- Вот это и все, что я хотела сказать. Ты прости моего медведя. Он хотел как лучше.
      "А получилось как всегда". Бессмертную фразу произнес господин Черномырдин, останется в веках.
      - Прости, правда! Ведь ничего ужасного не случилось!
      Прикинуться дурой, мол, о чем ты толкуешь, какая слежка, ничего не знаю? Не поверит, только ещё больше обозлится. А если убедительно прикинуться? Тактически выгодно, пусть держит за идиотку... Не могу! Лопну от злости, через минуту сама себя выдам...
      - Ладно, Валя, кончай каяться. Взрослые люди, понимаем - работа есть работа и не надо выискивать в ней личные обиды. Объясни Евгению Борисовичу, что я больше "Татьяной" не занимаюсь и следить за мной нечего, даже с самыми благими намерениями. В конце концов, взрослой женщине может быть неудобно, когда кто-то посторонний знает каждый её шаг, сама прекрасно понимаешь...
      От такого намека Валентину передернуло - ничего, стерпишь, а любить меня ты и так не любишь. И я продолжила, как ни в чем не бывало:
      - Лучше расскажи про знакомых. Как дела в конторе?
      Вздохнула с облегчением, можно переключиться на нейтральную тему:
      - А что в конторе? Была когда-то контора, а теперь из прежних только мы с Лавруком остались... Галка ушла главбухом куда-то. Еще в сентябре. Шварц уволился через месяц после тебя... Правда, по-хорошему ушел, пояснения к программам оставил, можно работать...
      Лаврук - это директор ИФЦ, манохинский дружок с комсомольских времен. Не знаю, был ли он в чем-то замешан, думаю, вряд ли. Не та голова. А Галочка - бухгалтерша наша. Правильно сделала, что ушла, порядочному человеку в этом клоповнике делать нечего...
      - И как, взяли нового компьютерщика?
      - Взяли. Ни то, ни се... Вроде и знает дело, но... Сразу порядок начал наводить. Нас барахольщиками назвал - за каталоги. Не доверяете, говорит, машине...
      - Ну, эту песню мы уже слышали...
      Э, а Валечка-то чуть расслабилась, даже чуть улыбнулась. Поверила в мою доброту?
      - Анечка, - продолжала свою сагу Валентина, - замуж вышла. За араба из Алжира. Где подцепила, не знаю...
      - Во влипла! Уже уехала?
      - Нет пока. Ему ещё год учиться.
      - Богатый хоть?
      - Вроде. Машина, квартиру снял...
      - Ну, этого она и хотела...
      Анечка, секретарша наша, неискушенное дитя природы. Все никак не могла в толк взять, чего это Ира из борделя сбежала - работа за границей, и заработок хороший. "Я, - говорила, - и сама бы пару лет поработала"... А что ж это Валентина Юльку не вспоминает, мою напарницу?
      - Юля работает пока. Но полдня всего. Дениску в школу водить надо. А бабушка отказывается... Толком не знаю, почему. По-моему, после той истории с метро боится его из дому выводить.
      Ну да, Юлина мама куда-то с ним ехала, а мальчика толпа с платформы столкнула, еле успели вытащить перед поездом...
      - Поня-атно...
      Понятно мне, что ваш рабовладельческий бизнес накрылся. Кто же их уговаривать будет, дур молодых? Раньше мы с Юлькой, дуры старые, этим занималась, а Валентина своим авторитетом психолога добавляла убедительности нашим советам. А теперь - меня нету, Юлька перешла на полдня... Неужели сама стараешься? Или папочка не разрешает? А почему, собственно, не разрешает, мы ведь так и не разобрались, была ли это детская самодеятельность или он замешан с самого начала...
      Пауза затягивалась. Валентина учуяла, повернула разговор на совсем безобидную тему:
      - Слушай, классная малина у тебя... Совсем как свежая!
      - А это я из "Бурды" рецептик списала. Могу поделиться.
      - А можно?
