Роксана несла на руках щенка, и на недоуменный взгляд хозяина ответила: "Мой жених. Из Верхних Волчков". Хозяин пожал плечами и пропустил нас вперед.
Обеденная зала, тускло освещённая свечами на тележных колёсах под потолком, стойка, печь, лестница на второй этаж и открытая дверь в коридор на первом. Столы деревянные, некрашеные. Стулья неподъёмные. Лавок нет. За стойкой женщина лет сорока в переднике.
За ней - бутыли. По виду - вполне обычный кабак, только давно немытый. Санэпидемстанции на них нет.
– Какие номера будете брать? - поинтересовался хозяин. - У нас свободны четыре одноместных на первом этаже, и два двухместных на втором. Там же ещё один одноместный. На втором этаже тише и воздух лучше.
Наступило молчание. Я ждал, что скажет Мих. Мих тормозил.
– Так какие номера вы будете брать? - снова поинтересовался хозяин.
– Нам лучше один одноместный и один двухместный на втором этаже, - влезла Роксана, - мы с Виктором прекрасно поместимся в двушке вместе с Цветиком, а ты, Мих, от нас отдохнёшь. А Усладе - на её усмотрение.
Я не могу понять женщин. Почему до них никогда не доходит вежливый отказ? Мужчина должен выворачиваться и так и эдак, лишь бы избежать назойливых ухаживаний. Почему они никак не могут понять, что фраза: "Ах, извини, у меня сегодня командировка, грипп, работа, запой, радикулит, футбольный матч, спешный ремонт машины, квартальный отчёт за позапрошлый год, проблемы с компьютером, электричеством, водопроводным краном, ураган на даче - суть синонимы фразы "Отставь меня в покое, дура!" и после третьего, а тем более пятого или десятого отказа, пора бы это и сообразить? Нет, прут напролом, вынуждая блокировать номера на АОНе и менять номер сотового. Особенно приятно слышать их причитания утром на работе: "Ты представляешь, он сказал, что уезжает на дачу! Ну почему б ему меня с собой не пригласить? Ах, Виктор Андреевич, а как вы думаете, он действительно там работать будет, или просто меня видеть не захотел? Вот вы бы как поступили в данной ситуации?" Причём иногда эти вопросы задают дамы на пять-десять лет старше меня. И я каждый раз думаю "А что ты хочешь услышать?" И это даже в случае, если мужчина осторожен, и ему хватило ума не переспать с подобной особой… А уж если не хватило, то либо посылай её куда подальше и чувствуй себя скотиной, либо терпи непрерывные хорошо, если зазывания в гости, хуже, если требования сводить в ресторан с непременным потом исполнением ожидаемых от тебя обязанностей. Причём в список обязанностей входит также ремонт проводки в её квартире. Нет, деньги на электрика у неё есть, но почему-то непременно нужно, чтобы проводку тянул кто-то из бывших любовников. Может быть, они надеются, что проводка их испугает настолько, что после неё секс покажется меньшим кошмаром?
И что хочет услышать от меня Роксана? А, может, это я - дурак, и она нарочно откровенно нарывается? Зачем?
Мих с интересом следил за сменой выражений на моём лице, покачиваясь с пятки на носок. Чего-то мне в нём не хватало. А! Травинки во рту. Надо было запасти тебе пару пучков сена, злорадно подумал я. Нет, чтобы помочь мне выпутаться из этой идиотской ситуации! Смотрит бесплатный сериал и ухмыляется. Развлекуху нашёл. Сам-то её трахать не хочет. И мне даже понятно, почему.
– Роксана, - мой голос заморозил бы и жерло вулкана,- если тебе так страшно ночью одной (Если совсем честно, то это мне здесь ночью одному страшно!), - то Мих обеспечит тебе куда лучшую защиту, чем я. (И куда лучший секс! Если ты его уломаешь. Но, если не уломаешь, то и пошлёт он тебя гораздо дальше! И не так вежливо. Уверен.) А я, лично, очень устал, хочу отдохнуть и побыть один! (Я бы, лучше, поселился с вами в трёшке, но такого нам не предложили. А Миха я боюсь ещё больше, чем тебя!) К тому же ты, Роксана, с женихом, - я погладил щенка, - а ему может не понравиться пребывание его невесты со мной в одном номере. (Всё ещё не дошло? Мне тебя матом послать или ты, наконец, успокоишься?!) Поэтому мы возьмём три одноместных номера на первом этаже.
