13

– Скучали без меня? – спросил Ребус, входя в отдел по расследованию нераскрытых преступлений.

– А тебя что, разве не было? Я и не заметил. – Питер Блисс выуживал папки из большого пластикового контейнера. Какие-то листы упали на пол. Элейн Робисон помогла их поднять.

– Как дела на Гейфилд-сквер? – спросила она.

– Кофе и в подметки нашему не годится.

– Я имела в виду расследование.

Ребус пожал плечами:

– Сомневаюсь, что там уверены в связи этого дела с другими.

– Эта идея всегда была непопулярной, Джон.

– А тут мне, кажется, повезло: Коуэна не видно.

– На каком-то совещании, – сообщил Блисс, усевшись за свой стол. – Напрашивается на повышение.

– В отдел по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий, – добавила Робисон, уперев руки в бока. – Там есть какая-то вакансия наверху.

– У меня всегда было впечатление, что наш дорогой начальник ненавидит глухари.

– Зато он любит расти по службе. Им придется сделать его инспектором криминальной полиции.

– Первый шаг к старшему инспектору и дальше, – подхватил Блисс, качая головой.

– Ну, гардероб у него уже вполне готов к повышению, даже если сам он – нет.

Ребус повернулся, собираясь уходить.

– И нашего славного кофе не выпьешь? – спросила Робисон.

– Много куда нужно успеть, многих повидать, – извиняющимся тоном возразил Ребус.

– Заглядывай, – сказала она ему в спину.

Он уже спешил к двери.

На стене близ кабинета было написано «Этика и стандарты», но все называли этот отдел «Жалобами». Ребус подергал ручку – она не подалась. Цифровой замок. Он постучал, прижал ухо к двери, постучал еще раз. Дальше по коридору находился кабинет заместителя, а еще дальше – самого главного констебля. Ребуса довольно давно не вызывали сюда на ковер. За долгие годы службы в полиции он повидал немало канцелярских крыс. Они приходили и уходили, всегда были полны новых идей, склонны устанавливать всякие нововведения, словно можно было изменить работу с помощью заседаний по определению стратегии и фокус-групп. Именно это и представляли собой «Жалобы». Каждый год или два их название менялось. «Жалобы и поведение», «Профессиональные стандарты», «Этика и стандарты». Ребус знал полицейского, которого «Жалобы» затравили, когда соседка пожаловалась на высоту его лейландского кипариса[29]. Процесс занял чуть не год, по истечении которого полицейский решил уволиться.

Еще одно достижение «Жалоб».

Ребус сдался и спустился на лифте в кафетерий. Бутылочка «Айрн-брю»[30] и шоколадная вафля. Он направился к столику у окна. Окно выходило на спортивную площадку, где полицейские иногда сражались в регби. Но сегодня день был не игровой. Стул издал жуткий скрежет, когда Ребус отодвинул его от стола. Ребус сел и ответил на взгляд человека, сидящего напротив.

– Малькольм Фокс, – констатировал Ребус.

Фокс не стал это отрицать. Он был на двадцать лет моложе Ребуса и на полтора стоуна[31] легче. В волосах чуть меньше седины. Большинство полицейских копами и выглядело, но Фокса можно было принять за управленца средней руки в компании по производству пластмассовых изделий или в налоговой инспекции.

– Привет, Ребус, – поздоровался Фокс.

Перед ним стояла тарелка, на которой не было ничего, кроме шкурки банана. В стакане – водопроводная вода из графина у кассы.

– Я подумал – почему бы не встретиться по-людски? – Ребус сделал большой глоток «Айрн-брю» и сдержал отрыжку.

– По-моему, не самая светлая мысль.

– Мы работаем в одном здании – что нам мешает посидеть за одним столиком?

– Масса причин.

В манерах Фокса не было ничего враждебного, в голосе не слышалось никаких эмоций. От него исходила некая небрежная уверенность человека, который знает, что окружающие его люди – обитатели совсем другого мира. – Потому что ты собираешь на меня компромат?

– Сегодняшняя полиция ничуть не похожа на ту, к которой ты привык. Изменились методы и отношения. – Фокс сделал паузу. – Ты серьезно рассчитываешь вписаться?

– Иными словами, ты мне советуешь не заморачиваться с восстановлением?

– Это тебе решать.

– От кого ты узнал обо мне и Кафферти?

Выражение лица Фокса чуть изменилось, и Ребус понял, что совершил ошибку. Его собеседник знал, откуда эта информация у Ребуса: от Шивон Кларк. Черная галочка против ее фамилии.