      Нет, определенно, Валентина сегодня совсем какая-то не такая. Конечно, не по своей воле человек действует, вот и все. Это же сразу видно - сидит как деревянная. Смотрит на меня очень внимательно, настороженно.
      Я, правда, тоже так смотрю. Но у меня есть для этого причины, в конце концов, не за ней, а за мной следили. А теперь извиняются. А интересно, знает Манохин или не знает, что Валентина ко мне пошла?
      Продиктовала я ей рецепт, и на этой мирной и невинной ноте она собралась уходить. Держать не буду. Как говаривали древние греки, "не длите неприятное".
      - Пойду я, Асенька. Выздоравливай.
      - Спасибо. Лавруку привет передавай.
      И все же не выдержала госпожа психолог, уже возле самой двери спросила:
      - Так ты не сердишься больше, Ася?
      Я отрицательно покачала головой и закрыла за Валентиной дверь.
      "Сердишься"... Слово-то какое интересное нашла. Да нет, я не сердилась и не сержусь. Я злилась и злюсь. А ещё просчитываю варианты: кто её послал и зачем. Потому что слепому видно было, что идти сюда ей не хотелось. А пришлось. И заставили такие обстоятельства, которые намного сильнее какой-то там моей злости и её нехотения.
      То-то Валька не в себе. Ох, боюсь, не скоро она забудет свое унижение, рано или поздно этот её приход мне боком выйдет...
      Похоже, я, как ни остерегалась, все-таки села на гадюку.
      * * *
      Только первые несколько ступенек Валентина прошла неспешно. А потом сбегала все быстрее. И жалела, что невысоко Аська устроилась.
      Может, отец сто раз прав, но до чего ж тошно было извиняться перед этой сучкой! Господи, какое унижение!
      Весь разговор Валентина Дмитриевна продумала заранее, отшлифовала, даже для себя самой сделала убедительным и логичным. Тщательно отрепетировала - и провела строго по плану. Но сейчас дала волю обиде и гневу, и старательно разыгранная роль незаметно начала представляться ей самой её подлинными и искренними чувствами.
      "А я еще, дура, оправдание ей искала, что не для своего интереса работает, что хочет мужику своему угодить... Да кому бы она угодить ни хотела!.. Елки-палки! Тоже мне! Я там перед ней дуру из себя корчу, а она молчит, словечка лишнего не проронит. Горло у неё болит, видите ли! Извинила - как в лицо плюнула!
      Да кто ты такая, чтобы перед тобой извиняться! Подумаешь, неописуемая красавица! Да пускай хоть три Слона тебя защищают! За этот разговор, за мое унижение ты ещё заплатишь!.."
      Где-то на полпути в родную контору Валентина взяла себя в руки и наконец смогла не психовать, а хладнокровно анализировать встречу. Конечно, ничего Аська не простила и верной подругой вмиг не стала. А ты что, на это рассчитывала? Прекрасно знала, за чем идешь - не получить прощение, а формально оправдаться. Чтоб не было у Слона повода высказывать претензии к отцу и к ним с мужем. И весь разговор был не для Аськи, а для Слона. Так чего нервничать?
      А того нервничать, что сама - старая дура, с одного раза ничему не научилась. Прекрасно знала, Аську вокруг пальца не обведешь - но надеялась. А на что надеялась? Если Аська смогла все махденское дело просечь, то ей твои извинения видны насквозь и ещё на метр в землю... Ведь предупреждали же: нельзя, оставь в покое...
      Ах, какого дурака Манохин свалял! Сказано же, "не трогай г...., не будет вонять". Тронул, идиот - и теперь пришлось снова встретиться, напомнить о себе.
      А она сидела, молчала и вычисляла. Всю дорогу. Оценивала,взвешивала, старалась разгадать, в чем дело. Положим, пока что разгадывать нечего, нет никакого конкретного дела - но все равно, Аська четко поняла, что та история ещё не окончена. И вот это - главный проигрыш в сегодняшней встрече.
      Ох, по-другому надо было говорить, по-другому! Разыграть страх, валяться в ногах, совать деньги, по-настоящему унижаться, плакать, кричать "бери последнюю рубашку, только спаси от Слона!" Тогда, может, и поверила бы.
