это испугало и меня самого.

Он судорожно сглотнул слюну. Лазер упал на палубу.

– Повернись крутом.

Он подчинился. Положив свой пистолет на колени, я, отталкиваясь тростью, покатил по коридору.

– Наклонись, возьми лазер за ствол и протяни его назад, не поворачиваясь. – Я бы никогда не смог поднять его сам, не упав при этом в обморок.

Взяв его лазер, я снял оружие с предохранителя.

– Вы убьете меня? – дрожащим голосом спросил он.

– Думаю, да.

Встав на колени, он перекрестился и наклонил голову. Я немного пришел в себя. Взял свой незаряженный пистолет и резко ударил матроса по голове за ухом. Он рухнул на ковер.

Все коридорные переборки были закрыты. Даже если я выжгу замки, у меня не хватит сил, чтобы их открыть. Я катился мимо воздушного шлюза, который по глупости разрезал в давние-стародавние времена, чтобы помочь моим «пиратам» проникнуть на корабль. У экипажа Стангера не было времени отремонтировать люк, вход был закрыт лентой с предупреждающей надписью.

Стангер вот-вот доберется до капитанского мостика, чтобы оттуда организовать свою охоту на человека. И команда начнет, не зная жалости, развлекаться. У меня в жизни осталась только одна цель. Я долго катил до конца седьмой секции. Как открыть эту проклятую богом переборку? Остановившись в нескольких метрах, я злобно на нее посмотрел. «Нет. Есть и другой путь».

Игнорируя обжигающую боль, я, работая тростями, поехал обратно, к разрезанному шлюзу. От декомпрессии защищал только внешний люк.

Сначала – к шкафчику со скафандрами. Я прицелился лазером, нажал на спусковой крючок и отстрелил задвижку. Вытянувшись, сбросил скафандр с полки над моей головой.

А теперь следовало сделать невозможное. Я пошевелил торсом. С руками проблем не будет, но ноги?..

Сжав зубы, я наклонился вперед и стал натягивать жесткую ткань скафандра себе на ноги. Мне пришлось остановиться и прислониться к холодному дюралюминиевому шкафчику и подождать, когда безжалостная боль, | угрожавшая, казалось бы, высосать из меня жизнь, уменьшится до пульсации.

Почему они все еще не открыли коридорные переборки, чтобы напасть до меня? Ждут, пока Стангер доберется до безопасного капитанского мостика? Или матросы занимают позиции, чтобы атаковать меня сразу с обеих сторон?

Одна нога. Теперь другая. Когда я закончу, надо будет каким-то образом встать, чтобы застегнуть скафандр.

Я бормотал ругательства, напевал старые песенки и вспоминал уроки, которые много лет назад давал мне отец, держа в руках старую Библию и прихлебывая горячий чай.

– Боже, будь оно все проклято, один я с этим не справлюсь.

Ноги были в скафандре. Я занялся торсом. Шлем подождет, пока не застегнусь.

– Приди ко мне и помоги, чтобы мы могли одолеть Гидеона!

Что я бормотал? Больше ничего нельзя было понять.

Я подкатил к шлюзу, поднял пистолет и выстрелил в окошко разрезанного люка. Посыпалось стекло. Я несколько раз вздохнул, чтобы прийти в себя. Потом просунул руку через отверстие, сжал зубы и нечеловеческим усилием воли заставил себя приподняться.

«О, Боже. Нет. Я этого не выдержу».

Свободной рукой я начал отчаянно бить по скафандру, закрывая зажимы-защелки.

Закончив, я откинулся назад в кресле, стараясь не потерять сознание.

«Времени нет, Сифорт. Они вот-вот придут за тобой. Прислонись спиной к шкафчику… Так, подними шлем. Надень его. Кислородный баллон. На чехол не обращай внимания, пусть лежит на коленях. Защелкни зажимы сзади. Прислонись к шкафчику».

Я просунул руку через иллюминатор, нащупал задвижку. Резаком я, как выяснилось, почти полностью разрушил внутренний люк – он легко скользнул в сторону. Я закатился внутрь.

Что бы я ни делал, давление воздуха не даст открыть внешний люк. И не было возможности закрыть внутренний. Несколько секунд я колебался, понимая, что погибнут пассажиры. Но Стангера надо было остановить во что бы то ни стало – иначе его сообщники установят диктатуру, станут подавлять колонии, сделают своими узниками миллиарды жителей Земли.

Я направил лазер на иллюминатор. Стекло раскалилось, задрожало. Завыли сирены. Стекло резко вылетело. Я сунул голову в коридор, навстречу потоку выходящего воздуха.

В корабле все было тихо. Стангер закрыл все коридорные переборки, и декомпрессия произошла только в моей секции. Надо ли мне помолиться за пассажиров, которых я решился убить? Нет. Это явилось бы богохульством. Рядом с обеденным залом было всего несколько кабин. Возможно, их обитатели бежали. Или же Стангер куда-то их перевел, подальше от потенциально опасного воздушного шлюза. А может… Я никогда этого не узнаю.

Дышать в скафандре было тяжело. Я толчком открыл внешний люк. Помогая себе тростью, подкатился в кресле, чтобы схватиться за поручень, и вывалился наружу. Металлический корпус корабля блокировал гравитационное поле. Мое тело тут же стало невесомым. Боль в спине уменьшилась – словно уснул до поры до времени вулкан.

Я включил мои ручные магниты. Волоча за собой ноги и трость, я дюйм за дюймом двигался вдоль корпуса к носу корабля, перебирая руками.

Один Господь Бог знал, что предпринимал в этот момент Стангер и что он планировал. Я пытался спастись – примерно это он должен был предвидеть. Станет ли он меня преследовать? Будет ли рад увидеть мой конец?

Этого я не знал.

И это меня больше не заботило.