Главный Инструктор, штурман-навигатор по имени Гродин, плавал внутри черного бака, который был поднят на высокую платформу. Ученики видели его больше своим сознанием, нежели глазами. Гродин только что вернулся из свернутого пространства вместе со своим студентом, чей бак был расположен рядом. Баки учителя и ученика были соединены гибкими трубами, так что газы их баков смешивались.
      Сам Д'мурр уже трижды побывал с краткими путешествиями во вселенной, в свернутом пространстве. Он считался одним из лучших учеников. Теперь, когда он совершил самостоятельный выход в свернутое пространство, он сможет получить лицензию пилота, это низшая ступень навигатора, но все же это неизмеримо выше того положения, в каком он находился, будучи обычным человеком.
      Путешествия штурмана Гродина были легендарными поисками открытий немыслимых узлов многомерного пространства. Голос Главного Инструктора рокотал в наушниках. Штурман Гродин рассказывал о своем путешествии на языке высшего порядка. Он рассказал, как вез в лайнере старого образца каких-то похожих на динозавров тварей. Он не знал, что шеи у этих животных могут вытягиваться на немыслимую длину. Когда лайнер был в полете, одно из этих чудовищ прогрызло свой отсек и высунуло голову прямо в отсек навигатора. Морда этой твари появилась прямо перед баком, и Гродин рассмотрел расширенные от удивления глаза зверя...
      Как здесь хорошо, подумал и даже, скорее, почувствовал Д'мурр, не облекая мысли в слова и слушая рассказ штурмана. Обеими ноздрями он с удовольствием вдыхал пряный, густой аромат меланжи. Люди, с их притупленным обонянием, утверждают, что меланжа пахнет корицей. Но это не так, на самом деле меланжа это нечто большее и бесконечно сложное.
      Д'мурр ни за что не желал думать больше о мирской суете человечества, она казалась такой тривиальной, такой ограниченной, такой близорукой и недальновидной - все эти политические махинации, население, топчущееся, словно муравьи в растревоженном муравейнике, жизни, которые вспыхивают и тут же гаснут, как искры костра. Прошлая жизнь исчезала, в памяти не осталось почти никаких лиц или имен. Он видел знакомые образы, но они не трогали его, оставляли равнодушным. Он никогда не сможет снова стать таким, каким был раньше.
      Вместо того чтобы просто закончить историю про динозавра, штурман Гродин заговорил о технических аспектах, выбранных студентом при полете и освоенных им при выполнении межзвездного маршрута, рассказал, как они использовали математику высшего порядка и изменения размерности пространства для того, чтобы заглянуть в будущее так же, как заглянул к нему в бак любопытный динозавр.
      - Навигатор должен быть больше чем наблюдателем, - продолжал штурман Гродин своим скрипучим голосом. - Навигатор использует то, что он видит, для того, чтобы безопасно провести корабль через пустоту. Неспособность приложить к делу знание основных принципов может привести к катастрофе лайнера, гибели пассажиров и груза.
      Прежде чем новые кандидаты, такие, как Д'мурр, смогут стать пилотами, им предстоит овладеть навыками поведения и действия в критических ситуациях, таких, как частично свернутое пространство, фальшивое предзнание, наступление непереносимости пряности, неправильное функционирование генератора Хольцмана и даже предумышленный саботаж.
      Д'мурр попытался представить себе судьбу некоторых своих несчастливых предшественников. Вопреки распространенному мнению, навигаторы не могли сами развертывать пространство, за них это делали двигатели Хольцмана. Навигаторы же использовали свое ограниченное предзнание для того, чтобы прокладывать безопасный путь через это свернутое пространство. Корабль вполне мог бы двигаться сквозь пустоту и самостоятельно, но эта игра с опасным перебором вариантов неизбежно вела к катастрофе. Гильд-навигаторы не гарантировали безопасности, они только улучшали вероятность благоприятного исхода, причем многократно. Проблемы возникали вместе с непредвиденными событиями.
