Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ведомство страха

ModernLib.Net / Шпионские детективы / Грин Грэм / Ведомство страха - Чтение (стр. 10)
Автор: Грин Грэм
Жанры: Шпионские детективы,
Политические детективы

 

 


Роу сидел, прикрыв глаза рукой. Пытался ли он вспомнить? Старался ли не вспоминать? А голос настойчиво продолжал:

— Однако в тот день, насколько известно, в Лондоне не было совершено ни одного убийства, — разве что жертвой его стал бедняга Джонс. Вы явно что-то знали, и мы дали объявление в газетах. Но вы не пришли. До сегодняшнего дня, когда вы явились с бородой, которой у вас раньше не было, и рассказали, будто бы потеряли память. Однако это не мешает вам помнить, что вас обвиняют в убийстве, но показали вы человека, который,

как нам хорошо известно, в полном здравии. Как, по-вашему, нам следует к этому отнестись, мистер Роу?

— Я жду, когда на меня наденут наручники, — ответил Роу и невесело усмехнулся.

— Согласитесь, что нашего друга Грейвса можно понять, — сказал мистер Прентис.

— Неужели жизнь и в самом деле такая? — спросил Роу. Мистер Прентис нагнулся вперёд с заинтересованным видом, словно всегда был готов пожертвовать анализом частного ради общего теоретического рассуждения.

— Это жизнь, — сказал он, — значит, можно сказать, что она именно такая.

— Но я совсем иначе её представлял! — И он объяснил: — Я думал, что жизнь гораздо проще и… благороднее. Такой она, наверно, кажется всем мальчишкам. Я воспитывался на рассказах о том, как капитан Скотт писал последние письма домой, как Отс попал в снежный буран, а кто-то ещё — забыл, как его звали, — потерял руки, производя опыты с радием, и как Дамьен жил среди прокажённых… — Воспоминания, которые постепенно стираются, когда на них накладывается опыт повседневной жизни, ожили в маленьком душном кабинете огромного серого здания. Высказаться было таким облегчением! — В одной книжке, она называлась «Маленький герцог», написала её некая Юнг… Если бы вас перенесли из того мира на место, которое вы занимаете сейчас, вы бы тоже растерялись. Пропавший Джонс и кекс, «лазарет», бедный Стоун… все эти рассказы о человеке, которого зовут Гитлер… ваши папки со всеми этими несчастными… жестокость, бессмыслица. Так и кажется, будто меня отправили путешествовать с испорченным компасом. Я готов сделать все, что вы хотите, но не забывайте: я ещё тычусь во все углы, как слепой. Люди постепенно узнают жизнь. Война, ненависть… мне все это так странно! Я к этому не подготовлен. По-моему, самое лучшее — если меня повесят.

— Да, да, — живо сказал мистер Прентис, — это необыкновенно интересное дело. Вижу, для вас наш мир кажется жалкой и отвратительной дырой. Мы-то научились с ним ладить.

— Меня пугает, — сказал Роу, — что я не знаю, как я с ним ладил до того, как потерял память. Когда я ехал сегодня в Лондон, я не представлял себе, что увижу столько развалин. Ничто меня уже больше не удивит так, как это. Бог его знает, что за развалина я сам. Может, я и в самом деле убийца?

Мистер Прентис снова открыл папку и пробормотал!

— Ну теперь мы уже не думаем, что вы убили Джонса. — Он был похож на человека, который, заглянув за чужой забор, увидел там какую-то мерзость и спешит подальше уйти. — Весь вопрос: отчего вы потеряли память? Что вы об этом помните?

— Только то, что мне сказали,

— А что вам сказали?

— Будто разорвалась бомба. От неё у меня этот шрам.

— Вы были один?

Он не сумел прикусить язык и ответил:

— Нет.

— Кто с вами был?

— Девушка. — Поздно, придётся вмешать в это дело её; но если он не убийца, что за беда, если её брат помог ему бежать! — Анна Хильфе. — Даже её имя приятно было произнести.

— Как вы очутились вдвоём?

— По-моему, у нас был роман.

