Глава 29

Расставание оказалось не просто тягостным, это была настоящая пытка. Когда Джессика прощалась с Калебом, ее сердце будто разрывали на части. Она не проронила ни единой слезинки, и ее сын тоже. Впрочем, отъезд матери не огорчил его: ему очень нравились Джози и Том Нортоны. Он нетерпеливо вертелся на руках у Джессики, целующей его на прощание. Малыш даже не махнул рукой вслед уходящей матери: был занят важным и очень увлекательным делом — «наводил порядок» на кухне Джози.

Джессика удивила Коула. Он знал, что она не станет устраивать сцену перед ребенком, но ожидал слез после. Коул даже хотел предложить ей поплакать — легче станет. Но она была сдержанна, глаза оставались сухими. Они ехали весь день и только дважды останавливались, давая отдых лошадям. К заходу солнца Джессика окончательно выбилась из сил.

В сумерках Коул остановился и мысленно обругал себя. Джессика не слишком опытная наездница, долгая дорога без отдыха трудна для нее. Но она молодец, ни разу не пожаловалась.

— Завтра утром мы догоним поезд в Эдварде-вилле, примерно в пяти милях к югу отсюда. Сомневаюсь, что там будут сносные условия, но ты по крайней мере выспишься в кровати, — пообещал он. — А если хочешь, оставим городок в стороне и переночуем под открытым небом, у водопада.

— Мы не поедем обратно в Рокфорд-Фоллз? — вдруг спросила она.

— Нет, мы уже далеко от него. Местечко, про которое я говорю, красивое и уединенное. Небольшой водопад струится в чистое, голубое озеро.

— Это далеко? — устало спросила Джессика. Убирая прядь волос, упавшую на глаза, она заметила грязь на руках. Хорошо бы помыться!

— Примерно миля отсюда, — сказал он. — Но если мы заночуем под открытым небом, утром придется встать пораньше.

— А ты сам чего хочешь?

Коул всегда предпочитал спать под звездами, подальше от шума, толпы, суеты большого города. Но он не хотел навязывать свое мнение Джессике. Выбор за ней.

— Мне все равно, сделаем, как ты решишь.

— Я бы хотела помыться.

— Мы могли бы помыться в Эдвардсвилле.

— Но мне нравится спать под открытым небом. У водопада уединенное местечко?

— Да, очень.

— Тогда я смогу потренироваться.

— В чем?

— Увидишь, — пообещала она. — Я не смогу делать это одна. Ты должен мне помочь.

Коул удивился:

— Мы будем прикасаться друг к другу? Коул подтрунивал над ней, ожидая, что Джессика покраснеет, но, напротив, она охотно согласилась:

— О да, тебе придется обнять меня. Я так думаю, но не уверена. У меня нет опыта.

Коул пустил лошадь рысью вниз по узкому склону. Она ехала прямо за ним.

Боже, в чем это она хочет потренироваться с его участием? Он оглянулся:

— А то, о чем ты говоришь, требует уединения?

— Еще бы, конечно, — скрыла улыбку Джессика.

— Почему?

— Потому что я могу наделать много шума. При людях я чувствовала бы себя скованно.

Он натянул вожжи, подождал, когда она поравняется с ним, и заметил искорки в глазах девушки. Значит, она решила подразнить его!

— Ты ведь говоришь не о том, о чем я думаю, да?

Она захлопала ресницами и уставилась на Коула, а он расхохотался.

— А как ты считаешь, о чем я говорю? — с невинным видом поинтересовалась она.

— О близости со мной.

— Нет! — выпалила Джессика, а потом рассмеялась.

— Джесси, мужчины не любят, когда их дразнят. Запомни.

Он снова поехал вперед, а она за ним, как и все последние восемь часов. Она очень долго не произносила ни слова, пока любопытство совсем не одолело ее.

— Коул?

— Да.

— Ты разочарован?

— Чем?

