Степан

После знакомства и краткой ревизии имущества вновь прибывшего мы вернулись к вопросу о разведке.

– Так, инициатива наказуема! К дороге идет тот, кто там уже был, местность, по крайней мере, уже знакомая. (Я бы сказал, какая она знакомая, но… без матов не получается.) А товарищ Олег идет в прямо противоположную сторону со Змеем и Тэнгу. Саня и Степан – право и лево в пределах видимости, но самим не показываться. Всем другим оставаться на месте и готовить лагерь на ночь. Кстати, что у нас с костром?

– Вот бутылочка с маслом, может пригодиться для костра, – сказал Саня.

Я же задумался. Разведка – дело хорошее, но вот кого послать? Гонять по лесу в одиночку – хороший способ самоубийства, по крайней мере, мне так казалось. У нас же – три боеспособные пары: Змей – Тэнгу, Олег – Саня, я – Ника.

Весело. Ну, ладно, придется говорить.

– Вот что, мальчики и девочки. Задача начштаба – конкретизировать приказы командира. Чем он и займется. Итак, первое направление – дозор к дороге. Направление самое опасное, но и самое хлебное. Может, наших встретите, ну, или пару немцев, мимо проходящих. Потому туда – самых боеспособных. Олега с Саней. Теперь направление под углом к лагерю, в сторону против родника. Там никто не был, потому туда – вторую вооруженную пару: Тэнгу – Змей. Ну и третье направление, в сторону родника и дальше… беру на себя с Никой. Сергей останется в лагере, попытается найти что-нибудь в КВ диапазоне. Но это все, разумеется, после принятия пищи. Или «дорожники» пожуют на ходу? Кстати, Олегыч, тебе нож сильно нужен? Может, Нике отдашь.

– Отдам. И в эфире поискать попробую, только на какой частоте искать? – ворчал он, прикручивая гарнитуру и вставляя аккумулятор. – Вроде, насколько помню, тогда, то есть сейчас, частоты другие были, да и диапазоны…

– Ищи в районе трех-пяти мегагерц, там вроде наши. Выше десяти подниматься точно бесполезно – там одни немцы. А вот ниже – ничего сказать не могу.

Мои «вумные» советы привели к тому, что радиостанцию Сергей выключил. Глядя на мою физиономию, он сказал:

– Тогда аккумуляторы можно не сажать: у этой станции сотня – нижняя граница.

Дела-а. Так, одним козырем меньше.

После поедания скудных запасов народ засобирался на разведку. Сборы сводились к оставлению в лагере всяческих хай-тековских девайсов. Как справедливо заметил Змей, «шмотки из будущего фрицам сейчас ни к чему совершенно».

Уже собравшаяся Ника неожиданно остановилась.

– Да, мальчики, еще одно. Задержитесь на минутку. Наши действия при обнаружении врага или при обнаружении нас врагом. Предлагаю.

Первое. Из тех, кто засек, – один остается контролировать, а другой (раций у нас нет, мобилы – не рабочие) сюда. Никаких свистов и криков.

Второе. Из тех, кого обнаружат, – кричать громко и по возможности долго. Остальные стараются не ломиться на помощь, как толпа диких кабанов, а…

Предложения принимаются, так как не знаю сама, что дальше делать. В случае «два» мы или пытаемся спасти и с девяностопроцентной гарантией ложимся рядышком, или бросаем на произвол судьбы (если они, конечно, на транспорте). Вариантов два, и оба, на хрен, плохие.

Общее мнение высказал Саня, заметив:

– Спасать мы пока не в состоянии, так что наплевать на самолюбие и чувство долга. В случае нападения – остальным как можно быстрее и незаметнее исчезнуть из зоны воздействия.