      Д'мурра тренировали до пределов знаний Гильдии... которые не могли объять необъятное. Вселенная и ее обитатели находятся в состоянии постоянной изменчивости. Все старые школы понимали это: Бене Гессерит и ментаты. Те, кто выживал, учились приспосабливаться к изменениям, учились ожидать неожиданностей.
      Периферией сознания Д'мурр уловил, что его бак поднялся на своей подвеске и переместился в ряд с баками других студентов. Он услышал, как помощник инструктора начал читать куски из учебника Гильдии. Вентилятор подачи газа зажужжал чуть громче. Каждая деталь врезалась в память, словно высеченная в камне. Все было так ясно, так понятно, так важно. Никогда еще Д'мурр не чувствовал себя таким живым!
      Глубоко вдохнув оранжевый газ, он почувствовал, как начинает рассеиваться вся его озабоченность. Мысли снова пришли в порядок, гладко потекли по нервным волокнам усиленного стараниями Гильдии мозга.
      - Д'мурр... Д'мурр, брат мой...
      Имя пронзило газ, словно шепот вселенной, - прозвучало имя, которое он давно уже не употреблял, с тех пор, как стал кандидатом на навигатора Гильдии. Имя - это индивидуальность. Имена означают ограниченность и предрассудки, связи с семьей и прошлое, они предполагают индивидуальность - нечто противоположное тому, чем должно быть воплощение навигатора. Человек Гильдии сливается с космосом и видит безопасный путь сквозь морщины судьбы, с видениями предзнания, которые делают его способным вести материю с места на место, переставляя ее, как пешку по доске величественной космической игры.
      - Д'мурр, ты слышишь меня? Д'мурр!
      Голос доносился из громкоговорителя в баке, но было ясно, что пришел он очень издалека. В тембре, в интонациях послышалось что-то очень знакомое. Неужели он так много забыл? Д'мурр. Он почти стер это имя из своей памяти и из своих мыслей.
      Д'мурр мысленно соединил настоящее с прошлым, которое стало почти несущественным, и, едва шевеля языком, произнес:
      - Да, я слышу тебя.
      Ведомый служителем, бак Д'мурра скользил вдоль вымощенной дорожки по направлению к дому, похожему на огромную луковицу, где жили навигаторы. Кажется, никто, кроме Д'мурра, не слышал голос.
      - Это К'тэр, - продолжал вещать громкоговоритель. - Твой брат. Ты слышишь меня? Наконец-то эта штука заработала. Как у тебя дела?
      - К'тэр?
      Почти состоявшийся навигатор почувствовал, как его ум разворачивается назад, в себя, сжимая остатки слабого существа, которым он когда-то был, до Гильдии. Он постарался снова, на краткое мгновение стать человеком. Это было важно?
      Это было болезненно и стеснительно. Было чувство, как у человека, который надевает на себя шоры, затуманивающие разум, но информация требовала реакции. Да, это его брат-близнец. К'тэр Пилру. Человек. В памяти возникли обрывочные воспоминания. Отец в посольской форме. Мать в форме банка Космической Гильдии, его брат, очень похож на него самого, такой же темноволосый и темноглазый, они вместе играют, что-то ищут. Эти мысли уже как бы и не принадлежали ему, как и все, что осталось в том мире... но ушло это не совсем.
      - Да, - произнес Д'мурр. - Я знаю тебя. Я помню.
      На Иксе, в потайном укрытии, К'тэр склонился над собранным им прибором для связи, отчаянно желая избежать открытия, но понимая, что он стоит любого риска. Слезы текли по его щекам, он тяжело дышал. Тлейлаксы и субоиды продолжали свой разбой и чистки, уничтожая все остатки незнакомой технологии, все, что им удавалось найти.