      А так - одни потери: напомнила о себе с Манохиным и дала понять, что счета ещё не сведены. Короче, открыто предупредила. И не удивляйся, если Аська теперь ответные меры начнет принимать... А та видеокассета, между прочим, ещё где-то лежит. Допустим, пока Слон свой процент получает, она и будет лежать. Но Аська-то никакого процента не получает, её ничто не сдерживает, может опять в дела фирмы полезть.
      Вот это - самое противное. Неизвестно, с какой стороны ждать удара. Ничего нельзя предугадать - и предотвратить.
      Но тогда где же выход?
      Ну почему нет на земле справедливости? Каждый день с кем-нибудь случаются несчастья, вон, мэра самосвалом убило, а эта ходит как ни в чем не бывало, горло простудила - и все её горести...
      Господи, как противно! Что ж это жизнь делает с нами?! Могла ли я когда-нибудь подумать, что буду мечтать о несчастье, о смерти другой женщины? Совсем неплохой, неглупой и не очень счастливой женщины...
      Ладно, нечего сопли распускать, это она раньше была не очень счастливая, а сейчас у неё свой мужик и своя фирма под крылышком у Слона. Между прочим, за твой счет добытая, твой и твоей семьи. И неплохая женщина она своему сожителю, а тебе она враг. Неглупый и сильный враг.
      А от врагов надо избавляться. И, по возможности, радикально. И, лучше всего, чужими руками.
      Валентина застыла посреди аллейки, прокручивая в мыслях последние слова.
      Чужими руками... Где бы ещё найти такие руки!
      А вот это уже конкретная задача, можно думать, можно с Манохиным посоветоваться. И решить задачу как можно скорее. Пока Аська сама не придумала решения...
      * * *
      Вечером вернулся из столицы Манохин. Валентина давно заметила, что мужу полезно делами заниматься. С первого взгляда видно - и спокойнее стал, и увереннее.
      Небрежно чмокнул в дверях.
      - Привет! Как тут у нас?
      - Да потихоньку... Есть хочешь?
      Железное правило было у Валентины - о делах после еды, а не до.
      - Сначала ванну, если можно.
      - Можно. Горячая вода с самых праздников идет. Я пока обед разогрею.
      - Да нет, не стоит. Лучше пару бутербродов. Только кофе побольше.
      - Ладно. Тогда хоть фруктов поешь.
      - Валь, да я всю дорогу только фруктами и питался!
      - А кофе на ночь тебе не повредит? Давно за сердце хватался?
      - Хорошо, не надо кофе. Давай чаю с лимоном.
      - И пирогом?
      Манохин рассеянно кивнул. Вытащил из сумки яркий пакет.
      - Это тебе презент. От фирмы. Теперь мы тоже дистрибьюторы.
      И расплылся в гордой улыбке - всю дорогу готовил сюрприз.
      А Валентина увидела надпись "NIVEA" - и поморщилась.
      - Женечка, это же дешевка, Польша...
      - Рыбка моя, это в метро на лотках Польша. А у тебя в руках настоящий товар. С настоящим качеством. Попробуй. Через неделю поговорим насчет дешевки...
      - Верю, верю! О поставках договорился?
      - Валентина, когда ты уже запомнишь, что твой муж - деловой человек? Я все сделал как надо: план поставок согласовал, документы привез. И образцы. Не надо ни о чем беспокоиться... Договорились?
      "Договорились, договорились, - подумала Валя. - Только бы потом тебя опять из какой-нибудь глупости вытаскивать не пришлось. Как сейчас..."
      И, словно отвечая на её мысли, Манохин спросил:
      - Ну что, была у Иващенко своей? Уболтала?
      - Жень, чуть попозже, ладно?
      - Что так?
      - Не минутный разговор.
      И только после ванны и ужина, после того, как сытый и довольный Манохин тайком покурил в туалете, Валентина собралась с духом.
      - Так вот, Женя, побывала я сегодня у Иващенко.
      - И что?
