Фримены отличались консервативностью, их образ жизни мало менялся от поколения к поколению, они не привыкли к стремительному прогрессу. Смирившись с тем, что их мир невозможно изменить, они стали узниками своей планеты, а не ее хозяевами.
      Кинес надеялся изменить такое положение вещей. Он набросал план, который предусматривал приблизительное время для насаждения растений и накопления воды, наметив временные вехи для каждого свершения. Дюну предстояло вызволять из мертвой хватки пустыни постепенно, гектар за гектаром.
      Фрименские команды, подчинявшиеся каждому его слову, рыли землю, бурили скважины, добывая образцы коры планеты на Большом Бледе, брали пробы геологических пород на Малом Эрге и Погребальной Равнине, но многие факторы планетообразования оставались скрытыми, представляя собой неизвестные переменные.
      Каждый день к общей картине добавлялся маленький фрагмент. Когда Кинесу потребовались карты поверхности планеты, он с удивлением обнаружил, что у фрименов давно уже есть топографические карты; мало того, у них были и карты с указанием климатических особенностей разных районов.
      - Но почему у меня не было их с самого начала? - сетовал Кинес. - Я был имперским планетологом, но карты, которые я получал, были выполнены со спутников и оказались удручающе неточными.
      Старый Хейнар хитро улыбнулся, прищурив единственный глаз.
      - Мы платим довольно большие взятки Космической Гильдии за то, чтобы она не очень пристально вглядывалась в наши ландшафты. Цена высока, но зато фримены свободны, а Харконнены блуждают в потемках вместе с остальной империей.
      Сначала Кинес поражался, но потом стал просто радоваться, что в его распоряжении оказались все географические карты, в которых он так нуждался. Он немедленно связался с контрабандистами, чтобы добыть генетически отобранные семена самых устойчивых пустынных растений. Приходилось с нуля начинать планирование и создание экосистемы Дюны.
      На заседаниях Большого Совета фримены часто спрашивали своего нового "пророка", каким будет следующий шаг, сколько времени займет то или иное преобразование и когда наконец Дюна превратится в зеленую изобильную планету. Кинес брал записи, заглядывал в них и называл конкретные цифры. В манере учителя, которому неразумный ученик задает простейший вопрос, он пожимал плечами и отвечал:
      - Это займет приблизительно от трехсот до пятисот лет. Может быть, немного больше.
      Некоторые фримены при этом издавали крик отчаяния, но остальные стоически выслушивали приговор уммы и снова принимались за работу, выполняя его распоряжения. От трехсот до пятисот лет. Долговременное мышление, такие сроки были непривычны для фрименов. Им приходилось менять образ мыслей.
      Когда видение Бога явилось убийце Улиету, он не колеблясь принес себя в жертву ради этого человека, и с этого момента фримены уверовали в божественное вдохновение, которое вело Кинеса. Ему следовало только указать, и любой фримен Сиетча беспрекословно выполнял задание.
      Любой другой человек не удержался бы от злоупотребления такой властью, но Пардот Кинес воспринял ее просто как факт и продолжал работать. Он мыслил категориями эпох и миров и именно так провидел будущее, но не в понятиях маленьких людей.
      Сейчас, когда солнце исчезло наконец за песчаным горизонтом, сыграв последние аккорды неистовой бронзово-красной симфонии, Пардот Кинес выпил последние капли кофе и вытер бороду рукой. Невзирая на слова Хейнара, он не мог много думать о пролетевшем как сон последнем годе. Труд во имя грядущих веков казался ему намного более важным и требующим максимальной концентрации внимания. Не было ни сил, ни времени, чтобы отвлекаться на что-то сиюминутное и преходящее.
      - Хейнар, как много фрименов живут здесь? - спросил он, глядя на расстилавшуюся перед ним безмятежную пустыню. Он слышал легенды о множестве Сиетчей, видел отдельно живущих в харконненовских городах фрименов... но они казались ему представителями исчезающего вида. - Сколько их на всей планете?