      - Они увели тебя от меня сразу же после экзамена в палате Гильдии, произнес К'тэр хриплым шепотом. - Они не позволили мне попрощаться с тобой, даже просто сказать "до свидания". Теперь-то я понимаю, как тебе повезло, Д'мурр, если учесть, что произошло у нас на Иксе. Если бы ты видел это, твое сердце было бы разбито. - К'тэр тяжело, прерывисто вздохнул. - Наш город был разрушен вскоре после того, как навигаторы увезли тебя к себе. Сотни тысяч убитых. Теперь здесь правит Бене Тлейлакс.
      Д'мурр помолчал, чтобы взять себя в руки и вспомнить, как ведутся между людьми частные разговоры.
      - Я водил корабль Гильдии сквозь свернутое пространство, брат. Я видел своим разумом всю галактику, я мог расчленить ее математикой. - Его неуклюжие слова звучали как-то невнятно. - Теперь я знаю почему... я знаю... О, я ощущаю боль от нашей с тобой связи. К'тэр, что это?
      - Наш разговор причиняет тебе боль? - Он отпрянул, затаив дыхание, ему вдруг показалось, что один из трусливых шпионов Тлейлаксу подслушивает их разговор - Прости, Д'мурр, я не должен был...
      - Это не важно. Боль перемещается, как это бывает с головной болью... но это совсем другое. Что-то плавает в моем разуме... и мимо него. - Голос Д'мурра звучал равнодушно и отчужденно, в нем было что-то дальнее и вечное. Что это за связь? Какой прибор?
      - Д'мурр, ты что, не слышал, что я сказал? Икс разрушен, наш мир, наш город превратился теперь в концентрационный лагерь. Маму убило при взрыве, и я не смог спасти ее. Я спрятался здесь, но я пошел на большой риск, связавшись с тобой. Отец в изгнании, наверно, на Кайтэйне. Я так думаю. Дом Верниусов стал отступником и изгнан. Я заперт здесь, как в ловушке. Я один, совершенно один!
      Д'мурр все же решил сосредоточиться на вопросе, который посчитал первичным.
      - Связь непосредственно через свернутое пространство? Это невозможно. Объясни мне, как тебе это удалось?
      Ошеломленный полным равнодушием брата к тому, что произошло с родными и с Домом, К'тэр тем не менее решил не упрекать Д'мурра. Д'мурр, в конце концов, прошел какие-то испытания, претерпел большие изменения личности, он стал совсем другим, и его нельзя винить за это. Если бы он сам не провалился на испытании, то тоже был бы сейчас навигатором. Он не прошел испытания, потому что оказался слишком слаб и ригиден.
      Затаив дыхание, К'тэр прислушался к скрипу снаружи, вдали послышались шаги, которые, впрочем, быстро затихли. Потом послышался шепот, после чего наступила тишина, и К'тэр смог возобновить разговор.
      - Объясни, - снова потребовал Д'мурр.
      К'тэр, довольный самой возможностью поговорить с братом, рассказал Д'мурру о спасенном им оборудовании.
      - Ты помнишь Дэви Рого? Старого изобретателя, который брал нас с собой в свою лабораторию и показывал вещи, над которыми работал?
      - Калека... Ходил на костылях... Слишком дряхлый, чтобы передвигаться самостоятельно.
      - Да, он говорил о связи с помощью энергии волн с длиной излучения нейтрино? Сеть стержней, впаянных в кремниевые кристаллы?
      - О, у меня опять появилась боль.
      - Тебе больно? - К'тэр осмотрелся, боясь, что выдаст себя громким возгласом. - Я не буду много говорить.
      Тон Д'мурра стал нетерпеливым. Он хотел знать.
      - Продолжай объяснение. Мне надо знать об этом приспособлении.
      - Однажды во время сражения, когда мне отчаянно хотелось поговорить с тобой, мне на память пришли обрывки того памятного разговора. В одном разрушенном здании мне показалось, что я встретил туманный образ старика. Это было как видение. Он говорил со мной своим скрипучим старческим голосом, говорил, что надо делать, какие детали мне нужны и как собрать их воедино. Он дал мне идею, в которой я так нуждался.
      - Это интересно. - Голос навигатора был лишен всякого выражения и жизни.