– Вот прикинь, – пустился во все тяжкие Ребус. – Не мог ли это сделать сам Кафферти? С помощью посредника? Чтобы понизить мои шансы?

– Для начала тебе лучше держаться от него подальше.

– Трудно с этим не согласиться.

– Почему же ты этого не сделал?

– Может, я надеялся, что он проговорится о чем-нибудь – не забывай, я работаю по глухарям.

– И он проговорился?

Ребус отрицательно покачал головой:

– Пока нет. Но, судя по количеству скелетов в шкафах Кафферти, надежда всегда остается.

Фокс с задумчивым видом отхлебнул воды. Ребус развернул вафлю и откусил кусочек.

– Твое дело, – сказал наконец Фокс, – начато еще в семидесятые годы. Впрочем, назвать его делом было бы несправедливо. Оно занимает целую полку.

– Пару раз меня вызывали к директору школы, – согласился Ребус. – Но ни разу не выгоняли.

– Интересно, это благодаря везению или хитрости?

– Если я что-то делаю, то для этого всегда есть веские основания. И мои методы приносят результаты. Высокое начальство это признавало.

– «Всегда должно быть место для одной белой вороны», – процитировал Фокс. – Так написал о тебе один бывший старший констебль. Он подчеркнул слово «одной».

– Я добивался результатов, – повторил Ребус.

– А теперь? Сумеешь работать по правилам? Теперь у нас даже для одной белой вороны нет места.

Ребус пожал плечами. Фокс несколько секунд рассматривал его.

– Тебя откомандировали на Гейфилд-сквер. Значит, ты снова в паре с инспектором Кларк.

– И что?

– С тех пор как ты вышел на пенсию, ей удалось избавиться от нескольких дурных привычек, которые ты ей привил. Она собирается расти по службе. – Фокс сделал паузу. – Если только…

– Ты хочешь сказать, что я на нее плохо влияю? У Шивон своя голова на плечах. И эта голова никуда не денется, если я поработаю там неделю-другую.

– Надеюсь. Но в прошлом она тебя несколько раз прикрывала.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Ребус снова поднес бутылку ко рту.

Фокс выдавил улыбку, разглядывая Ребуса глазами придирчивого нанимателя, к которому на собеседование пришел зеленый кандидат.

– Мы ведь уже встречались.

– Правда?

– Вроде того… когда-то вместе расследовали одно дело.

Я тогда работал инспектором криминальной полиции.

– Не помню.

Фокс пожал плечами:

– Ничего удивительного. Ты так и не провел ни единого брифинга.

– Наверное, был слишком занят настоящей работой.

– С мятным леденцом во рту, чтобы выхлопа не было.

Ребус уставился на Фокса:

– Так вот в чем дело – я с тобой не поздоровался? Я отобрал у тебя в песочнице конфетки, а теперь ты хочешь взять их назад?

– Я не настолько мелочный.

– Уверен?

– Абсолютно. – Фокс начал вставать. – И еще одно. Ты ведь знаешь, что будет медосмотр? Это я говорю на случай, если подашь заявление.

– Здоров, как бык, – заявил Ребус, ударив себя в грудь кулаком.

Он проводил взглядом Фокса, потом доел свою вафлю и пошел на улицу покурить.

14

Ребус забрал дела о пропавших без вести и привез на Гейфилд-сквер. Он постарался, чтобы Пейдж увидел, как он тащит их на стол Шивон Кларк. Ему пришлось ходить туда-сюда три раза – «сааб» был припаркован у дверей, и знак «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ» лежал под стеклом на видном месте.

– Спасибо за помощь, – сказал Ребус, обращаясь ко всем в кабинете.

Он упарился, а потому снял пиджак и повесил его на спинку стула Кларк. Женщина-полицейский с соседнего стола подошла к нему и спросила о содержимом коробок.

– Дела о пропавших без вести, – ответил он. – Три из них в период между тысяча девятьсот девяносто девятым и две тысячи восьмым. Всех пропавших в последний раз видели где-то на А-девять, как и Аннет Маккай.

Она подняла крышку верхней коробки и заглянула внутрь. Чуть выше пяти футов, темные волосы, стрижка каре – так это, кажется, называется. Она напоминала ему какую-то актрису – может быть, Одри Хепберн.

– Меня зовут Джон, – сказал он.

– Вас все знают.

– Так нечестно.

