— Что с тобой? — спросил Зрящий Видения Волка из мерцания Спиралей.

— Смерть… все умирает, — жалобно завыла Волчья Котомка

— Пришло наше время

— Ты слышишь их мольбу? Слышишь последние вопли страдания?

— Волчья Котомка, пришло наше время.

— Может быть… слишком поздно…

Глава 20

С северо-запада дул жаркий ветер, высасывая последнюю влагу из земли, у которой в этом году не было даже настоящей зимы. Снег лишь слегка побелил окрестности во время самых сильных холодов — и тут же был унесен ветром, исчезнув, как грустная улыбка с губ старика.

Пальцев одной руки хватило бы, чтобы пересчитать дожди, выпавшие в этом году, — да и то это были мимолетные грозы, которые улетучивались, едва заполнив пересохшие ложа ручьев илистой водой.

Там, где некогда паслись бизоны, теперь кружились лишь желтые пыльные смерчи, вздымавшиеся к небу и затем опадавшие. Кое-кто поговаривал, что это души мертвых, не обретшие успокоения после кончины.

Слабые или слишком старые бизоны погибали во время длинных переходов от водопоя к водопою. Коровы не беременели, а если это и случалось, то выкидывали от истощения, и вдоль троп, вытоптанных раздвоенными копытами, оставались лежать жалкие хрупкие скелетики. Вслед за тающими стадами двигались вороны и стервятники, выжидая, когда их допустят к пиршеству. Свирепые волки оставляли койотам после своих нападений разодранные окровавленные остатки добычи. Когда койоты, набив животы, отползали прочь, наступал черед птиц, а после них разве что грызуны могли еще попользоваться дочиста обглоданными костями. Даже блестящим трупным мухам птицы не оставляли ничего.

Лишь ветер, казалось, был неизменен и бессмертен: он дул непрерывно, иссушая души людей и животных, неутомимо перетирал все на своем пути миллионами острых песчинок, что нес по воздуху. Этот песок забивал малейшие неровности, заполнял все отверстия. За холмами рос слой скрежещущего под ногами песка, а с подветренной стороны вся почва исчезала — оставался лишь голый камень, на котором изредка боролся еще за существование жалкий кустик шалфея. Когда на скальную породу, лишенную растительности, падал дождь, влага тут же стекала вниз, унося с собой последние крупицы почвы. Вода в реках сделалась такой мутной и грязной, что даже неприхотливые антилопы иногда опасались ее пить.

На равнинах Племя, измученное постоянным пыльным ветром, целыми днями — от кровавого рассвета до пламенно-красного заката — бросало отчаянные взгляды на небо. Люди с напряжением высматривали на западном горизонте грозовые облака — но тщетно. Во время еды на зубах скрипел песок. А когда молодые охотники возвращались с пустыми руками, все взоры обращались на Зрящего Видения Духа.

Тяжкий Бобр вышел за свое селение, лежавшее у подножия заросшего шалфеем холма. Он сам выбрал это место из-за близости к коричневатой воде Лунной Реки. Скрестив на груди руки, он смотрел, как на западе садится солнце. Кроваво красный диск светила, затуманенный висевшей в воздухе пылью, казался страшной сквозной раной. Он медленно опускался за Бизоньи Горы. Тяжкий Бобр без труда мог заметить, что снега на высоких вершинах становится все меньше. Обычно в горах снега всегда было много, какая бы засуха ни свирепствовала на равнине. Когда он начинал таять, зеленели травы, и бизоны жирели на горных пастбищах.

— В этом году, — уверенно произнес он. — Мы придем к вам в этом году, анит-а. Множество наших молодых воинов отнимут у вас ваши горы. Я олицетворяю новый путь. Вы не сможете противостоять предвидению моей матери. Я — новый Зрящий Видения Духа всех людей. Я очищаю мир от скверны.

Пришло время: выбора у него уже не было. Если он со своими молодыми воинами не захватит земли анит-а, Племя начнет голодать. Л когда люди голодают, они спрашивают себя, кто же тот Зрящий Видения, что повел их неверным путем. И так уже многие потихоньку поговаривали, что Сила Тяжкого Бобра начала слабеть и превращаться в воспоминание, как дожди, которые больше не орошали землю.

Если ему не удастся удержать под своей властью Два Камня, Семь Солнц и Лосиное Горло, вскоре чей-нибудь дротик пронзит его кишки, и тогда другой завладеет его местом… и его бесплодными женами.