— Ну что я говорила совсем о другом.

— Нет, — резко ответил Коул. — Нисколько. Плечи ее опустились от огорчения.

— Значит, ты никогда об этом не думал… со мной?

Он не мог поверить своим ушам! Неужели Джессика не понимает, какое впечатление производит на него? Наверное, нет. Ясное дело, она совершенно невинна, но после таких вопросов это продлится недолго.

— Да, думал.

— Ну и что?

— Этого не произойдет, Джессика.

— Нет, конечно, нет, — заторопилась она. — Но знаешь, я тоже про это думала несколько раз.

Коул чуть не свалился с лошади.

— Ты наконец перестанешь?

— А ты не кричи на меня! Я честно и откровенно разговариваю с тобой. С тобой легко говорить, когда ты спокоен, но стоит тебя разволновать… Неужели ты полагаешь, что мысль про это — преступление? Я же не собираюсь ничего делать, я даже не представляю, что это такое.

— Ну тогда мне не о чем волноваться, значит, ты не совершишь никакой глупости.

— Какой, например?

Коул не ответил. Он поклялся не говорить ей больше ни слова и не оборачиваться, по крайней мере пока он не преодолеет желание стащить ее с лошади, раздеть и заняться любовью.

— Я надеюсь, вода теплая, — заметила Джессика. Он-то хотел, чтобы вода оказалась холодной как лед.

Последняя миля далась Джессике нелегко. Когда они наконец прибыли на место, девушка не могла слезть с лошади. Коул помог ей спешиться, задержав руки у нее на талии дольше, чем было необходимо, а она невольно прильнула к нему. Ноги ее так Дрожали, что если бы не Коул, она бы упала.

Джессика посмотрела на Коула, желая поблагодарить, но, заметив крепко сжатые губы, быстро отошла подальше. Он раздражен ее неуместными высказываниями. Она решила не обращать внимания и ждать, когда его настроение улучшится.

Место ей очень понравилось: кругом пышная зелень, прелестный водопад, совсем непохожий на тот, который ей довелось увидеть в Рокфорд-Фоллз, — гораздо меньший и не такой мощный. Струя воды стекала с неровных каменных выступов и падала в голубое озеро, рассыпая брызги. В них, словно в стеклянной призме, отражался солнечный свет, и над озером возникала сверкающая радуга.

Пока Коул возился с лошадьми, Джессика начала готовить место для стоянки. Собрав хворост для костра, она разложила постели и еду, которую Джози дала им в дорогу.

— Еда готова, — позвала она его.

— Я поем позже, — ответил Коул.

Он закончил чистить лошадей и отпустил их попастись на свежей, нежной траве. Шум водопада успокаивал, словно приглашая нырнуть в хрустальную воду. Пока Джессика ужинала, Коул разделся и бросился в озеро.

Холодная вода помогла избавиться от мысли о Джессике, он даже сумел вспомнить, почему не хочет и пальцем до нее дотронуться. Ведь он не собирается связывать себя. Эта женщина манит его, но такие, как она, требуют от мужчин обязательств. Она не из тех, с кем можно провести ночь, а наутро забыть. Она заслуживает лучшего отношения и не такого человека, как он. Так почему же он горячится и беспокоится, представляя ее с другим? Разве есть у него на Джессику какие-то права?

— Ты собираешься сидеть в воде всю ночь?

Ее вопрос отвлек от мрачных мыслей. Коул вышел из воды, торопливо вытерся и натянул штаны. Вернувшись к костру, он подвинул постели ближе к горе, на случай дождя, и иначе уложил ветки для костра. Он зажег их и уселся поесть.

Поскольку Коул знал, что еду готовила Джози, он не удивился, какая она ужасная. Джессика не жаловалась, но, судя по тому, сколько у нее осталось, он понял, что она съела мало.