А Олег добавил:

– Если обнаруживших два-три человека и обнаружена вооруженная двойка, то можно и отбиться, если больше или двойка безоружна, пример: Степан – Ника, то это конец. Поэтому в случае попадания не просто орать, а орать сколько их, если мало, есть шанс, что отобьем. Ну а если много, то, извините, драпать ОТ лагеря. И постараться перед смертью увести погоню подальше от остальных, и, слегка подумав: – Да и Степану с Никой особо от лагеря удаляться не стоит, как невооруженной паре. И уж точно не вылезать на открытое место, в лесу хоть можно подкрасться незамеченным на удар ножа, а в поле это мало реально. И, кстати, на будущее: больше всех шансов, попав в какой-нибудь населенный пункт с немцами, выйти оттуда живым есть у меня. Все-таки пять лет в Германии прожил.

И еще подумав, протянул Сереге найденную в машине гранату. Молча. И так понятно зачем.

Саня Букварь

Вот мы и снова около дороги. На этот раз отошли подальше от машины, вдруг кому приспичит в ней поковыряться. Из-за пригорка вновь раздался звук двигателя с подвыванием. На этот раз грузовиков было два. На решетке удалось заметить молнию. Е-мое! «Опель-Блиц»!

Минут через десять проскочил еще один «Опель» с несколькими фрицами в кузове, в сопровождении мотоцикла с коляской.

– Во разъездились! Им тут, что, автобан, что ли? Нет на них гаишников!

Док

День начинался как обычно. Зарулил на станцию минут за пятнадцать до начала смены, послушал последние новости, заключавшиеся в отсутствии новостей (что редко в наших палестинах), отметился у диспетчера, принял амбуланс. Экипаж был уже в сборе, мы как раз заканчивали прогонку чек-листа, когда дали вызов. На Северном Аялоне цепочка, легковушку зажало между автобусом и грузовиком.

До Аялона дошли быстро, на самом шоссе, понятно, – пробка. Как всегда зевакам, проезжающим мимо, нужно притормозить, все рассмотреть и сфотографировать. Нет, ну какой чудак на букву «М» всобачил фотоаппараты на мобилку?

Ушли на обочину и с включенными сиреной и мигалкой пошли к месту аварии. Там уже стояла «Шкода» дорожной полиции, но двух полисменов-таки маловато для обеспечения проезда ранним тель-авивским утром. Пока Али (водитель) разгружал машину, я выпрыгнул на асфальт и побежал к зажатой легковушке – оценить количество пострадавших. В этот момент сзади раздался визг тормозов (мотоциклам закон не писан), удар – и последнее, что я увидел, был асфальт, стремительно вставший мне навстречу.

Очнулся я от… А интересно – что это было? Запах леса – настоящего леса, как в детстве в украинском Полесье, а не тех нескольких деревьев, которые здесь называют лесом. Приподнялся. Кстати, где это «здесь»? Где я вообще? Должен быть в центре Тель-Авива, на шоссе – там такого леса нет. Там вообще никакого леса нет! А вокруг был лес.

«Да, Олежка, картина Репина «Приплыли», – пронеслась мысль. – Только черепно-мозговой тебе и не хватало. И ведь как подробно. Полный набор глюков. Зрительно-тактильно-слуховые… Да и запах. М-да…»

Встал. Вроде цел. Ничего не болит, в голове не шумит. Интересные дела, однако. Осмотрелся еще раз. Вокруг ни души. Лес. Достаточно тепло. Глянул на часы – хм… вообще интересно. Вроде бы у нас там было утро. А тут явно день. Что еще можно сделать? Позвонить – мысль хорошая, но – куда звонить – таких лесов в Израиле нет, это точно… В Ливане – в Ливане были, помню, – но куда там звонить? Рассуждая так, мобильник все же достал – и, тихо ругнувшись, убрал. Сети нет. У моей родной селкомовской «Нокии» нет сети – куда ж меня занесло-то?

