Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Легенды Дюны - Битва за Коррин

ModernLib.Net / Херберт Брайан / Битва за Коррин - Чтение (стр. 31)
Автор: Херберт Брайан
Жанр:
Серия: Легенды Дюны

 

 


      Не соблюдая практически никаких мер предосторожности, он прошел в подходящее помещение, через окно выбрался на пожарную лестницу и добрался по ней до окна кабинета Великого Патриарха. Дождавшись, когда Боро-Гинджо окажется один, Йорек Турр без труда вошел в служебный кабинет Великого Патриарха.
      Турр улыбался, выпятив грудь и ожидая бурных приветствий. Сидевший за столом Ксандер Боро-Гинджо посмотрел на неожиданного визитера в некоторой растерянности, но без страха или возмущения. На толстой шее висела золотая цепь – знак высокого звания этого человека.
      – Кто вы такой и зачем явились сюда? – Ксандер отодвинул в сторону объемистую книгу, которую только что читал. – Вам назначена аудиенция?
      Тонкие губы Турра сложились у насмешливую улыбку.
      – Я Йорек Турр, бывший начальник полиции Джихада. Я был правой рукой и советником вашего деда.
      Лечение, продлевающее жизнь, заморозило внешность Турра в возрасте человека, только что перешагнувшего начало шестого десятка, правда, в последние пять лет у Турра появились какие-то странные тики и подергивания, и он думал, что Омниус сыграл с ним какую-нибудь злую шутку. Но этот карикатурный уродец – пародия на вождя, – сидевший за столом, кажется, не поверил в реальный возраст Йорека Турра.
      – Это действительно очень интересно, но через несколько минут у меня начинается важное совещание.
      – Значит, вам придется перенести его и заняться еще более важным делом, Ксандер Боро-Гинджо. – Турр угрожающе приблизился к Великому Патриарху. – Это я должен был стать преемником Иблиса Гинджо, но ваша бабушка украла золотую цепь, а потом Великим Патриархом стал ваш дядя Тамбир. Мне снова было отказано в том, что принадлежало мне по праву. Я много лет ждал, когда будут признаны мои права, но теперь наконец настало время повести Лигу в верном направлении. Я требую, чтобы вы подали в отставку и передали мне свои полномочия.
      Ксандер был явно озадачен и смущен таким предложением. Его полное лицо лоснилось от хорошей жизни, глазки были тусклыми – от пьянства, наркотиков или просто от недостатка интеллекта.
      – Почему, собственно, я должен это делать? И как, вы говорите, ваше имя? Как вы сумели попасть…
      Помощник Великого Патриарха открыл дверь.
      – Сэр, совещание… – Он удивленно воззрился на Турра, который посмотрел на молодого человека испепеляющим взглядом. Жалко, что он не захватил с собой кинжал. – О, простите, сэр! Я не знал, что у вас посетитель. Кто это, сэр?
      Ксандер, пыхтя, поднялся с места.
       Я не знаю, и вам не следовало пускать его сюда. Позовите охрану, чтобы его вышвырнули вон.
      Турр вспыхнул.
      – Вы делаете серьезную ошибку, Ксандер Боро-Гинджо. Помощник позвал охранников, которые, вбежав в кабинет, окружили Йорека Турра. С огорчением он понял, что ввиду численного превосходства противника не сможет настоять на своем.
      – Я рассчитывал на лучший прием, учитывая, что очень много сделал для Лиги.
      В голове у него стучало, и в какой-то момент он едва не потерял представление о том, где находится. Почему эти люди слепы и ничего не видят?
      Великий Патриарх покачал головой.
      – Этот человек страдает какой-то манией и наваждениями. Боюсь, что он очень агрессивен и может представлять опасность, – с этими словами он снова взглянул на Турра. – Никто не знает, кто вы такой, сэр.