– Детектив-констебль Эссон. Но вы можете называть меня Кристин.

– Вы, похоже, не отлипаете от компьютера, – заметил он.

– Это моя работа.

– Вот как?

Она закрыла коробку и повернулась к нему:

– На мне лежит наша связь с онлайновым сообществом.

– То есть вы рассылаете электронную почту?

– Я контактирую с социальными сетями, Джон. По делам пропавших без вести. Я размещала посты в «Твиттере» и на «Фейсбуке», а кроме того, обновляю информацию на территориальных веб-сайтах Лотиан и Границы.

– Просите помощи?

Эссон кивнула:

– Стараюсь как можно шире распространить ее фотографии. Запрос может облететь весь мир за считаные секунды.

– А в этих сетях может обнаружиться информация о старых делах? – спросил Ребус.

Эссон снова посмотрела на коробки:

– Вполне… хотите, чтобы я сделала запрос?

– А можете?

– Дайте мне имена, даты рождения, фотографии, если есть… – Она помолчала. – Я думала, что по вашей версии они все мертвы.

– На данный момент только это у нас и есть – версия. Стоит проверить, как вы считаете?

– Конечно.

– Значит, имена, даты рождения, фотографии?

Она кивнула:

– И все, что может иметь отношение к делу: особые приметы, где их видели в последний раз…

– Понял, – сказал Ребус. – И спасибо.

Она слегка порозовела и отошла к своему столу. Ребус нашел блокнот и принялся записывать яркие подробности дела Салли Хазлитт и остальных. Через двадцать минут он отдал записи Эссон вместе с фотографиями. Она, казалось, была удивлена.

– Вы не пользуетесь электронной почтой?

– У меня что – такой плохой почерк?

Она улыбнулась и покачала головой, потом прочла строчку из его заметок о Зоуи Беддоус.

– «Любила мужчин»?

– Вы наверняка сумеете выразиться иначе.

– Надеюсь. – Она посмотрела на фотографии. – Я их просканирую в максимальном разрешении. Ничего получше у вас нет?

– К сожалению.

– Ну и ладно.

– Я вижу, ты познакомился с Кристин, – сказала Шивон Кларк, подходя к своему столу. На плече у нее висела сумка, а под мышкой она держала ноутбук. – Только не поддавайся на ее уговоры поиграть в стрелялки. Она смертоносна.

Эссон снова вспыхнула, а Ребус проследовал за Кларк на ее личный островок.

– Как дела в Питлохри?

– Отлично.

– Полицейское отделение?

– Вполне работоспособное. – Кларк бросила взгляд на Эссон и добавила: – У сетевых игр есть особенность: знакомство с людьми.

– Аннет Маккай играла в сетевые игры, – заметил Ребус.

– И Кристин поддерживала связь с десятками ее партнеров. Если кто-то хоть краем уха слышал что-нибудь о своей подружке Зельде, то Кристин об этом узнает… – Кларк замолчала, уставившись на коробки. – Ты, кстати, неплохо поработал. Но теперь, когда они здесь… – Она демонстративно оглядела кабинет в поисках свободного стола.

– А какого-нибудь другого помещения для нас не найдется? – спросил Ребус.

– Я этим займусь. – Она стянула с себя пальто и, тяжело опустившись на стул, заметила, что на спинке висит его пиджак.

– Дай я его возьму, – сказал Ребус.

– Ничего, оставь. – Она открыла ноутбук. – У меня здесь записаны допросы. Хотя и без картинки – один звук, – пояснила она.

– А тайсадская полиция присутствовала?

– Инспектор. Приехал из самого Перта. Мы не очень друг другу понравились.

– Но поговорила со всеми, с кем хотела?

Она кивнула и потерла глаза – усталость явно сказывалась.

– Принести тебе кофе? – предложил Ребус.

Она посмотрела на него:

– Значит, верно говорят: все когда-нибудь случается в первый раз.

– И в последний, если у тебя на меня виды.

– Извини. – Она позволила себе зевнуть. – Два поляка работают в ночную смену. Переводил Стефан Скилядзь. В молодости оба привлекались на родине за всякую ерунду. Уличные банды. Драки и мелкие кражи. Они клянутся, что здесь вели себя тише воды ниже травы. Я пробью их по базе – на всякий случай. Скилядзя уже проверила – он говорил правду. Как вышел из тюрьмы, за старое ни разу не брался.

– Почему у меня ощущение, что самое интересное ты оставляешь напоследок?

