Олег Соджет

Закончив с ремонтом той техники, что мы могли починить сами, я решил, что раз «тридцать седьмой» таки плавает, подучить мехводов управлять танком в тяжелых условиях. В том числе с форсированием водных преград. А вдруг когда пригодится? Тем более, что время было. Док только отправился на разведку и раньше чем через несколько дней назад вернуться был не должен…

Первый день прошел без приключений, а вот на второй я чуть не поседел с перепугу. А началось все с того, что, форсировав одно из небольших озер, наш танчег, выскочив на заброшенную дорогу, чуть не столкнулся с LWS с прицепом. Хорошо, что мы успели рассмотреть, что за ним двигались БА-30 и куча пеших в нашей форме. Они вначале тоже переполошились, но, рассмотрев звезды на башне, успокоились. После выяснения, кто есть кто, и того, что я сказал, что нами командует генерал Карбышев, колонна отправилась за мной в наш лагерь. Они оказались остатками пехотного полка, разбитого немцами, и было их двести девяносто семь человек. Из техники, кроме трофейного тягача и БА-30, у них был еще и танк – Т-26Э в прицепе у LWS. Прицеп, кстати, был родным для этой машины. Но у танка не было бензина, потому он и шел не своим ходом, хотя экипаж у него был.

Док

Со мной пошла группа в пять человек из пограничников. Все вооружены автоматическим оружием, в основном – MP-40, кроме пары снайперов из группы Ники, которые были вооружены «мосинкой» с глушителем и одним МГ. Нагрузились консервами из расчета на недельный рейд, последний инструктаж генерала – и мы ушли в ночь. По всем нашим прикидкам ночью было больше шансов выйти из нашего квадрата, не наследив, а к утру – в районе села – немцы должны быть беспечнее. Хоть район и беспокойный, но их же там около тысячи, если не больше… Шли через лес, избегая дорог. Скорость, конечно, не очень, но мы рассчитывали за сутки добраться до места, еще сутки покрутиться там и сутки на обратный путь.

Из своего квадрата выбрались без происшествий. Шли медленно – кругом болота. «С одной стороны – сюда немцы не сунутся, с другой – до утра дойдем вряд ли, – подумалось мне, – да, правильно генерал делал расчет рейда на неделю…»

Ближе к утру сделали короткий привал и, отдохнув, продолжили путь.

По имевшимся у нас данным, немцы расположились в селе Галевка. Если верить карте, то лесной массив от лагеря и до села пересекался и двумя обычными дорогами – Радеж – Збураж и Радеж – Гвозница, одной дорогой посерьезнее – Знаменка – Малорита, и одной мелкой речушкой, у которой на карте даже имени не было… На дороге Знаменка – Малорита можно было ожидать серьезного движения – дорога шла от границы общим направлением на восток, две другие были скорее проселочными дорогами местного значения.

Спустя чуть меньше суток я рассматривал в бинокль цель нашей группы. Галевка. Обычное на тот момент белорусское село. Позади остались двадцать часов выматывающего похода через леса. С дорогой Знаменка – Малорита были сложности – движение все же более оживленное, но ночью, мелкими группами пройти было возможно. Речка, как и ожидалось, больших проблем не вызвала, участок для переправы мы нашли практически с ходу.

С западной стороны лес подходил к селу метров на сто, так что наблюдать было удобно. Уже первые наблюдения подтвердили в общих чертах показания пленных. Хорватов было человек четыреста, немцев раза в два больше. Село – сорок домов – не могло вместить всю технику, которой было немало, поэтому с восточной стороны села немцы устроили технический парк и недалеко от него – палаточный городок. Вот с техникой были проблемы. Мы насчитали четырнадцать танков – больше всего они походили на Т-III, судя по тем фотографиям, что я видел на ноуте в лагере. Серьезный противник. Еще пять типа Т-I, один такой и у нас был, так что его возможности я представлял хорошо. Плюс к этому четыре орудия типа PaK-38, эти я опознал легко – они были побольше нашей трофейной, да и дульный тормоз не давал ошибиться. Еще – четыре гаубицы и грузовики… Около сотни грузовиков и бронетранспортеров… Среди них некоторые выделялись лесом антенн – это, надо полагать, тот самый батальон связи. Да… Водителей угнать все это у нас не хватит.