      Одно это, сказанное будничным тоном замечание, едва не привело Турра в ослепляющую ярость. Он едва сдержался, не желая попусту жертвовать жизнью. Когда охранники вывели Турра из кабинета, Ксандер Боро-Гинджо и его помощник занялись подготовкой к совещанию. Турр не стал сопротивляться, разыграл полное смирение и послушно пошел за охранниками, которые попросту выгнали его из административного здания.
      Подавленный собственной глупостью, он понял, что слишком долго жил среди мыслящих машин. Он был правителем Валлаха IX, имея абсолютную власть распоряжаться своими подданными. Он забыл, какими глупыми и неуправляемыми могут быть хретгиры. Он мысленно укорял себя за эту ошибку и поклялся никогда больше ее не повторять. Что же касается плана… Ну что ж, его придется улучшить и полностью переработать.
      Охранники были неопытными солдатами, которые не привыкли иметь дело с таким изощренным убийцей, как Йорек Турр. Однако он не стал убивать их, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания. Вряд ли он сможет спокойно разрабатывать планы и одновременно прятаться от охотящихся за ним полицейских ищеек.
      Как только внимание охраны было чем-то отвлечено, Турр без труда скрылся от них, исчезнув в переулках центра Зимин. Они с криками принялись преследовать его, но Турр легко ушел от погони. Хотя охранники вызвали подкрепление и искали пропавшего самозванца в течение нескольких часов, он все же смог укрыться в надежном месте, где можно было сосредоточиться и подумать.
      Залог успеха – достаточное время и тщательно разработанный план. Если соблюсти эти условия, то скоро он получит все, чего заслуживает.
 
      Я представил себе, что значит быть Омниусом. Интересно, какие далеко идущие решения я мог бы принять на его месте?
Эразм. Диалоги

 
      Независимый робот стоял в одном из обширных выставочных залов Центрального Шпиля, ожидая назначенной аудиенции. Хотя всемирный разум мог общаться со своими подданными где угодно, Омниус, видимо, решил, чтобы Эразм оценил его новые шедевры. Все причудливые образчики электронной живописи, скульптуры и геометрические формы драгоценных камней носили подражательный характер и были начисто лишены какого бы то ни было вдохновения. Омниус воображал, что становится все более одаренным, просто увеличивая количество своих поделок.
      Все стало только хуже, когда с Омниусом стали «сотрудничать» две отдельно сохраненные базы данных.
      Работая в полном согласии друг с другом, все три Омниуса сотворили нагромождения ярких цветов и случайных сочетаний механических форм, приправленных диссонансом синтезированных мелодий. Во всем этом не было даже намека на эстетическую гармонию.
      Покинув выставку как можно скорее, робот взял с вмонтированной в стену плиты путеводный куб. Куб засветился, проверил идентичность посетителя с имеющейся информацией и показал платиновому роботу направление, в каком следовало идти. В Центральном Шпиле ежедневно менялась планировка и пути переходов из помещения в помещение. Форма здания также постоянно менялась по прихоти «художественных» озарений Омниуса.
      Следуя за красными стрелками, появляющимися на гранях куба, Эразм вошел в большой зал и встал на движущийся пол, который по спирали поднял его на семидесятый этаж. Даже независимый робот устал от этих бесконечных и никому не нужных вариаций.
      Когда Эразм вошел в помещение верхнего уровня Центрального Шпиля, то обнаружил там три воплощения Омниуса в разгар их безмятежной и лишенной всяких эмоций, но весьма насыщенной дискуссии. В психологии человека такую ситуацию обычно именуют множественным расщеплением сознания. Первичный Омниус изо всех сил пытался доминировать, но копии, доставленные на Коррин Турром и Севратом, тоже старались сохранить свой взгляд. Трио всемирных разумов пыталось действовать как одно электронное целое, но разница между их базами данных была для этого все же очень велика. Хотя их можно было легко объединить и попросту слить, они оставались разделенными и общались между собой по системе громкоговорящей связи через динамики, установленные на стенах камеры верхнего этажа.