      - Ты хочешь, чтобы мы сочли число всех фрименов, умма Кинес? - спросил Хейнар. Он не выразил удивление, просто хотел уяснить вопрос.
      - Мне надо знать численность фрименов, чтобы правильно проектировать преобразования. Я должен, кроме того, знать, сколько у нас работников.
      Хейнар поднялся.
      - Это будет сделано. Мы пересчитаем Сиетчи и запишем число людей, живущих в них. Я пошлю гонцов, свяжусь с Сиетчами, и скоро ты получишь требуемое.
      - Спасибо, - сказал Кинес и взял с камня чашку, но прежде чем он успел собрать столовые приборы, у камня появилась Фриетх, которая как тень выбежала из пещеры и собрала посуду. Беременность не сказалась на быстроте ее движений.
      Первая перепись фрименского населения, подумал Кинес. По случайному совпадению.
      Ясноглазый и полный сил Стилгар появился у дверей пещеры Кинеса на следующее утро, как только взошло солнце.
      - Мы собрали твои вещи для долгого путешествия, умма Кинес. Мы должны показать тебе одну важную вещь. Она находится далеко на юге.
      Со времени своего выздоровления от удара харконненовского ножа Стилгар стал одним из самых ревностных последователей Кинеса. Наверно, такой статус приближенного к пророку человека он получил благодаря родству: как-никак теперь он был родственником самого пророка, его зятем. Стилгар старался, однако, не ради себя, а ради будущего фрименов.
      - Как долго продлится путешествие? - поинтересовался Кинес. - И куда мы направляемся?
      Молодой человек сверкнул широкой белозубой улыбкой.
      - Это сюрприз! Ты обязательно должен это увидеть своими глазами, а моим словам ты скорее всего не поверишь. Считай это нашим тебе подарком.
      Охваченный любопытством Кинес оглянулся на альков, где лежали его рабочие журналы. Надо взять их с собой, чтобы документально зафиксировать путешествие.
      - Как долго мы будем отсутствовать?
      - Двадцать ударников, - ответил Стилгар, употребив термин сынов пустыни, потом, повернувшись через плечо, прежде чем выйти, добавил: - Это далеко на юге.
      Жена Кинеса Фриетх, уже донашивавшая беременность, с большим животом, тем не менее продолжала работать на ткацком станке и иногда чинила защитные костюмы. Сегодня Кинес завтракал и пил кофе рядом с ней, но говорили они мало. Фриетх просто смотрела на него и молчала. Планетолог чувствовал, что ровным счетом ничего не понимает.
      У фрименских женщин был свой особенный, отдельный от мужского, мир, свое место в обществе этих обитателей пустыни, они не проявляли желания завязывать отношения, к которым Кинес привык в других частях империи. Однако говорили, что в сражениях фрименские женщины страшнее мужчин и что если на поле боя оставались раненые враги, то им лучше было покончить с собой, чем попасть в руки свирепых фрименок.
      Была еще одна загадка - сайадины, святые женщины Сиетча. До сих пор Кинес видел только одну из них, одетую в длинное черное платье, похожее на накидку Преподобных Матерей Бене Гессерит, и никто из фрименов не рассказывал ему об этих женщинах. Другой мир, другая тайна.
      Иногда Кинес думал, что было бы не лишено интереса исследовать вопрос о том, как разные культуры и народы приспосабливаются к экстремальным условиям жизни на планетах с суровым климатом. Было бы интересно узнать, как грубая реальность воздействует на традиционную роль полов. Но у него и так было полно работы, к тому же он был планетологом, а не социологом.
      Покончив с завтраком, Кинес наклонился к жене и поцеловал ее. Улыбаясь, он приласкал ее круглый живот, выступавший из-под платья.
      - Стилгар говорит, что я должен отправиться с ним в одно путешествие. Я вернусь так скоро, как смогу.