      Отсутствие эмоций и чувств у брата встревожило К'тэра. К'тэр попытался расспросить Д'мурра о том, как ему живется в Гильдии, но Д'мурр ответил, что не может разглашать секреты Гильдии даже родному брату. Он путешествовал сквозь свернутое пространство, и это было невероятно. Это все, что сказал Д'мурр.
      - Когда мы сможем снова поговорить? - спросил К'тэр. Аппарат угрожающе разогрелся и был готов выйти из строя. Его надо так или иначе выключать, заканчивая сеанс связи. Д'мурр застонал от боли, но не дал определенного ответа.
      Хотя К'тэр понимал, что брат испытывает неловкость от общения с ним, он не смог отказать себе в человеческой потребности сказать "до свидания", даже если у Д'мурра не было больше такой потребности.
      - Прощай, я очень скучаю по тебе.
      Сказав это, К'тэр почувствовал облегчение, и это было странно, потому что брат перестал понимать его, стал совершенно чужим.
      Ощущая вину, К'тэр отключил связь. Потом он посидел в тишине, подавленный противоречивыми эмоциями. Он испытывал радость от того, что поговорил с братом, но грусть от двусмысленной реакции Д'мурра. Как сильно изменился его брат?
      Ему следовало бы опечалиться по поводу смерти мамы и трагических событий, которые обрушились на Икс. Положение гильд-навигатора касается всего человечества. Не должны ли гильд-навигаторы быть и сами более человечными?
      Но вместо этого молодой человек порвал все связи, сжег все мосты. Это было отражением философии Гильдии или Д'мурр теперь был настолько поглощен собой, что превратился в законченного эгоиста? Неужели он должен был вести себя именно так? Прервал ли Д'мурр все связи с людьми? На этот вопрос К'тэр не мог дать ответа.
      Он чувствовал, что второй раз потерял брата.
      К'тэр снял с головы контакты бионейтринной машины, которая усиливала его ментальную энергию, усиливая мысли и таким образом делая его способным общаться с удаленной планетой Джанкшн. Внезапно он почувствовал головокружение, вернулся в свое убежище и лег на узкий топчан. Закрыв глаза, он явственно увидел за прикрытыми веками вселенную, пытаясь представить, что видит там его близнец. В голове шумело после этого странного сеанса связи, это был откат ментального расширения.
      Голос Д'мурра звучал так, словно брат говорил из-под воды, через фильтры, которые модулировали его понимание действительности. Теперь скрытый смысл происшедшего дошел до К'тэра. За вечер, проведенный в уединенной комнате, им овладели мысли, от которых он страдал, словно одержимый. Контакт с Джанкшн высветил что-то совершенно неожиданное, в мозгу произошла какая-то странная реакция.
      За те дни, что он провел в комнате, охваченный усиленной памятью, К'тэр использовал аппарат прототипов, чтобы сконцентрировать мысли до обескураживающей ясности. Час за часом он проигрывал происшедший разговор, и смысл его становился все понятнее. Двойной смысл распустился, как цветок. Сам К'тэр теперь плыл сквозь свернутое пространство своего сознания и своей памяти. Стали понятны нюансы разговора Д'мурра, которые сначала ускользнули от внимания К'тэра. Тогда был только намек, слабый намек, на то, кем теперь стал Д'мурр.
      К'тэр нашел это волнующим. И устрашающим.
      Наконец через неизвестное число дней он пришел в сознание и обнаружил, что еда и напитки разбросаны по всей комнате. Они испортились, и в помещении стоял невыносимый запах. К'тэр посмотрел в зеркало и увидел, что оброс колючей каштановой бородкой. Глаза налиты кровью. Волосы всклокочены. К'тэр едва узнал себя.
      Если бы Кайлея Верниус увидела его сейчас, то, наверно, отпрянула бы в ужасе и послала его на работу в самый темный нижний горизонт работать вместе с субоидами. Однако после трагедии, происшедшей на Иксе, насилия, учиненного над любимым городом, мальчишеская увлеченность дочерью графа казалась К'тэру чем-то несущественным. Из всех принесенных жертв эта была среди самых малых.