Кларк подняла на него глаза.

– Я, пожалуй, все же выпью кофе, – сказала она.

Ребус принес ей кофе. Вернувшись, он увидел, что она работает на своем настольном компьютере. Взяв кружку, она поблагодарила его кивком и продолжила:

– Томас Робертсон. Выходит в дневную смену. Работать по ночам не любит. Вечера проводит в забегаловках Питлохри. Там есть одна барменша, к которой он питает особо нежные чувства, хотя он не сказал, взаимно ли это. Он утверждает, что неприятности с законом у него были только раз – он сопротивлялся задержанию после драки с подружкой у бара в Абердине.

– И?

– Он сказал не всю правду. – Она постучала ногтем по монитору компьютера и чуть развернула его, чтобы Ребусу было лучше видно. – Робертсону предъявили обвинение в попытке изнасилования; с жертвой он познакомился вечером, а накинулся на нее в проулке за клубом. Два года отсидел в королевской тюрьме «Питерхед» и вышел меньше года назад.

Ребус быстро прикинул. Зоуи Беддоус исчезла в июне 2008-го, всего за два месяца до ареста Робертсона.

– И что ты думаешь?

– А что он говорит об Аннет Маккай?

– Отрицает, что видел ее. Говорит, что в тот день они работали как проклятые. Даже если бы мимо проходила супермодель, он и то вряд ли бы заметил.

Ребус разглядывал фотографию Робертсона: короткие черные волосы, щетина и ухмылка. Темно-карие глаза, тонкие черты лица.

– Я думаю, нам стоит поговорить с ним еще раз. Чуть более официально, – сказала Кларк. – И может быть, отправить туда бригаду – пусть обыщут окрестности вокруг дороги. Там леса перемежаются с полями и еще река протекает.

– Иголка в стоге сена, – ответил Ребус.

Он вдруг сообразил, что у него за спиной стоит Кристин Эссон с какими-то бумагами. Он взял их у нее.

– Две заметочки, – сообщила она. – Обе посвящены тому, где убийцы предпочитают оставлять тела жертв. Развлекитесь.

– А в двух словах не просветите?

– Я их не читала – только распечатала. Там таких много, если вам интересно.

Ребус хотел ответить, что нет, но заметил выражение лица Кларк.

– Очень полезно, – сказал он взамен.

– Спасибо, Кристин, – добавила Кларк в спину Эссон, пока та шла назад к своему столу. Потом шепнула Ребусу: – Вот такая она.

– Тут страниц тридцать. Половина текста – уравнения.

Кларк взяла у него два документа:

– Я знаю одного из авторов… то есть его репутацию.

Интересно, привлек ли Джеймс к работе профайлера…[32] – И доску для спиритического сеанса.

– Времена изменились, Джон.

– Не сомневаюсь, что к лучшему.

Она протянула ему бумаги, но он наморщил нос.

– Сначала ты взгляни, – попросил он. – Ты же знаешь, как я ценю твое мнение.

– Кристин дала их тебе.

Ребус бросил взгляд в сторону стола Эссон. Она смотрела на Ребуса. Он выдавил улыбку и кивнул, кладя распечатку на одну из коробок.

– Хочешь пойти со мной? Я сообщу Джеймсу новости.

– Не рвусь.

– Наверное, мне следовало спросить, чем занимался ты.

– Я? Ничем таким особенным. – Ребус помолчал. – Разве что напакостил тебе в отделе «Жалоб». Так что я, пожалуй, должен извиниться… Кларк уставилась на него.

– Выкладывай, – велела она.

15

Тем вечером Ребус едва успел открыть дневную почту и поставить пластинку, когда зазвонил телефон. Он посмотрел на номер – не опознается.

– Слушаю, – сказал Ребус.

Он стоял в кухне – изучал скудное содержимое своего холодильника.

– Ребус?

– Кто спрашивает?

– Фрэнк Хаммель.

– Это Даррил дал вам мой телефон?

– Тащите свою задницу в «Гимлет». Надо поговорить.

– Прежде чем я соглашусь, у меня вопрос.

– Валяйте.

– В «Гимлете» в это время еду готовят?

Ответом на его вопрос была пицца навынос. Она, все еще теплая, ждала его в коробке на столике в углу. В заведении было безлюдно – только Донни у дверей. Телевизор не работал, музыка не играла, и никакой прислуги за стойкой.

– Не паб, а «Мария Целеста»[33] в миниатюре, – проговорил Ребус, беря из коробки кусок пиццы и направляясь к бару.