      - Ты надолго? - поинтересовалась она, думая о предстоящем рождении ребенка. Очевидно, Кинес, одержимый своим взглядом на будущее планеты, не замечал, что скоро у него будет дитя. Ребенку просто не было места в его грандиозных планах.
      - Путешествие продлится двадцать ударников, - ответил Кинес, не понимая, впрочем, сколь долог этот срок.
      Фриетх удивленно, но бесстрастно подняла брови, потом опустила взгляд и принялась мыть посуду.
      - Даже более длинное путешествие может показаться коротким, если в сердце живет радость. - В ее тоне прозвучал лишь слабый намек на разочарование. - Я буду ждать твоего возвращения, мой супруг.
      Она помолчала, потом добавила:
      - Выбери себе хорошего червя.
      Кинес не понял, что она имеет в виду.
      Несколько минут спустя Стилгар и еще восемнадцать фрименских юношей выступили в пустыню и повели Кинеса изнурительными переходами через барьерные горы в расстилавшееся за ними море песка. Кинес ощутил укол беспокойства. Изрытый ветрами песок без конца и края. Путешествие грозило оказаться долгим и опасным. Он был счастлив, что вышел в пустыню не один.
      - Мы пересечем экватор и направимся на юг, умма Кинес, там у нас, фрименов, есть свои земли и свои секретные постройки.
      У Кинеса расширились глаза. До сих пор он слышал только страшные истории о необитаемых южных землях. Он смотрел на бескрайнюю пустыню, пока Стилгар сноровисто проверял его защитный костюм, подтягивая завязки, укрепляя застежки и прилаживая фильтр. Наконец он остался доволен.
      - Но как мы будем сосуществовать?
      Кинес знал, что в Сиетче есть маленький орнитоптер, но его не хватило бы на то, чтобы поднять в воздух столько людей.
      Стилгар посмотрел на Кинеса с явным намерением поразить планетолога.
      - Мы поедем верхом, умма Кинес. - Он кивнул в сторону юноши, который когда-то доставил раненного в достопамятной стычке Стилгара в Сиетч на вездеходе Пардота. - Оммум сегодня будет наездником пустыни. Это большое событие для людей нашего народа.
      - Я уверен в этом, - проговорил Кинес, его любопытство было не на шутку задето.
      Фримены выстроились в колонну по одному и направились в глубь пустыни. Под накидками были защитные костюмы, на ногах темаги - пустынные сапоги. Глаза цвета индиго выглядывали из-под капюшонов, словно из далекого прошлого.
      Впереди всех, перескакивая с дюны на дюну, бегом продвигалась одинокая фигура, опередившая основную группу на несколько сот метров. На одном из гребней этот человек вставил в песок длинный темный стержень и начал возиться с какими-то приборами. Подойдя ближе, Кинес услышал равномерный стук.
      Кинес видел эту штуку во время неудачной охоты Глоссу Раббана.
      - Он хочет, чтобы вышел червь?
      Стилгар кивнул:
      - Да, если на то будет Божья воля.
      Опустившись на колени, Оммум достал завернутые в материю инструменты. Он аккуратно разложил их на песке: длинные железные крюки, острые палки и бухты веревки.
      - Что он сейчас делает? - спросил Кинес.
      Ударник равномерно стучал в песок, отбивая ритм. Отряд фрименов ждал, держа в руках пакеты со снаряжением.
      - Пошли, мы должны быть готовы к приходу Шаи-Хулуда, - сказал Стилгар, подтолкнув планетолога вперед, к выжженной солнцем дюне. Фримены о чем-то перешептывались.
      Но вот Кинес услышал звук, который слышал всего лишь один раз в жизни незабываемое шипение, нарастающий рев и скрежет трущегося песка - приближался червь, которого привлекало фатальное биение ударника.
      Оммум пригнулся на вершине дюны, схватив крюки и палки. Юноша сохранял полную неподвижность. Его фрименские братья ждали на гребне соседней дюны.