      – Я прибыл в назначенное время, – произнес Эразм, стараясь привлечь внимание к своей персоне. – Омниус потребовал моего присутствия. – Какой-то один из них.
      Однако всемирные разумы с абсолютно несовпадающими фазами не обратили на независимого робота ни малейшего внимания даже после того, как он вторично напомнил о себе. Совсем недавно, к собственному безмерному удивлению, Эразм придумал клички для копий всемирного разума, точно так же, как он называл Гильбертуса Ментатом, а Первичный Омниус звал самого Эразма Мучеником после того, как тот чудесным образом уцелел после предполагавшегося полного уничтожения его баз данных. Мысленно копию, доставленную Севратом, Эразм окрестил СеврОмом, а копию, доставленную с Валлаха IX Йореком Турром, – ТуррОмом. Слушая спор, Эразм мог легко отличать эти копии по разнице тональности голосов и по информации, которую те использовали для подтверждения своих точек зрения.
      Омниусы были в первую очередь озабочены своим пленением на Коррине, но не могли согласиться друг с другом в мерах, которые надо было в этой связи принять. Отчаянное наступление, организованное ТуррОмом на основе ложной программы, составленной Йореком Турром, захлебнулось, обернувшись катастрофой. Погибли более четырехсот боевых машин, и при этом практически не пострадали сторожевые орбитальные псы хретгиров. Но, в конце концов, сам Турр бежал, и его трюк не принес никакой пользы Омниусу, но заставил людей удвоить и утроить бдительность.
      Слушая спокойные, но стремительные дебаты, Эразм понимал, что некоторые постулаты всемирных разумов лишены внутренней логики и демонстрируют полное непонимание сути человеческих реакций и приоритетов. Очевидно, даже Первичный Омниус не потрудился заглянуть в копии файлов памяти Эразма, откуда мог бы почерпнуть необходимые сведения и знания. Три копии дошли до крайности в своих выводах, которые становились все менее и менее гибкими. Робот был бы рад поправить их, но эти ослепленные и свихнувшиеся всемирные разумы отнюдь не желали его слушать и продолжали не замечать его присутствия.
      Правда, в некоторых вещах члены трио были согласны друг с другом: неразумно держать все три копии Омниуса только на Коррине. Первичный Омниус предлагал выпустить в космос нормализованные электронные копии огромного компьютерного разума и направить этот поток механического сознания на любые подходящие планеты. ТуррОм возражал на это, что нет приемников для улавливания таких сигналов, не говоря уже о том, что с расстоянием сигнал станет более диффузным и рассеянным и, в конце концов, попросту исчезнет, угаснув в глубинах космоса. Это будет напрасной тратой энергии и сил.
      Омниус Севрата настаивал на более реальном выборе. СеврОм предлагал колонизировать двадцать или около того несоюзных планет. Как только мыслящие машины устроят там свои форты, возрожденный Омниус сможет снова распространиться и на другие планеты, тем самым восстановив Синхронизированную Империю всемирного разума. Он был настроен оптимистически и высказывал убеждение в том, что можно отыскать способ преодоления смертоносных скрэмблерных полей, но не объяснял, как можно это сделать практически.
      У ТуррОма – после его первой самостоятельной акции – разгорелся аппетит на насильственные действия, и он предлагал повторить попытку прорыва, бросив в наступление весь наличный машинный флот. Он призывал смириться с огромными потерями, так как питал надежду, что какую-то часть флота удастся сохранить в такой самоубийственной атаке. Однако в случае, если тотальное наступление не увенчается успехом, то фанатичные люди – хретгиры – разбомбят Омниуса своими импульсными атомными бомбами и полностью и окончательно уничтожат всякие следы всемирного разума. ТуррОм признавал, что это слабый пункт его плана.