А если от этого человека у какой-нибудь из вдов Тяжкого Бобра родится сын, это будет еще более страшным позором…

— Готовьтесь, анит-а. Мы придем в этом году. Нам нечего терять.

«Мама, ведь даже оказаться во власти злых духов лучше, чем потерпеть поражение».

Бедра болели, каждая мышца молила о пощаде. Но никогда Волшебная Лосиха не была так счастлива!

Не часто выпадает такой удачный день. Она шла по тропе, что вела вокруг нависшей над каньоном одинокой скалы. За ее спиной возвышались покрытые снегом вершины гор, сверкавшие на фоне ясного голубого небосвода. Снова ликовала весна — закончился один годовой цикл и начался новый.

Не обращая внимания на боль в спине и на напряжение в ногах, она радостно улыбнулась всему миру. Не считая усталости, ее беспокоило лишь опасение, что не выдержит и оторвется дно мешка, который она несла на спине. В самом деле, необыкновенный выдался день! Она сначала отправилась копать коренья на зеленевший склон, орошаемый подтаивающим ледником. За какой-нибудь час усердной работы черемуховой палкой-копалкой она набрала целый мешок кореньев. Разогнув наконец спину, она заслышала олениху.

Любопытное животное вышло из своего убежища в зарослях можжевельника, чтобы узнать, что за странные звуки нарушили его дрему.

Не раздумывая ни мгновения, молодая женщина отвела назад руку и метнула дротик прямо в грудь оленихи. Та подпрыгнула, повернулась и бросилась бежать, но не сделала и пятидесяти шагов, как ее колени подогнулись и она упала наземь. С трудом поднявшись, олениха упала снова, тщетно попыталась встать и снова упала.

Только безумец сразу же бежит к подраненному животному. Приближение охотника может привести его в ужас, который придаст силы для отчаянного рывка. Из за этого не раз приключались несчастья. Неоднократно безрассудные охотники упускали смертельно раненную добычу. В таком случае дух погибшего животного может незаметно подкрасться к охотнику и следовать за ним, отгоняя дичь и призывая беду.

Волшебная Лосиха стояла совершенно неподвижно, пока наконец ее добыча не потеряла почти всю свою кровь, хлеставшую из проткнутых дротиком легких.

Но вот она уронила голову на коричневатую землю, несколько раз громко вздохнула… Кровь хлынула из ноздрей, заливая сухую пыль. Лишь когда последняя дрожь агонии утихла, охотница осмелилась медленно приблизиться. Когда она подошла вплотную, дух животного уже вышел из тела.

Она благоговейно произнесла заклинания и Спела душу к небесам. Она жарко молила, чтобы душа оленихи бежала с ветром и Танцевала со звездами. Она от всего сердца поблагодарила олениху за то, что та принесла свою жизнь в дар ее семье. После этого она выпрямилась и, взявшись за копыто, перевернула животное на спину.

Даже Голодный Бык не смог бы лучше метнуть дротик! Она достала из сумки нож для разделки мяса и одним движением распорола белый мех на брюхе. Кремневым топориком отрубила ребра от грудной кости. Затем очистила сердце от запекшихся комков крови и отрезала его от сердечной сумки. Потом наступил черед трахеи. Печень, почки и зародыш были тщательно уложены в мешок — эти редкие лакомства украсят сегодняшний ужин. Наконец она разрубила тушу на части выкинула половину кореньев, чтобы было куда положить мясо. То, что ей не удалось унести, она спрятала в прохладной тени можжевельника.

Лишь покончив с разделкой, она принялась за брюхо и требуху. Вывернув брюхо, она свернула кишки кольцами и вложила обратно, чтобы они не высохли и не стали добычей мух. До наступления темноты она вернется сюда вместе с Маленьким Танцором и заберет оставленные коренья и мясо.

Припоминая, как все произошло, она ликовала, улыбалась и негромко напевала, стараясь заглушить боль. Однако от беспокойства за прочность мешка ей было никак не отвлечься. Лямки она сама прошила самыми прочными сухожилиями, да и кожа лежала в них в два слоя. Однако груз, который она несла, равнялся, наверное, половине ее собственного веса. Даже самый прочный мешок такого долго не выдержит!