— По-вашему?

— Я не помню.

— А что она говорит?

— Она говорит, будто я спас ей жизнь.

— Свободные матери… — размышлял мистер Прентис. — А она объяснила вам, как вы попали к доктору Форестеру?

— Ей запретили мне это рассказывать. — У мистера Прентиса вздёрнулась бровь. — Они хотели, по их словам, чтобы память вернулась ко мне сама, постепенно. Без гипноза, без психоанализа.

Мистер Прентис просто сиял, слегка раскачиваясь на краешке стула, — у него был такой вид, будто он отдыхает после удачной охоты.

— Да, им было бы совсем некстати, если бы к вам вернулась память… Правда, на худой конец всегда можно было прибегнуть к «лазарету».

— Если бы хоть вы мне сказали, в чем дело?

Мистер Прентис поглаживал ус; у него было ленивое выражение лица, как у лорда Бальфура, но было видно, что это напускное. Он придумал себе такой стиль — это облегчало жизнь.

— Скажите, а вы часто бывали в «Ригел-корте»?

— Это что, отель?

— Ага, тут вам память не изменяет. Мистер Прентис закрыл глаза; может быть, это тоже была поза, но кто может обойтись без позы?

— Почему вы спросили меня о «Ригел-корте»?

— Просто так, догадка. У нас ведь очень мало времени.

— Для чего?

— Для того, чтобы найти иголку в стоге сена.

<p>III</p>

Казалось, мистер Прентис не способен на большие физические усилия, например бег по пересечённой местности. Но в ближайшие несколько часов он показал, как он был вынослив, ибо гонка была изнурительной.

Он бросил свою загадочную фразу в пространство и вышел из комнаты, так и не договорив; его длинные ноги почти не гнулись, как ходули. Роу остался вдвоём с Бивисом, и время потянулось медленно. Солнце, сулившее поутру ясный день, оказалось обманчивым: зарядил не по сезону холодный мелкий дождик. Спустя долгое время Роу принесли на подносе чай и кусок пирога.

Бивис не был склонён к беседе, словно его слова могли быть использованы как показания в суде, и Роу только раз попытался прервать молчание:

— Хотел бы я все-таки знать, в чем тут дело! Зубастый рот Бивиса открылся и захлопнулся, как капкан.

— Государственная тайна! — заявил он и тускло уставился на пустую стену.

Внезапно появился мистер Прентис; он быстро вошёл на своих негнущихся ногах в сопровождении какого-то человека в чёрном, который держал на животе обеими руками котелок, словно миску с водой, и слегка задыхался, догоняя мистера Прентиса. Он остановился в дверях и злобно уставился на Роу:

— Это он, мерзавец! Никаких сомнений, это он. Я узнаю его, несмотря на бороду. Загримировался.

Мистер Прентис захихикал.

— Превосходно, — сказал он. — Все сходится. Человек с котелком заявил:

— Он внёс чемодан и хотел его оставить. Но я получил указания. Я ему сказал, чтобы он дождался мистера Траверса, Он не желал его ждать. Ещё бы, он-то знал,

что там внутри… Но что-то, видно, у него сорвалось. Не удалось погубить мистера Траверса, зато чуть было не укокошил бедную девушку. А как началась суматоха, его и след простыл…

— Я не помню этого человека, — сказал Роу.

— А я присягну в любом суде, что это он! — яростно замахал котелком незнакомец.

Бивис наблюдал за этой сценой с раскрытым ртом, а мистер Прентис только хихикал:

— Сейчас не время ссориться. Выясните отношения позже. Теперь вы нужны мне оба.

— Объясните мне хоть что-нибудь! — взмолился Роу. Проделать весь этот путь, думал он, чтобы снять с себя обвинение в убийстве и попасть в такую неразбериху.

— В такси, — сказал мистер Прентис. — Объясню в такси. — И он двинулся к двери.

— Вы что же, не хотите его арестовать? — спросил незнакомец, задыхаясь от быстрой ходьбы.

Мистер Прентис, не оборачиваясь, пробормотал:

— Со временем, может быть… — А потом загадочно осведомился: — Кого?