Впрочем, она осилила почти всю мятную лепешку Джози и теперь собиралась купаться. Она взяла чистую одежду, полотенце и мыло. Перед тем как войти в воду, девушка разделась, скрывшись за водопадом, как за ширмой.

Джессика подняла волосы с шеи на затылок и встала под мощную струю, закинув назад голову. Закрыв глаза, она отдала прохладной воде свое уставшее тело. Дневное напряжение и усталость медленно покидали ее. Очень скоро Джессика почувствовала невероятное облегчение. Настоящее блаженство!

Коулу казалось, что он попал в чистилище, но винить за это было некого, кроме самого себя. Нечего подглядывать, как она купается. Неприлично, стыдно. Но он не мог заставить себя отвернуться! Пусть даже его сочли бы распутником, да кем угодно, но что делать, если она невероятно хороша, эта Джессика Саммерз!

Она стояла по пояс в воде. Каждое движение Джессики дышало чувственностью и изяществом. Коул любовался ее шеей, руками, потом невероятным усилием воли заставил себя закрыть глаза. Как же ему хотелось нырнуть к ней! В конце концов, может, привязать себя к такой женщине не самое страшное дело в жизни? Но Коул тут же отбросил нелепую мысль и открыл глаза.

Он чуть не задохнулся. Сердце гулко забилось, в жилах уже текла не кровь, а расплавленная лава. В голове осталась только одна мысль, одно желание: прикоснуться к прекрасному женскому телу. Он понял наконец, что его ожидают настоящие муки, если он не научится сдерживать себя. Застонав, Коул повалился на походную постель и положил руки под голову. Он всегда спал очень чутко, и если Джессике что-то понадобится ночью, пусть лишь тихо окликнет его. Он принялся мысленно считать коров. Потом овец… Потом способы любви, какими он бы занялся с Джессикой…

— Коул, ты спишь?

Не открывая глаз, он пробормотал:

— Нет.

— Ты говоришь как-то хрипло.

— Со мной все в порядке. Чего ты хочешь?

— Ты не будешь против, если я сейчас подниму шум?

— Ты это о чем?

— Хочу потренироваться в стрельбе по цели.

Он резко сел и увидел у нее на коленях пистолет.

— Где это ты его взяла?

— Том Нортон дал.

— Убери!

— Я хочу научиться стрелять.

— Нет!

— Я хочу научиться защищать себя. Я не люблю оружие и надеялась, что у меня его никогда не будет. Но блэкуотерская банда все еще существует. В мире много зла. Я должна уметь постоять за себя и за сына.

— Суши волосы и ложись спать.

Она откинула мокрые волосы на спину, потом открыла коробочку с пулями, которые купил ей Том, и начала заряжать пистолет…

Коул сдерживался изо всех сил, наблюдая за ее стрельбой. Снова и снова она совершала одни и те же ошибки! И когда он уже не мог вынести происходившего перед глазами кошмара, то вскочил, подошел к Джессике сзади, обнял ее за талию и притянул к себе. Потом чуть опустил руку, в которой она держала оружие.

— Куда ты стреляешь?

— Третье дерево впереди. А ты думал куда?

— В звезды. Слишком высоко целишься, дорогая.

Следующие двадцать минут маршал Клейборн учил меткой стрельбе Джессику Саммерз и, честное слово, проклял все на свете. Зачем ей учиться стрелять? Ей следует проводить время в гостиной, пить чай, а Калеб играл бы у ее ног. Она настоящая леди, а леди не носят при себе оружие. Он допустил ошибку, высказав свое мнение вслух. Она раздраженно заспорила:

— Мне не нравится иметь дело с оружием, но я не расстанусь с ним до тех пор, пока не поймают всех бандитов. Если считаешь, что из-за этого я перестану быть женщиной, хорошо, пусть будет так.

— Тебе очень идет сердиться. У тебя из глаз сыплются искры.

— Многие женщины носят оружие для… Что ты сказал? — Она повернулась к нему и наткнулась на его подбородок.