– И проследите, чтобы эти номера запирались изнутри, - обратился я к хозяину. Тот понимающе заулыбался.
Да, я устал и хочу побыть один! Я хочу стащить эти долбаные сапоги, надеть тапочки - тапочки! тапочки! тапочки!!! ТАПОЧКИ!!!!! - включить телевизор, взять газету и упасть на диван! Я хочу запереться и сутки играть в "Гонки"! Я хочу ванну, бритву и зубную щётку!
Брови Миха поползли вверх. Интересно, он всё-таки читает мысли, или это у меня на лице всё написано? Я огромным усилием воли подавил начинающуюся истерику и пошёл за хозяином в свой номер.
Услада отправилась на второй этаж.
В номере, даже, скорее, келье, размером два на три метра помещалась грубо сколоченная деревянная кровать, полуторка, но метра два с половиной в длину и с непомерно высокими спинками. На ней тюфяк, подушка, одеяло. Всё в некоем подобии постельного белья, что меня несказанно обрадовало. Впрочем, чистоту этого белья я проверять не стал. Огарок свечи в кованом подсвечнике на грубо сколоченной то ли табуретке, то ли столике справа у стены. Для табуретки высоковата, для стола маловата. Всё. Из брёвен на стенах кое-где вылезала разлохмаченная пакля. По мне, так даже четырёхместные купе наших поездов и то комфортабельнее. Там хоть окна раз в десять больше. Светлее.
Я закрыл дверь на засов, швырнул вещевой мешок в угол, стянул сапоги и упал на кровать поверх одеяла.
Вторник, поздний вечер
Разбудил меня стук в дверь и призыв Роксаны к ужину. В обеденном зале, кроме нас четверых за столом и Златоцвета под ним, находилось ещё три вполне приличных гражданина в тёмно-коричневых штанах и куртках. Они сидели напротив двери и ели мясо! Натуральное, жареное, пахнущее шашлыком!
– Не обольщайся, - мурлыкнула Роксана, - нам оплатят только средние расходы, две серебрушки в день, а мясо - это уже на золотой. Впрочем, если готов заплатить из своих - шикуй. Тогда уложимся, если выиграем процесс.
– Не переживай особенно, - вмешался меч, - в крайнем случае мы всегда сможем решить дело поединком.
Я похолодел. Бойцов для этого поединка по жребию выбирают, или как? А если жребий выпадет на меня, а он - таки выпадет, Мих постарается, что я буду делать? Драться? И самому погибнуть, и ребят подставить? Идти на поклон к Миху? С него станется учинить мне такую пакость… И что потом? Этот гад возьмёт меня под контроль? Да лучше погибнуть… Нет, не лучше, я не готов еще умереть… А если я уже умер, и это мой персональный ад? Можно умереть в аду? А если это не ад? Но с мечом внутри я уже буду и не я вовсе… Может, с ним можно будет заключить временное соглашение? А если нет? А если скажет "да и обманет? Вот гад, специально всё подстроил с этими рогами, этими егерями, этим судом! Ладно, проиграю - подставлю их, не жалко, но как я сам буду расплачиваться? У меня денег совсем чуть-чуть. Хорошо, если работать заставят, а если в тюрьму? Это если я ещё живой останусь после поединка.
Промасленная деревянная ложка прыгала у меня в руках.
– Не трясись так, подо мной стол уже подпрыгивает, - скривился Мих. - Драться буду я.
Благодетель, сука!
Но зато теперь можно и поесть! Только сначала надо будет унять дрожь и сориентироваться в ценах. Придётся обращаться к благодетелю за консультацией.
Оказалось, в мешанине из горохового, фасолевого, перлового супов, чечевичной похлёбки, перловых и пшённых каш с кореньями и щавелем, мозгов и потрохов с грибами, репой и брюквой и дальнейших несъедобных вещей вполне можно выискать яичницу, хлеб и стакан молока. Ну ладно, здесь нет картошки, помидоров и риса! Но почему нет капусты? И почему нет рыбы - неужели она такая дорогая?