Они выбежали во двор, а оттуда на широкую Нортумберленд-авеню. Полицейские отдавали им честь. Потом они сели в такси и понеслись мимо разрушенных домов Стрэнда, мимо пустых глазниц здания страховой компании и окон, забитых досками, мимо кондитерских с одинокой вазой лиловых подушечек на витрине.

Мистер Прентис негромко сказал:

— Я хочу, чтобы вы, джентльмены, вели себя как можно естественней. Мы едем к портному, где с меня будут снимать мерку костюма, который я заказал. Я войду первым, через несколько минут войдёте вы, Роу, а потом и вы, мистер Дэвис, — и он дотронулся пальцем до котелка, который покачивался на коленях у незнакомца.

— Что все это значит, сэр? — спросил Дэвис. Он отодвинулся от Роу в самый угол, а мистер Прентис хоть и поджал свои длинные ноги, тем не менее занимал чуть не все такси, примостившись против них на откидном сиденье.

— Неважно. Ваше дело не зевать. Посмотрите, нет ли в мастерской кого-нибудь знакомого. — Когда такси описало петлю вокруг выпотрошенного остова Сент-Клемент

Дейнс, в его глазах погасло озорство. — Дом будет окружён, вам нечего бояться.

— Я не боюсь, я только хочу понять, — сказал Роу, не сводя глаз с этого непонятного, превращённого в развалины, забитого досками Лондона.

— Дело серьёзное. Я и сам не знаю, насколько серьёзное, — сказал мистер Прентис. — Но мы можем с полным правом сказать, что от него зависит наша общая судьба. — Он передёрнулся, допустив такое проявление чувств, захихикал, с сомнением щипнул шелковистые кончики усов и грустно сказал: — Вы же знаете, у каждой из воюющих сторон есть свои слабости, которые необходимо скрывать. Если бы после Дюнкерка немцы знали, до чего мы слабы… Да и сейчас у нас есть уязвимые места, о которых, если бы им было известно… — Такси объезжало развалины вокруг собора св. Павла и снесённый с лица земли Патерностер-роу — длинную панораму погибшей Помпеи. — Тогда вот это ерунда по сравнению с тем, что может произойти. Ерунда. — Он задумчиво пояснил: —Может, я был не прав, говоря, что вам не грозит опасность. Если мы напали на верный след, опасности не избежать. Для них эта игра стоит тысячи жизней.

— Если я могу на что-то пригодиться, — произнёс Роу, глядя на страшные опустошения вокруг. — Я ведь не воображал, что война — вот это. Христос, наверно, таким представлял себе разрушенный Иерусалим, когда он заплакал…

— Я не боюсь, — резко, словно в чем-то оправдываясь, заявил человек в котелке.

Мистер Прентис обхватил костлявые колени и стал покачиваться, вторя движению такси.

— Мы ищем маленький ролик плёнки. Он, вероятно, много меньше катушки ниток. Меньше тех роликов, которые вы вставляете в «лейку». Надеюсь, вы читали запросы в парламенте о неких документах, которые пропадали в течение часа? Дело это удалось замять. Стоит ли подрывать доверие к одному из первых лиц в государстве? Нам только повредит, если газеты затопчут следы. Я рассказываю это вам двоим только потому… Словом, если вы проболтаетесь, мы вас тихонько упрячем, пока все не кончится. Случилось это дважды, первый раз ролик был спрятан в кексе, и кекс должны были унести с одного благотворительного базара. Но вы его выиграли, — он кивнул Роу, — потому что пароль по ошибке был сообщён не тому, кому надо.

— А миссис Беллэйрс? — спросил Роу.

— Ею как раз сейчас занимаются. — И он продолжал объяснять, помогая себе жестами худых, с виду немощных рук. — Первая попытка не удалась. Бомба, попавшая в ваш дом, уничтожила кекс вместе с тем, что там было спрятано, и, вероятно, спасла вашу жизнь. Но им не понравилось, что вы решили распутать эту историю. Они пытались вас напугать и заставить скрыться, но почему-то это у них не вышло. Конечно, они рассчитывали, что вас разнесёт на куски, но, когда выяснилось, что вы только потеряли память, их это устроило. Даже больше, чем если бы вас убило, потому что, когда вы исчезли, на вас можно было свалить вину за взрыв бомбы, как и за… Джонса.