По нашим грубым расчетам, немцев было более тысячи человек. На дороге, проходящей через село, мы заметили два поста из трех солдат каждый, в районе техпарка было четыре поста, меняющихся каждые два часа. Днем на каждом посту было по одному солдату, ночью – по два.

Все это мы заносили на карту и фотографировали на мою мобилу. На всякий случай, я даже сделал видеопанораму села с разных точек. Все эти наблюдения и подсчеты заняли два дня. И за эти два дня мы не видели никого из мирного населения. Учитывая наличие хорватов и СС – это наводило на нехорошие ассоциации.

Сержант Овчинин, Сергей, все порывался ночью языка добыть, но, подумав, от этой идеи я отказался. В лучшем случае мы узнаем номера частей, здесь расквартированных, но если исчезнувшего солдата хватятся, то нас могут ждать.

– Овчинка выделки не стоит. Более-менее силы, нам здесь противостоящие, мы теперь знаем, за этим и шли, – с этими словами я взглянул на село в последний раз, и мы двинулись в обратный путь.

Обратно шли уже быстрее – не тратили время на поиски брода на реках, да и втянулись уже. Вернулись мы под утро четвертого дня – дошли бы и раньше, но днем не хотели светить лагерь, поэтому светлое время переждали в лесу километрах в десяти от лагеря и только с наступлением темноты двинулись в расположение. Пока ребята разгружались, я направился в штаб, где меня уже ждали – о нашем возвращении сообщили на базу по телефону заранее.

Змей

Пятый и шестой объекты были дальше всего и расположены рядом друг с другом. Аэродром и военный городок какой-то артчасти. Пошли мы туда втроем, с Пашей. То есть со старшиной Соловьевым. В той артчасти служил его друг, тоже старшина и тоже оружейник, Паша рассчитывал если и не встретить его в этом городке, то, по крайней мере, осмотреть мастерскую, инструмент поискать. Немцев ни там, ни там не оказалось.

Аэродром был разбит авиацией и бегло осмотрен передовыми частями вермахта. Почему бегло? Потому что кое-что они пропустили. Во-первых, из кучи лома, в которую превратились самолеты, можно было добыть много деталей, во-вторых, немцы просмотрели запрятанные в ельнике бочки с бензином – немного, четыре штуки, но просмотрели. И самое главное – самолет. Разведчик Р-5 в штурмовом варианте.

Переглянулись мы с Пашей и пошли в военный городок, вдруг и там немцы что-то проглядели.

В городке немцы и не появлялись, он был уничтожен с воздуха, да так, что туда никто не полез – ни немцы, ни, похоже, наши. Даже мы чуть было не повернули назад. Но не повернули, и наша настойчивость была вознаграждена. Уцелела мастерская, она оказалась нетронутой и полнокомплектной. А возле мастерской под навесом стояли танки, шесть штук. Это были Lt-38, как с картинки, и еще два корпуса без башен, со следами незаконченной переделки в тягачи, БТР или еще что-то. Вдруг сзади и сбоку от нас послышался голос:

– Счастлив твой бог, Паша, что я тебя узнал, – мы обернулись.

Это был Пашин друг.

– Счастлив твой бог, Димка, что ты не прыгнул. Оглянись, – сказал Павел.

Дима оглянулся и замер, смертельно побледнев. За его спиной, оскалившись, стоял Тэнгу.

– Тихо, малыш, тихо. Свои, – произнес я. – Поздоровайся.

Здороваться Тэнгу не захотел, так, изобразил что-то, впрочем, Дмитрий тоже не рвался общаться с собачкой. Из Диминого рассказа мы узнали, что часть успела выйти из городка по тревоге, оставив только мастерские и прочие тыловые службы. Также были оставлены и эти танки, привезенные сюда из Литвы и приговоренные к переделке в тягачи.

На рассвете двадцать второго числа городок попал под удар авиации, выжил только Дима, и то чудом. Во время налета был контужен и все эти дни отлеживался.

Выходить в обратный путь решили завтра, Дима хотел доделать винтовку, возиться с которой он начал еще до войны.

Это была АВТ-40, переделанная во что-то похожее на FN FAL, по крайней мере дизайном. И магазины были самодельными, на двадцать патронов. Дмитрий, кстати, пообещал мне сделать такую же винтовку, как время будет. На следующее утро мы вышли и без проблем добрались до лагеря.