Впрочем, яичница показалась мне просто божественной, особенно на фоне того, что драться будет Мих. Если не соврал.
Перед тем, как выйти из-за стола, Мих как-то очень ласково посмотрел на эльфийку и почти нежно пропел:
– Усладушка, радость моя, я смотрю, глазки у тебя очень-очень игриво блестят, прям сверкают, глазоньки наши. Так вот, солнышко наше салатовое, я тебе не советую сегодня ночью искать приключений на свою задницу. Ни сексуальных, ни… нетрадиционных. Я очень тебе не советую выходить сегодня из комнаты, а лучше бы ты и завтра ещё отдохнула. Я не хочу за тебя беспокоиться. Понятно?
Услада мрачно зыркнула на Миха исподлобья и поджала зеленоватые губы.
Вторник, ночь - среда, утро
Проснулся я от невыносимой чесотки. Чесалось всё. Я раздирал себя ногтями и не мог успокоиться. Кто-то, видать, здорово покусал меня. Спросонья попытался нашарить выключатель, вспомнил, что здесь его нет. Достать впотьмах огниво оказалось проблематичным. Впрочем, я сдуру ещё не научился им пользоваться. Хозяин закрыл на ночь ставни, и ни единого лучика не пробивалось снаружи. Впрочем, сейчас всё равно новолуние. Что за скотство! Только упадёшь на кровать, а не на траву или телегу, причём без насморка, озноба, гриппа, укусов, мокрых сапог и одежды - так тебя ночью обязательно кто-то искусает! И это не комары - никто не пищит над ухом! Тараканы кусаются? Не знаю. Или это клопы? Никогда с ними не сталкивался, только слышал. О, ё! Как чешется!!!
Дихлофосу мне! Дихлофосу!
Я остервенело чесался, сидя на кровати, когда снаружи послышался скрип, звук упавшего мешка, ленивый лай собаки.
Что-то выбросили из окна надо мной. Ставни открываются снаружи или изнутри? А окно? А надо ли?
Когда я справился с рамой и ставнями, которые всё же отпирались изнутри, то ничего во дворе, естественно, не увидел. Луны не было. Зато я обнаружил, что идёт дождь. Мягкий и тёплый. Я высунулся из окна почти по пояс и повертел головой. Дождь слегка унял полностью распоясавшийся зуд.
Похоже, ставни слева открыты. Ни о чём не говорит, может, их и не закрывали. Слева живёт Мих. Роксана со Златоцветом напротив. На той же стороне спят и хозяева. Может, Миху просто душно. А, может, мне померещилось. Я не стал закрывать окно и лёг чесаться дальше.
Лежать в полной темноте крайне неприятно. Дома в окно всё время видно какие-то огоньки, рекламы, иллюминации, свет в соседних домах. А здесь вообще ничего. Только шуршание дождя и иногда какие-то шорохи со стороны конюшни. Интересно, когда рассвет?
Я задремал, зачесался, опять задремал. Прошёл час, а, может, два или три. Или только полчаса. Кусачие твари спать не хотели. Тогда я высунулся под дождь, в надежде утихомирить зуд. Мир за окном по-прежнему не проявлялся. Из окна слева послышались голоса. О чём говорят, я не понял, но не мешало бы послушать, какие планы строят меч и пери. Тем более ночью. Может, он нагло солгал, и теперь рассказывает Роксане, как отправит меня на поединок. Вопрос - вылезти в окно или подслушать под дверью?
Под дверью ничего не было слышно. Я плюнул, и решил выйти во двор. Босиком, но не топать же в сапогах по коридору. Дверь запиралась на щеколду изнутри, открыть её проблем не составило. У крыльца я утоп по щиколотку в размокшей грязи, но под окнами росла трава. Мокрая и холодная. Она даже слегка стёрла грязь с ног. Дождь моросил, не сильно, но вполне ощутимо. Я крался вдоль окон, раздумывая, услышит меня Мих или нет. Добрался до окна и затаил дыхание. Всё же надо быть в курсе планов противника.