      Он был уверен, что гораздо более тяжкие жертвы ожидают его впереди.
      Прежде чем почиститься самому и прибраться в комнате, он начал приготовления к следующему сеансу связи с братом.
      Восприятия правят миром.
      Поговорка Бене Гессерит
      Передав контрольной системе охраны околопланетного пространства Валлаха IX опознавательный сигнал, управляемый роботами челнок снялся с орбиты лайнера в системе звезды Лаоцзинь и устремился к поверхности планеты. Валлах IX, резиденция Общины Сестер, был лишь одним из пунктов космических блужданий среди звезд, входящих во владения Империи.
      В густых волосах Сестры Гайус Элен Мохиам начала пробиваться седина, появились и телесные признаки надвигающейся старости. Сестра думала, что после многих месяцев путешествий по разным галактикам ей неплохо было бы отдохнуть дома. Сколько выполнено заданий, и все они, при их кажущейся несвязанности друг с другом, вплетались в канву громадного плана Бене Гессерит. Ни одна Сестра не могла, не имела права знать всего замысла, всех хитросплетений событий и человеческих судеб, каждая из них делала свой участок работы. Сестра Мохиам в этом отношении не отличалась от других Преподобных Матерей.
      Срок беременности увеличивался, и Община призвала Мохиам домой. Она должна была пробыть в Школе Матерей до рождения долгожданной дочери. Только предполагаемая мать Квисаца Анирул знала, какую ценность для селекционной программы Бене Гессерит представлял ребенок, которого сейчас вынашивала в своем чреве Мохиам. Мохиам, конечно, знала, что ребенок важен, но даже голоса Другой Памяти, которые обычно создавали какофонию разноречивых мнений, на этот раз молчали как рыбы.
      Гайус Элен Мохиам была единственным пассажиром челнока Гильдии. Работая под угрозой запретов Джихада, ришезианские производители создали весьма странного робота, управляющего полетом. Это была совершенно неуклюжая с виду машина, похожая на древний рычажный механизм. Своим видом робот не вызывал мыслей о человеческом разуме, он не был похож даже на сложную машину.
      В задачу робота-пилота входила доставка пассажиров с лайнера на планету. Для этого включалась цепь отработанных действий, которая, правда, могла по программе реагировать на некоторые неожиданности: на изменения транспортного потока, на колебания погоды. Робот-пилот выполнял рутинную работу - водил челнок с лайнера на планету и обратно с планеты на лайнер...
      Сидя возле иллюминатора, Мохиам думала о той мести которую она обрушила на барона. Прошло всего несколько месяцев, и барон скорее всего пока ни о чем не подозревает, но Бене Гессерит умел ждать уплаты долгов. Пройдут годы, и только тогда, истерзанный болезнью, проникшийся отвращением к своему жирному, распухшему от болезни телу, барон Владимир Харконнен начнет помышлять о самоубийстве.
      Месть Мохиам, конечно, была импульсивным шагом, но она вполне отвечала тому, что сделал с ней барон. Верховная Мать Харишка не позволила бы, конечно, Харконнену выйти сухим из воды после такого надругательства над Сестрой Ордена, и Мохиам думала, что ее действия были всего лишь жестокой необходимостью. Меньше хлопот для Общины.
      Корабль опустился в слой облаков, окутывавших планету, и Мохиам думала, что теперь ребенок будет здоров и барон больше не потребуется им. Но если ребенок опять родится больным, то у Общины наверняка есть в запасе дополнительные варианты. Селекционные схемы были многочисленны и разнообразны.
      Мохиам сочли оптимальным типом для определенной секретной генетической программы. Она знала имена не всех, но многих кандидаток на проведение этой миссии, но знала также, что Община не желает, чтобы все они забеременели одновременно, боясь, что это может отрицательно повлиять на индекс спаривания. Мохиам не могла понять одного, почему ее опять послали на Гьеди после первой неудачи. Руководство не сочло нужным объяснить ей причину, а сама Мохиам знала, что нельзя ни о чем спрашивать. Голоса Другой Памяти тоже продолжали хранить молчание на эту тему.