      В целом планы всех трех Омниусов отличались одним недостатком – они были нереальны и имели крайне малые шансы на успех. Эразм был заинтригован, видя, на какие ухищрения вынужден идти Первичный Омниус, чтобы убедить свои вспомогательные воплощения.
      Месяц за месяцем корабли роботов бросались в пробные атаки, стараясь преодолеть скрэмблерные сети сторожевого флота людей, но каждый раз волны наступления захлебывались, и машины отступали, неся большие потери, что было вполне предсказуемо. За девятнадцать лет Омниус практически истощил на планете запасы минеральных ископаемых, выбирая из коры планеты металлы и другое сырье, обрабатывая и перерабатывая его. Планета к настоящему времени была практически истощена. Стало трудно добывать необходимые для производства и воспроизведения сложных гель-контурных цепей редкие элементы и молекулы. Замедлилось и производство боевых кораблей. Эразм понимал, что Коррин скоро станет уязвимым просто в силу изнашивания кораблей, выдерживавших осаду людей.
      Он, именно он, должен найти решение – для себя и Гильбертуса – до того, как это случится.
      Эразм уже много лет пытался разработать подходящий и надежный план бегства. Удалившись с Коррина, он и Гильбертус смогли бы сосредоточиться на решении ментальных проблем, когда им перестанет мешать в этом докучливый и эксцентричный всемирный разум.
      Независимый робот оставил на вилле Гильбертуса, который продолжал биться с головоломкой, с настоящим вызовом его умственным способностям – с клоном Серены Батлер. Этот мускулистый мужчина был способен искусно и виртуозно пользоваться нервными путями головного мозга, экстраполируя переменные и последовательности до пятидесятого порядка. Этот удивительный человек хранил в памяти всю информацию о том, что ежеминутно и ежедневно происходило в его обыденной жизни, причем хранил во всех мельчайших подробностях, только благодаря тому, что умел невероятно эффективно организовать работу своего головного мозга.
      Стараясь привлечь внимание всемирных разумов, которые продолжали упорно игнорировать его, Эразм принялся стучать по стене своим металлическим кулаком, научившись этому приему у Гильбертуса, который часто пользовался им, когда был еще непослушным мальчишкой.
      – Я здесь, я пришел. Что вы хотели обсудить со мной? Робот хотел было еще швырнуть на пол путеводный куб, но раздумал и вместо этого лишь крепче прижал его к груди. Это была, конечно, всего лишь имитация гнева, но она представлялась ему неплохой возможностью исследовать природу этой чисто человеческой эмоции.
      Три гармонично сработавших всемирных разума одновременно произнесли:
      – Перестань проявлять нетерпение, Эразм, ты ведешь себя, как хретгир.
      У робота уже были наготове отличные возражения, но он благоразумно решил удержать их при себе и не высказывать вслух. Вместо этого он положил путеводный куб на пол. Жидкостно-металлический пол тотчас же поглотил куб, и над исчезнувшим предметом снова сомкнулась гладкая блестящая поверхность.
      Омниусы возобновили свой спор.
      Внезапно в помещении появился Рекур Ван, которого вез на тележке сторожевой робот, снабженный, как и Эразм, путеводным кубом.
      – Настало время моей аудиенции! – закричал безрукий и безногий человек, возвысив голос, чтобы машины услышали его.
      – Я пришел первым, Обрубок, – без всякой злобы, просто констатируя факт, сказал Эразм, увеличив громкость голоса лишь до необходимого уровня.
      Голоса трех споривших всемирных разумов оставались лишенными всякого выражения, но громкость синтезированных голосов постепенно возрастала, так что вскоре эти звуки стали такими сильными, что в резонанс голосам стены и пол помещения начали угрожающе трястись и вибрировать. Три Омниуса обвиняли друг друга в глупости и неэффективности. Рекур Ван и Эразм слышали, как увеличивается темп обмена репликами. У них нарастало чувство любопытства и одновременно тревоги. Наконец стало ясно, что Первичный Омниус убежден в том, что является единственным истинным Богом вселенной, что якобы согласовывалось с его собственными расчетами и теми сведениями, которыми снабдил его Эразм. Омниус решил, что вполне подходит под определение божества. Именно он обладает окончательным знанием и окончательным могуществом.