      - Вот! Смотри! - прокричал Стилгар, не в силах сдержать волнения. Он указал рукой на юг, где образовалась полоса вздыбленного песка, стремительно приближавшаяся к ударнику. Было похоже, что к дюне подплывает подземный боевой корабль.
      Кинес не знал, что будет дальше. Оммум собирается сразиться с гигантским зверем? Это что, церемония своеобразного жертвоприношения перед долгим путешествием через пустыню?
      - Будь готов, - сказал Стилгар и взял Кинеса за руку. - Мы поможем тебе.
      Прежде чем планетолог успел задать следующий вопрос, вокруг ударника образовался ревущий вихрь. Готовый к схватке Оммум подался назад и пригнулся еще ниже, готовый к прыжку.
      Из глубины песка показалась исполинская пасть и поглотила ударник. На поверхности показалась составленная из многочисленных широких колец спина чудовища.
      Оммум бросился бежать изо всех сил, чтобы не отстать от движущегося исполинского червя, но ноги юноши застревали в сыпучем песке. Улучив момент, Оммум вспрыгнул на изогнутую дугой спину чудовища, цепляясь за его сегментированные бока крюками и ногтями, чтобы удержаться и не упасть под громадное тело.
      Кинес, охваченный суеверным ужасом, смотрел на происходящее. Он не мог собраться с мыслями, чтобы понять, что именно делает отважный юноша. Это не может происходить в действительности, думал он. Это невозможно.
      Оммум воткнул один из крюков между сегментами и потянул крюк как рычаг, раздвигая сегменты и обнажая защищенную ими нежную розоватую плоть червя.
      Червь повернулся, чтобы избежать соприкосновения своей нежной кожи с грубым песком. Оммум переместился и воткнул другой крюк, отведя в сторону еще один сегмент, вынудив червя подняться еще выше и покинуть уютный подземный мир. В самой высокой точке спины, непосредственно позади головы, молодой фримен установил ослоп и сбросил с боков зверя веревочные лестницы. Он встал и гордо выпрямился, подав остальным знак подниматься на спину червя.
      Воодушевленные фримены бросились вперед, увлекая за собой Кинеса. Еще трое юношей взобрались на спину зверя, воткнув там следующие крюки, призванные удержать червя на поверхности. Исполин начал двигаться, но как-то неуверенно, словно недоумевая, зачем эти докучливые твари причиняют ему столько беспокойства.
      Приноровившись к ходу червя, фримены начали бросать на его спину снаряжение; мешки крепились к сегментам веревками. Первые наездники быстро соорудили импровизированный пакгауз. Подталкиваемый Стилгаром, изумленный Кинес бежал за вздыбившимся зверем. Планетолог почти физически ощущал сильное трение, от которого из-под тела червя шел нестерпимый жар, кроме того, тепло выделялось от работающей в его чреве метаболической топки.
      - Прыгай, умма Кинес! - крикнул Стилгар, помогая Кинесу продеть ступню в петлю веревочной лестницы. Кинес неуклюже вскарабкался на спину червя, найдя надежную опору своим пустынным сапогам на шероховатых сегментах червя. Он карабкался и карабкался, и казалось, что этому подъему не будет конца. Кипящая энергия Шаи-Хулуда мешала дышать, но Стилгар помогал планетологу, и он наконец присоединился к остальным фрименам, которые уже собрались на спине червя.
      Юноши соорудили платформу - что-то вроде паланкина, - на которую усадили Кинеса. Другие фримены стояли на спине, держась за веревки, чтобы сохранить равновесие. Было похоже, что они укрощают червя, как норовистого коня. Благодарный Кинес занял свое место на платформе и вцепился в ручки. Ему было неудобно, казалось, еще немного - и он рухнет вниз и будет раздавлен громадным телом исполинского животного. При каждом повороте Кинес испытывал приступ тошноты.
      - Вообще обычно это место предназначается для сайадины, - пояснил Стилгар. - Но мы знаем, что тебя не учили ездить верхом на червях, поэтому для тебя это будет почетное место гостя. В этом нет для тебя ничего постыдного.