      - Да в общем, ничего особенного. Историю ей слила, что ты, мол, защитить её хотел от возможных неприятностей. И по крайней глупости или занятости не предупредил. Ни её, ни меня.
      - А она?
      - А она, по-моему, нисколечко не поверила. Я же говорила, умная она. И вот что еще. Скандалить не скандалила, вела себя корректно, но мне показалось, что своим приходом я её здорово разозлила. Опасная она стала.
      - Она и была опасная - тебе что, напомнить? Слушай, не тяни. Я же вижу, ты уже придумала, как от неё отделаться - давай, выкладывай.
      - Ну слушай. От Виктора-второго мы узнали, чем она сейчас занимается шпионажем. После случая с Лешей-Леней знаем, чтоработает на Слона. Вопрос: на кого мог её натравить Слон? Кто у него противник в городе?
      - Арсланов, например. Да мало ли! Бойко, Длугач, Шапиро..
      - Бойко, Длугач... ты бы ещё Гаврилко вспомнил! Это же мальчишки, шпана. Один у него противник и конкурент - Арсланов! Вот их нам и надо столкнуть лбами!
      - Дело неплохое. Чем больше они друг друга обдерут, тем больше нам, шпане, останется. И как ты собираешься их столкнуть?
      - А вот как. Мы сообщим Арсланову, что против него собирают сведения люди Слона - фирма АСДИК. И главным шпионом выставим Аську. Поверь мне, так оно и есть. Мужик у нее, так... Тряпка, пустое место.
      - А Виктор говорит, что это именно он Артура застрелил.
      - Застрелил?.. Ну, для этого большого ума не надо. А главное - он на нас с тобой личного зла не держит.
      - Допустим. И что дальше?
      - Арсланов убирает Аську, а может, и её героического стрелка вместе с ней. Слон заводится - его шпионскую сеть уничтожили. Наезжает на Арсланова...
      - Прекрасно. И что в результате?
      - А вот что: Аську с её лавкой уничтожат - это раз. Не мы - это два. Слон и Арсланов воюют - три. А когда пойдет стрельба, разве не может пуля и Слона достать? Вот тогда папа с развязанными руками всех оставшихся повяжет - четыре. А мы в стороне и чистые - пять.
      - Неплохо задумано. Твои бы слова да Богу в уши...
      Манохин задумчиво смотрел на жену. Страшное дело - разъяренная женщина. Но ещё страшнее вот такая - холодная и расчетливая... Видно, крепко достала её сегодня эта Иващенко, не считая даже того, летнего дела...
      Но в главном Валентина права - хороший ход придумала, может, самый длинный, но самый красивый. Не тратя сил, не подвергая себя риску, слегка толкнуть один нужный камешек - и пошла лавина...
      - Ладно. Делай!
      Глава 29. Экспертиза
      Тринадцатого ноября, в одиннадцать часов утра, во двор автодорожного университета лихо въехал грузовичок "мерседес", оборудованный для эвакуации аварийных автомобилей. На платформе сиротливо жался закрепленный винтовыми стяжками светло-серый "Москвич" с битой мордой и без лобового стекла. Облицовка радиатора была глубоко вмята внутрь, передний бампер вогнут.
      За "мерседесом" остановился микроавтобус, оттуда высыпали милицейские офицеры и два гражданских лица. Через пару минут на черной "Волге" без мигалки подкатил Белецкий.
      Профессор Немовлюк в расстегнутом белом халате шагнул навстречу.
      Белецкий, чуть медленнее обычного - все-таки полно подчиненных вокруг - выбрался с командирского места, протянул Немовлюку руку, начал представлять прибывших. В их числе оказались, кроме хорошо всем известного Павлика Бабешко, начальник техотдела областного управления ГАИ майор Сачков и капитан Пархоменко, его заместитель, капитан Сидоров из Столичного райотдела со старшим сержантом Нечипоруком, майор Пантюхо из уголовного розыска и эксперт НТО старший лейтенант Винницкий, а также торговый представитель АЗЛК в Чураеве и понурый инженер с фирменной СТО (оба без фамилий).