      Играют ли роль детали? - недоумевала Мохиам. Я ношу в своем чреве соответствующего, подходящего ребенка. Удачное рождение поднимет статус Мохиам, может быть, в свое время прокторы даже изберут ее Верховной Матерью... Когда она станет намного старше. Но все зависит от того, какую дочь родит она на этот раз.
      Пока же она только чувствовала, что эта девочка очень важна.
      Вдруг Мохиам почувствовала, что в движении челнока произошли какие-то внезапные изменения. Выглянув в узкий иллюминатор, она увидела, что горизонт Валлаха наклонился, потом стал кувыркаться. Корабль на мгновение завис и начал стремительно падать. Защитное поле вокруг сиденья заполыхало невиданным доселе желтоватым светом. Звук двигателя, до сих пор ровный и негромкий, стал скрежещущим и неприятным.
      На контрольном модуле заплясали огоньки каких-то аварийных индикаторов. Движения робота стали судорожными и неуверенными. Мохиам в свое время обучали, как вести себя в нештатных ситуациях, и ее ум работал с быстротой молнии. Она знала о сбоях в работе таких машин - хотя статистика утверждала, что они случаются редко, - вызванных тем, что на борту не было пилота-человека, который мог бы оценить ситуацию и реагировать на нее. Если возникала проблема - а Мохиам чувствовала, что сейчас она оказалась в эпицентре беды, - то вероятность катастрофы резко возрастала.
      Челнок превратился в кусок железа; трясясь и кувыркаясь, он стремительно падал. Мимо иллюминатора проносились обрывки облаков, похожие на куски белой материи. Робот проделал несколько стандартных маневров, не в силах придумать ничего нового. Двигатель взревел, словно в агонии, и умолк.
      Этого не может быть, подумала Мохиам. Не сейчас, когда я ношу этого ребенка. Нутром она чувствовала, что на этот раз девочка родится здоровой, если только ей удастся пережить надвигающуюся катастрофу. Ребенок должен родиться, ведь он так нужен Общине Сестер.
      Однако мрачные мысли продолжали лезть в голову, и Мохиам против воли начала дрожать. Гильд-навигаторы, пользуясь вычислениями высших порядков, умели предугадывать будущее и на основе этого знания маневрировали кораблями, выбирая наиболее безопасный путь в переплетении измерений свернутого пространства. Узнал ли навигатор о планах Бене Гессерит и не счел ли их слишком опасными для Космической Гильдии?
      Пока неуправляемый челнок несся навстречу катастрофе, Мохиам многое успела передумать. Защитное поле вокруг нее увеличилось в размере, и его желтый цвет стал более интенсивным. Тело ее, словно налитое свинцом, с такой силой давило на поле, что грозило прорвать его. Сложив руки так, чтобы прикрыть живот, Мохиам думала только об одном: ей надо выжить, чтобы выжил ее ребенок. Ее мысли выходили за пределы обычных переживаний матери за судьбу своего не родившегося еще дитя. Мысли эти имели гораздо более широкое значение.
      Но может быть, ее подозрения не имеют под собой никакой почвы. Что, если в дело вмешались силы намного более могущественные, чем может представить себе простая Сестра Бене Гессерит? Не заигралась ли Община со своими селекционными программами, взяв на себя функции Бога? Не существовал ли реальный Бог, Бог, которому нет дела до мелких амбиций каких-то Преподобных Матерей? Бог, который поставит на место любого смертного, каким бы циником и скептиком тот ни был?
      Это была бы очень жестокая шутка.
      Аномалии ее первого ребенка, а теперь угроза смерти - младенца и ее собственной... Все это были штрихи к какой-то общей картине. Но если это так, то кто - или что - стояло за катастрофой?