      Кинес рассеянно кивнул, продолжая смотреть вперед. Другие фримены поздравляли Оммума, который успешно справился с важным ритуалом укрощения червя и стал отныне уважаемым, истинным мужем Сиетча.
      Оммум тянул за веревки и крюки, направляя движение червя.
      - Хей-йо!
      Огромная, прихотливо извивающаяся тварь понеслась по песку, направляясь к югу...
      Кинес ехал на спине червя весь тот день, пыльный ветер дул ему в лицо, и лучи солнца, отражаясь от песка, слепили глаза. Он мог точно определить скорость движения червя, но она была просто поражающей воображение.
      Дул жаркий встречный ветер, обдувавший планетолога, и он ощущал освежающий запах кислорода и сожженного кремния на пути движения зверя. На Дюне не было зеленого покрова, и черви, по всей видимости, были едва ли не единственными источниками атмосферного кислорода.
      Это было все, что мог сейчас делать Кинес. Приходилось держаться за поручни, чтобы не упасть, о том, чтобы достать журналы и делать какие-то записи, не могло быть и речи. Какой бы это был доклад! Но в глубине души Кинес понимал, что никогда не сообщит о том, что видит, императору. Никто, кроме фрименов, не знает этой тайны, и все должно остаться, как есть. Мы действительно едем верхом на черве! Теперь у него другие обязательства, новая и более важная ответственность.
      Сотни лет назад империя разместила на стратегически важных участках Дюны биологические станции, но за много лет без текущего ремонта они пришли в упадок и практически разрушились. В последние месяцы Кинес открыл несколько таких станций заново, использовав при этом солдат имперских частей, расквартированных на Дюне только для соблюдения видимости. Между тем по большей части Кинесу удалось укомплектовать персонал станций фрименами. Он сам был поражен способностью своих фрименских братьев проникать всюду. Они сами открывали многие вещи и изобретали технические новинки. Это было очень восприимчивое племя - но приспособление было единственным способом выжить на такой планете, как Дюна.
      Под руководством Кинеса фримены снимали с биологических станций уцелевшее оборудование и переносили его в свои Сиетчи. В своих отчетах Кинес регулярно писал, что станции окончательно разрушены и непригодны к дальнейшей эксплуатации. Имперские чиновники, которым было наплевать на истинное положение вещей, присылали новое оборудование, и станции возобновляли работу...
      После многих часов быстрого путешествия по Великой Равнине движения червя стали неуверенными и вялыми, зверь явно утомился, и Оммум с трудом понуждал его сохранять скорость и нужное направление. Червь явно стремился уйти в глубь песка, не обращая больше внимания на то, что при этом песок может поранить его нежную плоть, прячущуюся под жесткими сегментами.
      Оммум просто загнал чудовище, которое в конце концов остановилось, отказываясь двигаться дальше. Фримены попрыгали с червя, а Кинес медленно соскользнул с него, держась за веревки. Оммум сбросил вниз мешки и пакеты и слез сам, позволив червю - который был слишком утомлен, чтобы атаковать, зарыться в песок. Фримены удалили крюки, чтобы их Шаи-Хулуд мог залечить в песке свои раны.
      Люди побежали к скалам, где должны находиться пещеры и укрытие. Но к удивлению Кинеса, там оказался маленький Сиетч, в котором их всех приютили на ночь, предоставив кров, пищу и обязательный разговор. Слава о планетологе разнеслась по всей планете, и вождь Сиетча сказал Кинесу, что для него большая честь принять у себя такого высокого гостя, как умма Кинес.
      На следующий день группа снова вышла в пустыню и оседлала еще одного песчаного червя, потом еще одного. До Кинеса стал доходить смысл упоминания Стилгара о путешествии длиной в двадцать ударников.
      Дул свежий ветер, песок ярко искрился в лучах солнца, и фримены получали совершенное удовольствие от приключения. Кинес сидел в паланкине, словно сам император, глядя на пустынный ландшафт. Для него в дюнах таилось необыкновенное очарование, но было странно, что они одинаковы на всех широтах.