      Пока шла церемония представления, Школьник нетерпеливо поправлял очки и, выпятив нижнюю губу, косился на подследственный "Москвич". Через пару минут улыбающийся Миша Байбак подвел к доценту милиционера достоинством в три звездочки и заговорил:
      - Борис Йосич, а вы Толика Винницкого помните? В один год со мной кончил институт, диплом делал у Леонида Марковича...
      Школьник посмотрел - и тоже заулыбался. Прекрасные дипломники подобрались в тот год у них с другом Леней - Миша, этот Толик, лихой одессит Вадик Зинченко. За три месяца сдружились, после защиты посидели в лесу вокруг пенечка...
      - Как же, как же, отлично помню! А вы, Толик, давно навещали Леонида Марковича? Он, к сожалению, у нас уже не работает... Загляните, он будет рад вас видеть...
      Тем временем Немовлюк начал представлять свою свиту и поднялась некоторая суета - не сразу обнаружили главного виновника торжества, доцента Школьника, который, пренебрегая собственным авторитетом, принялся откручивать стяжку.
      Наконец с официальной частью покончили и взялись за дело.
      Водитель "мерседеса" откинул съездные аппарели, включил гидравлику и поднял передний конец платформы, на которой стоял "Москвич". Потом, постепенно отпуская лебедку, скатил побитую легковушку на асфальт и отогнал свой грузовичок в сторону.
      Дальше взялись за дело хозяева. Завлаб Разин усадил за руль "Москвича" Вовку Носового, крикнул невидимому Владику, чтоб открыл ворота поста и шел сюда.
      Ворота открылись, появился Владик, остриженный по моде чуть не налысо, и, оценив обстановку, двинулся к багажнику - толкать. Институтские, хорошо знакомые с методикой научной работы, облепили машину со всех сторон и налегли. Белецкий немедленно дал знак коллегам, и те бросились на помощь.
      Пост диагностики занимал довольно просторное помещение с высоким потолком, но без окон. Освещали пост мертвым желтоватым и синеватым светом люминесцентные лампы. В тупике зачем-то стояли два больших зеркала, на некотором расстоянии от ворот начиналась осмотровая канава. Знаменитый стенд был встроен в пол и почти незаметен. Собственно, все располагалось внизу, в приямке, и сверху видны были только желтые щиты из рифленого железа, между которыми выделялись красным рабочие ролики, они же беговые барабаны (уже не одно десятилетие тлел вялый терминологический спор - как называть правильнее), по два справа и слева от канавы. Левее стенда стоял пульт управления на стойке в форме перевернутой трапеции (по моде семидесятых годов), справа горбился кожух приводного электродвигателя.
      Школьник устроился на среднем щите стенда и руками сигналил Вовке, куда рулить. Впрочем, Вовка и сам видел - именно для этого и служили загадочные зеркала. Юрик Завезиздров возле пульта в последний раз проверял новенький самописец.
      Доцент перебежал за пульт и, дождавшись, пока передние колеса окажутся на нужном месте, ткнул кнопку опускания. Загудел гидронасос, площадки подъемников пошли вниз, колеса плавно опустились на ролики. Взвизгнул предохранительный клапан, Школьник отпустил кнопку и выключил насос. В наступившей тишине профессор объяснял гостям:
      - Вот сейчас мы установили проверяемый автомобиль передними колесами на беговые барабаны стенда и можем начать проверку тормозов.
      До начала, однако, было ещё неблизко.
      По команде Школьника все тот же Владик с тюремной стрижкой и развеселой улыбкой установил под задние колеса деревянные страховочные колодки. Школьник, недовольный, что вокруг стенда и машины столько лишнего народу, раскрыл рот и неожиданно зычным басом попросил всех отойти подальше. Разин суетливо отгонял посторонних, Школьник объяснял, что сзади стоять опасно, поскольку автомобиль аварийный и, если тормоза заклинит, машину вышвырнет со стенда назад.
      Немедленно подключился профессор:
      - Виктор Витальевич, вы ведь Мотыку помните?