      Бене Гессерит не верил ни в случайности, ни в совпадения.
      - Я не должна бояться, - размеренным голосом произнесла Мохиам. - Страх это убийца ума. Страх - маленькая смерть, которая уничтожает осмысленное действие. Я встречу свой страх лицом к лицу. Я дам ему пройти сквозь меня и через меня, и когда он пройдет мимо, то я прослежу его путь. Куда уйдет страх, там не будет ничего, но я останусь.
      Это была литания против страха, которой вот уже много поколений пользовались Сестры Бене Гессерит.
      Мохиам глубоко вздохнула. Дрожь прошла, ум обрел обычную ясность.
      На мгновение падение корабля прекратилось, при этом иллюминатор оказался направленным к планете. Двигатель ожил и начал, запинаясь, работать. Мохиам увидела, как быстро надвигается снизу масса материка. Можно было различить Школу Матерей, белые оштукатуренные дома и красные черепичные крыши.
      Что, если корабль чьей-то волей нацелен на святая святых Бене Гессерит и несет на борту взрывной заряд колоссальной силы? Один удар может уничтожить сердце Общины Сестер.
      Мохиам изо всех сил попыталась вырваться из пут защитного поля, но у нее ничего не вышло. Она не смогла освободиться. Челнок переместился, и земля исчезла из виду. Иллюминатор теперь смотрел вверх, и стало видно ослепительное иссиня-белое солнце на краю атмосферы.
      Защитное поле вдруг приняло свой обычный цвет, и Мохиам поняла, что положение корабля почему-то выправилось. Двигатель снова заработал, послышался тихий шум машины. В переднем отсеке робот снова уверенно двигал рычагами, в его действиях появились смысл и сноровка. Автоматический пилот вел себя так, словно ничего не случилось. Видимо, сработала какая-то дополнительная аварийная программа.
      Корабль мягко приземлился на главной площади, и Мохиам с облегчением вздохнула. Она бросилась к выходному люку, ее единственным желанием было поскорее покинуть корабль и оказаться в безопасной гавани родной планеты... но она помедлила и, взяв себя в руки, величаво появилась на пороге трапа. Преподобная Мать должна уметь сохранять приличия.
      Когда Мохиам спустилась с трапа, ее мгновенно окружила толпа послушниц и Сестер. Верховная Мать приказала задержать челнок и тщательно осмотреть его, чтобы найти свидетельства вредительства или подтвердить, что это была обычная неисправность двигателя. Однако короткое сообщение с лайнера поставило все на свое место, и проверка не потребовалась.
      Преподобная Мать Анирул Садоу Тонкин стояла в ожидании Мохиам, излучая гордость и радость. У нее было молодое, вытянутое вперед личико и коротко подстриженные с бронзовым оттенком волосы. Мохиам не понимала, в чем заключается важность Анирул, но, видимо, у Верховной Матери были основания считать так, потому что даже она очень почтительно вела себя по отношению к Анирул. Две женщины кивнули друг другу.
      Сестры и послушницы сопроводили Мохиам в дом; теперь к ней будет приставлена охрана из вооруженных Сестер. Ее будут всячески баловать и исполнять любой ее каприз до тех пор, пока она не родит желанное и столь необходимое дитя.
      - Ты больше никуда не поедешь, Мохиам, - сказала Верховная Мать Харишка. Ты должна остаться здесь и пребывать в безопасности до тех пор, пока у нас в руках не окажется твоя дочь.
      Вы, которые страшитесь в сердце своем, укрепите дух ваш, и страх изыдет; Держитесь, ваш Бог идет с воздаянием; Он грядет и упасет вас от машинопоклонников.
      Оранжевая Католическая Библия
      В том крыле императорского дворца, где располагались покои наложниц, слышался звук работающих массажных машин, которые хлопали и месили голую кожу, наносили массажное масло на самые красивые места безупречных тел императорских женщин. Сложные терапевтические машины устраняли целлюлит, повышали мышечный тонус, подтягивали животы и подбородки и делали микроинъекции для сохранения мягкости кожи. Каждая деталь должна была отвечать вкусу старого Эльруда, хотя в последнее время он, кажется, перестал интересоваться такими мелочами. Даже самая старшая из женщин, семидесятилетняя Грера Кари выглядела на тридцать пять, хотя отчасти это объяснялось постоянным употреблением пряности.