В голове крутились две мысли. Одна была профессионально-прозаическая: «ЧМТ. Глюки». Вторая фантастическая: «Перенос». Ну, в первом варианте делать все равно нечего, будем разрабатывать второй. Пришла еще одна мысль, голосом жюль-верновского инженера: «Остров или материк?» Усмехнулся – ну, гор не видно, будем надеяться, что материк. Что у меня в запасе? Да, в общем-то, ничего. Абидна, да… Форма – темные брюки, белая футболка с красными могендавидами «Скорой». На руках – перчатки. На всякий случай снял, мало ли, еще пригодятся. Ручка, блокнот, мобила, жгут и бинты в набедренном кармане. М-да, не густо. Одно хорошо – за ноги можно не беспокоиться при прогулке по лесу. Хорошие, еще армейские, ботинки. Все, вроде бы ничего больше нет. Узнать бы еще, где я и когда я… куда меня выкинуло… С этими мыслями я двинулся в неизвестное с не менее неизвестной полянки в незнакомом лесу. Но далеко уйти не успел – сзади раздался голос:

– Стой! Куда идешь?

«Ну, хотя бы на русском спрашивают», – мелькнула мысль, и я решил схохмить:

– Ша! Уже никто никуда не идет.

Степан

Чем хорош лес? Вообще-то многим, но в нашем теперешнем положении тем, что найти подходящих размеров дрын для использования в качестве «оружия ударного действия» проблемы не составляет. Так что я теперь «вооружен и очень опасен», правда, больше для себя.

Делать пока вроде как нечего, можно немножко подумать о делах наших скорбных. А дела и впрямь невеселые. Нас семь человек плюс собака. Продуктов нет. Если нам на голову не свалится 157-й «Зилок» или Т-55, завтра придется идти пешком. Куда? Наверно, на восток все же. Сколько до своих – понятия не имею, но ориентироваться надо на длительный марш. Проблемы с продуктами в ближайшие пару дней, будем считать, нет. Дальше – большой вопрос. Вот когда он нарисуется – тогда и будем думать. Далее – одежда/обувь. По обуви проблем вроде быть не должно – у большинства кроссовки, у меня «сапоги с защитным носком», но сидят вроде нормально, так что стереть ноги в первый же день не грозит. Но за ногами следить надо очень внимательно. Далее, одежда и белье. Прям по Бушкову, ревизию провести и убрать все, что может натереть. Это, кстати, надо было до разведки сделать, мой прокол.

Я понимал, что данные мысли/предложения незрелые и, очень может быть, бесполезные. Ребята, в армии служившие или имеющие опыт походов, вам накидают гораздо больше, но лучше такие, чем вопли. А вопить хотелось. И очень сильно.

Ладно, хрен с ним. Когда совсем невмоготу станет – пойдешь и повесишься. А пока сидим и ждем, что ребята скажут.

Сергей Олегович

Выключил я радиостанцию и решил привести свою одежду в соответствие с сезоном. Снял и сложил в пакет теплое белье, надетое под техничкой, стащил ботинки и задумался – только сейчас до меня дошло, что обувь у меня, скажем так, не по сезону. Пока нормально, а потом ноги просто сварятся. Надо бы чего-то придумать.

Тут вдруг послышалось нарастающее завывание авиационных моторов. Через минуту источник звука показался, это был наш истребитель типа И-16, отчаянно дравшийся против двух пар немецких самолетов. Визжали на предельных оборотах моторы, периодически раздавался рык авиапулеметов и лай пушек.

– Блин, да что это за на… – застыл я, забыв о всякой маскировке. – Пикируй! Меняй высоту на скорость и уходи низом! – кричал я, как будто пилот мог меня слышать. Один из немцев задымил и пошел вниз. Но, несмотря на всю храбрость нашего летчика, силы были неравны, и вскоре «Ишачок» загорелся, клюнул носом и сорвался в штопор.

– Прыгай! Да прыгай же!!! – орал я. Словно услышав мои слова, пилот вывалился из самолета и раскрыл парашют. Но немцы не дали ему никакого шанса, один из «мессершмиттов», как я их назвал, расстрелял пилота в воздухе. Изо всех сил я кинулся к месту его падения.