      Белецкий утвердительно кивнул и сказал, что не помнит.
      - Ну да, вы ж молодой, это в шестьдесят девятом году было, когда первый стенд пускали, в таксопарке. Он был министр, возглавлял комиссию, "Волга" вылетела со стенда и чуть его не убила. Министра!
      Положим, Мотыка был только замминистра, но Школьник не стал уточнять с чуть не убитым министром байка звучала солиднее.
      Все-таки слишком их тут много...
      Школьник с сосредоточенным лицом обошел вокруг стенда и автомобиля и вежливо, но напористо отодвинул зрителей ещё дальше. Потом спустился в канаву, осмотрел снизу передний мост и рулевую трапецию. Сильно все-таки перекосило...
      Выбрался наверх, подошел к сидящему за рулем ассистенту.
      - Вовка... э-э... Владимир Иванович, геометрия нарушена, начнем крутить - машину потащит. Найди положение баранки.
      Вовка кивнул.
      - Потом, когда я махну рукой, легонько тормознешь - и смотри, как он себя поведет.
      Вовка кивнул ещё раз.
      Борис Иосифович вернулся за пульт и включил генераторную установку. Из подвала гул не доносился, но лампочка на пульте зажглась. И вот наконец Школьник начал медленно и плавно поворачивать потенциометр. Что-то отчетливо скрипнуло, ролики и колеса шевельнулись, повернулись и начали вращаться.
      Нос "Москвича" поплыл вправо, Вовка резко повернул рулевое колесо, нос шарахнулся влево, но Вовка уже поймал нужное положение и вернул рыскливый автомобиль в достойное положение.
      - Здорово вправо тащит! - крикнул Вовка Школьнику.
      - Началось вращение колес, - авторитетно объяснил профессор.
      - Приготовься тормознуть - вполсилы и коротко! По моему сигналу! скомандовал доцент Вовке и оглянулся.
      Возле Юрика уже сиял счастливой улыбкой от уха до уха старый друг Бабешко, что-то рассказывал, быстро шевеля губами, Юрик машинально кивал, но сам внимательно следил за Школьником.
      Борис Йосич повернулся к Вовке, сделал знак бровями - и резко махнул рукой. По этому сигналу Юрик нажал кнопку "Торможение", а Вовка - тормозную педаль.
      Коротко вжикнуло, нос "Москвича" мотнулся влево, ассистент энергично заработал рулем, выравнивая машину. Колеса повертелись ещё немного, постепенно замедляясь, и остановились.
      - Давайте ещё пару раз, - попросил Вовка, - пока я прилажусь перед торможением перебрасывать руля.
      - Минутку! - отозвался Школьник и кинулся к самописцу.
      - Пишет! - с некоторым удивлением сообщил ему Завезиздров.
      - А масштаб "йот" не мал? - нахмурился доцент.
      - Думаю, нормально будет - он ведь слабо тормозил, - отвечал Завезиздров с плохо скрываемым удовольствием. Все-таки это дело, при всей своей экономической невыгодности, было для него приятнее и интереснее, чем прием бутылок. Подумал, добавил: - На пятнадцати сопротивление было нормальное.
      - Ну да, иначе вот эта ступенька на диаграмме была бы повыше... что, подзабыл уже?
      Школьник промокнул взмокший от суеты и нервов лоб и кинулся на прежнее место.
      Еще раз восемь разгоняли и тормозили, пока Носовой не приладился теперь "Москвич" стоял прилично и не шарахался из стороны в сторону.
      - Ну вот, - довольным голосом объявил Школьник, - сейчас дадим тормозам остыть минут пятнадцать - и можно начинать.
      Белецкий, непостижимым образом оказавшийся рядом с ним, спросил нетерпеливо и даже как будто обиженно:
      - Так вы что, ещё не начинали?
      Ему, как всегда, надо было, чтобы дело закончилось за пять минут до начала.
      - Так машина ж битая, товарищ полковник, - пояснил Бабешко, - надо было приладиться, вы ж видите, кидает её. При настоящем торможении вообще вылететь вбок может, если не приспособиться, никакие предохранительные ролики не удержат.