Олег Соджет

Узнав по возвращении Змея, что он нашел, я подрядил его взять с собой достаточное количество мехводов для угона всех танков, включая те, что без башен, и идти туда. Также кроме той машины, в которой они и поехали и в которую потом надо было загрузить топливо и инструменты, с ними пошли тягач с платформой для транспортировки самолета и еще один грузовик для прочих запчастей. В прикрытии с ними я предложил отправить два Т-26 и БА-6. Задачей рейда было не воевать, а доставить найденное в лагерь.

Саня Букварь

Слава богу, ничего особенного во время поездки за Р-5 не произошло. С трудом удалось погрузить его в «Хеншель» – еле-еле хватило длины кузова. Правда, на обратном пути я вспомнил эпизод из книги Покрышкина, как он вывозил свой «МиГ», поставив в кузов «ЗиСа» только хвост и отстыковав консоли крыльев. Решили применить этот способ со следующим самолетом. Кроме Р-5, прихватили еще и шесть двигателей М-17, один вроде целый, остальные в разной степени разрушения, два двигателя М-22 и один М-62 – вроде бы целые, ну, и разных запчастей к ним на три «Мерседеса» хватило. Оружие с самолетов особо не осматривали и не считали – просто накидали два ААА, и патронов к пулеметам вывезли сто двадцать ящиков. По моей просьбе захватили с собой две ФАБ-100 и одну ФАБ-50 в деревянных укупорках, других бомб на летном поле не оказалось, а на месте бомбового склада был свежий котлован.

Ника

Чем больше собиралось народу в наши палестины, тем острее становился вопрос о его формировании. Благо, все эти вопросы стал решать штаб Карбышева, собранный им из местных офицеров. Мало, но что делать? Из-за нехватки комсостава ротами командовали старшины, взводами – сержанты. Только на батальоны нашлось некоторое количество капитанов и лейтенантов… С более высоким званием всех задействовали в штабе… Нашу семерку, по здравом рассуждении, решили в состав штаба не вводить, а оставить на должностях «очень важных консультантов». Примерно так, что «они делают только то, что скажет лично Дмитрий Михайлович», а вот «их распоряжения подлежат немедленному исполнению». Местные комиссары сначала никак не могли всунуть нас в свои шаблонные рамки, из-за чего я чуть не предложила жесткую коррекцию сознания всему руководящему составу, но Карбышев только усмехнулся и тактично увел меня из капонира.

– Вы, Ника Алексеевна, женщина умная, но даже вы не сможете командовать, когда половина ваших подчиненных считает себя умнее. Не буду говорить вам, что я тоже сначала удивился тому, что женщина – командир. Но то, что нормально для вашего времени, здесь и сейчас может быть неадекватно воспринято. Тем более – на войне. Поймите их правильно, и не надо обижаться.

– Я не обиделась, Дмитрий Михайлович. Неужели вы думаете, что я никогда не встречалась с мужским шовинизмом? И в наше, и в ваше время – это привычное явление на всех уровнях. Я не буду больше влезать в командование. Здесь я тоже не сильна. Командовать отрядом из десяти-пятнадцати человек я еще могла бы, но такой оравой?! Нет. Не буду и мешать. У меня своих снайперов хватает.

– Все-таки вы обиделись… ведь так? Скажите старику…

– Дмитрий Михайлович! Помилуйте! Да какой же вы старик?!

– Ну, хорошо… не старик. Так уж и быть. Но я все-таки на вас, Ника Алексеевна, рассчитываю. Да и с «нотами» без вас я не смогу…

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

– Ладно… товарищ Иванова… И завтра в шесть ноль-ноль у меня!

– Слушаюсь! Разрешите идти?

– Иди уж!

Олег Соджет

После того как с подачи Змея у нас в довесок к имевшейся бронетехнике еще и шесть Lt-38 появились, я был готов на стены лезть. Ну не мое это! Много слишком техники для меня. А кандидатов на должность командира танковой части у нас не было. Вот и пришлось мне лямку тянуть. Однако мне повезло. Но начну по порядку. С доставкой «тридцать восьмых» их начали проверять на «работоспособность». Все-таки нам в бой на них идти, а если там дефект какой? Вот и решили их погонять. Сначала-то тестировали вокруг базы. А потом решили устроить марш на двадцать километров по лесной дороге. Благо техника такая у немцев была. А мы наши для маскировки под немцев перекрасили.