— Но за что убивать девушку?

— Давайте не будем отгадывать загадки. Может, потому, что её брат вам помог. Они не гнушаются и местью. Сейчас нет времени в это вдаваться. — Они подъехали к Меншн-хаус. — Мы знаем одно: им надо было выждать, пока не подвернётся другой случай, другая важная персона, другой дурак. С первым дураком им помогло, что они шили у одного портного.

Такси остановилось на углу улицы в центре города.

— Отсюда мы пойдём пешком, — сказал мистер Прентис. Как только они вышли из такси, по обочине тротуара на противоположной стороне улицы двинулся человек.

— У вас есть револьвер? — с тревогой спросил Дэвис.

— Я все равно не умею с ним обращаться, — сказал мистер Прентис. — Если они что-нибудь затеют, ложитесь на пол, и все.

— Вы не имели права втягивать меня в эту историю!

— Ну нет! — резко повернулся к нему мистер Прентис. — Никто в эти дни не имеет права на свою жизнь,' Поймите, что мы мобилизованы на защиту родины.

Они сбились в кучку на тротуаре; мимо шли банковские посыльные в цилиндрах, с ящичками, надетыми на шею; опаздывая с обеда, торопились конторщики и стенографистки. Развалин в этом районе не было, казалось, что нет и войны.

— Если им удастся вывезти эти фотографии за границу, — сказал мистер Прентис, — у нас наверху будет просто эпидемия самоубийств… так уже было во Франции.

— Откуда вы знаете, что их ещё не вывезли? — спросил Роу,

— Не знаю. Надеюсь. Но мы скоро узнаем. Следите за мной, когда я войду. Дайте мне пробыть в примерочной пять минут, а потом входите вы, Роу. Спросите меня. Я хочу, чтобы он был там, где я смогу наблюдать за ним в зеркало. А вы, Дэвис, сосчитайте до ста и тоже входите… Ваше появление будет для него уж слишком неправдоподобным. Вы будете последней каплей.

Они смотрели, как удаляется его прямая старомодная фигура; это был как раз тот человек, кто шьёт костюмы у портного в Сити — надёжного и не слишком дорогого, — его можно рекомендовать даже сыну. Пройдя шагов пятьдесят, мистер Прентис вошёл в подъезд; на углу стоял прохожий и закуривал сигарету. У соседнего подъезда остановилась машина, откуда вышла за покупками дама, оставив за рулём шофёра. Роу сказал:

— Мне пора двигаться. — В ушах у него стучало от волнения; войдя в азарт, он, казалось, забыл все свои горести и снова дышал свежим воздухом отрочества. Роу с подозрением оглядел Дэвиса, у которого от волнения дёргалась щека. — Помните, считаете до ста, а потом идёте за мной. — Дэвис молчал. — Поняли? Счёт до ста.

— А ну всю эту комедию к черту, — с бешенством проворчал Дэвис. — Я простой человек…

— Но это приказ!

— А кто может мне приказывать?

У Роу не было времени с ним препираться: его срок истёк. Война нанесла портняжному делу серьёзный урон. На прилавке лежало несколько штук скверного сукна. Полки были почти пусты. Человек во фраке с усталым, морщинистым от забот лицом спросил:

— Чем могу служить, сэр?

— У меня тут назначено свидание с приятелем, — сказал Роу и поглядел на узкий проход между кабинками с зеркалами. — Ему делают примерку.

— Присядьте, сэр. Мистер Форд, — позвал портной. — Мистер Форд.

Из кабинки вышел с сантиметром на шее и букетиком булавок, вколотым в лацкан пиджака, солидный деловой человек по фамилии Кост; в прошлый раз Роу видел его мёртвым. Словно недостающая часть головоломки, эта невозмутимая фигура сразу осмыслила его воспоминания — и о поэте из рабочих, и о человеке из Уэлвина, и о брате Анны. Как звала этого человека миссис Беллэйрс? Он вспомнил: «мистер Кост, представитель делового мира».