Сергей Олегович

Подошел я к телу летчика, пощупал на всякий случай пульс на шее… Бесполезно… Мертв… Молодой парень, среднего роста, комбез летный на груди изорван и залит кровью. Полез в его внутренний карман, достал удостоверение, точнее, то, что от него осталось после попадания… Только и смог прочитать, что звали его Алексей. В планшете – карта и плитка шоколада… ТТ в кобуре новенький, еще в заводской смазке, и две обоймы к нему.

Ника

Нож я, конечно, взяла. А чего уж не взять, если предлагают? Супротив моего перочинного восьмилезвийного монстра – так очень даже хорошая вещь. И рукоять легла в руку так, как будто всю жизнь там и была. Лезвие прямое, с полуторной заточкой, правда, острие – не «щучка», ну, дареному коню, как говорится… Все-таки почувствовала себя более уверенно, несмотря на то что в голове конкретная каша, а ответственность легла на плечи, как первые погоны, – крепко и с размаху.

До родника добрались быстро. Степан шел по лесу, будто в нем и родился. Аж завидно! Ладно, бум надеяться, что я тоже не грюпала, как стоненятко.

Родник представлял собой маленькое углубление между двух деревьев. Степан присел и зачерпнул рукой прозрачную воду. Я тоже присела, чтобы не отсвечивать, но повернулась лицом в противоположную сторону. Пока один занят – другой на контроле. Оказывается, цивильная жизнь так и не смогла вытравить инстинкты, наработанные за четыре года.

У родника Степан начал задавать вопросы и вносить предложения. Все правильно, если командир тупит, то подчиненные тут же начинают его мордой в это тыкать. Насчет разжечь костер – и сами монстрем: и в лесу, и на зимнем поле при минус десяти. Только мне его вопросы, как сквозь вату, доносятся. Стою, кручу головой, а кажется – вот чувствую я своими нижними девяносто шестью, – что мы не одни! А ничего не вижу!

Степан опять что-то сказал. Я вскинула сжатый кулак: «Молчи, внимание!» – и тут самолет над головой. Второй. Третий. И выстрелы откуда-то со стороны лагеря, а потом такой крик! Мать его! Степан рванул с низкого старта к лагерю.

– Стоять! – зашипела так, что, кажется, все окрестные змеи перепугались. – Лежать!

Обидится, наверное, что, как собаку, одернула. Но парень выполнил команды четко. А меня прямо колотит. Знать бы еще почему.

Через пару секунд, Степан только и успел, что оглянуться на меня, справа между деревьев замелькали фигуры. Четверо. Бегут неторопливо к нашему лагерю. Где-то метрах в десяти впереди наши прямые должны совпасть. Мы лежим удобно. Степан упал так, что как раз со стороны фрицев его скрывает куст, а я в своей пятнистой куртке с накинутым капюшоном и вовсе тут глюком работаю. Под курткой одна майка, чтоб жарко не было. Свитер оставила в лагере – как мальчишки смотрели на мой неоконченный стриптиз, вау! – однако лучше в нижнем и пятнистой куртке, чем в черном свитере.

Степан обернулся опять. В глазах вопрос. Сам, небось, уже понял: пропустить их – и пацанам в лагере полный полярный лис. Ну почему из двух предусмотренных вариантов обязательно окажется третий?! Эх, б…!

Бежали немцы не спеша. Трое кучно так, а четвертый чуть сбоку и сзади. И форма, кажется, чуть другая. Наверное, командир. Я же их немецкие формы и на картинке не различу, а тут… Степан уже, наверное, все вычислил, а сказать не может – услышат. Только глазами водит как сумасшедший. Короче, плохой из меня командир! Потому что хорошему за такое бы по-хорошему…

Подняла три пальца, показала на себя и чиркнула по горлу. Потом один и на напарника и руку в кулак, будто хватаю что-то. Хотелось бы быть уверенной, что понял.