И вот когда мы отмахали почти весь запланированный мной маршрут, нам навстречу попалась весьма любопытная колонна.

Впереди шел мотоцикл с коляской. За ним двигались легковушка, еще один мотоцикл, а замыкали эту колонну грузовик «Опель» с тентом и бронеавтомобиль SdKfz-222.

Учитывая, что от базы мы были довольно далеко, а врагов было немного, я решил их не пропускать. Выглянув из люка, благо мы все были в немецкой форме на всякий случай, я жестами показал, что как только я поравняюсь с броневиком, колонну мы давим. Однако все пошло не так, как я планировал, поскольку, поравнявшись с легковушкой, я в ней увидел человека в нашей форме. Нырнув в люк, я сказал мехводу, чтобы не таранил грузовик, а сам стал выцеливать «двести двадцать второй».

Когда, вместо того чтобы стрелять по броневику, моя машина налетела на грузовик, остальные поняли, что что-то пошло не так. В результате чего, под гусеницы попал только передний мотоцикл. Второй мотоцикл расстреляли из пулемета. А я удачно влепил снаряд в броневик, заставив его остановиться. Пассажиры легковушки попробовали убежать, но их всех положили из пулеметов, после чего мы остановились. Один танк я послал метров на триста вперед – там как раз дорога изгибалась, и нас не было видно. И случись что, дозорная машина успела бы нас предупредить об опасности. Другой танк ушел на холм в четырехстах метрах позади, и его экипаж тоже должен был наблюдать за дорогой. А я вышел посмотреть, кого же мы отбили у немцев и в каком состоянии нераздавленная техника.

– Военинженер второго ранга Медведь, – представился я, – командир сводного танкового отряда.

– Полковник Мындро Михаил Иванович, – представился спасенный, – сейчас командир шестнадцатой танковой дивизии… Был, пока не попал в плен. До этого – младший преподаватель кафедры тактики в Военной академии механизации РККА.

– Вот и отлично, – обрадовался я, – приедем в лагерь, представлю вас нашему командиру и сдам вам командование над мехотрядом. После проверки, конечно, – добавил я. И задумался о том, откуда он тут взялся-то. Он же на Украине быть должен, а не тут. Там и погиб он потом. В августе.

– Что, вот так сразу передадите мне командование? Какому командиру? В какой лагерь? – засыпал меня вопросами Михаил Иванович. – А что до проверки – я ее не боюсь. Присягу не нарушал.

– Да, передам, если все в порядке будет, после проверки. Я не справляюсь. Опыта не хватает, – ответил я. – Командир у нас – генерал Карбышев. Лагерь в лесу. Там склад был до войны организован. Остальное потом, – продолжил я, видя, что у полковника появились еще вопросы, – нам надо поскорее отсюда уезжать.

После чего осмотрел трофеи. Легковой автомобиль был в порядке, и его решили брать с собой. Благо несколько танкистов умели водить. Второй мотоцикл тоже оказался выведен из строя, так что с него только сняли пулемет, а с «двести двадцать вторым» повезло. Снаряд прошел сквозь оба борта, убив стрелка и водителя, но не повредив ни двигателя, ни управления. Его мы тоже забрали и слегка увеличившейся колонной двинулись в лагерь.

А в лагере я, представив полковника командиру, который после проверки объяснил ему, кто мы такие, и, когда Мындро пришел в себя после получения ТАКОЙ информации, передал ему управление бронетанковой частью нашего отряда. Проверку провел и я – фотография с оригиналом совпала. Но, как видно, история таки продолжала меняться, ибо в плен по его биографии он позже попал и не тут. Хотя и тут он на Украине попался. Но вот почему его немцы не убили, а поперли сюда? Единственная идея была у меня в том, что где-то тут располагается лагерь для больших чинов. И Иваныча везли как раз в него.