– Мих,- услышал я всхлип Роксаны, - как ты думаешь, он действительно просто устал и хотел побыть один? Или он намекал, что меня не хочет? А?
Так, приехали. И ради этого я перепачкал ноги и вымочил штаны и рубаху. Что ж, за глупость надо платить. За подозрительность - тоже. Зато, может быть, моя мания преследования немножко успокоится и ляжет, наконец, поспать.
– Вот что бы ты, как мужчина, имел в виду на его месте?
Интересно однако, как мерзавец будет выкручиваться из этой ситуации?
– Роксана, сколько тебе лет, а? - Что-оо?!! - Ну хорошо, сколько у тебя было мужей? Ты что, маленькая девочка? Я бы на его месте просто послал тебя куда подальше, не стесняясь в выражениях. - Так то ты… железяка бесчувственная! Нет, ну почему? Ну почему он меня не трахает? Ну чем я его не устраиваю? Может, он импотент? Почти месяц без женщины, и никак на меня не реагирует… Мих, как думаешь, он импотент? - Мне сходить спросить? Или проверить? - А, может, он голубой? А? Не похоже… или похоже? Или всё-таки голубой, тебе как кажется? - А ты на ромашке погадай: голубой - не голубой, импотент - не импотент! - Нет, правда, тебе как кажется? - Мне кажется, что тебе бы надо соблазнить хозяина гостиницы и местного градоначальника. - Зачем? - Чтоб ты от Виктора, наконец, отвязалась… - Да? Думаешь, поможет? Приревнует? А зачем хозяина гостиницы? У тебя же тоже женщины три дня не было. - Ксюх, отвянь, а? - Не, ну тебе-то не всё равно? - Не-а… Видишь ли, я считаю, что друзей не…трахают, им… парят мозги. - А раньше ты меня трахал! - А раньше я внутри чужого тела был. Так что это был вроде и не я. И к тому же я уже объяснял тебе, что мне это не нравилось. - Я тебе не нравилась?! Я?! - Слышь, достала, честное слово, иди уж спать, а я пойду… - И куда ты опять попрёшься ночью и под дождём? - Ты не поверишь - в бордель на соседней улице.
Из окна донёсся дружный хохот.
Я сплюнул и поперся назад, вытирая ноги о траву и прикидывая, как мне подняться на крыльцо, не изгваздавшись в раскисшей земле. Нащупал-таки ногой полоску травы, которая довела меня до ступенек. Долго отряхивался на крыльце, чтобы не оставить мокрых потёков. Лишь бы не проснулся хозяин и не запер дверь изнутри. Не запер.
Я прокрался обратно в комнатёнку, стащил мокрые штаны и рубаху и сдался на милость кусачих гадов. Ностальгия положила мне голову на одно плечо, а мания преследования - на другое. Так вместе мы и задремали. Никакие другие женщины не смогли бы заснуть рядом со мной в этой постели. Зачесались бы до полусмерти.
Когда я в очередной раз проснулся от нестерпимого зуда, запел петух, ему отозвался другой. Через минуту по всей улице они начали орать как бешеные.
Глава десятая. Кровососы.
Среда, утро.
Утром я спустился вниз измученный и почёсывающийся. Время здесь я определять не умею - то ли восемь утра, то ли десять. Если местные вообще сутки на 24 части разделяют. Обеденный зал был пуст. Никого из наших не было. Стучать им в комнаты я не рискнул. Послонялся по двору, зашёл в конюшню, потрепал Акуру, и сел на крыльце. Хотелось бы узнать, когда суд. Ещё надо бы выйти в город на экскурсию, посмотреть хоть на местные достопримечательности, а то и не видел ничего, кроме гривы своей лошади.
Но как я выйду в город без документов? Здесь есть какие-нибудь удостоверения личности? И как здесь с бандитизмом? У Миха короткий меч на поясе и наверняка не один кинжал или нож за голенищем, да ещё сабля эта мифическая, которая неизвестно откуда взялась и неизвестно куда подевалась. У меня топорик и нож. А разрешено ли здесь вообще носить оружие? Не опасно ли выйти на улицу без него? Или с ним ещё опаснее? Если здесь так, как наш, выглядят не самые плохие отели, то какова же тюрьма? И что надеть - джинсы или эти порты? Интересно, во сколько встанет и реально ли покрасить всю эту пижаму хотя бы в коричневый цвет, как у вчерашних мужиков за столиком напротив?