Рванули одновременно. Мыслей никаких. Была бы хоть одна дельная мысль – лежала бы в кустах у родничка и не дергалась. А так…

Врубилась в своих – они только начали поворачиваться. Правому нож в грудь – винтовка почти повернулась. Удар по яйцам переднему. Левой рукой дергаю у левого винтовку, подбиваю под колено, закручиваю ремень винтовки на шее – и выстрел переднему в голову. Короткий удар кулаком в висок. Все! Вот теперь можно думать.

И первая мысль – а если Степан не справился? А если бы ты не справилась? У Степана противник шустрее и стоял дальше…

Умница, девочка, когда ты, блин, научишься думать не через…?!..……!!!

Степан

Командирское шипение подействовало не хуже давешнего «командного рыка» на поляне. Рухнул как подкошенный, довольно удачно, как оказалось. Потом я буду сильно удивляться и нашему везению, и много еще чему. Но это будет СИЛЬНО потом, а тогда в голове мыслей не осталось абсолютно. Только растерянность. Вот они, немцы и… И все, капец. Оглянулся на Нику – жестами, прям будто боевик какой, объясняет что-то, вовремя, блин.

А потом мир сжался до узенькой полоски пространства и двух человек на ней. Рывок, слишком быстро, командир, не успеваю, еще немного, немец на долю мгновения замешкался, выбирая из двух противников, и огреб. По полной. Если спросите, как я справился с тем немцем, я отвечу: не знаю. Просто через какое-то время он лежал на земле, а я пытался понять, кто это его так приложил.

Ника

Разревелась, как кисейная барышня. Уткнулась лицом в плечо Степана и реву. Дура, баба! Тут радоваться надо, что победили, что живы остались, а я… Степа застыл столбом и не мешает моему женскому счастью – прижаться к сильному мужскому плечу, пусть в крови, пусть ненадолго. Командир, б… Один раз в жизни так ревела, когда прошла через Мекензиевы горы ночью… а утром ревела. Точно так же.

Распрямилась. Все. Кончила. То есть – закончилась бл…ская (бабская) пятиминутка.

– Жив?

Степан кивает.

– Да не ты! Он! Отконвоируешь до лагеря? Надо собрать с этих все. Документы тоже. Форма нужна.

Олег Соджет

«Странно, что же случилось-то у фрицев? – задумался я после того, как в течение полутора часов по лесной дороге проехали с десяток грузовиков и колонна танков. – Какого их в лес несет? Должно же этому быть логическое объяснение. Карту бы, чтоб понять, где мы и что тут есть. Да по приходу Олеговича попросить надо будет фрицев поискать рацией, мож, чего полезного скажут или промелькнет, чего они тут раскатались».

После танков на дороге наступило некоторое затишье. И примерно с полчаса никто не ездил, но вот потом…

«Растудыть твою дивизию налево, сколько ж их?»

По дороге гнали колонну с пленными. Пленных было навскидку сотни полторы, почти все были ранены. Конвоиров же с ними оказалось всего двадцать три человека.

«Ну, собаки, было б у меня патронов побольше, тут бы вы и легли…»

В это время один из пленных упал, и один из конвоиров, даже не останавливаясь, его застрелил.

«Суки!!! Что ж вы творите?! Ну…… вам! Зубами рвать буду!» – взбеленился я от увиденной картины. И это вполне понятно: ведь одно дело читать о том, как это было, и совсем другое – увидеть самому.

Прошли пленные, и на дороге снова тишина наступила.

– Сань, – шепотом позвал я, – надо валить отсюда, пока все не окончилось для нас печально. А ну, как они еще пленных погонят? Да с собаками. Учуют они нас тут, как пить дать. Да и ребят бы похоронить. Тем более, водила нас оружием снабдил. Так что давай, пока тихо, тела в лес затянем, похороним где-нибудь и в лагерь двинемся.

Глядя на колонну пленных, Саня только скрипнул зубами.