      Дело было месяц назад возле Сиетча Хейнара. Кинес летел на своем маленьком имперском орнитоптере, обозревая окрестности в поисках случайной информации. Он сбился с курса из-за небольшой песчаной бури. Кинес бы справился с управлением, шторм был невелик, но планетолога поразило до глубины души то, что он увидел внизу, там, где буря смела с каменной поверхности весь песок. Он увидел соляное озеро.
      Кинес видел такие озера и раньше, но не на Дюне. Геологическое образование выглядело как зеркальный овал, отмечая границы того, что тысячи лет назад было открытым морем. По его оценке, соляное озеро имело в длину около трехсот километров. Его воображение было потрясено тем, что в прошлом на этом месте плескались воды внутреннего океана.
      Кинес посадил орнитоптер и вылез из него, не забыв надеть защитный костюм. Он зарылся глубоко в песок, разбрасывая руками мельчайшую белую пыль. Попробовав на вкус эту пыль, Пардот убедился в своей правоте. Это была соль. Поваренная соль. Теперь он ни на минуту не сомневался, что некогда здесь была открытая вода. Но по какой-то причине она исчезла с лица планеты.
      Когда следующие песчаные черви несли группу за экватор в южное полушарие пустынной планеты, Кинес видел по дороге не одну впадину, обнажавшую блестящую поверхность, напоминавшую о достопамятном открытии. Все эти впадины были раньше открытыми озерами, солеными и пресными водоемами. Он рассказал об этом своим фрименским проводникам, но они смогли вспомнить только мифы и легенды, в которых не было никакого научного смысла. Товарищи по путешествию гораздо больше интересовались конечной целью и не отвлекались на подобные пустяки.
      Наконец после многих утомительных дней они оставили позади последнего червя. Фримены вступили в область, недалекую от Южного полярного круга, в область каменистых пустынь, куда отказывался идти великий Шаи-Хулуд. Некоторые торговцы водой обследовали северные полярные шапки, но здесь, на юге, оставалась громадная неисследованная область, куда не ступала нога имперских слуг. Эти места были необитаемы, окутаны страшными легендами и непроницаемой завесой тайны. Никто не ходил сюда - только одни фримены.
      Приходя во все большее волнение, группа пешком целый день шла по каменистой равнине, пока наконец Кинес не увидел то, что фримены так хотели ему показать. Здесь они создали свое величайшее сокровище.
      Недалеко от крохотной шапки вечного полярного льда, где, как ему говорили, был слишком холодный для жилья климат, фримены нескольких Сиетчей организовали свой секретный лагерь. Следуя по старому руслу некогда существовавшей реки, они прошли по дну каньона с зазубренными отвесными стенами. Дно его было завалено округлыми камнями, обточенными бывшей здесь некогда быстротекущей водой. Воздух был прохладным, но более теплым, чем Кинес ожидал ощутить в таких высоких антарктических широтах.
      С высоты отвесных стен, где лед и холодные ветры встречались с более теплыми воздушными потоками, поднимавшимися из глубины каньона, из трещин капала вода, стекая в каньон, по дну которого они сейчас шли. Фримены весьма изобретательно разместили на дне каньона зеркала, которые нагревали воздух внизу, чтобы таял оседающий на камнях иней. Здесь, в этой впадине, среди каменных осколков, они культивировали растения.
      Кинес онемел. Это была его мечта, воплощенная мечта, которую можно было видеть и осязать!
      Сначала он подумал, что это вода из подземных теплых источников, но, коснувшись воды рукой, он понял, что она холодная. Он попробовал воду на вкус и убедился, что она не отдает серой, а прекрасно освежает. Это была вкусная пресная вода. Лучшая вода, которую он пил с тех пор, как появился на Дюне. Чистая вода, не отфильтрованная тысячу раз сквозь маски защитных костюмов.