      Объяснения своего человека удовлетворили Белецкого - а то ему все казалось, что эти ученые жулики его обманывают, только цену набивают.
      Пока остывали тормоза, покурили во дворе. Лаборант Владик тем временем установил в кабине пневмоногу и тоже вышел с сигареткой.
      Капитан Пархоменко, человек новый, а потому незнакомый в тонкостях с диагностикой, выспрашивал у Школьника немного презрительным, немного подозрительным тоном:
      - Так это что, вам каждый раз столько возиться приходится, чтобы проверить тормоза? Я по тормозному следу за минуту все увижу...
      - Не каждый - это же экспертиза автомобиля, побывавшего в катастрофе, а не просто текущая проверка... А насчет тормозного следа - предположим, что идет дождь. Много вы проверите?
      Пархоменко что-то буркнул, Бабешко похлопал его по плечу:
      - Не спорь с наукой, капитан, заклюют...
      Винницкий утащил некурящего Юрика внутрь, к самописцу, и взялся дотошно выспрашивать о тонкостях, Юрик благодушно отвечал, но в особо заковыристых пунктах покачивал головой и рекомендовал спросить у Йосича.
      Немовлюк же, прибившись к Белецкому, рассуждал:
      - Вот как судьба решает - достиг человек такого поста, и вдруг... Даже странно, машина почти не побитая, а человека нет.
      Полковник отвечал своей обычной скороговоркой:
      - Медики говорят, прекращение сердечной деятельности, спровоцированное аварийным стрессом.
      Немовлюк поднял глаза:
      - Так что, если бы не сердце, был бы жив?
      Белецкий коротко развел руками.
      - Слушай, Виктор Викторович...
      - ...Витальевич, - пробормотал полковник.
      - Конечно, конечно, - согласился профессор. - А не могли его... специально? Медики всегда все на сердце списывают...
      Белецкий захлопал глазами и уставился на него:
      - А я думал, это вы мне после экспертизы скажете!
      Профессор беззвучно открыл и закрыл рот. Как рыба.
      Школьник в десятый раз глянул на часы, убедился, что пятнадцать минут наконец прошли, и рысцой помчался к стенду. Пора было заняться главным.
      - Так, ребята, по местам!
      Хотя, в общем-то, для дела вполне достаточно было двоих ребят - его самого за пультом да Вовки за рулем, но он поставил за пульт Юрика, а сам полез в канаву - хотел посмотреть на колеса в момент торможения.
      - Юрий Константинович, если водитель готов, выводи на семьдесят!
      - А почему семьдесят? - встревоженно спросил уголовный майор Пантюхо. - Там он шел никак не больше пятидесяти!
      Но в этот момент Завезиздров вопросительно приподнял голову, Вовка кивнул, и Юрик подчеркнутым движением нажал на кнопку. Раздался свирепый визг тормозов, колеса резко остановились, а ролики под ними, как заметил Школьник, провернулись ещё примерно на полоборота. Все торможение длилось какую-то секунду. Борис Йосич выбежал из канавы наверх, велел Владику сбросить давление на полатмосферы и кинулся к самописцу.
      На широкой бумажной ленте нарисовались диаграммы - характерное для "Москвича" повышенное время запаздывания, нормальной крутизны передний фронт (значит, воздуха в гидросистеме нет) и плавная выпуклая кривая на участке установившегося замедления с максимумом ближе к концу торможения. Левый тормоз дал несколько большее замедление - процентов на двадцать пять, соответственно и время торможения получилось короче.
      - Нормальные москвичевские диаграммы, - заметил Юрик.
      - Давай повторим с восьмидесяти.
      - Ну что вы то семьдесят, то восемьдесят, - сердито вмешался майор Пантюхо. - Я же вам говорю, у него скорость была не больше полста!
      - Вовка, верни пневмоногу в исходное! - крикнул Школьник.
      Вовка кивнул - уже, мол.
      - Юрик, разгоняй.