— Я сказал, что ты красивая, — повторил он.

— Спасибо, — слегка заикаясь, пробормотала Джессика. В следующее мгновение она отвернулась и с трудом заставила себя сосредоточиться. — Женщины на Диком Западе должны носить оружие. Потому что там встречаются всякие… Ой, что ты делаешь?

Он наклонил голову и уткнулся ей в шею.

— Целую тебя, но не хочу прерывать твою тираду. Так что еще ты хотела сказать?

— Встречаются всякие дикие животные, например, медведи, другие хищники… и хищники…

Она сделала паузу, набрала побольше воздуха и повернула голову набок, чтобы ему было удобнее. От сладкого, теплого дыхания Коула по телу Джессики пробегала дрожь. Она понимала, что надо остановить Коула, и пообещала себе, что так и сделает, но… немного погодя.

— Хищники? — спросил он.

— Да, много хищников.

— Где?

Она потеряла мысль:

— Не знаю. Где-то… Он тихо рассмеялся:

— Так я тебе нравлюсь?

Он медленно повернул девушку к себе, не выпуская из объятий. Джессика обняла его за шею, и он, порывисто прижав девушку к себе, жадным ртом припал к ее губам. Его язык проник внутрь и несколько долгих минут наслаждался ее восхитительным ртом. Как чудесно они подходили друг другу! Она словно была создана именно для него: чувственная, ласковая, любящая.

И она невинна. Вспомнив об этом, он мгновенно пришел в себя. Коул не мог сразу отпустить Джессику, а лишь перевел дыхание. Потом еще раз пылко поцеловал и наконец отпустил ее.

Но она не хотела его отпускать. Дрожа от желания, Джессика целовала Коула со всей накопившейся страстью. Она будто повторяла его поцелуй — сначала робко, потом смелее. Он снова обнял ее и застонал, когда ее нежный язык коснулся его языка.

Боже, до чего она хороша! Ее раскованность потрясла Коула, он понимал, что, стоит ему проявить настойчивость, девушка отбросит сомнения. Она слишком невинна, чтобы опасаться последствий. Но хотя бы один из них должен подумать о завтрашнем дне и остановиться.

Коул убрал ее руки со своей шеи и отступил назад.

— Мне не надо было этого делать, — хрипло проговорил он.

Сквозь пелену тумана Джессика смотрела, как он отдаляется от нее.

— А я рада, что ты так поступил. Мне хотелось узнать, что это за ощущение…

Коул снова повернулся к ней:

— Джессика, я не… подопытный кролик. Увидев гнев в его глазах, она шагнула к нему.

— Но я так давно хотела поцеловать тебя…

— Ну ладно. Больше такое не повторится.

— Почему?

Он не мог поверить своим ушам.

— А ты знаешь, к чему ведут поцелуи? — возмутился Коул.

Джессика медленно кивнула:

— Знаю. Но я никогда…

Он резко оборвал ее, потому что даже разговор на эту тему вызывал у него страстное желание снова обнять ее, а если бы он так поступил, то уже не смог бы остановиться.

— Нам надо держаться друг от друга подальше. Ясно?

Она кивнула, но потом покачала головой:

— Господи, как же это можно сделать? Мы же вместе едем!..

— Не распускай руки.

Он вдруг хрипло рассмеялся. Никогда еще он не говорил таких слов женщине и сам не мог поверить, что говорит их Джессике. Неужели значок делает его столь благородным?

Джессика сложила руки на груди.

— Как хочешь, буду счастлива помочь тебе. Он неожиданно разозлился:

— Я хочу сорвать с тебя одежду! Хочу бросить тебя на землю и делать все, о чем я мечтаю!

Ее глаза расширились.

— Ты мечтаешь обо мне?

— Да, Джесси.

— Я тоже мечтала о тебе. Коул, а ты хочешь заниматься со мной любовью?