А после того, как я передал Михаилу Ивановичу бронеотряд, он решил со мной по душам поговорить. Нормальный мужик оказался. Даже жаль, что в РИ он погиб. Естественно, поскольку он знал, что мы из будущего, сначала он спросил о войне. Узнав о том, что мы победим, хоть и не скоро, он обрадовался. Хотя, что война будет такой долгой и кровавой, он не ожидал, конечно. А потом он спросил о своей судьбе. Сказать у меня язык не повернулся, и я просто открыл на ноуте файл, в котором у меня было записано все, что о нем было известно.

– Расстреляли, значит, – протянул полковник, – ну что ж. Раз мне тут выпал шанс пожить подольше, не попадусь. И воевать теперь за двоих буду – за себя тут и за того себя, что у вас погиб.

Ника

Я даже не всегда могла понять, что происходит в лагере. Последние дни я, приходя из леса со своими снайперами, просто падала на топчан и слезно умоляла, чтобы меня не трогали. Изматывались мы по-дикому. Я пыталась честно вспомнить науку шестнадцатилетней давности. Но тогда я была молодой девчонкой, и мне эти все ученья давались легко. А теперь… вот он, мой разменный тридцатник! А теория – это не практика, теоретически все было просто, а вот практикой приходилось заниматься вместе. С утра, пока мы еще никуда не исчезли, меня вылавливал генерал – вот уж ранняя пташка. За прошедший день у него накапливалась куча вопросов, на которые он хотел получить ответы. Так что «товарищ Иванова» погружалась в стратегическое планирование, как чуть позже – в болото.

Наконец мои Ли – Харви – Освальд сумели подобраться к охране лагеря и, незаметно встав у тех за спиной и направив винтовки, сказать: «Бу!» Мужики сначала перепугались, потом офонарели, а потом накрыли «шутников» такими матами, что, наверное, все немцы в округе должны были слышать.

Само собой, я постаралась сделать комки, максимально приближенные к тем, которые я знала у себя в две тысячи девятом. На это пришлось изрезать еще несколько комплектов формы, но оно того стоило. Теперь моих диверсантов было не разглядеть и с пяти шагов.

Змей

Остальные семь точек оказались неурожайными. Либо там уже хозяйничали немецкие трофейщики, либо ловить там было нечего. Но в процессе обхода этих точек я наткнулся на два очень нужных нам танка. КВ первые. Один стандартный, как на картинке в справочнике, с пушкой Л-11. Он стоял на обочине, изрядно побитый. Второй помог обнаружить Тэнгу. Танк завяз по верхние катки в небольшом болотце. Машина была интересной, никогда не видел КВ первых выпусков с такой пушкой. Похожей на Ф-34.

Ребята обрадовались такой находке. Наконец-то нормальные машины, с нормальной броней.

Танки удалось привезти в лагерь без проблем. У того, который с Л-11, кроме разбитого в хлам движка и простреленной пушки, отсутствовал люк мехвода. Второму повезло больше: попадание в двигатель сверху, как следствие – пожар. Потушить его танкисты сумели и в болото загнать смогли, и все, прицел и замок орудия были на месте. Пушка на нем действительно была Ф-34.

Степан

После возвращения Дока мы все собрались на совещание. Наши предположения в основном оправдались. Лес подходил к деревне на сто метров, поэтому особых трудностей для снайперов не предвиделось. За время подготовки слепили несколько винтовочных глушителей. С ними Ника бралась снять часовых без особых затруднений. Но все понимали, что, вероятнее всего, полностью без шума не получится. Поэтому тем, кому достанется парк, придется очень быстро бегать.

На парк нацеливалась вся чисто пулеметная бронетехника, немецкий броневик, один Т-26Э из последнего пополнения, три «чеха» и счетверенные установки. Сопровождалось все это ротой пехоты. После первых выстрелов броники идут вперед, по возможности постреляв остатки охраны, но не отвлекаясь сильно – с ней разберется пехота. Счетверенные установки идут чуть в стороне. Огонь во фланг из двух десятков стволов немцам должен был понравиться. Эти же установки вполне могли отработать по палаткам, благо они рядом с парком. С началом движения броников – подсветка. Сначала ракетами из последнего пополнения, но одновременно начать забрасывать «зажигалками».

После занятия парка предполагался массированный обстрел деревни из танков и пулеметов. Сложность была не пострелять друг друга, поэтому четко определили сектора, в которые лезть нельзя. После чего – зачистка. Отдельно оговорили – штаб связистов блокировать, но не штурмовать. Они нам нужны небитые.