Роу поднялся со стула, словно при появлении важной персоны, которой должен быть оказан почёт, но в спокойном чинном взоре не отразилось ничего.

— Я вас слушаю, мистер Бридже.

Это были первые слова, которые услышал от него Роу, прежде вся его роль ограничивалась смертью.

— Этот джентльмен назначил здесь встречу с другим джентльменом.

Кост медленно перевёл свой взгляд на Роу; спокойная гладь больших серых глаз по-прежнему была невозмутима, разве что взгляд задержался на лице Роу секундой дольше, чем требовалось.

— Я уже почти кончил снимать с джентльмена мерку. Если вы соблаговолите обождать минуты две…

А через две минуты, подумал Роу, появится другой, та последняя капля, которая тебя доконает.

Мистер Форд — если теперь его так звали — не спеша подошёл к прилавку; все, что он делал, было тщательно продумано; костюмы, которые он шил, должно быть, отлично сидели. Точность его движений не допускала и мысли о каком-то чудачестве, о своенравии, однако какая чудовищная аномалия крылась под этой оболочкой? Роу снова видел, как доктор Форестер окунает пальцы в то, что было похоже на кровь.

На прилавке стоял телефон: мистер Форд поднял трубку и набрал номер. Диск находился прямо перед глазами у Роу. Он пристально смотрел, как тот набирал БАТ, — в буквах Роу был уверен, но одну цифру он все-таки проглядел, встретив безмятежный вдумчивый взгляд мистера Форда. Роу не знал, что делать, и мечтал, чтобы скорее появился мистер Прентис.

— Алло, — сказал мистер Форд. — Алло! Говорят от Паулинга и Кростуэйта.

За стеклом витрины нехотя двигалась к двери фигура человека в котелке. Роу сжал руки на коленях. Мистер Бридже, повернувшись к ним спиной, грустно приводил в порядок жалкие штуки сукна. Его вялые руки словно писали жалобу в журнал «Портной и закройщик».

— Костюм был отправлен утром, сэр, — говорил мистер Форд. — Надеюсь, он попадёт вовремя к вашему отъезду. — Он с удовлетворением и как-то не по-людски причмокнул в трубку. — Большое спасибо, сэр. Я сам был в высшей степени удовлетворён последней примеркой. — Он перевёл взгляд на звякнувшую дверь, в которую с какой-то отчаянной развязностью заглядывал Дэвис, — О да,

сэр. Я думаю, когда вы его наденете, плечи сядут на место… — Хитроумный замысел мистера Прентиса явно не удался: этого человека нельзя было вывести из равновесия.

— Мистер Траверс! — с изумлением воскликнул Дэвис.

Аккуратно прикрыв трубку ладонью, мистер Кост спросил:

— Простите, вы что-то сказали, сэр?

— Вы же мистер Траверс! — Но, встретив спокойный, ясный взгляд, Дэвис неуверенно добавил: — Разве это не вы?

— Нет, сэр.

— Мне показалось.

— Мистер Бридже, будьте добры заняться с этим джентльменом.

— Конечно, мистер Форд.

Мистер Форд отвёл руку от трубки и продолжал негромко и властно говорить по телефону:

— Нет, сэр. В последнюю минуту я выяснил, что мы не сможем повторить ваш заказ на брюки. И дело отнюдь не в талонах. Мы больше не сумеем получить ткань того же рисунка, у фабрикантов ни единого метра. — Его взгляд снова встретился со взглядом Роу и легонько ощупал его лицо, как рука слепца. — Лично у меня, сэр, нет никакой надежды. Ни малейшей надежды. — Он положил трубку и сделал несколько шагов вдоль прилавка. — Не одолжите ли вы мне их на минуту, мистер Бридже, — он взял с прилавка портняжные ножницы.

— Пожалуйста, мистер Форд.