      И только потом повернулся к майору:
      - Видите ли, на стенде инерционная масса меньше, чем на дороге, поэтому приходится увеличивать скорость, чтобы воспроизвести реальную температуру поверхностей трущейся пары. Если ещё учесть разный темп теплоотвода, то надо выдержать равенство эм-вэ-куб для дороги и стенда... Вы догоняете, или лучше написать формулы?
      Пантюхо хлопал глазами:
      - А-а... а зачем выдерживать куб?
      - Ну, подробно вы можете почитать нашу с Ситояном статью в пятнадцатом выпуске "Трудов", а в двух словах - коэффициент трения сильно зависит от температуры, поэтому её надо точно воспроизвести, чтобы торможение на дороге и стенде получилось одинаковым. "Москвичу" надо семьдесят-восемьдесят для передних тормозов и сорок-пятьдесят для задних.
      - А...
      - Из-за неравномерного конструктивного распределения тормозных сил по осям, - внес полную ясность доцент и повернулся к пульту.
      Белецкий покачал головой и хмыкнул, верный Бабешко хитро ему подмигнул - знай наших! Да, именно то, что было обещано Кучумову. Все очень умно - и как хочешь, так и понимай.
      - Борис Йосич, вы об этом обязательно в заключении эксперта напишите, пожалуйста, - деловито сказал полковник.
      Школьник посмотрел на него какими-то очумелыми глазами, пожевал губами и наконец ответил:
      - Писать слишком много будет, я сделаю ссылки на статью и приложу ксерокопию - устроит?
      Белецкий подумал и сказал, что так даже лучше будет.
      Тем временем Юрик вышел на режим, снова обменялся мимическими сигналами с Вовкой и затормозил. Теперь юза не было, доцент расплылся в довольной улыбке и торжествующе ткнул пальцем в левую диаграмму замедления - максимум отчетливо сместился вперед, разница между правым и левым тормозами выросла до тридцати процентов.
      - Все, переставляем машину! Во... Владимир Иванович, снимите пневмоногу с педали, приготовьтесь к перемещению!
      Школьник нажал кнопку подъема, заныл гидронасос, площадки подъемников поползли кверху, подхватили колеса и застыли на уровне пола.
      Господа ученые занялись привычной научной работой - протолкнули "Москвич" вперед, пока на роликах не оказались задние колеса. Завезиздров включил привод, раскрутил до пятнадцати, подержал, пока установятся колеса, проверил, нет ли повышенного сопротивления.
      - Давай сорок пять! - крикнул доцент.
      Тем временем Белецкий обратил внимание, что водитель за рулем не сидит, и вполголоса попросил у Бабешко объяснений.
      - Так управляемые ж колеса не крутятся, чем управлять? - объяснил Павлик.
      - А машину не выкинет вбок?
      - Не-е, она самоустанавливается...
      - Силы образуют систему с отрицательной обратной связью, исчерпывающе разъяснил доцент снизу.
      - А когда передние крутили?
      - С положительной, - рассеянно ответил Школьник: скорость уже выровнялась, и он приготовился следить за колесами.
      Снова завизжало, левое колесо довольно быстро затормозилось, а правое продолжало вертеться как ни в чем не бывало. Народ загудел.
      - А кто ж тормозил? - невпопад спросил капитан Пархоменко.
      - Пневмонога, - ответил ему Носовой, наклонился и оттянул шток и педаль в исходное положение.
      Школьник пробежал к пульту, глянул на диаграммы. Левая - боле-мене, а на месте правой - чуть волнистая линия миллиметра на три выше нуля. "Все-таки отлично зэк тахогенераторы выставил", - машинально отметил про себя доцент. Переглянулся с Юриком, оба в унисон кивнули - им уже все было ясно.
      - Ну и что вы там увидели? - поинтересовался Белецкий.
      - Правый задний тормоз не работает, Виктор Витальевич, - терпеливо разъяснил Школьник, - а впереди правый немного слабее. При экстренном торможении эту машину должно было неизбежно занести в левую сторону, на полосу встречного движения.