Во двор выползла зевающая Роксана. Глаза у неё превратились в совсем узенькие щёлочки и не открывались. Либо аллергия на кусачих тварей, вызывающих чесотку, либо плакала, либо пила. Сомневаюсь, что она станет плакать из-за нашего с Михом отказа. Когда она прошла мимо меня, я понял - третье. От пери несло перегаром. По крыльцу она спускалась наощупь. Пока дива плескалась под рукомойником, самостоятельно таская воду из колодца и наполняя его вновь и вновь, на крыльцо, пошатываясь и зевая, вышел голый по пояс Мих. Несло от него ничуть не меньше, а глаза тоже не открывались. Из конюшни, виляя хвостом, выскочил грязный до непотребства Златоцвет и задрал лапу у ближайшего дерева. Неужели бедняга навсегда останется в таком виде? Это никакой компенсации его семье не хватит! С другой стороны, симпатяга-щенок не выглядел особо удручённым, скорее, наоборот. А почему он такой грязный? Неужели тоже пил с этими двумя?
Мих не стал отгонять Роксану от рукомойника и принялся приводить себя в чувство прямо из ведра у колодца. Никаким особо атлетическим сложением он не обладает, злорадно отметил я. Ни худой, ни толстый, никаких культуристских мышц. Ничего особенного. Ведро, правда, тягал с завидной лёгкостью.
–Пойдём, Цветик, я тебя тоже что ли помою? - предложил я. Цветик радостно рванул к колодцу, и я вылил на него три ведра воды, пытаясь оттереть грязь с длинной шерсти. Пёс определённо внушал мне больше доверия, чем меч с красавицей.
Услада к завтраку не вышла. Вчерашних мужиков тоже не было. Роксана посадила жениха на стул эльфийки, чмокнула в нос и потребовала для него тарелку каши с выменем. Мне опять достались яичница и молоко.
Улучив момент, я вывалил на Миха все интересующие меня вопросы. Мих пожевал, на этот раз пшённую кашу, и сообщил, что документов вообще не надо, так как их здесь ещё не придумали, оружие можно и желательно, одежда всё равно какая, просто в цветной нас будут принимать за более зажиточных гостей города, и драть, соответственно, раза в три больше, и вообще мы можем вдвоём или втроём прогуляться по славному Пореченску, потому что делать нам сегодня всё равно абсолютно нечего.
Покупать я всё равно ничего не собирался, так что надел джинсы и куртку, проклиная себя за то, что забрал у Миха общественные деньги и теперь, как дурак, таскаю их во внутреннем кармане джинсовки рядом с упокоившейся мобилой и трясусь над ними, боясь оставить куртку где попало. С другой стороны - реши пери с мечом меня втихаря бросить, месяц-другой я смогу на них прожить. Вот только домой тогда точно не вернусь.
Среда, всё ещё утро.
Славный город Пореченск как был деревней за каменным забором, так и остался. Дороги еще не высохли после ночного дождя, канавы вдоль некоторых обочин полны воды. Цветик бежал за нами, изредка путаясь в ногах у Роксаны.
Дива просвещала меня по местной денежной системе:
– Золотой - основная монета, в золотом - двенадцать серебрушек, или серебряков, в серебряке, соответственно, двенадцать медяков, они же медяшки. Всё. Цены условны, потому как больше распространён натуральный обмен. На две медяшки можно поесть тухлого супу в самой гадкой забегаловке. На три - купить пирожок с требухой. Так что с голоду летом помереть сложно.
– А почему нам тогда за старосту так много заплатили? - запоздало удивился я.
– У старосты пять сыновей и не менее шестнадцати взрослых внуков. И дочки с внучками. По всем деревням в лесу и вдоль реки, считай, родственники. Что, не скинутся, что ли? Тем более он порядок в лесу лучше всех обеспечивал, все ближние к Волчкам деревни в дюжину раз богаче городских живут. Лучше раз заплатить побольше, чем потом несколько лет от нечисти скопом обороняться. Нынешний ведь больше купец да политик, ему в любом случае хороший помощник нужен. Да и куда им тратить особо, когда всё своё?