      Рассвет проник в спальню, окрасив воздух в янтарный цвет множества стекол прихотливо украшенных окон. Закончив массаж, машина завернула Кари в теплое полотенце из волокон картана и наложила на лицо маску из материи, пропитанной смесью эвкалиптового и можжевелового масел. Кровать наложницы превратилась в удобное функциональное кресло, идеально пригнанное к телу Греры.
      С потолка спустилась установка для маникюра, и Грера шептала свои мантры ежедневной медитации, пока машина обрабатывала ногти на пальцах рук и ног стригла, полировала и покрывала спиртовым зеленым лаком. Машина скользнула обратно в помещение, расположенное этажом выше. Женщина встала и сбросила полотенце. Электрическое поле прошлось по телу, удалив немногочисленные, едва заметные, но нежелательные волоски.
      Отлично. Отлично даже для императора.
      Из всего нынешнего набора наложниц только Грера была достаточно стара, чтобы помнить Шандо, эту игрушку, которая оставила императорскую службу, чтобы стать женой героя войн и начать жить "нормальной жизнью". Эльруд обращал весьма мало внимания на Шандо, пока она была при нем, среди его многочисленных женщин, но как только она ушла, он ополчился на остальных, постоянно со стенаниями вспоминая об утрате. Все его последующие наложницы были в той или иной степени похожи на Шандо.
      Глядя на других наложниц, занимавшихся сейчас такими же процедурами, Грера подумала о том, как все изменилось в императорском гареме. Меньше года назад эти женщины редко собирались здесь все вместе, так как император практически всегда был с одной из них. Он настолько часто делал то, что называл исполнением "императорских обязанностей", что получил прозвище Форникарио; на одном из языков Древней Земли так называли мужчин, отличавшихся сексуальной силой и неутомимостью. Это прозвище женщины использовали, только общаясь между собой, оно вызывало у них неподдельное веселье.
      - Видел кто-нибудь Форникарио? - спросила высокая девушка, самая высокая из двух самых молодых наложниц, с другого конца комнаты.
      Грера улыбнулась ей, и женщины захихикали, как школьницы.
      - Боюсь, что наш императорский дуб превратился в плакучую иву.
      Старик теперь редко навещал покои наложниц. Эльруд проводил в постели столько же времени, что и раньше, но совсем по иным причинам. Здоровье его быстро ухудшалось, и вместе с ним уходило либидо. Кажется, следующим на очереди был разум.
      Внезапно болтовня в комнате прекратилась, тишина сменилась тревогой и суетой, как бывало всякий раз, когда кто-нибудь входил в это крыло. Не предупредив женщин, в их покои вошли кронпринц Шаддам и его вечная тень Хазимир Фенринг, которого женщины за его острую мордочку и точеный подбородок прозвали Хорьком. Женщины торопливо прикрыли наготу и встали, выказывая уважение принцу крови.
      - Что же здесь происходит смешного, ххммма? - спросил Фенринг. - Я слышал, как вы хихикали.
      - Девочки смеялись маленькой шутке, - ответила Грера, настороженно ожидая подвоха. Как старшая наложница, она часто отвечала от имени всех.
      Ходили слухи, что этот недомерок заколол двух своих любовниц, и, глядя на него, Грера верила слухам. От такого скользкого типа можно ожидать чего угодно. Сказывался многолетний опыт, Грера по одному виду мужчины могла определить, можно ли ожидать от него неоправданной жестокости. Как говорили, половые органы Фенринга были неправильно сформированы, он был бесплоден, но эрекция у него сохранилась. Она сама никогда не спала с ним, и у нее не было ни малейшего желания делать это.