      - Сохрани наш секрет, умма Кинес, - сказал Стилгар, - мы сделали это меньше чем за один год.
      Кисточки жесткой травы росли во влажных уголках каньона, виднелись яркие пустынные цветы, в некоторых, особенно укромных местах были видны даже какие-то плотные, похожие на тыквы, растения. Но больше всего поразили Кинеса ряды финиковых пальм, молодые побеги которых упрямо стлались вдоль трещин в скалах, жадно впитывая влагу.
      - Пальмы! - воскликнул планетолог. - Так вы уже начали?
      - Да, умма, - кивнул в ответ Стилгар. - Здесь мы видим, что ожидает Дюну в будущем. Как ты и обещал, это может быть сделано. Фримены по всей планете уже выполняют твое задание и засевают травой кромки ветровых ловушек у подножий дюн, чтобы укрепить их.
      Кинес просиял. Так они все же прислушивались к нему! Эти травы пустят корни, задержат воду и остановят движение дюн, создав подземную прочную сеть. Пользуясь оборудованием, украденным с биологических станций, фримены смогут продолжить работу, воздвигая ветровые ловушки, выкапывая бассейны и находя другие способы улавливать каждую каплю драгоценной воды, содержащейся в воздухе...
      Его группа пробыла в каньоне несколько дней. У Кинеса кружилась голова от того, что он там увидел. Они встали лагерем, и периодически к ним приходили фримены из других Сиетчей. Этот каньон стал местом встреч для скрытно живущего народа. Эмиссары прибывали, чтобы благоговейно взглянуть на растущие пальмы и растения, цветущие на открытом воздухе, питаясь водой, которая слегка увлажняла скалы.
      Однажды вечером в лагерь прибыл одинокий наездник, с трудом передвигавший ноги от усталости. Он искал умму Кинеса. С трудом отдышавшись и глядя в землю, словно не желая дерзко смотреть в глаза пророку, он заговорил.
      - По твоему приказу мы сосчитали число фрименов, - объявил он. - Мы получили слово от всех Сиетчей и теперь знаем, сколько на планете фрименов.
      - Очень хорошо, - с улыбкой произнес Кинес. - Мне нужно знать приблизительное число, чтобы я мог планировать нашу работу.
      Он выжидающе взглянул на посланца.
      Молодой человек посмотрел на Кинеса своими синими глазами.
      - Число Сиетчей превышает пятьсот.
      Кинес замер. Он не ожидал услышать такую цифру!
      - Численность фрименов на Дюне составляет приблизительно десять миллионов. Тебе нужно точное число, умма Кинес?
      Кинес в изумлении отшатнулся. Невероятно! Имперские оценки и доклады Харконнена говорили о том, что численность фрименского населения составляет несколько сотен тысяч, ну, в лучшем случае миллион.
      - Десять миллионов! - Он обнял молодого посланца, чем привел того в немалое изумление. Так много преданных людей. С такой армией работников мы действительно преобразуем целую планету!
      Посланец просиял и отступил на шаг, поклонившись в пояс за оказанную ему планетологом честь.
      - Есть и еще одна новость, умма Кинес, - сказал человек. - Мне поручили сказать тебе, что твоя супруга Фриетх родила здорового сына, который, мы уверены, в один прекрасный день станет гордостью своего Сиетча.
      Кинес едва не задохнулся. Он не знал, что говорить. Он стал отцом! Планетолог посмотрел на Стилгара и Оммума и на других членов своей команды. Фримены подняли руки и принялись громко поздравлять его. До сих пор отцовство не доходило до его сознания, но сейчас его охватила гордость, которая омыла его жаром, смешавшись с радостным удивлением.
      Расценив эту весть как благословение свыше, Кинес бросил взгляд на пальмы, растущую траву и цветы, а затем на узкую полоску синего неба над головой, ограниченную краями каньона. Фриетх родила сына!
      - Теперь фрименов десять миллионов и один, - сказал он.
      Ненависть столь же опасна, как и любовь; способность любить означает способность ненавидеть, и наоборот.