От ворот гостиницы мы повернули налево и шли к северным воротам по нашей Столярной, минуя центр города.
– А откуда у них вообще деньги? С кем они торгуют?
– По-разному. То по реке приплывёт кто, то с русалками, то эльфы придут или вампиры осёдлые. А зарабатывают - Волчковские в основном в охрану нанимаются, волкодавами. Или в стражу порядка в город. Так что если собаку увидишь - вполне может быть, что это шпик. Вон, дворняга чёрная, квартал уже за нами тащится. А то вампирам зелье продают. Осёдлые на кровь закодированы, а душа горит, вот деревенские им заменители и поставляют.
Эльфы есть, вампиры закодированы, дальний родственник Цветика, возможно, работает на полицию. Ясно.
– А гномы здесь есть? - спросил я для полного комплекта.
– А вот это вопрос сложный, - почему-то озадачилась Роксана. - Видишь ли, гномов никто никогда не видел. Ходят слухи и легенды, что они живут под Серыми горами на западе, но кто в пещеры ни лазил - никого не нашли. С другой стороны, деревенские рядом с горами часто оставляют в пещерах мясо, молоко, сыр, хлеб, рыбу опять же, а взамен находят то топор, то косу, или поделки какие. Но, в основном, инструменты. Говорят, это гномы меняются. Но доказать никто не может, даже оборотни след не берут. Как они выглядят - тоже никто не в курсе. Поза-поза… эээ… пятый, начиная от прошлого, повелитель Белого меча даже специальную экспедицию снарядил, гномов искать. Подкапывал гору, подкапывал, бродил по пещерам, бродил, уж насквозь гору прошёл, только обратно поверху лез, через перевалы, потому как охоту тем же путём возвращаться Мих у него отбил. Мих потом матерился, говорит, озверел две дюжиницы фонарём работать на любопытного придурка. А я ему сразу сказала - останови идиота, так нет, самого, небось любопытство заело!
– Ну да, - отозвался Мих, - заело! Жалко, что ли? Всегда завидовал диггерам, а тут такой случай! Кто ж знал, что этот кретин, наш придворный маг, утопит все факелы в подземной реке? Да еще посередине горы? Не мог же я ещё и его в поле зрения всё время держать! Зато как он у меня клацал зубами на перевале!
Улицы города не представляли собой ничего особенного. Дачный посёлок и дачный посёлок. Причём далеко не новорусский. Поскольку шли мы пешком, то смотреть через заборы было очень проблематично. Впрочем, несколько раз ограды попадались не глухие, а из редко насаженных штакетин. Но за ними тоже ничего, кроме стандартного яблоневого сада и соломенной крыши рассмотреть было нельзя. Трубы дымились, пахло дымом. Пару раз нас обогнали верховые в серых плащах, раз пять мы обогнали кого-то из местных. Еще под ногами путались курицы, воробьи, голуби, собаки и кошки. Ни один человек не сплюнул и не остановился, когда кошки перебегали ему дорогу. Черная дворняга сдала караул бело-рыжей. Иногда вдалеке вскрикивал какой-то припозднившийся петух.
Дома кончились, и нам предстала широкая дорога, за ней и начинался собственно рынок. Дорога отделяла торговые ряды, за редкими крышами которых маячила городская стена, от сплошной стены глухих некрашеных заборов, спиной к которым мы стояли. Мы прошли примерно восемь кварталов от "Трёх единорогов", прикинул я. В квартале четыре-шесть домов с участками. Значит, мы где-то в двух-трёх километрах от гостиницы.
На тракте в луже буксовала телега. Мужичонка в лаптях подпихивал доску под колесо. За его стараниями наблюдала группа мальчишек. Мимо шли и ехали люди. Немного - человек пятнадцать на двести метров влево и вправо. Мы перешли дорогу и углубились в торговые ряды.