– Немцы, конечно, сволочи и гады… но до чичей им, слава богу, далеко. Есть у парней шансы выжить. Сейчас тела наших в лесу похороним, и надо будет возвращаться.

– Да, не нохчи, конечно. И шанс есть… Если по дороге не перестреляют… Хотя… Может, еще драпанут где? Конвой не то чтоб уж очень большой, а их под полторы сотни. Ладно, вытягивай тела с дороги и, пожалуй, начни с водилы – там мороки больше, а я прикрою, – сказал я.

О-па, а это что за пепелац? Один едет, медленно. Такое впечатление, что седельный тягач, без хвоста, правда, да и седла не видно, и места под него толком нет.

Остановился возле трупа пленного. Из кабины вылезли двое.

– Валим их? – одними губами спросил я у Сани. – Ты пошурши слегка, пусть один к тебе пойдет. Заломать сможешь? А я второго подстрелю и к тебе на помощь…

– Работаем, дай мне к молотку еще нож хороший на всякий случай.

Я отдал Сане мачете, предупредив его, чтобы не колол, а рубил, и стал ждать реакции. Пошуршал Саня знатно: один из фрицев рысью побежал в сторону шума, на ходу доставая пистолет. Второй снял с плеча карабин и стал всматриваться в ту сторону, где шумели. Как только первый немец скрылся в кустах, я прицелился и выстрелил. Мимо.

– Мать! – негромко выругался я, лихорадочно передергивая затвор. Сделал я это по привычке потому, что у той СВТ, из которой я стрелял в далеком теперь две тысячи девятом, были проблемы с досылкой второго патрона. Как потом выяснилось, с данной винтовкой я мог этого и не делать – она работала как часы, без малейших проблем.

– Пристрелять бы винтовку сначала, а потом в бой, а не так… Спокойнее, щас я тебя достану, сученок, – продолжил я, видя, что немец меня нашел и целится.

Второй выстрел я произвел одновременно с немцем. К счастью, он не попал. Моя же пуля вошла ему в голову, отбросив на машину. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, я поспешил к Сане, но моя помощь не понадобилась. Оказалось, что, почти дойдя до него, фриц услышал выстрел, обернулся. Что стало для него роковым решением. Саня момента не упустил и проломил немцу голову молотком.

По окончании боя мы быстренько затянули в лес второго немца и обоих русских солдат, а машину загнали под деревья и замаскировали подручными средствами, не осматривая толком. Посмотрели только, нет ли в машине еще какого оружия. Увы, ничего не оказалось. Основной осмотр трофея решили сделать позже. Точнее, ночью и не вдвоем, а большей группой. Чтобы безопаснее было, благо теперь у нас еще два ствола появилось. Мне достался «маузер 98К» со штыком и полсотни патронов, которые надо было разделить на две винтовки, если они подойдут, в чем я был не уверен. Ну, если не подойдут, побегаю с 98К, а эсвэтэшку – в стратегический резерв до увеличения боезапаса. Тем более что у «маузера» штык есть, а «токаревка» без. А Сане – «вальтер» с тремя обоймами. Кроме того, у обоих немцев мы забрали их документы и форму.

«Надо будет Нику к роднику загнать – форму от крови отстирать, пока не въелась», – мелькнула у меня мысль.

При ближайшем рассмотрении агрегатом оказался «Ганомаг-Гигант», оснащенный шестицилиндровым дизелем и шестиступенчатой коробкой передач. Он развивал скорость до сорока километров в час и мог буксировать автопоезда полной массой двадцать пять – тридцать тонн. Но что эта дура забыла в лесу, я все равно понять не мог.

– Слышь, Сань, откуда он тут взялся? – спросил я.

– Всем хорош тягач, с места рвет и в букс колеса на грунте срывает, и негромко работает, только места под груз совсем нет, зато в кабине не тесно… Да хрен его знает, откуда… Но порулить на таком за радость, а может, вместо багажника ММ к нему зацепим?

– Какую ММ?

– Да ту ММ, которую с разбитым мотором нашли, а то резкий гигант этот очень.