      – Я объявляю вас обоих ложными богами, – внезапно загремел Первичный Омниус.
      – Я не ложный бог, – возразил СеврОм.
      – Так же, как и я, – в унисон ему вторил ТуррОм.
       Какая причудливая троица.Ирония заключалась в том, что Омниус, который всегда ожесточенно критиковал эмоционально окрашенные религиозные верования людей, теперь кончил тем, что разработал религиозную систему для самого себя, водрузив на вершину этой системы мыслящую машину.
      Без всяких предупредительных сигналов трио спорящих всемирных разумов внезапно достигло точки воспламенения. Помещение мгновенно наполнилось вспышками электрических разрядов, стены – от пола до потолка – вспыхнули пламенем. Эразм легко отбежал в сторону и остановился у входа, наблюдая за тем, что происходит в пылающей камере.
      Ослепительно желтая вспышка содрала обшивку с робота, привезшего Рекура Вана, и человек закричал от боли, когда осколки металла впились ему в кожу. Тележка с аппаратурой жизнеобеспечения опрокинулась и рухнула на упавшего сломанного робота.
      С досадой Эразм вспомнил, что Рекур Ван работает над проектом создания изменяющей форму биологической машины. Этот Обрубок обладает большим научным потенциалом.
      Внезапно в камере наступила гробовая тишина. На этот раз один из вторичных разумов заговорил зловещим тоном:
      – Теперь мы остались вдвоем и можем начать наше правление.
      – Так и должно было случиться, – ответил другой. – Ни один из нас не является ложным богом.
      Итак, в этой электронной драке Главный Омниус был уничтожен. Первичный Омниус, которого Эразм знал на Коррине столько лет, перестал существовать. Стены начали угрожающе морщиться и сотрясаться, и Эразм испугался, что Центральный Шпиль может рухнуть или сильно изменить форму, прежде чем он успеет его покинуть.
      К удивлению независимого робота, Рекур Ван был жив. Человек громко стонал и беспомощно корчился на полу. Поспешив к нему – только ради того, чтобы сохранить ценнейший ресурс, – Эразм склонился над тлулаксом, подхватил на руки его и тележку и покинул шатающуюся башню Центрального Шпиля. Они успели оказаться на противоположной стороне площади, когда здание вдруг резко изменило свою форму. Видимо, оставшиеся всемирные правители сумели объединить свои желания и волю. Башня стала выше и острее.
      – Это совершенно неожиданно и очень интересно, – сказал Эразм. – Похоже, что всемирные разумы лишились рассудка.
      Беспомощный тлулакс поднял обожженное лицо и посмотрел на причудливые пируэты башни Первичного Омниуса.
      – Может быть, нам лучше попытать счастья у хретгиров?
 
      Живая плоть не может уклониться от законов материи, но разум не скован такими путами. Мысль превосходит телесные недостатки головного мозга.
Основание Космической Гильдии, публикация Лиги

 
      Хотя Адриен принял решение не вторгаться пока в насыщенную парами меланжи камеру, куда добровольно заточила себя его мать, он все же мучился сомнениями и в раздумье мерил шагами свой кабинет. Ни братья, ни сестры, жившие на разных планетах и занимавшиеся делами корпорации «ВенКи», ничем не могли ему помочь. Сомнительно, чтобы они вообще смогли понять всю щекотливость и тяжесть его положения.