Одна из рот выделялась в заслоны на дороги.

Радиосвязь глушить сразу, как выйдем на позиции.

Олег Соджет

До деревни мы смогли добраться без приключений. На подходах к ней мы разделились на пять групп. Одна пехотная группа заняла позиции на подходе к деревне и контролировала идущую к ней дорогу. На случай прихода незваных гостей. Та часть техники, что была выделена этой группе, занимала позиции одновременно с пехотой. Остальная техника, поделенная на четыре части, ждала команды к выдвижению, которая должна была последовать после нейтрализации часовых у парка техники, заняв позиции за нашими пехотинцами, но на некотором удалении. Это было сделано, чтобы раньше времени не насторожить противника, а после команды техника должна была приблизиться к деревне на расстояние ведения огня… Три прочие группы пехоты заняли позиции у деревни, а пятая, которая должна была отрезать врага от техники, заняла позиции за снайперами в ожидании, когда будут сняты часовые.

Ника

Выдвинулись мы под вечер. Последние шесть километров прошли своими ножками. Нечего бензин зря жечь. За нами, на расстоянии где-то в полкилометра, автоматчики. Их задача нас прикрывать в случае чего. Только вот если мы вляпаемся, то прикрывать будет реально нечего. Но мои Ли – Харви и Освальд со своим шли тихо. Плохо, что снайперов всего трое, но есть еще шестеро из вторых номеров и прикрытия, которые должны тоже снять часовых, но уже, так сказать, лично. Ножами. Практиковались мы последние дни вовсю – не зря я отбирала по всему отряду тех, кто отвечал моим суровым запросам.

Но все равно – все посты можем не охватить. Тем более, что Закона Подлости никто не отменял. Главное – обеспечить нашим беспрепятственный подъезд к технике. А дальше они уж сами. Операция должна начаться в два тридцать – самое сонное время. К двенадцати еще может кто-то не спать, а вот к двум ночи – это даже самые «совы» вырубались. Мои должны сработать в два двадцать пять. Основной атакующий состав – занять свои места в два двадцать. Общая атака – в два тридцать.

Пока было светло, определились со снайперскими секторами. Ли досталась нелегкая задача залезть на чердак крайнего сеновала – он, таким образом, мог контролировать внутренний сектор и пару улиц. Освальд засел на дереве. А мы с Харви вышли с запада и залегли чуть ли не на открытом поле – там, где лес ближе подступал к деревне и технике, охрану решили брать «в ножи». А вот поле никто не перебежит. Так что будем снайперить.

Ровно в два двадцать пять – первый выстрел. Часовые стоят по двое, поэтому выстрел сдвоенный – Харви тоже работает, как секундомер. Дальше пауза – недолгая. А хрена напрягаться и стрелять со скоростью один выстрел в секунду?

Хлопки почти не слышны, только остается надеяться, что мазил не будет. Быстро передвигаемся по полю. Ночь. Но луна все-таки присутствует. Хорошо, что неполная, но и такой хватает для подсветки. Для нас хватает. В темноте ориентироваться почему-то легче, чем при дневном свете. Днем полагаешься в основном на зрение, а ночью работают и другие чувства. Особенно шестое. Встаю на колено и вслушиваюсь в темноту. Вчувствываюсь… Так и есть. Справа не обозначенный разведкой пост. Хорошо они заныкались. За низеньким заборчиком. Только с десяти метров и увидела. А они увидели меня.

«Пи!» – мои электронные часы издают тихенький писк. Два тридцать. Пошли, солдатики! Я стреляю почти в упор – один падает, а второй уже скинул с плеча автомат… пошатнулся и начал тоже заваливаться на меня. «Освальд! – шепчу с перепугу. – Твою мать! Свой сектор смотри!» Ясно, что после штурма я его расцелую… но сейчас некогда, да и далековато мой снайпер – хороших сто метров.

Мимо меня пробегают тени. Я приваливаюсь к заборчику и глубоко дышу и не могу надышаться. Наверное, за эти пять минут я забыла, как это делается.

Степан

Марш не запомнился совершенно. Просто вышли к деревне несколькими колоннами, заняли присмотренные позиции. Глушилку разместили чуть подальше, вместе с резервами. Теперь дело за Никой и снайперами.