— Нет, не любовью, — поправил он, — а сексом. Чувствуешь разницу? Если мы переспим с тобой, то завтра утром ты поймешь, какую ошибку совершила. Потом будешь жалеть всю жизнь.

Джессика почувствовала нарастающий гнев.

— А ты? Тоже поймешь, что это ошибка?

— Конечно.

— И тоже всю оставшуюся жизнь будешь жалеть?

— Да, буду жалеть. Но не так долго. Ну, дошло до тебя? Для меня это не так много значит.

Она посмотрела на пистолет на земле, подняла его и прошла мимо Коула.

— Из всех самовлюбленных…

— Я не обманываю тебя, Джесси. Большинство мужчин готовы солгать, только бы заманить женщину в постель.

— Такую, как я?

Он дошел за ней до костра.

— Да. Как ты. Невинную, чистую и очень соблазнительную, черт побери! Обладая таким прекрасным телом, ты не можешь позволить себе быть наивной. Это опасно и глупо.

— Ага, значит, я глупая! Да будет тебе известно: неопытность не означает глупость.

Она бросила пистолет на постель и стала сверлить его взглядом:

— Хорошо. Ответь на один вопрос, Коул. И больше никогда не будем говорить на эту тему.

— Какой вопрос?

— Почему ты так уверен, что я стану жалеть всю оставшуюся жизнь? Потому что я женщина или потому что глупая?

— Хочешь сказать, ты не будешь жалеть? Джессика молчала.

— Конечно, будешь! — решительно заявил он. — Женщина всегда хочет привязать к себе мужчину.

— Привязать?

— Ну да. А мужчинам этого не надо.

— Значит, женатые мужчины — это те, кого поймали за хвост и силой притащили к алтарю?

Коул подумал и решил, что образ совершенно точный.

— Возможно, и так.

— А твоего зятя принудили жениться на твоей сестре?

Коул забыл, что рассказал ей о своей семье.

— Ты имеешь в виду Мэри Роуз и Харрисона? — Прежде чем она что-то добавила, он покачал головой: — Нет, Харрисон хотел на ней жениться.

Джессика села и начала расшнуровывать ботинки. Стоя, он наблюдал за ней, пытаясь вспомнить, с чего у них начался спор.

— Слушай, Джесси. Я хочу сказать…

— Что ты не желаешь никаких привязанностей и обязательств.

— Совершенно точно! — почти выкрикнул Коул.

— Ну держись, Коул. Я тоже этого не хочу, — прошептала она. — Я не собираюсь выходить замуж. И никогда не выйду, — добавила она громко.

— Когда-нибудь выйдешь, — предсказал он и нахмурился.

— Потому что так жить будет легче?

Он растянулся на постели, уставился на звезды и ответил:

— Легче. Да и Калебу нужен отец.

— Нам с сыном не нужен никакой мужчина. Я не собираюсь создавать образцовое семейство. О, ты меня так злишь, Коул! Как большинство людей, которые хотят насильно навязать свое мнение другим.

— Но ведь трудно одной воспитывать ребенка!

— Трудно. Но я счастлива… Я говорю искренне. А выйти замуж только потому, что так делают все, так требуют правила, — настоящее несчастье. И кого в этом несчастье потом винить, кроме себя?

— Какие правила? Почему ты об этом заговорила? Объясни, Джессика.

— Ну как только узнают, что я не замужем и никогда не была, сразу начинают считать Калеба внебрачным ребенком. И тогда…

— Ну, ну… дальше?

— Пытаются поставить меня на место. Коул внимательно посмотрел на Джессику.

— Как это? Приведи-ка пример.

Она пожала плечами, притворяясь, что ее нисколько не волнуют чужие наветы и выпады.

— Мы с Грэйс что-то покупали в магазине, и продавщица кинула мне тряпку прямо в лицо, когда узнала, что я не замужем. Калеб был со мной, а Грэйс сказала, что это мой сын.