Он молча прошёл мимо Роу, ни разу на него не взглянув, и все так же неторопливо двинулся вдоль прохода, деловито и тяжеловесно, как глыба. Pov быстро встал, понимая, что надо что-то предпринять, иначе весь план их рухнет.

— Кост! — закричал он вслед удаляющейся фигуре. — Кост! — и тогда поразительное спокойствие и уверенность этого человека с ножницами показались ему странными, он вспомнил взгляд, которым Кост ощупал его лицо… Он громко, предостерегающе закричал: — Прентис! — но закройщик уже скрылся в одной из кабинок.

Это была не та кабинка, из которой вышел мистер Прентис. Он появился очень удивлённый, без пиджака в другом конце прохода.

— В чем дело? — спросил он, но Роу был уже у двери другой кабины и тщетно пытался туда войти. Сбоку он видел возмущённое лицо мистера Бриджса и выпученные глаза Дэвиса.

— Скорей! — крикнул он. — Дайте шляпу. — Схватив котелок, он разбил им дверное стекло.

Кост-Траверс-Форд был покрыт, как льдинками, осколками стекла. Он сидел в кресле для заказчиков против высокого трельяжа, крепко зажав стоймя ножницы своими коленями и наклонившись вперёд. Шея у него была пронзена насквозь. Он умер как истый римлянин.

Роу подумал: «На этот раз я действительно его убил» — и снова услышал негромкий, почтительный, но властный голос, говоривший в трубку: «Лично у меня, сэр, нет никакой надежды, ни малейшей надежды».

Глава вторая

ОЧИСТКА ТЕРРИТОРИИ ОТ ВОЙСК ПРОТИВНИКА

Самое лучшее — уступить.

«Маленький герцог»
<p>I</p>

У миссис Беллэйрс было меньше чувства собственного достоинства.

Они поехали прямо на Кэмпден-хилл, бросив по дороге Дэвиса с его загубленным котелком. Мистер Прентис был озабочен и угнетён.

— Пустое дело, — сказал он. — Нам они нужны живые, для допроса.

— Меня он в ту минуту просто поразил. Вот у кого было настоящее мужество. Правда, не знаю, что тут удивительного. Как-то не вяжется с профессией портного… если не считать храброго портняжку из сказки… тот ведь убил великана. Вы, наверно, скажете, что этот портняжка был на стороне великанов. Интересно почему?

Когда они ехали через парк под порывами мелкого дождя, мистер Прентис вдруг взорвался:

— Жалость — ужасная вещь. Люди сетуют на любовную страсть. Но самая убийственная страсть — это жалость, она не приедается, как чувственность!

— В конце концов, война есть война, — сказал Роу с каким-то подъёмом, Стёртый лживый довод, как простой камень в руках ребёнка, вдруг засверкал драгоценным самоцветом. Он наконец принимал участие в войне. Мистер Прентис искоса с любопытством за ним наблюдал:

— Вы её не чувствуете, а? Подростки не чувствуют жалости. Это страсть зрелых людей.

— Наверно, я прожил скучную и по-обывательски трезвую жизнь, поэтому все меня так волнует. Теперь, когда я знаю, что я не убийца, я могу получать удовольствие… — Он замолчал на полуслове при виде смутно знакомого, как картинка из сна, дома: заросший сорняком палисадник, рухнувшая серая статуя и железная скрипучая калитка. Шторы спущены, словно в доме покойник, но дверь открыта настежь; казалось, на мебели приклеены ярлычки: «Продаётся с аукциона».

— Мы её сцапали в то же самое время, — сказал мистер Прентис.

В доме царила тишина; у двери стоял какой-то человек в тёмном костюме — он мог быть и гробовщиком. Перед мистером Прентисом распахнули другую дверь, и они вошли. Но не в гостиную, которую Роу смутно помнил, а в маленькую столовую, загромождённую уродливыми стульями, слишком большим обеденным столом и секретером. Миссис Беллэйрс сидела в кресле во главе стола, лицо у неё было пухлое, серое, скрытное, голову украшал чёрный тюрбан. Человек у двери сообщил:

— На вопросы отвечать отказывается.