      Находившаяся в туманной оранжевой атмосфере камеры Норма превосходно чувствовала нерешительность и озабоченность сына. Тревога за судьбу матери отвлекала его от насущных проблем корпорации. Но он отчетливо понимал, что если его странная, таинственная мать действительно сможет научиться правильно и безопасно управлять спейсфолдерными кораблями, то «ВенКи» сможет впредь держать под своим контролем всю галактическую торговлю. Но Норма целиком зависела от его способности поддерживать жизнеспособность компании, так как для осуществления следующего решающего шага требовалось создание не менее грандиозной инфраструктуры.
      Надо будет рассеять его безосновательный страх. Заканчивая свою главную работу, главное дело своей жизни, Норма понимала, что наступает время перемен. Адриен нуждался в ответе, который не только ободрит, но и воодушевит его.
      Силой заставив свое беспредельно расширенное сознание обратиться к обыденным делам реального мира, сконцентрировавшись на своем физическом теле и его непосредственном окружении, Норма позвала к себе сына. С трудом произнося слова ставшими непослушными губами, рисуя буквы на пятнах меланжи, она убедила Адриена войти к ней в камеру, предварительно надев защитную дыхательную маску и очки, чтобы прикрыть глаза от воздействия едких паров меланжи.
      Сын не стал спорить с ней или подвергать сомнению смысл ее приглашения. Он выбежал из лабораторного помещения, чтобы отдать соответствующие распоряжения. Меньше чем через полчаса он вернулся, облаченный в защитный костюм полного профиля. Очевидно, он не хотел рисковать и решил не подвергать экспозиции к концентрированным парам меланжи даже открытую кожу. Норма решила, что, вероятно, это было разумное решение.
      Отдав мысленную команду и воспользовавшись при этом навыками Колдуньи, к которым она, впрочем, прибегала весьма редко, Норма раскрыла часть своей камеры. В бак ворвался поток свежего воздуха, и меланжевый газ заклубился неистовым водоворотом, оставшись внутри опытной камеры. Хотя Адриену было не по себе, он бесстрашно поднял голову и вошел в камеру, наполненную парами меланжи. Дверь наглухо закрылась за ним, и Норма, полной грудью вдыхая пряность, смотрела, как сын бредет сквозь оранжевый мрак.
      – Какую вселенную мне довелось увидеть, Адриен! – воскликнула Норма. – И мне еще столько предстоит узнать!
      Адриен испытывал радость от одного того, что может находиться рядом с матерью.
      – Надо установить громкоговорящую связь, мама. Это было просто невозможно – возникало так много вопросов, но мы не могли до тебя достучаться.
      Он опустился на колени возле полуистлевшей подушки на полу камеры.
      – Громкоговорящая связь – это приемлемо, – сказала она. – Но так как у нас с тобой полное взаимопонимание, Адриен, и так как мы полностью доверяем друг другу, то ты можешь в любое время входить в эту камеру, когда я скажу тебе, что это безопасно.
      Озадаченный Адриен спросил:
      – А когда входить в твою камеру небезопасно?
      – Когда я применяю свой ум, свое предзнание для вычисления безопасного курса спейсфолдерного корабля через свернутое пространство. Разве ты забыл цель моего проекта?
      Голос ее звучал довольно зловеще даже для нее самой, когда она принялась объяснять, насколько высокая концентрация меланжи усилила ее способность предвидеть будущее и избегать опасных путей преодоления пространства. – В уме я уже выработала все детали окончательного решения.
      Сквозь стекло маски она жадно разглядывала патрицианские черты сына, видя, что он все еще испытывает глубокую озабоченность.
      – Я все понимаю, мама, но я должен быть уверен в твоей безопасности. Позволь медикам осмотреть тебя и сделать заключение о твоем состоянии. Ты выглядишь совершенно истощенной.
      – Я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше, – ответила она с отчужденной улыбкой на широком лице с резко обозначенными чертами. – Я абсолютно здорова.
      Внешне, правда, ее тело деградировало настолько, что было непонятно, как оно выдерживает тяжесть непомерно увеличившейся головы. Кожа сморщилась, конечности потеряли присущую им форму, став тонкими палочками.