Коул пришел в негодование:

— И что ты сделала?

— Вывела Калеба на улицу.

— Жаль, ты не дала ей тумака.

Она улыбнулась.

— Я хотела. Но не позволила себе: сын не должен видеть дурное поведение матери. Грэйс с ней разобралась, — добавила Джессика и, прикрыв рот рукой, хихикнула. — О, я наблюдала в окно!

Коул улыбнулся, предвкушая что-то очень смешное.

— Что же она сделала?

— Грэйс схватила с прилавка линейку и прижала женщину к стене. Она не ударила ее, нет, но отчитала как следует. Когда она закончила, продавщица рыдала. Я хохотала от души. Ты бы видел эту сцену! Маленькая Грэйс…

— Но ведь обидно, согласись?

— Грэйс — моя первая настоящая подруга в жизни, — прошептала Джессика. — Я для нее готова на все.

— И она для тебя?

— Да, — кивнула Джессика. — А у тебя есть близкие друзья?

— Моя семья. У меня прекрасные отношения с братьями. Иногда, правда, они сводят меня с ума, но я убью любого, кто хоть пальцем тронет кого-то из них.

Джессика представить себе не могла, что это такое — иметь братьев, и взмолилась, чтобы Коул рассказал ей о жизни в большой семье. Она изумилась, Узнав, что все они — его братья, сестра и мать — не являются кровными родственниками.

Целый час Коул вспоминал о своем детстве и отрочестве. В его прошлом было много смешного и печального. По теплому сиянию глаз и по голосу Джессике стало ясно, как крепко и преданно он любит свою семью. Когда он замолчал, она вдруг остро ощутила собственное одиночество. Так захотелось принадлежать кому-то, быть любимой…

— Мы соединились вместе, чтобы стать одной семьей, — сказал Коул. — Никто из нас никогда не бросит другого. А ты, наверное, думаешь, что такого не бывает? Что все бросают родных людей и никто никому не нужен?

— Да, мой жизненный опыт научил меня никому не верить.

— А как же подруга, Грэйс?

— О, ей я верю!

— А Ребекке веришь?

— Я плохо ее знаю, но, наверное, могла бы ей доверять. Она была добра и ко мне, и к Калебу.

— Да, вы трое очень преданны друг другу.

— Во всяком случае, никто из них не заявил мне, что Калеб — незаконнорожденный ребенок, — заметила она. Джессика села на постели и потянулась. — Когда мы с Грэйс собрались ехать в Денвер, я решила всем говорить, будто осталась вдовой. Кому какое дело, верно?

— Но одна ложь обычно тянет за собой другую. Другая — третью. Представь себе, как вы все запутали, солгав, что каждая из вас была свидетельницей ограбления в банке и сидела под столом. Если бы вы сразу сказали правду репортеру, поместившему на первой странице свое сообщение, ваша жизнь оказалась бы намного легче. Судья не потребовал бы везти вас всех в Блэкуотер. Вы с Грэйс уже были бы в Денвере.

— Я же сказала тебе: я свидетельница, — напомнила Джессика Коулу. — Выходит, Грэйс и Ребекка тоже едут в Блэкуотер?

— Они на пути туда.

Джессика пришла в смятение:

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Ты занималась сыном. Тебе хватало беспокойства и без того.

— А почему судья хочет видеть троих? Я сказала тебе: я свидетельница. Я была в банке, сидела под столом и все видела.

— Да, но то же самое заявили и Грэйс с Ребеккой.

— Этого не может быть! — воскликнула Джессика.

— Вы трое сказали, что прятались под столом.

— Нет!..

— Да, — возразил он.

— Нет ничего удивительного, что ты мне не поверил… И не позволил рассказать, что случилось. Я ведь пыталась…

— Зачем мне слушать новую ложь?

Джессика вздохнула, пытаясь успокоиться. Коул Действительно имел полное право не верить ее словам. Она ведь солгала ему.