За стойкой стоял Хаммель, опершись руками о полированную поверхность. Роста в нем было около пяти футов десяти дюймов, по виду – то ли мелкий предприниматель, то ли бретер. Синяя рубашка с открытой шеей, рукава закатаны. Густые седые волосы хорошо ухожены. Подойдя к стойке, Ребус разглядел у Хаммеля шрам от губы до носа. Бровь тоже давно рассечена. Перед Ребусом был человек, не склонный отступать, когда становилось жарко.

– Я буду солодовый, если что.

Хаммель развернулся и взял бутылку «Гленливета»[34]. Пискнула пробка. Отмерять он не стал – налил от души.

– Насколько я понимаю, содовая не понадобится, – сказал он, ставя стакан перед Ребусом. Потом протянул руку. – Ровно на пятерку.

Ребус посмотрел на него, улыбнулся и вручил деньги. Хаммель не стал проводить их по кассе – просто сунул их в карман. Слежки Ребус не заметил и теперь гадал, что взбрело бы в голову Малькольму Фоксу, узнай тот об этой встрече.

– Значит, вы – Джон Ребус, – изрек Хаммель.

Голос у него был низкий, клокочущий, словно ему не мешало откашляться. Ребус знал жулика, который говорил так же после того, как пытался удавиться полотенцем в своей камере.

– Наверное, да, – отозвался он. – Точно так же, как вы – Фрэнк Хаммель.

– Я слышал про вас. Вы знаете, что я работал с Кафферти?

– Судя по его словам, вы работали на него, а не с ним.

– В те времена он вас люто ненавидел. Послушали бы вы, что он хотел сделать с вами и вашими… – Хаммель выдержал паузу, чтобы его слова хорошо дошли до слушателя.

Он направился к угловому столику, перенес на стойку пиццу и взял себе кусок.

– Неплохая пицца, – похвалил Ребус.

– Попробовали бы они сделать плохую. Я им сказал, что с ними случится, если сыр будет слишком тягучий. – Он откусил немного. – Не выношу тягучий сыр.

– Вам бы писать ресторанные обозрения.

На некоторое время воцарилось молчание – оба жевали.

– Знаете, что я думаю? – сказал наконец Хаммель. – Я думаю, что эта пицца вообще без сыра.

– Единственное решение проблемы, – констатировал Ребус.

– Значит, вы с Кафферти теперь закадычные дружки, – продолжил Хаммель, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Эта новость расходится все шире и шире.

– Никогда не задумывались, в чем его интерес?

– Постоянно задумываюсь.

– Эта скотина говорит, что отошла от дел, как будто всегда мечтала лишь об игре в шары и паре тапочек.

Ребус вытащил платок и начал вытирать жир с пальцев. Одного куска пиццы ему хватило.

– Не нравится? – спросил Хаммель.

– Не такой голодный, как вообразил. – Ребус поднес к губам стакан с виски.

– Даррил говорит, что вы работаете с глухарями. Откуда вдруг такой интерес к Аннет?

Ребус немного подумал, прежде чем ответить:

– Возможно, мы имеем дело с шаблоном.

– Это что значит?

– На протяжении нескольких лет там исчезали и другие женщины. Нам известно о трех таких случаях. Первый – в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Все они имели место на дороге А-девять или поблизости.

– Впервые слышу.

– Вот я и хотел, чтобы вы узнали.

Хаммель, прищурившись, уставился на Ребуса:

– Почему?

– Потому что вы, наверное, составляете список врагов, думая, что это дело рук кого-то из них.

– С чего вы взяли, что у меня есть враги?

– Бизнес, которым вы занимаетесь, не лишен профессиональной вредности.

– Вы думаете, что я возьмусь за вашего дружка Кафферти? В этом все дело – хотите прикрыть его задницу?

– Если вам нужен Кафферти – бога ради. Но вы, я думаю, ошибетесь. – Ребус поставил полупустой стакан. – Как чувствует себя мать Аннет?

– А как, по-вашему, она может себя чувствовать? Она места себе не находит. Вы и вправду считаете, что это сделал какой-то больной урод, который и раньше этим занимался? Каким же образом ему удавалось уходить от вас?

– Пока это только гипотеза…

– Но вы в нее верите?

– Это гипотеза, – повторил Ребус. – Но вы должны знать, что она существует, если не хотите наломать дров.

– Справедливо.

– Давно Даррил на вас работает?