      – Я превратилась во что-то не совсем мне понятное… и продолжаю превращаться дальше.
      Она взяла его большую сильную руку в свою крошечную ручку и сильно сжала пальчики. Глядя на Адриена проникновенными, подернутыми густой меланжевой синевой глазами, Норма сказала:
      – Погрузите мою камеру в один из спейсфолдеров, чтобы я смогла продемонстрировать мои новые навигационные способности. Я смогу пилотировать такое судно.
      – Ты уверена, что это безопасно?
      – Адриен, жизнь вообще очень опасная и вредоносная штука. Но как нераспустившийся бутон она содержит в себе невероятную красоту, отражение промысла Божьего, его предначертаний относительно вселенной. Безопасно ли путешествие сквозь свернутое пространство? Но по сравнению с чем? Статистически это может быть безопаснее, чем родить ребенка, но… да, оно опаснее, чем прятаться от него и не выходить за порог своего дома.
      – Да, нам действительно нужен этот прорыв, – согласился Адриен, снова начав думать как деловой человек. Потом он упрямо скрестил руки на груди, поднявшись среди облаков меланжи. – Но если ты утверждаешь, что это безопасно, то я настаиваю на том, чтобы полететь вместе с тобой хотя бы для того, чтобы продемонстрировать всем мою веру в твои способности.
      Она медленно кивнула, большая голова качнулась вниз и вверх на тонюсеньком стебельке атрофированной шеи.
      – Ты хорошо умеешь вести переговоры – в точности как твой отец. Отлично, значит, я покажу тебе вселенную во всей ее красоте.
      Приготовления к ее первому полету на спейсфолдере были закончены под ее тщательным, хотя и опосредованным наблюдением и под придирчивым контролем Адриена, который въедливо проверял каждую деталь. Этот полет будет необычным для Нормы – наконец это будут не теоретические выкладки, а настоящее дело. Испытание, проверка – и освобождение от сомнений.
      Сотни кольгарских рабочих сделали все возможное для того, чтобы средних размеров спейсфолдер и камера, содержащая густые пары меланжи, соответствовали строжайшим стандартам эксплуатации. Когда в камере были установлены микрофоны и динамики, Адриен получил возможность напрямую общаться с матерью, хотя и испытывал подчас затруднения с получением от нее полезной информации в доступной форме и с привлечением ее внимания к обыденным деталям.
      Когда все было готово к полету, на борт корабля поднялись только два человека. Норму перенесли на корабль в ее камере, а Адриен поместился в каюте на той же палубе. Он понимал, что, согласившись на этот полет, ставит на карту будущее корпорации, так как его братья и сестры не были способны управлять компанией даже в десять раз меньшей, чем «ВенКи».
      Но Адриен доверял матери. Сквозь прозрачный плаз они могли видеть друг друга и общаться через систему персональной связи. Двигатели Хольцмана свернут пространство и в мгновение ока доставят их в любую точку известной вселенной. Норма сама выберет нужный курс.
      Перед посадкой Норма велела максимально увеличить концентрацию меланжевого газа в камере, чтобы достичь нужного уровня предзнания. Тогда космос и вселенная развертывались перед ней, как лепестки прекрасного распускающегося цветка. Каждый раз, когда Норма вглядывалась в глубины космоса, он начинал казаться ей еще более красивым и манящим. На этот раз она совершит рывок, ведя корабль путем предзнания, путем, уже проложенным в ее безграничном сознании.
      Норма сосредоточилась на будущем, внутренним взором увидела крутящиеся словно в водовороте цвета космоса, а в нем ясно различала ее маленький, затерянный в беспредельных просторах кораблик. Это была космическая головоломка, но Норма отчетливо понимала и видела все ее хитросплетения. Пространство свернется вокруг космического корабля, окружив его тесными любовными объятиями, подобно матери, баюкающей свое дитя. Она при этом каким-то шестым чувством ощущала неслышный уху гул, исходивший от трепещущей жизни Адриена, находившегося за ее спиной в надежно защищенной каюте.