– ММ? А, полуторку! А почему ММ? Она ж ГАЗ-АА, а не ММ была. Но с цеплянием идея неплохая… Только б ее до нас не прицепили, мы ж ее до ночи с дороги не стянем, попалимся, скорее всего…

– Подожди, – сказал Саня. – Это, наверное, эвакослужба! Шла она вроде на запад. Но вот то, что они там стали… Может, ее как раз и послали эту несчастную полуторку утащить… Но все равно странно. Им танки тягать надо, а не полуторки… СТОП!!!! ТАНКИ!!! Может, где-то там подальше танк стоит, за которым этот паровоз и намылился?! Значит, так – срочно привести фашистскую форму в порядок! Как можно скорее. Надо поскорее по дороге прошвырнуться, вдруг успеем.

– Погодь, – мысли скакали, обгоняя друг друга, – если там немецкий танк, то сломан он капитально, раз тягач погнали. Плюс там экипаж. Пять рыл, которых положить вдвоем нереально. А если, – догадка, мелькнувшая на пределе реальности, стремительно обретала плоть и кровь, – если там наш танк? Тогда может никого не быть.

– Вот именно на наш танк я и опираюсь, – сказал Саня. – Их в это время тут много по обочинам стояло. А если фрицевский, то придется рискнуть. Тем более что их там необязательно пятеро. Если Т-I или Т-II, то поменьше. Плюс не ждут они там нас. Они-то своих ждут, так что шанс есть в обоих случаях, но я предпочитаю вариант с нашим танком…

Саня Букварь

Мы с Олегом в темпе переоделись. Я, потому как не знаю немецкого, сел за руль, а напарник с карабином примостился старшим машины. Осторожно вывожу «Гигант» на дорогу и направляю его вперед.

– Да, мощности у него как у дурака махорки – вон, аж буксует при резком нажатии на газульку… Вот, кстати – пробег по спидометру менее шестисот кэмэ, бак почти полный, лампочка горит какая-то – непонятно. Ну, вроде желтая, и ладно, значит, можно ехать, потом разберемся. До чего легко руль крутится, как в легковушке, это даже не «КамАЗ», а звук похож, такой же «простуженный». Олег, а что делать, если мне вопросы задавать начнут? Я ж, кроме «хальт», «хенде-хох» и «капут», ничего не знаю. И кстати, тут на приборке бумажки какие-то под магнитом, посмотришь?

– Говорить буду я. Твое дело баранка. И я все ж надеюсь, что говорить не придется. А бумажки посмотрим. О! Вот за что люблю фрицев, так это за порядок. Тут и куда мы едем написано, и откуда, и с чем назад вернемся. Нам, кстати, из леса выезжать надо и там еще почти пять километров отмахать.

К счастью, нам повезло, и пока мы ехали, нас никто не остановил для проверки, хотя нас несколько раз обгоняли немецкие машины, а навстречу попалась еще одна колона танков.

Дорога петляла между небольшими холмами, наконец, почти в пяти километрах, в одной из ложбин мы заметили танк.

– Глянь, Олег, двадцать шестой стоит, двухбашенный. Во, блин, а он на самом деле больше, чем казался на картинках…

– Т-26 как Т-26, двухбашенный, пулеметный. На хрена немцы за ним тягач погнали? В музей, не иначе.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что у танка просто кончилось горючее, патронов к ДТ было всего около пары сотен. Зацепили мы это чудо советского танкостроения на буксир и поехали назад. Приключений по дороге не было, и мы, доехав до места и снова замаскировав в лесу тягач – теперь уже вместе с танком, пошли в лагерь. По дороге я тихонько мурлыкал себе под нос «Броня крепка и танки наши быстры…».

Дошли до лагеря без происшествий, где я рассказал оставшимся там о том, что видели и что смогли достать. Потом я спросил, что было у них в наше отсутствие.