Л быстро вернуться домой было между тем совершенно необходимо. Ее грудь уже начинала побаливать от избытка молока. Рубашка стала влажной, и она почувствовала запах сочившегося молока.

— Эй-эй-эй! — раздался за ее спиной крик.

Волшебная Лосиха замедлила шаг и обернулась, прикрыв глаза от солнца. По тропе к ней бодрой рысцой приближался какой-то мужчина.

— Эй-эй-эй! — откликнулась она, стараясь припомнить, кто бы это мог быть. — Догоняй! У меня ноша тяжелая!

И она снова двинулась по тропе, опираясь для поддержания равновесия на свою палку-копалку.

Вот шаги пришельца приблизились; хрупкие обломки песчаника трещали под тяжкой поступью мужчины.

— Кто ты?

— Я — Бритый Баран, воин из Племени Красной Руки, и я готов поспорить, что с другой стороны этого огромного мешка прячется Волшебная Лосиха — тоже из Красной Руки и вдобавок моя родственница.

От досады она закусила губу. Ясно было, зачем он пришел. Правда, до сих пор она надеялась, что у Кровавого Медведя хватит ума не слать сюда гонца, — надеялась, что прошлое исчезло, будто пыль, унесенная западным ветром.

— Эй-эй, Бритый Баран. Добро пожаловать в селение Голодного Быка. Ты вовремя пришел — у меня в мешке свежая оленина и коренья. Правда, их, наверное, немного кровью залило.

Он засмеялся:

— Я все понял по следам. Правда, ты их потом притоптала, но мне кажется, что ты с одного броска убила добычу. А издалека ты метнула дротик?

— Шагов двадцать. — И она улыбнулась, несмотря на досаду, вызванную его присутствием, — ведь не часто можно похвастаться такой удачной охотой! — А когда я ее разделала, оказалось, что дротик прошел через лег кие насквозь.

— Что ж, если ты так каждый день охотишься, по чему бы тебе не бросить этого твоего Маленького Танцора и не стать моей первой женой? А других я ради такой добытчицы понижу в ранге.

— Но тогда тебе ни на мгновение нельзя будет ночью глаз сомкнуть, — отозвалась она. — Все эти жены, которых ты прогонишь, чтобы жениться на мне, как-нибудь подкрадутся ночью и перережут тебе горло — да уж и мне заодно, в этом можно не сомневаться. А если они этого не сделают, так найдется кто-нибудь еще — ведь брак с тобой, родственничек, будет кровосмешением.

Он весело засмеялся вместе с ней и предложил:

— Давай и я что-нибудь понесу. Например, задние ноги. Я вижу, они сверху торчат.

— Не стоит, — отдуваясь, произнесла она, — мы уже почти пришли.

Тропа перед ними раздваивалась: можно было пойти по верху вдоль скалы или немного спуститься по разлому в огромной глыбе песчаника. Волшебная Лосиха остановилась, привычно расставив ноги, чтобы не потерять равновесия на крутом склоне.

— Я слышал, ты еще раз родила. Уж теперь-то мальчика?

Она нахмурилась: мешок с обеих сторон стал тереться о камни — так узок был проход в скале. «Только бы не перетерлись лямки!»

— Нет, у Маленького Танцора появилась еще одна дочь — к разочарованию Голодного Быка.

— Наслушалась ты упреков от мужа, наверное!

Она решила, что удобнее будет идти по верху склона. Кусты и высокая трава с шуршанием цеплялись за мокасины и хлестали по мешку. В ней поднялось возмущение.

— Нет, Маленькому Танцору такое и в голову не могло прийти! Для него любой ребенок — радость, дар, который он с благодарностью принимает… Так же должны люди относиться к каждому восходу и закату солнца. Никогда ведь не знаешь, какой окажется последним.

Он усмехнулся.

Беспокойство о будущем окутывало ее сердце, как голубоватый иней в холодный зимний день. Опасения за свое счастье заглушили гордость и удовлетворение от удачной охоты.

— Это ваша пещера? — спросил он, указывая пальцем.

— Нет, соседняя. Здесь живут Три Пальца и Луговая Тетерка.

Не успела она договорить, как увидела Кузнечика, бегущего со всех ног им навстречу.

— Что ты несешь? А кто к нам пришел? — спрашивал Кузнечик, подпрыгивая на месте и разглядывая Бритого Барана широко раскрытыми глазами.

— Это воин Красной Руки, Бритый Баран. Он пришел в гости к Голодному Быку и остальным мужчинам.