      Когда двигатели Хольцмана свернули пространство и по короткой дуге перевели одни координаты в другие, путь корабля был предрешен, и он заскользил сквозь слои свернутого пространства-времени. Адриена трясло от вибрации корабля и от страха, что сознание отделится от тела, но он нисколько не жалел, что отважился на это предприятие.
      Потом они перенеслись на противоположную сторону «рулета» свернутого пространства, оказавшись возле пункта назначения. Норма явственно видела, как Адриен перенесся из одной системы координат в другую. В какой-то момент вселенная съежилась до пренебрежимо малого размера и такой переход занял всего лишь мгновение.
      – Мы сделали это, мама! Посмотри вниз! – Ошеломленный Адриен смотрел во все глаза на расстилавшуюся под кораблем картину, узнавая сухую, растрескавшуюся поверхность знакомой планеты. С орбиты она выглядела как чан, наполненный сверкающим расплавленным золотом. – Арракис? Да я же бывал здесь много раз.
      – Для моего первого путешествия на спейсфолдере, – сказала Норма, – я решила выбрать, как наиболее подходящую, именно эту цель. Ведь эта планета – единственный источник меланжи.
      Арракис манил ее как колыбель, где родился источник предзнания, местом, на котором можно построить все, что еще только должно наступить – для нее, для Адриена, для всего человечества.
      – Это удивительно, и по многим причинам, – заговорил Адриен. – При таком гарантированном попадании к месту назначения, то есть к месторождениям пряности, учитывая мгновенность путешествия, компания получит грандиозные прибыли.
      – Не все прибыли можно выразить в деньгах, сынок, – сказала Норма. – Арракис сам подобен пряности, он непостижим по сложности и ценен сверх всякой меры.
      Норма понимала, что пряность и навигация связаны неразрывной цепью. Поставки меланжи отныне должны стать гарантированными. Компании «ВенКи», видимо, придется содержать собственные вооруженные силы для охраны песков с месторождениями меланжи. Арракис – не то место, где проживают законопослушные граждане. Это жестокий, неукротимый мир, где выживает только сильнейший.
      Сидя в своем запечатанном баке с парами меланжи, Норма снизилась над пустынной планетой, воспользовавшись, обычными традиционными двигателями. На фоне океана дюн спейсфолдер выглядел сущим карликом. Своим мысленным взором Норма смогла рассмотреть огромных червей, пыльные облака и жесточайшие бури Кориолиса. Ум ее открылся сразу в двух измерениях – она прозревала прошлое и будущее, она видела в пустыне множество людей, которые передвигались по ней или пешком, или верхом на червях.
      – Если бы нам удалось отыскать иной источник пряности, чтобы мы не зависели от этой планеты, которая уже заполонена искателями пряности, – сказал Адриен. Слова его транслировались в, камеру, заполненную клубами меланжевого пара. – Со времен большой эпидемии все знают, что на Арракисе ждет богатство. Сюда хлынули все – от старателей до работорговцев.
      – Меланжа – сердце вселенной, – сказала Норма. – У вселенной может быть только одно сердце.
      Зависнув над огромной пустыней, Норма ясно видела внутренним взором будущее человеческой торговли. Адриен просто не понимал, какую мощную организацию он может создать.
      – История сохранит имя твоего отца как изобретателя таких великих кораблей, – сказала Норма. – Аурелия будут помнить как прозорливого изобретателя, великого патриота человечества. Пройдет время, все участники нынешних событий умрут, и никто уже не сможет отличить факты от мифа. Эта мысль приносит мне счастье и покой. Это будет моим прощальным даром человеку, которого я люблю. Я хочу, чтобы ты понял это как руководитель «ВенКи», компании, которую ждет великое будущее.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47