      Предостережение Общины Сестер. Архив Бене Гессерит; Валлах IX
      Два тусклых солнца двойной звезды Куэнтсинг едва просвечивали сквозь облачное небо планеты Бела Тегез. Красное, ближнее солнце отбрасывало на поверхность пурпурный свет, в то время как белое, более удаленное солнце, которое практически не давало ни тепла, ни света, светилось на темном небосклоне, словно яркая дыра в темной материи. Мрачная, негостеприимная планета находилась в стороне от оживленных межгалактических путей, и лайнеры Гильдии редко заглядывали в этот мир.
      Сейчас, находясь в этом отвратительном месте, леди осматривала свои сады и старалась напомнить себе, что это всего лишь временное пристанище. Даже проведя здесь большую часть года, она продолжала ощущать себя чужой на этой планете.
      Вот и теперь леди внимательно вглядывалась в туманный ландшафт, где трудились ее наемные рабочие. Прикрывшись вымышленным именем и воспользовавшись остатками богатств, вывезенных с Икса, она купила небольшое имение, надеясь дожить здесь до того момента, когда сможет соединиться с семьей. С самого момента поспешного бегства она ничего не слышала о муже и детях и ни на минуту не теряла бдительности. Она знала, что охотники Эльруда, который до сих пор еще дышал и ненавидел, идут по пятам.
      Свет от плоских плавающих ламп щедро освещал ряды экзотических овощей и фруктов, которые по неплохой цене можно будет сбыть богатым местным чиновникам.
      За пределами огороженного поля буйно росли представители местной флоры, дикие жесткие растения, которые не приносили вкусных плодов, поскольку два солнца давали слишком мало света для достаточного фотосинтеза, поэтому для разведения культурных растений на полях леди требовалось применение ярких световых дисков.
      Она почувствовала резкий порыв холодного ветра, обжегший лицо. Ее нежная кожа, которую когда-то ласкал император, стала теперь грубой и жесткой под воздействием суровой стихии. Но она поклялась быть сильной и выстоять. Но насколько было бы ей легче сделать это, будь у нее возможность сообщить людям, которых Шандо любила, что она жива и здорова. Она страстно хотела увидеть их, но не осмеливалась искать, опасаясь, что этим навлечет риск на себя и на тех, кто бежал вместе с ней.
      Рокотали уборочные машины, обрабатывавшие ближайший ряд поля и собиравшие созревшие плоды. Сверкающие диски отбрасывали на поле тени, похожие на неведомых зверей, которые сновали по грядкам. Некоторые бедняки рабочие, собравшись группами, пели заунывную песню, вручную собирая нежные фрукты, которые нельзя было доверить машинам. Рядом в подвешенном состоянии находились корзины, в которые складывали собранный урожай для отправки на рынок.
      Сопровождать леди в изгнание было позволено только особо доверенным лицам из оставшихся верными слуг. Она не хотела оставлять никаких следов, с ней не должно быть ни одного человека, который способен стать шпионом императора, кроме того, Шандо не хотела подвергать опасности своих верных друзей.
      С особой осторожностью общалась она и с немногими соседями, жившими неподалеку. Немногословные реплики, быстрый взгляд и улыбка - это было самое большее, на что она отваживалась. Следящие видеокамеры и оперативные сотрудники разведки императора могли быть везде.
      Идеально подделанные документы удостоверяли, что леди превратилась в достопочтенную даму по имени Лизетт, вдову, чей фиктивный муж - мелкий чиновник ОСПЧТ - оставил ей достаточно средств, чтобы купить скромное имение. Изменилось все ее существование: нет больше изнеженной жизни в императорском дворце, нет музыки, банкетов и приемов, нет никаких дел в Ландсрааде - даже докучливых заседаний Совета. Она просто жила, проживая день за днем, вспоминая о старых временах и жалея о них, но понимая, однако, что та действительность, которая окружала ее сейчас, была, по-видимому, самым лучшим из возможных жребиев.