— Чтобы позвать их на войну с Низким Племенем Бизона? — Мальчик запрыгал еще выше. — А ведь в прошлом году Кровавый Медведь тоже кого-то прислал, а Голодный Бык и отец сказали ему, что не могут воевать со своими родственниками, и тогда…

— Да, да, так оно и было, но сейчас ведь новый год наступил. — Она в шутку ткнула его в бок посохом. — Так что беги, скажи отцу и всем остальным, что к нам пришел Бритый Баран. Давай быстро! Мы его накормим так, что у него живот в два раза толще станет, и отправим домой сытого и счастливого.

Кузнечик усмехнулся, завопил и побежал прочь по тропе. Перед своей пещерой она увидела большого черного волка — и, как всегда, у нее по спине пробежала дрожь.

— Давай я все-таки помогу тебе нести мешок, — снова предложил Бритый Баран, старательно обходя тему, наивно затронутую Кузнечиком.

— Здесь уже легче идти, да мы вдобавок почти пришли.

«И лучше не быть тебе обязанной даже самой малостью».

Когда они подошли ближе к пещере, в которой она жила с Маленьким Танцором, до них донесся яростный плач младенца.

— Это как раз наша младшая вопит. Маленький Танцор хоть и самый заботливый отец среди всех племен на земле, его титьки почему-то младенцев не устраивают.

Бритый Баран вежливо улыбнулся в ответ на шутку и подал ей руку, помогая вскарабкаться на возвышение перед пещерой. Большой черный волк показался из кучи отбросов и приостановился, настороженно принюхиваясь. Волшебная Лосиха со стоном облегчения сбросила мешок на землю:

— Эй, муженек мой ленивый! Иди-ка посмотри, что твоя жена раздобыла, пока ты тут с младенцами прохлаждался!

Бритый Баран оглядывался вокруг, нюхая воздух:

— А я думал, что тут посильнее будет… как бы это сказать… ну как бывает в селении, в котором долго жили. А давно вы уже здесь?

Она ухмыльнулась в ответ. Маленький Танцор, позевывая, откинул занавес у входа в пещеру. Как это ему удавалось спать, несмотря на вопли младенца?

— У нас ведь тут детей предостаточно. Надо же им заняться чем-нибудь — вот они и собирают весь мусор и выкидывают вниз, а потом его смывает дождем.

— Оленьи ноги? — спросил Маленький Танцор, окончательно просыпаясь; он кивнул Бритому Барану: — Кровавому Медведю снова нужны воины?

— Низкие Люди Бизона уже выслали разведчиков по тропам. Их гораздо больше, чем раньше. Кое-кого мы изловили, но другие зато пробрались к нам в тыл. Они постепенно набираются опыта. Убили у нас трех женщин и пару детей. Ломает-Рог и еще несколько воинов поймали их на крутом склоне и стали скатывать на них камни. Тех, кто выжил, проткнули дротиками. Их тела еще долго висели на ветках деревьев рядом со старой тропой вдоль Чистой Реки.

Маленький Танцор кивнул, слегка нахмурившись, отчего шрам на щеке проступил заметнее.

— Садись. Снаружи сейчас лучше, чем в пещере. Хочешь пить?

— Немного воды было бы в самый раз. Немало от последнего родника пройти пришлось.

— Это у Скалы Чудовищ?

— Там, где чудовище на скале выбито?

Маленький Танцор кивнул и достал бурдюк из бизоньей кишки, висевший на занавесе у входа в пещеру.

— Когда-то там были изображены охотники, которые мечут дротики в чудовище. Но рассмотреть их теперь можно, только когда свет падает определенным образом. Видишь, даже скалы не вечны.

Бритый Баран с жадностью глотал воду.

— Как поживает Белая Телка?

— Вот она, кажется, бессмертна. — Бритый Баран обтер губы и вернул бурдюк. — Похоже, она совершенно не изменилась с тех пор, как ты у нее был прошлой зимой. Чем она худее, чем слабее, тем острее ее ум. Кровавый Медведь пришел к ней с военным отрядом, и она его изводила до того, что он не выдержал и ушел, бормоча, что надо было ему давным-давно ее прикончить. Она непрерывно над ним насмехалась. Красной Руке это страсть как по вкусу пришлось — мы просто дождаться не могли, когда придем домой и сможем пересказать родным ее шуточки.