— Ну как, мадам? — приветствовал её мистер Прентис с беспечной галантностью.

Миссис Беллэйрс не проронила ни слова.

— Я привёл вам гостя, мадам, — сказал мистер Прентис и, отступив в сторонку, представил ей Роу.

Человеку трудно оставаться спокойным, когда он вызывает ужас; неудивительно, что поначалу кто-то бывает этим опьянён. Роу самому стало страшно, словно он понял, что способен на злодейство. Миссис Беллэйрс — это путало, сидевшее во главе стола, — вдруг стала давиться, будто проглотила за обедом рыбью кость. Она, видимо, и так владела собой с трудом, а при появлении Роу у неё перехватило горло.

Мистер Прентис не растерялся. Он обошёл стол и добродушно хлопнул её по спине:

— Откашляйтесь, мадам, откашляйтесь. Вам будет легче,

— Я никогда не видела этого человека, — простонала она. — Никогда!

— Разве? Вы же предсказывали ему судьбу, — сказал мистер Прентис. — Неужели не помните?

Искра отчаянной надежды блеснула в старых, воспалённых глазах:

— Если весь этот шум из-за невинного гадания… Я этим занимаюсь только в благотворительных целях.

— Не сомневаемся.

— И я никогда не предсказываю будущее…

— Ах, если б мы могли заглянуть в будущее!

— Я только рассказываю, какая у человека натура…

— И сколько весит кекс, — подсказал мистер Прентис, и надежда покинула миссис Беллэйрс. Молчать теперь было бесполезно.

— А ваши маленькие сеансы? — весело продолжал спрашивать мистер Прентис, словно они обменивались шутками.

— Только в интересах науки…

— Ваша небольшая компания собирается по-прежнему?

— По средам.

— А многие из участников пропускают сеансы?

— Все они мои личные друзья, — рассеянно произнесла миссис Беллэйрс; теперь, когда вопросы затрагивали менее опасную тему, она подняла пухлую напудренную руку и поправила свой тюрбан.

— И мистер Кост? Но он теперь вряд ли будет участвовать в ваших сеансах.

Миссис Беллэйрс осторожно заметила:

— Теперь я узнаю этого джентльмена. Меня смутила его борода. Мистер Кост затеял тогда глупую шутку. Я ничего об этом не знала. Я ведь была так от них далеко.

— Далеко?

— Там, в Мире Блаженных.

— Да, мистер Кост уже не позволит себе больше таких шуток.

— Я уверена, что он не хотел ничего дурного… Может, он рассердился, что пришли посторонние… У нас ведь такая тесная компания. К тому же мистер Кост никогда не был истинно верующим.

— Будем надеяться, что теперь он им стал. — В эту минуту трудно было предположить, что мистером Прентисом владеет то, что он звал «пагубной страстью жалости». — Постарайтесь наладить с ним контакт, миссис Беллэйрс, спросите его, почему он сегодня утром перерезал себе горло.

Она выпучила глаза, онемев от ужаса; молчание прервал телефонный звонок. Аппарат стоял на секретере, в маленькой комнате теснился народ, и к телефону трудно было подойти. Телефон продолжал настойчиво звонить. В голове у Роу шевельнулось воспоминание… все это однажды уже было.

— Обождите минутку, — сказал мистер Прентис. — Возьмите трубку вы, мадам.

Она пробормотала:

— Перерезал себе горло…

— У него не было выбора, мадам. Остаться в живых и попасть на виселицу?

Телефон продолжал упорно звонить, словно кто-то вдалеке хотел отгадать, что творится в этой комнате и почему никто не отвечает.

— Возьмите же трубку, мадам, — повторил мистер Прентис.

Миссис Беллэйрс не портняжка, она вылеплена из другого теста. Покорно поднявшись, она тяжело двинулась к телефону, позвякивая побрякушками. На миг она застряла между столом и стеной, и тюрбан сбился у неё на один глаз.

— Алло! — сказала она. — Кто говорит?

Трое мужчин затаили дыхание. Вдруг миссис Беллэйрс приободрилась, почувствовав свою силу: она одна могла говорить с тем, кто звонил.