Деревянные столы, некоторые под грубыми навесами, раскисшая песчаная земля под ногами. Торговцы всё больше задубевшие дедки с кирпично-красными морщинистыми лицами и седыми бородами. Но попадаются и женщины, и подростки, и юные девицы. Зато я обнаружил, что рост Услады и наших знакомых из Верхних Волчков вовсе не является нормой. Попадались торговцы и среднего, и просто маленького роста. Метр пятьдесят, не больше. Все загорелые и обветренные. Роксана, несмотря на откровенно раскосые глаза и чёрные косы, смотрелась среди них Снегурочкой - настолько выделялась из общей массы её белая нежная кожа с трогательным румянцем. Да и Мих, несмотря на загар, казался белым человеком среди индейцев. А себя я не видел.
Товары располагались по рядам - деревянные, железные, глиняные, ткани, продукты. Деревянные ложки, плошки, веретёна, миски, корыта, бочки, ушаты, шайки, коромысла - неужто одного коромысла на всю жизнь не хватит?
Да, это вам не Измайловский вернисаж! Это значительно круче! Таких самоделок я ещё не видел! Всё некрашеное. Где хохлома? Где палехские расписные узоры? Всё строго рационально и без изысков. Меня заинтересовал ткацкий станок. Дедок со станком зашевелился и предложил обменять его на мою куртку.
– Ить, милый, - уговаривал дедок, - на энтом-то станке ты дюжину таких себе сделаешь!
Нет, я бы приволок такой для интерьера мансарды нашего будущего дома, но не отсюда же?
Народу в деревянном ряду практически не было, как и в горшечном, после чего Роксана углядела какой-то импортный прикид в ряду тканей и готовой одежды и рванула туда. Мы с Цветиком за ней. Мих тоскливо покосился на оружейников и поплёлся за нами. Женской одеждой торговали исключительно нестарые ещё купцы, с тщательно заплетёнными бородами и привычно-восхищёнными взорами. Впрочем, Роксану провожали масляными взглядами все как один, даже несмотря на два нехилых кинжала, висящие у неё на поясе.
–Глядите, - укоризненно и торжествующе оглянулась на нас Роксана, - как они на меня смотрят, а? Как они все на меня смотрят! Они все меня хотят!
Она игриво качнула бёдрами. Мужик рядом за прилавком судорожно вцепился в отрез ткани.
– Смотрите, как они все пускают слюнки при виде меня!- Роксана явно перевозбудилась от такого количества балдеющих мужчин. Не подпереть ли мне сегодня дверь табуреткой?
– Только полный импотент может не обращать на меня никакого внимания!
Справедливости ради надо сказать, что слюни купцы действительно пускали в огромном количестве. Импотентов среди них, видать, не было.
– Вот, - тараторила купающаяся в похотливых взглядах дива, - они все пускают слюнки! Как вы думаете, почему они все пускают слюнки?
– Наверно хотят напустить здесь море слюней, - зевнул Мих, - да и утопить тебя в нём, чтоб глаза не мозолила!
На умильной мордахе Цветика появилось некое подобие злорадной ухмылки. Неужели Роксана и его домогалась? Тогда понятно, почему он ночевал в конюшне!
Среда, день.
Наконец, вполне насладившись триумфом и подняв собственную самооценку, пери вцепилась в какую-то расшитую кофточку, более напоминающую ночную рубаху и восторженно взвизгнула:
– Мих, я хочу эту рубашечку!
– Два золотых! - тут же сориентировался купец, взглядом более напоминающий сутенёра. В красном кафтане, с явно крашеной бородой, в двух косах которой красовалось аж по три разноцветных ленточки и золотые зажимы. Волосы тоже были заплетены в две косы с тремя лентами в каждой и золотыми зажимами.
– Два золотых? - возмутилась дива. - От силы серебряк!
Смотреть, как пери торгуется, сбежался весь ряд. В ней явно сказывался опыт проживания на Востоке. Пусть и в гареме. Восток, он, видать, и здесь Восток. Купец был местный и кайф от такого спектакля явно не ловил.
Они договорились на шести серебрушках. Через час. Купец бы и через пятнадцать минут согласился, но Роксане требовалось повыпендриваться.
– Ну? - сказала Роксана.
Мы втроём с Цветиком стояли молча, не понимая, что ей ещё нужно. Какой-то дополнительный бонус к скидке?