— Почему Грэйс и Ребекка сказали, будто они были?

— Ты меня спрашиваешь?

— Грэйс, должно быть, считает необходимым меня защитить… Она знает, что и я делаю то же самое для нее. Но совершенно не понимаю, зачем врать Ребекке?

— Она-то не врала, Джесси. Она наша свидетельница. А теперь давай-ка спать. Я устал, и у меня нет настроения продолжать спор.

Джессика легла на бок, лицом к огню. В голове теснились вопросы. Коул слишком уверенно заявил, что Ребекка — их свидетельница. Как же так?

— Коул?

— Ну что еще?

— Я видела человека на крыше магазина в Рокфорд-Фоллз… Он убил мистера Йорка. Я еще хотела его застрелить, но уронила пистолет…

— Помню. И что?

— Я и раньше видела его.

Коул устало вздохнул:

— Где ты его видела?

— В банке. Это Джонсон. Мистер Джонсон. Я видела, как он убивал невинных людей.

Глава 30

Она рассказала ему все. Вспомнила каждое слово, каждую шутку, каждый крик в той последовательности, в какой происходили события, начиная с того момента, как у нее развязался шнурок. При этом ее глаза оставались сухими, а голос ровным. Она слишком спокойна, подумал Коул. В ее голосе отсутствовали эмоции. Он не задал ей ни одного вопроса, только слушал. Закончив говорить, Джессика встала и направилась к озеру.

Коул поднялся и пошел следом. Джессика стояла, обхватив себя руками. Он попытался ее обнять, но она отстранилась: — Не надо.

Не обращая внимания на протест, он встал перед Ней, закрыв вид на озеро, и привлек к себе.

— Не надо меня успокаивать!.. — сердито заявила она. Это было первое проявление чувств с того момента, как она начала рассказывать правду.

— Надо, — прошептал он ласково.

Джессика вырывалась, и наконец Коул отпустил ее.

— Я оказалась трусихой, ничего не сделала. Я позволила всему этому ужасу случиться, просто смотрела.

Она глубоко вздохнула, чтобы совладать с собой, вытянула руку вперед, словно удерживая Коула на расстоянии.

— Ну хорошо, допустим, ты должна была как-то помешать им. Но что бы ты сделала?

Джессика покачала головой:

— Не знаю. Я так испугалась, что не могла думать. Боже мой, когда они ворвались в банк… я заволновалась о своих деньгах, а надо было…

— Что надо было? — настойчиво спрашивал Коул. — Что ты могла сделать? Могла бы умереть вместе с Франклином и всеми остальными. Поэтому ты чувствуешь себя виноватой? Ты жива, а они нет? Надо было выползти из своего укрытия, встать вместе с другими на колени, и пусть бы негодяи убили и тебя?

— Нет, но… если бы я закричала, кто-то услышал бы… на улице…

— Ну хватит! — Он обнял ее и обрадовался, что на сей раз она не противилась. — Ты ничем не могла помочь несчастным.

— А ты бы мог? — прошептала она.

— Может быть, — согласился Коул. — Если бы у меня было оружие. Но я мог бы и умереть, не справившись со всеми.

— И все-таки ты попытался бы, а я не сделала ничего.

— У тебя было оружие?

— Нет, но…

— Ничего, черт побери, ты и не могла сделать! Ты сама это понимаешь в глубине души.

Джессика крепко прижалась к маршалу:

— Я хочу…

— Что, дорогая? — спросил он и поцеловал в макушку.

Она уткнулась ему в шею и закрыла глаза. Сегодня ей так нужна его сила. Его утешение и любовь…

— Тебе лучше поспать, — сказал он и, подняв на руки, осторожно понес к костру, уложил на постель и опустился на колени рядом. — Все будет в порядке, — произнес Коул не столько для нее, сколько для себя. Эти слова прозвучали как заклинание.