— Это доктор Форестер. Что ему сказать? — спросила она через плечо, держа трубку у самого рта. Она сверкнула на них глазами — злобно, мстительно, хитро, скинув глупую мину как ненужную маскировку, — этим некогда было теперь заниматься. Мистер Прентис отнял у неё трубку и дал отбой.

— Это вам не поможет, — сказал он. Она сделала вид, что возмутилась:

— Я ведь только спросила. Мистер Прентис распорядился:

— Вызовите из Скотленд-ярда большую машину. Бог их знает, о чем думает местная полиция. Им давно уже полагалось быть там. — Он сказал второму полицейскому: — Последите, чтобы эта дама не перерезала себе горло. Нам она ещё понадобится.

Бледный от гнева, он обошёл весь дом, комнату за комнатой, неся разрушение, как смерч.

— Я беспокоюсь за вашего приятеля, — сказал он Роу. — Как, бишь, его зовут? За Стоуна! Ах, старая сука! — выругался он. Грубое слово странно звучало в его старомодных устах. В спальне у миссис Беллэйрс он дочиста выскоблил все банки с притираниями, а их было немало. Он самолично и даже со злорадством вспорол все подушки. На ночном столике под лампой с розовым абажуром лежала зажигательная книжонка «Любовь на Востоке»; он содрал с неё переплёт и отбил фарфоровую подставку у лампы. Только автомобильный гудок положил конец этому разгрому.

— Вы мне понадобитесь для опознания преступника, — сказал он и в три прыжка сбежал вниз по лестнице. Миссис Беллэйрс плакала в гостиной, один из полицейских угощал её чаем.

— Прекратите эту ерунду! — приказал мистер Прентис. Ему хотелось дать нерадивым помощникам предметный урок. — Нечего с ней нянчиться! Если она не будет отвечать на вопросы, выпотрошите весь дом дочиста. — Его просто пожирала ненависть, а может, и отчаяние. Он взял чашку, из которой собиралась пить миссис Беллэйрс, и вылил содержимое на ковёр. Миссис Беллэйрс завизжала:

— Вы не имеете права.

— Это ваш парадный сервиз, мадам? — резко спросил он, чуть передёрнувшись от отвращения к вульгарной берлинской лазури.

— Поставьте, — молила миссис Беллэйрс, но он разбил чашку об пол и объяснил своему помощнику: — Ручки полые. Мы не знаем, как мала эта плёнка. Вы должны ободрать весь дом догола.

— Вы за это ответите, — произнесла миссис Беллэйрс избитую фразу.

— О нет, мадам, отвечать будете вы. Передача сведений противнику карается виселицей.

— Женщин не вешают. Во всяком случае, теперь, в эту войну.

— Не скажите. Мы вешаем больше людей, мадам, чем пишут в газетах! — крикнул ей мистер Прентис уже из коридора.

Путь был долгий и невесёлый. Мистера Прентиса, видимо, угнетало сознание неудачи и дурные предчувствия; он сидел ссутулившись в углу траурно завывавшей машины. Прежде чем она выбралась за грязную окраину Лондона, наступил вечер, а до первой живой изгороди доехали уже ночью. Позади было видно только светящееся небо — яркие квадраты и пучки лучей, — оно было похоже на освещённые фонарями городские площади, словно все сместилось и окружающий мир был теперь наверху, а внизу лежали тёмные, погасшие небеса.

Это было долгое и невесёлое путешествие, и ради спутника Роу приходилось скрывать душевный подъем, — его пьянило счастливое ощущение войны и опасности. Теперь это похоже на жизнь, какой он её когда-то воображал! Он стал участником великой борьбы и вправе сказать Анне, что воевал и с её врагами. Его не очень тревожила участь Стоуна: во всех приключенческих книжках, читанных в детстве, всегда был счастливый конец. Развалины у них за спиной были только героической декорацией для его приключений и казались не более реальными, чем пропагандистские снимки в альбоме. Он не понимал чужого страдания, потому что забыл, как страдал сам.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13