– Ну? - более требовательно повторила Роксана. Разве что ножкой не топнула.
Мы по-прежнему стояли, не понимая, чего она хочет. Или она хочет, чтобы мы заплатили? С какой стати?
– Мих, ты будешь платить или нет? - озверела наконец дива.
– С какой стати? - обалдел меч. - Мне что, деньги больше некуда девать?
– Как с какой стати? - взорвалась Роксана. - Кто сегодня провёл со мной ночь?! А теперь уже и рубаху купить не можешь!
Не знаю, был ли Мих привычен к таким выходкам, но похоже, что нет.
– Дорогуша, - вкрадчиво начал он, - если у тебя вчера был приступ неуправляемой депрессии на почве долгого воздержания, - он выразительно обернулся на меня, - и я тебя отпаивал - за свой, заметь, счёт, - так это ты сегодня должна мне что-нибудь купить, или, по крайней мере, вернуть один золотой из тех двух, что я на первач с пивом потратил. Хотя ты вылакала две трети, не меньше. Или ты думаешь, что раз я его не потребовал, то теперь на мне пахать можно?
– Что? - заорала Роксана, - Отпаивал? А почему я проснулась в твоей кровати?!!
– Потому что я был слишком пьян, чтобы тащить тебя обратно в твою комнату. Я просто ушёл туда сам. И не надо на меня так пялиться, у тебя уже глаза круглые. Тебе не идёт. Я ещё ни разу не напивался до такого состояния, чтоб не помнить, трахал я кого-то или нет. Заткнись и плати сама. Или пошли отсюда.
Роксана швырнула рубаху ни в чём не повинному купцу в лицо и вылетела из суконного ряда.
Дальнейшее наше путешествие свелось к обхаиванию Роксаной всего, что она видела. Не было ни единого торговца на всём рынке, которому она не сказала бы гадость. У этого горшок кривой, у того мясо тухлое, молоко прокисшее (и правда прокисшее!), кобыла старая, корова на последнем издыхании, клинок тупой, меч не сбалансирован, и вообще всему товару место только на помойке!
Как раз в момент поливания грязью какого-то очередного кинжала в оружейном ряду к Миху подошёл худощавый мужик в домотканой рубахе и о чём-то тихо поинтересовался. Мих задумчиво посмотрел на нас троих, и спросил, сможем ли мы втроём дойти обратно до постоялого двора. Роксана фыркнула и задрала нос. Цветик умильно завилял хвостом, а я задумался - а почему он спрашивает? Здесь что, настолько небезопасно, что мы за полчаса-час обратно не доберёмся? А у меня деньги общественные в куртке… Лучше бы Миху оставил. Впрочем, ещё не поздно.
– Да понимаете, - подтвердил мои сомнения торговец, - в последнюю неделю спрос на серебряные кинжалы возрос вчетверо. А утром, говорят, эльфийку чуть живую в канаве нашли, пришиб кто-то. Только для вампиров эльфийская кровь не годится, так что непонятно, кто её. Неместная, эльфийка-то. Местные ночью все работают, некогда им по улицам шастать.
Больше всего мне не понравилось, что Мих с Роксаной никак на эльфийку не прореагировали. Мих оценивающе рассматривал наше вооружение, а я вспоминал фразу "И куда ты
опятьпопрёшься ночью и под дождём?".
Меч подумал, вынул из-за голенища свой кинжал в кожаных ножнах и сунул мне в сапог.
– Серебряный, - пояснил он, - жить очень захочешь - ткнёшь. Не бойся, никому вы с Роксаной не нужны. Дойдёте, это я так, пугаю для профилактики.
А, по-моему, это он утешал для профилактики.
Зато заблудиться на этом базаре было невозможно. Сзади прекрасно видна городская стена, стоило повернуться к ней спиной - и вот оно, нужное направление.
Мы начали выбираться с рынка. Минуты через две кинжал в сапоге начал мешаться. На выходе он уже натирал ногу. Как же Мих вообще эти полуметровые железки в сапогах таскает? Это же кошмар какой-то! Я наверняка ошибся, когда считал, что у него пара кинжалов или нож за голенищем - тут и с одним-то не походишь.