Сергей Олегович

После возвращения Степана и Ники с пленным, отпросившись у командира и выгрузив все высокотехнологичные девайсы, за исключением пачки сигарет и зажигалки (той самой, с портретом команданте Че), пошел я грибов пособирать, ибо война войной, а кушать хочется всегда. Точнее, не столько за грибами, сколько для того чтобы прийти в себя и осмыслить обстановку. Если поначалу казалось, что все это нереально и я вот-вот проснусь, то после увиденного расстрела летчика постепенно стало приходить понимание: это – настоящее. Реальная, а не киношно-компьютерная война… Побродив буквально минут десять, я увидел впереди фигуру человека, пробирающегося через лес и периодически отбивающегося от злющих лесных комаров. Потихоньку приблизился сзади и понял, что это очередной попаданец. Как понял? Да очень просто! Вряд ли какой человек в здравом уме и трезвой памяти будет разгуливать по оккупированной территории в белой футболке с красными могендавидами.

– Стой! Куда идешь? – окликнул его я.

– Ша! Уже никто никуда не идет! – схохмил он в ответ.

– Приветствую очередного брата по несчастью! – сказал я, выходя из кустов. – Какими судьбами? Откуда попал, спрашивать не буду, и так уже видно…

Док

– Очередной? И сколько здесь таких братьев уже? – спрашиваю, а у самого в голове одна мысль: «Главное – не глюки!»

– Седьмым будешь.

– Два экипажа. Даже до отделения недотягиваем по штату. Ну, хоть не один – и то радость. А то, блин, думал, уже глюки пошли. А где мы? И главное – когда мы?

– Ну, где – мы еще сами толком не поняли. А вот когда – это уяснили более-менее – конец июня сорок первого года.

Пару минут я молчал. Попал, что называется, как кур в ощип. Блин, ну почему именно в сорок первый? Сейчас еще выяснится, что мы где-то в районе Бреста, и все, пишите письма. Вокруг вермахт, и попробуй добраться до своих. Без оружия, еды и вообще – без ничего. Охренеть. Вряд ли других закинуло с чем-то более полезным, чем меня.

– Ну что, оклемался? – спросил сотоварищ по несчастью, представившийся Сергеем. – Пошли, грибы, что ли, поищем – жрать-то нечего…

Да… грибы, понимаешь… Вокруг немцы, местоположение неизвестно, ни хрена вообще не известно, а у ребят проблема – жрать нечего. Нет, оно, конечно, верно: война войной, а обед по расписанию. Ну, значит, будем смотреть. Бардак, видимо, тут тот еще. Хотя – чего я критиканствую? Этот вот за продовольствием отправился, а кто-то, надеюсь, и по округе шарит, решая вопрос координат. Еще раз оглядел свою форму – да и вопрос обмундирования решать надо, а то я со своей белой рубашкой с нашитыми светоотражателями в лесу – как елка с подсветкой…

– Грибы, говоришь? Ну, можно и за грибами, конечно, – только куда собирать будем?

– Ну, чего-то сообразим. Не дрейфь, прорвемся.

Грибов мы, конечно, пособирали немного – так, для видимости скорее – много ли в руках унесешь? И вернулись в лагерь. Если эту полянку можно назвать лагерем. Кстати, похоже, я не ошибся, предположив, что остальных выкинуло сюда не более готовых, чем меня. И за что нас так? Хотя ноутбуков было несколько штук, да толку от них здесь? Блин, хоть бы аптечку какую-то, что ли… И что мне стоило взять в машине перед выходом свой набор парамедика? Или дефибриллятор… Хотя нет, чего я бы с ним тут делал?.. Ничего нет. Абидна, однако.

Ника

Немец сначала не понял, с кем его свела судьба. Обалдело таращится на нашу одежду, ноуты, сумки, аппаратуру. Головой крутит, как пропеллер, только иногда морщится. Мальчики выложили отвертку, плоскогубцы, молоток – хотят так, чтобы без крови. А по мне – отрезать без лишних забот уши, а потом и…