Организм, зараза, нервничает. Нет ничего хуже, чем ждать, – очень верная мысля. «Монстра», наверное, уже работает, создав радиопомехи, для немецких раций совершенно непреодолимые. Надеюсь непреодолимые. С час назад сменились часовые, отдыхающая смена должна успокоиться, кто имеет на то немецким уставом дарованное право – спит. Ника, где… Стоп. Показалось? Нет – оба часовых на ближайшем посту мешками осели на землю. Донесся какой-то малопонятный звук, но на выстрелы непохожий совершенно. Ну, теперь все – аккуратно вперед. Но быстро. Бесшумные относительно тени, кажется, парят над землей. Парк. Уф, вроде тихо.

Быстро разворачиваемся фронтом к деревне, загибая один фланг – там палаточный городок. Палатка-караулка тоже на прицеле. Хотя в нее в первые же секунды влетит столько всего… Гул моторов – пошла броня. Никаких сигналов, просто по времени мы уже должны быть на месте. Немцы пока не шевелятся. Вымерли они, блин, что ли?

Олег Соджет

«Да. Непуганый еще немец», – мелькнуло в голове, когда техника заняла свои позиции позади пехоты, а тревоги никто так и не поднял. Посмотрев на часы, я прикинул, что по времени все уже должны быть на местах. Учитывая, что самая «ненужная» нам часть немцев располагалась в палатках, я приказал зарядить осколочный и развернуть башню в их сторону, после чего стал ждать начала концерта. Ибо начинать должны были ракеты, потом вступала в дело пехота, а техника – потом, для внесения дополнительной паники.

Степан

Млять, лучше бы вымерли! Неразборчивый вопль и хлесткий винтовочный выстрел.

– Огонь! – это уже я, на всякий случай выпалив по смутно виднеющейся палатке.

С шипением взлетели ракеты. Наши, осветительные, залив округу желтоватым светом и… На палатки обрушивается свинцовая стена. Отдельных выстрелов просто не разобрать. Вот одна из них осела под шквальным огнем, вторая… Ракеты снижаются, давая еще достаточно света, но в деревне видны уже первые языки пламени.

Постепенно ухо привыкает, начинаю различать рычание МГ, солидное бухтение ДШК, короткие очереди двадцатимиллиметровок, выстрелы сорокапяток.

Ракеты, догорев, гаснут, и единственным источником света, кроме луны, остаются только стремительно набирающие силу пожары. В их неверном свете видны мечущиеся в деревне тени. Там ад. Люди выскакивают из дверей, из окон, гибнут, беспорядочно мечутся.

Хмм, беспорядочно? Я бы не сказал – от крайних домов отделяется группа в несколько десятков человек. Они целенаправленно прут к парку… И залегают под шквальным огнем. Не мечутся, а залегают, пытаясь отползти. Это кто ж там такой смелый-то? На них обрушивается огонь танков, лупят пулеметы. Вот кто-то не выдерживает, вскакивает и тут же падает. Это конец – не выдержав расстрела, немцы бросаются бежать. Куда? Не важно, лишь бы не лежать, лишь бы скорее вырваться из этого ада… Последний валится, не пробежав и десятка метров.

Осторожно стягиваемся к деревне. Еще не все – кто-то отстреливается. Мы близко не подходим, стараясь работать издалека. Потом начинается зачистка. Подходящий термин, ага. Пепелище чистить. Уцелевшие немцы стягиваются к единственному уголку деревни, который не полыхал пожарами и неплохо сохранился, – штаб связистов и несколько домов рядом. Олег, где этот Плюшкин, блин?! Немцам трэба сдаться предложить.

Олег Соджет

А потом все завертелось. Немцы носились по деревне, как крысы по тонущему кораблю. Нет, конечно, вначале они попробовали прорваться к своей технике, но у них это не получилось. Несколько домов, подожженных в самом начале, весело горели, освещая поле боя. Постепенно горящих домов становилось все больше и больше. Повсюду в деревне валялись убитые. Многие из них были даже без формы. Некоторые выскакивали из домов вообще без оружия. Палаточный лагерь был уничтожен довольно быстро – палатки от пуль не защищали. Несколько раз из деревни выскакивали охреневшие враги на машинах или грузовиках из тех, что в деревне были припаркованы.