– Еще до окончания школы начал.

– Я обратил внимание – он оставил себе отцовскую фамилию.

Хаммель смерил Ребуса недовольным взглядом:

– Парень волен делать то, что ему хочется. Эта страна вроде была свободной, когда я в последний раз задавался этим вопросом.

– Я полагаю, отца Аннет известили?

– Конечно.

– Вы довольно давно знаете эту семью?

– А вам какое дело?

Ребус пожал плечами, глядя на задумавшегося Хаммеля.

Наконец тот спросил:

– Я могу чем-то помочь?

Ребус помотал головой.

– Может быть, деньги? Или ящик виски?

Ребус сделал вид, что взвешивает предложение.

– Давайте, вы не возьмете с меня за пиццу.

– А с чего вы взяли, что я вообще за нее платил? – фыркнул Фрэнк Хаммель.

16

Шивон Кларк жила в квартире с высокими потолками на первом этаже типового дома в георгианском стиле близ Броутон-стрит. Каждое утро она совершала пятиминутную прогулку до работы, и этот район с множеством баров и ресторанов ей нравился. На вершине холма находился кинотеатр, рядом – эстрада, где давали концерты, а на Лейт-Уок – все магазины, какие душе угодно. С задней стороны дома располагалась уже подсохшая общая зеленая площадка, где она на протяжении нескольких лет встречалась со своими соседями. У Эдинбурга была репутация города холодного и далекого от цивилизации, но ей так никогда не казалось. Встречались тихие, застенчивые люди, желавшие одного: жить без волнений и шума. Соседи знали, что она служит в полиции, но никто ни разу не обратился к ней за помощью или одолжением. Как-то раз одну из квартир на первом этаже взломали, но все постарались показать Кларк, что не винят ее в случившемся.

Она собиралась сходить вечером в тренажерный зал и даже успела переодеться, но вместо этого уселась на диван и принялась изучать телевизионную программу. Когда телефон известил ее, что пришла эсэмэска, она решила не обращать на это внимания. Потом раздался звонок в дверь. Она вышла в коридор и нажала кнопку на интеркоме.

– Да?

– Инспектор Кларк? Это Малькольм Фокс.

Кларк втянула воздух сквозь зубы.

– Как вы узнали, где я живу? Или это дурацкий вопрос?

– Можно войти?

– Нет, нельзя.

– Есть какие-то конкретные причины?

– Я жду гостя.

– Может быть, старшего инспектора Пейджа?

«Черт побери, „Жалобы“ и впрямь знают всё…»

– Вы что-то скрываете, инспектор Кларк? – спросил Фокс.

– Я ценю мое личное пространство.

– И я, представьте, тоже. И в тот раз, когда мы случайно встретились, я полагал, что наш маленький разговор останется между нами.

– Так бы и сказали.

– Тем не менее я могу понять, что Джон Ребус – ваш старый и дорогой друг. Вы, вероятно, не чувствуете никаких угрызений, делясь с ним информацией.

Хотя их разделяли две двери, семнадцать каменных ступенек и коридор, ей чудилось, что его рот всего в дюйме от ее лица. Она слышала каждый его вздох.

– Помощь Джона Ребуса в расследовании дела Маккай неоценима, – отрезала она.

– То есть он еще не успел отличиться – по крайней мере, вы об этом не знаете.

1

Джеки Левен (1950–2011) – шотландский исполнитель и автор песен, строки из которых предваряют каждую часть романа. (Здесь и далее примеч. перев., кроме особо оговоренных случаев.)

2

Файф – одна из 32 областей Шотландии.

3

Лотиан и Границы – название областей в Южной Шотландии.

4

Сидни-Харбор – самый большой мост в Сиднее и один из самых больших стальных арочных мостов в мире.

5

Берт Дженш (1943–2011) – шотландский музыкант, выступавший в стиле фолк-рока.

6

«Пентангл» – английский музыкальный ансамбль, основанный в 1967 году, выступавший в стиле фолк-рока.

7

Шотландские границы – один из районов Шотландии вблизи с английской границей.

8

Вудстокский фестиваль – один из самых известных рок-фестивалей, проходил 15–18 августа 1969 года в штате Нью-Йорк. Число посетителей достигло 500 тысяч.

9

«На месте преступления» – американский документальный телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории. «Воскрешая мертвых» – английский полицейский сериал о подразделении Скотленд-Ярда, которое занимается расследованием ранее нераскрытых преступлений.